Текст книги "Современный зарубежный детектив-4. Компиляция. Книги 1-23 (СИ)"

Автор книги: Дженнифер Линн Барнс

Соавторы: Донна Леон,Джулия Хиберлин,Фейт Мартин,Дэвид Хэндлер,Дейл Браун,Харуо Юки,Джереми Бейтс
сообщить о нарушении

Текущая страница: 184 (всего у книги 327 страниц)

Хог: Каково было тогда в Лос-Анджелесе?

Дэй: В те времена это был потрясающий город. Красивый. И студия огромная – не то что сейчас. Натурная площадка – целые кварталы и улицы. Замки. Джунгли. Озера. Кругом ходила массовка, одетая бенгальскими уланами или бандой Робин Гуда. И мы были частью всего этого. А с другой стороны, и не были. Формально мы все еще числились в армии. «Вольно!» считался вербовочным фильмом. Получалось, будто Джек Уорнер старается на благо родины. На самом-то деле он снимал низкобюджетную комедию – всего два актера и куча съемок армейского обучения, которые ему достались бесплатно. Но нас поселили в хорошем доме в Энсино. Платили нам суточные. Дали машину. Обеспечили всем необходимым.

Хог: Кто сочинил «Вольно!»?

Дэй: Да это все на ходу слепили. Уорнер передал нас Хэлу Уоллису[115]115
  Кинопродюсер, возглавлявший производство фильмов на студии «Уорнер Бразерс».


[Закрыть], тот послал парочку сценаристов посмотреть, как мы выступаем со всей труппой в театре Пантэйджес. Они с нами поговорили за сценой минут пятнадцать, а через неделю соорудили стандартный сюжет вокруг пяти наших номеров. Гейб – богатый маменькин сынок, привык к хорошей жизни. Я – мелкий жулик и привык справляться сам. На призывном пункте мы сразу друг другу не нравимся, потом оказывается, что мы на соседних койках в казарме, а потом еще и ухаживаем за одной и той же девушкой из концертной бригады. В конце мы становимся бравыми солдатами и неразлучными друзьями. Абсолютно штампованный сюжет. Но в фильме собрали прекрасных актеров, настоящих профессионалов. Сержанта в учебке играл Барт Маклейн, Уорд Бонд был чемпионом базы по боксу, Присцилла Лейн играла девушку, за которой мы ухаживали, Люсиль Болл – подружку. Мы от них многому научились в том, что касается игры на камеру. Это же сплошные повторы. Поехали. Стоп. Встань сюда. Еще раз. И сцены снимают не по порядку. Сложно поддерживать правильный настрой. Мы пахали над «Вольно!» по четырнадцать часов в день. Делали что говорят. Каждый вечер валились спать измученные. Никакого веселья, но в один прекрасный день знаешь кто ко мне подошел на съемочной площадке поздороваться? Хеши Рот!

Хог: Из вашей банды Стейгов?

Дэй: Угу, тот самый. У Хеши интересная жизнь – если б он захотел все рассказать, вышел бы настоящий бестселлер. Уж он-то знает наперечет все скелеты во всех шкафах. Но он, думаю, предпочитает не вспоминать. Хеши теперь уважаемый гражданин. Из тех, с кем он сейчас общается, многие даже не знают, как он здесь оказался.

Хог: И как же?

Дэй: Багси Сигел[116]116
  Известный гангстер еврейского происхождения, был убит в 1947 году в Калифорнии.


[Закрыть] его привез. Помнишь, я рассказывал, что в Бедфорд-Стайвесант Хеши связался с еврейской мафией? Ну так Бенни Сигел тогда был предметом восхищения каждого нью-йоркского хулигана. Он жил в отеле «Уолдорф» как король, общался с важными персонами. И вот когда Хеши был еще мальчишкой, чем-то он понравился Багси. Это Багси послал Хеши учиться на юриста. А в сорок четвертом году Бенни Сигел – Багси его никто в лицо не звал – переехал в Лос-Анджелес, чтобы управлять местной мафией. Знаешь, кто был у него правой рукой?

Хог: Дайте угадаю – сообразительный молодой адвокат по имени Хармон Райт?

