Текст книги "Современный зарубежный детектив-4. Компиляция. Книги 1-23 (СИ)"

Автор книги: Дженнифер Линн Барнс

Соавторы: Донна Леон,Джулия Хиберлин,Фейт Мартин,Дэвид Хэндлер,Дейл Браун,Харуо Юки,Джереми Бейтс
сообщить о нарушении

Текущая страница: 117 (всего у книги 327 страниц)

Глава 14

– Лок не слишком сильно тебя нагружает?

Майкл налетел на меня за завтраком – это входило у него в привычку, и я за последнюю неделю начала с нетерпением этого ожидать. Каждый день агент Лок появлялась с новой задачей, и каждый день я ее решала. С Дином.

Иногда казалось, будто утро с Майклом – моя единственная возможность отдохнуть.

– Некоторые из нас упорно работают, – сообщила я ему.

– В отличие от тех из нас, кто представляет собой обнаглевший продукт воспитания в привилегированной семье? – спросил Майкл, играя бровями.

– Я не это имела в виду.

Он наклонился вперед и коснулся моих собранных в хвост волос.

– Правдоподобная версия, Колорадо.

– Тебе правда здесь не нравится? – спросила я.

Никак не разберусь, ему действительно не нравится программа, или он просто выделывается. Самое большее, что я сумела понять о Майкле за прошлую неделю, что он, с большой вероятностью, носил маски еще до того, как начал работать на ФБР, – изображать кого-то, кем он не являлся, его вторая натура.

– Давай просто скажем, что я обладаю редкой способностью быть недовольным всюду, где бы я ни оказался, – сказал Майкл, – хотя я начинаю думать, что у этого места есть преимущества.

На этот раз, вместо того чтобы накручивать мои волосы на палец, он убрал с моего лица выбившуюся прядь.

– Кэсси! – голос Дина застал меня врасплох, и я вздрогнула. – Лок здесь.

– Сплошная работа, отдохнуть некогда, – прошептал Майкл.

Я проигнорировала его и отправилась работать.

* * *

– Раз. Два. Три, – агент Лок выкладывала фотографии по одной, – четыре, пять, шесть, семь.

Два ряда фотографий – три в одном ряду, четыре во втором – смотрели на меня с кухонного стола. На каждой из них было тело – стеклянные глаза, распластанная поза.

– Я не мешаю?

Лок, Дин и я повернулись и увидели в дверях Джуда.

– Да, – Лок улыбнулась, – мешаешь. Чем мы можем помочь, Джуд?

Стало видно, что он тоже сдерживает улыбку.

– Вы, юная леди, не могли бы подсказать, где искать Бриггса?

– Бриггс поехал куда-то в связи с одним расследованием, – ответила Лок, – сегодня здесь только я.

Джуд немного помолчал. Его взгляд упал на кухонный стол. Потом он поднял бровь и посмотрел на Лок.

– Уберите тут, когда закончите.

Сказав это, Джуд ушел, и я снова сосредоточилась на фотографиях. На трех в верхнем ряду были женщины, которые безжизненно лежали на тротуаре. Четыре в нижнем ряду – в помещении: две на кроватях, одна на кухонном полу, одна в ванной. Трех зарезали, двух застрелили, одну забили тупым предметом, одну задушили.

Я заставила себя всмотреться в фотографии. Если я моргну, если отвернусь, если дрогну, не факт, что я смогу глянуть на них снова. Стоявший рядом Дин тоже рассматривал снимки. Он сканировал их слева направо, сверху вниз, словно проводил инвентаризацию, словно тела на этих фотографиях даже не были людьми – чьей-то матерью, чьей-то возлюбленной.

– Семь тел, – произнесла агент Лок, – пять убийц. Трех из этих женщин убил один и тот же человек. Остальные четыре – дело рук четырех разных убийц. – Агент Лок коснулась пальцем каждой фотографии, заставляя меня переводить взгляд с одной на другую.

– Разные жертвы, разные места, разное оружие. Что важно? Что не важно? Важная часть работы профайлера – находить закономерности. Среди миллионов нераскрытых дел как узнать, связан ли убийца, которого вы выслеживаете, с каким-то из них?

