Текст книги "Современный зарубежный детектив-4. Компиляция. Книги 1-23 (СИ)"

Автор книги: Дженнифер Линн Барнс

Соавторы: Донна Леон,Джулия Хиберлин,Фейт Мартин,Дэвид Хэндлер,Дейл Браун,Харуо Юки,Джереми Бейтс
сообщить о нарушении

Текущая страница: 155 (всего у книги 327 страниц)

Глава 40

Дин открыл дверь. Аарон вошел, покосился на нож Дина и закрыл за собой дверь.

– Я рад, что кто-то присматривает за Слоан, – сказал Аарон Дину. – Но также мне хочется отметить, что такой нож не сильно вам помог бы, если бы у человека по другую сторону двери был пистолет.

«Не все то золото, что блестит, – подумала я, считывая предостережение в словах Аарона. – Ты привык, что тебя окружают вооруженные люди. Мир, в котором ты вырос, – блистающее, но опасное место».

Дин невозмутимо посмотрел на брата Слоан.

– Вы бы удивились.

Аарон, наверное, заметил в его взгляде что-то, от чего по его спине пробежал холодок.

– Я не вооружен, – заверил он Дина. – И я не хочу никому навредить. Вы можете мне доверять.

– Дин не из тех, чье доверие легко заслужить, – непринужденно отметил Майкл. – Вероятно, из-за того, что его воспитал серийный убийца, который обожал ножи. – Он одарил Аарона стальной улыбкой. – Входите же.

Аарон обратил взгляд на Лию.

– Это ты можешь распознавать ложь? – спросил он.

– Кто? – ответила Лия. – Я?

– Я не вооружен, – сказал Аарон снова, глядя ей прямо в глаза. – И я не хочу никому навредить.

Не говоря больше ни слова, он уселся в гостиной. Дин занял место напротив, я осталась стоять.

– Как вы, несомненно, в курсе, – начал Аарон, – между мной и Бо Донованом прошлой ночью произошла стычка.

Казалось, что драка за сценой на шоу Тори произошла целую жизнь назад – и, учитывая, что мы узнали с тех пор, она казалась до ужаса незначительной.

– Вы привели другую девушку на шоу Тори. – Слоан говорила, не глядя на Аарона. Она смотрела в окно у него за спиной – на карту, вычисления, на спираль Фибоначчи. Для Бо Тори как сестра. Подозреваю, что нетривиальный процент людей его пола и возраста отреагировали так же в аналогичных обстоятельствах. Затем, словно это было недостаточно ясно, Слоан добавила: – Согласно моим вычислениям, с вероятностью девяносто семь целых шесть десятых процента вы заслуживали удара в нос.

Аарон слегка приподнял уголки губ.

– Я слышал, ты знаешь толк в числах.

В тоне Аарона не было заметно ни тени неодобрения. По выражению лица Майкла я поняла, что и он ничего такого не ощутил. Я снова вспомнила, как Слоан говорила, что хочет понравиться Аарону.

Я изучала его. Она тебе нравится. Ты хочешь узнать ее лучше.

– Давайте сосредоточимся на этой загадочной вещи, которую вы хотите передать ФБР? – Лия подошла ближе и села на подлокотник кресла, которое занял Дин. Ей не нравились незнакомцы, она не доверяла им – в особенности когда дело касалось Слоан.

Аарон сунул руку в карман пиджака и вытащил прозрачную коробочку. В ней был DVD-диск.

– Запись с камер видеонаблюдения, – сказал он. – Из комиссионного магазина напротив места, где напали на Виктора Маккинни.

Молчание Лии, видимо, подтверждало, что Аарон говорит правду.

– Виктор был начальником службы безопасности, – продолжал Аарон. – С его точки зрения – и в этом отец с ним согласен, – Бо Донован был фактором риска.

Бо нападал на Аарона. Он не причинил ущерба, но для человека вроде Грэйсона Шоу это вряд ли имело значение. Если отец Слоан воспринимал ее саму как незначительную помеху, на своего законного сына он смотрел не просто как на собственность, а как на продолжение себя.

Я уже видела такие отношения – между Дином и его отцом.

– На записи вы увидите, что это Виктор следил за Бо, а не наоборот. Это Виктор прижал Бо к стене. И это Виктор, – с усилием закончил Аарон, – вытащил пистолет и приставил его к голове Бо.

