Текст книги "Современный зарубежный детектив-4. Компиляция. Книги 1-23 (СИ)"

Автор книги: Дженнифер Линн Барнс

Глава 2

Идя к своему столу, Хиллари заметила, как в офис вошел констебль Томми Линч. Отлично, он ей сейчас пригодится. Молодой чернокожий констебль работал под ее началом шесть месяцев, и Хиллари уже почти уверилась: он сделан из правильного теста.

Зеленоват, конечно, но быстро учится.

– Босс, – приветствовала ее из-за стола сержант Джанин Тайлер. Джанин явилась на работу рано. В этом не было ничего странного: помимо золотых волос и красоты Джанин обладала немалой амбициозностью, а вкалывала с такой энергией, о которой Хиллари могла только мечтать. И все-таки Хиллари спросила себя: может быть, раннее появление Джанин на работе имеет какое-то отношение к кислому настроению Мэла?

Мякиш Мэллоу не зря получил свое прозвище. Он был человек мягкий. Или, по крайней мере, старательно выстраивал этот образ. Не один преступник, не говоря уже о ни о чем не подозревающих младших (или даже старших) офицерах, был потрясен, осознав, какая волчья хватка скрывается за этим улыбчивым обликом.

Но у всех есть свои слабости. Слабостью Мэла были женщины – два развода в прошлом и нынешние танцы вокруг Джанин Тайлер служили тому доказательством.

Сплетники в участке были уверены, что между Мэлом и Джанин «что-то есть». Непостоянное, от случая к случаю, тайком от всех.

Зачем они так устроились, никто толком не понимал. Надеялись, что начальство не прослышит? Или просто не понимали, что играют с огнем? Или эта хитрюга Джанин тишком окрутила парня? Зачем – ради повышения? А может, Мэл сам велел ей на людях держать руки при себе? Ответа на эти вопросы никто в участке не знал, и сотрудникам приходилось нелегко. Особенно инспектору Хиллари Грин, которая должна была балансировать на грани, чтобы, с одной стороны, не злить начальство, а с другой – не дать позабыть сержанту Тайлер о том, что Хиллари Грин – инспектор, а значит, старше ее по званию.

И головоломка нынешнего утра была очередной причиной для головной боли. Мэл выставил Джанин из своей постели (и потому сержант явилась рано) или Джанин сама вылетела пулей, торопливо умылась и сбежала, испортив Мэлу настроение? Или не только настроение?

Одно Хиллари знала точно: ей самой все это успело надоесть да чертиков. Так что – да наплевать.

– Хорошо, что ты уже пришла, Джанин. Поступил звонок. Труп студентки в колледже Святого Ансельма, – коротко сказала Хиллари по дороге к собственному столу и поймала взгляд Томми Линча – преданный взгляд спаниеля. Исполненный надежды взгляд этих больших карих глаз растопил бы и кусок мрамора.

– И тебя тоже касается, Томми, – ровным тоном сказала бесчувственная Хиллари. Она была почти уверена, что причиной смерти студентки окажется либо самоубийство, либо случайная передозировка – а может быть и так, что смерть произошла по естественным причинам, – но начинающему констеблю детективного отдела надо как-то нарабатывать опыт.

Она задержалась у стола ровно настолько, сколько потребовалось, чтобы просмотреть сообщения. Обычные обновления, по большей части касавшиеся основной из текущих задач: ликвидации подпольной разборки автомобилей на Уитни-вэй.

Дело-то было не особо и сложное. Некто Колин Рейд был чертовски хорошим автомехаником, однако жить честно ему мешала жадность. Поэтому он нашел в одном из бедных районов Оксфорда банду сорвиголов и стал платить им, чтобы они угоняли автомобили и доставляли их прямиком в его мастерские. Плевая работенка для ребят, которые с десяти лет баловались тем, что гоняли на чужих тачках и азартно расковыривали охранные системы на машинах подороже. Машина попадала в гараж, где и находила свой конец: Рейд с шурином, тоже неплохим механиком, разбирали ее на детали, а детали отправляли на континент.

Все, что должна была сделать Хиллари, – это прищучить тех, кто на конце цепочки, да сообщить на таможню – и бинго. А дальше уже аплодисменты и почет.

С виду дело могло показаться даже гламурным, словно из какого-нибудь фильма с Николасом Кейджем, где красавчики в костюмах от Армани угоняют сверкающие «порше» и наперегонки с копами носятся по погрязшим в пороке улицам Сан-Франциско.