Я никогда не могла угадать, задает ли агент Лок риторический вопрос или действительно ожидает ответа. Несколько секунд молчания дали мне понять, что сейчас первый случай.

Агент Лок повернулась к Дину.

– Тебя не затруднит объяснить Кэсси разницу между modus operandi убийцы и его почерком?

Дин оторвал взгляд от снимков и заставил себя посмотреть на меня. Изучать изувеченные тела – обычное дело. Разговаривать со мной – а вот это, похоже, сложно.

– Modus operandi переводится как «образ действия», – сказал он, а потом перевел взгляд с моего лица на точку над моим левым плечом. – Так называют метод, который использует убийца. Место, орудие, как субъект выбирает жертв, как подчиняет их – это все МО убийцы.

Он опустил взгляд на свои руки, и я тоже посмотрела на них: ладони мозолистые, ногти короткие и неровные, тонкий белый шрам тянется от основания правого большого пальца к тыльной стороне запястья.

– Modus operandi убийцы может измениться, – продолжал Дин, и я попыталась сосредоточиться на его словах, а не на его шраме. – Субъект может поначалу убивать жертв быстро. Он не знает, сумеет ли он скрыться, но со временем накапливает опыт, и многие субъекты понимают, как наслаждаться убийством. Некоторые убийцы эскалируют – начинают действовать более рискованно, убивают чаще.

Дин на долю секунды прикрыл глаза, а затем открыл их снова.

– Все, что известно о modus operandi субъекта, может меняться, так что, хотя отслеживать образ действий нередко информативно, это не безупречный метод. – Дин снова коснулся ближайшего фото, – и тогда в дело вступает почерк.

Агент Лок дополнила объяснение:

– Modus operandi субъекта включает в себя все элементы, которые необходимы, чтобы совершить преступление и остаться на свободе. Убийца неизбежно должен выбрать жертву, должен придумать, как совершить преступление и остаться незамеченным, должен либо обладать физическим превосходством, либо каким-то оружием, чтобы убить. Должен как-то избавиться от тела.

Агент Лок показала на снимок, который привлек внимание Дина.

– Но после того как ты вонзил кому-то нож в спину, тебе необязательно переворачивать жертву лицом вверх, укладывать ее руки ладонями вверх. – Она перестала показывать на снимки, но продолжала говорить – о других убийцах, о других вещах, которые она видела за время работы в ФБР. – Необязательно целовать жертву в лоб, или отрезать ей губы, или оставлять рядом с телом фигурку-оригами.

Выражение лица агента Лок было серьезным, но далеко не таким отстраненным, как у Дина. Она уже какое-то время занималась этой работой, но ее по-прежнему это задевало, и меня, наверное, всегда будет задевать.

– Общее понятие для всех этих дополнительных действий и для того, что они говорят нам про субъекта, – это и есть почерк. Он сообщает нам нечто о психологии, стоящей за его или ее действиями: о фантазиях, глубинных потребностях, эмоциях.

Дин опустил взгляд на свои руки.

– Эти потребности, эти фантазии, эти эмоции, – сказал он, – не меняются. Убийца может сменить орудие, может начать убивать чаще, выбрать другое место или иной тип жертв, но его почерк остается тем же.

Я снова посмотрела на снимки. Трех женщин убили ножом: двух на улице, одну на собственной кухне. Судя по фото, та, что на кухне, сопротивлялась; у других такой возможности не было.

– Эти две, – я отодвинула два снимка с жертвами ножевых ранений, – убийца застал их врасплох. Вы сказали, субъект напал на эту сзади, – я показала на девушку слева. – После того как она умерла или была настолько близка к смерти, что не могла сопротивляться, он перевернул ее, чтобы она могла его видеть.

Именно это имела в виду агент Лок, когда говорила о глубинных потребностях. Убийца напал на эту девушку сзади, но почему-то ему было важно, чтобы она видела его лицо, а он видел ее.

– Не говори «он», – сказал Дин. Он чуть придвинулся, и я ощутила тепло, исходящее от его тела. – Говори «ты», Кэсси, или «я».

