Текст книги "Современный зарубежный детектив-4. Компиляция. Книги 1-23 (СИ)"

Автор книги: Дженнифер Линн Барнс

Соавторы: Донна Леон,Джулия Хиберлин,Фейт Мартин,Дэвид Хэндлер,Дейл Браун,Харуо Юки,Джереми Бейтс
сообщить о нарушении

Текущая страница: 108 (всего у книги 327 страниц)

Глава 61
Джиджи

Двенадцать миниатюрных книг, двенадцать цифр – это какой-то код. Мысли носились в голове Джиджи, точно какой-нибудь гиперактивный грейхаунд. Шифр требует замены символов, например цифр на буквы? Цифры варьировались от пятнадцати до ста шестидесяти двух, повторов не было. Это координаты? Какая-то комбинация?

– Десятичная классификация Дьюи?[49]49
  Библиотечная система классификации книг при помощи индексов, которая была разработана в XIX в. американским библиотекарем М. Дьюи. – Прим. перев.


[Закрыть] – предположил Брэди.

Нокс подошел к полкам и присмотрелся к рядам книг.

– У них на корешках никаких цифр нет, так что найти нужные не получится.

Джиджи взяла одну из миниатюрных книжечек, повертела в руках. Ей показалось, что на корешке мелькнуло что-то. Воодушевление не заставило себя долго ждать – чувство было такое, словно она выпила восемь чашек кофе или стакан коктейля «Мимоза».

– Нужна лупа! – Джиджи кинулась к увеличительному стеклу. Узорчатая серебристо-золотая ручка приятно холодила ладонь. Поднеся лупу к крошечной книжке, Джиджи сумела разобрать название: «Дэвид Копперфилд».

Брэди взял в охапку остальные одиннадцать книжек из кукольного домика и принес ей. Она забрала одну, случайно скользнув пальцами по его раскрытой ладони.

– «Ребекка», – прочла Джиджи через лупу. А следом обнаружились: «Королина», «Анна Каренина», «Кэрри», «Питер Пэн», «Матильда», «Джейн Эйр» и «Робинзон Крузо».

– «Король Лир», – продолжила Джиджи, смутившись, когда ей вдруг показалось, что Брэди задержал взгляд на ее лице, точнее, на губах.

– Это всё имена, – заметил Нокс.

Он на Джиджи не смотрел, а буравил взглядом Брэди.

Джиджи сосредоточилась на книгах. Последние две – «Оливер Твист» и «Эмма» – подтвердили закономерность, которую выявил Нокс.

Двенадцать книг, двенадцать названий, сплошь имена и цифры.

Девушка задумчиво приподнялась на цыпочках.

– Зачем нам дали эти названия? – Она окинула взглядом высокие полки. Они тут были повсюду. – Ну точно, мы же в библиотеке! – Она округлила глаза. – Тут полно книг – и маленьких, и больших. – Она решительно направилась к полке, которую обыскивала незадолго до этого. – Припоминаю, что видела тут «Эмму».

– «Эмма» – на ней цифра пятнадцать! – негромко подметил Брэди.

Полет мыслей сделался головокружительным. Джиджи нашла «полноразмерную» копию «Эммы» и открыла ее на пятнадцатой странице.

Нокс пересек комнату и встал у нее за спиной. Заглянул через плечо.

– Тут подчеркнуты три слова, – сообщил он.

– Less, let и looks[50]50
  «Меньше», «позволь», «взгляды» (англ.). – Прим. перев.


[Закрыть], – прочитала Джиджи и сделала очевидный вывод: – Все начинаются с l. – На поиск второй книги ушло добрых пять минут. – «Джейн Эйр».

– Тридцать четыре, – с ходу сообщил Брэди, даже не перепроверяя.

Там было почеркнуто пять слов.

– Scarlet, china, candle, crib, scarecrow[51]51
  «Алый», «фарфор», «свеча», «детская кроватка», «пугало» (англ.). – Прим. перев.


