Текст книги "Современный зарубежный детектив-4. Компиляция. Книги 1-23 (СИ)"

Автор книги: Дженнифер Линн Барнс

Соавторы: Донна Леон,Джулия Хиберлин,Фейт Мартин,Дэвид Хэндлер,Дейл Браун,Харуо Юки,Джереми Бейтс
сообщить о нарушении

Текущая страница: 86 (всего у книги 327 страниц)

Глава 73
Грэйсон

Нэш и Ксандр ждали его в номере. Шкатулка-головоломка стояла на полу. Грэйсону хватило одного взгляда, чтобы понять, что его братья продвинулись так же далеко, как он, Джиджи и Саванна.

– Очевидно, нам нужно что-то еще. – Ксандр уставился на отверстие в поверхности коробки.

– Просто мы это пока еще не нашли, – вставил Нэш.

У Грэйсона возникло отчетливое ощущение, что его братья намеренно избегают расспросов о ситуации с ФБР. «Они дают мне шанс рассказать все самому, когда я буду готов».

– И не найдете, – ответил Грэйсон.

Он подошел к столу и достал из ящика маленькую фальшивую флешку.

– То, что вы ищете, не было встроено в коробку. Он приносил его с собой каждый раз, когда навещал сестру.

– «Он» в смысле… твой отец? – Ксандр теперь действовал осторожно. Учитывая, что он был вторым наименее осторожным Хоторном, это действительно о чем-то говорило.

– Исайя – отец, Ксан. – Грэйсон отогнал от себя все эмоции, которые так и хотели просочиться в эти слова. – Шеффилд Грэйсон был кем-то другим.

Нэш долго смотрел на Грэйсона.

– В доме Грэйсонов все в порядке?

Грэйсон узнал определенное выражение лица своего старшего брата.

– Тебе позвонила Алиса.

– Да, – подтвердил Нэш, – она сделает все, что потребуется.

Уголки его губ приподнялись.

– И зная Ли-Ли, ей это все очень понравится.

– Особенно если все будет паршиво, – вставил Ксандр.

– Все уже паршиво. – Грэйсон изложил им детали кратко и по существу: – Шеффилд Грэйсон якобы выкачивал деньги из своей компании, тем самым лишая мажоритарного владельца значительной прибыли. Этим владельцем была его теща. После ее смерти доля в компании перешла к Акации и близнецам. Но компанию продали. Вскоре после этого мой так называемый отец обчистил трастовый фонд Акации, но не смог подобраться к фондам Саванны и Джиджи.

– И в довершение всего парень пропал. – Нэш присвистнул.

Нэшу известно, что Шеффилд Грэйсон никуда не пропадал. И Грэйсон знал, что он знает.

– И еще Иви что-то вынюхивает, – добавил Грэйсон и стиснул челюсти. – Она знает, что происходит. И сегодняшний обыск вполне может оказаться делом ее рук.

Кто-то явно подергал за ниточки, а Иви ясно дала понять, что не гнушается грубой игры за власть и влияние.

– Иви? – переспросил Нэш. – Грэй, ты не потеряешь снова голову?

В его вопросе не было ни капли осуждения.

Грэйсон и без них знал о своих ошибках.

– Этого больше не повторится, – сказал он бесстрастным тоном.

– «Предан девушкой, как две капли воды похожей на покойную бывшую: история Грэйсона Хоторна!» – Ксандр спрыгнул со стола.

Грэйсон прищурился.

– Не сейчас, Александр.

– Раны еще не затянулись? – спросил Ксандр. – Прости, дважды прости, трижды, вплоть до восьмикратного извинения включительно. Тебе был нужен кто-то, кто помог бы тебе выбраться из твоей собственной головы, а Нэш продолжает говорить мне, что бывают моменты, когда приставать к людям неуместно.

– В большинстве случаев, – сказал Нэш.

Ксандр не был в этом убежден.

– Я думаю, что это правильный язык любви, но давайте не будем обсуждать здесь семантику. – Он посмотрел на Грэйсона. – Что тебе нужно?

Быть Хоторном значило многое, но лучшим было это. Они. Мы.

– Есть печенье? – тихо спросил Грэйсон.

– У меня всегда есть печенье! – Ксандр исчез на кухне и вернулся с полупустой упаковкой «Орео» с двойной начинкой и самым большим «Орео», которое Грэйсон когда-либо видел.

– «Орео» с восьмью начинками? – предложил Ксандр.

