Текст книги "Современный зарубежный детектив-4. Компиляция. Книги 1-23 (СИ)"

Автор книги: Дженнифер Линн Барнс

Соавторы: Донна Леон,Джулия Хиберлин,Фейт Мартин,Дэвид Хэндлер,Дейл Браун,Харуо Юки,Джереми Бейтс
сообщить о нарушении

Текущая страница: 90 (всего у книги 327 страниц)

Глава 87
Джеймсон

Джеймсон нашел Кэтрин и Рохана снаружи, возле утесов. Пожилая женщина протягивала ему руку, на ее ладони лежала серебряная балерина.

– Отдай мне метку. – Слова Кэтрин почти затерялись в порывах ветра, но мгновение спустя ветер внезапно и полностью прекратился.

– Боюсь, это работает не так. – Белая рубашка Рохана была расстегнута почти наполовину. Джеймсон вспомнил хамелеона, которого он встретил за пределами клуба, и бойца, с которым он встретился на ринге.

– Ты сказал, что тот, кто принесет то, что было в последней шкатулке, выиграет Игру и получит метку. – Кэтрин выпрямилась.

– Технически, – вставил Джеймсон, направляясь к ним с дерзкой улыбкой на лице, – это не совсем то, что он сказал. По-моему, точные слова были такими: «В двух шкатулках лежат тайны. В третьей вы найдете кое-что более ценное. Скажете мне, что в третьей шкатулке, и выиграете метку».

Рохан ничего не говорил о том, что победителем станет тот, кто принесет ему предмет из шкатулки. Он объявил, что это будет человек, который скажет ему, что находится в шкатулке, и, что бы это ни было, оно гораздо более ценное, чем даже самые страшные тайны.

– Ну ладно, – сухо произнесла Кэтрин. – Балерина. Фигурка. Серебро. Вот что было в шкатулке.

– Неправильный ответ.

Рохан медленно повернулся к Джеймсону. Когда они в последний раз вот так прямо смотрели друг на друга, Рохан как раз велел ему не вставать с ринга.

Джеймсон подумал, что теперь фактотум знает его немного лучше.

– Можешь предложить мне другой ответ, Хоторн? – спросил Рохан.

– Вообще-то да, могу, – ответил Джеймсон. Он смотрел Рохану в глаза, его собственные при этом горели от пульсирующего в крови адреналина. – Тишина.

Джеймсон немного помолчал, а потом продолжил:

– Это гораздо ценнее, чем тайны. – Способность ничего не говорить, хранить эти секреты. Тишина. – А это, – Джеймсон кивнул в сторону серебряного сундучка, – не просто шкатулка. Это музыкальная шкатулка. Музыка играет, балерина поворачивается. Только здесь музыки не было. Тишина.

Губы Рохана медленно изогнулись в натянутой улыбке.

– Похоже, у нас есть победитель.

Эйфория взорвалась в Джеймсоне подобно мчащемуся поезду, разрушающему все преграды на своем пути. Краски стали ярче, его слух обострился, и он почувствовал все: каждый синяк, каждую рану, прилив адреналина, вкус морского воздуха, дыхание в легких, кровь в венах – все.

Это и было то самое «большее».

– А значит, Игра этого года завершена. – Взмахнув рукой, Рохан достал каменную метку – наполовину черную, наполовину белую и совершенно гладкую. Он протянул ее Джеймсону. Джеймсон забрал ее. Камень был холодным, словно ледышка.

«Я сделал это!»

– У тебя есть день на то, чтобы решить, на что ты хочешь ее обменять, – сказал ему Рохан.

Но Джеймсон пока мог думать лишь о том, что он сделал это сам – без фамилии Хоторн, без Старика и даже без Эйвери. Джеймсон играл по-своему – и выиграл.