[Закрыть], – прочитала девушка.

– «С», – произнес Брэди низким спокойным, уверенным тоном.

Джиджи удивленно на него посмотрела.

– Единственная общая буква, которая есть у этих слов – «с», – пояснил Брэди Дэниелс, знаток закономерностей.

– Я нашел «Ребекку», – сообщил Нокс из дальнего угла комнаты. – Какой там номер страницы?

– Семьдесят два, – ответил Брэди. Голос тут же пропитался напряжением.

Так они искали книгу за книгой. А когда закончили проверять весь список, Джиджи закрыла глаза, воспроизводя в памяти всю последовательность: l, c, r, e, e, t, i, h, b, p, o, m.

– Сразу уберем t, h и e[52]52
  Вместе эти буквы образуют определенный артикль the, который не несет самостоятельного смысла в отрыве от существительного. К какому существительному он относится, пока неясно, поэтому героиня сразу его отметает, чтобы учесть позже. – Прим. перев.


[Закрыть], – предложила она. Осталось девять букв: l, c, r, e, i, b, p, o и m.

– Prime?[53]53
  «Начало, расцвет» (англ.). – Прим. перев.


[Закрыть] – предположил Нокс. – А может, primo?[54]54
  «Прима», также «первоклассный» (англ.). – Прим. перев.


[Закрыть]

– Rope[55]55
  «Веревка» (англ.). – Прим. перев.


[Закрыть], – подкинул вариант Брэди.

– Rope, – повторила Джиджи, открыла глаза и встретилась с ним взглядом. – Тогда остается пять букв: l, c, i, b, m. Climb!

Нокс первым составил итоговую фразу:

– Climb the rope – «Поднимись по веревке».

Не успел он это договорить, как кусочек витража на потолке опустился, и из открывшегося люка показалась веревка.

Глава 62
Рохан

Рохан подошел к панели на стене, нажал кнопку подсказки, чтобы организаторы точно его услышали.

– Давайте подсказку! – потребовал он. По условиям они точно ее заслужили. Три правды. Расческа. Нож. Волосы Саванны. Стеклянная роза.

– Помните карточку с надписью «Это вовсе не ваша подсказка»? – спросила Эйвери. – Возьмите любую другую карту из колоды игры «Иголка в стоге сена» и поднесите к огню.

Динамики затихли.

Саванна выхватила пустую карточку из стопки «Стог сена». Рохан сделал то же самое. Они разделились и направились к разным факелам. «Интересно, – подумал Рохан, – неужели она нуждается в этой дистанции?»

«Я попросила отрезать мне волосы, чтобы ты больше не вызывал у меня таких чувств». Каких, милая? У желания узнать ответ на этот вопрос имелись сугубо стратегические причины.

Жар от светильника подействовал, и на карточке Рохана проступили невидимые чернила: «Скажи «сыр»!»

– Намек на фотокамеру? Или на мышь? – спросила Саванна. Очевидно, на ее карточке появилась та же надпись.

Рохан решил опробовать другую тактику.

– «Сыр», – произнес он.

Раздался звуковой сигнал, должно быть, голосовой пароль сработал, и одна из стен треугольной комнаты стала поворачиваться назад. Она сдвинулась на девяносто градусов и со щелчком встала на место. У комнаты появился новый закуток.

Рохан всмотрелся в открывшееся пространство: еще полки и новые игры. Оказалось, что в пятнадцати футах от покерного стола есть еще одно углубление, в котором располагается стол для пинг-понга. Рохан подошел к нему, спрыгнул в нишу, чтобы осмотреть стол, хотя все его мысли в тот момент занимала совсем другая головоломка.

«Что кроме денег получает победитель «Грандиозной игры»? – думал он, скользя руками по поверхности стола, осматривая каждый его дюйм. – Дурную славу?»

Саванне уже пора выделить отдельную комнату в его лабиринте.

