Текст книги "Современный зарубежный детектив-4. Компиляция. Книги 1-23 (СИ)"

Автор книги: Дженнифер Линн Барнс

Соавторы: Донна Леон,Джулия Хиберлин,Фейт Мартин,Дэвид Хэндлер,Дейл Браун,Харуо Юки,Джереми Бейтс
сообщить о нарушении

Текущая страница: 138 (всего у книги 327 страниц)

«Я ошиблась», – подумала я. Все, что я заметила во время визита в Брокен-Спрингс, теперь не важно. Трина мертва, а Кристофер был с Бриггсом, когда это случилось.

Он просто обычный парень. Обычный парень с темным фургоном, у которого ненормальная мать. Была.

Я представила Трину, которая считала, что у меня красивые туфли и что Дэниела Реддинга выпустят из тюрьмы в результате апелляции.

– На отца Дина есть какие-то открытые апелляции? – спросила я.

Агент Стерлинг ответила и глазом не моргнув на резкую смену темы:

– Никаких.

Она подошла к столу Бриггса и вытащила что-то из выдвижного ящика. Закрыла ящик и подошла ко мне.

– Поставь ногу на диван, – приказала она.

И тогда я вспомнила. В следующий раз, если ты сделаешь хоть шаг за пределы Куантико без моего разрешения, я тебе браслет на ногу надену.

– Вы же не серьезно.

– Я похожа на человека, который шутит? – спросила Стерлинг. Она напоминала Джуда, каким он был, когда мы подъехали к дому. – Я дала тебе обещание, а я всегда держу обещания. – Я не пошевелилась, и тогда она наклонилась и прикрепила браслет мне на ногу. – Если ты выйдешь за пределы участка, я узнаю. Если ты попытаешься снять трекер, я узнаю. Если ты выйдешь за периметр, сработает беззвучный сингал и сообщение придет на телефоны мне и Бриггсу. GPS позволит нам установить твое местоположение, и я притащу тебя обратно, даже если ты будешь вопить и пинаться.

Она выпрямилась. У меня пересохло во рту. Я не могла ничего возразить.

– У тебя хорошая интуиция, – сообщила мне Стерлинг. – У тебя зоркий глаз. Однажды ты станешь очень хорошим агентом.

Браслет был легче, чем казался на вид, но этот дополнительный вес, каким бы малым он ни был, словно утяжелял все тело. Осознание, что я не смогу уйти, не могу ничего сделать, невыносимо. Я почувствовала себя бесполезной, слабой и очень-очень маленькой.

Стерлинг повернулась.

– Но это, Кассандра, случится не сегодня.

Ты

Ты можешь в точности воспроизвести в памяти последние моменты Трины Симмс. Теперь, когда все кончено, ты не можешь перестать прокручивать эти воспоминания снова и снова.

Связанные руки. Пластик, впивающийся в пухлые запястья. Нож. Кровь.

Твое сознание воспроизводит этот момент в ярких красках, как на кинопленке. Ее кожа небезупречна. Она не гладкая. Клеймо погружается в нее глубже, глубже, глубже…

Горящая плоть пахнет одинаково независимо от того, упругая ли она, молодая ли она. Одна мысль о том, как клеймо погружается в кожу, заставляет тебя снова ощутить этот запах. С каждым вдохом ты представляешь…

Веревка у нее на шее. Пустые безжизненные глаза.

Трина Симмс всегда была крикливой, себе на уме, требовательной. Теперь она не такая требовательная.

Глава 35

Каждая улика, которую нам удавалось обнаружить в этом деле, приводила в глухой тупик. Мы узнали, что у Эмерсон были отношения с профессором, а потом его тоже нашли мертвым. Мы просмотрели интернет-страницы студентов, а в итоге узнали, что у них есть алиби. Майкл, Дин и я отправились поговорить с Триной Симмс. Мы смогли исключить ее из списка подозреваемых, но не заметили, что убийца уже взял ее на прицел.

«Если мои инстинкты так хороши, – подумала я, – почему они этого не предвидели? Почему я так сосредоточилась на Кристофере Симмсе?»

Я же прирожденный профайлер. Я должна делать это хорошо. Да, верно. Настолько хорошо, что я не распознала убийцу в Лок. Настолько хорошо, как оказалось, что, пока я составляла психологический портрет Кристофера и вела разговоры, неизвестный субъект, возможно, скрывался где-то неподалеку, ожидая, пока мы уйдем.

