Текст книги "Современный зарубежный детектив-4. Компиляция. Книги 1-23 (СИ)"

Автор книги: Дженнифер Линн Барнс

Соавторы: Донна Леон,Джулия Хиберлин,Фейт Мартин,Дэвид Хэндлер,Дейл Браун,Харуо Юки,Джереми Бейтс
сообщить о нарушении

Текущая страница: 56 (всего у книги 327 страниц)

Глава 46

Спустя пять минут мы все оказались в театре Хоторнов. Не путать с кинотеатром Хоторнов. Здесь были сцена, красный бархатный занавес, ложа для зрителей – в общем, весь набор.

Ксандр стоял на сцене с микрофоном в руке. Позади него был установлен экран, и, должно быть, где-то был проектор, потому что на экране заплясало «911!».

– Мне это нужно, – сказал в микрофон Ксандр. – Вам это нужно. Нам всем это нужно. Нэш, я приготовил песни Тейлор Свифт для тебя. Джеймсон, готовься исполнить свои фирменные танцевальные движения, потому что эта сцена зовет тебя и мы все знаем, что твои бедра совершенно не способны на ложь. А Грэйсон… – Ксандр ненадолго замолчал. – Где Грэй?

– Грэйсон Хоторн пропускает караоке? – отреагировала Либби. – Я в шоке, серьезно. В шоке.

– У Грэя такой глубокий и ровный голос, что вы буквально прослезитесь, когда он споет что-нибудь олдскульное. Вы поверите, будто он провел 1950-е годы, нося самые щегольские костюмы и тусуясь со своим лучшим другом Фрэнком Синатрой, – поклялся Ксандр, а затем перевел взгляд на братьев. – Но Грэй не пришел.

Джеймсон взглянул на меня.

– Ты не можешь проигнорировать сообщение «девять-один-один», – напомнил он. – Несмотря ни на что.

– Где Грэйсон? – спросил Нэш. И тогда я услышала это – звук, нечто среднее между грохотом и треском ломающегося дерева.

Джеймсон выбежал в коридор. Раздался еще один удар.

– Музыкальная зала, – сказал он нам.

Ксандр спрыгнул со сцены.

– Нашему дуэту придется подождать!

– С кем ты собирался петь дуэтом? – спросила Либби.

– С собой! – на бегу крикнул Ксандр, но Нэш схватил его.

– Подожди здесь, Ксан. Пусть Джейми сходит. – Нэш повернулся ко мне: – И ты иди, солнышко.

Я не понимала, что, по мнению Нэша, здесь происходило – или почему он казался таким уверенным, что Джеймсон и я были теми, кто нужен Грэйсону.

– А пока дай мне микрофон, – попросил Нэш Ксандра.

* * *

Пока мы с Джеймсоном шли по коридору, из залы доносились звуки до боли красивой мелодии скрипки. Дверь была открыта, и когда я вошла, то увидела Грэйсона, застывшего перед распахнутыми эркерными окнами, одетого в брюки, его рубашка была расстегнута, скрипка прижата к подбородку. Его поза была идеальной, каждое движение плавным.

Пол был усеян щепками.

Я не могла вспомнить, сколько дорогущих скрипок купил Тобиас Хоторн в стремлении развить музыкальные способности своих внуков, но, похоже, Грэйсон уничтожил по крайней мере одну из них.

Мелодия достигла финальной ноты, высокой и пронзительной. Затем наступила тишина, Грэйсон опустил скрипку, отошел от окна и вновь поднял инструмент над головой.

Джеймсон схватил брата за руку.

– Грэй, стой. – На мгновение они встретились взглядами, печаль и ярость. – Ты никому не причиняешь вреда, кроме себя. – Это не возымело никакого эффекта, поэтому Джеймсон ударил в его уязвимое место. – Ты пугаешь Эйвери. И ты пропустил «девять-один-один» от Ксандра.

Я не была напугана. Грэйсон меня никогда не пугал – мне было только больно за него.

Грэйсон медленно опустил скрипку.

– Прости, – сказал он мне слишком спокойным голосом. – Это твоя собственность, а я ее разбил.

Меня не волновала моя собственность.

– Ты прекрасно играешь, – сказала я Грэйсону, отмахиваясь от желания заплакать.

