Текст книги "Современный зарубежный детектив-4. Компиляция. Книги 1-23 (СИ)"

Автор книги: Дженнифер Линн Барнс

Соавторы: Донна Леон,Джулия Хиберлин,Фейт Мартин,Дэвид Хэндлер,Дейл Браун,Харуо Юки,Джереми Бейтс
сообщить о нарушении

Текущая страница: 164 (всего у книги 327 страниц)

Ты

Ты знаешь Семерых так же хорошо, как они знают тебя. Их сильные стороны. Их слабости. Жажду, с которой Мастера стремятся к власти. Они осыпают тебя бриллиантами – один за каждую жертву. Каждое жертвоприношение. Каждый выбор.

Бриллианты и шрамы, шрамы и бриллианты. Мужчины, которых ты превращаешь в прекрасные, смертоносные орудия, выходят в мир. Они живут своей жизнью. Они процветают.

Они убивают.

Для тебя.

Глава 9

Голод – это не эмоция. Это потребность. Глубоко укорененная, биологическая, примитивная потребность. Я не хочу даже думать о том, что может заставить взрослого мужчину смотреть так на девочку-подростка, почему Тэтчер Таунсенд может чувствовать себя лично оскорбленным из-за того, что кто-то похитил дочь друга семьи.

– Перчатки. – Агент Стерлинг протянула нам по паре. Они с агентом Бриггсом не ответили на сообщение Майкла. Вместо этого агент Старманс сообщил, что нам наконец разрешено посетить место преступления.

Ты решила вернуться домой на весенние каникулы. Надевая перчатки, я попробовала снова переключиться на точку зрения Селин. Ты, по крайней мере, подозревала, что твоих родителей не будет дома. Я стояла у входа в студию Селин. Проход перекрывала желтая лента. Судя по виду постройки, когда-то это была каба́на[71]71
  Каба́на – декоративная сезонная постройка, обычно в саду или на пляже, похожая на небольшую хижину.


[Закрыть] или однокомнатный гостевой домик. Она стояла отдельно от основного здания, окна выходили на бассейн.

Даже от входа запах керосина казался ошеломительным.

– Признаки взлома. – Слоан останавливается рядом со мной, осматривает дверь. – Небольшие царапины на замке. С вероятностью девяносто шесть процентов дальнейший анализ покажет следы на цилиндрах замка.

– Переведи, – попросила Лия. Майкл, стоявший рядом с ней, прикрыл глаза, словно замедленно моргнул, и я пожалела, что не могу читать его эмоции так же хорошо, как он – мои.

– Замо́к был закрыт. Кто-то его взломал. – Слоан нырнула под ленту, ограждавшую место преступления, методично осматривая комнату своими голубыми глазами.

Ты заперла дверь. Я еще несколько секунд простояла на пороге, пытаясь представить Селин внутри. Ты пришла сюда порисовать и заперла дверь. Может быть, это была сила привычки – или у нее были основания запереть замо́к. Я не спеша вошла в студию, старательно обходя обозначения улик на полу.

Разбитое стекло. Сломанный мольберт. Я мысленно наложила фотографии с места преступления на расставленные на полу обозначения. Второй стол, у дальней стены, был опрокинут. Занавеску сдернули вниз, порвали. На полу капли крови, отпечаток в форме ладони на внутренней поверхности дверного косяка.

Ты боролась.

Нет, подумала я, ощущая, как сердце колотится в груди. Когда я использую слово «ты», это заставляет меня держать дистанцию. Это не то, что нужно Селин.

Я боролась. Я представила, как стою в центре студии и рисую. Я невольно приняла позу, в которой мы видели Селин перед тем, как запись с камер видеонаблюдения оборвалась. Правая рука приподнята, словно держа воображаемую кисть. Тело слегка повернуто в сторону. Подбородок приподнят, взгляд направлен на картину.

– Дверь была заперта, – сказала я. – Возможно, я услышала что-то снаружи. Может, кто-то царапался в дверь. Возможно, волосы на затылке встали дыбом.

А может, рисование настолько поглотило меня, что я не слышала ничего вокруг. Не слышала, как повернулась дверная ручка. Не слышала, как открылась дверь.

