Текст книги "Современный зарубежный детектив-4. Компиляция. Книги 1-23 (СИ)"

Автор книги: Дженнифер Линн Барнс

Соавторы: Донна Леон,Джулия Хиберлин,Фейт Мартин,Дэвид Хэндлер,Дейл Браун,Харуо Юки,Джереми Бейтс
сообщить о нарушении

Текущая страница: 176 (всего у книги 327 страниц)

Глава 54

Какая сила воли нужна, чтобы снова и снова вонзать лезвие в свою плоть? Что за человек может убить плоть от плоти и кровь от крови своей, а потом спокойно обратить нож против себя самого?

Я представила, как держу окровавленный нож, представила, как разворачиваю его, представила блики на клинке.

– Боюсь, мистер Лоуэлл не сможет вас принять. – Сиделка, которая встретила нас у входной двери Лоуэлла, не могла нам больше ничем помочь. Старик уехал вскоре после того, как агент Стерлинг поговорила с ним, – и ни одной живой душе не сказал куда.

Обходя дом Лоуэлла в поисках улик, в поисках чего-то, что подтвердит теорию Слоан о том, что он убил свою дочь и зятя, а затем обратил нож на себя, чтобы отвести подозрения, я невольно вспоминала, что он сказал тогда агенту Стерлинг об убийствах животных.

Ты сказал, что считаешь, будто Мэйсон смотрел. Я снова представила нож, представила, как его держу. Наверное, тебе было приятно произносить эти слова, зная, что агент Стерлинг не поймет, какая правда стоит за ними. Ты не имел в виду, что Мэйсон наблюдал за тем, как Даррен Дарби убивал тех животных. Ты рассказывал, как твой внук наблюдал за тобой – как это делал ты.

– Что думаешь? – спросил Дин, тихо подойдя ко мне.

– Думаю, может, Найтшейд и правда видел, как убили его родителей. Может, он наблюдал. – Я помолчала, ощущая, что следующие слова заденут Дина лично. – Может, это был урок. Может, когда позже появился Кейн, Найтшейд перевел подозрения на Даррена, потому что маленький Мэйсон Кайл усвоил, что мальчик, который мучает животных, – недостойный объект для почитания.

Дин замолчал, и это молчание говорило мне, что он погрузился в темные пещеры своих воспоминаний, когда я произнесла слово урок. Наконец он заставил себя вернуться.

– Моя дочь оказалась разочарованием. – Когда Дин заговорил, я не сразу осознала, что он принял точку зрения Лоуэлла. – Я пытался воспитать ее правильно. Я пытался воспитать ее так, чтобы она была достойна моей фамилии, но в итоге она оказалась очередной потаскухой – непослушная, беременная в шестнадцать. Они жили со мной, Анна, ее муж-неудачник и мальчишка.

Мальчишка. Тот, кто станет Найтшейдом.

– Ты думал, что Мэйсон был сделан из того же теста, что и твоя дочь, – сказала я, продолжая с того места, где Дин остановился. – А затем он начал сбегать. – Как признавался сам Малкольм Лоуэлл, он пытался оградить свою семью. Он пытался контролировать их. Я предположила, что гордый старик мог принять поведение Мэйсона как вызов.

Но что, если нет? Воздух вошел в мои легкие и покинул их. Я шагнула вперед, хотя не знала, к чему иду. Что, если ты решил, что маленькие забавы Мэйсона – это знак?

– Когда начали появляться животные, – задумчиво произнес Дин голосом, пугающе похожим на голос его отца, – я подумал, что в этом мальчике, возможно, что-то есть. Возможно, в нем все же есть потенциал.

– Но это был не Мэйсон. – Я стиснула губы, вспоминая Кейна, сломленного и опустошенного. – Это был Даррен Дарби.

– Разочарование, – резко сказал Дин. – Признак слабости. Моему внуку нужен был наглядный урок о том, кто он и откуда. Мы не следуем за другими. Мы не наблюдаем со стороны.