– Хорошо, – ответила я. Перестав говорить об убийстве, я теперь обращалась к нему. – Ты хочешь, чтобы они тебя видели. Ты хочешь возвышаться над ними. Когда они лежат на земле, умирая, а может, даже когда жертва уже мертва, тебе невыносимо хочется до нее дотронуться. Ты поправляешь на ней одежду. Ты укладываешь ее руки вдоль тела. – Я посмотрела на фотографию девушки, на которую он напал сзади, и мне в глаза бросилось кое-что еще. – Ты думаешь, что они прекрасны, но такие девушки, такие женщины, они тебя просто не видят, – я помолчала, – поэтому ты заставляешь их на тебя посмотреть.

Я посмотрела на следующую фотографию: еще одна женщина – убита ножом, найдена мертвой на улице. Как и первую, убийца выбрал ее, потому что она удобная жертва. Надпись на снимке сообщала, что на нее не нападали сзади.

– Этого оказалось мало, – сказала я, – перевернуть девушку, когда она умерла, недостаточно, поэтому на следующую ты напал спереди.

Как и первая жертва, эта была аккуратно уложена на спину, волосы разметались вокруг ее головы, словно ореол. Даже не задумываясь, я взяла третью фотографию из верхнего ряда – женщина, которую застрелили, когда она убегала, и отложила ее в сторону. Это дело рук другого субъекта – он действовал быстро и чисто, в убийстве нет ни малейшего привкуса желания.

Обратив внимание на нижний ряд фотографий, я окинула их взглядом, стараясь сдерживать эмоции, как это делал Дин. Одну из четырех женщин убил тот же субъект, что и первых двух, ее убили на кухне, ножом из ящика стола. Она сопротивлялась, истекла кровью, и убийца так ее и оставил – юбка сбита набок, тело скорчено.

«Тебе нужно их видеть, – мысленно обратилась я к убийце. – Тебе нужно, чтобы они увидели тебя. Они должны быть красивыми».

Третью жертву, вероятно, убили после двух предыдущих. МО субъекта изменился – другое оружие, другое место. Но сам убийца в глубине души остался прежним – тот же человек с теми же больными потребностями.

«Каждый раз, когда ты убиваешь, тебе нужно больше. Тебе нужно стать лучше. Она должна быть лучше. Убивать женщин на улицах уже недостаточно. Тебе недостаточно мимолетной встречи в переулке. Тебе нужны отношения, женщина, дом».

Я сосредоточила внимание на тех, кого убили в спальне. Их нашли лежащими на кроватях. Одну застрелили. Другую задушили.

«Ты застиг ее ночью. У нее дома. В ее спальне. Теперь она не смотрит сквозь тебя, да? Теперь она не скажет, что слишком хороша для тебя».

Я попыталась представить, как субъект стреляет в женщину, но что-то все равно не складывалось.

«Ты хочешь, чтобы она видела тебя. Ты хочешь касаться ее. Ты хочешь ощутить, как жизнь вытекает из нее, капля за каплей».

– Это последняя жертва, – сказала я, показывая на женщину, которую задушили в ее собственной постели. – Другой modus operandi. Тот же почерк.

Эта женщина умерла, глядя на него, и он уложил ее в определенной позе, поместил подушку ей под голову, разложил ее темные волосы вокруг застывшего мертвого лица.

Внезапно я ощутила тошноту. Дело не только в том, что сделали с этими женщинами. Просто в этот момент я ощутила связь с человеком, который это совершил. Я поняла.

Я ощутила, как моего затылка касается теплая надежная ладонь – Дин.

– Ты в порядке, – сказал он, – пройдет.

И это говорит человек, который не хотел, чтобы я отправилась туда, где я теперь оказалась.

– Просто дыши, – добавил он, и его темные глаза пристально всмотрелись в мои. Я ответила тем же, сосредоточившись на его лице, – здесь, сейчас, в этот момент, ничего больше.

– Ты в порядке, Кэсс? – Голос агента Лок звучал непривычно встревоженно. Я буквально ощутила, как она сомневается – может быть, она слишком поспешно подтолкнула меня вперед?

– Я в порядке, – ответила я.

– Врешь. – В кухню, шагая, как модель по подиуму, вошла Лия. В кои-то веки я была рада отвлечься.

– Допустим, – произнесла я, отказываясь от предыдущих слов, – что не в порядке, но это ненадолго. – Я обернулась и посмотрела Лие в глаза. – Довольна?

Она улыбнулась.

