Текст книги "Современный зарубежный детектив-4. Компиляция. Книги 1-23 (СИ)"

Автор книги: Дженнифер Линн Барнс

Соавторы: Донна Леон,Джулия Хиберлин,Фейт Мартин,Дэвид Хэндлер,Дейл Браун,Харуо Юки,Джереми Бейтс
сообщить о нарушении

Текущая страница: 154 (всего у книги 327 страниц)

Глава 37

Бриггс и Стерлинг продолжали давить на Бо, но он не произнес ни слова. Наконец они оставили его помариноваться в одиночестве и позвонили нам.

– Идеи? – спросил Бриггс, включив громкую связь.

– Это не он. – Слоан буквально дрожала от напряжения. – Вы же это видите. Числа? Неправильные. Место? Неправильное. Время? – Слоан повернулась спиной к телефону. – Все неправильное.

Воцарилась тишина. Пустоту заполнил Дин.

– У него есть потенциал к насилию. – То, как Дин это сформулировал, заставило меня подумать, что он мог увидеть в Бо частицу себя. – Он живет на дне иерархии, которая ценит тех, у кого есть деньги и власть, и у него нет ни того, ни другого. Если дать ему возможность, он с удовольствием будет играть в игру, которая позволит ему оказаться на вершине. – Дин оперся на кухонный стол, склонив голову. – Он зол, и я полагаю, что большую часть жизни с ним обращались как с мусором. Если начальник службы безопасности «Мэджести» и правда умрет, Бо не будет сильно об этом жалеть. Если дать ему выбор, он снова возьмется за этот кирпич.

– Но… – начала Слоан.

– Но, – согласился Дин, – Слоан права. Числа на запястьях жертв – не просто часть образа действия субъекта. Это его подпись. Ему необходимо помечать своих жертв. И я сомневаюсь, что мы имеем дело с субъектом, который, совершив четыре тщательно спланированных убийства, попадется, когда будет писать числа на запястье пятой жертвы, даже не добив ее.

– Неправильные числа, – с нажимом повторила Слоан.

Стерлинг откашлялась.

– Я склонна согласиться со Слоан и Дином. Образ действия нашего субъекта менялся с каждым убийством. Как и метод, которым он помечал жертв. До этого момента.

«Числа на запястье Юджина Локхарта тоже были написаны перманентным маркером», – вспомнила я.

– Представьте, что вы кого-то убили. – Лия тут же привлекла всеобщее внимание. – Или, в случае Бо, представьте, что вы ударили кого-то кирпичом и думаете, что он вот-вот умрет. – Она откинулась назад, опираясь на руки, и я вспомнила, как мы играли в «две правды и ложь».

Я убила человека, когда мне было девять.

– Может, у вас был выбор. Может, не было. А потом, – продолжала Лия непринужденно и легкомысленно, – представьте, что вы не хотите попасться. Что вы будете делать?

Секунды проходили в тишине. Ответ озвучил Дин. Он знал Лию лучше, чем мы все.

– Врать.

– Верно, врать, – повторила Лия. – Прикрывать случившееся. И если вы знаете, что где-то рядом на свободе бродит серийный убийца… – Лия пожала плечами.

– Может, Бо слышал о числах, – сказала я, подхватывая мысль Лии. – Не о том, что есть закономерность, но просто о том, что на запястьях жертв были числа.

Стерлинг продолжила мои рассуждения:

– Он берет кирпич. Бьет жертву. Паникует и пытается изобразить, будто это дело рук нашего субъекта.

Гнев. Страх. Удовлетворение. Все его эмоции, которые выявил Майкл, вписывались в эту интерпретацию событий.

Бо не был нашим субъектом. Он подражал ему.

– Значит, закономерность не неправильна, – прошептала Слоан. – Она не ошибочна.

«Ты не неправильна, – перевела я. – Ты не ошиблась».

– Большой банкетный зал, двенадцатое января. – Слоан подняла палец, потом второй, словно считая. – Закономерность говорит, что следующее убийство должно произойти в Большом банкетном зале двенадцатого января.

Три дня. Если Слоан права насчет дат Фибоначчи, это не единственная наша проблема.

– Кстати, о закономерности, – сообщила я Стерлинг и Бриггсу, ощущая, как ужас пробирается под кожу. – Мы должны рассказать вам еще кое-что.

