Текст книги "Современный зарубежный детектив-4. Компиляция. Книги 1-23 (СИ)"

Автор книги: Дженнифер Линн Барнс

Соавторы: Донна Леон,Джулия Хиберлин,Фейт Мартин,Дэвид Хэндлер,Дейл Браун,Харуо Юки,Джереми Бейтс
сообщить о нарушении

Текущая страница: 77 (всего у книги 327 страниц)

Глава 38
Грэйсон

Той ночью Грэйсону снился лабиринт. Вокруг него в воздухе висели осколки стекла. Он не мог ни пройти вперед, ни отступить назад, чтобы не пораниться о них. В каждом из блестящих осколков он видел изображение.

Кольцо с черным опалом. Эйвери. Эмили. Иви. Джиджи и Саванна…

Грэйсон подскочил в кровати, невидимый кулак стиснул его легкие. Он откинул одеяло и потянулся к выключателю на стене. Штора, закрывающая окно спальни, медленно поднялась, впуская свет высоко стоящего в небе солнца.

Он слишком долго спал.

Грэйсон проверил телефон. Никаких новостей о списке, никаких новостей и от Джиджи. Он подумал, не связаться ли с ней, но поборол желание сделать это. Терпение – добродетель. Он позаботился о том, чтобы она ничего не добилась в своих поисках, выиграв себе время.

Как только у него будет неправильный ключ…

Как только у него будет более полное представление о ситуации с ФБР…

Как только Джиджи передаст ему файлы…

Тогда Грэйсон сделает следующий шаг. И тем лучше, что его приезд в Финикс заставил Иви перебросить своего шпиона с семьи Грэйсонов на него, судя по событиям вчерашнего вечера.

* * *

Забровски связался с ним следующим утром, когда Грэйсон заканчивал двадцатый круг в гостиничном бассейне.

«Я здесь».

Время ожидания истекло.

Грэйсон переоделся и отправился к аллее в двух кварталах от отеля, чтобы встретиться с Забровски. Первым делом частный детектив протянул ему два конверта с дубликатами ключей. Грэйсон внимательно осмотрел ключи и убедился, что цвет металла оригинала Джиджи совпадает с копиями.

Удовлетворившись качеством, он сунул ключи в карман пиджака и посмотрел на Забровски.

– С документами, касающимися трастовых фондов близнецов, ничего не получилось. Но мне удалось узнать кое-что о расследовании по делу Шеффилда Грэйсона. Они имеют достаточно доказательств, чтобы обвинить его в неуплате налогов и сокрытии значительных доходов в офшорах.

– Неудивительно, что Налоговое управление арестовало его счета. А что насчет ФБР?

– Очень интересуются, откуда поступали эти доходы, – ответил Забровски. – Похоже на присвоение денег незаконным путем.

– Речь идет о его собственной компании?

– Вот тут-то и начинается самое интересное. Оказалось, что Шеффилду Грэйсону принадлежали лишь тринадцать процентов акций, остальной частью владела его теща, которая, собственно, и вложилась в предприятие.

Грэйсон принялся обдумывать полученную информацию и вспомнил кое-что, что говорила Джиджи.

– Он продал компанию сразу же после смерти бабушки девочек. Если предположить, что ее доля включена в один или несколько трастовых фондов, которые она учредила для своих наследников, то думаю, что у Шеффилда Грэйсона были очень веские причины, чтобы продать компанию до того, как трастовый управляющий начал бы что-то вынюхивать.

Управляющий. Троубридж. Кусочки пазла начали складываться, но для полной картины Грэйсону все еще не хватало информации.

– Как далеко продвинулись федералы?

– Непонятно.

– Им удалось напасть на его след? – спросил Грэйсон. Это был самый лучший способ выяснить то, что он хотел знать по-настоящему.

– Нет. Похоже, все единодушно считают парня лживым ублюдком.

И пока все так считают, Эйвери в безопасности.

– Есть еще что-нибудь? – спросил Грэйсон.

Забровски полез в машину и протянул ему папку. Открыв ее, Грэйсон сразу увидел знакомое лицо: темные глаза, шрам на брови.

– Маттиас Слейтер, – сказал Забровски, – или Слейт. У него досье кристально чистое, в отличие от его отца, которому предъявили целый список обвинений, и только последнее было доказано.