Он чувствовал на себе взгляд Кэтрин. Она оценивала его, решая, каким будет ее следующий ход. «Необязательно самому быть игроком, чтобы выиграть Игру. Надо всего лишь контролировать игроков». Она собиралась предложить ему что-то – или угрожать. Возможно, и то и другое. Она уже пыталась использовать Иена против него, и кто знает, где сейчас Иен и что он делает.

Джеймсон не собирался давать Кэтрин еще двадцать четыре часа на то, чтобы спланировать свой – и его таинственного дяди Боуэна – следующий шаг.

– Мне не нужен день, – сказал он Рохану.

Проприетар «Милости дьявола» контролировал своих членов благодаря книге, в которой хранились их тайны. Могущественные тайны могущественных мужчин – и некоторых женщин, хотя их и было немного.

Джеймсон посмотрел на Зеллу. Ее губы едва заметно подрагивали в уголках. Чего бы герцогиня ни хотела от Кэтрин – или Боуэна Джонстона-Джеймсона – она, видимо, добилась этого. Она выполнила свою часть сделки, которую заключила с ними, передав последний ключ. Однако теперь герцогиня в долгу перед Джеймсоном и собиралась вернуть его в самое ближайшее время.

Джеймсон взглянул на виконта – дядя, глава семьи, к которой Джеймсон принадлежал исключительно по крови и никак больше. И все же… Джеймсону пришлось приложить усилия, чтобы отвести взгляд от этого человека. И когда он это сделал, то посмотрел на Вантидж. Он подумал о портрете бабушки по отцовской линии. Это дом ее предков, а через ее кровь и его.

Джеймсон вернул метку Рохану.

– Мне нравится это место, – сказал он ему, – только надо избавиться от этого чертова колокола.

Глава 88
Джеймсон

На этот раз, проходя через парадную дверь Вантиджа, он чувствовал себя по-другому: на своем месте. Джеймсон медленно подошел к подножию парадной лестницы и посмотрел вверх. «Теперь он мой». Джеймсон рос, имея все возможности, среди роскоши в особняке, который был намного больше этого места, но за всю его жизнь ничто никогда не принадлежало только ему.

– Он тебе идет, – крикнула Зелла где-то за его спиной.

Джеймсон не обернулся. Он едва слышал ее.

– Думай что хочешь. – Это был Рохан, тоже стоявший позади него. Кэтрин ушла.

Брэдфорд прошагал мимо остальных прямиком к Джеймсону, вперив в него пронзительный взгляд, напоминавший угрозу: «Если бы мне довелось поучаствовать в твоем воспитании, одними криками ты не отделался бы».

– Нам нужно поговорить. – Брэдфорд не стал дожидаться ответа Джеймсона и резко кивнул в сторону лестницы. Джеймсон шагнул к ступеням, а виконт обернулся и бросил предупреждающий взгляд на остальных, дабы ни у кого не возникло искушение последовать за ними. – Мне нужно поговорить с моим племянником. Наедине.

* * *

На верхней площадке парадной лестницы Джеймсон нашел окно, выходившее на сад камней. Вид из него простирался мимо скал до самого океана и надвигающегося шторма на горизонте.

– Тебе жить надоело, племянник? – в голосе Брэдфорда смешались обвинение, приказ и угроза. – Ответь мне.

Джеймсон вспомнил, как попросил дядю накричать на него позже. Что ж, сейчас, вероятно, и наступил тот самый момент.

– Нет. – Джеймсон оторвал взгляд от окна и посмотрел на хмурого, рыжеволосого, с резкими чертами лица виконта. – Мне не надоело жить.

– Но тебя это не беспокоит, – возразил Брэдфорд. – Мысль о смерти.

Сейчас виконт говорил чересчур спокойно – верный признак опасности, и Джеймсон сразу его узнал.

– Я этого не говорил. – Джеймсон вспомнил тот самый момент, когда прыгнул на колокол. Тогда он замешкался, потому что перед глазами стояла Эйвери. Джеймсон обожал быстрые автомобили и будоражащий кровь риск, он смеялся в лицо опасностям и балансировал на самом краю головокружительных обрывов.