Дин мгновенно осмыслил эту информацию.

– Ваш начальник службы безопасности не собирался спускать курок.

Аарон наклонился вперед.

– Бо этого не знал.

Отец Слоан любил раздавать приказы и ставить ультиматумы. Он легко переходил к угрозам. Бо был не из тех, кто спокойно на угрозы реагировал. У него был взрывной характер. Как только он увидел пистолет, он стал защищаться.

– Ему под руку попался кирпич, – сказал Аарон.

Тупая травма.

– Самозащита, – произнесла я вслух. Если Виктор Маккинни наставил на Бо пистолет, это был очевидный случай самозащиты. И если Аарон видел связь между арестом Бо и тем, какое задание было поручено начальнику службы безопасности, то его почти наверняка увидел бы и Грэйсон Шоу.

– Как твой отец мог позволить Бо принять вину за первые четыре убийства? – спросила я. – Ему наплевать, что серийный убийца остается на свободе?

– Мое мнение? – откликнулся Аарон. – Мой отец считает, что он и ФБР отпугнули настоящего убийцу. Дареному коню в зубы не смотрят. С учетом обстоятельств Бо Донован никогда больше на меня не набросится, и никто не станет интересоваться, почему начальник службы безопасности «Мэджести» его преследовал.

– Почему вы принесли это нам? – спросила Лия. – Дорогой папочка будет вами недоволен.

– Он вообще редко чем-то доволен. – Аарон встал, отвечая небрежно, словно слова ничего не значили, – и выдавая тем самым больше, чем он сам готов был признать.

Ты золотой мальчик. Старший сын. Наследник.

Я несколько секунд смотрела на него, мысленно собирая фрагменты мозаики. Ты не пойдешь против отца без причины.

– Тори, – сказала я. – Вы сделали это ради Тори.

Аарон не ответил, но Майкл считал его эмоции.

– Ага, – сказал он, потрясенный глубиной переживаний, отразившихся в лице Аарона. – Именно.

Я поняла, на что намекает Майкл, и пристально посмотрела на Аарона. Ты любишь ее. От этого осознания у меня внутри все сжалось.

Телефон Аарона завибрировал. Он опустил взгляд, и ему не пришлось отвечать вслух, подтверждая, что он рискнул навлечь на себя гнев отца, чтобы спасти Бо, потому что Бо был братом Тори.

– Содержимое сообщения нас порадует? – спросила Слоан.

Аарон поднял взгляд и посмотрел в глаза сестре.

– Смотря как вы относитесь к тому, что человек, которого Бо отправил в кому, очнулся.

Глава 41

Аарон ушел. Нам не понадобилось много времени, чтобы подтвердить его рассказ. Виктор Маккинни – начальник службы безопасности «Мэджести» и последняя жертва – очнулся. Бриггс и Стерлинг отправились в больницу, чтобы опросить его, уже зная об обвинениях, высказанных Аароном. Мы посмотрели видео, которое полностью соответствовало его словам, и переслали его агентам. Так что, когда они говорили с главой службы безопасности «Мэджести», у них были к нему весьма неудобные вопросы.

Через полчаса мой телефон зазвонил. Я почти поддалась рефлексу взять трубку, ожидая, что это будет Стерлинг или Бриггс, но в последнюю секунду я увидела имя звонящего.

Папа.

Мне будто снова стало двенадцать лет, я снова шла по коридору к маминой гримерной. Не открывай дверь. Не входи туда.

Я знала, с чем он звонит.

Я знала, что, как только открою эту дверь, ничего уже не будет по-прежнему.

Я сбросила звонок.

– Это не похоже на «счастливую Кэсси», – поддразнил меня Майкл.

– Пей свой виски, – ответила я.

Слоан подняла руку, словно ученик на уроке.

– Думаю, я бы не отказалась от виски, – сказала она.

– Сначала, – с серьезным видом ответил Майкл, – мне нужно убедиться, что ты не собираешься поить им лося.

– Он шутит, – сказал Дин, прежде чем Слоан успела проинформировать нас о вероятности наткнуться на лося в казино в Лас-Вегасе. – И никто здесь больше не будет пить виски.

Дин подошел к кухонному столу и взял блокнот, в котором я до того делала заметки. Он прочел три оставшихся имени.

Профессор. Томас Уэсли. Отец Слоан.