– Я действовал тихо. – Дин стоял в дверях, глядя на меня. Моим первым побуждением было забраться в голову Селин. Его первым побуждением было составлять психологический портрет неизвестного субъекта. – Настанет время и для шума, и для криков. Но сначала я должен получить то, за чем пришел.

Я видела логику в словах Дина: неизвестный субъект пришел за Селин. Она не была случайной целью. Убийца, который выбирает жертв по случаю, не стал бы нападать на девушку, защищенную навороченной системой безопасности. Только человек, который следил за ней, знал бы, что она будет здесь одна.

– Ты думал, что сможешь подкрасться и забрать меня, – сказала я, глядя на Дина. – Ты думал, что если будешь действовать достаточно тихо, то сможешь обездвижить меня прежде, чем я смогу оказать существенное сопротивление.

Ты ошибся.

Дин поднырнул под ленту и прошелся по комнате. Встав позади меня, он закрыл мне рот рукой и потянул мое тело назад. Движение было осторожным, медленным, но я позволила себе погрузиться в ощущения, которые испытывала бы Селин. Инстинктивно – и двигаясь так же медленно, как Дин, – я наклонилась вперед, ударив локтями назад, ему в живот. Кисть в руке. Я изобразила, будто ударяю его в ногу, и одновременно укусила руку, которая зажимала мне рот. Осторожно. Несильно.

Селин укусила бы похитителя изо всех сил.

Дин отстранился, и я высвободилась.

– В этот момент я уже кричу, – сказала я. – Изо всех сил. Я бросаюсь к двери, но…

Дин снова оказался у меня за спиной. Изобразил, будто хватает меня. Я ухватилась за край ближайшего стола. Если я буду держать достаточно сильно, ты не сможешь…

– Не так, – вдруг сказала Слоан, нарушая ход моих мыслей. – Судя по тому, как обломки были разбросаны на месте преступления, содержимое стола смахнули с этой стороны. – Она подошла к дальней стороне стола и изобразила, какое движение для этого потребовалось бы, взмахнув руками над ним.

Я нахмурилась. С той стороны стола?

– Может, это была не я, – продолжила я, немного помолчав. – Если я была напугана и боролась за свою жизнь, я бы бросилась к двери при первой возможности.

Если только я не искала оружие. Если только у меня не было причины считать, что я могу бороться и победить.

Руки Дина медленно сжались в кулаки.

– Я мог это сделать. – Он взмахнул руками над столом, на его загорелой шее проступила пульсирующая вена. – Чтобы напугать тебя. Чтобы наказать.

Я представила, как повсюду разлетается стекло. Это моя студия. Мое пространство. Мое убежище. Слова Дина имели смысл, только если субъект тоже об этом знал – и если он каким-то образом понимал, что Селин останется и будет бороться.

Что она не станет убегать.

Я осмотрела остальную часть комнаты, пытаясь соотнести это с тем, что видела на фотографиях с места преступления. Перевернутый стол. Сорванная занавеска. Сломанный мольберт. Ошметки картины Селин, разломанные и умирающие на столе.

– А что насчет керосина? – Пока мы были заняты профайлингом, Лия, что примечательно, молчала, но она исчерпала свой запас сдержанности.

Ее вопрос заставил меня переключиться с точки зрения Селин на точку зрения преступника. Если ты планировал похитить ее, ты бы не стал брать с собой керосин. А если ты планировал сжечь ее заживо здесь, ты бы поджег это место.

– Может, я не смог, – тихо сказал Дин. – Может, я сначала не понимал, каково это будет. – Он помолчал. – Насколько сильно мне это понравится.

Насколько сильно тебе понравится борьба. Насколько сильно тебе понравятся ее ярость, ее страх. Насколько сильно ты захочешь это продлить.

– Хорошая новость, – сказала я тихо, с горечью и страхом, – если это дело рук одного из Мастеров, она у него определенно первая.

Глава 10

Слоан еще была занята физическими уликами, но я уже увидела все, что мне было нужно, – все, что была способна увидеть. Какая-то часть меня невольно продолжала проводить параллели между этим местом преступления и тем, которое стало для меня самым первым, – маминой гримерной.

Она боролась. Она истекала кровью. Они забрали ее.