Слова Дина окутали меня, словно масло, возвращая к собственной встрече с Малкольмом Лоуэллом, пережитой в детстве.

Ты знал, каково это – ощущать, как жизнь покидает тела жертв. Ты знал, что такое власть. Ты хотел, чтобы Мэйсон увидел, кто ты на самом деле, отчетливо ощутил, чья кровь течет в его венах.

Вслух я довела эту мысль до логического завершения:

– Убить свою семью, так хладнокровно это спланировать, зайти настолько далеко, чтобы спокойно и жестоко атаковать самого себя… К моменту, когда были убиты Кайлы, Малкольм Лоуэлл уже был убийцей.

Дин подождал мгновение, а потом развил мои слова еще дальше:

– Уже был Мастером.

По моей спине пробежал холодок, словно трещина по льду. Тебя испытали. Тебя сочли достойным. Ты уже убил свою девятку.

– Время не сходится, – сказала я, подавляя желание оглянуться назад, словно старик может оказаться здесь, наблюдая за мной так же, как тогда, в детстве. – Мастер ядов, который обучал Найтшейда, – тот, который выбрал его своим учеником, – сам стал Мастером через несколько лет после убийства Кайлов.

А это означало, что если мои – и Дина – инстинкты не обманывали нас, Малкольм Лоуэлл не был Мастером ядов.

Ты был кем-то бóльшим.

– Ты готовил своего сына к величию, – сказала я, ощущая, как сердце гулко бьется в груди. – Ты видел потенциал, и ты превратил Мэйсона в монстра. Ты сделал его своим наследником. – Я помолчала. – Ты отправил его жить с человеком, который знал – на собственном опыте – тонкую грань между лекарством и ядом.

Мэйсон Кайл покинул Гейтер, когда ему было семнадцать. Он пытался скрыть все следы своей прежней личности. Он жил как призрак два десятилетия еще до того, как стал сначала учеником, а затем Мастером.

Он знал, что это грядет. Он всегда знал, кем ему предназначено быть. Даже думая о Найтшейде, я все равно смотрела на происходящее с точки зрения старика. Ты создал его по своему подобию. Ты сделал его достойным.

Мелькнула тень, и я осознала, что мы с Дином больше не одни.

– Подвалы в Оклахоме встречаются довольно редко, – прокомментировала появившаяся рядом с нами Слоан. – Но в этом доме есть подвал.

Сердце подпрыгнуло к горлу, и только потом я осознала, что это Слоан. Оно не успокоилось, и я снова и снова крутила в мыслях слово «подвал», вспоминая, что Лаурель выросла в четырех стенах, под землей.

Что Холланд Дарби может оказаться не единственным жителем Гейтера, кто прикрепил оковы к стене подвала.

Логикой я понимала, что все не может быть настолько просто. Я понимала, что мама, наверное, никогда не была здесь, понимала, что, где бы Мастера ни держали ее, где бы они ни творили свои дела, вероятно, это был не один из их подвалов. Но я направилась вниз, Дин и Слоан двинулись следом, Лия и Майкл тоже подошли. Я никак не могла отогнать оглушительную мысль, неустанное гулкое биение сердца. Ты построил этот дом. Для своей жены. Для своей семьи. Для того, что грядет.

Пол в подвале был сделан из бетона. Балки над головой были затянуты паутиной. Картонные коробки в избытке – назначение комнаты казалось очевидным.

Понятия не имея, что я ищу, я начала открывать коробки и рассматривать содержимое. Оно рассказывало историю – о человеке, который создал семью в зрелом возрасте. О местной девушке, на которой он женился. О дочери, которая потеряла мать в шесть лет.

Шесть лет.

Внезапно я снова вернулась к тому дню, когда Малкольм Лоуэлл застал меня и Мелоди в аптекарском саду.

– Сколько тебе лет? – спрашивает он.

– Мне семь, – отвечает Мелоди. – А Кэсси только шесть.