Грэйсон взял его.

– Оно было сделано с любовью, – сказал ему Ксандр. – С той же, с которой я пристаю к людям.

– Хватит уже, – сказал Нэш.

Грэйсон молча съел печенье и только потом заговорил:

– Я совершил ошибку. – Его братья – единственные люди в мире, кому он мог в этом признаться. – Слишком эмоционально привязался.

– К Иви? – спросил Ксандр.

Грэйсон сжал челюсти.

– К Джиджи и Саванне. И даже к их матери.

– Это не ошибка, Грэй, – Нэш всегда говорил тихо, когда речь шла о по-настоящему важных вещах, – это жизнь.

Грэйсон почему-то снова подумал о чертовом кольце.

– Мне нужно сосредоточиться.

– Чтобы открыть шкатулку-головоломку? – догадался Ксандр.

– Чтобы открыть ее и просмотреть содержимое. – Грэйсон подошел и встал прямо над шкатулкой. – Убирать все, что может связать Шеффилда Грэйсона с нападениями на Эйвери, и все, что может указать на то, что он не просто исчез. И после этого, когда шкатулка перестанет представлять опасность, я верну ее девочкам.

– Тебя это устроит? – спросил Ксандр.

Грэйсон вспомнил, как его сестры встали между ним и своей тетей, защищая его. Он подумал об Акации, сжимающей его руку.

«Тебя это устроит?»

Грэйсон опустился на колени и вставил псевдофлешку в шкатулку.

– Должно.

Глава 74
Грэйсон

Грэйсон повернул замок. Раздался щелчок. Сработало! Он, продолжая сжимать ключ, потянул его на себя. Панель отделилась от шкатулки, открыв потайное отделение. Уверенным движением Грэйсон перевернул панель. Он не удивился, увидев внутри стеклянные флаконы. Поломаете шкатулку, разобьются флаконы. Разобьются флаконы, смешаются жидкости. Смешаются жидкости, содержимое шкатулки будет уничтожено…

Грэйсон заглянул в отделение, которое только что открыл. Внутри лежали лишь две вещи: ручка Montblanc и дневник в кожаном переплете.

– Он вел записи.

– Записи чего? – Нэш сосредоточился на ключевом вопросе – лишь он сейчас имел значение.

Если этими записями окажутся последние действия Шеффилда Грэйсона перед его «исчезновением», если этот дневник свяжет его с Эйвери или семьей Хоторнов, его обязательно нужно будет уничтожить.

Уверенность обнадеживала.

– Можно мне взглянуть на ручку? – спросил Ксандр. Грэйсон протянул ее ему, и младший Хоторн немедленно начал ее разбирать.

Грэйсон вспомнил слова Старика о том, что лишь некоторые части загадки имеют значение, тогда как другие призваны лишь отвлечь внимание. В игре Хоторна ключом к разгадке была бы ручка, а не дневник. Но Шеффилд Грэйсон не был Тобиасом Хоторном, и это не игра. Не было никаких подсказок, только тайны параноидального покойника.

Грэйсон открыл дневник. «Вот, значит, как выглядел почерк моего отца». Этой мысли нет места в его голове, и Грэйсон, отогнав ее, сосредоточился не на почерке, а на том, что было написано.

Числа.

Грэйсон пролистал страницы – ничего, кроме цифр, и единственные их комбинации, имеющие хоть какой-то смысл, появлялись лишь в начале записей – даты.

Шеффилд Грэйсон датировал свои записи в дневнике. Грэйсон представил, как он это делает. Он прямо-таки видел своего отца, сидящего на краю дешевой двуспальной кровати в комнате Колина и подносящего ручку к странице. Грэйсон вообразил, как «Шеп» датирует запись в дневнике, а затем начинает писать.

Грэйсон пролистал дневник, до конца оставалось всего лишь несколько пустых страниц. Только цифры. Их ряды казались бесконечными.

– Это код! – Грэйсон пришел к очевидному выводу.

Ксандр встал рядом с ним, чтобы самому взглянуть на страницы.

– Подстановочный шифр?

– Скорее всего, – подтвердил Грэйсон.

– Моноалфавитный, полиалфавитный или смешанный? – затараторил Ксандр.

Нэш прислонился спиной к стене.

– В этом-то и вопрос, младший брат.