– Восхищена.

Агент Лок откашлялась, и ее лицо приняло строгое выражение, напомнившее мне агента Бриггса.

– Мы здесь все еще работаем, Лия.

Лия посмотрела на меня, потом на Дина, который ровно опустил руки.

– Нет, – сказала она, – вовсе нет.

Не знаю, то ли Лия упрекала Лок во лжи, то ли просто хотела, чтобы она свалила. Также я не понимала, делала ли она это для меня или для Дина.

– Ладно, – сдалась агент Лок. – Моя блестящая лекция об организованных и неорганизованных преступниках может подождать до завтра. – Ее телефон завибрировал. Она взяла его, несколько секунд смотрела на экран, а затем поправилась: – И под «завтра» я имею в виду понедельник. Приятных выходных.

– У кого-то новое дело, – сказала Лия, и ее глаза загорелись.

– Кому-то придется сесть в самолет, – ответила агент Лок, – сумасшедшим нет покоя, и, как бы мне ни хотелось взять с собой на место преступления говорящий детектор лжи, Лия, суть нашей программы не в этом. Ты сама знаешь.

Мне становилось дурно от фотографий давно убитых женщин, от мыслей об убийце, которого уже осудили. Лок говорила о свежем месте преступления.

О свежем теле.

– Вы правы, – произнес Дин, вставая между Лией и Лок. – Суть программы не в этом, – сказал он агенту, и, хотя он стоял спиной ко мне, я отчетливо могла представить, какой у него сейчас взгляд – напряженный, предостерегающий. – Больше не в этом.

Ты

Ты начинаешь действовать небрежно, убиваешь слишком близко к дому, оставляешь тела на узких улочках столицы, как Гензель и Гретель, которые рассыпали тем больше крошек, чем дальше они заходили в лес.

Но с того момента, как твой взгляд впервые упал на нее, тебе сложно подавлять желание убить, сложно вспоминать, почему твой главный принцип – не играть в эти игры на собственном дворе.

Может, так все и должно быть. Может, это судьба.

Пора закончить начатое.

Пора привлечь их внимание.

Пора вернуться домой.

Глава 15

В субботу я проснулась в полдень от двух звуков: кто-то тасовал колоду карт; металл с тихим высоким скрипом скользил по металлу. Я открыла глаза и повернулась набок. Слоан, скрестив ноги, сидела на кровати. В одной руке она держала кружку, а другой раскладывала карты: семь столбцов, в каждом разное количество карт, все рубашкой вверх.

– Что ты делаешь? – спросила я.

Слоан несколько секунд рассматривала рубашки карт, а затем взяла одну карту и переложила ее.

– «Косынку» раскладываю.

– Но все карты картинкой вниз.

– Да. – Слоан отпила из кружки.

– Как раскладывать пасьянс, если все карты картинкой вниз?

Слоан пожала плечами.

– А как ты можешь играть, когда часть карт открыта?

– Слоан, можно сказать, шулер. Бриггс нашел ее в Вегасе. – Лия высунула голову из гардеробной. – Если она просмотрит колоду хоть раз, то может более или менее отслеживать карты, даже если их перемешать.

Я отметила, что Лия почему-то в нашей гардеробной. Металл по металлу, подумала я. Металлические вешалки скользят по металлической штанге.

– Эй, – сказала я, присматриваясь к одежде Лии, – это мое платье.

– Теперь мое. – Лия улыбнулась. – Разве ФБР не предупредило тебя, что к моим рукам все так и липнет? Клептомания, патологическое вранье – это все на самом деле одно и то же.

Я подумала, что Лия шутит, но не была уверена.

– Шучу, – подтвердила она через несколько секунд, – насчет клептомании, не насчет того, что я не собираюсь возвращать это платье. Честно говоря, клептоманка тут Слоан, но этот цвет мне идет явно больше, чем тебе.

Я повернулась к Слоан, которая ускорила движения раза в два, а то и в три.

– Слоан, – окликнула ее я.

– Да?

– Почему Лия роется в нашей гардеробной?

Слоан подняла взгляд, но не остановилась.

– Мотивация скорее по твоей части, чем по моей. Меня многие люди попросту обескураживают.

Я переформулировала вопрос:

– Почему ты разрешила Лие рыться в нашей гардеробной?