Мне было шесть, когда я видела Малкольма Лоуэлла. Его дочери было шесть, когда погибла ее мать. Мэйсону Кайлу было девять, когда он увидел, как его дедушка убивает его родителей.

– Шесть, – сказала я вслух, усевшись между коробками. Бетон впивался в кожу.

– Шесть, шесть и девять.

– Три плюс три, – выпалила Слоан, не в силах остановиться. – Трижды три.

Мастера убивают своих жертв каждые три года. Всего есть двадцать семь – трижды три – дат Фибоначчи. Моя рука коснулась какого-то изображения, вырезанного на бетоне. Я отпихнула коробку в сторону, чтобы рассмотреть получше.

Семь кругов вокруг креста. Это был символ Мастеров, символ, который я впервые увидела на деревянном гробу, а позже – вырезанным на плоти убийцы. Как и Лаурель, Бо Донован был воспитан Мастерами. Как и у Лаурель, его мать была Пифией.

– Бо было шесть, когда Мастера испытали его, – произнесла я, поднимая взгляд. – Ему было шесть лет, когда его бросили умирать.

Бо и Лаурель были рождены для одной, и только одной, цели.

«Девять – величайший из нас, – сказал мне Найтшейд несколько месяцев назад. – Константа. Мост между поколениями».

Я провела пальцами по очертаниям символа.

– Семь Мастеров. Пифия. И Девять.

Если Лаурель прошла их испытания, если она оказалась достойной, однажды она сможет занять девятое место за столом Мастеров. Но кому оно принадлежит сейчас?

Величайший из нас. Мост между поколениями. Когда Найтшейд произносил эти слова, в его голосе звучало благоговение. В его голосе звучало тепло.

– Я знаю это лицо, Колорадо, – сказал Майкл, пристально глядя на меня. – Ты так выглядишь, когда думаешь «черт побери». Это…

Я не дала ему договорить.

– Все это время мы искали не Мастера ядов, который был предшественником Найтшейда, – сказала я, переводя палец от внешнего круга к внутреннему кресту. – Мы искали человека, который был одним из Мастеров больше двадцати семи лет. Который обладал властью над другими. Все это время объектом нашего поиска был Девять.

Глава 55

Все, что я знала про Малкольма Лоуэлла, сложилось воедино. Сколько лет он провел в обличье Мастера, скрываясь от мира? Сколько лет ему было, когда ему наконец стала доступна жизнь за этими стенами?

Сколько раз Мастера пытались вырастить нового ребенка, который займет его место?

За последние двадцать лет сменилось по крайней мере три Пифии. Моя мать. Мэлори Миллс. Пифия, которая родила Бо. Скорее всего, их было больше.

Каждая ли из них рожала ребенка? Каждого кандидата на место Девяти испытывали и находили недостойным? Обреченным на смерть?

Ты не боялся, что тебе найдут замену.

Я невольно подошла к лестнице. Пропуская ступеньки, я поднялась по ней, направляясь к агенту Стерлинг, но, когда я дошла до верха, знакомый голос заставил меня застыть на месте.

– Я никуда не уйду. – Это говорила Стерлинг, и в ее голосе звучала сталь.

– Уйдете. – Когда директор Стерлинг отдавал Бриггсу приказ, Бриггс исполнял его – но дочь директора была сделана из другого теста.

– Вы не имеете права… – начала агент Стерлинг, но отец ее перебил:

– Я не имею права решать, над какими делами прирожденные могут или не могут работать. Ты об этом позаботилась, Вероника. Но я, однако, будучи твоим начальником в этой организации, имею право отзывать моих агентов с расследования – в том числе тебя.

– Мы так близко к цели. Ты не можешь…

– Могу и сделаю, агент. Я позволил вам исследовать эту зацепку, и вы ее уничтожили. Вы выявили человека, связанного с этой группой. Теперь Лоуэлл сбежал, и он не вернется. – Директор прекратил осыпать агента Стерлинг упреками, но только на мгновение. – Вероника, у Бриггса три тела. Три места преступления, три жертвы, три группы свидетелей и подозреваемых. Вот на чем должно быть сфокусировано твое внимание – и с сегодняшнего вечера так и будет.