Осторожнее, Рохан. Ему ярко запомнилось, как нож перерезал ее волосы, и теперь это ощущение пробудилось в памяти, но времени вот так отвлекаться совсем не было. В его плане нет места для такого. Нет ничего важнее победы.

Он выбрался из углубления и пошел изучать дальнюю стену – единственную в комнате стену, на которой не было полок. Зато она была вся увешана мячиками для пинг-понга. Сотнями мячиков.

Рохан принялся внимательно их ощупывать, один за другим.

– Саванна, – крикнул он. – Некоторые крутятся.

– А на тех, что крутятся, есть какие-нибудь надписи? – уточнила Саванна, деловито присоединившись к нему.

– Я не вижу, – ответил Рохан. Впрочем, мы и надписей на картах не увидели, так что это не показатель.

– Опять невидимые чернила? – Саванна словно бы прочитала его мысли. – О, я тоже нашла крутящийся шарик.

Так они и продолжили вместе ощупывать стену. Если попадался подвижный мячик, они крутили его до щелчка. Рохан надеялся, что за последним щелчком последует что-то значительное, но ничего не произошло.

– Значит, надо изучить игры на новых полках, – предположила Саванна. Она всем своим видом показывала, что эмоции после игры в «Правду или действие» уже улеглись, всем своим существом излучала контроль. – Я к этой стене присмотрюсь, а ты… – Она вдруг осеклась и застыла. – Рохан!

Как же сложно справиться с собой, когда она вот так произносит твое имя.

«Помни, у кого тут какая роль», – сказал он себе.

– Что такое? – спросил Рохан. Поравнявшись с Саванной, он тут же понял, что ее так впечатлило: все полки на стене слева от шариков для пинг-понга были заставлены шахматами.

– Короли и королевы, – прошептала девушка и потянулась к одной из коробок. Теперь, когда от длинной косы ничего не осталось, Рохану были видны напряженные мышцы ее тонкой длинной шеи.

Он тоже взял коробку с шахматами.

– Подсказки с короной и скипетром очевидны, а вот пустой трон…

Саванна его перебила.

– Ищем набор, где не хватает короля или королевы.

Они приступили к работе. Одинаковых наборов тут не было. Встречались фигурки из мрамора и стекла, хрусталя и дерева, доски, которые складывались пополам, доски, которые были украшены драгоценными камнями, бесхитростный дизайн и истинные произведения искусства; тематическое оформление, детские и антикварные наборы.

Наконец свершилось! Рохан наткнулся на набор, где не доставало короля.

– Савви, – позвал он, и она уже через секунду (спасибо длинным ногам!) оказалась рядом.

Рохан достал из коробки все фигурки. Они были пластиковые, ничем не примечательные. Дешевый набор, в котором, казалось бы, нет ничего интересного. Но эта иллюзия не помешала Рохану развернуть доску и расставить фигурки на положенные места.

Саванна тоже включилась в процесс. Они работали в тандеме – его руки, ее, снова его – и вот уже все символы оказались на своих клетках. Кроме пропавшего короля.

– Вот он, наш трон. – Рохан указал на пустующую клетку. – Ну или его зеркальное отражение на той стороне.

Саванна протянула руку, коснулась квадратика, а потом провела по нему ногтем. Черная краска стала слезать – как на лотерейном билетике, который надо потереть монеткой, чтобы узнать, каков твой выигрыш.

Под краской обнаружилась надпись: «Используй меня».

Рохан выдернул доску. Фигурки дождем посыпались на пол. Он нажал на квадратик, и тот выскочил. Саванна успела его поймать. Когда она зажала его между большим и указательным пальцами, он зажегся зловещим фиолетовым светом.

– Лампа черного света, – пробормотал Рохан.

– Шарики для пинг-понга! – воскликнула Саванна. – Те, которые мы поворачивали!

Не теряя ни секунды, они вернулись к дальней стене.