На самом же деле Колин Рейд попал на радары лишь потому, что жена застукала его в постели со своей младшей сестрой и, разозлившись, заложила изменника копам.

Да уж, это вам не страсти американских улиц, а родные пригородные райончики с их вечными дрязгами.

Ну да какой же коп не будет воротить нос от такого тягомотного дельца. Пусть его хоть на тарелочке с голубой каемочкой принесут.

Что ж, труп попадает в приоритеты.

В самом низу стопки ей попалась написанная от руки записка, видимо, оставленная еще до выходных.

Писали из отдела начисления пенсий, просили зайти.

Этим-то еще чего нужно?

С деньгами у нее в последнее время было напряженно (с чего бы еще она целый год просидела на дядюшкиной лодке), но взносы по пенсионному плану она платила исправно.

Хиллари пожала плечами и сунула записку в карман пиджака. Мэл и без того зол, с него станется в любую секунду высунуться из кабинета и спросить, какого черта она тут прохлаждается.

Она уже шла к двери с Джанин и довольным-предовольным Томми Линчем на буксире, но тут по дороге ей попался Фрэнк Росс.

Он опоздал.

Впрочем, против его опозданий никто не возражал. Да что там, никто бы и слова не сказал, даже перестань он вовсе появляться на работе.

– Шеф, – буркнул он, явно нарываясь на выговор. Строго говоря, Хиллари имела полное право его отчитать, но смысл? Фрэнк Росс, закадычный кореш ее покойного муженька, ненавидел Хиллари всеми фибрами души, и чувство это было более или менее взаимным.

– Фрэнк, – сказала Хиллари и вздохнула. – Ты как раз вовремя.

Придется взять его с собой. Если оставить его здесь, к возвращению на нее весь участок будет волком смотреть.

* * *

Машину вел Томми Линч. Обычное дело, младший по званию всегда за рулем, но Джанин заявила, что поедет на своем «мини». Фрэнк, естественно, тут же напросился с ней. Увидев, какое выражение приняло при этом лицо красавицы-сержанта, Хиллари тайком улыбнулась.

Спит там Джанин с начальством или не спит, но от Фрэнка Росса никому не отделаться. Закон природы, не иначе.

– Есть какие-нибудь данные по трупу, шеф? – спросил Томми. Здоровяк с иссиня-черной кожей, он был длинноног, но мускулист и крепко сбит – сложение бегуна. Кажется, он был чемпионом округа по стометровке или что-то в этом роде? Хиллари точно не помнила. Спортом она не увлекалась и соревнования не смотрела.

– Нет, – коротко ответила Хиллари. Мэл нынче сотрудников не баловал.

Объезжая через Кидлингтон, они попали в пробку. Хиллари нахмурилась. Пробки – головная боль в любом городе, но в Оксфорде они случались буквально на каждом шагу. А ведь, казалось бы, подумала Хиллари, борьба за экологию, студенты и преподаватели поголовно на велосипедах – и где результат?

Наверное, опять какой-нибудь закон природы в действии, вот только философствовать в такую рань у нее не было сил.

Она вздохнула и откинулась на спинку кресла. Приливы и дорожные пробки никому не подвластны. Ни королю Кануту, ни уж тем более полицейским, которых ждет труп.

Наверное, можно было приказать кому-нибудь из констеблей взять машину с мигалкой и прокатить их с ветерком по автобусной полосе на Вудсток-роуд, но Хиллари почему-то казалось, что руководство колледжа Святого Ансельма такая реклама не обрадует.

Это же Оксфорд все-таки. К тому же профессура и студенты, а не какие-нибудь там горожане.

Сама будучи выпускницей Рэдклифф-колледжа, Хиллари прекрасно понимала, почему Мэл свалил эту задачу не на кого-нибудь, а именно на нее.

Все в участке единогласно сходились во мнении, что для таких расследований Хиллари Грин подходит на роль старшего следователя как нельзя лучше – она же, в конце концов, КИО, то есть коп из Оксфорда, с высшим образованием. Хиллари не возражала – такого рода репутация полезна для продвижения по службе.

Томми пробивался вперед, а Хиллари старательно вспоминала все, что знала о колледже Святого Ансельма. По правде сказать, знала она немного.

Людям извне Оксфордский университет казался местом странным и загадочным. Вспомнить хотя бы, что самого университета как такового в природе не существовало – это известие вечно ставило в тупик американских туристов.