– О, она принесла взятку.

– Взятку? – переспросила я. И только тогда поняла, что именно было в чашке у Слоан.

– Ты принесла ей кофе?

Лия разгладила рукой мое платье.

– Полностью признаю свою вину.

* * *

Когла Слоан пьет кофе, она все равно что аукционер на спидах. Числа вылетали из ее рта с пулеметной скоростью – статистика по любому поводу. Восемь часов подряд.

– У шестнадцати процентов американцев синие глаза, – жизнерадостно сообщила она, – но при этом среди мужчин-врачей на ТВ голубоглазых больше сорока процентов.

Смотреть ТВ в компании перевозбужденного знатока статистики уже непросто, но Слоан оказалась не единственной, кто проследовал за мной в медиазал после обеда.

– Ее рот говорит: «Я люблю тебя, Даррен», но ее поза говорит: «Поверить не могу, что сценаристы так поступают с моим персонажем, – она бы никогда не ввязалась в эту заварушку!»

Майкл закинул в рот попкорн.

– Имеешь что-то против? – спросила я, показав на экран.

Он улыбнулся.

– Вовсе нет.

Я попыталась отвлечься от них обоих, но усилия оказались тщетными. Я способна погрузиться в просмотр медицинской мелодрамы не больше, чем они, потому что все, о чем я могла думать снова и снова: характеристики ПЛО просто не складываются.

– Можем переключиться на реалити-шоу, – предложил Майкл.

– Примерно один процент всего населения Земли считаются психопатами, – объявила Слоан. – Недавние оценки предполагают, что психопатами являются более четырнадцати процентов звезд реалити-шоу.

– Чьи оценки? – спросил Майкл.

Слоан ответила с улыбкой Чеширского кота:

– Мои.

Майкл закинул руки за голову и откинулся назад.

– К черту изучение убийц. Давайте арестуем четырнадцать процентов звезд реалити-шоу – и дело сделано!

Слоан сползла ниже в кресле и покрутила в руках кончик собранных в хвост волос.

– Быть психопатом не преступление, – произнесла она.

– Ты защищаешь психопатов? – спросил Майкл, невероятно высоко выгнув бровь. – Вот поэтому мы и не даем тебе кофе.

– Эй, я просто говорю, что с точки зрения статистики психопат с большей вероятностью окажется руководителем компании, чем серийным убийцей, – попыталась оправдаться Слоан.

– Кхе-кхе. – Лия – единственный известный мне человек, который стал бы извещать о своем присутствии этим междометием. Убедившись, что привлекла наше внимание, она поочередно посмотрела на каждого из нас.

– Джуд только что уехал в город на вечер, чтобы встретиться со старым другом. Дом в нашем распоряжении, – она громко хлопнула. – Гостиная. Пятнадцать минут. Приходите подготовленными.

– К чему? – спросила я, но, прежде чем успела договорить, Лия уже исчезла.

– Вероятно, это не сулит ничего хорошего, – судя по тону, Майкл не жаловался. Он встал. – Дамы, увидимся через пятнадцать минут.

Глядя, как он выходит из двери, я невольно подумала, что большую часть жизни оставалась наблюдателем, а Лия была из тех, кто никому не дает отсиживаться на скамейке запасных.

– Есть предположения, во что мы влезаем? – спросила я у Слоан.

– Основываясь на предшествующем опыте, – ответила Слоан, – предположу, что в неприятности.

Глава 16

Майкл и Дин были уже в гостиной, когда подошли мы со Слоан. За прошедшие четырнадцать минут моя спутница-блондинка притихла, словно кролик из рекламы «Энерджайзер», у которого села батарейка. Она села на диван рядом с Майклом. Я устроилась рядом. Дин сидел на выступе камина, глядя в пол, волосы закрывали его лицо.

«Диван, стулья, подушки, ковер, – подумала я, – а он сидит на камне».

Я вспомнила, как он поднимал штангу, доводя свое тело до предела, будто наказывал себя.

– Рада, что вы все добрались! – Лия вошла в комнату, села на пол и вытянула ноги, скрестив их, а потом разгладила мое платье.

– К вашему увеселению сегодня вечером «Правда или действие», – она помолчала, окидывая нас взглядом. – Возражения?