* * *

Ни один из простых шифров не сработал. Грэйсон перепробовал все двадцать шесть. Сначала «A» как 1, «Б» как 2, «В» как 3. Затем «A» как 2, «Б» как 3 и так далее, где «Я» была единицей. Какую бы базу ни использовал Грэйсон, получалась какая-то тарабарщина.

Вечер сменился поздней ночью. Джиджи написала сообщение, когда фэбээровцы ушли. Грэйсон не ответил. Перед глазами уже все плыло, но он отказывался отступать от поставленной задачи.

«Ты использовал не базовый шифр». Грэйсону не хотелось мысленно обращаться к своему отцу, но, чтобы решить головоломку, иногда нужно было подумать и о ее создателе.

– Дай-ка я попробую, – вызвался Ксандр, – попытаюсь определить распространенные комбинации из двух и трех чисел.

Грэйсон не стал возражать. Уступив место Ксандру, он перестал бороться с мысленным образом, который так и норовил возникнуть в его сознании: Шеффилд Грэйсон сидит на двуспальной кровати, ручка в правой руке, дневник на ближайшей тумбочке. Или на кровати? Или у него на коленях? Образ в его сознании заколебался, изменился, и тогда Грэйсон задал себе простой вопрос: где была его шпаргалка?

Если только его отец не запомнил код – каким бы он ни был, – ему понадобилась бы подсказка.

Грэйсон закрыл глаза, представляя сцену целиком: мужчина, ручка, дневник, шпаргалка… Шкатулка. Глаза Грэйсона распахнулись. Он опустился на колени, проводя рукой по теперь пустому отделению. И затем он почувствовал шов.

И еще один.

И еще.

Качество изготовления было безупречным. Ни один из швов не виден. Но они были на месте, в форме квадрата размером примерно с ладонь Грэйсона. В этом и заключалась особенность шкатулок-головоломок. Вы никогда точно не знали, когда будет раскрыт ее последний секрет.

Грэйсон потянулся за двусторонним инструментом – никто не говорил, что в головоломке нельзя использовать один и тот же трюк дважды. Он провел концом магнита по внутренней стороне отсека, прямо по квадрату.

Магнит притянулся к чему-то.

Грэйсон потянул инструмент на себя – и квадрат выскочил. Повертев его в руках, он увидел два деревянных диска, расположенных концентрически, с металлическим выступом посередине.

– Шифровальные колеса, – сказал Грэйсон братьям.

Нэш и Ксандр тут же бросились к нему. Братья Хоторны не в первый раз сталкивались с шифровальными колесами – и даже не в двадцатый, – так что знали, что искать. На большем из двух колес по краю вырезаны буквы от «А» до «Я». Внутреннее колесо содержало цифры от 1 до 32, но не по порядку, и это объясняло, почему первоначальные попытки Грэйсона взломать код не увенчались успехом.

– Сейчас нам нужно лишь понять, где установить внутреннее колесо, – бодро сказал Ксандр.

Можно попытаться настроить колеса самостоятельно, но та часть Грэйсона, которая выросла в гонках за победу в игре каждым субботним утром, не позволила ему этого.

Шеффилд Грэйсон придерживался определенной системы. У него был свой, давно заведенный порядок. Он забирал в кабинете ключ от банковской ячейки и ключ от шкатулки, доставал поддельное удостоверение личности. Шел в банк. Снимал деньги и оставлял квитанции в ячейке. Ехал к своей сестре.

Грэйсон старался не думать о том, что лежало в ячейке помимо квитанций.

– Зачем сохранять квитанции? – спросил он вслух.

И тут его внезапно осенило. Он вернулся к стопке. На каждой квитанции стояла дата. В дневнике не те же самые даты? Это можно будет легко проверить. Но сейчас его больше всего интересовали снятые суммы.

Двести семнадцать долларов. Пятьсот шесть долларов. Триста двадцать один доллар.

Но сестра Шеффилда Грэйсона утверждала, что он давал ей только круглые суммы.

– Для каждой новой записи он устанавливал новое значение. – Грэйсон не сомневался и не спрашивал. – И сохранял квитанции, чтобы потом расшифровать их.

17. 6. 21. Скорее всего, это цифры для буквы «А». Теперь ему оставалось лишь сопоставить даты на квитанциях с датами записей в дневнике, повернуть колесо в соответствующее положение и…

Грэйсон снова собрал разобранную Ксандром ручку и достал собственный блокнот в кожаном переплете. Не обращая внимания на то, как он похож на дневник его отца, Грэйсон открыл первую запись и начал расшифровку.