– Заслони ладонью обычный свет, и попробуем эту лампочку, – велел Рохан.

Она повиновалась. В лучах лампы черного света на всех шариках, которые они вращали до этого, проступили буквы. Рохан собрал их в латинское слово.

– Veritas[56]56
  «Истина» (лат.). – Прим. перев.


[Закрыть], – произнес он.

Снова запиликал звуковой сигнал, и часть стены с шариками отделилась. Тайник! Внутри лежали четыре предмета: липкий роллер для одежды, открытка ко дню рождения, пузырек с глиттером, старомодный шелковый веер.

Когда они достали все предметы, еще один участок стены с шариками отодвинулся назад, будто дверь. Обнажился маленький островок деревянных половиц, на которых было вырезано единственное слово: «Финал».

– Последнее задание, – констатировала Саванна, встав рядом с Роханом.

Нынешний этап игры близился к завершению. Вскоре они не будут командой. Она обещала стереть Рохана в порошок. Говорила, что это будет прекрасно. И то и другое звучало вполне убедительно, но из этого следовало другое: если он, Рохан, хочет заполучить такой ценный актив, как Саванна Грэйсон, действовать надо незамедлительно.

– Если хочешь опять предложить пари, – сказала Саванна, – мой ответ нет.

Неровная (немудрено после ножа!) прическа придавала ей сходство с воином в льдисто-синих шелках. На талии по-прежнему висела цепь с замком, и если она и причиняла боль, девушка ничуть не возражала, как Рохан против окровавленных костяшек.

– С пари покончено. Теперь не до игр, – сказал Рохан. В самом начале он считал себя игроком, а Саванну – просто фишкой на игровом поле, но вряд ли смог бы столького добиться в жизни, если бы всегда вот так недооценивал соперника. Всё же Саванна не просто королева на шахматной доске, она тоже игрок.

– Думаю, нам пора заключить сделку, – пристально глядя на девушку, сообщил Рохан.

Глава 63
Лира

Лира зашла в дверь с надписью «Финал», за ней была просторная удивительная комната – ничего подобного она в жизни не видела. Пол, стены и потолок были украшены мозаикой из кусочков кафеля: на черном фоне причудливо переплетались узоры всевозможных цветов и оттенков.

– Бальный зал, – предположил Грэйсон у нее за спиной.

Лира подошла к ближайшей стене, ее словно манила магнетическая сила. Она положила ладонь на мозаику, ощупывая кусочки плитки – такие маленькие, но так идеально подогнанные друг к дружке. Интересно, сколько миллионов кусочков понадобилось на отделку такой большой комнаты? Потолок, пол и стены – все, кроме одной – дальняя стена была стеклянной.

Лира посмотрела в окно, за которым сгустился бархатистый мрак. Сколько осталось до той минуты, когда забрезжит первый утренний свет? Когда солнце встанет над горизонтом и завершит эту фазу игры?

Финал. Это последняя комната и последнее задание.

Лира вышла в центр зала. Пол под ногами казался совершенно гладким, будто она шагала по половицам, с потолка свисала хрустальная люстра.

Тело тут же вспомнило то, что случилось еще недавно: она прогнулась, когда его пальцы легли на бедра.

Лира отогнала воспоминания о прикосновениях и посмотрела на свое пышное, многослойное бальное платье – идеально для танцев.

– Я больше не танцую.

Хотя в глубине души ей так этого хотелось, до боли.

– Это было в другой жизни, – перефразировала она, чтобы Одетта ее поняла.

Лира переключила внимание на узоры на стенах и на полу – мрачные, гипнотические спирали и изгибы, и повторяющихся нет. Она решила обойти комнату, чтобы полюбоваться.

– Вообще-то, каждое твое движение – элемент танца, – возразил голос Грэйсона позади нее.

– Неправда, – не согласилась она. Что может быть проще, чем спорить с ним?