Дэй: Верно, приятель. Тут тогда много неорганизованной наживы было – гонки, ночные клубы, игорные дома на кораблях. Багси приехал взять это все под контроль. Кто ему мешал, тех он быстро убирал. Хеши создавал контролирующие товарищества и тому подобную хрень, чтобы это все выглядело законно. Но это было только начало. Если верить Хеши, Багси приехал в основном потому, что мексиканская граница находилась практически на задворках Лос-Анджелеса и ребята с востока хотели наладить канал доставки наркотиков. Хеши отвечал за раздачу бабок. Он всем заносил – в полицию, в прокуратуру, в офис генерального прокурора. Багси Сигел тем временем стал в Голливуде своим человеком. Переспал с каждой начинающей звездочкой. Тусил с Кэри Грантом, Джорджем Рафтом, Джеком Уорнером. Ребята из шоу-бизнеса любят гангстеров. Они их возбуждают. Так что когда Хеши на съемках подошел ко мне, он уже был достаточно важной персоной, чтобы устроить интересную жизнь для парочки солдат. С тех пор нам с Гейбом стало некогда спать. Мы познакомились с голливудскими красотками. Мы даже с Бенни Сигелом познакомились.

Хог: Какой он был?

Дэй: Он был как кинозвезда. Красивый, обаятельный, настоящий денди вплоть до шелковых рубашек с монограммой. И буйный нрав. Как-то раз он устроил большую вечеринку в доме Джорджа Рафта, Хеши привел нас туда и познакомил с ним. Бенни сказал нам: «Вы большое дело делаете для нашей страны», а я ответил: «Услышать такое от вас, мистер Сигел, – это настоящий комплимент». И вдруг у него глаза вспыхнули, губы побелели, и он сказал: «А это еще что значит, черт возьми?» Я аж заикаться начал. Думал, конец мне пришел. А он вдруг расслабился, обнял меня, и вот мы с ним уже лучшие друзья. Страшный человек. Все время на грани. (Пауза.) Это была моя первая голливудская вечеринка. Половина гостей ушла наверх совсем не с теми, с кем пришла на вечеринку. Я тогда впервые переспал с оскаровской лауреаткой. На трамплине в бассейне. (Пауза.) Да, после встречи с Хеши началось веселье. Но тут Гейб вдруг начал раскаиваться в своих грехах. Поэтому, когда мы приехали в его родной город на премьеру «Вольно!», он женился на Лоррейн. Отличный материал для газетных статей. Мы по всей стране ездили, продвигали фильм. Перед отъездом из Лос-Анджелеса Хеши отвел нас в сторонку и сказал: «Слушайте, я хочу после войны заняться вашим продвижением – киноконтракты, ночные клубы, Вегас». Я говорю: «А в Вегасе-то что делать?» Он сказал, что Бенни собирается сделать Вегас самым большим и шикарным казино-курортом в Америке, и там будут выступать самые главные звезды. Все совершенно законно. Мы сказали Хеши, мол, хорошо, обязательно, поговорим еще. Понимаешь, в глубине души мы думали, что это все какое-то временное везение военного времени. Что скоро все кончится. А потом появились цифры. «Вольно!» оказался вторым по доходам фильмом «Уорнерс» за всю войну, уступил только «Касабланке». Суперхит. «Уорнерс» сразу возжелали подписать с нами контракт. Лоррейн-то надеялась, что Гейб закончит колледж. Она хотела детей и домик с белым заборчиком. А еще она считала, что я на него плохо влияю. Но Гейб уже распробовал славу. Ему понравилось. Так что в сорок пятом, когда нас демобилизовали, мы подписали с Хеши личный контракт на обслуживание и позволили ему развернуться вовсю.

Хог: А вас не смущало, что вы связались с гангстером?

Дэй: Ни капельки. Я всегда считал, что лучше иметь дело со знакомыми. И Хеши был в нас лично заинтересован. Ему хотелось выбраться из-под крылышка Багси. Начать свое дело. Он уже пару лет потихоньку откладывал деньги, из выделенных на взятки. Немного тут, чуть-чуть там.

Хог: Вы хотите сказать, что «Агентство Хармона Райта» создано на деньги мафии?

Дэй: Ну, мафия-то про это не знала. Они думали, полиция эти деньги прибрала к рукам после обыска или Хеши заплатил их какому-то независимому деятелю, которого прикончили. Деньги иногда пропадают, кто знает куда.

Хог: О какой примерно сумме речь?

Дэй: Пятьдесят тысяч. Может, сотня.

Хог: А он не стеснялся, я погляжу.

Дэй: (Смеется.) Я бы не хотел, чтобы он стал чьим-то чужим агентом – уж лучше моим. Багси-то был слишком нестабилен. Он вряд ли смог бы долго продержаться. Хеши это понимал. В итоге через год Багси Сигела прикончили выстрелом в глаз. К тому времени «Агентство Хармона Райта» уже приносило неплохой доход.

