Текст книги "Современный зарубежный детектив-4. Компиляция. Книги 1-23 (СИ)"
Автор книги: Дженнифер Линн Барнс
Соавторы: Донна Леон,Джулия Хиберлин,Фейт Мартин,Дэвид Хэндлер,Дейл Браун,Харуо Юки,Джереми Бейтс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 262 (всего у книги 327 страниц)
Глава 15
Пол Дэнверс толкнул дверь обширного кабинета с множеством столов и тотчас же понял, что инспектора Хиллари Грин на месте нет. Подумать только, какая неожиданность! Не будь он так скромен, решил бы, что его избегают намеренно.
Рядом понимающе улыбнулся Кертис Смит.
– А кого это мы не видим? В очередной раз.
Пол пожал плечами. Сержант будто читал его мысли, и это злило. Он постарался, чтобы его голос звучал как можно равнодушнее.
– Занята, наверное. У нее дело на руках. Важное.
– Да? И по чьей милости? – задиристо спросил Кертис.
Пол бросил взгляд на кабинет Мэла Мэллоу. Дверь его была плотно закрыта.
Фрэнк Росс глазел на них не скрываясь. Заметив это, Кертис подергал Пола за руку:
– Вот что: если мы хотим закопать инспектора Грин поглубже, спрашивать надо вон того херувимчика. Он буквально ядом истекает.
Пол вздохнул.
– Эк тебе неймется.
– Теперь у нас есть новые данные.
Пол фыркнул.
– Ты все-таки не забывай, с кем говоришь, ладно? Эти наши данные не стоят той бумаги, на которой записаны.
– Ну и что? – кротко улыбнулся Кертис. – Инспектор Грин ведь этого не знает.
И с этими словами он пошел к сержанту Россу, который при его приближении расплылся в насмешливой ухмылке.
– А, сержант Росс! Вас-то мы и ищем! – объявил Кертис и с удовольствием увидел, как после столь многозначительного приветствия краска сбежала с лица сержанта.
– Мы хотели узнать, где сейчас инспектор Грин, – ровным голосом уточнил Пол. Отчего-то ему не хотелось играть с этим ублюдком в кошки-мышки.
В душе Фрэнка Росса произошла короткая борьба между законом, который гласил, что разговаривать с нюхачами запрещается во веки веков, аминь, и сладким чувством, которое он испытывал всякий раз, когда удавалось подложить свинью Хиллари Грин.
Сладкое чувство победило.
Фрэнк даже сам удивился.
* * *
Томми был счастлив. Он приехал в паб, будучи почти готов к тому, что вызов окажется миражом, иллюзией (пусть слуховой) из тех, которые встают перед потерявшимся в пустыне бедолагой, но обнаружил, что Хиллари и в самом деле его ждет. И не где-нибудь, а за столом у большого окна-фонаря. Они заказали курицу, пирог с пореем и грудинкой и по порции салата, а за едой говорили о деле.
Томми был готов говорить с ней о чем угодно. О литературе, музыке, телепередачах – господи, да хоть о воспоминаниях детства или о любимом цвете!
В общем, он втрескался по уши.
Но они говорили о деле. И если Хиллари желает найти гараж, сарай, мотоцикл или черта в ступе, он, Томми, обыщет рай и ад, но найдет то, чего она хочет. Ну, по крайней мере, окрестности Вудстока-то уж точно обыщет.
Обед кончился до обидного быстро, и вскоре они уже ехали мимо какой-то деревушки на задворках, названия которой ни один из них не заметил.
– Я высажу тебя здесь, обыщу следующую деревушку, а потом вернусь и заберу тебя. После этого поедем дальше, по часовой вокруг города.
Хиллари помолчала и криво усмехнулась.
– Никогда не знаешь, где найдешь, где потеряешь.
* * *
Спустя несколько минут после того, как машина Хиллари выехала с парковки при пабе, на стоянку свернул автомобиль, в котором ехали пудинги.
От бармена было мало толку, зато официант, подававший им пироги и пиво, вспомнил, что те двое обсуждали, как будут обыскивать сараи в окрестностях. На этом месте Полу захотелось все бросить – по ряду причин, первой из которых была простая лень. Мысль о том, чтобы колесить по загаженным коровами дорогам в поисках одного-единственного автомобиля, ужасала его до мозга костей. Ему хотелось домой, в Лидс, где преступники не отходили далеко от кафе, пабов и аккуратно вымощенных улиц меж кирпичных домов. Шанс отыскать Хиллари в этом захолустье представлялся совершенно призрачным, а кропотливой работы Пол не любил до дрожи. Он уже чувствовал себя персонажем американского фильма тридцатых-сороковых, в котором угрюмые тюремные охранники с рвущимися с поводков волкодавами обшаривают болота в поисках какого-нибудь бедолаги.
Но Кертис считал иначе. Почему-то он был твердо намерен выступить против инспектора Грин, причем Пол готов был поспорить, что, окажись Кертис в миссисипских болотах, он без колебаний заковал бы в кандалы и Хамфри Богарта, и Джорджа Рафта – дайте только шанс. А волкодаву бросил бы хороший кусок мяса – за труды.