Я подошла к Дину и посмотрела на список из-за его плеча. Сосредоточься на этом, Кэсси. Эти имена, это дело.

Не на телефонном звонке. Не на ответе, который я уже знала.

– Одиннадцать лет назад, – сказала я, обращаясь к субъекту вслух и стараясь выкинуть из головы все остальное, – ты перерезал горло девяти жертвам за четыре месяца, с августа по январь.

– Пять лет назад, – ответил Дин, – я сделал это снова. На этот раз я выбрал яд.

Изменяющийся метод с самого начала казался одной из самых странных характеристик убийств в Вегасе. Большинство убийц предпочитают что-то одно – или, если у них нет предпочтительного метода или орудия убийства, действуют, следуя эмоциям. Яд означал убийство без физического контакта – все равно что подстроить несчастный случай, в котором жертва утонет. Перерезать горло, с другой стороны – больше похоже на убийство, когда грудь старика пронзает стрела. И то, и другое не было настолько болезненным, как, например, сжигание заживо.

– Последний раз, когда мы сталкивались с субъектом, который так сильно менял манеру от убийства к убийству, – медленно проговорила я, вспоминая дело, ради которого нам пришлось пойти на контакт с отцом Дина, – оказалось, что субъектов на самом деле несколько.

Дин стиснул зубы, но я положила руку ему на плечо, и он расслабился от моего прикосновения.

– «Мне нужно девять», – сказал Дин через несколько секунд. – «Мне», не «нам».

Как бы сильно ни отличались друг от друга эти четыре убийства, в них было что-то общее. Не только числа на запястьях, не только даты и координаты, но дотошность метода, компульсивное желание превратить каждое убийство в послание.

Это не казалось мне похожим на действия нескольких субъектов – разве что один из них был архитектором всех убийств.

Ты хочешь признания. Ты хочешь быть услышанным.

Послание было на запястьях, послание вырезано на стреле, послание доставила загипнотизированная девушка. Ты не хочешь, чтобы тебя остановили. Но ты хочешь – очень сильно, – чтобы тебя заметили. Ты хочешь превзойти пределы своей жизни. Ты хочешь, чтобы мир знал о твоих деяниях. Ты хочешь быть богом среди людей.

И для этого тебе нужно девять.

– Почему девять? – спросила я. – Что произойдет после девятого?

Дин повторил самую важную часть вопроса.

– Зачем останавливаться?

Зачем он остановился одиннадцать лет назад? Почему остановился после того, как убил Скарлетт Хокинс?

– Мне нужно увидеть материалы, – сказала я Дину.

– Нельзя, ты же знаешь.

– Не про Скарлетт. Другое дело, которое нашла Слоан. Нью-йоркское.

Слоан сидела перед кофейным столиком, держа в руках диск, который нам дал Аарон. Она убрала его в коробку и посмотрела на него. Я интуитивно ощутила, что она думает о Тори и о том, что Аарон сделал для нее.

Она думала – болезненно надеялась, – что, может быть, Аарон все же не был похож на своего отца.

– Слоан, – сказал я, – ты можешь взломать базу ФБР и добыть материалы по нью-йоркскому делу?

Обладая безупречной памятью, Слоан не вполне понимала, зачем заново добывать файл, который она уже читала, но она отложила диск и выполнила мою просьбу. Ее пальцы заплясали над клавиатурой. Через несколько секунд она замерла, несколько раз ударила по клавишам, затем снова замерла.

– Что не так? – спросила я.

– Программа, которую я написала до этого, закончила поиск.

– Дай угадаю, – перебила Лия. – Она нашла дело Найтшейда, на которое мы даже вздохнуть не можем под угрозой изгнания?

– Да, – сказала Слоан. – Нашла.

Лия наклонила голову набок.

– Почему мне кажется, что это не вся правда?

– Потому что, – сказала Слоан, разворачивая ноутбук так, чтобы видно было всем, – нашлось не только это дело.

Глава 42

Поиск Слоан вернул не одно дело. Не два. Не три.

– Сколько их? – спросила я, ощущая, как пересохло горло.

– Начиная с пятидесятых, – ответила Слоан, – примерно дюжина. Все серийные убийства, все не раскрыты.

Я прислонилась к кухонной стойке, вцепившись в ее край.

– И каждый раз девять убийств?