Дин открыл рот.

– Нет, – ответила она ему.

– Ты спросила, есть ли возражения, – произнес Дин.

Лия покачала головой.

– От тебя не принимаются.

– А от меня? – спросил Майкл.

Лия задумалась.

– А ты хочешь возразить?

Майкл взглянул на меня, потом снова на Лию.

– В принципе нет.

– Тогда принимаются, – ответила Лия.

Слоан, сидевшая рядом со мной, подняла руку.

– Да, Слоан? – дружелюбно сказала Лия. Похоже, она не переживала, что наша повелительница цифр возразит.

– Я знакома с сутью игры, но одного не понимаю, – глаза Слоан блеснули, – как в нее выиграть?

Майкл улыбнулся.

– Когда девушка любит соревноваться, ее невозможно не любить.

– В «Правду или действие» не выигрывают, – сказала я. На самом деле я подозревала, что это та игра, в которой проигрывают все.

– Это возражение? – спросила Лия.

С другого конца комнаты Дин размахивал руками, изображая слова «СКАЖИ ДА» так четко, словно нанял самолет, чтобы написать их в небе. И если бы я находилась в одной комнате с любыми другими подростками, я так и сделала бы. Но в одной комнате с Майклом, которого не получалось считывать, и с Дином, который недавно упомянул, что прирожденные больше не работают над активными делами, я засомневалась. У меня есть вопросы, а игра – единственная возможность их задать.

– Нет, – сообщила я Лие, – это не возражение. Давайте сыграем!

На лице Лии медленно расплылась улыбка. Дин стукнул головой о камин.

– Можно мне первой? – спросила Слоан.

– Конечно, – без запинки ответила Лия. – Правда или действие, Слоан?

Слоан взглянула на нее.

– Я не это имела в виду.

Лия пожала плечами.

– Правда. Или. Действие.

– Правда.

В обычной игре в «Правду или действие» это безопасный вариант, ведь, если вопрос слишком неловкий, можно соврать. Но когда в комнате есть Лия, так сделать не получится.

– Ты знаешь, кто твой отец?

Вопрос Лии застал меня врасплох. Я провела большую часть своей жизни, не зная, кто мой отец, и не могла представить, что меня заставляют признаться в этом при других. Слоан, похоже, нравилась Лие, но, играя в «Правду или действие», они явно не церемонились.

Слоан невозмутимо посмотрела на Лию.

– Да, – ответила она, – знаю.

– Удар, промах, – пробормотал Майкл. Лия хмуро взглянула на него.

– Твой ход, – сказала она, обращаясь к Слоан, похоже, готовясь к ответной атаке, но Слоан повернулась ко мне.

– Кэсси! Правда или действие?

Я попыталась представить, какое испытание может придумать Слоан, но в мыслях было пусто.

– Статистически самые частые испытания включают в себя поедание неприятной еды, хулиганские телефонные звонки, поцелуи, требование лизнуть что-то негигиеничное, а также раздевание, – доброжелательно сообщила Слоан.

– Правда.

Слоан помолчала несколько минут.

– Сколько человек ты любишь?

Вопрос казался достаточно безобидным, пока я не начала обдумывать ответ. Синие глаза Слоан всматривались в мои, и у меня возникло отчетливое ощущение, что она спросила не потому, что ей показалось занятным услышать мой ответ.

Она спросила, потому что ей нужны были данные, которые она сможет сравнить со своими.

– Сколько человек я люблю? – повторила я. – То есть… люблю как?

Я никогда не влюблялась, и если она имела в виду романтические отношения, ответить просто.

– В сумме, – пояснила Слоан, – учитывая семейные, романтические и все прочие вариации.

Мне захотелось просто назвать число наугад. Пять подходит. Или десять. Слишком много, чтобы сосчитать, – звучит лучше, но Лия неотрывно смотрела на меня.

Я любила маму. Это, по крайней мере, просто. Бабушку, папу и остальных тоже любила. Так ведь? Они любили меня. Я этого не показывала, но не значит, что я не любила их в ответ. Я делала все, что могла, чтобы сделать их счастливыми. Я старалась не делать им больно.

Но любила ли я их так же, как любила маму? Смогла бы я любить еще кого-то так же, как ее?