Отличие заключалось в том, что Селин похитили в дату Фибоначчи, а значит, если это было дело рук Мастеров, мы искали не пропавшую девушку, а потенциальную Пифию.

Мы искали тело.

– Я бы хотела увидеть спальню жертвы, – сказала я. Я обязана была лучше узнать Селин Делакруа, а потом вернуться сюда и снова пройтись по всем событиям, пока не найду то, что мы упускаем.

Вот чем занимались профайлеры. Мы погружались во тьму снова, и снова, и снова.

– Я отведу вас с комнату Селин. – Не дожидаясь разрешения, Майкл направился к главному зданию. Я поймала взгляд агента Стерлинг. Она кивнула, и я пошла следом за ним.

– Я подожду здесь, – сказал мне Дин.

Когда мы занимались профайлингом, я не ощущала сокрушительную дистанцию между нами, но теперь мои мысли обратились к тому, что я скрывала от него, к насмешливым словам его отца.

– Я хочу еще раз осмотреть место преступления, – продолжил Дин. – Кажется, что-то не так.

«Здесь все не так», – подумала я. А потом какой-то голос внутри прошептал: «И никогда больше не будет». Я готова отдать для раскрытия этого дела все, что у меня есть. Я буду отдавать и отдавать, пока той девушки, которой я была – и которую любил Дин, – больше не останется, пока она не исчезнет, как замок из песка, смытый приливом.

Не обращая внимания на глухую боль, которой отзывалась эта мысль, я повернулась и пошла в дом следом за Майклом. Лия пристроилась следом.

– Ты с нами? – спросила я.

Лия небрежно пожала плечами:

– Почему бы и нет? – Тот факт, что она даже не попыталась соврать о своих мотивах, заставил меня остановиться. – Не тормози, – сказала Лия, проходя мимо. – Мне бы в любом случае не хотелось оставаться наедине с Майклом в комнате его бывшей.

Майкл говорил, что Селин – единственная, кому было небезразлично, что с ним происходит. Он говорил, что она была прекрасна. Он называл ее ласковым именем. А когда Лия и Майкл время от времени сходились снова, это обычно плохо кончалось.

Каждый раз.

Мы догнали Майкла, как раз когда он остановился на пороге комнаты Селин. Встав рядом с ним, я поняла, что заставило его остановиться.

Автопортрет. Я интуитивно, без тени сомнения, поняла, что Селин нарисовала его сама. Он был огромный. В отличие от фотографий жертвы, которые я видела, на этой картине была изображена девушка, которая не выглядела элегантной и не стремилась к этому. Краска покрывала холст толстым текстурным слоем, делая картину почти трехмерной. Заметные, крупные мазки. Селин нарисовала себя по плечи. Обнаженная кожа, темно-коричневая и сияющая. И выражение ее лица…

Открытое, уязвимое, уверенное.

Майкл неотрывно смотрел на картину. «Ты читаешь ее, – подумала я. – Ты точно знаешь, что ощущает девушка на картине. Ты знаешь, что ощущала девушка, которая ее рисовала. Ты знаешь ее как себя».

– Она не использовала кисть. – Лия дала нам обдумать услышанное и продолжила: – Наша дорогая СеСе нарисовала картину ножом.

Я тут же встроила этот факт в общую картину того, что знала о Селин.

– Сколько вы готовы поставить на то, что наша Пикассо с ножом чистит кисти керосином? – спросила Лия. – Обычно используют скипидар, но вряд ли Селин Делакруа делает что-то «как обычно». Не так ли, Майкл?

– В профайлеры переквалифицировалась? – спросил он в ответ.

– Просто немного разбираюсь в искусстве, – ответила Лия. – Я шесть недель прожила в туалете музея Метрополитен, когда была бездомной.

Я подняла бровь, глядя на Лию, не в силах отличить, правда это или беспардонная ложь. Лия в ответ протолкнулась мимо Майкла в комнату Селин.

– Если Селин чистит кисти керосином, – прошептала я, думая вслух, – у нее был бы запас под рукой. Вряд ли много, но…

Но достаточно, чтобы тебе не пришлось приносить его с собой. Я остановилась. А если ты не принес его с собой, возможно, ты и не собирался сжигать ее заживо.