Но ее он обожал еще больше.

– «Нельзя сказать, что меня не беспокоит мысль о смерти, – продолжил Джеймсон, – это неправда.

Уже нет. Он больше не стремился рисковать своей жизнью.

Саймон сурово нахмурился.

– В таком случае я могу заключить, что ты совершенно лишен рассудка. Возможно, в детстве ты получил серьезную черепно-мозговую травму. И даже не одну. Потому что я не могу придумать другого объяснения безрассудному, непродуманному, импульсивному поведению, свидетелем которого я только что стал.

Он испытывал странное чувство: его ругали, как ребенка. Словно он был чьим-то ребенком. Джеймсон сделал полшага вперед, безвольно опустив руки.

– Мне не нужен отец, – сказал он виконту.

Брэдфорд тоже сделал шаг вперед – никаких полумер.

– У тебя его и нет. – Его дядя не деликатничал. – И я несу определенную ответственность за то, что Иен такой человек. Эта семья слишком долго позволяла, чтобы ему многое сходило с рук. – Брэдфорд мрачно поджал губы. – С этим покончено. С этого самого момента. – Он смотрел на Джеймсона тяжелым взглядом. – Не с тобой.

Джеймсон подумал о сделке, которую он заключил со своим отцом, и о том, с какой легкостью Иен отказался от нее, отказался от него.

– Мне ничего не нужно от вашего брата, – совершенно искренне ответил он виконту.

Он больше не хотел ни видеть Иена Джонстона-Джеймсона, ни говорить и ни слышать о нем.

– Зато моему брату может что-нибудь понадобиться от тебя, – ответил Саймон.

Джеймсон сразу же понял, что его дядя имел в виду. Но если Иен считал, что Джеймсон передаст ему Вантидж после всего, что случилось, то самый младший из сыновей графа Уиклиффа будет сильно разочарован. А что же Брэдфорд?

Джеймсон невольно разглядывал своего дядю, изучал его, думал о том, как этот мужчина только что набросился на него из-за того, что он так отчаянно рисковал своей жизнью. Это была забота – настоящая забота.

– То предложение, которое я вам сделал, – внезапно сказал Джеймсон, – перед тем как игра закончилась. Вантидж…

– …принадлежит тебе! – Брэдфорд сердито посмотрел на Джеймсона. – И я не потерплю никаких возражений. Ни от тебя, ни от моего брата. Ты выиграл его честно и справедливо.

Джеймсон выгнул бровь.

– Не вы ли только что отчитывали меня за то, как именно я его выиграл?

– Все мы когда-то чувствовали себя неуязвимыми. – Голос Брэдфорда стал тише. – Все мы хотели что-то кому-то доказать.

– Мне не надо ничего никому доказывать. Я победил.

– Ты вышел из Игры, – возразил ему Брэдфорд. Его слова повисли в воздухе. – Я слышал все, что ты говорил. Все, что говорила Зелла. Когда она цеплялась за тебя, когда тебе пришлось выбирать между победой и спасением ее жизни, ты не сомневался.

Джеймсон мысленно вернулся в тот самый момент.

– Я не был уверен, что она блефовала.

– Иен рискнул бы. – Саймон говорил сдержанно, без лишних слов, без иллюзий. – Он позволил бы ей упасть. Боуэн тоже, хотя у него имелся бы план, как снять вину с себя. Но ты? – Виконт сделал еще один шаг вперед, пока они с Джеймсоном не оказались практически лицом к лицу. – Ты считал, что и так прекрасно справляешься, Джеймсон, и ты поставил жизнь другого человека выше победы. Можешь называть это как угодно. Я называю это честью.

Джеймсон сглотнул.

– Я все равно выиграл.