Грэйсон просмотрел досье.

– Дорогой адвокат защиты, – отметил он.

– Был. Пока его не признали виновным в тяжком уголовном преступлении. – Забровски многозначительно посмотрел на Грэйсона.

То самое последнее обвинение. Возможно, отец Маттиаса Слейтера работал на семью Блейк, а точнее, на Винсента Блейка. Это объяснило бы столь дорогого адвоката. А потом он перешел дорогу своему боссу?

– Что нам известно о Маттиасе? – спросил Грэйсон. – Что он за человек?

Забровски прищурился.

– За такое короткое время? Немного. Его отец мертв. Мать в прошлом году подала заявление о медицинском банкротстве.

Грэйсону вспомнился его разговор со шпионом Иви. «Тебе лучше не знать, что я делал», – сказал тогда Маттиас Слейтер.

– Хотите, чтобы я продолжал под него копать? – спросил Забровски.

Грэйсон закрыл папку.

– Бумаги по трастовым фондам в приоритете, – ответил он, – но да.

* * *

Грэйсон открыл дверь, вошел в лобби отеля и увидел сцену, которая никак не вязалась с «Хейвуд-Астирия».

На кресле с подголовником стояла Джиджи и вела беседу с охранниками.

– Вот та-а-акого роста, – говорила она, – часто выгибает бровь, любит предложения в повелительном наклонении, светловолосый и хмурый.

– Как вас уже не раз уведомили, мадам, мы не можем разглашать информацию о наших гостях.

– А поможет, если я опишу его суперострые скулы или комически спародирую его? – спросила Джиджи, подмигивая им.

Грэйсон все-таки решил вмешаться.

– Нет, – сказал он, вставая между Джиджи и охранниками, – это не поможет. И слезь с кресла.

– Вот вам, пожалуйста, и выгнутая бровь, – театрально объявила охранникам Джиджи, – и предложение в повелительном наклонении.

Грэйсон не мог не заметить, как дрогнули губы охранника.

– Дальше я сам разберусь, – сказал он ему.

Джиджи спрыгнула с кресла и широко улыбнулась.

– Спроси меня, что я здесь делаю, Грэйсон.

– Что ты здесь делаешь?

Она поднялась на цыпочки.

– У нас получилось!

– Ты про файлы? – Грэйсон не показал своего удивления. – Или про пароли?

Он же поменял пароли! У нее ничего не должно было получиться.

– Они нам не нужны! – радостно ответила Джиджи. – Саванна нашла поддельное удостоверение личности, спрятанное за распределительным щитком в спортзале! – Она чуть не прыгала от счастья. – Теперь мы знаем имя, которым он пользовался, чтобы открывать ячейку. У нас есть ключ. Следующая остановка – банк!

Грэйсон подумал о дубликате в своем кармане и посмотрел на ключ, висящий на шее Джиджи. Время уходило. Ему во что бы то ни стало нужно придумать способ поменять их местами.

Глава 39
Джеймсон

Ринг в «Милости дьявола» был меньше современного боксерского ринга и огорожен грубыми, видавшими виды канатами, пережившими не одно столетие.

– Тебе не стоит оставаться здесь, – сказал Джеймсон Эйвери, наблюдая за тем, как первые два бойца поднялись на платформу: голые по пояс, без обуви, без перчаток.

– Очень даже стоит.

Рядом с ними появился Рохан, одетый в черное. Смокинг должен по идее придать ему официальный вид, но он был без галстука, первые четыре пуговицы на его рубашке остались расстегнутыми.

– Она должна остаться. – Его темные глаза встретились с глазами Эйвери. – Сделать парочку ставок.

– Разве я не поставила бы против заведения? – спросила Эйвери. Третий вечер, за который по условиям их сделки ей оставалось проиграть почти двести тысяч фунтов.

– Считайте, что ваш гонорар полностью выплачен. – Рохан улыбнулся, и Джеймсону он показался слишком расслабленным. Третья ночь была подстраховкой.

Другими словами, за какой бы рыбой ни охотился фактотум, она уже заглотила наживку. «Заплатили взнос, – подумал Джеймсон, и слова змеей петляли в его мыслях. – Вступили в клуб».

И теперь Рохан позволил себе полностью сосредоточиться на другом – на Игре.