– Ты так держишь голову, будто звучит музыка, которой больше никто не слышит, – парировал Грэйсон Хоторн, прирожденный дебатер. – Каждый твой шаг, каждый наклон и поворот, даже раздраженный…

На этом можно было бы остановиться. И отдать ему пальму первенства. Но нет!

– А как ты стоишь! – беспощадно продолжал он. – Одна нога всегда немного выдвинута вперед. Когда задумываешься, слегка отрываешь пятки от земли, и кажется, что тебе стоит огромного труда не встать на кончики пальцев. А как изящно смотрятся твои руки, даже когда ты просто опускаешь их вдоль тела, как плавно и красиво ты поднимаешь их над головой.

«Люстра», – пронеслось в голове у Лиры.

– Поверь, Лира Кейн, ты не оставляешь танец ни на секунду, – заключил Грэйсон низким и глубоким голосом.

А с этим как спорить? Как вообще существовать в мире – и уж тем более в одной запертой комнате – с Грэйсоном Хоторном, говорящим такие вещи?!

Ничего, скоро нас выпустят. Лира попыталась найти в этом утешение, а почувствовала боль, не острую и даже не новую. Мысль о том, что эта ночь скоро закончится, болела как старый заживший перелом, который теперь ноет, стоит погоде перемениться. Такая боль никогда не проходит до конца.

Лира прижала ладонь к стене и стала ощупывать ее, как Грэйсон ощупывал камин в Большом зале.

– Может быть, секрет в самом узоре, – предположил он, присоединившись к ней и положив меч у своих ног.

Лира отступила на шаг – от стены, от меча, от него.

– А что делать с предметами?

Она повернулась к Одетте. Пожилая женщина как раз раскладывала их на мозаичном полу: леденец, блок для заметок, кисточка, выключатель.

– Помнится, в начале игры нам тоже выдали несколько предметов, – сказала Одетта, – и мистер Хоторн утверждал, что надо искать то, что станет первой подсказкой и потянет за собой остальные.

– Именно. Сомнения не самая сильная из моих сторон, – Грэйсон бросил взгляд на Лиру. – Но если перед нами головоломка, которая лучше вписывается в стиль Хоторнов, чем первая, я бы предложил подумать о необычном применении каждого из предметов. – Он кивнул на леденец. – Начнем с него.

Леденец был круглый, плоский, диаметром больше Лириного кулака. Палочка, на которую он крепился, оказалась длинной и прочной.

– Может быть, какой-то код содержится в узоре на самой конфете, – предположил Грэйсон, – и он соотносится с конкретным участком мозаики. А может, сам леденец надо выбросить, а вся суть в обертке.

Лира слегка отодвинулась от Грэйсона, чувствуя на себе его взгляд, и склонилась над предметами.

– Так, на обертке указаны состав и калорийность…

– Они тоже могут содержать тайное послание или код, – не сдавался Грэйсон. Он опустился на колени рядом с Лирой. – А может, самая значимая часть – это палочка, и в какой-то момент нам встретится какая-нибудь важная кнопка, спрятанная в узкой щели, куда не пролезть пальцем, тут-то она нам и пригодится.

– А это? – Лира кивнула на оставшиеся три предмета.

Выключатель состоял из панели, двух винтиков, собственно кнопки, на которую нужно было нажимать, – всё крепилось к металлическому блоку винтиками. Казалось, эту конструкцию содрали прямо со стены.

Блок для заметок имел стандартные размеры и квадратную форму, а цвет листиков менялся от начала к концу. Первые были фиолетовыми, последние – красными, а между ними пролегли все цвета радуги, но в обратном порядке.

– Сколько способов применения можно найти блоку для заметок? – спросила Лира.

– Даже не представляешь, как их много, – отозвался Грэйсон Хоторн с почти-но-не-совсем-улыбкой. Про это его умение впору было книгу писать.

– В этом списке есть что-то про футляр для виолончели, меч, лук и трехцветного котенка? – сухо спросила Лира.