Глава 38

– Слоан взломала сервер ФБР. Судя по тому, что она нашла, вы считаете, что наш субъект проделывает это не в первый раз. – Агент Стерлинг резюмировала все, что я рассказала, и позволила этим словам повисеть в воздухе несколько секунд, а затем добавила: – И не во второй.

– Это просто теория, – ответила я, прежде чем кто-то из агентов успел решить, что сейчас подходящий момент, чтобы отчитать Слоан за взлом ФБР. – Но дело, которое нашла Слоан, не было раскрыто, и оно вписывается в закономерность.

– С учетом места? – спросил Бриггс. Я буквально слышала, как он потирает висок. – Убийца двигался по спирали?

– Спирали Фибоначчи, – уточнила Слоан. – Нет, не по спирали.

– Числа на запястьях? – спросила Стерлинг.

– Нет, – снова ответила Слоан.

Никаких чисел. Никакой спирали. Если это был тот же убийца, то он изменился. Такое случалось, но обычно изменения затрагивали образ действий субъекта – необходимые элементы преступления. Писать числа на запястьях не было необходимостью. Убивать, двигаясь по спирали, – осознанный выбор. Образ действий убийцы менялся, но почерк обычно оставался прежним.

– Числа всегда проявлялись, – настойчиво произнесла Слоан. – Даже если он не писал их на запястье, даже если убивал не в том месте, они всегда присутствовали.

«В датах», – мысленно закончила я. Может быть, почерк, эта глубоко укоренившаяся психологическая потребность, которая проявлялась в поведении субъекта, заключалась в том, что убийства следовали числам. С этой точки зрения дополнительные элементы убийств в Вегасе оставались в рамках того же почерка.

Это была эскалация. Больше чисел, больше правил.

– Теперь я старше, – произнес Дин, проверяя эту версию. – Мудрее. Опытнее. Я ждал так долго, я планировал… – Когда он составлял психологический портрет, его голос звучал тише, глубже. – Когда-то я был любителем. Теперь я художник. Неуязвимый. Неостановимый.

– И на этот раз, – тихо сказала я, – ты хочешь славы.

Вот почему ты писал числа на запястьях жертв. Ты хотел, чтобы мы взломали шифр. Ты хотел, чтобы мы увидели твое творение во всей полноте.

– Нам будет непросто убедить местную полицию, что Бо Донован – не наш серийный убийца, даже если мы не станем упоминать дело десятилетней давности, которое с виду совершенно не связано с нынешним. – Голос Бриггса ворвался в мои размышления. – Здешние заправилы хотят, чтобы дело было раскрыто. Немедленно. Если мы будем продвигать теорию, что последнее нападение не связано с нашим субъектом, готовность к сотрудничеству, на которую мы могли рассчитывать до этого, быстро иссякнет.

– А значит, – сказала Лия, – вы можете лишиться вашего номера в «Розе Пустыни». Я слышала, неподалеку от Лас-Вегас-Стрип есть прекрасные заведения.

– А значит, – ответил ей агент Бриггс, – если нам нужен список посетителей отеля, чтобы сравнить его со свидетелями и фигурантами нью-йоркского дела, эти самые заправилы вряд ли согласятся предоставлять его без ордера.

– И, – отрезвляюще произнесла агент Стерлинг, – Грэйсон Шоу почти наверняка будет настаивать, что Большой банкетный зал в «Мэджести» нужно открыть.

Пальцы невольно сжались, ногти слегка царапнули ладони. Три дня. Вот сколько оставалось до следующего убийства. Вот в течение какого срока нам нужно убедить отца Слоан, что открыть банкетный зал – ошибка.

– Что нам сейчас делать? – Дин был максимально собран.

– Пока что, – сказал агент Бриггс, – нам нужно, чтобы вы были начеку. Оставайтесь в номере и не попадайте в неприятности. Будем работать.

* * *

Вне зависимости от того, над чем именно «работали» Стерлинг и Бриггс, мы совершенно не собирались сидеть и плевать в потолок, пока они не принесут нам следующее задание.

Я взяла ручку и фирменный блокнот «Мэджести», лежавший у телефона, и записала имена всех, с кем мы говорили в ходе расследования, затем вычеркнула двоих – главу службы безопасности и Камиллу Хольт. Он в коме, она мертва. Оба не в списке подозреваемых.

– Нью-йоркские убийства совершены одиннадцать лет назад, – сказала я. – Значит, из-за возраста можно исключить Бо Донована, но также Аарона Шоу и Тори Ховард.