Сегодня вечером в «Милости дьявола» еще больше народу, чем вчера, словно явились все члены клуба: мужчины в возрасте от двадцати до девяноста лет и несколько женщин.

– На кого ей следует поставить? – Джеймсон задал этот вопрос, чтобы отвлечь внимание Рохана от Эйвери.

Фактотум повернулся к рингу и мужчинам на нем.

– Разве не заметно? – Эти двое были примерно одинакового телосложения, но двигались по-разному. – Дам вам подсказку. Тот, что передвигается более легкими шагами, – один из наших бойцов.

Сказав это, Рохан устремился к рингу. Толпа расступалась перед ним словно по волшебству. Рохан запрыгнул на платформу, но не стал перелезать через канаты.

– У вас есть еще две минуты, чтобы сделать свои ставки, – объявил он.

Из-за особенностей помещения – или его уловки с голосом – Джеймсону показалось, что слова звучат со всех сторон одновременно.

Он следил за передвижениями Рохана вдоль платформы. Тот ни разу не оступился. Джеймсон подумал, что с такой же плавной грацией он будет идти и по краю крыши небоскреба.

– Тем, кто у нас впервые и кто вновь присоединился к нам после долгого отсутствия, – продолжил Рохан, взмахнув рукой, – напомню о правилах. Матчи состоят из неопределенного количества раундов. Раунд заканчивается, когда один из наших бойцов падает на пол. – Раздались громкие одобрительные возгласы и аплодисменты. Рохан же продолжил: – Матч заканчивается, когда тот, кто упал на пол, не встает.

Возбуждение Джеймсона нарастало. Получалось, что матч мог закончиться либо если боец решил сдаться, либо если его отправили в нокаут.

– Никаких перчаток. – Рохан снова улыбнулся. Это была улыбка-предостережение. – Никаких перстней. Никакого оружия. И не ждите милости!

– Не ждите милости! – эхом повторила за фактотумом толпа.

Рохан повернулся к бойцам на ринге.

– Если на вашем лице останутся следы драки, будьте добры прийти в божеский вид незаметно. Если же вы не в состоянии это сделать, «Милость» с радостью предложит вам свою помощь.

Пожалуй, больше похоже на угрозу, чем на предложение.

Рохан спрыгнул на пол.

– Можете начинать.

Первый бой длился три раунда, второй – лишь один. Третий поединок между двумя бойцами клуба длился дольше остальных. Джеймсон не обращал внимания на кровь, рев толпы, неприкрытую жестокость бойцов и корыстный блеск в их глазах. Он сосредоточился на пустых местах.

На ходах, которые не выполнили бойцы.

На возможностях, которые они оставляли противнику.

На тех пространствах на ринге и вокруг их тел, которые оставались за размытыми движениями локтей и кулаков, ступней, коленей и голов.

На мгновениях между ударами.

На слабостях – и на том, как бойцы их компенсировали.

– Тебе необязательно это делать, – сказала ему Эйвери. Ее слова поглотил рев толпы, но он услышал.

– Очень даже обязательно… – Джеймсон воспользовался фразой Рохана. – Я это сделаю. А вот тебе, Наследница, точно необязательно смотреть.

Эйвери взглянула на него со свойственным лишь ей одной выражением, и Джеймсону стало трудно вспомнить, какой была его жизнь до нее.

– Я не просто посмотрю, Хоторн. Я еще и сделаю ставку.

На него. Она собиралась ставить на него.

Один из бойцов клуба упал на ринг и больше не вставал. Второй вскинул кулак в воздух. Победа.

Рохан снова вскочил на край платформы.

– У нас есть победитель! – Толпа одобрительно закричала. – Найдется ли ему соперник?

Джеймсон тоже вскинул кулак в воздух. Повисла тишина. Богатые и могущественные члены клуба повернулись, чтобы посмотреть на него.

Джеймсон ухмыльнулся фирменной хоторновской ухмылкой.

– Я попробую.

Глава 40
Джеймсон

Джеймсон, самый худощавый из братьев, жилистый, с длинными конечностями, знал, что он не похож на бойца. На лице, казалось, застыло самоуверенное выражение. Он выглядел как ученик привилегированной школы.

И двигался он не как боец.

На ринге Джеймсон снял пиджак и рубашку, и если кто-то из зрителей и заметил его шрамы, задался вопросом, как он их получил или насколько тогда высокий у него болевой порог, то никак этого не показал.

