Текст книги "Современный зарубежный детектив-4. Компиляция. Книги 1-23 (СИ)"

Автор книги: Дженнифер Линн Барнс

Соавторы: Донна Леон,Джулия Хиберлин,Фейт Мартин,Дэвид Хэндлер,Дейл Браун,Харуо Юки,Джереми Бейтс
сообщить о нарушении

Текущая страница: 106 (всего у книги 327 страниц)

Глава 53
Рохан

Рохан и Саванна встретились посередине – у последнего шкафа с играми. Она проверяла верхние полки, а он – нижние. Скользя пальцем по коробкам, он внимательно прочитывал название всех игр до единой.

– «Камелот», – прочла вслух Саванна.

– «Рыцари и король», – пробормотал Рохан, – «Мечи и корона». – И тут вдруг в уголке сознания, населенном пока не раскрытыми тайнами, забрезжила новая мысль. Кажется, смысл нашелся там, где его прежде не было. – А что если нам не выдали никаких инструкций к этой комнате и этому заданию, потому что они у нас уже есть? «У каждой команды расклад будет свой…

– …корона и скипетр да трон пустой», – подключилась Саванна.

Рохан вернулся и начал снимать коробки с полок.

– «Королевства», «Доминион».

За минуту Саванна проверила еще пять коробок. Рохан пополнил свою стопку, возвышавшуюся на полу, а потом они снова встретились посередине. Саванна вернулась к верхним полкам, Рохан – к нижним.

– «Властелин разума», – продолжила она, – вроде подходит, но что-то не то. – «Морской бой» – не то, «Риск» – не то. «Титан»?

– Тащи сюда! – велел Рохан, а сам поднялся на одну полку выше.

Саванна спустилась чуть ниже и достала «Кэндиленд».

– Тут есть король!

– Не знаю такую, – сказал Рохан. Сам он в детстве играл лишь в те игры, что были в чести в «Милости дьявола». Те, в которые играют за столами. Те, в которые играют, чтобы выжить.

И вот наконец последняя полка.

– «Медичи».

– Почему бы просто не назвать игру «Наследственная власть» и не закончить на этом? – проворчала Саванна.

Рохан добавил коробку в стопку и продолжил поиски. Нахмурился.

– А вот тут, кажется, игра про… буррито. – Саванна фыркнула. Потом на какое-то время воцарилось молчание, и вдруг: – Рохан!

Саванна редко произносила его имя, упустить такой момент было невозможно. Рохан тут же метнулся к ней, встал плечом к плечу, присмотрелся к коробке, которую она взяла: черная с золотыми буквами – «Иголка в стоге сена».

Под названием был начертан символ – бубны. Рохан вспомнил самое первое задание и таблицу с результатами. Тогда их команду тоже пометили этим символом.

– Шрифт такой же, как на золотых билетиках, – подметила Саванна, – это несуществующая игра, они ее придумали.

Они – это, должно быть, организаторы: Эйвери, Джеймсон и остальные.

– Открываем! – предложил Рохан и уселся за стол, расположенный в углублении. – Раскладываем.

Саванна спрыгнула следом за ним, и на этот раз на ее лице не отразилось и намека на боль. Она поставила коробку на стол и открыла. Рохан провел рукой по крышке, пощупал боковую часть, потом перевернул и крышку, и дно.

– Основательно, – похвалила Саванна таким тоном, что Рохану захотелось услышать это еще.

Опасненько!

Он переключил внимание на содержимое коробки: две стопки белых карточек, белое игровое поле, сложенное пополам, восемь металлических фишек. Саванна взяла одну – в форме короны, в наборе таких корон было пять.

– Пять корон.

Они с Саванной явно мыслили в одном направлении. Рохан обратил внимание на выбранную ею фишку. Та была сделана очень искусно: вдоль нижней части шли крошечные жемчужинки, они же украшали зубцы.

Рохан тоже потянулся за фишкой. Самая крупная корона словно появилась из мрачной сказки – очертания зубцов напоминали рога и терновые шипы. Остальные три короны в наборе выглядели куда скромнее: одна бронзовая, другая серебряная, третья золотая. Оставались еще три фишки: прялка, лук со стрелой и сердце.