Все, что мы делали, не приносило нужного результата, а теперь на меня еще и надели электронный браслет, как на преступницу.

– Ну, как украшение он мог бы выглядеть и получше. – Реакция Лии на трекер у меня на ноге оказалась предсказуемо высокомерной. – Хотя конкретно этот оттенок черного пластика подчеркивает цвет твоих глаз.

– Заткнись.

– Ну-ну, не капризничай. – Лия погрозила мне пальцем. Я стукнула ее по руке. – Нужно признать, что это восхитительно иронично, – сказала она, продолжая грозить мне пальцем уже с безопасного расстояния.

Мне не нужно было ничего признавать.

– Из всех нас, – продолжала Лия, – тебя арестуют с наименьшей вероятностью. На самом деле, возможно, ты единственная из нас, кого ни разу не арестовывали. И все же… – Она показала на мою лодыжку.

– Отвали. Возможно, ты следующая. Наверняка агент Стерлинг заказывает эти штуки оптом.

– В этом есть какие-то двойные стандарты, не находишь? Мальчики сбежали, и их наказали необходимостью постоянно быть рядом. Ты сбежала, и…

– Хватит, – сказала я Лии. – Если мы будем сидеть и разговаривать об этом, ничего не изменится. Кроме того, это не самая большая проблема.

Кому-то еще предстояло рассказать Дину о том, что случилось с Триной Симмс.

– Мы поехали увидеться с ней, а теперь она мертва, – подытожил Дин всю ситуацию в одном предложении.

– Близость во времени не подразумевает непременной каузальной связи, – произнесла Слоан, похлопав его плечу – такова ее версия успокаивающего «ну-ну».

– В этом и вопрос, так ведь? – вмешался Майкл. Мы впятером собрались в комнате, которая, видимо, теперь принадлежала обоим мальчикам. Майкл прислонился к дверному косяку и скрестил ноги. – Убийца уже заприметил Трину, или наш визит стал для него триггером?

Дин обдумал этот вопрос.

– Убийство Эмерсон хорошо спланировано. – Переключение в режим профайлера не давало ему погружаться во тьму, но, даже когда Дин пытался отстраниться от всего, что случилось, он всегда называл Эмерсон по имени. – Расположение ее тела тщательно продумано. Судя по тому, что мы слышали от Стерлинг и Бриггса за последние дни, у них не слишком много физических улик. Мы ищем кого-то, кто крайне внимателен к деталям, а значит, наш убийца методично подходит и к выбору жертв.

Я закрыла глаза, отчаянно пытаясь распутать хаотичные мысли.

– Если субъект делает это из-за того, что он идентифицирует себя с Дэниелом Реддингом, – сказала я, рассуждая на ходу, – вполне логично, если он выберет в качестве второй жертвы кого-то, кто действительно знает Реддинга.

– Третьей жертвы, – напомнила Слоан, – ты забыла профессора.

Она права. Я не учла профессора, потому что, хотя Бриггс и Стерлинг не говорили ничего о том, как он был убит, интуиция подсказывала, что вряд ли субъект пытал профессора так же, как жертв женского пола. Дэниел Реддинг убивал только женщин. Связывал, клеймил – все это демонстрировало их власть над ними. Неизвестный субъект, который идентифицировался с его методом и жестокостью modus operandi, не стал бы наслаждаться смертью пожилого мужчины. Вся суть в женщинах, Фогль просто попался под руку.

«Некоторые вещи ты делаешь, потому что хочешь, – подумала я, – а некоторые – потому что они необходимы».

Дин не сказал ничего по поводу того, что я пропустила профессора. У него свое, тоннельное видение происходящего.

– Эмерсон было двадцать лет. Блондинка, дружелюбная, пользовалась любовью однокурсников. Трине было под пятьдесят. Брюнетка, невротичная, судя по ее реакции на гостей – изолированная от социальных контактов, за исключением контактов с двумя людьми – моим отцом и ее сыном.

Большинство убийц выбирают определенный тип. Что общего было у Трины Симмс и Эмерсон Коул?

– Эмерсон молодая. Она красивая. – В голосе Дина появилась странная напевность. – Она спала с человеком, который считал себя экспертом по Дэниелу Реддингу. Может, поэтому я выбрал ее.

Составляя психологический портрет неизвестного субъекта, я использовала слово «ты». Дин предпочитал слово «я».