Детей можно заставить делать ужасные вещи – судьба Дина была достаточным доказательством. Но перерезать горло сзади? Ребенок не смог бы следовать такому modus operandi.

Я просмотрела остальные имена в списке. Томасу Уэсли – тридцать девять лет, а значит, тогда ему было двадцать семь, и он стал СЕО своей первой компании в год, когда совершались убийства. Профессору было тридцать два, и короткий поиск в интернете подсказал, что в этот период он учился в Нью-Йоркском университете. Я помедлила, а потом дописала еще одно имя.

Грэйсон Шоу.

Отцу Слоан было немного за пятьдесят. Он явно наслаждался властью и контролем. Судя по тому, как он обращался со Слоан, он был склонен воспринимать людей как свою собственность, поступая черство и неэмоционально.

Я готова была поставить машину Майкла на то, что Грэйсон Шоу, будучи владельцем «Мэджести», часто ездил в Нью-Йорк.

– Сам не верю, что я это говорю, – произнес Майкл, не давая Слоан погрузиться в размышления об имени ее отца, – но я думаю, Слоан должна снова взломать сервер ФБР.

В следующее мгновение в дверях появился Джуд. Он покосился на Майкла, на остальных, а затем пошел налить себе кофе.

– Вы многое пропустили сегодня утром! – крикнула ему вслед Лия.

Он даже не обернулся.

– Я мало что пропускаю.

Другими словами: Джуд хорошо представлял себе, как мы провели утро. Он просто не вмешивался – и сейчас не собирался. Его приоритетом было не раскрытие дел и не беспокойство о том, чтобы ФБР не взломали. Его задача – чтобы мы были сыты и в безопасности.

Во что бы то ни стало.

Все остальное – частности.

– Если tertium означает, что убийца не просто зациклен на цифре три, но и совершает эту последовательность действий в третий раз, – сказала Лия, принимая предположение Майкла, – это имеет смысл, только если мы откопаем дело, которого нам не хватает.

Только Лия могла подать взлом сервера ФБР так, что он начинал выглядеть разумным.

– Я могу запустить программу, – вызвалась Слоан. – Не только по ФБР, но и по Интерполу, базам данных местной полиции, по всем местам, где у меня уже есть бэкдор. Пусть найдет все доступные записи, которые вписываются в наши параметры. В прошлый раз я вручную искала даты Фибоначчи. Этот поиск потребует больше времени, но и результаты будут подробнее.

– Тем временем, – сказал Джуд, стоя в дверях кухни, – остальные малолетние правонарушители могут поесть.

Майкл открыл рот, чтобы возразить, но Джуд одним взглядом заставил его замолчать.

– Закажем в номер? – небрежно предложил Майкл.

– Только если ты покроешь счет на двести долларов, – ответил Джуд.

Майкл подошел к ближайшему телефону. После драки в бассейне он держался удивительно тихо, но еще до того, как он озвучил заказ, я поняла: он приложит максимум усилий, чтобы потратить на завтрак триста долларов.

Возражения у Джуда были только насчет шампанского.

Пока мы ждали еду, я удалилась в душ. С тех пор как Слоан объяснила мне закономерность в датах, все происходило невероятно быстро. Душ мне не помешает. Возможно, он успокоит мой ум настолько, что я смогу нормально все обдумать.

Когда я вступила в программу, мы занимались только старыми делами, получая лишь отрывочную информацию о том, что наши наставники расследуют сейчас. За три месяца после того, как правила изменились, нам досталось уже полдюжины активных дел. Первое мы решили меньше чем за три дня. Второе – еще быстрее. Третье потребовало почти неделю, но нынешнее…

Столько деталей. Чем дольше затягивалось расследование, тем большим количеством информации мне приходилось жонглировать. С каждым убийством психологический портрет субъекта менялся, и теперь, когда стало похоже, что мы имеем дело с рецидивистом, мозг работал в режиме перегрузки. Файлы, которые я прочитала. Интервью, которые я просмотрела. Собственные впечатления.

Я осознавала, что самое сложное в работе профайлера – понять, какая информация лишняя. Важно ли, что Бо и Тори оба выросли в приемных семьях? А то, как Аарон одновременно подчиняется отцу и обижен на него? А то, что ассистент Томаса Уэсли показался мне слегка назойливым? Напиток, который профессор заказал, но только сделал вид, что пьет?