(конец записи)

ГЛАВА 6

Санни все точно предсказал. К концу недели газеты и правда писали, что он напился и сам ударил того репортера в ресторане в Вегасе.

Начались постоянные звонки, и я вдруг осознал, что до сих пор телефон почти всегда молчал. А тут позвонили из «Энкуайрер». Из «Пипл». Позвонили Лиз Смит и Мэрилин Бек[117]117
  Автор колонки о жизни Голливуда.


[Закрыть]. Санни отказался с ними разговаривать. Он держался так, будто весь этот негатив в прессе его не беспокоит, но на самом деле это было притворство. Во время наших бесед он теперь все время ходил взад-вперед, скалил зубы, постоянно жевал «Сен-сен», а иногда даже грыз свои ногти с дорогим маникюром.

А я теперь много сидел за пишущей машинкой – обрабатывал, развивал и дополнял расшифровки записей наших бесед. Я уже дошел до первого лета Санни в Кэтскилле. Писал я с удовольствием. Приятно было снова взяться за дело, и у меня неплохо получалось убедить самого себя, что в итоге выйдут не просто очередные желтушные мемуары знаменитости. Я говорил себе, что у меня получается на удивление глубокий анализ личности легенды шоу-бизнеса.

Мне явно требовалась хорошая доза реальности. Но ее я не получил.

А получил я, как выяснилось однажды вечером после обеда, очередной визит злоумышленника. На этот раз не было никаких сомнений, что я это не выдумываю. Я обнаружил в комнате разгром – очень избирательный разгром. Из кассет, лежавших у меня на столе, кто-то выдрал пленку и разметал ее по всей кровати так, что она на пол свисала. Конечно, пленка была испорчена.

К счастью, там ничего не было – злоумышленник, конечно, об этом не знал. Я стал осторожен: угрозы в адрес Санни и рост интереса к нему газет пожелтее заставили меня осознать, что записи наших разговоров интересны не только мне и юристам издательства. Так что я пронумеровал и пометил датами несколько чистых кассет и оставил их на столе. Настоящие записи я спрятал под зимнюю одежду в кожаную сумку «Иль Бизонте», а сумку засунул в шкаф. Расшифровки, когда я над ними не работал, я прятал под матрац. И пленки на расшифровку я не стал отдавать в голливудские машинописные бюро, где всегда есть риск, что их украдут или продадут. Расшифровкой занималась сестра издателя, учительница географии на пенсии, которая жила в Санта-Монике.

Еще я взял у Вика ключ к гостевому домику и стал регулярно его запирать, хотя в этом явно не было смысла. Кто бы ни уничтожил кассеты, у него тоже был ключ – ну или он умел обращаться с замками. Следы взлома отсутствовали.

Когда я показал Вику и Санни последнее подтверждение того, что все не так радужно, они переглянулись, но лица их ничего не выражали.

Потом Санни потеребил выдранную пленку, ухмыльнулся и бодро сказал:

– Да, качество уже не то, что раньше.

– Не смешно, Санни, – сказал я ему. – Лучше бы обратиться в полицию.

Никакой полиции, – резко отозвался Санни.

Я повернулся к Вику.

Вы тоже так считаете?

Вик лишь молча посмотрел на меня, плотно сжав губы.

Я снова посмотрел на Санни.

– Почему? Вы правда боитесь утечек информации?

– У меня есть на то причины.

– Какие причины?

– Это мое дело.

– Ну а теперь кто от кого отгораживается? – поинтересовался я.

Санни смягчился и ткнул толстым пальцем в пленку.

– И чего, у нас теперь проблемы?

– Нет, у нас все отлично, – ответил я, не объясняя, что и почему. – Все просто замечательно.

В день, когда Санни исполнилось шестьдесят три, погода стояла влажная, моросил дождик. За завтраком Санни сказал, что хочет сам съездить к терапевту. Вику это не понравилось – он не хотел так надолго выпускать Санни из виду. Но Единственный настоял на своем.

– Я в конце концов именинник, – сказал он. – Всего лишь хочу хотя бы на пару часов сделать вид, что я нормальный человек. Все со мной будет в порядке.

Он взял лимузин. А Вик, похоже, решил, что нам с ним тоже пора стать приятелями. Когда Санни уехал, он спросил меня, не хочу ли я съездить на его «бьюике» на стадион Дрейка при университете Калифорнии в Лос-Анджелесе. Я согласился – почему бы и нет? У Вика до сих пор были там знакомые тренеры, и они разрешили нам взять несколько копий, чтобы повалять дурака на поле.