– Я настроила поиск, чтобы он показал все, где больше шести, – сказала Слоан. – Учитывая, что какие-то жертвы могли остаться ненайденными или не связанными с субъектом.

– Но все жертвы в каждом случае были убиты в одну из двадцати семи дат Фибоначчи, которые ты выявила, – сказал Дин.

Слоан кивнула. Не дожидаясь следующих вопросов, она стала просматривать файлы.

– По всей стране, – сообщила она. – Три в Европе. Нож, избиение, яд, поджог – по всей карте.

– Мне нужны фото, – сказала я. – Все, что сможешь найти, из любых файлов, кроме Найтшейда. – Джуд запретил нам подходить к делу Найтшейда. Но остальные…

Все эти жертвы. Все эти семьи…

Мне нужно было что-то сделать. Что бы я ни сделала, этого, скорее всего, будет недостаточно.

– Столько убийств, – сказала я Дину, – за такой давний срок…

– Я понимаю. – Он посмотрел мне в глаза. Отец Дина был одним из самых жестоких серийных убийц нашего времени. Но это превосходило даже его жестокость.

По всему миру в течение шестидесяти лет – вероятность, что мы имеем дело с одним субъектом, таяла с каждой секундой.

– Насколько хороша твоя программа? – спросила Лия у Слоан.

– Она просто возвращает файлы, которые соответствуют заданным параметрам, – ответила Слоан несколько оскорбленным тоном.

– Нет, – сказала Лия. – Какой процент успеха? – Ее лицо было максимально напряжено. – Сколько файлов не хватает?

«Цифры врут, – подумала я, осознавая ход мыслей Лии. – О господи».

Слоан закрыла глаза, ее губы быстро шевелились – она проверяла данные.

– Если учесть количество баз данных, к которым у меня нет доступа, вероятность, с которой оцифровывают старые материалы, роль ФБР в расследованиях серийных убийств за прошедшие годы… – Она слегка покачалась на стуле. – Половина. В лучшем случае я нашла половину дел за период с пятидесятых до настоящего момента.

Почти дюжину серий было сложно представить. Но в два раза больше? Невозможно.

– Сколько? – спросила я. – Сколько всего жертв?

– Минимум? – прошептала Слоан. – Сто восемьдесят девять.

Сто восемьдесят девять тел. Сто восемьдесят девять отнятых жизней. Сто восемьдесят девять семей, которые пережили ту же потерю, что и я. Потеряли то, что потеряла и я.

Сто восемьдесят девять семей, которые так и не получили ответов.

Дин позвонил агенту Стерлинг. Я не могла перестать думать о том, как выглядело лицо Джуда, когда он говорил об убийстве Скарлетт. Я не могла перестать думать о маме, о крови, которой были перепачканы стены гримерной, о всех тех ночах, которые я провела в ожидании звонка из полиции. Они так и не позвонили. Я ждала, а они не позвонили – а когда позвонили, лучше не стало. После того как нашли тело – было ничуть не лучше.

Сто восемьдесят девять.

Это слишком много.

Я не справлюсь.

Но я все равно делала свою работу, потому что для этого здесь и находилась. Такова работа профайлера. Мы проживаем ужасные моменты. Мы погружаемся в них снова, и снова, и снова. Та часть меня, которая позволила мне отложить в долгий ящик мысли о матери, позволит мне сделать и это; но другая часть меня, которая не всегда была способна одолеть воспоминания, понимала, что я за это заплачу.

У профайлинга была своя цена.

Но я готова была платить ее снова и снова, чтобы какому-то еще ребенку не пришлось видеть кровь на стенах, вернувшись домой.

В принтере в номере почти кончились чернила, пока мы печатали фотографии тел – и это только из тех дел, к которым у Слоан был полный доступ.

Когда мы расположили их хронологически, стало ясно несколько вещей. Старые и молодые, мужчины и женщины. Жертвы были самые разные. Не было только детей.

Детей нет. Я хотела ухватиться за это, но не могла.

Следующее, что заметил мой взгляд профайлера, – то, что некоторые группы жертв были однороднее других. В одном деле жертвами становились только женщины с длинными светлыми волосами, в другом были отчетливые признаки того, что убийства совершались при удачных обстоятельствах, без предпочтений в выборе жертвы.

– Несколько убийц. – Дин рассматривал фотографии не больше тридцати секунд, прежде чем это сказать. – И это не только изменения со временем. Даже в близких по времени делах может быть разный почерк.