– А может быть, – произнес Дин, прикрыв отяжелевшие веки, – я выбрал девушку, которая не стала спать со мной, а потом ту, которая спала с человеком, которому я подражаю.

В голосе Дина звучала пугающая задумчивость. Я ощущала, как он все глубже погружается в возможные варианты.

– Если бы Реддинг не был в тюрьме, он убил бы Трину Симмс сам. Изрезал ее, повесил и смеялся бы, когда она кричала.

Дин открыл глаза. Я не была уверена, видит ли он кого-нибудь из нас. Я понятия не имела, о чем он думает, но ощутила, что что-то изменилось: атмосфера в комнате, выражение его лица.

– Дин! – окликнула его я.

Он потянулся за телефоном.

– Кому ты звонишь? – спросила Лия.

Дин едва взглянул на нее.

– Бриггсу.

Когда Бриггс ответил на звонок, Дин расхаживал по комнате взад-вперед.

– Это я, – сказал он. Бриггс начал что-то отвечать, но Дин перебил его. – Я знаю, что вы на месте преступления, поэтому я и звоню. Мне нужно, чтобы вы кое-что проверили. Я точно не знаю, что именно. – Дин сел. Иначе он не мог заставить себя перестать ходить туда-сюда. – Накричите на меня позже, Бриггс. Прямо сейчас мне нужно знать, есть ли на тумбочках или на кофейном столике в комнате Симмс что-то еще, кроме вязаных салфеток и фарфоровых фигурок. Он подпер голову рукой.

– Просто посмотрите и скажите мне, что видите.

Минуту, а может, и дольше, в комнате висела тишина. Лия вопросительно взглянула на меня, но я покачала головой. Я тоже ничего не понимала, как и она. В одну секунду он составлял психологический портрет нашего субъекта, а в следующую уже раздавал приказы по телефону.

– Ничего? – сказал Дин. Он выдохнул и сел. – Никаких бейсбольных карточек, игрушечных машинок или рыболовных блесен? – Дин, похоже, пытался убедить скорее себя. – Никаких книг. Никаких игр. – Дин кивнул, отвечая на что-то, чего не было слышно нам, а потом будто осознал, что Бриггс не видит его кивок. – Нет. Я в порядке. Просто мысль одна пришла. Ничего такого. Уверен, это пустое. – Я заметила, что Дин пытается на этом остановиться, не говорить больше ничего. У него не вышло. – Можете проверить ее карманы?

Еще одна долгая пауза. Но на этот раз я четко заметила тот момент, когда Бриггс ответил. Дин окаменел. Никаких больше нервных движений. Никаких вопросов.

– Похоже, ничего хорошего, – пробормотал Майкл.

– У нас проблема. – Дин говорил сдавленно, не меняя позы. – Думаю, наш неизвестный субъект не подражатель. – Он помолчал, а потом заставил себя выговорить пояснение: – Я думаю, мой отец нашел себе партнера.

Глава 36

Бриггс и Стерлинг вернулись ночью того же дня. Никто не спал. Мы собрались на кухне – сначала чтобы поесть, потом чтобы дождаться их. Около полуночи пришел Джуд, чтобы разогнать нас по спальням, но в итоге лишь поставил вариться кофе. Когда агент Бриггс и Стерлинг открыли дверь кухни и увидели нас, сгрудившихся вокруг стола, Слоан как раз утомилась говорить. Остальные молчали, как и большую часть вечера.

– Содержимое карманов Трины Симмс. – Бриггс небрежно бросил пластиковый пакетик на стол перед нами. Внутри его одна игральная карта – король пик.

– Хотел бы я ошибиться, – первое, что сказал Дин. Он пододвинул пакетик к краю стола, но не стал брать в руки. – Я должен был ошибиться.

– Откуда у тебя возникла эта идея? – Голос агента Стерлинг звучал хрипло. Может быть, ей и Бриггсу весь вечер пришлось выкрикивать приказы, а может, не прошел даром тот факт, что у человека, который похитил и пытал ее, есть партнер за стенами тюрьмы.

– Я составлял психологический портрет нашего субъекта. – Дин говорил медленно, ровно, теребя в пальцах краешек карты сквозь пластиковый пакет. – Я подумал, что он мог выбрать целью Трину Симмс, потому что, если бы отец не был в тюрьме, он бы сам ее убил. Это имело смысл, субъект мог считать, что убийство Трины – это шаг к тому, чтобы стать моим отцом. Но потом… – Дин снова убрал руку от карты. – Я подумал о том, что мы ведь поехали увидеться с ней – Кэсси, Майкл и я.