– И я позабочусь о том, чтобы никто не отнял у тебя твою победу, не отнял у тебя это. – В следующую секунду руки дяди легли ему на плечи, поворачивая обратно к окну, к открывающемуся из него виду. – Теперь Вантидж твой. За его содержанием следит траст, которым я управлял для Иена и буду продолжать управлять для тебя. – Голос виконта смягчился. – Приходи и уходи, когда захочешь. Теперь оно твое.

Оно – это самое место, этот кусочек истории, семейное наследие, ради которого Джеймсон был готов бороться, хотя его даже не считали членом семьи.

– Зачем вы это делаете? – У Джеймсона пересохло в горле. – Зачем вы так много делаете для меня?

– Если бы я знал о тебе, когда ты родился, – последовал ответ, тихий и глубокий, как внезапно замершая река, – я бы сделал что-нибудь уже тогда.

Джеймсон подумал о Ксандре и Исайе и о том, что чувствовал его брат, когда узнал, что у него есть отец, который хочет быть с ним.

«Мой дядя пришел бы за мной». Джеймсон снова сглотнул.

– Дедушка не позволил бы вам. – То, что случилось с отцом Ксандра, было тому свидетельством.

– С твоей стороны смело думать, что я оставил бы ему выбор.

Джеймсон фыркнул.

– Вы не знаете, каким был мой дед.

– А Тобиас Хоторн не знал меня.

На секунду Джеймсон почти поверил, что Брэдфорд мог бы противостоять Старику. Но поверить, что он сделал бы это? Джеймсон покачал головой.

– Вы мне ничего не должны, – сказал он.

– И если бы ты позволил герцогине упасть, я, возможно, и сам бы так подумал. Но рыбак рыбака видит издалека, Джеймсон. Ты не твой отец. Боюсь, ты гораздо больше похож на меня.

Это невероятное заявление должно было показаться ему нелепым, оно ничего не значит. Но нет!

– Вы не несете за меня ответственности, – снова попытался возразить Джеймсон, его сердце сжалось в груди.

– Я несу ответственность за все. – Брэдфорд приподнял бровь. – Что касается твоей тайны…

«Теперь это просто пепел, – подумал Джеймсон. – Она по-прежнему тайна. Доказательство мне вернут. Проприетар никому не расскажет».

– Ты расскажешь мне все, что я должен знать, чтобы защитить тебя, – потребовал Брэдфорд.

К счастью, и за это стоило поблагодарить Грэйсона, Джеймсон давно научился игнорировать приказы.

– Если проприетар не нарушит свое слово, моя тайна останется тайной и со мной все будет хорошо. – Он помолчал. – Если только герцогиня не доставит проблем.

– Не доставит! – виконт, похоже, совершенно уверен в этом. – Но ты все равно должен мне…

– …ничего не рассказывать? – предложил Джеймсон, обаятельно улыбаясь.

– Я не доверяю этой улыбке.

Джеймсон пожал плечами.

– Вы и не должны. А что касается вашей тайны…

Брэдфорд тут же изменился в лице.

– Она должна остаться тайной. – На секунду повисла тишина. – Он.

Джеймсон понял, что Брэдфорд редко, если вообще когда-либо, упоминал о своем сыне. Миллионы вопросов роились в его голове.

– Я должен поверить, что если бы вы знали обо мне, то стали бы частью моей жизни, хотя я всего лишь ваш племянник. Если у вас есть сын…

– У него есть отец. – Напряжение, исходившее от Брэдфорда, можно было, кажется, пощупать. – Хороший человек. И титул.

– Тоже хороший? – предположил Джеймсон.

Брэдфорд посмотрел на открывающийся за окном вид, на океан и шторм на горизонте и тихо произнес:

– Если станет известно, кто его настоящий отец, разрушится не одна жизнь, в том числе и его матери. Я не могу этого допустить. – Он отвернулся от окна и снова посмотрел на Джеймсона. – Ты понимаешь?