– Одного, – с трудом выговорила я и посмотрела на Лию, надеясь, что она скажет, что это неправда, потеря мамы не сломала что-то внутри меня, я не обречена провести остаток своих дней, не испытывая такую же любовь, какую остальные члены моей семьи испытывали ко мне.

Лия несколько секунд смотрела на меня, потом пожала плечами.

– Твоя очередь, Кэсси!

Я попыталась вспомнить, почему мне показалось, что эта игра – хорошая идея.

– Майкл, – наконец сказала я, – правда или действие?

Было так много вещей, которые мне хотелось у него спросить: что он думает о программе, какой его отец, помимо того, что он уклонялся от налогов, были ли у него с Лией еще какие-то отношения, кроме обмена колкостями. Но мне не представилось возможности задать ни один из них, потому что Майкл, сверкнув глазами, ответил:

– Действие.

Разумеется, он не планировал позволять мне копаться в его голове. Разумеется, он собирался заставить меня придумать первое испытание в игре. Я копалась в мыслях, пытаясь предложить что-то нескучное, но при этом без поцелуев, раздевания или еще чего-то, что даст Майклу повод влипнуть в неприятности.

– Давай сюда свой лучший вызов, Колорадо!

Майкл чересчур сильно наслаждался происходящим. У меня возникло ощущение, что он надеется, что я заставлю его сделать что-то опасное, то, что даст ему почувствовать адреналин. Что-то, что Бриггс не одобрил бы.

– Я хочу, чтобы ты… – я произносила слова медленно, надеясь, что ответ придет сам, – станцевал балет.

И откуда это взялось?!

– Что? – спросил Майкл. Он явно ожидал чего-то более волнующего или, по крайней мере, рискованного.

– Балет, – повторила я, – прямо тут. – Я показала на центр ковра. – Танцуй!

Лия рассмеялась. Даже Дин пытался скрыть улыбку.

– Балет – это традиционный вид танцевальных представлений, история которого восходит к раннему Ренессансу, – услужливо подсказала Слоан. – Он особенно популярен в России, Франции, Италии и Англии, а также в США.

Майкл остановил ее, прежде чем она успела озвучить всю историю искусства.

– Я в курсе, – ответил он.

С печальным выражением лица он встал, вышел на середину комнаты и принял торжественную позу. Я видела, что Майкл двигается плавно, я замечала, как изящны его жесты. Но это! Это было действительно нечто. Он встал на цыпочки, согнул ноги и выпятил зад и начал двигаться. Его глаза выражали холодную стальную решимость. Он увенчал свое выступление реверансом.

– Замечательно, – сказала я, истерически хохоча.

Майкл плюхнулся на диван, а затем метнул взгляд в сторону Лии.

– Правда или действие?

Неудивительно, что Лия выбрала правду. Из нас, наверное, она одна могла соврать так, чтобы остальные этого не заметили.

Майкл улыбнулся – так же доброжелательно, как улыбалась Лия, когда затевала все это.

– Твое настоящее имя?

За несколько секунд по лицу Лии, сменяя друг друга, проскользнули уязвимость и злость.

– Тебя зовут не Лия? – Слоан словно была уязвлена мыслью о том, что Лия могла соврать о чем-то таком простом и очевидном, как ее собственное имя.

– Меня так зовут, – ответила она.

Майкл посмотрел на Лию, слегка подняв брови.

– Но давным-давно, – продолжала Лия, и с каждым словом ее голос становился все меньше похож на ее обычный, – меня звали Сэди.

Ответ Лии породил новые вопросы. Я попыталась представить ее в образе Сэди. Она сбросила с себя прежнее имя так же легко, как меняет одежду? Почему она его сменила? Откуда Майкл знал?

– Правда или действие… – Лия медленно обвела нас взглядом, одного за другим, и я ощутила, как внутри нее медленно разворачивается что-то темное. Это явно ничем хорошим не закончится.

– Кэсси!

Мне показалось нечестным, что опять наступила моя очередь, а Дин не отвечал ни разу, но я не стала протестовать.

– Действие, – не знаю, что в меня вселилось, раз я выбрала этот вариант – кроме того факта, что, судя по выражению лица Лии, по сравнению с ее вопросом вопрос Слоан покажется мне не более личным, чем вопрос о погоде.