– Красота от нас ожидалась, – ответил Грэйсон. – Техника без артистизма бесполезна. – Он посмотрел на остатки скрипки, которую он сломал. – Красота – это ложь.

– Напомни мне высмеять тебя за эти слова, – сказал ему Джеймсон.

– Оставьте меня, – отрезал Грэйсон, отворачиваясь от нас.

– Если бы я знал, что у нас планируется вечеринка, – нараспев произнес Джеймсон, – я бы заказал еду.

– Вечеринка? – спросила я.

– Вечеринка жалости, – Джеймсон ухмыльнулся. – Вижу, ты одет по этому случаю, Грэй.

– Ты прав, – он пошел к двери. – Потакание своим желаниям ниже моего достоинства.

Джеймсон поставил подножку, и тут все началось. Теперь я поняла, почему Нэш послал Джеймсона. Иногда Грэйсону Давенпорту Хоторну нужна была драка – и брат был только рад услужить.

– Выпусти все, – скомандовал Джеймсон, ударив головой в живот Грэйсона. – Бедный малыш.

Тобиас Хоторн не просто ожидал от них красоты. Четыре внука Хоторна были чертовски близки в ней к фатальности.

Грэйсон перевернул Джеймсона на спину и начал душить, но я знала парня достаточно хорошо, чтобы понимать, что он просто позволил себя прижать.

Каждая мышца на теле Грэйсона напряглась.

– Я думал, что мы подвели его, – сказал он низким голосом. – Я думал, мы не были достаточно идеальными. Я не был достаточным идеальным, не был достойным. Но скажи мне, Джейми: чего, черт возьми, мы тогда достойны?

– Он играл, чтобы выиграть, – процедил Джеймсон сквозь зубы. – Всегда. Ты не можешь сказать, что это было неожиданностью.

– Ты прав. – Грэйсон не ослабил хватки. – Он был безжалостным и нас растил такими же. Особенно меня.

Джеймсон уставился на своего брата:

– К черту, чего он хотел. Чего хочешь ты, Грэй? Потому что мы оба знаем: ты долгое время не позволял себе хотеть чего-либо.

Они пристально смотрели друг на друга: серебристо-серые глаза и темно-зеленые, одни прищуренные, другие широко открытые.

Грэйсон первый отвел взгляд, но не убрал руку с шеи Джеймсона.

– Я хочу вернуть Тоби. Ради Иви. – Последовала пауза, а затем Грэйсон повернул ко мне голову, свет сделал из его светлых волос ореол. – Ради тебя, Эйвери.

Я на мгновение закрыла глаза.

– Джеймсон думает – мы оба думаем, – что между похищением Тоби и игрой, которую оставил мне твой дед, есть связь. Что она может нам что-то сообщить.

Грэйсон покосился на своего брата, затем убрал руку и резко встал.

Я продолжила:

– Я знаю, ты не хотел играть.

– Я сыграю, – сказал Грэйсон, слова разрезали воздух. Он протянул Джеймсону руку и помог ему встать, оставшись стоять всего в нескольких дюймах от него. – Я сыграю и выиграю, – продолжил Грэйсон с силой непреложной истины, – потому что мы такие, какие есть.

– И мы всегда будем такими, – добавил Джеймсон.

Неважно, как близко я узнаю братьев Хоторнов, между ними всегда будет что-то, что я едва ли смогу постигнуть.

– Вот, Наследница. – Джеймсон отвел глаза от брата, вытащил фотографию из кармана и протянул ее мне. – Ты та, кто нашел эту подсказку. Ты та, кто должен объяснить ее.

Это казалось знаменательным. Джеймсон сближал меня с Грэйсоном, вместо того чтобы отталкивать меня от него.

Я протянула фотографию, и пальцы Грэйсона коснулись моих, когда он взял ее.

– Мы не знаем, кто эти три женщины, – начала я. – На обратной стороне есть дата и подпись. Мы можем рассказать тебе, что уже сделали.

– Не нужно. – Взгляд Грэйсона был острым. – Что еще лежало в сумке, которую дед оставил тебе?

Я пошла за ней, а когда вернулась, братья стояли дальше друг от друга. Они оба тяжело дышали, а выражение их лиц заставило меня задуматься о том, что произошло между ними, пока меня не было.

– Вот, – сказала я, не обращая внимания на напряжение в комнате. Я разложила оставшиеся три предмета в игре. – Отпариватель, фонарик, флешка.