Пока Рохан размышлял о найденных предметах, Саванна потянулась к коробке, достала и развернула на столе игровое поле нехитрого дизайна: квадратные островки вдоль внешних краев, а по центру – прямоугольники, наверное, для карточек.

Саванна разложила карточки по местам, поставила свою корону на квадратик с надписью «Старт». Теперь, когда коробка опустела, Рохан наконец смог прочесть правила – вернее, правило – отпечатанное на дне.

Оно было нехитрым: «Бросьте кости».

– Но в наборе нет костей, – заметила Саванна.

– Серьезно? – переспросил Рохан.

Он нырнул рукой в карман пиджака, что-то достал и медленно разжал ладонь. Пальцы распрямились, как лепестки цветка поутру: в самом центре ладони лежали два игральных кубика красного цвета.

– Я это у себя в комнате нашел, – пояснил Рохан. – Когда взял их, сразу появился экран, но вряд ли это их единственное предназначение.

Саванна потянулась к своей густой светлой косе и достала из нее пару игральных костей.

– Та же история. – Только ее кости были не красные, а белые, но тоже стеклянные на вид. – Пойду первой.

Ну а как иначе! Рохан с улыбкой наблюдал, как она бросает кости.

– Пять и три.

– Восемь. – Саванна переместила свою корону с жемчужинками на восемь квадратиков вперед и оказалась на островке с надписью «Сено». Впрочем, так на этой нехитрой доске были подписаны почти все квадратики.

Рохан тоже бросил кости.

– Шесть и два – опять восемь. – Он поставил свою корону рядом с фишкой Саванны. – Твой черед, Савви. Мои кости или твои?

Саванна снова кинула свои белые кости.

– Снова пять и три.

Рохан не стал ждать, пока она сделает ход, а поспешил бросить кости. У него они тоже выдали прежнее число. Он перебросил их, чтобы перепроверить.

– Они всегда приземлятся одинаково. Наверное, что-то намудрили с весом.

Выходит, число очков – это подсказка? К этой комнате? Или к другой?

Саванна передвинула свою фишку на восемь пунктов вперед, а потом еще – и жемчужная корона оказалась в одном из двух квадратиков, на которых было написано не просто «Сено», а «Стог сена». Та же надпись была и на карточках, размещенных по центру поля. Саванна взяла себе одну.

– Пустая! – Она прищурилась и взяла следующую. – И эта тоже! И эта…

Рохан снял карту с ближайшей стопки и ловко перевернул с ее помощью всю колоду, а потом сделал то же самое с колодой Саванны, разложив все карты в аккуратный ряд.

Пустыми оказались все, кроме одной. На ней черным маркером было выведено пять слов: «Это вовсе не ваша подсказка».

Глава 54
Лира

– Омега. – Голос Лиры вдруг стал хриплым, но тело наполнилось внезапным, непривычным спокойствием. Пальцы Грэйсона по-прежнему лежали у нее на шее. Лоб соприкасался с ее лбом. Она точно знала, что он услышит ее вопрос, и нет нужды говорить громче. – Тебе это о чем-нибудь говорит?

– Нет. – Грэйсон отстранился, но совсем чуть-чуть – просто чтобы можно было повернуть голову, – и с пристальностью снайпера уставился на Одетту. – А вам, госпожа Моралес?

Лире опять вспомнились записки на деревьях, имена отца. Получалось, что список подозреваемых не так уж и велик.

Томас, Томас, Томмазо, Томаш.

Он умер пятнадцать лет назад. Кто еще на острове мог знать об этом, кроме Одетты, учитывая возраст всех участников и устроителей?

– Омега – это конец. – Пожилая женщина поднесла два пальца ко лбу и перекрестилась. – «Yo soy el Alfa y la Omega, el principio y el fin, el primero y el ultimo»[46]46
  «Я альфа и омега, начало и конец, первый и последний» (исп.). – Прим. перев.


[Закрыть]. Это из испанского перевода «Откровения» – «Апокалипсиса».