Повисла долгая пауза – агент Стерлинг облачалась в мысленную броню.

– В последний раз ты отозвал меня с расследования, когда убили Скарлетт. – Стерлинг умела быть такой же безжалостной, как и ее отец. – Если бы ты не вмешался тогда, мы бы, возможно, не оказались в нашем нынешнем положении.

– Ты вообще сообщила Хоббс о третьей жертве? – резко ответил директор Стерлинг. Он говорил тихо, но его слова будто ударили меня молотом в грудь.

Он спросил, сказала ли она мне. Не Дину, не Лии, не Майклу, не Слоан. Мне. У меня перехватило горло, когда я представила первых двух жертв.

Я толкнула дверь подвала и вышла.

– О третьей жертве?

Майкл встал рядом со мной, пристально глядя на агента Стерлинг. Я понятия не имела, что он увидел в ее лице, но, что бы это ни было, оно заставило его выйти вперед, словно он мог заслонить меня от ответа на вопрос, который я только что задала.

– Третья жертва, – повторила я хриплым и сухим голосом, сосредоточившись на агенте Стерлинг и игнорируя ее отца. – Вы и Бриггс не упоминали о третьей жертве.

Майкл молча взглянул на Дина, и тот подошел ко мне с другой стороны, достаточно близко, чтобы я могла почувствовать исходящее от него тепло.

Я ничего не чувствовала.

– Кэсси… – Агент Стерлинг шагнула вперед. Я отступила на шаг.

– Первые две жертвы были связаны с предыдущими делами, – сказала я. – Продолжая эту закономерность…

Я не смогла договорить, потому что, даже не обладая способностями Майкла, я прочла во взгляде агента Стерлинг, что третья жертва не была связана с предыдущими делами.

Я думала, что выбор жертв – либо наказание для нас за то, что мы явились в Гейтер, либо способ нас отвлечь.

«Не нас, – осознала я. – Все это время дело было не в нас».

Я достала телефон. Он был отключен. Как давно я заряжала его последний раз? Сколько звонков я пропустила?

– Кэсси, – заговорила агент Стерлинг. – Третья жертва – ты ее знаешь.

Ты

Слишком мало, слишком поздно. Если бы они узнали личность кого-то другого, кроме Девяти, ты могла бы приказать уничтожить источник утечки – и, да, тебе было бы приятно увидеть, как старый ублюдок истекает кровью.

Заставить его истекать кровью.

Но он вызывает в других уважение – даже благоговение, – и кровью истекаешь ты. Это тебя они заковывают в цепи, тебя они очищают огнем и лезвием и пальцами, обхватившими горло.

Они хотят, чтобы ты вынесла решение. Они хотят, чтобы ты сказала «да».

Лорелея готова умереть, чтобы защитить Кэсси. Лорелея никогда не даст им того, что они хотят. Но ты не Лорелея.

Когда ты произносишь нужные слова, с тебя снимают цепи. Ты безвольно падаешь на пол. Тебя оставляют одну – только факел освещает подземелье.

– Мамочка? – Тихий голосок раздается под сводами, когда из тени появляется Лаурель. Ты видишь в этом ребенке Лорелею, видишь Кэсси.

Лорелея пытается пробиться на поверхность, когда Лаурель подходит ближе, но ты сильнее ее.

– Мамочка?

Вы встречаетесь взглядами. Лаурель молчалива и неподвижна, а потом ее взгляд становится жестким, и вот она похожа уже скорее на призрака, чем на ребенка.

– Ты не моя мамочка.

Ты хмыкаешь себе под нос.

– Мамочке пришлось уйти, – сообщаешь ты ей, выступая вперед, чтобы коснуться ее волос, и на краях твоих губ играет улыбка. – И знаешь что, Лаурель, мамочка не вернется.

Глава 56

Зарядив телефон, я увидела полдюжины пропущенных звонков – все от бабушки. Бабушка вырастила семерых детей. У нее было две дюжины внуков.