Большинство считает, что метание копья – это унылый и однообразный вид спорта. Но если серьезно позаниматься, изучить технику, стиль и хронометраж, необходимые для удачного броска, вот тогда-то и начнешь понимать, насколько именно он уныл и однообразен.

– Мы обычно для развлечения на тренировках гарпунили, – сказал я Вику после броска.

У Вика с растяжкой было совсем плохо – слишком много мускулатуры. Мое копье пролетело намного дальше, хотя все равно метров пятнадцать не дотянуло до результата, на который я был способен в лучшие годы. Оба копья с негромким звуком приземлились на влажную землю пустого стадиона. Мы сходили за ними.

– Гарпунили? – переспросил он.

– Ну, в цель метали.

– Типа в дерево?

– Деревья не годятся, о них копье ломается. Нет, кладешь носовой платок на траву метров на тридцать впереди, а потом смотришь, у кого получится попасть ближе к нему. Кто дальше от цели, тот покупает пиво. Я когда-то бил прямо в цель.

Я прицелился в яму где-то впереди и сделал бросок. Попал.

– У каждого, – сказал я, – должно хоть что-то хорошо получаться.

– Тренер нам наверняка разрешит одолжить парочку копий, – сказал Вик, – а у Санни полно места. Можно попробовать гарпунить во дворе.

– Можно. Давай.

– Знаешь, Хог, ты многого добился – с выпивкой и все такое. Санни общение с тобой на пользу. Просто хотел тебе это сказать.

– Спасибо, Вик.

Он покрутил восьмикилограммовое ядро – на первом курсе немного занимался толканием. Я еще пометал копья. Потом мы пробежали несколько кругов и пошли в душ.

– Насчет того вечера в Вегасе, Хог. Когда у меня крышу сорвало. Прости, что впутал тебя.

– Тот парень сам напросился. Забудь.

– Я… я просто иногда теряю контроль. Есть такая старая фразочка: «ярость ослепила». Вот меня она слепит. Прямо ничего не вижу, и голову распирает, и в ушах стучит. А потом я вырубаюсь. Обычно со мной все в порядке. Но если б не Санни, я б сейчас валялся в госпитале для ветеранов на бульваре Сотелл, обколотый транквилизаторами.

– Я так понимаю, ты как-то раз…

Он нахмурился.

– Как-то раз что?

– Слишком далеко зашел.

– Тебе Санни рассказал?

– Да.

– Но ты же не будешь про это в книжке писать?

– Это из-за Санни вышло?

– Почти. Как-то вечером в клубе «Дейзи» один тип говорил всякие пакости про Ванду. Ужасные вещи про того парня из «Черных пантер», с которым она водилась. Ну я ему врезал, а он случайно ударился обо что-то головой. Я… мне очень больно об этом вспоминать, Хог. Никак нельзя ту историю пропустить?

Он тяжело задышал и принялся яростно тереть лоб ладонью – я испугался, что дотрет до крови.

– Я ни в коем случае не хочу тебя расстраивать, – успокоил я его. – Давай я с Санни об этом поговорю. Спрошу, что он думает.

Вик слегка расслабился.

– Ладно, я сам с ним поговорю.

– Ты уверен? Мне не трудно.

– Это же моя проблема, не твоя. Но все равно спасибо.

– Ладно, Вик.

Оделся он быстрее меня.

– Я пойду в офис кое с кем поздороваюсь, – монотонно проговорил он. – И отнесу копья в машину. Встретимся там, я быстро.

Я сказал «ладно» и сел на скамью, чтобы обуться. Когда я наклонился, чтобы завязать ботинок, на меня упала тень кого-то здоровенного. Я решил было, что Вик вернулся, но это был не Вик, а другой телохранитель. Телохранитель Гейба Найта.

Будущий посол во Франции сидел на трибуне. Похоже, он сидел там все то время, пока мы упражнялись. Старел Гейб красиво. Светлые волосы только частично тронула проседь, взгляд голубых глаз все такой же ясный, фигура стройная и подтянутая. На Гейбе был серовато-бежевый кардиган, клетчатая рубашка, серые фланелевые брюки и мокасины с кисточками. Настоящий элегантный голливудский джентльмен, до кончиков ногтей.