– Вы католичка? – спросила Лира, внимательно вглядываясь в лицо Одетты, выискивая хоть какие-то признаки лжи – или искренности.

– Куда уместнее спросить, был ли твой отец религиозным человеком, – подметила Одетта.

– Этого я не знаю. – Лира и правда так мало знала о смутной тени, подарившей ей половину ДНК. Знаю, что его кровь была теплой. Что наступила в нее. Что он нарисовал на стене этот символ.

– А других ассоциаций со словом омега у вас нет, госпожа Моралес? – Грэйсон убрал руки с шеи Лиры и сделал пару шагов к Одетте. – Может быть, с этим символом связано что-то еще?

– Единственное место, где я его встречала, – это у алтаря церквушки, в которую ходила в детстве, – спокойно произнесла Одетта. – Но я не переступала ее порога и не была в Мексике с семнадцатого дня рождения, который заодно стал днем моей свадьбы с человеком, который был гораздо старше. Однажды он увидел меня и воспылал страстью, а потом убедил моего отца-музыканта, что якобы сумеет сделать из него звезду.

Чувствовалось, что слова Одетты искренни, но ведь Грэйсон спросил совсем не об этом.

Он не спрашивал, когда она видела омегу в последний раз. Его интересовало, что у нее связано с этим символом. И на этот вопрос она не ответила.

– Госпожа Моралес, подскажите, за долгие годы работы дорогостоящим адвокатом, – Грэйсон склонил голову набок – ни дать ни взять тигр, который вот-вот набросится на свою жертву, – вы случайно не сотрудничали с фирмой «Макнамара, Ортега и Джонс»?

Одетта хранила молчание.

– Ну вот и ответ, – сказал Грэйсон и покосился на Лиру, – «Макнамара, Ортега и Джонс» – это личная юридическая фирма моего деда. Он был ее единственным клиентом.

Одетта работала на Тобиаса Хоторна. У Лиры на пару секунд перехватило дыхание. «Разве кто-нибудь знает больше секретов, чем адвокаты?» – подумалось ей.

«А Хоторн – вот кто всему виной».

– Одетта, пожалуйста, если вам что-то известно… – умоляющим голосом начала она.

– Когда моя младшая внучка была подростком, она обожала одну игру, – сказала Одетта таким тоном, будто вовсе не поменяла тему на сто восемьдесят градусов, – «Две правды и ложь». Я немного усовершенствую ее и скажу три правды. Первая: Лира, я ничего не знаю о твоем отце. – Она перевела взгляд на Грэйсона: – Вторая: твой дедушка был лучшим и худшим человеком из всех, кого я встречала в жизни.

Как-то не похоже на заявление адвоката, подумала Лира. Ей вспомнилось, как Одетта аж дважды говорила, что Грэйсон – истинный Хоторн.

Насколько близко вы были знакомы с миллиардером, а, Одетта?

– И третий правдивый факт совершенно бесплатно: я играю в «Грандиозную игру» и так рвусь к победе, потому что умираю, – сухо, даже с легким раздражением, сообщила она, будто смерть – это так, мизерное неудобство, и гордость не позволяет ей думать иначе.

Лира была уверена, что пожилая дама говорит правду.

– Ну что, мистер Хоторн, скажите, солгала ли я хоть в чем-нибудь? – Женщина смерила его взглядом.

Грэйсон покосился на Лиру.

– Нет.

– Тогда позвольте напомнить вам обоим, что с моими условиями вы уже знакомы. Если хотите, чтобы я рассказала, откуда знаю Тобиаса Хоторна и как попала в его список с большой буквы «С», знайте, это случится лишь при соблюдении главного условия: если к рассвету мы будем у нужного причала. Хочу подчеркнуть, что времени осталось не так уж много.

– Не стоит доверять тому, кто произносит слово «если» трижды в одном предложении, – сказал Грэйсон Лире, – особенно юристу.

– Вам нужны ответы, – парировала Одетта, – а мне – наследство, которое я оставлю семье, поэтому мы в этой игре. Я готова победить любой ценой.

Интересно, подумала Лира, сколько еще ей осталось.