Сначала получалась бессмыслица. Снова. Но на этот раз Грэйсон не стал останавливаться, и в конце концов цифры на странице превратились в слова. Пятьдесят тысяч долларов в пятое отделение, Каймановы острова, через второе отделение, Швейцария…

Но тут код снова превратился в тарабарщину. Птичий язык. На следующей странице Грэйсон обнаружил то же самое: информация, перемежающаяся какой-то ерундой. Настоящее сообщение находилось в другом месте на этой странице.

Как это определить? Грэйсону не нужен ответ на этот вопрос. Ему необязательно понимать, как работал разум его отца. Но где-то в глубине души ему этого хотелось, и, когда он заметил две едва заметные слезинки вверху страницы, когда он перешел к следующей и увидел еще две крошечные слезинки – в другом положении, – то не удержался и коснулся их пальцем.

«Только это не слезы, – подумал Грэйсон, и его взгляд метнулся к столу, где лежала белая карточка, которую он забрал из кабинета Шеффилда Грэйсона. – Это бороздки».

Глава 75
Джеймсон

«Молодец, мой мальчик!» Джеймсон не просто услышал, как Иен это сказал, он почувствовал эти слова физически. Как будто он слишком долго задерживал дыхание, но наконец набрал полную грудь воздуха, а дышать было больно.

«Он вот так запросто взял и попросил меня отдать ключи. Отдать победу в проклятой Игре!»

Эйвери придвинулась ближе к Джеймсону, задев бедром его ногу. Не говоря ни слова, Джеймсон вложил ей в руку только что обнаруженный ключ – с блестящей головкой, похожей на лабиринт.

Как будто он не доверял себе.

– Что вы здесь делаете, Иен? – спросил Джеймсон. Ему хотелось, чтобы вопрос прозвучал резче.

Иен Джонстон-Джеймсон вальяжно вышел вперед, как будто его появление в середине Игры было вполне естественным и Джеймсон нисколько не должен удивиться, увидев его.

– Это твой способ спросить, знает ли фактотум о том, что я ступаю по этим священным землям, вмешиваясь в его маленькую забаву? – с насмешливой улыбкой спросил Иен. – Если так, то, боюсь, мой ответ отрицательный.

Его не должно здесь быть. Джеймсону удалось отвести взгляд от Иена и посмотреть на Кэтрин. Должно быть, она предупредила его о месте проведения Игры. У нее где-то спрятан телефон? Это имеет значение?

– У тебя есть два ключа, – заговорил Иен, его взгляд задержался на ключе в руках Эйвери. – Два из трех, и только один у моего лицемерного братца. Мне нравятся наши шансы.

«Наши, в смысле у тебя и у меня? – подумал с горечью Джеймсон. – Или у тебя и Кэтрин?»

– Что она здесь делает? – сурово спросил он.

Кэтрин позабавил его вопрос, словно для нее любые действия или слова Джеймсона были сродни детским шалостям.

– Мы с грозной Кэтрин пришли к своего рода соглашению. – Губы Иена снова скривились, на этот раз скорее в улыбке, чем в насмешке, очень самодовольной. – Ты отдашь ей эти ключи, – с важным видом продолжил Иен, – и все уходят отсюда счастливыми – кроме моего старшего брата, конечно, что, должен признать, меня очень порадует.

– А как же Вантидж? – осведомился Джеймсон, хотя понимал, что на самом деле он спрашивал: «А как же я?»

Иен пожал плечами.

– Я не совсем понимаю, какое это имеет к тебе отношение.

В этом-то все и дело, понял Джеймсон. Иен на самом деле не понимал. Предложение оставить Вантидж было импульсивным, возникшим под влиянием момента. И уже давно забыто.

– Вы продали меня. – Джеймсон чувствовал, что говорит с ожесточением. – Вы просили меня сыграть в эту Игру. Вы нацелили меня, как стрелу, на почти невозможную цель.

И теперь, когда Джеймсон был на грани попадания в яблочко – после того, как он проложил себе путь в «Милость дьявола», после всего, что он сделал, чтобы добиться участия в Игре, после того, как поставил на карту свою тайну, попал сюда и решает загадку за загадкой, – Иен ждал, что он отступится?

– Что такого вам предложила Кэтрин? – тон Эйвери был ровным, но она внимательно изучала Иена. – Она работает на другого вашего брата, верно? Это он вам что-то предложил?