Тут Грэйсон улыбнулся по-настоящему, и Лира пожалела об этом. Зря он так, честное слово.

– Ну что сказать в свое оправдание, – начал он, – у меня было необычное детство.

Детство в доме Хоторнов, мысленно напомнила себе Лира. Даже если исключить остальные факторы – кровь, смерть, омегу, слова «Хоторн – вот кто всему виной» и «Не звони сюда больше», – оставалась простая истина: Лира и Грэйсон – выходцы из совершенно разных миров.

Лира задержала взгляд на последнем предмете – кисточка, которую, казалось, взяли из детского набора для рисования акварелью, ручка зеленая, щетинки – черные. Грэйсон взял ее и попытался открутить ручку. Тщетно.

– Может, поводить ею по бумаге? – предложила Лира, прилагая титанические усилия, чтобы сохранить концентрацию. – Или по стенам.

– Хорошее предложение. Но сначала щелкнем выключателем.

Ничего не произошло. Тогда девушка поводила кистью по бумаге, а затем решительно направилась к стене. Грэйсон устремился за ней. Одетта тем временем взяла один из оставшихся предметов.

Наверное, хочет изучить его через свои оперные очки. Лира продолжила эксперименты с кисточкой, но взгляд нет-нет да и соскальзывал на руки Грэйсона: длинные ловкие пальцы, крупные костяшки, гладкая кожа, отчетливо проступают мышцы у запястий, на большом пальце правой руки чуть ниже ногтя полукруглый шрам.

Лира наконец сосредоточилась на кисточке и стене.

– А у меня было самое обыкновенное детство. – Она так впилась взглядом в мозаику, что зрение помутилось. – Балет, футбол, салочки в лесу, купание в ручье. – Она поджала губы. – Поэтому я здесь.

Она хочет напомнить об этом себе или пооткровенничать с ним?

– Из-за обыкновенного детства? – переспросил Грэйсон и постучал двумя пальцами по темно-синему квадратику, до которого трудно было дотянуться, а Лире – и вовсе невозможно. Она поднялась на цыпочки и провела по квадратику кисточкой – тщетно.

– У моего отца, настоящего, того, кто меня воспитал, есть свой участок земли, – пояснила она, – и дом «Майлс-Энд». – Она на секундочку зажмурилась. – Это лучшее место на земле, но он вынужден его продать.

– То есть ты стараешься ради семьи, – произнес Грэйсон, и это прозвучало вовсе не как вопрос.

Лира крепче обхватила ручку кисточки.

– Мы так ни к чему не придем.

– Лира!

Сперва по тону ей показалось, что он заметил что-то в мозаике, но стоило обернуться, и она поймала взгляд Грэйсона на себе.

– Я был неправ, – сказал Грэйсон с привычной непоколебимой уверенностью.

Лира попыталась отвести взгляд и не смогла.

– Когда говорил о предметах?

– Нет. – Ох уж эти самые «нет» из уст Грэйсона Хоторна… – Семнадцать месяцев назад, когда ты обратилась ко мне за помощью.

Лира не могла допустить, чтобы он проронил еще хоть слово. Если бы его руки не тонули в ее волосах, если бы не он вытащил ее из флешбэка и не помог остаться в реальности, всё было бы иначе. Теперь же это было невыносимо.

Только не сейчас – не у самой развязки! Тем более что всего несколько минут назад он сказал, что каждое ее движение – элемент танца.

– Забудь, – попросила Лира, – неважно. Давай просто сосредоточимся на игре.

– Многозадачность – мой конек! – Грэйсон опустился на пол, провел ладонью по стыку пола и стены. Он смотрел на Лиру так, будто больше никогда не отведет глаз. – Когда я в прошлом году просил тебя не звонить, я вовсе не это имел в виду.