Не сосчитать, сколько раз отчаявшиеся бостонцы или вконец запутавшиеся гости из Пенсильвании останавливали Хиллари в городе и спрашивали, как пройти в университет.

На самом же деле Оксфордский университет состоял из сорока с лишним самостоятельных колледжей – Баллиоль, Крайст-Черч, Тринити и так далее – плюс россыпь департаментов, например Институт востоковедения при музее Эшмола или Научный корпус на Банбери-роуд.

И будто мало того, имелось еще и какое-то количество независимых колледжей вроде Университета Брукса, где училась сама Хиллари, и колледжи вроде Святого Ансельма.

При упоминании малых сих от образования снобы имели привычку фыркать и демонстративно отводить взгляд. Однако на самом деле учебные заведения эти были чрезвычайно разными, от таких уважаемых центров академической мысли, как колледж Раскин, до насквозь коммерческих шарашек, в открытую торговавших дипломами и существовавших для того лишь, чтобы богатым родителям было куда пристроить своих ленивых деток и потом, заплатив бешеные деньги, с полным правом утверждать, что их сынок или дочурка получили образование не где-нибудь, а в Оксфорде.

Хиллари помнилось, что колледж Святого Ансельма находился где-то посередине этого минного поля. Кажется – нет, она была почти уверена, – в нем обучались преимущественно иностранцы. Учили там вроде бы языкам, если она ничего не путала. Плюс полная программа «изысканных наук» – дикция, манеры, живопись, музыка и все прочее, что по-прежнему пристало приличной молодой девице, даром что на дворе стояло уже третье тысячелетие.

Еще покопавшись в памяти, Хиллари припомнила, что вроде бы читала, будто нынешний глава колледжа всю жизнь работал в нефтяной промышленности, а сегодняшнюю свою должность получил во имя объединения «деловых интересов», то есть служил мостиком между умненькими студентами и корпорациями, нуждавшимися в управленцах совершенно определенного толка.

Обычное дело, чему тут удивляться.

Конечно, в настоящих оксфордских колледжах и слыхом не слыхивали о такой мелкой сошке. Это, безусловно, несколько снижало статус колледжа Святого Ансельма. А тут еще и труп вдобавок, и – кошмар из кошмаров – полицейское расследование. Богатые папа с мамой в Сингапуре будут недовольны.

Хиллари тяжело вздохнула.

Она уже понимала, что действовать придется крайне деликатно и изворотливо, дабы не наступить на какие-нибудь чувствительные мозоли.

Автомобиль полз к городу грезящих шпилей, а Хиллари молилась про себя, чтобы смерть произошла от естественных причин. Или пусть будет самоубийство, на худой конец. Тогда все будет просто и понятно, и никто не станет строчить суперинтенданту Маркусу Донливи возмущенных писем с жалобами на неотесанных полицейских инспекторов. Потому что Донливи таких писем очень не любит.

* * *

Едва взглянув на труп Евы Жерэнт, девятнадцати лет, из Лилля, Франция, Хиллари поняла, что всем надеждам на простое дело можно сказать «прощай».

Почему – она и сама не смогла бы сформулировать.

Колледж Святого Ансельма занимал несколько густо поросших лесами и травами акров, втиснувшихся между широкой Вудсток-роуд и Банбери-роуд в северной части Оксфорда. Сразу рядом с ним начинались освященные веками земли колледжа Святой Хильды (истинно оксфордский колледж, не то что некоторые!).

Было здесь и поле для спортивных игр, и декоративный пруд, и ухоженные сады, и массивное здание серого камня, в котором, собственно, и размещалась главная часть колледжа.

Хиллари показалось, что она попала в роман Ивлина Во.

Они припарковались на задах, у невысокого и длинного нового здания, где располагались кабинеты преподавателей и администрация. Их встретила секретарь колледжа, миссис Менкотт, плотная женщина средних лет, тут же вручившая приехавшим проспект колледжа – с картой под обложкой, что было особенно ценно, – и в кратких, явно отрепетированных выражениях ознакомившая их с ситуацией.

Ева Жерэнт сначала была принята на годичный курс совершенствования английского языка, узнали полицейские, к учебе приступила в прошлом Михайловом семестре[526]526
  Михайлов семестр – осенний семестр.


[Закрыть], жила в главном здании. (Здание это, несомненно, когда-то принадлежало некоему весьма состоятельному оксфордскому семейству, однако давно уже превратилось в студенческое общежитие.)