Для некоторых из вас выбор жертвы принципиально важен. Для других цель может быть любой.

Одиннадцать дел. Одиннадцать разных убийц. Найтшейд не убивал тех, кто погиб в Нью-Йорке. Теперь, в более широком контексте, это было проще заметить. Девять жертв, убитых в даты Фибоначчи. Все остальное – все, что сообщало, кто убийца, – отличалось. Как будто одиннадцать человек переписывали одно и то же предложение снова и снова. Разный почерк, те же слова.

Что тогда с убийцей, который орудует в Вегасе?

– Семь разных способов убивать. – Голос Слоан ворвался в мои мысли. Как и она, я сосчитала. Одну группу жертв задушили. Нью-йоркский убийца перерезал горло; еще один использовал нож, но предпочитал закалывать. Двум группам жертв пронзили сердце – одним металлическим прутом, другим – подвернувшимся под руку предметом. Две группы забивали до смерти. В парижском деле фигурировали жертвы, сгоревшие заживо.

Самое свежее дело – всего два с половиной года назад – было работой субъекта, который вламывался в дома и топил жителей в их собственных ваннах.

И еще были те, кто погибал от яда.

Слоан встала, глядя на фотографии.

– Наименьший промежуток между делами – три года. – Слоан присела и принялась раскладывать фотографии – по одной из каждого дела, для которых они имелись. С той же эффективностью, с какой она расставляла стеклянные фигурки на полке в нашей комнате, она упорядочила их, положив некоторые ближе друг к другу, а некоторые дальше. Она помахала рукой, и Майкл подал ей бумагу.

«Что видит Майкл, когда смотрит на эти фото? – Эта внезапная мысль ошарашила меня. – Есть ли эмоции в мертвых лицах?»

Слоан что-то писала на листах бумаги, делая заметки о делах, для которых у нас не было фото. Затем она добавила их к остальным, разложенным на полу.

Закономерность есть. Мне не нужны были ее подсказки, чтобы это понять. Для этих убийц – сколько бы их ни было, что бы они ни делали – закономерность была главным.

Слоан вырвала несколько страниц из блокнота. Ничто не нарушало тишину в комнате, кроме звука, с которым она выдирала страницу за страницей. Она положила чистые листы в оставшиеся пустыми места.

– Предположим, что между сериями существует интервал в три года, – прошептала Слоан. – И тогда можно экстраполировать недостающие данные.

«Три года, – подумала я. – Три – это их число».

– Все повторяется. – Слоан отшатнулась, словно бумаги могли вдруг оказаться заразными – или уже оказались. – Каждый двадцать один год схема повторяется. Заколоть, задушить, зарезать, забить до смерти, отравить, утопить, сжечь заживо. – Она прошлась вдоль ряда листков, вписывая способы убийства на пустые страницы. – Заколоть, задушить, зарезать, забить до смерти, отравить, утопить, сжечь заживо. Заколоть…

Ее голос сорвался. Майкл обхватил ее сзади и крепко прижал к груди.

– Я тебя держу, – сказал он.

Он не стал говорить ей, что все в порядке. Мы все знали, что это не так.

Дин присел над последовательностью, которую изобразила Слоан.

– Кэсси, – сказал он.

Я опустилась на колени. Он постучал пальцем по одной из фотографий. Утопление. В этот момент я поняла, почему Дин подозвал меня, а не Слоан. Утопить, сжечь заживо, заколоть…

Александра Руис.

Сильвестр Уайльд.

Юджин Локхарт.

Наш субъект действовал по порядку.

Глава 43

Тебе нужно девять, потому что так это делается. Таковы правила. Теперь я по-другому воспринимала действия убийцы. Есть порядок. Ты ему следуешь.

Но следовать проложенному пути тебе уже мало.

Числа на запястьях, спираль Фибоначчи – в других делах, которые нашла Слоан, ничего этого не было. В каждом из дел, которые лежали перед нами, использовался один из семи методов.

Ты хочешь воплотить их все.

– В какой части цикла мы находимся? – спросила я. – Наш субъект – часть цикла или нарушил последовательность?

– Предыдущее дело – два с половиной года назад, – сказала Слоан. – За три года до него было дело Найтшейда.

В мае будет шесть лет.