Глава 64
Джиджи

Джиджи забралась по лестнице ловко, как настоящий гимнаст. Но причина этой расторопности вовсе не в мощных бицепсах, а в распалившейся, жгучей потребности узнать, что будет дальше. Нащупав толстое витражное стекло, она почувствовала, что кто-то тоже начал подъем, но оборачиваться не стала. Просто влезла в люк, нашла опору и поднялась на ноги.

Чердак, если можно было его так назвать, имел форму пирамиды с гранями из стекла, до ее вершины было метра два с половиной, в углах горел свет – это верхний ярус дома. Джиджи выглянула в окно.

– Там так темно.

– Это ненадолго, – сказал Нокс, без особого труда влезая в люк. За ним поднялся Брэди. Он умудрился как-то закрепить меч на спине.

– У нас в лучшем случае два с половиной часа до рассвета, – сообщил он.

«Два с половиной часа, а потом наша команда рассыплется», – подумала Джиджи.

Она положила ладонь на стекло, за которым открывался вид на океан, обвела пальцем слово, вырезанное на окне: «Финал».

Брэди присел на корточки.

– Тут одна из панелей на полу прилегает неплотно. – Он поднял большой стеклянный квадрат. Оказалось, что под ним кое-что припрятано. Брэди извлек на свет следующие предметы: солнечные очки, рулон оберточной бумаги, моток ниток, флакончик с жидкостью для снятия лака.

– Где-то тут есть намек на то, что мы должны делать дальше, – с жаром сказала Джиджи.

На оберточной бумаге были изображены единороги и радуга. Солнечные очки были черного цвета, со стразиками. Нитка – многоцветная, тоже с радужными мотивами.

Брэди открыл пузырек с жидкостью для снятия лака.

– Пахнет ацетоном, – подтвердил он, – или формула очень похожа.

– Самое время рассуждать о формулах, – съязвил Нокс и надел солнечные очки.

– Стразы тебе жуть как идут, – парировал Брэди.

Джиджи развернула рулон бумаги и стала искать подсказку на ней: какого-нибудь единорога, непохожего на остальных, радугу, где не хватает какого-нибудь цвета, потайные буквы или цифры, новую вариацию в узоре. Осмотр ничего не дал. Она перевернула бумагу – обратная часть оказалась ярко-красной.

Нокс снял очки.

– Надписей там нет, – коротко сообщил он, – кажется, линзы тут обычные.

Девушка начала разматывать нитки в надежде, что в центре мотка что-то припрятано. Но нет! Она оглядела чердак. Пол сделан из витражного стекла, стены и потолок прозрачные. Кроме тех предметов, которые они нашли, ничего нет.

Она опустилась на колени, чтобы осмотреть витражное стекло. Все остальные панели прилегали плотно, но люк еще не успел закрыться.

– Всякий раз, когда мы переходили в новую комнату, отсекался доступ в предыдущие, – поделилась соображениями она. Вмиг созрело решение. – С дороги!

Джиджи метнулась обратно в библиотеку. Нокс, ругнувшись, последовал за ней, Брэди тоже.

Джиджи оглядела комнату.

– Всё исчезло, – прошептала она.

Ни викторианского поместья, ни замка. Куклы тоже пропали. И все аксессуары до последней детальки! И это еще не всё – книжные полки опустели.

– Да как такое возможно? – изумился Брэди. – Нас не было несколько минут!

– О, у меня есть догадка. – Джиджи подняла руку. – Возможно, полки тут двусторонние. – Она соединила ладони, показывая, что имеет в виду. – Они вращаются. Когда мы поднялись на чердак, механизм пришел в действие, и полки с книгами заменились на пустые, хотя нет, на них есть кое-что интересненькое.

Они обнаружили символы, вырезанные на дереве. Еще час они провели в попытках их расшифровать и найти закономерность. На голых полках обнаружились изображения пятнадцати разных фигур, некоторые повторялись. Джиджи внимательно осмотрела каждую: звездопад, семиугольник, знак неравенства, буква G, цифра 9, солнце…

– Что у тебя в голове? – спросил Брэди, наблюдавший за тем, как Джиджи уже пять минут пялится на символы, пытаясь покорить их своей воле.