Все, кроме Рохана, который склонил голову набок и по-новому оценил его.

Джеймсон скинул ботинки, затем наклонился, чтобы стянуть носки. Босые ноги. Костяшки пальцев. Голая грудь. Он стоял, глядя прямо перед собой, пока на ринге вытирали пот и кровь.

Боец клуба сделал глоток воды и покачал головой. «У маленького дурачка нет ни единого шанса» – читалось на его лице.

Джеймсон не позволил себе улыбнуться. Жизнь – это игра. Внутри нарастал знакомый прилив энергии. И вам остается лишь решить, хотите вы выиграть или нет.

– Можете начинать.

Джеймсон не стал кружить вокруг своего противника. Он повторял движения мужчины, предугадывая каждое с пугающей точностью, вплоть до угла, под которым парень держал голову. Было ли издевательство над противником разумным способом начать матч?

Возможно, нет. Но Джеймсону не было равных в том, как выводить людей из себя, а его всегда учили использовать свои сильные стороны.

Он перестал копировать противника в тот самый момент, когда тот приготовился нанести первый удар, и начал умело уходить от выпадов. Кулаки парня пронзали воздух, он злился все больше и больше. Джеймсон же скользнул в свободное пространство на слабой стороне противника. Последовал еще один удар, в который парень вложил всю силу.

Этого достаточно, чтобы он потерял равновесие.

«Пользуйся моментом», – шептал в голове у Джеймсона голос Старика.

Джеймсон и воспользовался. Он развернулся, подпрыгнул в воздух и ударил ногой сбоку.

Боец клуба упал и остался лежать. Джеймсон выпрямился. Он повернулся к толпе и запрыгнул на один из столбов, на которых держались канаты.

– Похоже, у нас есть победитель, – сказал он, опережая Рохана. – Найдется ли ему соперник?

Оглядев толпу, он сразу же нашел взглядом Эйвери. Слева, за ее спиной, стараясь не выделяться из толпы, стоял мужчина с зачесанными назад седыми волосами. Борода с проседью исчезла, но в руке он по-прежнему держал трость.

Джеймсон перехватил его взгляд, и тогда проприетар перестал стараться смешаться с толпой. Он трижды сильно ударил тростью об пол.

«Ну вот наконец я привлек твое внимание», – подумал Джеймсон, продолжая как ни в чем не бывало стоять на столбе. Толпа притихла. Проприетар сделал три нарочито громких хлопка в ладоши. А затем поднял трость и указал платиновым набалдашником в сторону ринга.

– Рохан, – любезно обратился он к фактотуму, – будь добр…

Джеймсон посмотрел на второго по влиянию человека в «Милости дьявола». Рохан с непроницаемым лицом снял свой черный смокинг и принялся расстегивать пуговицы на рубашке.

Джеймсон спрыгнул на ринг и поймал на себе взгляд проприетара. Выражение в его глазах напомнило ему о деде и о тех случаях, когда ему казалось, что он наконец завоевал одобрение Старика, но он слишком поздно осознавал, что всего лишь получил очередной урок.

Глава 41
Джеймсон

Джеймсон не заметил на Рохане ни одного шрама. Теперь ничего не скрывало ширину его плеч и рельефность мышц, особенно там, где они соприкасались с костью. Фактотум стоял без видимого напряжения, и Джеймсона пронзило внезапное предчувствие, что с этим противником не будет пустых мест.

Слабостей.

Возможностей.

Времени.

Будет весело. Джеймсон почувствовал, как внутри его нарастает адреналин – предвкушение от осознания того, что ему не выйти из этого боя невредимым.

Было больно.

* * *

Кровь стекала по его виску. Во рту стоял ее металлический привкус. Его тело покрывали синяки. Но были и плюсы – похоже, сломано всего три ребра.

Рохан бросил его лицом вниз на твердые, как камень, маты, и впервые за последние девятнадцать раундов фактотум заговорил:

– Оставайся лежать.

Джеймсон рассмеялся. Смех получился грубым и искаженным, так что Рохана можно простить за то, что он не услышал в нем подлинного юмора.

Хоторны никогда не сдаются.

Джеймсон и сам нанес несколько неплохих ударов. У Рохана разбита губа, ребра тоже все в ссадинах. Единственное преимущество фактотума – пока еще не заплывшие глаза.