Даже сейчас, когда наши подозрения ограничивались людьми старше тридцати, я не могла отключить ту часть своего мозга, которая сопоставляла и перетасовывала все, что я знала об участниках, и постоянно искала смысл.

Я не могла избавиться от ощущения, что что-то упускаю. Опять же, быть профайлером означало, что я всегда чувствовала себя так, будто что-то упускаю – пока дело не будет раскрыто. Пока убийца не остановится – и не на один день, два или три.

Навсегда.

Вода из душа ритмично барабанила о дно ванны, и этот звук успокаивал. Я позволила ему заглушить мои мысли и встала под душ. Вдох. Выдох. Я повернулась, изогнув шею, так, чтобы вода пропитала волосы, каплями стекла по лицу.

На несколько блаженных минут мысли затихли – но такие моменты никогда не длились долго.

Двадцать первое июня. Вот к чему возвращались мои мысли, когда я не пыталась заставить себя думать о чем-то другом. Мамина гримерная. Кровь на моих руках. Кровь на стенах.

– Станцуй это, Кэсси.

Я могла сдерживать эмоции. Я могла отвлекаться. Я могла сфокусироваться на нынешнем деле и не думать ни о чем другом – и все же воспоминания, страхи и давящая реальность скелета, найденного в придорожной могиле, никуда не исчезали. Они ждали меня, таились под поверхностью.

Мои сны это подтверждали.

Двадцать первое июня. Я снова вспомнила, как стояла перед календарями, которые нарисовала Слоан, прижав пальцы к этой дате. В июне нет дат Фибоначчи.

И все же мое сознание возвращалось к этой мысли. Двадцать первое июня.

Почему я думаю об этом? Не о матери – мне не нужен весь мой опыт исследования человеческой души, чтобы понять почему, – но о дате? Я представила, как стою перед календарем, перелистываю его месяц за месяцем. Несколько в апреле, всего две в мае. Ни одной в июне.

Горло перехватило. Я резко выбросила вперед руку и выключила душ. Вышла, едва вспомнив, что нужно завернуться в полотенце, и вернулась в спальню.

Я подошла к стене, вдоль которой расположились на стеклянной полке разноцветные безделушки – отсортированные по размеру. Просмотрела листы, которые развесила на стене Слоан. Январь, февраль, март, апрель.

Две даты в мае.

– Пятое мая, – произнесла я, чувствуя, как напряжено все тело. – И восьмое мая.

В этом мае будет шесть лет, – сказал Джуд. Но он сказал мне не только это. Он назвал дату, когда убили Скарлетт. – Восьмое мая.

Не помню, как я вернулась на кухню, но следующее, что я помню, – как стою там в полотенце, вода капает с меня на пол.

Майкл всмотрелся в мое лицо. Дин застыл. Даже Лия, похоже, почувствовала, что сейчас не время отпускать шуточки по поводу моего непристойного вида.

– Джуд, – сказала я.

– Все в порядке, Кэсси? – Он стоял у кухонного стола и решал кроссворд.

Я могла думать только о том, что ответ должен оказаться отрицательным. Когда я спрошу Джуда, пусть он скажет «нет».

– Субъект, который убил Скарлетт, – сказала я. – Найтшейд. Сколько человек он убил? – Я с опозданием осознала, что на вопрос, который я задала, невозможно ответить «да» или «нет».

Лицо Джуда дрогнуло лишь на мгновение. Я подумала, что он промолчит, но он ответил:

– Насколько нам известно, – хрипло произнес он, – девятерых.

Ты

Все можно подсчитать. У всего, кроме истинной бесконечности, есть конец.

У тебя нет ножа, и тебе остается лишь обводить рукой узоры на твоей рубашке. Ты ощущаешь порезы под ними, ощущаешь обещание, которое ты высек на собственной коже.

По кругу. Вверх и вниз. Налево и направо.

Семь плюс два – девять.

Девять – это число. А Девять – это то, чем тебе предназначено стать.

Глава 39

Серийные убийцы не останавливаются.

Агент Стерлинг говорила мне об этом. Тогда я понимала, что она говорит о субъекте, который убил Скарлетт Хокинс.

Но я не знала, что Скарлетт была девятой жертвой Найтшейда.

Джуд стоял на месте, глядя на меня и сквозь меня, а в моем сознании снова прокручивалось все, что я слышала о гибели его дочери. Бриггса и Стерлинг назначили на его дело вскоре после того, как они арестовали отца Дина. И они приложили все силы к поискам убийцы. И тогда он им отомстил.