Грэйсон положил фотографию рядом с ними. После паузы, показавшейся мне маленькой вечностью, он перевернул ее, чтобы еще раз прочитать надпись.

– Дата дает нам цифры, – отметил Джеймсон. – Код или…

– Не код, – пробормотал Грэйсон, поднимая отпариватель. – Урожай винограда. – Его взгляд медленно и неумолимо скользнул ко мне. – Нам нужно спуститься в винный погреб.

Глава 47

Как только я открыла дверь в винный погреб, многое из того вечера всплыло в моей памяти: коктейльная вечеринка, то, как Грэйсон искусно прогонял каждого, кто хотел просто занять у меня минуту, чтобы рассказать мне об уникальной финансовой возможности, маленькая девочка в бассейне и прыжок Грэйсона, чтобы спасти ее.

Я вспомнила, как он выглядел, вылезая из воды, насквозь мокрый костюм от Армани. Грэйсон даже не попросил полотенце. Он вел себя так, словно не промок. Я вспомнила, как люди разговаривали с ним, девочку вернули родителям. Я вспомнила краткий взгляд, который он бросил на меня, – его глаза – прямо перед тем как исчез, спускаясь по этой лестнице.

Я знала, что он не был в порядке, но понятия не имела почему.

Сосредоточься на игре. Я попыталась остаться в реальности – здесь, сейчас, с ними обоими. Джеймсон первый спустился по спиральной каменной лестнице. Я шла на шаг позади него, не смея оглянуться через плечо на Грэйсона.

Просто найди следующую подсказку. Я сделала эти слова своим маяком, своим фокусом, но скоро мы дошли до последней ступеньки, и в поле зрения появилась площадка: дегустационный зал с антикварным столом из темнейшего вишневого дерева. По обе стороны стола стоят стулья, на концах их подлокотников вырезаны львы: один настороженно сидит, другой рычит.

И они тут же унесли меня в прошлое.

Линии тела Грэйсона были архитектурными: плечи и шея прямые, голова и глаза опущены. Руки лежат на столе по обе стороны от хрустального бокала. Мышцы рук напряжены так, словно он мог оттолкнуться от стола и встать в любой момент.

– Ты не должна быть здесь. – Грэйсон не отрывает взгляда от бокала, точнее, от янтарной жидкости в нем.

– А твоя задача указывать мне, что делать, а что нет? – парирую я. Вопрос кажется опасным. Просто находиться здесь, кажется, опасно. – Кто-то что-то сказал тебе на вечеринке? – спрашиваю я. – Кто-то тебя расстроил?

– Меня не так просто расстроить, – резко отвечает Грэйсон. Он по-прежнему не отрывает взгляда от бокала, и я не могу избавиться от ощущения, что я не должна видеть это.

Что никто не должен видеть Грэйсона Хоторна таким.

– Дед девочки. – Тон Грэйсона стал мягче, но я вижу напряжение в его шее, словно слова хотят вырваться из его горла криком. – Знаешь, что он мне сказал? – Грэйсон поднял бокал и опустошил его. – Он сказал, что старик мог бы мной гордиться.

Вот оно, то, из-за чего Грэйсон здесь, внизу, пьет в одиночестве. Я пересекла комнату, чтобы сесть на стул напротив него.

– Ты спас девочку.

– Это пустяки. – Затравленные серебристые глаза встречаются с моими. – Это было нетрудно. – Он поднимает бутылку, наливает немного в бокал, его ледяные глаза настороженны. Я вижу, как напряжены его пальцы, запястья, шея, челюсти. – Истинная мера человека в том, сколько невозможных вещей он совершает до завтрака.

Внезапно я поняла: Грэйсон опустошен, потому что не верит, что Тобиас Хоторн гордился им или мог бы гордиться – ни за спасение той девочки, ни за что-либо еще.

– Чтобы быть достойным, – продолжил он, – нужно быть храбрым.

Он снова подносит бокал к губам и делает глоток.

– Ты достоин, Грэйсон, – говорю я ему, накрывая его ладони своими.

Грэйсон не отталкивает меня. Его пальцы сжимаются в кулаки под моими руками.

– Я спас ту девочку. Но не спас Эмили. – Это констатация факта, истина, высеченная в его душе. – Я не спас тебя. – Он поднял на меня взгляд. – Взорвалась бомба, ты лежала на земле, а я просто стоял там.