Высоко подняв голову, Одетта медленно, грациозно и царственно направилась к проектору и вручную перемотала фильм на начало.

Внутри у Лиры опять взвилось цунами из губительных чувств. Она долго жила под удушливым гнетом незнания, теперь же нужно сосредоточиться на решении нынешней и последующих головоломок, а еще добраться к причалу до рассвета – ради «Майлс-Энда» и поиска ответов.

Лира пересекла комнату и остановилась у проектора. На экране опять появились варианты ответа. Она всмотрелась в тот, что был обведен как правильный:

Лира сравнила эту комбинацию с остальными ответами. Каждый состоял из четырех символов – среди них были как буквы, так и фигуры.

– Одетта, вы сказали, в конце фильма был еще один набор символов? – дрогнувшим голосом спросила Лира.

– Да.

После пистолета! Лира почувствовала, как ужас снова заполняет ее, хватает за горло. После тела! После крови!

– Перемотайте на самый конец, – приказал Грэйсон.

Он явно хотел защитить Лиру, спасти ее. Но, что бы между ними ни происходило, Лире не хотелось, чтобы он ее оберегал.

– Нет. – Она решительно отказывалась прятаться – от всего, но особенно от этого. – Посмотрим полностью. – В игре Хоторнов всё имеет значение. – Я не слабачка, выдержу.

В светлых глазах Грэйсона мелькнула тень узнавания – так смотрят друг на друга незнакомцы, которые, оказавшись в людной комнате, вдруг понимают, что уже встречались. Казалось, они так похожи.

– А у меня вся жизнь ушла на то, чтобы научиться быть слабым, – тихо признался Грэйсон.

«Некоторые способны совершать ошибки, затем исправлять их и идти дальше. А на чьей-то душе каждая промашка оставляет глубокий след, пустоту, которую ничем не заполнить», – Лире хотелось выжечь из памяти эти слова, но не получалось.

– А сейчас? – Лира задумалась о цене, которую приходится платить за то, чтобы казалось, будто ты в порядке, о постоянном желании бежать, бежать, бежать от всякого, кто догадался, что это не так, о попытках дистанцироваться от всего мира. – Сейчас приходится быть слабым, а, Грэйсон?

«Не смотри ему в глаза, – отчаянно молила девушка. – Не смотри!»

Не вышло.

– И как сейчас дела с ошибками?

Между ними повисло молчание – животрепещущее, болезненное.

– Я допускаю лишь те, которые того стоят, – наконец произнес Грэйсон.

Ей хотелось отвернуться, но тут на память неожиданно пришло стихотворение, которое она уничтожила, а Грэйсон пересобрал:

 
«…Прошел слишком быстро
И выжжен на коже».
 

Лира вспомнила слова наследницы: «Если игра для тебя по-настоящему важна, не играй, а живи. Иногда это правильнее всего».

Одетта потянулась через Лиру и нажала на кнопку «Воспроизвести». Момент был испорчен (впрочем, это к счастью). Лира заставила себя как можно объективнее анализировать сцены, вошедшие в монтаж, и не отвлекаться на мысли о Грэйсоне Хоторне, а также об ошибках, слабости, побегах, жизни.

Мужчина с сигаретой. Украденный мартини. Ковбои с лассо. Сережка с бриллиантом, которую выкидывают в раковину. Человек с оружием. Когда на экране появился пистолет, Лира судорожно вдохнула.

Она старалась отвлекаться на дыхание. Грэйсон был рядом и дышал в том же ритме. На экране появились тело и кровь. Вдох-выдох. Хоть Грэйсон к ней и не прикасался, Лира словно чувствовала его теплую и уверенную руку на затылке.

Фильм продолжался.

Мальчик-подросток в кожаной куртке.

Женщина-пилот снимает очки и шлем.

А вот долгий прощальный поцелуй.

Пока Лира наблюдала за поцелуем, стоя рядом с Грэйсоном Хоторном, ей трудно было избавиться от мыслей об ошибках, которые стоят того, чтобы их совершать.

Но потом где-то в глубине сознания призрак отца прошептал: «А Хоторн – вот кто всему виной».