Он убил их подругу, члена команды – того, кто никогда не должен был оказаться на передовой, – в ее собственной лаборатории.

Они его так и не поймали. Я снова и снова повторяла мысленно эти слова, снова, и снова, и снова. А серийные убийцы не останавливаются.

Нью-Йорк, одиннадцать лет назад.

Вашингтон, пять с половиной.

И теперь Вегас.

Дин встал рядом с Джудом. Они оба были не из разговорчивых. Глядя на то, как они стоят рядом, я увидела тень того, какими они были когда-то – мужчина, который потерял дочь, и двенадцатилетний подросток, ради которого этот мужчина преодолел свое горе.

– Нам нужно проверить даты остальных убийств Найтшейда. – Дин заговорил, но это были не слова утешения. Джуд был не из тех, кто в них нуждается.

Вам не нужно утешение. Никогда не было нужно. Вам нужен человек, который убил вашу дочь. Мертвым.

Я понимала это лучше, чем многие.

– Не нужно ничего проверять, – резко произнес Джуд. – Я знаю даты. – Его подбородок слегка дрогнул, губы втянулись. – Четвертое марта. Пятое марта. Двадцать первое марта. – В его голосе слышались солдатские интонации, будто он зачитывает список павших товарищей. – Второе апреля. Четвертое апреля.

– Стойте. – Слоан подошла и взяла его за руку. – Джуд, – сказала она, глядя на него с искренним беспокойством, – вы можете остановиться.

Но он продолжил.

– Пятое апреля. Двадцать третье апреля. Пятое мая. – Он сглотнул, его лицо окаменело, но я все равно видела, как его глаза заблестели от слез. – Восьмое мая.

Мышцы его рук напряглись. На мгновение мне показалось, что он сейчас оттолкнет Слоан, но он сжал ее ладонь.

– Даты совпадают? – спросил он.

Слоан кивнула, а потом еще несколько раз, не останавливаясь.

– Мне бы хотелось, чтобы это оказалось не так, – убежденно произнесла она. – Чтобы я никогда этого не увидела. Чтобы…

– Не надо, – резко произнес Джуд. – Никогда не извиняйся за то, кто ты есть.

Он мягко выпустил ее руку. Потом окинул нас взглядом, одного за другим.

– Я сам скажу Ронни и Бриггсу, – продолжил он. – И я должен сделать это лично.

– Идите. – Лия опередила меня с ответом. – С нами все будет в порядке. – Лия редко говорила такими короткими предложениями. Выражение ее лица напомнило мне, что Джуд заботился о Лии с тех пор, как ей исполнилось тринадцать лет.

– Я не хочу, чтобы вы рылись в материалах по делу Найтшейда. – Озвучивая это, Джуд смотрел на Лию, но было ясно, что он обращается ко всем нам. – Я знаю, как вы работаете, я знаю, что в ту же секунду, как я выйду за дверь, вы станете просить Слоан добыть детали, чтобы погрузиться в них с головой, но я воспользуюсь правом старшего по званию. – Джуд одарил тяжелым взглядом каждого из нас по очереди. – Если вы хоть подойдете к этим материалам без моего разрешения, полетите домой в Куантико следующим самолетом, и к черту это дело.

Все мы понимали, что Джуд угрозами не разбрасывается.

Завтрак принесли через пятнадцать минут после того, как ушел Джуд. Никто не притронулся к еде.

– Джуд был прав, – сказал Майкл, нарушая молчание, которое установилось после ухода Джуда. – Слишком рано для шампанского. – Он подошел к бару и достал бутылку виски. Затем вытащил пять бокалов.

– Ты и правда считаешь, что сейчас подходящее время пить? – спросил его Дин.

Майкл посмотрел на него.

– Реддинг, я думаю, это просто образцовый пример подходящего времени пить. – Он повернулся к остальным. Я покачала головой. Лия подняла два пальца.

– Слоан? – спросил Майкл. Характерно, что он следил за тем, сколько кофе она пьет, но мысль о том, что он предлагает ей крепкий алкоголь, совершенно его не напрягала.

– На Аляске поить алкоголем лося – уголовное преступление.

– Думаю, это «нет», – произнес Майкл.

– В Америке, – прокомментировал Дин, – уголовное преступление давать алкоголь несовершеннолетним. – Лия и Майкл его проигнорировали. Я знала Дина достаточно хорошо, чтобы понимать – его мысли сейчас занимает не бутылка виски. Он думает про Джуда.