– Боюсь, условия нашей сделки конфиденциальны. – Кэтрин была не из тех, кто улыбается, но в ее тоне слышалось удовлетворение. – Извольте отдать мне ключи, дети.

– Нет! – Джеймсон не думал, не рассматривал свои варианты – потому что их не было. Он пришел сюда и рискнул всем не для того, чтобы сейчас сдаться.

– Нет? – Кэтрин выгнула бровь и повернулась к Иену, ожидая, что он повлияет на своего сына.

– Нет, – повторил Джеймсон. – Противоположность «да», в значении «отклонять», «отрицать» или «отвергать». Нет.

– Джеймсон. – Иен подошел, встал прямо перед ним и положил руку ему на плечо. – Ты сделал все, что нужно, сын.

«У меня его глаза. – В этот раз Джеймсон позволил себе подумать об этом. – У Грэйсона глаза его отца, а у меня – моего. У меня его смех».

– Вы сказали, что вам нужен игрок, – ответил Джеймсон, не обращая внимания на руку на своем плече. Ничто не сможет причинить тебе боль, если ты сам этого не позволишь. – Умный и хитрый, безжалостный…

– Но не грубый, – закончил за него Иен. – Да-да, я знаю. И ты отлично себя проявил. Ты молодец! Но планы изменились.

«Твой план», – подумал Джеймсон, которого переполняли эмоции, раздирающие душу. Он с самого начала понимал, что Иен его просто использует. Он знал это. Но в прежней версии плана его хотя бы никем нельзя было заменить. А теперь?

«Мною воспользовались, а теперь выкидывают».

– Вам требовался был игрок, способный просчитывать вероятности, пренебрегать ими, «читать» людей, блефовать и – несмотря ни на что – выходить победителем! – Джеймсон и сам слышал, как его голос переполняется безудержной яростью.

«И я это делал».

– Мне нужен был игрок, и ты сыграл, – сказал Иен, начиная терять терпение. – Все кончено. Теперь отдай мне ключи.

«Ты любишь, когда тебе бросают вызов. Ты любишь играть. Ты любишь выигрывать. Но какой бы ни была победа, тебе всегда мало», – звучал в голове у Джеймсона голос мужчины, который сейчас стоял перед ним.

На короткое время Джеймсон почти почувствовал себя значимым.

– Я ничего вам не отдам, – яростно сказал он. – Вернет ли вам эта сделка Вантидж?

Джеймсон позволил вопросу повиснуть в воздухе, но он знал ответ, знал его с того самого момента, как только произнес: «А как же Вантидж?»

Кэтрин и другой его дядя играли не ради Вантиджа. Они играли ради чертовой тайны могущественного человека, а значит, Кэтрин предложила Иену что-то еще, что-то, чего он хотел больше, чем поместье, оставленное ему матерью. Место, где он вырос. Собственность, которая принадлежала семье его матери на протяжении нескольких поколений.

«Ему плевать. На семью. На это место. – Джеймсон сделал глубокий вдох. – На меня».

– Теряем время, – ледяным тоном объявила Кэтрин. – А мне еще нужно отыскать шкатулки, которые открываются этими ключами.

Иен угрожающе посмотрел на Джеймсона.

– Я понимаю, ты ненавидишь проигрывать, – вкрадчивым голосом проговорил он, – но я тоже, поэтому тебе нужно делать то, что я говорю.

Предупреждение. Угроза.

– Я похож на человека, которого легко запугать? – улыбнулся Джеймсон, несмотря на боль в разбитом лице.

– Не сказал бы. – Рохан появился словно по волшебству и вышел из-за статуи. – Просто некоторые не понимают, когда им лучше остаться на месте.

Джеймсон не понял, кого именно фактотум имел в виду – Иена или его. В любом случае это не имело значения. Джеймсон устал от разговоров. «Что произойдет дальше с Иеном, что сделает с ним Рохан за вмешательство, меня не касается».

– Пойдем, – сказал он Эйвери, чувствуя, как к горлу подступает комок. Он всю жизнь прожил без отца, обойдется и сейчас.

Джеймсону Винчестеру Хоторну нужна лишь победа.

Глава 76
Джеймсон

Два из трех ключей найдены на земле поместья. Чутье подсказывало Джеймсону, что шкатулки найдутся в особняке. Он прислушивался к внутреннему голосу и не обращал внимания на бушевавшие в нем эмоции и еще меньше на крики Иена, несущиеся им вслед.