– Да. О некоторых тайнах лучше забыть раз и навсегда. – Джеймсон подумал о словах, которые он написал на своем свитке, о том, как та ночь в Праге терзала его неделями, о том, как он боролся с самим собой, сопротивляясь желанию все рассказать, – и не потому, что он не доверял Эйвери, а потому, что он не доверял самому себе.

Джеймсона Хоторна воспитывали, чтобы он решал головоломки и шел на невообразимый риск, раздвигал границы и переходил за них, если это необходимо для победы. Но на этот раз голос, который Джеймсон услышал в своей голове, принадлежал не Старику.

Он принадлежал Брэдфорду: «Я называю это честью».

– Я верю, что Вантидж в хороших руках, – сказал виконт. – Моя мать… она бы одобрила.

– Я не ищу ничьего одобрения, – сказал Джеймсон, и впервые в жизни это было правдой.

Глава 89
Джеймсон

Спустившись вниз, Джеймсон обнаружил Рохана и Зеллу в противоположных концах прихожей.

– Уладили ваши семейные дела? – спросила Зелла. Она перевела взгляд с Саймона на Джеймсона. – Кстати, я не читала твою тайну.

Чутье подсказывало Джеймсону, что это не блеф. Возможно.

– Вы все еще должны мне, – сказал он ей, – ваша светлость.

– Я всегда плачу свои долги, – ответила она, – мальчик.

– Этот мальчик победил вас обоих. – Рохан оттолкнулся от стены и шагнул вперед. – Проприетар будет разочарован. Он попытается это скрыть, но ты явно была его любимицей в этом году, герцогиня.

Зелла улыбнулась Рохану.

– Я выиграла то, что намеревалась выиграть, и я сомневаюсь, что проприетар настолько разочаруется. Честно говоря, мне кажется, он позволил мне участвовать в этом году только для того, чтобы подготовить к следующему году.

Выражение лица Рохана не потемнело и не изменилось, но Джеймсон почувствовал произошедшую в нем перемену.

– В следующем году? – небрежно спросил фактотум. – Рассчитываешь еще на одно приглашение на Игру?

Зелла направилась к Рохану, не сводя с него глаз.

– В следующем году, – сказала она, – я буду планировать Игру и руководить ею. Проприетар уже пообещал мне. – Герцогиня не останавливалась, пока не поравнялась с Роханом, и только тогда повернула голову. – Ты же не думал, что ты его единственный возможный наследник, Рохан. Мужчины обожают соревнования.

* * *

– Ты победил! – это были первые слова, сорвавшиеся с губ Эйвери, как только она увидела его, – утверждение, не вопрос. – Расскажи мне все!

Губы Джеймсона изогнулись в кривой усмешке.

– С чего мне начать, Наследница? Семьдесят ключей, колокольня, я из альтруистических побуждений решаю спасти жизнь и проигрываю, но потом понимаю, как победить.

Эйвери подняла голову, приблизив свои губы к его губам.

– Я же сказала – все.

Он поцеловал ее так, как поцеловал бы, если бы она была рядом в тот момент, когда он победил, – чтобы она тоже почувствовала его адреналин, бешеное биение сердца и тоже захотела сохранить это ощущение.

Ее тело идеально прижималось к его, твердое в одних местах, мягкое в других. Он хотел ее так, как хотел всегда, так, как огонь хочет обжигать. На этот раз поцелуй был наполнен воспоминаниями – о том, как их тела познавали друг друга, о том, как они узнали друг друга, и о многих, многих других случаях, когда это казалось ему самым правильным в жизни.

Джеймсон с трудом оторвался от ее губ.

– Ты сделала так, чтобы тебя исключили, Наследница. Из-за меня.

– Это была твоя игра, Джеймсон. Не моя.

– Ты сожгла мою тайну. – Он посмотрел ей в глаза – не просто карие, а с оттенками золотого и зеленого. – Ты не прочитала, что я написал. Могла, но не стала.

– Это твоя тайна, – просто ответила она, – не моя.