Джеймсон заставил себя согнуть колени и поджать их. Его ладони уперлись в пол. Он дышал сквозь боль, сконцентрировавшись на ней, набираясь от нее сил, а потом поднял голову. Толпе он наверняка казался сумасшедшим.

Одна нога, вторая.

Рохан вернулся в свой угол, в его темно-карих глазах мелькнуло что-то типа сожаления.

«Он сильнее меня, – подумал Джеймсон. – Но я был быстрее». «Был» – в прошедшем времени. Если он использовал те приемы, которыми овладел в детстве, то стиль Рохана не поддавался описанию.

Фактотум каждый раз словно боролся за выживание.

Есть только один способ противостоять подобным инстинктам, учитывая, что травмы замедляли его: прекратить пытаться. Джеймсон не мог предугадать следующий ход Рохана, не мог сравниться с ним по силе и по изворотливости. «Если буду бороться за выживание, я проиграю». Можно выстоять лишь на желании умереть.

Без страха. Без боли. Меньше стратегии – и больше риска.

Он побежал прямо на Рохана, опустив голову. Оказаться в пределах его досягаемости. Как раз перед тем как они столкнулись, Джеймсон выбросил правый локоть вверх, ударив фактотума под подбородок. Рохан выдержал удар и нанес встречный, но Джеймсон едва почувствовал его, потому что удар локтем – отвлекающий маневр.

Его вторая рука обхватила Рохана за шею сзади.

* * *

Рохан упал. Для зрителей это выглядело как нокаут, но не для Джеймсона. Он видел напряжение в ладонях фактотума, дрожь, поднимающуюся по его рукам. В любую секунду Рохан мог снова подняться.

Но он этого не сделал.

Джеймсон посмотрел в толпу и увидел, что проприетар смотрит прямо в глаза своего подчиненного. Он отдает приказ.

Рохан остался лежать.

Джеймсон сошел с ринга, едва держась на ногах. Эйвери мгновенно оказалась рядом, поддерживая его с одной стороны, кто-то встал с другой.

Зелла.

– Если запачкаешь мое платье кровью, – предупредила герцогиня, – я тебя уроню.

– Пятна крови, – заплетающимся языком вымолвил Джеймсон и улыбнулся, отчего у него заболело все лицо, – тот самый момент, после которого аутсайдеры больше не держатся вместе.

Эйвери притянула его ближе к себе.

– Я сказала твоим братьям, что с тобой все в порядке, – ворчала она. – Я пообещала Грэйсону, что ты не станешь впутываться в неприятности! А Нэш? Да он убьет тебя! И меня тоже.

– Либби не позволит ему. Убивать плохо, маффины – хорошо.

Джеймсон, не обращая внимания на боль, повернулся, ища в толпе проприетара, но того уже и след простыл. А когда он оглянулся на ринг и его голову чуть не разорвало от боли из-за этого, оказалось, что Рохан тоже пропал.

Глава 42
Джеймсон

– Это негласное правило: если кто-то выстоит против бойца клуба двадцать раундов, клуб сдается.

Для человека, который совсем недавно стал членом «Милости дьявола», Зелла ужасно много знала о его негласных правилах. Она проводила их с Эйвери в атриум, потом в проход под бархатными занавесками – «Похоть» – и вверх по винтовой золотой лестнице. Теперь они втроем находились в комнате, каких Джеймсону еще не доводилось видеть. Кровать была просто огромной. Джеймсон, лежащий ничком на кровати, мог уловить на потолке глубокого темно-синего цвета их чуть размытые отражения. Пол, на котором стояли Зелла и Эйвери, выложен из круглых гладких камней, он успел ощутить его тепло все еще босыми ногами.

Стена, которую Джеймсон мог видеть, если приподняться, представляла собой каскады воды, падающие в бассейн внизу.

Простыни из нежнейшего шелка он перепачкал кровью.

– Что ты делаешь? – строго спросила Эйвери, положила руку ему на плечо и легонько толкнула обратно на кровать. – Тебе нужно полежать.

– Мне нужно еще много чего сделать. – И снова он хотел большего, хотел быть кем-то больше. – Сегодня проприетар будет выбирать участников для Игры. Я не могу просто так здесь отлеживаться.