– Джеймсон! – это все, что сказала Эйвери, как только они оказались вне пределов слышимости.

– Я в порядке, – ответил он ей. Ложь! Они оба это знали.

– Ты лучше чем в порядке, – с жаром проговорила Эйвери. – Ты Джеймсон Винчестер Хоторн. И мы собираемся выиграть эту Игру.

Джеймсон остановился и повернулся к ней, чтобы успокоить бурю внутри хорошо известным ему способом. Он откинул растрепанные ветром волосы Эйвери с лица. Она запрокинула голову, и он прижался губами к ее губам – на этот раз не сильно, а мягко и медленно. Его рот болел. Его лицо и тело болели. Все болело. Но отказаться из-за этого целовать Эйвери?

Это самая сладкая боль в его жизни.

– «Смотри по сторонам», – прошептал он ей в губы, когда они отстранились друг от друга. Они готовы продолжать играть.

– Последняя подсказка, – прошептала в ответ Эйвери, – последний шанс выиграть.

К черту Иена! Джеймсону не нужен Иен. Так было, есть и будет всегда: Джеймсон и Эйвери против целого мира.

* * *

Вернувшись в поместье, они начали искать зеркала. В доме такого размера их десятки, многие из них слишком большие и тяжелые, чтобы их могли поднять два человека. Джеймсон и Эйвери ощупывали рамы, проводили пальцами по бокам в поисках петель, кнопок, потайных отделений.

Наконец удача улыбнулась им.

В холле на четвертом этаже они нашли огромное зеркало в бронзовой раме. Когда Джеймсон потянул за раму, сопротивления не последовало, она распахнулась, как дверь.

«Смотри по сторонам». Джеймсон шагнул в вытянутую и почти пустую комнату. Эйвери не отставала от него. Темноту разгоняли только свечи единственной люстры, висевшей по центру комнаты. Несмотря на высокий – не меньше двадцати футов – потолок, она опускалась почти к самому полу. Взглянув на нее, Джеймсон сразу подумал о маятнике.

Когда зеркало закрылось за Эйвери, Джеймсон осознал, насколько мало света давали свечи. Темно-зеленые стены казались почти черными. Портреты висели через каждые десять футов по всей длине комнаты.

Джеймсон не увидел ни одной шкатулки с сокровищами, не говоря уже о трех. В этой комнате нет ничего, кроме люстры и портретов. Он подошел, чтобы рассмотреть ближайший из них. Из рамы ему ухмылялся Иен.

Губы Джеймсона сжались в тонкую линию. Логично. Все-таки Иен Джонстон-Джеймсон – последний владелец этого места. Джеймсон посмотрел на следующий портрет и увидел женщину. Сходство между ней и Иеном было поразительным.

– Я думаю, у меня не только его глаза, – тихо сказал Джеймсон, – но и ваши тоже.

Он вырос с дедушкой, единственным в своем роде, и без бабушки. Эта женщина на портрете такая же его родственница, как Элис Хоторн, – и такая же незнакомка.

«У вас было трое сыновей. – Джеймсон мысленно обратился к портрету. – Вы растили их здесь».

Вантидж был домом ее предков.

«И моих, получается, тоже», – подумал Джеймсон и провел пальцами сначала по одной раме, затем – по другой. Убедившись, что они чистые, он перешел к следующему.

– Джеймсон! – голос Эйвери прорезал тишину комнаты. – Это же ты!

Он повернулся к ней.

– Я? – Джеймсон не собирался придавать этому значения, но тогда почему так трудно дышать? Почему, когда он пересек комнату и уставился на свой портрет, который кто-то заказал, какая-то часть его захотела быть на этих стенах?

Принадлежать этому месту.

Джеймсон взялся за раму и потянул – сначала с одной стороны, потом с другой. Ничего не произошло, но тут Эйвери провела кончиками пальцев по краям. Джеймсон точно понял, в какую секунду она нащупала паз с открывающим механизмом. Как только он сработал, портрет отодвинулся от стены, открывая потайное отделение. Внутри был спрятан сундучок, украшенный драгоценными камнями, – на сияющем золоте вспыхивали изумруды.