Лия широко улыбнулась, а затем широко улыбнулась Майклу. Расплата.

– Я хочу, – произнесла Лия, наслаждаясь каждым словом, – чтобы ты поцеловала Дина.

Дин отреагировал на эту фразу так, будто его ударили током. Он резко выпрямился.

– Лия, – выпалил он, – нет!

– Ой да ладно, Дин, – попыталась успокоить его Лия, – это же «Правда или действие». Нужно пожертвовать собой ради другого участника. – Не дожидаясь его ответа, она повернулась ко мне. – Поцелуй его, Кэсси!

Я не знала, что хуже: то, что Дину не нравилась перспектива поцеловать меня, или внезапное осознание, что мое тело совсем не против этой идеи. Я вспомнила наши занятия с Лок, ощущение тепла, то, как его ладонь касалась моего затылка.

Лия выжидательно смотрела на меня, я ощущала взгляд Майка, когда встала и подошла к Дину. Я не обязана была это делать. Я могла отказаться.

Дин посмотрел на меня, и на долю секунды его лицо не выражало ничего, кроме безжизненного равнодушия. Потом его взгляд смягчился. Он приоткрыл рот, словно собирался что-то сказать.

Я присела рядом с камином. Положила ладонь на щеку Дина, приблизила свои губы к его – дружеский поцелуй, европейцы так здороваются. Наши губы соприкоснулись буквально на мгновение, но я ощутила, как электричество пронзило меня до кончиков пальцев.

Я отстранилась, по-прежнему не в силах отвести взгляд от его губ. На несколько секунд мы застыли в неподвижности, глядя друг на друга.

– Твоя очередь, Кэсси! – Лия, похоже, чертовски довольна собой.

Я заставила себя встать и вернуться на диван. Я села, по-прежнему ощущая прикосновение губ Дина.

– Правда или действие, Дин?

Единственный честный вариант: из присутствующих только Дин еще не оказывался под прицелом. Я подумала, что он откажется и скажет, что игре конец, но он не стал.

– Правда.

Шанс, которого Майкл мне не дал. Так много я хотела спросить. Я сосредоточилась на этом, отбросив мысли о том, что произошло между нами несколько минут назад.

– Когда Лок сказала, что не станет брать Лию на место преступления, ты упомянул, что суть программы больше не в этом. – Я немного помолчала. – Что ты имел в виду?

Дин кивнул, словно ему задали совершенно подходящий вопрос после поцелуя.

– Я был первым, – сказал он. – До того как появилась программа, до того как они начали называть нас прирожденными, были только Бриггс и я. Я не жил с Джудом. Высшие чины ФБР не знали обо мне. Бриггс приносил мне вопросы – я давал ему ответы.

– Вопросы об убийцах, – правила не разрешали задавать дополнительные вопросы, так что я сформулировала это как утверждение. Дин кивнул. Лия вмешалась, не давая нам продолжить разговор.

– Ему было двенадцать, – отрывисто произнесла она, – твоя очередь, Дин.

– Кэсси, – сказал Дин. Он не стал добавлять ничего, никакого «правда или действие» – просто назвал меня по имени.

Майк, стоявший рядом, стиснул зубы. Месть Лии попала в цель – в самое яблочко.

– Правда, – ответила я, стараясь не задумываться о реакции Майкла и о том, что она может означать.

– Почему ты пришла сюда? – спросил Дин, глядя на Лию, на свои руки, куда угодно, только не на меня. – Зачем вообще вступать в программу?

На этот вопрос есть много технически правдивых ответов. Я могла сказать, что хочу помогать людям. Или что понимаю: в обычный мир мне никогда не вписаться. Но я не сказала.

– Мою маму убили, – я откашлялась, стараясь, чтобы эти слова прозвучали совершенно обычно. – Пять лет назад. Судя по брызгам крови, закололи ножом. Много ударов. Полиция так и не нашла тело, но было очень много крови, так что они думают, что она не могла выжить. Раньше я думала, что могла. Больше так не думаю.

Дин никак не отреагировал на это признание, но Лия неестественно замерла, а Слоан приоткрыла рот и отвела взгляд. Майкл знал о моей матери, но другим я ничего не рассказывала.