Теперь на одного меньше. Я пять лет жила с семьей отца. Кейт была почти моей ровесницей, всего на три года старше. И теперь она была мертва – ее подвесили на шесте, как пугало, и сожгли заживо. Из-за меня.

«Ты это сделала», – подумала я и заставила себя повторить эти слова во второй раз, обращаясь не к себе и не к неизвестному субъекту.

Все мои инстинкты утверждали, что мою кузину обрек на смерть человек, которого я любила больше всего на свете, – всегда и навечно, несмотря ни на что.

Ты хотела, чтобы мы убрались из Гейтера, так ведь, мама? Ты хотела, чтобы я была в безопасности. Не моргнув глазом, ты обменяла жизнь Кейт на мою. Ты уже делала так раньше.

Мама оставила свою младшую сестру – сестру, которую защищала многие годы, – с агрессивным отцом, как только узнала, что беременна мной. Она обменяла будущее Лэйси, ее безопасность – на мои.

Ты знала, что если связи с предыдущими делами не сработают, если это не заставит меня уехать из Гейтера – то подействует это.

– Что ты будешь делать? – тихо спросила Слоан. Мы вернулись в отель.

– Малкольм Лоуэлл на свободе. Мы раскрыли убийство Кайлов. – Я помолчала, глядя в окно на историческую главную улицу Гейтера. – Мама точно знала, что я сделаю. – Я с трудом сглотнула. – Поеду домой.

Прежде чем покинуть Гейтер, у меня оставалось еще одно дело. Много лет я не знала, жива мама или умерла. Я жила в чистилище, я не могла оплакать ее и жить дальше.

Ри Саймон заслуживала знать, что случилось с ее дочерью.

Когда мы пришли в закусочную, остальные отошли, давая мне пространство, чтобы я могла сделать то, что было необходимо. Когда Майкл, Дин, Лия и Слоан устроились за столиком, агент Стерлинг подошла ко мне.

– Уверена, что хочешь сделать это одна?

Я вспомнила свою кузину Кейт. Мы никогда не были близки. Я никогда не позволяла ей сблизиться со мной. Потому что меня с детства учили держать людей на расстоянии. Потому что я была дочерью своей матери.

– Уверена, – ответила я.

Стерлинг и Джуд сели за отдельный столик. Через несколько минут к ним присоединился агент Старманс. Я мимолетно задумалась о том, куда делась Селин, но, когда Ри увидела, что я стою перед стойкой, я изо всех сил заставила себя сосредоточиться на настоящем моменте.

Почувствовать за нее то, что не могла почувствовать сама.

Приготовив кофе для Стерлинг и Джуда, Ри повернулась ко мне. Она вытерла руки о фартук и окинула меня оценивающим взглядом.

– Чем я могу тебе помочь, Кэсси?

– Я должна кое-что вам рассказать, – сказала я, и мой голос прозвучал неожиданно ровно и уверенно. – Это о вашей дочери.

– Сара? – Ри выгнула брови, слегка подняла подбородок. – А что о ней?

– Мы можем присесть? – спросила я Ри.

Как только мы устроились за столиком, я положила на него папку и достала рисунок Селин.

– Это Сара?

– Определенно, – уверенно ответила Ри. – Она здесь немного похожа на Мелоди.

Я кивнула. У меня не пересохло во рту. К глазам не подступили слезы. Но я всей душой, до самого своего нутра ощутила эти слова.

– Сара не уехала из Гейтера, – сказала я Ри и взяла ее за руку. – Она не бросила своих детей. Она не бросила вас.

– Нет, – коротко ответила Ри. – Бросила.

Я уточнила свою предыдущую фразу.

– Она не покинула ранчо «Безмятежность». – Интуиция подсказывала, что Ри не поверит мне без доказательств, и я достала из папки фотографию – тело Сары.

Ри была умна. Она соединила факты – и резко отвергла вывод:

– Это может быть кто угодно.