Джеймсон закрыл глаза. Раньше он не доверял себе и поэтому не мог ничего ей рассказать. Но сейчас?

– Скажи, Наследница. – «Таити», и…

– Мне не нужно это знать, – ровным голосом ответила Эйвери. – Если тебе необходимо, чтобы я ничего не знала, значит, мне не нужно знать.

Джеймсон снова прижался губами к ее губам и прошептал в них:

– Врушка.

Орен, который стоял неподалеку, кашлянул, причем громко.

– Сигнал сотовой связи снова появился, – объявил он. – Рохан любезно передал мне ваш телефон, Джеймсон.

– Он блокировал звонки, – пояснила Эйвери. Джеймсон услышал то, чего она не сказала: «Я не вру, что мне не нужно знать. Я притворяюсь. Есть разница. И если тебе нужно, чтобы я продолжала притворяться, Хоторн, я так и сделаю».

Джеймсон почувствовал, как к горлу подступает комок. Эта единственная фраза, казалось, была выжжена в его сознании.

«Х», слово «еще», буквы «в» и «а».

Не сегодня, сказал себе Джеймсон. Сегодня он собирался насладиться своей победой, насладиться Эйвери. Но скоро.

– Я знаю, что ты передала фонду бóльшую часть заграничной недвижимости, – пробормотал он, – но что ты думаешь о шотландских замках?

Вантидж был его и, судя по выражению лица Эйвери, ему очень понравятся ее мысли о шотландских замках.

Но прежде чем она смогла выполнить обещание, горевшее в ее глазах, телефон Джеймсона завибрировал – начали приходить голосовые и текстовые сообщения и уведомления о пропущенных звонках. Он уставился на самое последнее сообщение. От Грэйсона.

911.

Глава 90
Грэйсон

Грэйсон подъехал к воротам дома Хоторнов, вышел из взятой напрокат машины и пошел пешком до домика на дереве.

Вернее, того, что от него осталось.

Грэйсон уставился на результат разрушения, которое они с Джеймсоном учинили после смерти Эмили. Сняв пиджак и повесив его на низко свисающую ветку, он начал карабкаться вверх. Большинство переходов между деревьями были разрушены, неповрежденной осталась только одна из высоких башен, в основном корпусе дома зияли дыры.

Грэйсон пробрался по веткам к одной из горок и забрался внутрь через окно.

– Ку-ку! – Ксандр спрыгнул со стропил. – И добро пожаловать домой. В твоем сообщении не было деталей, поэтому я взял на себя смелость слегка поэкстраполировать.

Грэйсон посмотрел на брата, затем осмотрел домик на дереве. «Экстраполяция» Ксандра редко приносила пользу.

– Я не хочу говорить об этом, – сказал Грэйсон и мысленно закончил: «О причинах, почему я отправил 911». О том, что произошло после того как вы с Нэшем покинули Финикс».

– Так и не говори, – крикнул снизу Нэш. Не сказав больше ни слова Грэйсону, он втащил в домик на дереве несколько коричневых бумажных пакетов с продуктами и передал их Ксандру.

– Есть новости от Джейми? – спросил Нэш.

Ксандр поднял руку.

– Да, у меня. Они с Эйвери возвращаются. Расчетное время прибытия – завтра утром.

Нэш перевел взгляд обратно на Грэйсона.

– Полагаю, это означает, что мы устроим здесь небольшую вечеринку с ночевкой.

* * *

Джеймсон появился следующим утром, когда они просыпались. Как и Нэш, он тоже пришел подготовленным. Но в отличие от Нэша Джеймсон не заставил гадать, что у него в пакетах.

Первым делом он достал огромную бутылку из-под воды. Пустую огромную бутылку из-под воды. Следующими шли кетчуп, галлон молока и литр рутбира.

Грэйсон сразу понял, к чему все идет, как и Ксандр, который тут же заговорил голосом диктора:

– Пришло время для дежурной классики Хоторнов… «Пей или решайся»!