Он пожал мне руку и улыбнулся. Улыбка Гейба излучала тепло, уверенность и ободрение. Именно этой своей улыбкой он покорял сердца девушек в старых фильмах. Без сомнения, продолжал покорять и до сих пор.

– Вы ведь Стюарт Хог, верно? – Подтверждения он ждать не стал. – Присядьте, пожалуйста. Я вас долго не задержу. Не хочу, чтобы мордоворот Санни вас потерял.

Гейбов собственный мордоворот тактично ждал на лестнице, ведущей на поле. Я сел.

Гейб устремил взгляд вдаль, на университетский кампус.

– Здесь невольно начинаешь вспоминать прошлое. Знаете, мы ведь именно здесь снимали уличные сцены «Первого парня университета». И тогда тоже было дождливо. Павильона Поли, конечно, тогда еще не было и этих общежитий тоже. Это был сонный маленький кампус. – Он повернулся ко мне. – Вы тогда, наверное, еще и не родились.

– Ну… не совсем так.

– Я видел последние новости. Он правда ударил того репортера?

– Нет.

– Он действительно снова начал пить?

– Нет.

– Рад слышать. Я беспокоился. – Он подергал себя за ухо. – Я решил, что пора нам поговорить, мой юный друг. Я знаю, что Артур работает над книгой. Я, разумеется, целиком и полностью за.

– Правда?

– Вы удивлены?

– Меня трудно удивить.

– Накал вражды между нами сильно преувеличен. Мы с Артуром просто разошлись, каждый пошел своей дорогой. И у нас обоих жизнь сложилась совсем неплохо.

– Ну, у вас, пожалуй, получше.

Гейб пожал плечами.

– Я на него не злюсь.

– Тут он вам взаимностью не отвечает. Вообще-то он мне сказал, что, если я с вами встречусь, он меня уволит.

– Мне очень жаль. Хотя это, наверное, неудивительно. Я знаю, у него были проблемы. Заперся в этой своей крепости. Похоже, он все еще погружен в прошлое – слишком погружен, это не очень полезно. – Он поджал губы. – Я надеялся узнать у вас, что в книге будет обо мне.

– О вас будет рассказано с его точки зрения, – ответил я. – Пока портрет довольно лестный. Он сказал, что вы лучший простак в шоу-бизнесе.

– Правда? – Гейб был явно удивлен и обрадован. – С ума сойти.

– Еще он сказал, что раньше он не в состоянии был этого признать.

– Да уж, – усмехнулся Гейб, – кто бы говорил. Забавно, правда?

– Не могу судить. Я его раньше не знал.

– А я знал, – сказал он негромко, потом откашлялся и продолжил: – Ладно, хватит тянуть кота за хвост. Я хочу знать насчет нашего разрыва. Как вы собираетесь это показать?

– Пока не знаю. Он об этом еще ни слова не сказал.

– То есть вы не знаете, почему мы разошлись?

– Верно.

– А вы, случаем, не морочите мне голову?

– Нет, – ответил я. – Может, сами хотите рассказать?

– Это вряд ли.

– Я так полагаю, с долгами Санни перед казино это не связано, – рискнул предположить я.

– Пусть он сам вам расскажет. Интересно посмотреть, как он это подаст. Очень интересно. – Смотрел он при этом на пустое поле.

– Нервничаете?

– Стараюсь без этого обходиться, – резко ответил он.

– Все, что могу сказать: пока что Санни очень откровенен. Книга будет честная, – я глянул на Гейба. – Даже несмотря на письма с угрозами.

Гейб вопросительно приподнял бровь.

– С угрозами? Ах да, в газетах что-то об этом писали, – сказал он небрежно. – И что там говорилось?

– Бросить писать эту книжку – а не то…

– Есть предположения кто?

– Ну я подумал, может, это вы.

Ответом мне был негромкий выразительный смешок.

– Это был телефонный звонок?

– Письмо. А почему вы спрашиваете?

– Что конкретно там говорилось?

– Я его не видел.

– А кто-нибудь видел? Ну, кроме Артура.

– Нет, он его уничтожил.

– Хм-м-м, это, конечно, не мое дело, мой юный друг, но учтите, что Артур вполне мог все это выдумать.

– Выдумать?

– Я его сорок пять лет знаю. Поверьте, он вполне способен сочинить историю, чтобы заставить окружающих делать то, что ему нужно.

– Но чего он может добиться подобной историей?

– Внимания общественности, – спокойно сказал Гейб.

Я обдумал его слова. Они не показались мне несправедливыми. Санни сам мне сказал, что ему нужен трамплин, а угроза и правда попала в газеты. Что, если он сам все это придумал ради продвижения книги?