Итак, Ева пользовалась всеобщей любовью, стабильно получала хорошие оценки и была найдена мертвой в своей комнате примерно в 8:30 утра одной из подруг.

Рассказывая об этом, секретарь вывела их с усыпанной гравием парковки на лужайку перед массивным каменным зданием. Здесь был мощеный дворик с настоящими каменными балюстрадами и изящной расширяющейся книзу лестницей, которая вела на поле для игры в крокет.

Невозможно было отделаться от впечатления, что здесь должны обитать величественные павлины и скромные садовники в рабочих комбинезонах, но никак не закутавшиеся по уши студенты, которые сновали туда-сюда.

На другом краю лужайки располагалось здание красного кирпича – скорее всего, бывшая конюшня, догадалась Хиллари, ныне исполняющая роль главного учебного здания. Имелось и несколько зданий поменьше, сплошь причудливой архитектуры, украшенных крупными надписями: «Музыкальная комната», «Теплица / Ботаническая лаборатория» или, куда уж проще, «Студия».

А летом здесь, должно быть, еще красивее, подумала Хиллари: цветут розы, сиротливые голые прутики вистерии на грубом камне выбрасывают бледно-лиловые цветы, а в декоративном прудике плавают залетные утки.

Но даже под толстым слоем инея, окутанное последними прядями ночного тумана, здание это казалось призрачным и совершенным.

Секретарь провела их в обширный главный зал и свернула к длинной деревянной лестнице. Лестница была обильно покрыта резьбой – даже, пожалуй, немного чересчур обильно. Владелец этого места и хозяин колледжа, кем бы он ни был, явно стремился сберечь все, чем только могло похвалиться здание.

Джанин огляделась, чуть иронически скривив губы. Ее образование закончилось на школьной скамье. Томми, тоже чужак под сводами этого святилища науки, смотрел вокруг с нескрываемым удовольствием. Писанные маслом картины на стенах принадлежали кисти второразрядных художников девятнадцатого века, но выглядели солидно, как ни крути. Потом его внимание привлекла свисавшая с потолка пышная нечищеная люстра, по всей видимости, никогда не использовавшаяся по назначению.

Томми стало не по себе.

Слишком уж это отличалось от привычных пьяных драк, поножовщины в местном пабе да аварий на дорогах.

Он был рад, очень рад тому, что дело поручили Хиллари. Уж она-то и ухом не поведет от эдакой пышности. Томми покосился на начальницу. Она была прекрасна – как всегда прекрасна в его восторженных глазах.

Да, ее синяя юбка слегка отсырела, а над правым коленом красовалось какое-то пятно, однако темно-каштановые волосы сияли в свете солнца, проникавшего сквозь грязноватые окна, а фигура, идеальные «песочные часы», была из тех, что снятся мужчинам по ночам.

Томми Линчу, по крайней мере, она действительно снилась.

Они молча проследовали за секретарем на третий этаж. Здесь картин уже не было, а стены были выкрашены в жизнерадостный и непорочный белый цвет. Ковры под ногами уже не щеголяли восточными узорами, но были мягкими и явно недавно из химчистки.

Нетрудно было догадаться, что в старину третий этаж был вотчиной слуг, однако хозяева колледжа сделали все, чтобы студенты чувствовали себя как дома. Даже здесь.

Должно быть, подумала Хиллари, на втором этаже, где и комнаты больше, и потолки выше, селят тех, кто побогаче и поважней, а мелкую шушеру ссылают на чердак. Или у них тут не так все строго?

С этими оксфордскими колледжами беда в том, что никогда ничего нельзя знать наверняка. Здесь пламенные (до сих пор) коммунисты живут бок о бок с развеселыми вольнодумцами, которые, в свою очередь, вечно соседствуют с учеными поистине выдающихся талантов, направленных на то, чтобы приобщить социалистов к прелестям метафизической поэзии Джона Донна.

Есть в этом что-то от сумасшедшего дома, подумала Хиллари. Весь фокус в том, чтобы разобрать, в какой именно сумасшедший дом вы угодили, и действовать исходя из этого.

На ее взгляд, колледж Святого Ансельма представлял собой типичную коммерческую шарашку, не больше и не меньше. А значит, у покойной Евы Жерэнт имелись состоятельные – но не сверхсостоятельные – родители.

Интересно. Возможно, это стоит учесть.

Резко повернув направо, Хиллари тут же заметила стоящего у двери констебля в униформе. При их приближении констебль встал прямее.

Секретарша невнятно распрощалась и удалилась.