Его голос дрожит от напряжения. Я чувствую, что все его тело дрожит.

– Все нормально. Я в порядке. – Но очевидно, что он не слышит меня, не слушает. – Посмотри на меня, Грэйсон. Я здесь. Я в порядке. Мы в порядке.

– Хоторнов нельзя сломить. – Его грудь вздымается и опускается. – Особенно меня.

Я встаю и обхожу стол, даже не выпуская его рук.

– Ты не сломлен.

– Неправда. – Слово прозвучало быстро и грубо. – Я навсегда останусь таким.

– Посмотри на меня, – попросила я, но он не поднял взгляда. Я наклонилась к нему. – Посмотри на меня, Грэйсон. Ты не сломлен.

Его глаза встречаются с моими. Мы дышим в унисон.

– Эмили была в моей голове. – В его голосе чувствуется что-то приглушенное и едва сдерживаемое. – Я слышал ее, после того как взорвалась бомба, словно она была там. Словно она была реальной.

Это похоже на исповедь. Я стою, он сидит с ровной спиной и склоненной головой.

– Неделями мне слышался ее голос. Неделями она шептала мне. – Грэйсон посмотрел на меня. – Скажи мне еще раз, что я не сломлен.

Я, не задумываясь, обхватываю его голову руками.

– Ты любил ее и потерял, – начинаю я.

– Я подвел ее, и она будет преследовать меня до конца моих дней. – Грэйсон закрывает глаза. – Я должен быть сильнее этого. Я хотел быть сильнее этого. Ради тебя.

Последние два слова едва не раздавили меня.

– Ты не должен быть каким-то ради меня, Грэйсон. – Я подождала, пока он откроет глаза и посмотрит на меня. – Это ты. И этого достаточно.

Он падает со стула на колени, снова закрыв глаза, чудовищность этого момента захлестывает нас. Я опускаюсь рядом и обнимаю его.

– Тебя достаточно, – повторяю я.

– Этого никогда не будет достаточно.

Воспоминания были везде. Я чувствовала, как Грэйсон снова закрывается от меня. Он тогда вздрогнул, а затем велел мне уйти. И я сбежала, потому что глубоко внутри знала, что он имел в виду, когда сказал «этого никогда не будет достаточно». Он имел в виду нас. Кем мы были – и кем не были. Что пошатнулось в те недели, когда голос Эмили преследовал его.

Что должно было быть.

Что могло бы быть.

Чего не могло быть сейчас.

На следующий день Грэйсон, даже не попрощавшись, уехал в Гарвард. Теперь он вернулся, стоял позади меня, и мы пытались разгадать загадку.

Оба брата и я.

– Сюда. – Грэйсон кивнул на прозрачную стеклянную дверь справа от нас. Когда он открыл ее, мне в лицо ударил холодный воздух. Переступив порог, я сделала долгий, медленный выдох, ожидая увидеть белое облачко пара.

– Огромный погреб. – Я держалась в настоящем только благодаря силе воли. Больше никаких флешбеков. Никаких «что, если». Я сосредоточилась на игре. Это то, что сейчас было нужно. Что мне было нужно и что нужно было им обоим от меня.

– Технически здесь пять погребов, они связаны друг с другом, – рассказал Джеймсон. – Этот для белого вина. Следующий – для красного. Оборачиваясь, увидишь скотч, бурбон и виски.

Алкоголь, хранящийся здесь, внизу, должно быть, представлял собой целое состояние. Думай об этом. Ни о чем, кроме этого.

– Мы ищем красное вино. – Грэйсон прервал мои мысли. – Бордо.

Джеймсон потянулся к моей руке. Я потянулась в ответ, но он отступил, скользнув по моим пальцам, – словно приглашая следовать за ним в соседнюю комнату.

Грэйсон протиснулся мимо меня и брата и повел нас проход за проходом, осматривая стеллаж за стеллажом. Наконец он остановился.

– «Шато Марго», – произнес он, вытаскивая бутылку с ближайшей полки. – 1973 года.

Подпись к фотографии. Марго. 1973.

– Хочешь угадать, для чего нужен отпариватель? – спросил меня Джеймсон.

Бутылка вина. Отпариватель. Я взяла бутылку «Шато Марго» у Грэйсона, повертела ее в руке. Медленно ответ проявился у меня в голове.