– Хотя, конечно, – сказал Гейб, поглаживая подбородок, – могло еще вот что быть: он считает, что ему угрожали, но на самом деле ему никто не угрожал. Артур давно водит дружбу с паранойей, знаете ли. – Гейб залез в бумажник, достал карточку и протянул мне. Это была его визитка. – Я бы хотел с вами еще поговорить. Хотел бы знать, как у вас идут дела, и получить копию вашей работы.

– По-моему, это не очень хорошая идея.

– Считайте это небольшой профессиональной любезностью. Может, и я когда-нибудь смогу вам сделать одолжение.

– Подарите замок в долине Луары?

– Моя компания всегда нуждается в талантливых сценаристах.

– Я не умею писать сценарии.

– Если смогли написать книгу, сможете и сценарий написать. – Гейб поднялся и размялся, сделав пару шагов. – Сегодня у Артура день рождения, так ведь? Я не забыл дату. Не звоню, открыток не посылаю. Но помню. – Он встряхнул светловолосой головой. – Я, знаете ли, все еще люблю этого негодяя. Мы с ним прошли огонь, воду и медные трубы. Такое не забывается. – На секунду Гейб будто унесся мыслью куда-то далеко. Потом он глянул на меня сверху вниз. – Честная книга, говорите?

– Верно.

– Возможно, эту концепцию стоит пересмотреть.

– Это вы мне в качестве профессиональной любезности советуете?

– Мы живем в сложном мире, мой юный друг. Честность не всегда лучшая политика. Вы меня поняли?

Когда мы с Виком вернулись, я сразу сел за пишущую машинку. Работать в гостевом домике было приятно. Лулу дремала у меня под стулом, положив голову мне на ногу. К тишине я привык, она мне даже нравилась. Что мне не нравилось, так это появление Гейба, его изысканные доброжелательные угрозы, его неприятные намеки. Может, Санни и правда выдумал угрозу убийства?

Я поработал где-то с час, и тут в гостевой домик ворвался Вик. Он был весь мокрый.

– Хог, ему бы уже пора вернуться.

– Может, задержался у терапевта?

– Я им позвонил. Он больше двух часов назад уехал.

Может, к Конни заехал.

– Я позвонил ей в студию. Она его не видела. '– Он зашагал взад-вперед, нервно сжимая руки. Взад. Вперед. Взад. Вперед. – Надо позвонить в полицию. Я позвоню в полицию. Сейчас же позвоню.

– Если окажется, что ничего не случилось…

– Он меня убьет, я знаю. Но я не знаю, что еще можно сделать, Хог. Не надо было его одного отпускать, я знал, что не надо.

Тут у Вика сработал сигнализатор. Кто-то открыл главные ворота. Он вылетел из гостевого домика и бегом помчался в главный дом. Мы с Лулу последовали за ним, но в более спокойном темпе. К тому времени, как мы добрались до дома, Санни уже подъехал туда в лимузине, изрядно замызганном грязью.

Он выбрался из машины с мальчишеской ухмылкой, в которой чувствовалось беспокойство.

– Ну, как дела, ребята? – спросил он весело.

Вик воскликнул:

– Санни, где вы вообще…

– Съездил в каньон Топанга. Хотелось немного побыть одному. Успокойся, со мной все в порядке. Все хорошо. Я просто не следил за временем.

Санни опустился на колени на траве и почесал Лулу за ушами. На тыльной стороне его ладоней виднелись свежие мелкие царапины, будто он играл с котенком.

– Как дела, Хоги?

– Ну, кое-кто тут метался, как лев в клетке, – сказал я, кивнув в сторону Вика, – а так нормально.

– Лучше б вы мне позвонили, Санни, – сказал Вик.

– Ты что, моя мама?

– Я беспокоился.

– Значит, ты моя мама. Успокойся. Все в порядке.

Я вернулся к пишущей машинке, но сосредоточиться на работе уже не получалось. Санни не удалось меня одурачить. Я не поверил ни его рассказу о поездке по живописному маршруту черт-те куда, ни его веселому настроению. Ничему не поверил. Я его теперь слишком хорошо знал.

Что-то Санни потрясло. Серьезно потрясло.

Санни весь вечер сохранял бодрый вид. Мы остались дома и тихо отпраздновали его день рождения. Ванда постаралась всего этого избежать – она уехала в Баху, в гости к друзьям. Приехала Конни и приготовила обед из его любимых блюд жареную курицу во фритюре, картофельное пюре с подливкой и овощи. Он съел три тарелки, причмокнул и заявил, что в жизни не ел ничего вкуснее.