Десять минут спустя пустая бутылка из-под воды стала очень даже полной – внутри плескалась смесь жуткого молочно-коричневого цвета.

– Я буду первым, – вызвался Ксандр. – Джейми, решишься ли ты рассказать нам о самом сумасшедшем случае, который произошел с тобой, пока ты был в Англии?

– Я познакомился со своим отцом. Выиграл замок. Спас герцогиню от неминуемой смерти. Не совсем в таком порядке, правда. – Джеймсон прислонился к стене, притворяясь, как и все остальные, – что их домик на дереве цел и невредим.

– Что из этого объясняет состояние твоего лица? – спросил Нэш. Синяки и отеки явно говорили о том, что их брат участвовал в самой настоящей бойне.

– Иногда никаких объяснений не требуется, – ответил Джеймсон и показал на свое лицо. – Произведение искусства. Теперь моя очередь. Нэш. – Глаза Джейми коварно заблестели. – Решишься ли ты съесть свою шляпу?

Грэйсон спрятал свой смех за кашлем.

– Прошу прощения? – протянул Нэш.

Джеймсон наклонился вперед.

– В буквальном смысле. Съешь. Свою. Шляпу.

Впервые с тех пор, как Джиджи нашла в его телефоне фотографию паролей, Грэйсон почти улыбнулся.

– Сойдет и один укус, – смягчился Джеймсон.

Нэш провел рукой по полям своей ковбойской шляпы.

– И как я должен…

– Я захватил столовые приборы! – объявил Ксандр – еще бы он их не захватил. – И кухонные ножницы. Никогда не угадаешь, когда они тебе понадобятся.

Нэш посмотрел на мутную жижу в бутылке. По правилам игры любой, кто не решится выполнить требование, должен сделать хороший, долгий глоток из бутылки продолжительностью не менее трех секунд.

– Напомните мне, что там?

– Молоко, рутбир, кетчуп, рассол, орегано, молотый чили, мясной бульон и шоколадный сироп! – весело перечислил Ксандр.

Нэш снял шляпу и, прищурившись, посмотрел на Джеймсона.

– Как много я должен откусить?

* * *

Спустя три часа Грэйсон был без рубашки, а на его животе красовалось нарисованное перманентным маркером гигантское лицо. У Джеймсона были неоново-фиолетовые брови. От Нэша разило собачатиной и арахисовым маслом. А Ксандр успешно построил машину Руба Голдберга, которая шлепала его по заднице.

Грэйсону стало чуть легче дышать, тяжесть внизу живота исчезла.

Джеймсон, конечно, воспринял это как сигнал к тому, чтобы подтолкнуть события.

– Грэйсон. – Зеленые глаза встретились с льдисто-голубыми. – Решишься ли ты признаться, что ты не в порядке?

Он не в порядке. Конечно, он не в порядке. Но Хоторны просто так не признаются в таких вещах, особенно этот Хоторн. Грэйсон потянулся за уже наполовину пустой бутылкой, но Нэш забрал ее.

– Это безопасное место, – ободряюще сказал ему Ксандр, – если только ты не моя задница.

Грэйсон фыркнул, затем фырканье перешло в смех, а смех превратился во что-то другое – в ужасный, сдавленный звук в его горле. Он знал, когда отправлял сообщение, что его ждут не только веселье и игры.

– Ну? – спросил его Джеймсон. – Что это будет, Грэй?

«Решишься ли ты признаться, что ты не в порядке?»

– Я не в порядке, – сказал Грэйсон. – Мои сестры больше со мной не разговаривают, и у меня проблемы с потерей близких людей. – Грэйсон помолчал, а потом охрипшим голосом добавил: – Или наоборот, у меня отлично получается терять близких людей.

Каждый раз, когда он позволяет себе сблизиться с кем-то…

Каждый раз, когда он опускает свою защиту…

Каждый раз, когда он разрешает себе хотя бы немножко побыть неидеальным…

– Нас-то ты не потерял, братишка! – с чувством произнес Нэш.