Хиллари вздохнула. Значит, все пойдет привычным путем. Рано или поздно она получит «приглашение на чай» к директору. Позиции противоборствующих сторон были обозначены четко. Что ж, ее это устраивало.

– Докладывайте, констебль, – негромко приказала Хиллари. Констебль, парень двадцати одного года от роду, профессионально-размеренно отбарабанил подробности вызова. Началось все со звонка секретаря директора, затем прибыла полиция, были приняты все стандартные меры для сохранения в неприкосновенности места преступления и так далее.

Когда он закончил, Хиллари кивнула. Значит, криминалистов пока не вызывали. Что ж, ничего удивительного. Статус случившегося был пока неясен, и решать предстояло ей.

Ей сообщили, что док Партридж уже на месте. Войдя в комнату, Хиллари нашла его склонившимся над постелью, где лежало тело девушки.

Комната была невелика, но уютна. За большим створчатым окном шумели медные буки и открывался вид на центр города. Стены были выкрашены в нежный персиковый цвет, неровности дощатого пола скрывал бежевый ковер. Кровать, чуточку широковатая для одноместной, имела мягкую, обитую тканью спинку. Гардероб, комод и стол были из светлой сосны. На столе стоял недешевого вида компьютер. Веселым цветным пятном выступал плотно набитый книжный шкаф, в основном содержавший книги по моде, тканям и дизайну одежды. Ему вторили развешанные по стенам плакаты, на которых шагали по подиуму модели в невообразимых нарядах.

Хиллари вспомнила свою тесную сырую комнатушку университетских времен, которую к тому же приходилось делить с подругой, и подумала, как это современная молодежь умеет так устраиваться.

Док Партридж подвинулся, чтобы не заслонять труп, и Хиллари напомнила себе, что как минимум эта представительница молодежи устроилась отнюдь не лучшим образом.

Доку Партриджу было за пятьдесят, однако он принадлежал к числу мужчин, которые в любом возрасте выглядят на тридцать. Он хорошо одевался. Безупречно подкрашивал волосы. И был отличным паталогоанатомом.

– Взгляните-ка, – сказал он и подвинулся, давая место Хиллари. Она подошла и посмотрела на мертвую девушку.

И сразу же поняла, что впереди у них большие проблемы.

Конечно, у Евы Жерэнт проблемы были посерьезнее. Если, конечно, смерть можно назвать проблемой.

И все-таки у Хиллари упало сердце, когда она посмотрела на мертвую девицу, но почему – она и сама не знала.

Девушка была невелика ростом – пять футов пять дюймов или что-то в этом роде, и весила не больше девяти стоунов. На ней была черная юбка-карандаш и безразмерный, но явно дорогой свитер. Что это – вчерашний ее наряд, или она оделась уже сегодня утром? Придется дожидаться отчета судмедэксперта, чтоб узнать. Кровать была неубрана, но это ровным счетом ничего не означало.

У девушки были иссиня-черные волосы, очень ровно подстриженные в каре – шикарная прическа, но ухода требует адского. Легкий макияж. Глаза закрыты, подбородок узкий и острый, скулы – тоже. Рот в красной помаде был неестественно алым. Казалось, что девушка спит. Даже мертвой она выглядела живее едва ли не всех живых, кого знала Хиллари.

И это было очень странно.

Но настораживала Хиллари вовсе не эта странная одухотворенность. Было здесь что-то еще, пока неуловимое.

– Сердечный приступ? – с надеждой спросила она.

– Это вряд ли, – сразу же ответил док Партридж. – Видите, какая она бледная? И мелкие синяки вот тут, на руках, и на задней части голеней такие же. Все указывает на внутреннее кровотечение. Конечно, сначала нужно провести вскрытие…

Он не стал договаривать. И так все было ясно.

Джанин за спиной у Хиллари уже натягивала резиновые перчатки. Настрой Хиллари передался и ей. Фрэнк Росс маячил в дверях – обрюзгший толстощекий херувимчик, – пытаясь разглядеть ноги покойницы.

– И вот еще что, – любезно заметил док Партридж и взялся за рукав длинного кашемирового свитера кремового цвета, в который была одета девушка.

Он потянул рукав вверх.

Под рукавом, на сгибе локтя, обнаружилась маленькая красная точка, окруженная бледно-голубым пятнышком. Кожа у девушки была бледная, почти прозрачная, и свежий след укола на ней буквально бросался в глаза.

– Черт возьми, – тихо выговорила Хиллари.