На экране появилась новая последовательность символов. Лира сосредоточилась на них – не на Грэйсоне, не на призраках и не на чувствах, на которые у нее не было никакого права, – только на символах.

Глава 55
Лира

В итоге загадку разгадал Грэйсон.

– Это не колесо и не круг – это пирог: pie. К этому явно приложил руку Ксандр, кто же еще.

– Pie. – Лира призадумалась на секунду, а потом мозг заработал в полную силу. – Только без буквы «Е»! – А дальше пришлось выполнить вполне себе математические вычисления, причем буквально: А, pi, r, квадрат и С, два, pi, r – это уравнения.

– Формулы площади круга и длины окружности, – подтвердил Грэйсон. – Но для наших целей, да и для Ксандровых, несомненно, важнее всего греческая буква пи.

– Жестянки с пленками! – Лира мгновенно оживилась. – Кому попадалась именно эта буква на крышке?

– Мне, – ответил Грэйсон и прошел мимо нее, – вот: здесь сорок две жестянки, во всех исключительно кинопленка.

– А что с датировкой? – спросила Лира. – В монтаже почти все кадры были из старых фильмов. Начиналось всё с черно-белого кино, и только в конце пошло цветное.

– Возьмите коробки из шестидесятых, – коротко посоветовала Одетта. Всем своим видом она будто говорила: я знаю больше, чем вы, гораздо больше.

– И что дальше? – спросила Лира.

– Посмотрите фильмы, – холодно уточнила Одетта, – хотя бы отрывки.

– У нас мало времени! – возразил Грэйсон, но Лира понимала: вряд ли у них есть альтернатива.

* * *

Двадцатисекундный отрывок из коробки с надписью «пи» назывался «Меняя короны».

Как только это название зажглось на экране, Одетта заговорила:

– Его-то мы и ищем.

– «Корона и скипетр да трон пустой», – тут же процитировал Грэйсон.

– Верно, – сказала Одетта, стягивая с рук длинные бархатные перчатки, – а еще это мое детище.

– В каком смысле? – удивилась Лира.

Одетта кокетливо повела плечами.

– Человек, за которого я вышла замуж в семнадцать, так и не сделал моего отца звездой, – со странным блеском в глазах пояснила она, – а вот моя история сложилась очень интересно.

Глава 56
Джиджи

Кукольный домик – слишком скромное определение для того, что открылось взгляду Джиджи и ее сокомандников. На островке высились четырехэтажный викторианский особняк и сказочный замок. Между ними пролегали улочки с магазинчиками – и викторианскими, и средневековыми.

Были тут и магазин с игрушками, и с одеждой, и с колдовскими принадлежностями, даже кузница имелась.

На стыке этих двух миров стояли пара королевских экипажей и старинный автомобиль.

Детали были проработаны потрясающе – подоконники поместья украшали по меньшей мере восемь десятков цветов, и у каждого имелся стебель и шесть съемных соцветий; поместье и замок «населяли» примерно сто кукол, и у каждой были аксессуары: у служанки – фартук, у ребенка – плюшевый мишка, без труда можно было насчитать три десятка разных фасонов шляп.

Нокс тут же принялся методично собирать и разбирать кусочки конструкций. Брэди же стоял неподвижно, внимательно разглядывая композицию.

А Джиджи решила обратиться к своим сильным сторонам. Она энергично направилась к книжным полкам и полезла на них.

– Ты что делаешь? – спросил Нокс, разбирая кузницу.

– Провожу оценку, – ответила Джиджи, – полезно взглянуть на это с высоты.

Нокс подошел к ней.

– Последний раз напоминаю, у тебя не гибкие кости! – процедил он и полез следом.

– А мне на высоте лучше думается. – Джиджи забралась на самую верхнюю полку и уставилась оттуда на миниатюрный мирок.

«Смотри внимательнее, Джиджи! Ничего не упусти: каждое окошечко важно, каждая дверка».

Нокс с крайне недовольным видом устроился.

– По шкале от одного до десяти, – начала Джиджи, – насколько сильно тебе сейчас хочется вышвырнуть кое-кого в окошко?