Это могла быть случайность. Все это – дата, керосин.

– Думаешь, ФБР не в курсе, что некоторые художники используют керосин как растворитель? – спросил Майкл, прочитав выражение моего лица. – Ты правда думаешь, что Бриггс и Стерлинг не проверили бы эту версию, прежде чем взяться за расследование?

На месте преступления запах керосина был оглушительным. Речь явно не шла о небольшом количестве – но почему-то Лия хотела, чтобы я задумалась о такой вероятности.

Почему?

Майкл переступил порог и вошел в комнату Селин. В последний раз оглянувшись на Лию, я последовала за ним.

– Еще две картины на стенах, – прокомментировала я, нарушая молчание. Селин повесила их рядом – похожие друг на друга работы в пугающем, абстрактном стиле. Казалось, что холст слева полностью закрашен черным, но чем дольше я смотрела на него, тем четче проступало лицо, которое смотрело из темноты.

Лицо мужчины.

Оно было едва заметным – игра света и тени на картине, которая с первого взгляда не содержала ни того ни другого. Второй холст был почти пустым, лишь кое-где виднелись тени. Он казался совершенно абстрактным, но потом становилось ясно, что в этом белом пространстве скрывается изображение.

Еще одно лицо.

– Она никогда не рисовала человека целиком. – Майкл подошел к одной из картин. – Даже в начальной школе. Она отказывалась рисовать что-то кроме лиц. Никаких пейзажей. Ни одного натюрморта. Это выводило из себя учителей рисования, которых нанимали родители.

Это был первый момент, когда Майкл открылся, дав мне возможность спросить у него что-то об этой девушке, о той части его прошлого, о существовании которой мы недавно даже не знали.

– Вы знали друг друга с самого детства?

На мгновение мне показалось, что Майкл может и не ответить.

– Иногда виделись, – наконец сказал он. – Когда я не был в интернате. Когда она не была в интернате. Когда отец не заставлял меня знакомиться с сыновьями людей, более важных для него, чем деловой партнер, которого он и так кормил с рук.

Я знала, что отец Майкла вспыльчив. Я знала, что он агрессивен, почти непроницаем, богат и одержим семейной честью Таунсендов. А теперь я узнала о Тэтчере Таунсенде кое-что еще. Сколько бы ты ни зарабатывал, как бы высоко ты ни забрался по социальной лестнице, тебе всегда будет этого недостаточно. Ты всегда будешь чувствовать голод. Ты всегда будешь хотеть большего.

– Хорошие новости. – Голос Лии отвлек меня от этих мыслей. Когда мы с Майклом посмотрели на нее, она уже вынимала второе дно из ящика, который стоял в ногах кровати Селин. – Полиция забрала ноутбук жертвы, но они не нашли ее секретный ноутбук.

– Как ты… – хотела спросить я, но Лия перебила меня взмахом руки.

– После того как меня выгнали из Метрополитена, я обчищала элитные дома. – Лия поставила ноутбук на стол Селин.

– Нам нужна Слоан, чтобы взломать… – Майкл замолчал, когда Лия залогинилась в систему.

Ноутбук не был защищен паролем. Ты спрятала ноутбук, но не стала ставить пароль. Почему?

– Посмотрим, что у нас тут, – сказала Лия, открывая файлы наугад. – Расписание занятий. – Я едва успела прочитать расписание, а Лия уже открывала следующий файл. Фотография двоих детей на фоне парусной лодки. Я тут же узнала девочку – Селин. Мне понадобилось больше времени понять, что мальчик, стоящий рядом с ней, – Майкл. Ему было максимум восемь или девять.

– Хватит, – резко сказал Майкл. Он попытался закрыть фотографию, но Лия оттолкнула его. Я заметила, что на экране ноутбука проступает новое изображение.

«Не фото, – осознала я. – Видео. Анимация».

Дети на фото медленно изменялись, и вот я уже смотрела на другую, похожую фотографию – двое подростков на фоне парусной лодки.

Селин Делакруа, девятнадцать лет, и Майкл Таунсенд, каким он был сейчас.