Я пока не понимала, какой в этом смысл, почему наш визит к ним заставил Дина решить, что это не подражатель, что в деле участвует его отец, но он произнес это вслух – прямо и бескомпромиссно.

– Я встретился с ней. Она мне не понравилась. Она погибла.

Как Глория, женщина, которую Дэниел Реддинг когда-то представил своему сыну. Я сказал ему, что мне не нужна новая мама. И тогда он посмотрел на Глорию и сказал: «Какая жалость».

– Мне хотелось бы, чтобы это оказалось случайностью, – продолжал Дин. Руки, лежавшие на коленях, сжались в кулаки, ногти впились в ладони. – Но потом я вспомнил, что, когда я был в комнате для допросов с отцом, он знал, где искать профессора. – Дин пожал плечами. – Это можно объяснить. Профессор много раз брал у него интервью. Он писал книгу. Конечно, он наверняка упоминал свою «писательскую хижину». – Дин повернулся, обратив следующие слова к агенту Бриггсу: – Мы должны были понять.

Лия подхватила нить рассуждений Дина.

– Он сказал вам правду о местонахождении профессора, но не всю правду. Это его стиль. Он выдает вам технически правду и полуправду, а также то, что выглядит как белая ложь.

Дин даже не повернулся к Лии, но я заметила, что под столом он дотронулся до ее руки. Она взяла его ладонь в свою и сжала пальцы – достаточно сильно, чтобы мне показалось, что она его никогда не отпустит.

– Я всегда знал, что он играет с нами, – продолжал Дин, – он манипулирует нами, но мне следовало бы, по крайней мере, рассмотреть возможность, что он манипулирует и нашим неизвестным субъектом. Люди для него просто марионетки, которые играют в его пьесе.

– Ты попросил Бриггса проверить карман жертвы. – Я попыталась вернуть Дина к конкретике. Обсуждение конкретных деталей поможет ему справиться с масштабом происходящего. – Откуда ты знал, что там что-то будет?

– Я не знал. – Дин поднял голову и посмотрел мне в глаза. – Но я знал: если мой отец в этом замешан, если Трина погибла, потому что я решил с ней увидеться, он захочет, чтобы я знал.

Он хотел передать сообщение, что Дин принадлежал ему, он всегда принадлежал ему. Он не принадлежал своей матери. Он не принадлежал ФБР. Он не принадлежал даже самому себе. Вот какое сообщение Дэниел Реддинг отправил своему сыну с помощью одной игральной карты.

– Это не только в твой адрес, Дин. – Все это время агент Стерлинг непривычно молчала. – Это и в наш адрес – для Бриггса и меня. Он хочет, чтобы мы знали, что он ведет с нами игру. Она поджала губы, не то скорчив гримасу, не то напряженно улыбаясь. – Он хочет, чтобы мы знали: он выигрывает.

Она сжала губы, затем оскалила зубы.

– Мы должны были это понять. – Слова, которые агент Стерлинг сдерживала в течение всего разговора, наконец вырвались на волю. – Я должна была это понять. Первое убийство имело все признаки организованного – планирование, отсутствие физических улик, инструменты, которые неизвестный субъект принес на место преступления. Но кое-что не сходилось: он задушил девушку антенной, напал сзади, оставил тело в публичном месте – это импульсивность, отклонение от намеченного плана, признак неуверенности в себе. – Стерлинг длинно выдохнула, пытаясь успокоиться. – Организованный. Неорганизованный. Когда на месте преступления есть признаки и того и другого, либо вы имеете дело с неопытным субъектом, который еще формирует свою технику, либо субъектов двое.

Дин тоже выдохнул.

– Доминирующий, который составляет планы, и подчиненный, который воплощает их в реальность.

Агент Стерлинг определила, что неизвестному субъекту от двадцати трех до двадцати восьми лет, но она вывела эти цифры исходя из предположения, что он действовал один. Если в уравнение добавить Реддинга, все менялось. По-прежнему можно с уверенностью предположить, что наш субъект преклонялся перед Реддингом, что он жаждал власти, доминирования и контроля. Скорее всего, в юности ему действительно не хватало фигуры отца. Но если Реддинг играл эту роль для субъекта, что он рассчитывал с этого получить?