И я тоже.

Не зная деталей, я могла набросать лишь самый общий психологический портрет субъекта, который убил дочь Джуда. ФБР шло по твоему следу. Ты решил отомстить им лично. Значит, мы имеем дело с кем-то бесстрашным, с кем-то, кто привык вселять страх в других. С кем-то, кто воспринимает убийство как игру. С кем-то, кому нравилось побеждать. Скорее мужчина, чем женщина, хотя кличка Найтшейд – то есть «белладонна»[68]68
  Nightshade (англ.) – белладонна, смертельно опасное ядовитое растение.


[Закрыть] – подразумевала, что орудием убийства может быть яд, а это чаще ассоциируется с женщинами.

Не в силах продвинуться дальше, я отступила на шаг и посмотрела на другую сторону уравнения. Я очень мало знала про Найтшейда, но кое-что знала о дочери Джуда. Несколько месяцев назад агент Стерлинг рассказала мне историю. Тогда мы были взаперти, и она рассказала мне, что в детстве ее лучшая подруга Скарлетт постоянно придумывала до безумия безнадежные ситуации, а потом изобретала, как выбраться из них. «Тебя похоронили в стеклянном гробу, и у тебя на груди спит кобра, – говорила она. – Что ты будешь делать?»

Еще был случай, когда Джуд упомянул, что в школьные годы Скарлетт однажды убедила юную Веронику Стерлинг отправиться с ней в «научную экспедицию», которая включала в себя некоторое (возможно, немалое) количество перемещений по скалам.

«Ты была бесстрашной, веселой, слишком упрямой, чтобы тебя можно было от чего-то отговорить, – подумала я, всматриваясь в то, что мне было известно. Скарлетт работала в лаборатории ФБР. – Ты работала над делом Найтшейда? – Вот почему ты была в лаборатории той ночью?» Я вспомнила, как Слоан не могла выбросить из головы головоломку, отказывалась сдаваться, пока числа не обретали смысл. Вот какой ты была?

Без доступа к делу я не могла этого узнать. «Ты видела убийцу, Скарлетт? Он смотрел, как ты умираешь? – Вопросы подступали один за другим. – Это было быстро или медленно? Ты звала на помощь? Ты думала о кобрах и стеклянных гробах? О Стерлинг, Бриггсе и Джуде?»

Стук в дверь отвлек меня от моих мыслей. Я вздрогнула. Как ребенку, увидевшему в зеркале Кровавую Мэри, мне показалось, что я могла притянуть что-то темное, просто подумав о нем.

Дин встал и подошел к двери. Майкл и Лия следом. Дин заглянул в глазок.

– Что вам нужно? – Кто бы ни был по ту сторону, Дин не был настроен дружелюбно.

– У меня есть кое-что для вас.

Дверь приглушала голос, но я все равно узнала его.

– Аарон? – Слоан встала рядом с Дином. На долю секунды ее лицо просветлело. Но потом – я отчетливо увидела этот момент – она вспомнила, что ее единокровный брат, возможно, не сильно отличается от их отца.

– Слоан. – Теперь Аарон обращался к ней, а не к Дину. – Я знаю, что вы сотрудничаете с ФБР. Отец рассказал мне.

Я не доверяла отцу Слоан – и поэтому доверять Аарону тоже было сложно.

– Мне это не нравится, – продолжал Аарон. – Не такой жизни я для тебя хочу. Не об этом я хочу с тобой разговаривать. Но мне нужно сообщить кое-что ФБР.

Дин бросил быстрый взгляд на Лию. Она кивнула. Аарон говорил правду.

– Тогда обратитесь в полицию, – огрызнулся Дин, по-прежнему не расположенный открывать дверь.

– Полиция принадлежит моему отцу. – Аарон понизил голос. Я едва различала слова. – И он хочет посадить Бо Донована.

Услышав имя Бо, я сделала шаг вперед. Слова Аарона сходились с тем, что говорил агент Бриггс о местных заправилах, которые хотят быстро и четко разобраться с возникшей неприятностью.

– Пожалуйста, – сказал Аарон. – Чем дольше я стою в коридоре, тем больше вероятность, что кто-то заметит меня по камерам видеонаблюдения, и тогда у нас будут более крупные проблемы, чем ваше недоверие.

Дин пошел на кухню. Открыл один ящик, потом другой. Затем вернулся к двери.

С ножом для мяса в руках.