Игра почти закончена. Адреналин струился по его венам, Джеймсон постарался запечатлеть каждую деталь этого момента, и тут сработали инстинкты, развившиеся за многие годы участия в подобных играх. Он вдруг понял три вещи. Во-первых, сундук зеленый, он подозрительно походил на ключ, который Брэдфорд нашел в пещерах. Во-вторых, сундук спрятали за портретом Джеймсона, и он готов поспорить, что в нем хранилась его тайна. И наконец, этот портрет написан не совсем в том стиле, что портреты Иена и его матери. Если учесть, что его дяди, похоже, действительно не знали о его существовании, то вывод напрашивался сам собой: эта картина, скорее всего, заказана недавно.

Совсем недавно.

«Это дело рук Рохана. Но откуда он знал, что проприетар выберет меня для Игры?»

Но сейчас это не столь важно.

– Нам надо отыскать остальные две шкатулки, – сказал Джеймсон Эйвери.

Он бегал от портрета к портрету, ощущая прилив адреналина, пока не остановился у портрета Брэдфорда.

Его пальцы почти сразу нащупали паз с механизмом, портрет сдвинулся в сторону, открывая перед ним еще один сундучок – снова золотой, но украшенный жемчугом, как второй ключ.

Джеймсон вставил жемчужный ключ в замок. Он повернулся. Крышка шкатулки открылась. Внутри лежал свиток. Джеймсон развязал ленточку, развернул свиток и прочитал слова, нацарапанные четким угловатым почерком.

«У меня есть сын».

Джеймсон почти ничего не знал о Саймоне Джонстоне-Джеймсоне, виконте Брэдфорде. Женат его дядя и есть ли у него другие дети, но проприетар очень недвусмысленно дал понять, какие тайны его интересовали.

«Такую, за которую можно убить или умереть, которая выбьет землю из-под ног».

Джеймсон засунул свиток за пояс, затем на всякий случай еще раз осмотрел украшенный драгоценностями сундучок.

– Джеймсон! – раздался звонкий голос Эйвери.

Он тут же посмотрел в сторону двери. Брэдфорд, и не один. Зелла шла позади виконта, и Джеймсон подумал, что, похоже, не только Кэтрин заключила выгодное соглашение.

– Эйвери! – крикнул Джеймсон. – Шкатулка!

Если зеленая шкатулка окажется у Эйвери, Брэдфорд не сможет воспользоваться своим ключом. Джеймсон выдохнул, когда Эйвери первой успела к портрету и схватила сундучок.

Его тайна в ее руках.

И только тут Джеймсон понял, что Зелла с Брэдфордом по-прежнему стояли у дверей. Они мельком взглянули на зеленую шкатулку в руках Эйвери.

Брэдфорд полез в карман.

Джеймсон все понял еще до того, как виконт вытащил свиток. «Он уже был здесь, нашел зеленую шкатулку, открыл ее зеленым ключом.

Он уже забрал мою тайну».

– Как я понимаю, вы нашли остальные два ключа. – Саймон с прямой спиной размашистыми шагами надвигался на Джеймсона, как снаряд, летящий к своей цели. – По-моему, у меня есть кое-что ваше. Я еще не читал свиток. Эта тайна, какой бы она ни была, останется тайной, если вы согласитесь на сделку.

Джеймсон вытащил из-за пояса свиток дяди – его тайну.

– Я открыт для предложений.

Ничто не могло ускользнуть от проницательного взгляда Брэдфорда.

– Ты уже прочитал его.

Джеймсон уже и сам жалел, что сделал это.

– Я отдам тебе свиток и никому не скажу ни слова.

«Твой тайный сын может остаться тайной. Мне нет до него дела».

– Это неплохое предложение, виконт, – сказала Зелла. – Может быть, тебе стоит принять его. – Было что-то в том, как она произнесла эти слова. Что-то в ее тоне заставило Джеймсона подумать, что ее настоящей целью было подтолкнуть виконта сделать ровно наоборот.

Что вы задумали, герцогиня?

– Сделка, которую ты предлагаешь, – ровным голосом ответил Саймон Джеймсону, – будет считаться справедливой только в том случае, если я прочту твой секрет и только потом верну его тебе.

Комната внезапно показалась маленькой. Джеймсон слышал биение своего сердца в ушах, чувствовал его где-то внизу живота. «Есть много способов решать проблемы, Джеймсон Хоторн», – предупредили его. Он подумал о бусинке, которую предложил проприетару в качестве доказательства своей тайны. В ней бы яд, как ему сказали в Праге, смертельный и не поддающийся обнаружению.