* * *
Хиллари не могла поверить своей удаче. Первая же ферма – и сразу в яблочко! О таком она даже не мечтала. Как будто некто свыше в компенсацию за отвратительное утро погладил ее по головке, чтоб не плакала.
Жена фермера совсем не похожа была на классическую фермершу – ни круглых боков, ни розовых щек, ни жизнерадостной улыбки. Она оказалась блондинкой, хорошенькой, почти как Джанин, ходила в недешевых джинсах и выглядела так, будто сию секунду поедет, например, за покупками в «Харви Николс», а нет, так выбирать дорогие обои в столовую.
Похожий на кубик фермерский дом отличался немалыми размерами, и каждый его дюйм был тщательно украшен и отделан – несомненно, под руководством хозяйки, – однако вокруг него располагались самые обычные хлева, сараи и флигеля, а Хиллари больше ничего и не надо было.
Особенно когда выяснилось, что одно из этих строений и снимал Дэвид Питман.
– Да, мистер Питман арендовал у нас старый свинарник. Вон там, видите?
Палец с алым ноготком указывал на массивное прямоугольное строение под ржавой крышей и с каменными стенами в добрый фут толщиной.
– Не возражаете, если я взгляну? – спросила Хиллари. – Возможно, вам уже известно, что с мистером Питманом произошел несчастный случай. Он погиб.
– В самом деле? – Голубые глаза расширились, и вся она была сама невинность. – Я не знала.
Хиллари улыбнулась.
Ну конечно. Впрочем, по виду эта женщина, кажется, из тех, кто читает только «Дом и сад».
Или «Лошадей и гончих».
– Я уверена, что в сложившихся обстоятельствах вы не станете возражать, если я осмотрю строение?
– Конечно-конечно. Он держал там мотоциклы, а больше ничего. Ой, вам же, наверное, понадобится ключ от двери.
Ответить Хиллари не успела – веселая фермерша исчезла в доме, а Хиллари застыла на месте, лихорадочно размышляя. Облом обожал свои мотоциклы, зачем же он оставил фермеру запасной ключ? Должно быть, фермер сам настоял. А может, он потихоньку сделал копию? Или Облом сам охотно выдал им второй ключ? Нет, вот это уж точно нет. Или он крутил шашни с фермершей? Он – уродливый, как мопс, и она – красотка с запросами?
– Вот, возьмите, – сказала жена фермера, протягивая ей ключ. Хиллари хмуро поблагодарила и торопливо пошла через двор.
В старые добрые дни, ностальгически подумала она, здесь повсюду сновали бы куры, кудахтали наперебой над поилкой, выискивали кукурузные зерна и щипали травку. В тени лежал бы, вывалив язык, пастуший пес, а навстречу чужаку с громким гоготом выскочила бы старая гусыня со своими товарками.
Но на дворе стоял двадцать первый век, и единственным, что указывало на принадлежность этого двора к ферме, был разобранный на части трактор, который дожидался ремонта у дальней стены.
Трактор – да еще подсыхающие коровьи лепешки, маслянисто блестевшие на солнце.
* * *
Пол Дэнверс заметил машину первым, и тотчас же свернул с дороги.
– Видишь, я же говорил, что все не так страшно, – нахально заметил Кертис. По правде говоря, он тоже сомневался в том, что им удастся отыскать Хиллари, однако лучше уж ездить туда-сюда по округе, чем сидеть в Большом доме и по капле выдавливать сведения о Ронни Грине из тех, кто абсолютно не желал ими делиться. Пол вылез из машины и огляделся. Ночью прошел дождь, но на солнце лужи быстро сохли, и в воздухе висело легкое навозное амбре.
В поле зеленела кукуруза, в зеленой изгороди, покачиваясь на самой верхушке куста, весело заливалась просянка. Ни единого автомобиля на дороге, и трудно было даже вообразить, что где-то там существуют большие города.
– Ну и дыра, – ровным голосом сказал Кертис. – Идем.
* * *
В старом свинарнике глазам Хиллари предстал целый ряд мотоциклов. Все они сверкали, буквально источая маслянистый блеск, какой обычно свойственен разве что очень ухоженным автомобилям. За этими мотоциклами ухаживали с неменьшим тщанием – за всеми, если не считать того, что разобранным стоял у стены. «Почему мужчины так любят технику? – мельком подумала Хиллари. – Почему им вечно надо что-нибудь разобрать?»
Больше в свинарнике не было абсолютно ничего. Ни старого буфета, ни стула с потертым сиденьем, ни деревянной скамьи, даже ни единой картонной коробки. Только мотоциклы, ящик с инструментами, кусок брезента, которым был накрыт пол вокруг разобранного механизма, да какие-то старые цепы и косы, которые висели, давно позабытые, на балках под крышей.
Замечательно. Стоило тратить столько сил вот на это. Она вздохнула и подошла к блестящему мотоциклу. Машины для кросса выглядели попроще, но и на них не было ни пятнышка.