То же, что Лок хотела получить от меня.

Внезапно я снова оказалась в убежище. Дин лежал на полу без сознания, Майкл ранен. А Лок хотела – отчаянно, безумно, чтобы я взяла нож, чтобы я стала как она. Она хотела, чтобы я принадлежала ей. По крайней мере, она видела во мне личность. Для Дэниела Реддинга Дин был вещью. Изысканным созданием, полностью принадлежавшим ему – телом и душой.

Может быть, Реддинг стремился воспроизвести подобные отношения с нашим субъектом. А может, все эти преступления для него способ напомнить блудному сыну, кто тут хозяин, заставить Дина вернуться и посмотреть ему в глаза, лицом к лицу.

– Нужно скорректировать нижнюю границу возраста нашего субъекта. – Мой голос звучал спокойно, как обычно, когда верх брала эта часть моего сознания, которая превращала самые страшные, личные ситуации в загадку, которую нужно решить. – До семнадцати.

Я не стала объяснять ход своих рассуждений, но в следующую секунду заметила, что Дин понял. Ему было семнадцать.

Бриггс несколько секунд смотрел на меня.

– Что ты думаешь?

Он мог сказать мне, что это не наш субъект. Но не стал. Я посмотрела на агента Стерлинг, ожидая возражений. Она молчала.

Мы оказались в гуще схватки. Мы имели дело не с подражателем. Мы имели дело с человеком, который держал агента Стерлинг взаперти, пытал ее. Реддинг снова играл с ней, оставаясь за решеткой. Он играл с Дином.

Я не стала задумываться об этом или о том, как агент Стерлинг будет чувствовать себя завтра, через неделю или через месяц. Я снова повернулась к агенту Бриггсу и ответила на его вопрос:

– Наш неизвестный субъект и Реддинг не партнеры. У таких людей, как Дэниел Реддинг, нет партнеров. Они не считают, что кто-то может быть им равен. – Я пыталась подобрать правильное слово. – Мы ищем не партнера, – наконец выговорила я, – мы ищем ученика.

Глава 37

На следующее утро агент Бриггс принес Лии DVD.

– Записи встреч с Реддингом, которые мы провели с начала дела, – сообщил он, – все в твоих руках.

Лия схватила диск, не дожидаясь, пока Бриггс передумает. Стерлинг, стоявшая рядом, откашлялась.

– Ты не обязана это делать, – сказала она. – Директор одобрил твое участие в деле, но разрешил отказаться.

– Вы не хотите, чтобы мы этим занимались. – Майкл оценил ее позу и выражение лица. – Вам неприятно спрашивать, вы молитесь, чтобы мы отказались.

– Я в деле! – Лия перебила Майкла, прежде чем он успел прочитать еще что-то из эмоций агента Стерлинг. – И Кэсси тоже, и Слоан.

Мы со Слоан не стали возражать.

– Мне все равно больше делать нечего, – заметил Майкл.

Он говорил совершенно обычным тоном, но в глазах блестела та же эмоция, которую я заметила, когда он оттаскивал Дина от Кристофера Симмса: никто не смеет играть в игры с теми немногими людьми, кто ему небезразличен.

– Лия, Майкл, Кэсси, вы пройдете в медиазал и изучите эти интервью до мельчайших деталей. – Бриггс отдавал приказы коротко и эффективно. – Реддинг думает, что у него есть преимущество. Сегодня этому преимуществу конец.

Агент Стерлинг сосредоточила внимание на Дине.

– Если ты согласен, – произнесла она тише, чем когда говорила с нами, – Бриггс организует встречу с твоим отцом.

Дин ничего не сказал. Только накинул легкий плащ поверх потрепанной белой футболки и повернулся к двери.

Стерлинг посмотрела на Бриггса.

– Думаю, это означает, что он согласен.

Ей наверняка больно просить Дина об этом, но еще больнее ничего не делать, делать меньше, чем она могла, чтобы положить конец происходящему. Агент Стерлинг сегодня не накрасилась и не заправила рубашку. В ней ощущалась энергия, неприкрытая решимость, и я подумала, что вижу сейчас ту Веронику Стерлинг, которую знал Дин. Черты, которые агент Стерлинг видела во мне.

– Ты в порядке? – спросил ее Бриггс.

– Ты же меня знаешь. – Стерлинг улыбнулась одними губами, – я всегда приземляюсь на ноги.