Глава 11

– Может, поделишься со всем классом, Таунсенд? – Слова Лии звучали легковесно и насмешливо, но я всеми фибрами души ощущала, что для нее это не шутки.

Ты пошла сюда, потому что думала, что он что-то скрывает. От тебя. От всех нас.

Пока мы с Дином занимались профайлингом на месте преступления, Лия наблюдала за Майклом. Наверное, она заметила какие-то признаки. Даже если он не лгал, что-то, наверное, вызывало у нее подозрения…

Какие именно? Какие подозрения, Лия?

– Это не фотография. – Майкл пристально посмотрел на Лию. – Это цифровой рисунок. Селин взяла за основу старое фото и обработала его. Это очевидно. Ты ведь заметила, что у нее в расписании были занятия по цифровой живописи?

Я рефлекторно прокрутила в голове расписание Селин. Визуальное мышление. Смерть и апокалипсис в средневековом искусстве. Права человека – теория, практика, политика. Цвет.

– Когда ты видел ее в последний раз? – спросила Лия у Майкла. – Когда ездил домой на Рождество?

Челюсти Майкла слегка напряглись.

– Я не видел Селин почти три года. Но твоя ревность меня трогает. Правда.

– Кто сказал, что я ревную?

– Чтец эмоций сказал. – Майкл взглянул на меня. – Может, профайлер скажет детектору лжи, что это почти патология – ревновать к одной из жертв?

Жертв. Майкл, которого я знала, не был способен называть так кого-то, кто был ему небезразличен. Селин Делакруа не была для него безымянной, безличной жертвой. И еще я невольно задумывалась: если Селин не видела Майкла три года, как ей удалось так точно уловить его внешность?

– Скажи мне, что ты ничего не скрываешь. – Лия улыбнулась Майклу отточенной, идеальной улыбкой. – Давай. Рискни.

– Не собираюсь играть с тобой в эти игры, – произнес Майкл сквозь стиснутые зубы. – Дело не в тебе, Лия. И это все, черт побери, не твое дело.

Они так увлеклись спором, что не заметили, как картинка на экране изменилась снова. На этот раз на ней было только одно лицо.

Тэтчер Таунсенд.

– Майкл. – Я подождала, пока он посмотрит на меня, и продолжила: – Откуда у Селин фотография твоего отца? С чего бы ей рисовать его?

Майкл посмотрел на экран. Его лицо оставалось непроницаемым.

– Таунсенд, скажи мне, что ты уверен, будто это дело как-то связано с Мастерами. – Лия решила ударить в уязвимое место. – Скажи мне, что ты не понял, что это не так, через секунду после того, как увидел место преступления.

– Через пять секунд, – ответил Майкл, пристально глядя на Лию, – я собираюсь сказать тебе, что я люблю тебя. И, если ты будешь в этой комнате, когда я это скажу, ты узнаешь.

Любит ли он ее. Или нет.

Если бы она была уверена на сто процентов, что ответ будет отрицательным, она бы не сдвинулась с места. Если бы она не желала, хотя бы отчасти, чтобы он ее любил, ей было бы все равно. Но она посмотрела на Майкла, и в ее глазах читалось что-то вроде ненависти.

А потом она сбежала.

Я смогла заговорить только через несколько секунд.

– Майкл…

– Не надо, – ответил он. – Потому что, клянусь богом, Колорадо, если ты скажешь сейчас хоть слово, я не удержусь и расскажу тебе, сочетание каких именно эмоций я прочел на твоем лице, когда тебе пришло в голову, что дело Селин может быть и не связано с Мастерами.

У меня пересохло во рту. Если Селин похитили Мастера в дату Фибоначчи, она уже мертва. Но если это дело не связано с ними, она может быть еще жива. И я…

Я не испытывала радости. Не испытывала надежды. Часть меня – больная, извращенная часть меня, которую я едва ли признавала, – хотела, чтобы она оказалась жертвой секты. Потому что, если она была их жертвой, существовала вероятность, что они оставили следы. Нам отчаянно нужна была зацепка. Мне нужна была зацепка.

Пусть даже я понимала, что Селин важна для Майкла. Пусть даже он был важен для меня.

Ты

Что-то ты помнишь. Что-то – нет. Какие-то вещи заставят тебя содрогнуться, а какие-то – нет.