Это тоже предупреждение.

Он знал, что идет на риск, но говорил себе, что на это и расчет. Просчет в расчетах. Пот стекал по его подбородку, шее, и Джеймсон шагнул к Брэдфорду.

– Вам не захочется знать мою тайну, – сказал он своему дяде. – Люди, которые узнают ее, как правило, плохо заканчивают.

– Это из-за Праги, да? – спросила Эйвери, медленно направляясь к нему с зеленой шкатулкой в руках.

– Не надо, – сказал ей Джеймсон почти через силу, с отчаянием. – Просто оставь это, Наследница. Стой где стоишь.

«Подальше от виконта. Подальше от этого свитка. Подальше от меня».

– Есть еще одна сделка, которая меня вполне устроит. – Брэдфорд был не выше Джеймсона и тем не менее каким-то образом умудрялся смотреть на него сверху вниз. – Твоя тайна в обмен на оставшийся ключ.

Ключ. Тот, который откроет последнюю шкатулку, ту, которую они еще даже не нашли.

«Мы так близко».

Джеймсон посмотрел вверх, как он всегда делал, когда обдумывал что-то, представляя себе имеющиеся возможности в виде сети, растянутой по потолку или небу. И когда он поднял глаза, то увидел длинную цепь, соединяющую низко висящую люстру с потолком.

На верхушке цепи он увидел шкатулку. В отличие от двух других, эта не сияла. Издалека она казалась серебряной и даже тусклой.

Джеймсон опустил глаза – на Эйвери. У нее был последний ключ. Когда она встала рядом с ним, он нарисовал стрелку на ее ладони. Вверх.

Глаза Эйвери понимающе вспыхнули. Она не стала смотреть наверх, по крайней мере сразу, чтобы Зелла и Брэдфорд ничего не заметили. Но она знала.

Джеймсон отошел от Эйвери, снова обращая на себя внимание соперников.

– Встречное предложение, – объявил он, приближаясь к Зелле и виконту и удаляясь от Эйвери. – Вы сжигаете мой свиток, Брэдфорд, я делаю то же самое с вашим. Вы покидаете эту комнату. Я побеждаю в Игре, получаю приз, за которым мы оба охотимся, и отдаю вам Вантидж.

Саймон и Зелла – не спускали с него глаз. Хорошо. Он продолжал идти.

– Какая разница, – сухо спросил Брэдфорд, – между тем, чтобы отдать мне Вантидж потом или отдать ключ прямо сейчас? Если ты рассчитываешь обмануть меня…

– Нет. – Даже для собственных ушей его голос казался грубым и хриплым, словно он несколько часов подряд кричал в пустоту. – Вантидж принадлежал вашей матери. Для вас он многое значит – очевидно, намного больше, чем для ваших братьев.

Джеймсон не позволил себе думать об Иене.

Он пытался не думать об Иене.

У него не получилось.

– Вы спросили, в чем разница между вашим предложением и моим. – Джеймсон заставил себя говорить ровно. – Разница в том, что, если мы сойдемся на моем предложении, я выиграю.

Джеймсону нужно закончить Игру. Доказать, что он смог.

– Ты рискуешь вот этим, – Саймон поднял свиток Джеймсона, – смертельно опасной, как ты утверждаешь, тайной, – цена, которую ты не обязан был платить, – чтобы выиграть приз, который тебе безразличен?

Эйвери посмотрела вверх.

За долю секунды Джеймсон обдумал следующий ход. Если он побежит, бросится ли Брэдфорд за ним? Сможет ли Эйвери вскарабкаться по цепи, достать шкатулку и открыть ее?

Если выиграет один из них, выиграют они оба. Джеймсон знал это, почти верил в это.

– Ты и правда мой племянник, – сказал Брэдфорд. – и слишком напоминаешь мне брата.

Это было обидно. «Дядя ошибается, – подумал Джеймсон, – я совсем не такой, как Иен».

– Я не могу принять твое предложение, молодой человек. – Быстрым движением виконт убрал свиток Джеймсона обратно в нагрудный карман своего пиджака. – Мой отец нездоров. Я глава семьи во всех смыслах этого слова, и, нравится тебе или нет, в тебе течет наша кровь. Если ты вляпался в неприятности, если ты в опасности, боюсь, мне следует быть в курсе. – Лицо Брэдфорда оставалось бесстрастным. – Я не могу отдать тебе твой свиток, даже за последний ключ.