На самом деле ее занимало совсем другое: «Почему ты сотрудничаешь с Орионом Торпом?» Она знала: Ноксу не наплевать на Брэди, их «мы» вовсе не пустое слово. Нокс выбрал себе эту семью, они с Брэди как братья. Ей вспомнилось, каким голосом Нокс говорил, что Брэди знает все созвездия.

Почему же Нокс выбрал семейство Каллы? Возможно, он верил, что Калла сбежала по своей воле, что тут нет места для грязных игр, но ведь он знал, что Брэди считает иначе!

Нокс всё это знал, и всё равно снюхался с Торпами.

– Тут нет окон, – проворчал Нокс, – судя по виду, который открывается из задней части дома, на пятом этаже куда больше всего интересного, чем мы думаем.

Джиджи заерзала.

– Будь осторожнее! – мрачно предостерег Нокс.

– Да всё в порядке, – заявила она.

– Неправда! – Нокс выразительно посмотрел на нее, и Джиджи впервые заметила, что глаза у него зеленовато-карие с золотистыми вкраплениями. – Это соревнование, Счастьице. Брэди тебе не друг. У тебя тут вообще нет друзей.

Предупреждение Нокса зловеще напоминало слова Саванны.

– И ты тоже не друг?

– Я тем более. Забудешь про осторожность – тебя заживо сожрут.

Она задумалась о спонсорах, о драконе, о предостережениях (во множественном числе), которые слышала от Брэди.

– Да я не против, чтобы меня слопали, – упрямо проговорила она, – если потом выплюнут, считай, сходила на массаж.

Нокс сощурился.

– Ты нарочно меня выбешиваешь?

Она пожала плечами и кивнула на кукольные сооружения.

– Там нет никаких драконов.

Нокс сдвинул брови.

– Ах да, слова на двери.

– «Там вас ждут драконы», – повторила девушка. – Вот только где же они?

Она сползла на пару полок ниже, а потом спрыгнула на пол. Приземление получилось не особо изящным, но ее это не замедлило. Джиджи подошла к замку, присела на корточки, пометила точки входа, которые разглядела сверху. Лестницы в замке не было, так что с нижних этажей наверх не поднимешься. Большинство кукол размещалось в комнате, где проводились судебные слушания, а также в обеденном и тронном зале.

Трон! В голове у Джиджи заискрили фейерверки. И какие яркие!

Кукла, изображавшая короля, как раз сидела на троне, а вот место королевы пустовало.

Через двадцать минут Джиджи нашла ее под одной из кроватей в викторианском поместье. Действовала она не особо бережно, и когда с силой усадила королеву на пустой трон, едва его не опрокинув, Нокс и Брэди ошарашенно на нее взглянули.

– Точно, стихотворение! – воскликнул Брэди. – Из другой комнаты: «Трон пустой». Ты гений!

Гений? Что ж, она возражать не станет.

– Ничего не происходит, – подметил Нокс.

Джиджи присмотрелась к аксессуарам королевы. Когда она сняла с королевы корону, это не помогло, но чуть позже обнаружилось, что крошечный скипетр, который королева держала в кулаке, не так-то просто отделить.

На скипетре был изображен дракон.

Джиджи не сдавалась. Когда ей наконец удалось отсоединить скипетр, раздался щелчок.

– Тихо! – приказал Нокс, улегся грудью на пол в нескольких дюймах от поместья, уперся в половицы ладонями и слегка приподнял голову. – Давай еще раз.

– Кажется, звук был вон оттуда! – Брэди опустился на корточки и заглянул в ту комнату поместья, которую Джиджи мысленно окрестила гостиной. Там стоял нарядный красный диван, а напротив – два синих кресла с высокими спинками. Служанка везла тележку с чайными принадлежностями. За ней виднелись напольные часы и шкаф, полный книг.

Джиджи вернула скипетр в руку королеве, а потом опять отсоединила. Опять щелчок! Нокс и Брэди одновременно потянулись к книжному шкафу. В последний момент Нокс убрал руку и пропустил друга вперед. Тот открыл шкаф. На пол кукольного домика посыпались крошечные, пластмассовые книжечки, и на каждой нацарапано число.