Глава 12

В какой момент я стала человеком, способным испытывать разочарование из-за того, что есть шанс найти пропавшую девушку живой?

«Это цена, – подумала я, оставив Майкла одного в комнате Селин и возвращаясь на место преступления. – Цена готовности заключить сделку с любым дьяволом, заплатить любую цену».

Дин взглянул на меня и стиснул зубы.

– Что сделал Таунсенд?

– Что заставляет тебя думать, что он что-то сделал?

Дин посмотрел на меня.

– Во-первых, это Майкл. Во-вторых, он близок к истерике. В-третьих, с тех пор как Лия спустилась сюда, она изображает из себя мисс Бабочки-Цветочки, а она напускает на себя такой вид, только если издевается над кем-то или сильно расстроена. А в-четвертых… – Дин пожал плечами. – Возможно, я и не чтец эмоций, но я тебя знаю.

Прямо сейчас, Дин, я сама себя не знаю.

– Я ездила к твоему отцу. – Не знаю, чем были для меня эти слова – исповедью или епитимьей. – Я рассказала ему о нас, чтобы он рассказал мне о Мастерах.

Дин помолчал несколько секунд.

– Я знаю.

Я неподвижно смотрела на него.

– Как…

– Я знаю тебя, – повторил Дин, – и я знаю Лию, и единственная причина, по которой она сообщила бы мне, что что-то происходит между ней и Майклом, – чтобы отвлечь меня от чего-то худшего.

Я рассказала твоему отцу, что чувствую, когда ты касаешься меня. Я рассказала ему, что он преследует тебя в кошмарах.

– Не знаю, что этот монстр сказал тебе. – Дин посмотрел мне в глаза. – Но я знаю, что у него очень специфическая реакция на все прекрасное, на все настоящее – на все, что связано со мной. – Его пальцы слега коснулись края моего подбородка, затем мягко легли на затылок. – Но больше он этого не сделает, – твердо сказал Дин. – И ты ему не позволишь.

У меня сжалось сердце, но я не отстранилась от его прикосновения. Не отступила.

– Селин Делакруа была похищена не кем-то из Мастеров. – Я позволила себе ощутить тепло, исходящее от кожи Дина. Я отогнала отзвуки голоса его отца. – Не знаю как, но Майкл понял. Лия подозревала, что он что-то скрывает. И какая-то часть меня, немалая, хочет…

– Хочет, чтобы нашлась зацепка, – договорил за меня Дин. Его южный акцент показался заметнее, чем когда-либо. – Ты хочешь, чтобы мы напали на след. Но ты не хочешь, чтобы эту девушку сожгли заживо, Кэсси. Ты не хочешь, чтобы она умерла в муках. На это ты не способна.

Он говорил так уверенно, с такой верой в меня, даже после того, что я ему рассказала. Я подумала про маму, про то, как она насмерть дралась со своей предшественницей. Мы никогда не знаем, на что способны на самом деле.

Я сменила тему:

– Ты не удивился, когда я сказала, что похититель Селин – не кто-то из Мастеров.

– Я подозревал. – Дин остался внизу, чтобы еще раз осмотреть место преступления, потому что что-то казалось неправильным. Я задумалась, почему он заметил это, а я нет. Я должна была быть прирожденной. Я должна справляться лучше. Я увидела, что для нашего субъекта это первое подобное преступление. Почему я не сделала еще один шаг и не увидела, что Мастера не подпустили бы близко человека, который настолько не контролирует себя, настолько неаккуратен?

– Ты была в ее голове, – тихо сказал Дин. – А я – в голове нападающего. С ее точки зрения, не важно, выбрал ли ее напавший потому, что она была первой из девяти жертв, или потому, что она была первой и единственной. Для нее не важно, был ли в его действиях элемент ритуала или лишь страсть и злоба. Она бы в любом случае защищалась.

Я закрыла глаза, снова представляя себя на месте Селин. Ты сражалась. Ты не убежала. Ты знала субъекта. Возможно, ты была напугана, но также ты разозлилась.

– У Селин есть секретный ноутбук, – сказала я Дину. – Полиция его не заметила. И, что бы тут ни происходило, отец Майкла как-то в этом замешан.