– Этикетка, – сказала я. – Если мы попытаемся содрать ее, она может порваться. Но пар ослабит клей…

Грэйсон протянул мне отпариватель:

– Не окажешь нам честь?

Глава 48

На обратной стороне этикетки единственной бутылки «Шато Марго» 1973 года в коллекции Тобиаса Хоторна был рисунок. Карандашный набросок хрустальной капли.

– Драгоценности? – предположил Грэйсон, но я уже побывала в хранилище.

– Нет, – медленно произнесла я, представляя кристалл и напрягая память. Где я это уже видела? – Думаю, мы ищем люстру.

* * *

В Доме Хоторнов было восемнадцать хрустальных люстр. Нужную мы обнаружили в чайной комнате.

– Мы поднимемся к ней? – спросила я, вытягивая шею, чтобы обозреть двадцатифутовый потолок. – Или ее можно опустить?

Джеймсон подошел к настенной панели. Нажал на кнопку – и люстра опустилась до уровня наших глаз.

– Чтобы пыль вытирать, – объяснил он.

Даже мысль о том, чтобы попытаться стереть пыль с этого чудовища, вызвала у меня учащенное сердцебиение. На люстре должна была быть по меньшей мере тысяча кристаллов. Одно неверное движение – и все могли разбиться.

– Что теперь? – вздохнула я.

– Теперь, – ответил мне Джеймсон, – мы рассмотрим эти хрустальные капли одну за другой.

Это заняло время. Каждые несколько минут я касалась Джеймсона или Грэйсона или один из них касался меня.

– Вот она, – внезапно сказал Грэйсон. – Посмотрите на неровности.

Джеймсон мгновенно подскочил к нему.

– Гравировка?

Вместо ответа Грэйсон повернулся и протянул мне кристалл. Я уставилась на него, но если в этом кристалле и было сообщение или подсказка, то я не могла разглядеть ее невооруженным глазом.

Мы могли бы использовать ювелирную лупу, подумала я. Или…

– Фонарик, – ахнула я и сунула руку в кожаную сумку. Схватив фонарик, я резко вдохнула. Затем посветила сквозь кристалл. Неровности заставляли свет преломляться особым образом. Сначала результат был неясным. Тогда я пере-вернула кристалл и попробовала еще раз. Луч фонарика преломился в кристалле и высветил послание на полу: слова – предупреждение.

НИКОМУ НЕ ДОВЕРЯЙ.

Глава 49

Холодок пробежал по моей шее, как бывает, когда почувствуешь, что за тобой наблюдают, или когда стоишь в траве по колено и услышишь шорох змеи. Я сильнее сжала кристалл, не в силах оторвать взгляд от надписи.

НИКОМУ НЕ ДОВЕРЯЙ.

– Что это должно значить? – спросила я, когда наконец взглянула на Джеймсона и Грэйсона, от страха у меня свело живот. – Это подсказка?

В сумке еще оставался один предмет. Это не было концом. Может быть, буквы в этом предупреждении можно переставить, или первые буквы каждого слова являлись инициалами, или…

– Могу я взглянуть на кристалл? – попросил Джеймсон. Я протянула его ему, и парень стал медленно поворачивать его под лучом фонарика, пока не нашел то, что искал. – Вот, наверху. Три буквы, слишком маленькие и расплывчатые, чтобы заметить их без света.

– Фин? – сказал Грэйсон с полувопросительной интонацией.

– Фин. – Джеймсон вложил кристалл в мою ладонь, а затем поднял свои темно-зеленые глаза на меня. – Как в финале, Наследница. Конец. Это не ключ к разгадке. Это и есть разгадка.

Моя игра. Вполне возможно, последнее завещание Тобиаса Хоторна.

И оно оказалось этим? Никому не доверяй.

– Но что с флешкой? – Игра не могла закончиться вот так. Это не могло быть последним, что оставил нам Тобиас Хоторн.

– Ложный путь, – небрежно сказал Джеймсон. – Или, может быть, старик оставил тебе игру и флешку. В любом случае это началось с доставки сумки и заканчивается здесь.

Стиснув зубы, я направила кристалл под луч фонарика, и слова снова появились на полу. НИКОМУ НЕ ДОВЕРЯЙ.