Бриггс несколько секунд смотрел на нее, а затем направился к двери следом за Дином.

– А я? – окликнула его Слоан.

Ответила ей агент Стерлинг:

– Как у тебя с географией?

Слоан скрылась в подвале с пачкой карт, чтобы разработать географический профиль партнера Реддинга. Остальные устроились в медиазале. Мы с Майклом сели на противоположных концах дивана. Лия вставила в плеер диск, который ей дал Бриггс, и уселась между нами. Агент Стерлинг встала в дверях, наблюдая за нами. Началось видео.

Дэниел Реддинг сидел за длинным столом. Руки в наручниках прикованы к столу, но по его позе можно решить, что он пришел на собеседование. Дверь слева от него открылась, и вошел агент Бриггс с тонкой папкой. Агент сел напротив Реддинга.

– Агент Бриггс! – В голосе этого чудовища было что-то музыкальное, но внимание приковывали прежде всего глаза: темные, мудрые, с легчайшим намеком на морщины в уголках. – Чему я обязан этим неоценимым удовольствием?

– Нужно поговорить! – Бриггс сразу перешел к делу. Он говорил не спеша, но и не растягивал слова. – Я знаю, что в последнее время ты получаешь необычно много писем.

Реддинг улыбнулся. На его лице было написано самолюбование, почти мальчишеское.

– Я необычный человек.

– Все письма, которые приходят в тюрьму, проверяются и каталогизируются, но копий они не делают.

– Как небрежно с их стороны, – высказался Реддинг. Он сложил руки на столе, наклонился вперед – чуть-чуть, на долю сантиметра. – Не бывает избытка осторожности, когда дело идет о записях.

Что-то в том, как он произнес слово «записи», заставило меня подумать, что на самом деле речь о чем-то другом – о чем-то, что задело агента Бриггса.

Реддинг хранил записи о женщинах, которых убил?

Бриггс не клюнул на эту наживку.

– Приходили ли тебе письма, которые можно назвать фанатскими? – спросил он, и в его голосе прозвучала легкая насмешка, как будто Дэниел Реддинг – участник давно забытой поп-группы, а не запертый за решеткой непокорный хищник.

– Почему-то, агент Бриггс, мне кажется, что вам что-то нужно. – Реддинг изобразил удивление, но нотки удовлетворения в его голосе были подлинными. – Ведь с какой стати человеку вроде вас интересоваться письмами, которые получает кто-то вроде меня? С какой стати вы хотите знать, что пишут мне женщины, почему признаются в любви, отчего мое наследие продолжает жить, зачем одинокие люди и те, у кого разбито сердце, восхитительно заблудшие в темноте овцы этого мира изливают свою душу в письмах, умоляют меня, призывают меня, так отчаянно нуждаясь в пастухе.

Голос Реддинга звучал вкрадчиво, его манеру невозможно было игнорировать.

– Неважно, почему я задаю эти вопросы. Важно, что я могу сделать твою жизнь существенно неприятнее, если ты на них не ответишь. Как насчет перевода в другую тюрьму? Я слышал, есть федеральные учреждения, где в это время года просто восхитительно.

– Ну-ну, агент Бриггс, нет никакой необходимости опускаться до угроз. Думаю, мы оба понимаем, что при малейшей возможности вы швырнете меня в самую глубокую и черную дыру, которую найдете. Тот факт, что вы до сих пор этого не сделали, говорит о том, что у вас нет такой возможности. – Реддинг не отводил взгляда от Бриггса. – Я вот думаю, вы устаете от того, сколько всего не можете сделать? Не можете поймать всех убийц. – В голосе Реддинга появилась издевательская интонация, но выражение его лица напомнило мне ястреба, зоркого и безжалостного, сосредоточенного на единственной цели, и только на ней. – Не можете сохранить брак, не можете не возвращаться сюда, не можете забыть обо мне.

– Реддинг, я здесь не для того, чтобы играть с тобой в игры. Если ты не можешь дать мне то, что нужно, мне незачем здесь оставаться. – Бриггс наклонился вперед. – Может, мне лучше уйти? – сказал он таким же тихим и вкрадчивым голосом, как Реддинг.

– Ну давайте, – ответил Реддинг, – уходите. Думаю, мы оба знаем, что вы не в моем вкусе. А вот столь прелестная агент Стерлинг…

Мышцы шеи Бриггса заметно напряглись, но он не сорвался, а лишь вытащил фотографию из папки и положил на стол. Толкнул вперед, но так, чтобы Реддинг не мог дотянуться.