– Хочешь немного подразнить его за это? – спросил Джеймсон у Ксандра. – Или лучше мне?

Нэш залез в один из бумажных пакетов и вытащил металлические чашки и початую бутылку виски.

– И только по этой причине, – сказал он Джеймсону, – я не буду делиться – с тобой точно.

Нэш взял одну из чашек и плеснул себе виски, потом налил немного во вторую чашку и протянул ее Грэйсону. Сделав глоток, Нэш посмотрел за окно домика на дереве.

– Несколько лет назад, – сказал он, и его голос почему-то очень сочетался с виски, – когда я понял, что у нас с Алисой ничего не выйдет, то всем своим существом был убежден, что это из-за меня. Со мной что-то не так. Посмотри на себя, думал я. Отца нет. Скай едва может называться матерью. Да и Старик никогда не относился ко мне так, как к вам троим. Что я мог знать о доверии, о том, чтобы положиться на кого-то, о том, чтобы поддержать кого-то? Я представить себе не мог, как можно сидеть на одном месте. Для меня не существовало слова «навсегда».

Грэйсон не мог вспомнить, чтобы его брат когда-нибудь говорил вот так по душам.

– Но теперь у тебя есть Либби, – сказал он Нэшу и тут же вспомнил про помолвочное кольцо, которое отдал ему Нэш. – У меня же никогда не будет своей Либби.

– Чушь! – Нэш пригвоздил его взглядом. – Ты прекрасно умеешь любить, Грэй. Все мы умеем. Доказательства этого прямо здесь.

Отец Грэйсона не хотел его. Его мать постоянно отсутствовала. Старик был больше озабочен тем, чтобы сделать их такими, какими они должны стать, а не тем, в чем они нуждались. Но у Грэйсона всегда – всегда – были его братья.

– Я не хочу снова сломаться. – Сейчас Грэйсон уже мог им в этом признаться.

– Представь, что твое сердце – это кость, – посоветовал Ксандр. – Когда это сломанная кость мешала Хоторнам? Дай время, и перелом заживет.

Грэйсон понимал, что хотел сказать ему Ксандр. И тем не менее он повернулся к Джеймсону.

– Ты помнишь, что сказал нам Старик в тот день, Четвертого июля, когда он застал нас здесь с Эмили?

– Всепоглощающая, – пробормотал Джеймсон, – вечная, раз и навсегда.

– Знаешь, что я думаю, Грэй? – Нэш допил виски и встал. – Я думаю, Старик был сраным треплом.

– Срочные новости, – встрял Ксандр, – полная версия в одиннадцать.

Нэш проигнорировал его.

– Твое разбитое сердце – прямо здесь, прямо сейчас, – продолжил он, не сводя взгляда с Грэйсона, – дело не в романтике – дело в семье. Ты боишься, что впустишь кого-то – кого угодно, в любом качестве, – а они тебя бросят. Но ты не можешь этого допустить, поэтому уходишь первым.

Грэйсон крепче сжал стакан.

– Это неправда.

Но все было именно так. Разве не это он сделал с Эйвери?

– Ты уехал из Финикса, – заметил Ксандр своим самым предупредительным тоном.

Грэйсон покачал головой.

– Джиджи ясно дала понять, что не хочет иметь со мной ничего общего. Саванна почувствует то же самое, как только узнает, что я сделал.

– И поэтому ты уехал, – сказал Нэш, приподняв бровь.

Грэйсон со стуком поставил свою чашку.

– Я не могу исправить ситуацию! Я не могу объясниться с ними. Я не могу извиниться. Я ни черта не могу сделать, не подвергнув Эйвери опасности.

Джеймсон наклонился, выхватил у Грэйсона чашку и сделал глоток.

– Может, тогда тебе и мсье Животику, – Джеймсон кивнул на рисунок на животе Грэйсона, – лучше пойти и поговорить с ней?