– Полный хаос, – честно ответила она, – почти всегда.

Брэди едва заметно улыбнулся.

– Напомни позже рассказать тебе о теории хаоса.

– Давай прямо сейчас.

Джиджи прошла немного и уставилась на следующий символ – несколько зигзагов, расположенных лесенкой. Волна?

– Хм, что бы тебе такого рассказать из теории хаоса… – Брэди задумчиво посмотрел на нее. – Может, условия возникновения? Странности притяжения? Или фрактальную геометрию рассмотрим?

– Да хватит уже, – рявкнул Нокс из дальнего угла.

– А если не хватит? – огрызнулся Брэди. – Ты мне не указ, Нокс. Нам уже не пятнадцать, и никакие мы не братья.

Из комнаты будто бы в один миг выкачали весь кислород. Брэди не стал оглядываться и проверять реакцию Нокса, но это сделала Джиджи – уязвленно поднятые брови.

– Ну и ладно! Хотите и дальше щебетать о теории хаоса, голубочки, на здоровье! А я полез наверх.

Нокс направился к веревке. Джиджи и сама не понимала, почему, но тут же устремилась следом. Когда она влезла в люк, Нокс уже забрал себе все четыре предмета.

– Да в чем твоя проблема? – возмутилась девушка.

– Проблема? В этой команде, в Брэди, в тебе, – ответил он, даже не потрудившись обернуться.

– Ой, рычи сколько хочешь, медоед. Мне не страшно.

– Да зачем мне тебя запугивать? Куда логичнее было бы завоевать твое доверие и использовать в своих интересах. Привлекательность – мощное оружие, правда же, Счастьице?

Прозвище стало последней каплей. Джиджи сорвалась:

– Зачем ты так поступил? – спросила она.

– Как? – переспросил Нокс.

– В прошлом году. Зачем заключил сделку с Орионом Торпом? – Нокс не ответил, и тогда она уточнила: – С отцом Каллы!

– Брэди что-то тебе рассказал.

– Примерно всё.

Нокс опустил глаза на находки, за которыми вернулся на чердак: оберточная бумага, жидкость для снятия лака, очки, нитка.

– Каллу никто не похищал. Она сама сбежала.

– Но Брэди…

– Калла ушла сама, – голос Нокса сперва стал глухим, но потом он смог его выровнять. – Никто ее не похищал. Родственники не держат ее в плену. Она не пропала без вести, и никто ее не обманывал. Я это знаю, потому что накануне своего побега она пришла со мной попрощаться.

Джиджи уставилась на него.

– Почему же ты не рассказал Брэди об этом, а мне говоришь?

– А может, я говорю не только тебе. – Нокс обернулся и задержал взгляд на верней части ее платья. Жучок! – Торпы не единственные дельцы на рынке, а Орион – не единственный представитель своей семьи, которому нравятся такие игры. Не знаю, кто нас сейчас слушает, но, может, чем-то подстегну его интерес и мне сделают более выгодное предложение.

Деньги… Нокс пытался создать ощущение, что больше его ничего не интересует, но интуиция подсказывала Джиджи, что он поделился с ней, чтобы она не думала, что он такой уж негодяй.

Ей вспомнились слова Брэди о том, что Нокс тяжело сходится с людьми.

– Почему ты не сказал Брэди, что Калла заходила попрощаться? – она тихо повторила свой вопрос. – Почему только мне об этом рассказываешь?

– Наверное, потому что ему не могу признаться. – Нокс переложил все предметы в другую руку, а освободившейся приподнял воротник рубашки. – А еще я не могу сказать ему правду, потому что Брэди никогда не поймет, каково это – прощаться с Каллой Торп.

Он резко дернул воротник, обнажив кожу чуть ниже шеи и белый выпуклый треугольный шрам.