– Что ж, – зачарованно произнес Реддинг, – это интересный поворот событий.

Он потянулся к фотографии, и Бриггс отодвинул ее. Вернул в папку и встал. Я не сразу осознала, что только что произошло. Это интервью записали вскоре после того, как нашли первую жертву. Готова поспорить, в этот момент Бриггс показал Реддингу фотографию тела Эмерсон. Я прочла в глазах убийцы, что он не может подавить желание увидеть ее еще раз.

– Говорят, что подражание – высшая форма почитания. – Реддинг больше не смотрел в лицо Бриггсу. Он смотрел на папку. – Где ее нашли?

Бриггс не сразу ответил на вопрос, но в итоге удостоил Реддинга реакции, сказав столько, сколько было нужно, чтобы разжечь его аппетит:

– В Колониальном университете. На газоне перед президентским корпусом.

Реддинг фыркнул.

– Показушно. Неаккуратно.

Он по-прежнему смотрел на папку. Он хотел увидеть фото. Он хотел его изучить.

– Скажи мне то, что я хочу знать, – ровно произнес Бриггс, – и я скажу тебе то, что ты хочешь знать.

Бриггс рассчитывал на нарциссизм Реддинга. Он предполагал, что он захочет узнать все о подражателе. А вот чего Бриггс тогда не знал – а мы теперь знали: Реддинг не критиковал работу подражателя. Он не стремился увидеть отблеск своей дурной славы в теле этой девушки. Он был учителем, который оценивал выступление лучшего ученика.

– Вы не можете сказать мне ничего интересного. – Реддинг заставил себя отвести взгляд от папки. Он откинулся на металлическом стуле, насколько позволяли прикованные к столу руки. – Но вполне вероятно, что у меня есть кое-какая информация, которая может представлять интерес для вас.

– Докажи.

Бриггс бросил ему вызов – безуспешно.

– Я хочу поговорить с сыном, – безразличным тоном произнес убийца. – Вы уже пять лет не даете нам встретиться. С какой стати мне вам помогать?

– Ради простейшей человечности? – язвительно предложил Бриггс. – Если бы в тебе оставалось что-то человеческое, может, твой сын захотел бы увидеться с тобой.

– «Не верь дневному свету, – напевно ответил Реддинг, – не верь звезде ночей. Не верь, что правда где-то…»

Бриггс закончил цитату за него:

– «…Но верь любви моей»[62]62
  Цитата из пьесы Шекспира «Гамлет» в переводе Б. Пастернака.


[Закрыть]. Шекспир. – Он встал, собрал вещи, не оставляя возможности для продолжения разговора. – Ты не способен любить никого, кроме себя.

– А вы не способны ничего отпустить. – Реддинг снова улыбнулся – одновременно безмятежно и высокомерно. – Хотите, чтобы я заговорил? Я заговорю. Я расскажу, кто писал мне и кто был очень-очень плохим мальчиком, но говорить я стану только с Дином.

Экран погас. Реддинг и Бриггс исчезли. В следующую секунду их сменила пугающе похожая сцена, только на этот раз напротив отца сидел Дин, а Бриггс занял место рядом с ним.

– Дин! – с удовольствием произнес Реддинг. – Вы доставили мне подарок, агент Бриггс, – сказал он, не отводя взгляда от сына. – Однажды я вам за это отплачу.

Дин смотрел в точку где-то над плечом отца.

– Ты хотел, чтобы я пришел. Я пришел. Теперь говори.

Реддинг подчинился.

– Ты похож на мать, – сказал он, вглядываясь в лицо Дина с жадностью человека, нашедшего в пустыне источник воды. – Кроме глаз – глаза мои.

От того, как Реддинг произнес слово «мои», у меня сжался желудок.

– Я пришел сюда не для того, чтобы говорить о моей матери.

– Если бы она была здесь, то велела бы тебе постричься, сесть прямо, улыбаться почаще.

Волосы Дина упали ему на лицо. Он прищурился, так что глаза превратились в щелки.

– Не очень много поводов для улыбок.

– Только не говори, что уже утратил вкус к жизни, Дин. У того мальчика, которого я знал, был такой потенциал.