После обеда Санни открывал подарки. Подарок Конни еще не был готов. Она извинилась, Санни ответил, что ее вера в него – подарок куда более серьезный, чем он заслуживает. Вик подарил новейший гребной тренажер. Санни тут же в кабинете его и опробовал, словно довольный ребенок рождественским утром.

Мой подарок ждал во дворе – небольшое деревце эвкалипта в горшке, которое можно пересадить в землю.

Санни целую минуту изумленно смотрел на него, потом не выдержал и разревелся.

– Благослови тебя бог, Хоги, – бормотал он, хлюпая носом и сжимая меня в медвежьих объятьях. – Благослови тебя бог.

По такому особому случаю мы посмотрели печально известную комедию «Мойдер Инкорпорейтед», которую Санни снял в 1962 году. Я ее раньше не видел. Ее вообще мало кто видел – студия отозвала ее из проката после первой недели. Честно говоря, я пожалел, что посмотрел. Без Гейба Санни дал себе волю, и фильм вышел безвкусный и незрелый. Он играл сразу пять ролей, в том числе буйного босса мафии по имени Садси Бигел[118]118
  Имя этого персонажа не только является отсылкой к Багси Сигелу, о котором рассказывается в прошлой главе, но и означает «бигль в мыльных пузырях».


[Закрыть]. Честное слово, я не шучу.

Но у Санни был день рождения, и я смеялся весь фильм. Мы все смеялись, и все согласились со словами Санни, что «публика просто еще не созрела». Потом Конни пора было ехать домой. Санни заявил, что это лучший день рождения в его жизни.

Лулу наконец простила меня за то, что я не взял ее в Вегас. Когда я забрался в постель с книгой Э. Б. Уайта, она соизволила свернуться рядом. А когда я выключил свет, она несколько раз обошла мою подушку и с довольным кряхтением заняла свое обычное место.

Проснулся я посреди ночи от ее лая. И смеха. Смех доносился от изножья моей кровати. Я включил ночник и увидел хихикающего Санни, с красным лицом, нетвердо стоящего на ногах.

– В чем дело, Санни? – пробормотал я.

– Выпей со мной, приятель, а? Я совсем один. Скучно пить в одиночку. Не то что раньше. Пил с Фрэнсисом. С Дино. Рин-дин-дин. – Он засмеялся. – И с Гейбом. – Тут Санни перестал смеяться и резко погрустнел. Он начал напевать себе под нос их с Гейбом песню, потом принялся, пошатываясь, танцевать степ, который они исполняли в роли невезучих актеров водевиля в «Широких штанах». Так он протанцевал, напевая, с одной стороны кровати до другой, сжимая в руке невидимую тросточку. Потом Санни резко остановился.

– Выпей со мной.

– Пойдемте, уложу вас спать.

Я начал было вставать, но он волосатой лапищей толкнул меня обратно.

– Я ш-што, тебе больше не нравлюсь? – поинтересовался он, выпятив подбородок как типичный хулиган.

– Нет, просто не люблю подливать бензин в огонь.

– Фу-ты ну-ты, как писатель красиво выражается, – заявил он неприятным тоном. На ногах он держался нетвердо. – Передо мной можешь не выделываться. Я Санни Дэй, понял? Я тебя нанял, я тебя могу и уволить, ты… ты никому не нужный недомужик.

– Вижу, вы очень тактичны, как напьетесь.

– Че, не нравится тебе, а? Не нравится? А ты смотри! – Он постучал себя по груди кулаком. – Вот такой я на самом деле. Смотри хорошенько. Пора тебе понять, кто я такой!

– И кто вы такой?

– От меня одни проблемы. Я всем делаю больно. Я… я просто не очень хороший человек, вот я кто.

– Правда? Никогда бы не подумал. У вас в номере мы так хорошо поговорили.

– Это я прикидывался. Вешал тебе лапшу на уши. Ты мне нужен довольным. Нужна хорошая книга. Бестселлер. Мне это очень надо.

Он тяжело плюхнулся на постель. Лулу соскочила и заскреблась у двери. Она хотела наружу. Я ее понимал. Я встал и открыл дверь.

Санни сидел на кровати, сгорбившись и глядя на собственные босые ноги.

– Что случилось, Санни?

– Лимузин…

– Что такое с лимузином?