– Значит, неизвестный субъект опережает график, – сказала я. – Если только не считать по календарным годам, тогда он – технически – вписывается.

Александра Руис погибла после полуночи в новогоднюю ночь. Первое января. День нового начала. День обещаний.

– Если мы предположим, что субъект начал убивать в начале установившегося цикла, – сказал Дин, – то этот цикл начинается с утопления.

В последней серии из девяти жертв фигурировало как раз оно.

– Это не кульминация, – предложила интерпретацию я. – Это не громкий финал. Иначе это случилось бы перед тем, как они начнут цикл снова.

Они. Это слово было никак не выкинуть из головы.

– Кто это делает? – спросила я, глядя на фотографии. – Почему?

Сотни жертв на протяжении десятилетий. Разные убийцы. Разные методы.

– Они делают это, потому что им так сказали. – Голос Лии звучал подчеркнуто скучно, но она не могла отвести взгляд от фотографий, раскинутых на полу. – Они делают это, потому что считают, что это необходимо.

Когда мне было девять, я убила человека.

Я выросла в секте.

Я снова вспомнила, что Лия сказала, когда мы играли в «две правды и ложь», и вдруг мне пришло в голову, что – в полном соответствии с правилами – оба утверждения могли оказаться верными, если ложью было высказывание о ее планах обрить голову Майклу.

Очень в духе Лии – смешать невероятную правду и насмешливую обыденную ложь.

Когда-то давно тебя звали Сэди. Сейчас не время было составлять психологический портрет Лии, но я не могла остановиться, так же как Слоан не могла не выискивать даты Фибоначчи. Кто-то дарил тебе подарки, если ты была хорошей девочкой. Ты оказалась на улице в тринадцать. Незадолго до этого ты научилась никому не доверять. Ты научилась врать.

Взгляд Дина остановился на Лии. Их прошлое ощущалось в воздухе. На мгновение показалось, будто в комнате больше никого нет.

– Ты думаешь, что мы имеем дело с какой-то сектой, – произнес Дин.

– Ты же профайлер, Дин, – ответила Лия, не отводя взгляда от его лица. – Ты мне и скажи.

Каждые три года серия убийств, которые совершаются заданным образом в даты, соответствующие последовательности Фибоначчи.

В этом, несомненно, проглядывал какой-то ритуал.

– Допустим, это правда секта, – сказал Майкл, старательно изображая небрежный тон и не глядя на Лию. – Значит, наш приятель – ее участник?

Пока я обдумывала этот вопрос, Лия ответила:

– Азбука начинающего сектанта. Ты ничего не рассказываешь чужакам. – Ее голос звучал до странного невыразительно. – Ты не делишься с другими знанием, которого они недостойны.

Числа на запястьях. Спираль Фибоначчи. Если какая-то группа действовала за сценой, им удавалось избегать обнаружения больше шестидесяти лет – пока шифр не показали Слоан.

Лии не нужно было знать эту конкретную секту, чтобы истолковать происходящее.

– Пойду поиграю в покер. – Она встала, стряхивая с плеч эмоции, словно сбросила платье и перешагнула через него. – Если попытаетесь меня остановить, – сказала она с улыбкой, которая казалась чересчур подлинной, так что я ей почти поверила, – или если попытаетесь пойти со мной, вы об этом пожалеете. – Она порхнула к двери. Дин начал вставать, но она посмотрела на него. Между ними произошел безмолвный разговор.

Она любила его, но прямо сейчас она не хотела видеть его рядом. Она не хотела видеть рядом никого.

Лия редко показывала нам свое подлинное лицо. Но только что мы увидели даже нечто большее. Ровный голос, слова, которые она произнесла, – это была не просто подлинная Лия. Это была девочка, от которой она убегала многие годы.

Это была Сэди.

– Прощальный подарок, – сказала Лия, идя к двери. На ходу она накручивала на палец свои густые черные волосы, и в ней уже будто не осталось ни малейшего следа той девочки. – Для тех из вас, кто не так быстро соображает. Кем бы ни был наш убийца, готова поставить кучу денег на то, что он не принадлежит к этой секте. Иначе секта следила бы за ним. А если бы они следили за ним, если бы они узнали, что он разгласил один из их секретов… – Лия пожала плечами, воплощение беззаботного безразличия. – Он был бы уже не нашей проблемой. Он был бы уже мертв.