На подбородке Дина дернулся мускул. Они с Реддингом смотрели друг на друга. После того как минута прошла в молчании, Дин нахмурился и сказал:

– Расскажи мне о письмах.

В этот момент мы с агентом Стерлинг вошли в комнату для наблюдения. Во второй раз смотреть эту сцену было сложнее: Дин пытался вытянуть у отца какие-то обрывки информации, Дэниел Реддинг вел с ним словесный поединок, снова и снова возвращая разговор к самому Дину.

– Я хочу узнать больше о тебе, Дин. Чем эти руки были заняты последние пять лет? Что видели эти глаза?

Ты знал, что Бриггс придет к тебе, как только обнаружат первое тело. Ты знал, что Дин придет, если ты откажешься говорить с кем-то еще. Ты спланировал это – шаг за шагом.

– Я не знаю, что ты хочешь от меня услышать. – Голос Дина, доносившийся с экрана, становился громче и напряженнее. – Не о чем говорить. Вот что ты хочешь услышать? Что эти руки, эти глаза – они ничто?

– Они все! – На этот раз я увидела в глазах Реддинга маниакальный блеск. Он смотрел на Дина, а видел лишь себя – бога, неподвластного человеческим законам, стоящего выше эмпатии и вины. Я вспомнила, какую карту Бриггс нашел в кармане Трины – короля пик. Реддинг жаждал бессмертия. Он жаждал власти. Но больше всего ему нужен был наследник.

«Почему сейчас? – подумала я. – Почему он делает это сейчас»? Он сидит в тюрьме уже пять лет. У него ушло столько времени, чтобы найти кого-то за пределами тюрьмы, кто поддастся его влиянию, или его что-то подтолкнуло?

На экране отец Дина как раз спрашивал сына, есть ли у него девушка. Дин отрицал. Реддинг назвал его сыном, и Дин произнес четыре слова, после которых Реддинг сорвался.

– Я тебе не сын.

Я знала, что произойдет, и все равно внезапный всплеск насилия застал меня врасплох. Кулаки Реддинга обрушились на тело Дина. Он притянул его ближе к себе и сказал ему, что тот всегда будет сыном своего отца.

– Ты это знаешь. Ты этого боишься.

На этот раз я увидела конкретный момент, когда Дин сорвался, когда гнев, который, как говорил Майкл, всегда скрывался, вырвался на волю и поглотил его. Лицо Дина оставалось каменным, но в его взгляде сверкало что-то дикое. Он схватил отца, потащил его через стол, насколько позволяла цепь.

Я не отводила взгляда от экрана. Это последнее, что я видела, когда была там. Бриггс помедлил пару секунд, выжидая, пока Дин закончит, а затем отступил, но не сел, а встал за спиной Дина.

– Где хижина профессора? – спросил Бриггс.

Отец Дина улыбнулся.

– В Катоктине, – ответил он, – конкретнее не знаю.

Дин задал еще два или три вопроса, но его отец больше не сообщил ничего полезного.

– Мы закончили, – сказал Бриггс.

Дин встал. Его отец остался сидеть в совершенно расслабленной позе. Бриггс положил руку на плечо Дину и повел его к выходу.

– Дин, ты когда-нибудь говорил Бриггсу, что именно ты делал с его женой? – Дэниел Реддинг не повышал голоса, но вопрос словно поглотил весь кислород в помещении. – Или он по-прежнему считает, что это я медленно провел ножом по ее плечам и бедрам, что я погрузил клеймо в ее плоть?

Пальцы Бриггса сжались крепче. Если до этого агент вел Дина к двери, то теперь он толкал его, чтобы побыстрее увести Дина отсюда. Но ноги Дина будто приклеились к полу.

«Уходи, – мысленно обратилась я к Дину, – просто уходи».

Но он этого не сделал. Реддинг наслаждался моментом.

– Расскажи своему приятелю-агенту, что ты сделал, Дин. Расскажи ему, как ты вышел из сарая, где я держал Веронику Стерлинг, связанную по рукам и ногам. Расскажи ему, как я хотел порезать ее, а ты взял у меня нож, но не чтобы спасти ее, а чтобы сделать это своими руками. Расскажи, как ты пустил ей кровь. Расскажи, как она кричала, когда ты выжег R на ее теле. Расскажи, как ты просил меня отдать ее тебе. – Реддинг закрыл глаза и запрокинул голову, словно вознося хвалу богам. – Расскажи ему, что она была у тебя первой.