– Кто-то… там кто-то оставил кое-что, когда я у терапевта был. Напугали меня. Здорово напугали, – простонал он.

– А что там было?

Он выпятил нижнюю губу.

– Расскажите, – велел ему я.

– Сто лет назад… я заказал себе манекен, понимаешь? Манекен Санни. Как настоящий. Размером с Санни. Точная копия. Я его держал за письменным столом в «Уорнерс», когда нам с Гейбом выделили кабинеты. Это шутка такая была. Я его и одел, все как полагается. Но кто-то его украл. А сегодня… сегодня он сидел за рулем моего лимузина!

– А откуда вы знаете, что это тот самый манекен?

– Г-голова. У него на голове была шапочка. Моя шапочка из «Первого парня университета».

– Да, помню ту вашу шапку.

– Ее тоже давно украли, понимаешь? – По лицу Санни потекли слезы. – У него сигара во рту была. Зажженная сигара. И… и…

– И что?

– И дырки в груди. Как от пуль. Он был весь залит искусственной кровью. Мне страшно, Хоги. Мне очень страшно. Я никогда так не…

– И что вы сделали с… этой штукой?

– Я его увез. В Топангу. Съехал на пожарный проезд, набрал палок и веток. Много палок и веток. И сжег его. Пришлось. Не мог на него смотреть. Просто не мог.

Это объясняло грязную машину и царапины на руках. Возможно.

– А машина была заперта, пока вы были у терапевта?

Он покачал головой.

– Крытая парковка. Люди вокруг.

– Санни, почему вы не хотите позвонить в полицию?

Он мне не ответил.

– Вы знаете, кто это все делает? Вы поэтому молчите?

В ответ Санни только передернул плечами.

– У тебя тут есть что выпить, Хоги, мальчик мой?

– Вы же отобрали у меня бутылку.

Он мне подмигнул.

– А как насчет старой доброй бутылки в ящике стола?

– У меня ее нет.

– Да ладно, у вас, писателей, всегда есть бутылка в ящике стола.

Санни шагнул к столу и начал копаться в ящиках, выбрасывая из них блокноты, кассеты, расшифровки, страницы рукописи.

– Ну хватит, Санни. Нет здесь никакой бутылки. – Я надел халат. – Пойдемте, пора спать.

Но Санни продолжал искать. Он выдвинул даже неглубокий средний ящик и начал копаться в нем. Там-то он и нашел карточку Гейба. Я сразу понял, когда он ее нашел. У него все тело напряглось, а потом он отпрянул от ящика с таким ужасом, будто нашел там отрубленную человеческую руку.

– Ах ты, сукин сын! – завопил Санни, брызжа слюной. – Ты с ним связался у меня за спиной! Все ему пересказываешь! Продаешь меня!

– Нет, Санни, не продаю.

– Продаешь!

Я схватил его за плечи.

– Послушайте меня! Гейб сегодня со мной связался. Он хотел знать, о чем будет книга. Я ему ничего не сказал. Это все. Слышите меня? Это все!

– Тогда почему у тебя его карточка? Почему ты прячешь его чертову карточку?

– Я ее сохранил для архива. Можете выбросить. Ну же, давайте.

Я вынул карточку из ящика и протянул ему. Санни замер, сжимая ее в кулаке, застыв от гнева, потом упал на колени и зарыдал. Он плакал душераздирающими, безобразными слезами боли и жалости к себе. Я не мог решить, играет он или нет. Если и играл, то лучше, чем когда бы то ни было перед камерой.

– Я раскрыл перед тобой свою душу! – рыдал он. – Я тебя полюбил! А что ты со мной сделал? Посмотри, что ты со мной сделал!

– Санни…

– Я хочу умереть! Я хочу умереть! Пожалуйста, дай мне умереть! – Он вскочил на ноги и бросился в ванную. – Бритва, мне нужна бритва! Хочу умереть!

Я бросился за ним.

– Санни, да хватит же! Не нужно вам умирать!

– Бритва! – Он схватил кожаный несессер для бритья, который Мерили купила мне во Флоренции, когда мы были там во время медового месяца, и вытряхнул все содержимое на пол. Пузырьки разбились. – Бритва!

– Ничего не получится, – сказал я. – Там одноразовые станки. С плавающей головкой.

В гневе он разорвал несессер и швырнул его остатки в стену. Потом схватил душевую занавеску, сорвал ее со штанги и плюхнулся на унитаз, закутавшись в нее, со стоном раскачиваясь из стороны в сторону, будто неутешная вдова.