– Реконструкция внешности говорит, что это Сара. Мы проведем и анализ ДНК, но свидетель подтвердил, что Сара была убита десять лет назад, и это сделал человек по имени Даррен Дарби.

– Дарби, – только и сказала Ри.

Ты не искала ее. Ты не знала.

– Мелоди вернулась домой. – Ри резко встала. – Думаю, нужно благодарить за это тебя. – Она не сказала о своей дочери ничего, ни единого слова. – Приготовлю тебе кофе.

Глядя на Ри, которая занялась кофе, я открыла на телефоне фото – то, которое сделала несколько месяцев назад, с медальоном, который Лаурель носила на шее, – с фотографией, которая была внутри. На ней моя сводная сестра сидела на коленях у мамы.

Сколько раз я смотрела на это фото?

Сколько раз я задумывалась о том, в кого – во что – превратилась теперь мама?

– Можно присоединиться? – Селин уселась рядом со мной.

– Где ты была? – спросила я, по-прежнему глядя на мамино фото.

– То тут, то там, – ответила Селин. – Тела меня не пугают. А убийства пугают. Так что я быстренько решила, что Жуткий Дом Маньяка скорее по твоей части, чем по моей.

Ри вернулась с двумя чашками кофе – одна для меня, одна для Селин.

– Держите.

Ри не хотела разговаривать. Она не хотела, чтобы это – все это – оказалось правдой. Я могла ее понять.

– Кто это? – спросила Селин, наклонив голову, чтобы лучше рассмотреть фото на моем телефоне.

– Мама, – ответила я, ощущая, что говорю лишь полуправду. – И моя сводная сестра.

– Заметное сходство, – ответила Селин. Потом помолчала. – Можно посмотреть поближе?

Она взяла телефон, не дожидаясь ответа. Я закрыла глаза и сделала долгий глоток кофе. Вместо того чтобы думать о маме, о Кейт, которую привязали к шесту, как пугало, и сожгли заживо, о бабушке и о том, во что это ей обойдется, я вернулась к прежней игре, анализируя все вокруг меня.

Поведение. Личность. Окружение. Не глядя, я знала, что Дин смотрит в другую сторону. Ты хочешь подойти ко мне, но не станешь – пока не убедишься, что я этого хочу.

Я переключилась на следующего человека, потом на следующего, играя в эту игру, как в детстве. Майкл считывает мои эмоции. Лия рядом с Дином, делает вид, что не переживает, Слоан считает плитку на полу, трещины в стене, количество посетителей в этом зале.

Я открыла глаза, и стены закружились вокруг. Сначала я подумала, что глаза застилают слезы, что мысли о семье, которую я обрела в участниках программы, прорвали плотину внутри меня и позволили мне оплакать кровную семью.

Но стены не прекращали вращаться. Все вокруг расплывалось. Я открыла рот, чтобы что-то сказать, но слов не было. Язык казался толстым. У меня кружилась голова, меня тошнило.

Правая рука нащупала чашку кофе.

«Кофе», – подумала я, не в силах произнести это вслух. Даже мысли путались. Я попыталась встать, но упала. Я попыталась ухватиться за столик, и моя рука наткнулась на бедро Селин.

Она не шелохнулась.

Она упала вперед. Без сознания. Я пыталась подняться на ноги. Мир вокруг вращался, но я неуверенно шагнула вперед и поняла – кругом тихо. Никто не разговаривает. Никто не спешит мне на помощь.

Дин и Лия, Майкл и Слоан – они тоже обмякли на своих местах.

«Без сознания, – подумала я. – Или… или…»

Кто-то поймал меня под мышки.

– Осторожно, осторожно. – Голос Ри доносился словно издалека. Я попыталась сказать ей, попыталась произнести это слово, но не могла.

Яд.

– Не то чтобы я не ценила то, что ты сделала для Мелоди или для Сары. – Мир застилала тьма, и Ри наклонилась поближе. – Но все должны быть испытаны, – прошептала она. – И все признаны достойными.