– Я не приказываю тебе, Джеймсон. – Эйвери опустила руку к его животу, чуть ниже покрытых синяками и сломанных ребер. – Я прошу тебя, – продолжила она уже более эмоционально, – я прошу тебя помнить, что твоя боль, твое тело тоже имеют значение. Ты имеешь значение.

В прежние времена он ответил бы какой-нибудь дерзостью и не полез бы за словом в карман. Но не сейчас. Не с ней.

– Вчера вечером я виделся с Иеном. – Признание получилось довольно болезненным. А может, дело было в его челюсти. – Не смотри на меня так, Наследница. Я знаю, что делаю.

Он знал – сейчас и всегда, – что нужно для того, чтобы победить.

– Позволь нам хотя бы привести тебя в порядок, – сказала Зелла деловым тоном. – Поверь мне, проприетар не поблагодарит тебя за то, что ты оставил кровавые следы по всей «Милости».

Джеймсон позволил им позаботиться о нем, его тело пульсировало, а в затуманенном сознании металась лишь одна и та же мысль: «Что дальше?» Он выигрывал за столами. Он выиграл на ринге. Но в «Милости дьявола» было несколько зон, и оставалось еще две – кроме этой.

И в каждой из этих зон было по книге.

«В этих книгах содержатся… нетрадиционные ставки. Все, что записано в одной из этих книг и заверено подписью, имеет обязательную силу, независимо от того, насколько оно странное». Джеймсон размышлял над этой информацией, пока его раны обрабатывали антисептиком и пластырями, пока перевязывали ребра. Когда он снова натянул рубашку и пиджак, его тело закричало от боли – начал падать адреналин.

– Что бы вы сделали, – спросил Джеймсон Зеллу, перебирая в уме все возможные варианты, – если бы захотели привлечь внимание проприетара?

Но Джеймсону нужно не только его внимание.

– Удиви его! – Зелла повернулась и провела рукой по водопаду на стене. – Или заставь его думать, что у тебя есть то, чего он хочет. Или, если у тебя совсем мало здравого смысла, а мне кажется, что так и есть… – герцогиня отвернулась от стены, ее карие глаза остановились на Джеймсоне. – …заставь его увидеть в тебе угрозу.

– Вы знаете об Игре, – сказала Эйвери и подошла к герцогине. Это был не вопрос. – Вы тоже хотите участвовать или уже даже получили приглашение. Зачем вам помогать нам?

«Помогать мне», – подумал Джеймсон.

– Потому что я могу. – Зелла перевела взгляд с Эйвери на Джеймсона. – И потому что лучше выбирать себе соперников из тех, кого знаешь.

Она помогала им из собственных корыстных интересов.

– И вы меня узнали? – с вызовом спросил Джеймсон.

– Я знаю, что значит любить риск, – ответила Зелла. – Я знаю, что такое привилегии.

Она посмотрела на Эйвери.

– И я знаю, что такое любовь.

«Ты знаешь гораздо, гораздо больше», – подумал Джеймсон.

Зелла едва заметно улыбнулась, словно он сказал это вслух.

– А еще я знаю не один способ разбить стекло.

Сказав это, герцогиня удалилась.

– Что сказал тебе Иен? – спросила Джеймсона Эйвери, как только они остались одни. – Когда вы виделись вчера, что, черт возьми, он тебе сказал?

Джеймсон не стал заставлять ее произносить «Таити».

– Он предложил оставить мне Вантидж после своей смерти, если я выиграю его ему сейчас.

Эйвери смотрела на него – и видела его насквозь.

– Ты же можешь выиграть его себе?

Так и было. Джеймсон мог. Но он то и дело думал о том, как Иен сказал, что ему не нравится вист, как заставил Иена смеяться и узнал, что у них одинаковый смех.

– Я не смогу ничего никому выиграть, – огрызнулся Джеймсон, ощутив привкус желчи, – если не получу приглашение на Игру.

Каждый синяк на его теле отдавался пронзительной болью. Но важно то, что дальше. Удивить проприетара. Завлечь его. Стать для него угрозой.

– Пора возвращаться.

Стоило отдать Эйвери должное – она даже не пыталась отговорить его, вместо этого она протянула четыре таблетки обезболивающего и бутылку с водой.

– Я пойду с тобой.

Игра началась.