В итоге миллиардер оставил мне это? Мой дед всегда все просчитывал на семь шагов вперед, вспомнились мне слова Джеймсона. Он видел десятки вариантов того, как все могло обернуться, планировал каждый исход событий, разрабатывал стратегию для каждого возможного варианта будущего.

И какой стратегией была эта? Должна ли я подумать, что похититель Тоби ближе, чем казался? Что он добрался до кого-то здесь и управляет им? Должна ли я допросить каждого, кто рядом со мной?

Сделай шаг назад, подумала я. Вернись к началу. Обдумай свой подход и упущения. Я замерла. Глубоко вдохнула. И подумала. Иви. Игра началась, когда мы встретились. Джеймсон предположил, что его отец предвидел возможную проблему, которая приведет Иви сюда, но что, если все было проще?

Гораздо проще.

– Эта игра началась, потому что мы с Иви встретились, – произнесла я, каждое слово вылетало из моего рта с силой выстрела, хотя я говорила шепотом. – Ее появление запустило игру.

Мои мысли перескочили на предыдущий вечер. В солярий, к документам и Иви с телефоном в руке. – Что, если «никому не доверяй», – медленно произнесла я, – на самом деле значит «не доверяй ей»?

Пока я не произнесла эти слова, я не осознавала, насколько ослабила бдительность.

– Если бы старик хотел, чтобы ты остерегалась только Иви, в послании было бы сказано не «не доверяй никому». А «не доверяй ей». – Грэйсон говорил как человек, который не мог быть даже немного не прав, не говоря уже о том, чтобы ошибаться.

Но я вспомнила, как Иви захотела остаться одна в крыле Тоби. Как она смотрела на мои вещи в гардеробной. Как быстро она завладела вниманием Грэйсона.

Если бы Иви не была так похожа на Эмили, защищал бы он ее сейчас?

– Никому включает и Иви, – отметила я. – Должно. Если она представляет угрозу…

– Она. Не. Представляет. Угрозы. – Голосовые связки Грэйсона напряглись. В моей голове всплыли воспоминания о нем, стоящем на коленях передо мной.

– Ты не хочешь, чтобы это оказалось так, – сказала я, стараясь не позволять себе чувствовать слишком много.

– А ты, Наследница? – внезапно спросил Джеймсон, его взгляд изучал меня. – Ты хочешь, чтобы она была угрозой? Потому что Грэй прав. В послании не сказано «Не доверяй ей».

Джеймсон был тем, кто в самом начале подозревал Иви! Я не ревную. Я не это имела в виду.

– Прошлым вечером, – мой голос дрогнул, – я застала Иви за фотографированием досье в солярии. У нее было оправдание. Оно звучало правдоподобно. Но мы не знаем ее.

Ты не знаешь ее, Грэйсон.

– И твой дед не привел ее сюда, – продолжила я. – Почему? – Я снова перевела взгляд на Джеймсона, желая, чтобы он ухватился за вопрос. – Что он знал об Иви, чего не знаем мы?

– Эйвери. – Орен, произнеся мое имя с порога, предупредил меня, я сама не уловила никакого движения.

Иви вошла в чайную комнату с влажными волосами, в белом платье, в котором она была в первый день.

– Получается, он знал обо мне? – Она перевела взгляд с меня на Грэйсона, на лице ее было опустошение. – Тобиас Хоторн знал обо мне?

Я была хорошим игроком в покер, в основном потому что могла заметить блеф, и это – ее дрожащий подбородок, жесткий голос, страдальческий взгляд, сжатые губы, как будто она не позволяла уголкам губ опуститься, – не было похоже на блеф.

Но голос в глубине моей головы произнес три слова. Никому не доверяй.

Потом Иви пошла ко мне. Орен встал между нами, и глаза Иви поднялись на него, как будто ей потребовалось мгновение, чтобы собраться с духом. Попытаться не заплакать.

Она протянула мне телефон.

– Возьми, – выплюнула Иви. – Пароль 3845.

Я не сдвинулась с места.

– Вперед, – сказала мне Иви, и в этот раз ее голос прозвучал глубже, грубее. – Посмотри фотографии. Посмотри все, что хочешь, Эйвери.

Я почувствовала укол вины и бросила взгляд на Джеймсона. Он пристально наблюдал за мной. Я не позволила себе как-либо среагировать, когда Грэйсон подошел к Иви и встал рядом с ней.

Посмотрев вниз, задаваясь вопросом, не допустила ли я ошибку, я ввела пароль, который дала мне Иви. Разблокировав экран, я открыла галерею. Она не удалила ту фотографию, но на этот раз я определила, какой документ привлек ее внимание.

– Шеффилд Грэйсон. – Я снова подняла глаза на Иви, но она даже не посмотрела на меня.

– Прости, – она тихо обратилась к Грэйсону. – Но он самый богатый человек среди всех. У него есть мотив. У него есть средства. Я знаю, ты говорил, что это не он, но…

– Ив? – он одарил ее взглядом Грэйсона Хоторна, который врезался в память, потому что говорил все, что парень не произнес. – Это не он.

Шеффилд Грэйсон был мертв, но Иви не знала об этом. И она была права: он приходил за Тоби. Просто не в этот раз.

– Если это не Шеффилд Грэйсон, – голос Иви дрогнул, – тогда у нас ничего нет.

Я знала это чувство: отчаяние, ярость, разочарование, внезапная потеря надежды. Но я все равно снова опустила взгляд в телефон Иви и прокрутила вниз фотографии. Никому не доверяй. Там было еще три штуки: досье на Шеффилда Грэйсона и несколько из комнаты Тоби. Если она и фотографировала другие документы – или что-нибудь еще, – то уже удалила их. Я прокрутила еще вниз и нашла фотографию Иви и Тоби. Он выглядел так, словно пытался убрать камеру, но он улыбался – как и она.

Там были еще их фотографии, сделанные несколько месяцев назад. Как она и сказала.

Если бы старик хотел, чтобы ты остерегалась только Иви, в послании было бы сказано не «не доверяй никому», а «не доверяй ей».

Сомнение пронзило меня, но я открыла журнал ее звонков. Там было много пропущенных. И сама она никому не звонила. Я перешла в сообщения и быстро поняла, почему у нее было так много неотвеченных вызовов. История. Пресса. Когда я попала в похожую ситуацию, мне пришлось сменить номер. Я продолжила просматривать сообщения, желая узнать, есть ли там что-то еще, а потом наткнулась на одно, в котором просто говорилось: Мы должны встретиться.

– От кого это? – спросила я, подняв взгляд и повернув телефон к ней.

– Мэллори Лафлин, – огрызнулась Иви. – Она также присылала голосовые сообщения. Можешь проверить номер. – Она опустила взгляд. – Думаю, она видела фотографии. Ребекка, должно быть, дала ей мой номер. Я выключила телефон, как только вышла та история, чтобы сосредоточиться на Тоби, но посмотрите, сколько хорошего это принесло. – Иви сдавленно вздохнула. – С меня хватит этих извращенных маленьких игр больного мерзавца. – Она вздернула подбородок, и ее изумрудные глаза потемнели. – Я не собираюсь оставаться там, где меня не желают видеть. Я не могу.

Я чувствовала, что контроль над происходящим, как песок, утекает сквозь пальцы.

– Не уходи, – мягко попросил Грэйсон. Затем он повернулся ко мне, и вся его мягкость исчезла. – Скажи ей не уходить. – Это был тон, которым он разговаривал со мной сразу после того, как я получила наследство, тон, предназначенный для предупреждений и угроз. – Я серьезно, Эйвери. – Грэйсон взглянул на меня. Я ожидала, что его глаза будут ледяными или пылающими, но они не были ни теми ни другими. – Я никогда ни о чем не просил у тебя.

Они отражались в его голосе – много-много вещей, о которых он никогда не просил.

Я чувствовала, что Джеймсон наблюдает за мной, и понятия не имела, чего он хотел или ждал от меня. Я знала только, что, если Иви уйдет, если она выйдет из Дома Хоторнов за ворота, на линию огня, и с ней что-то случится, Грэйсон Хоторн никогда меня не простит.

– Не уходи, – сказала я Иви. – Мне жаль.

Мне было и не было жаль. Потому что три слова не оставляли меня в покое: Никому не доверяй.

– Я хочу встретиться с Мэллори. – Иви вздернула подбородок. – Она моя бабушка. И по крайней мере, она не знала обо мне.

– Я отвезу тебя к ней, – тихо сказал Грэйсон, но Иви покачала головой.

– Эйвери отвезет меня, – сказала она, в ее голосе равно слышались и вызов, и боль, – или я прогуляюсь.