Она перешла к мотоциклу, который лежал разобранным на куске брезента, и опустилась рядом с ним на корточки. На душе было безрадостно. И зачем только она полезла проверять все эти сараи и мотоциклы, если в это самое время Мэл с Майком Реджисом допрашивают ее свидетеля и выхватывают самые лакомые кусочки из ее дела?
Она потыкала пальцем выхлопную трубу – та с бряканьем упала и ударилась о пустой бак для горючего, который, в свою очередь, тяжело перекатился на бок.
В баке что-то глухо стукнуло.
Хиллари нахмурилась. Бак был выкрашен в алый цвет, на боках у него художник изобразил языки пламени. Горловина была накрыта серебристой крышечкой. Хиллари перекатила бак обратно, и на этот раз не только услышала, но и почувствовала, как что-то снова стукнуло внутри. Стукнуло, не плюхнуло. Будь это старое горючее или вода, она услышала бы плеск. Нет, это что-то твердое и довольно крупное. Вроде кирпича. Вот только почему же не слышно удара о металл? Может быть, оно завернуто во что-то мягкое?
Чувствуя, как лихорадочно бьется сердце, Хиллари встала на колени и прокатила бак еще немного вперед, так, чтобы он попал в луч света, падающий из открытой двери.
И тут она увидела.
Тонкая, едва заметная линия опоясывала бак для горючего. Разглядеть ее в тусклом свете можно было лишь чудом. Но теперь Хиллари точно знала, что кто-то когда-то разрезал бак надвое, а потом… заварил разрез. Нет, не заварил, потому что шов не имел характерного утолщения.
Зажав нижнюю половину бака между коленей, Хиллари с рычаньем и бранью, напрягая мышцы, потянула верхнюю на себя. Половины внезапно разошлись, и она едва не ударила себя костяшками пальцев по подбородку.
На брезент выпал плотный сверток, обернутый в белую ткань.
Хиллари мрачно уставилась на находку. Опять наркотики? Она протянула руку, мельком отметив, что находка была завернута в плотную белую бумагу, какой в магазинах перекладывают пакеты с сахаром.
Надо срочно отвезти это криминалистам. Пусть специалисты открывают. По крайней мере, надо сообщить Мэлу.
Ну да – и смотреть, как он присвоит себе еще и это.
Она надела пару тонких латексных перчаток, которые всегда носила в кармане, запустила палец под край бумаги и принялась разворачивать ее – аккуратно, бережно, стараясь не повредить.
Наконец она смогла заглянуть внутрь.
Хиллари заморгала.
Деньги.
Целая куча банкнот, судя по цвету – пятидесятифунтовых. Плотная увесистая пачка. Сколько тут – сто тысяч? Больше?
– Ну и ну, а вот и мужнино золотишко нашлось, – протянули от двери.
Клацнув зубами, Хиллари вздернула голову и увидела Кертиса Смита, который улыбался, словно волк, напавший на олений след. Из-за плеча Смита высовывался Пол Дэнверс, и в глазах у него была тревога.
И разочарование.
Хиллари снова поглядела на лежащие на коленях деньги. Потом перевела взгляд на пудингов.
И вдруг вспомнила старую примету, кажется, один из законов Мерфи. Если день дерьмово начался, дальше будет только дерьмовее.
* * *
Ее привезли в участок на заднем сиденье автомобиля пудингов, практически под арестом. Хиллари не могла поверить, что это взаправду. Она испугалась было, что Томми теперь придется добираться в Кидлингтон на попутках, но быстро сообразила, что брошенный в деревне констебль является наименьшей из ее проблем.
Пол открыл ей дверь, но в жесте этом не было и тени галантности. Чтоб они провалились! Чего они от нее ждут? Что она бросится бежать, прямо сейчас, на глазах у половины участка? Да еще на каблуках?
Она бросила на него испепеляющий взгляд. Кертис Смит достал с заднего сиденья деньги, надежно упакованные в пакет для улик.
Отлично. Пусть все видят. Интересно, сколько народу глазеет сейчас из окон. Она тяжело вздохнула, но ей поневоле захотелось зааплодировать Смиту. Пусть Дэнверс умеет напустить туману, но настоящий актер здесь Смит, чтоб его черти взяли.
Они вошли в участок, миновали сержанта, вытаращившего на них глаза из-за стойки, поднялись по лестнице. Встречные молча расступались, не сводя с них глаз.
Хиллари впервые стало страшно. Нет, она не сомневалась, что сумеет доказать: деньги эти не имеют никакого отношения к пресловутой «заначке» Ронни. Просто она поняла, каково это – когда все верят в твою вину. Теперь она знала, что значит быть главным подозреваемым, – и, честно говоря, будучи офицером полиции, прекрасно обошлась бы без этого урока.
Когда пудинги вместе с Хиллари вошли в офис и направились к кабинету Мэла, у того отвалилась челюсть.
Сидящий за столом Фрэнк сиял так, что того и гляди лопнет. Еще гаже была его улыбка, широченная, буквально надвое разваливавшая ему лицо.
Дверь кабинета открылась, и взгляд Мэла немедленно зацепился за прозрачный пакет для улик, в котором явственно просматривались деньги. Встретив гневный взгляд Хиллари, он потемнел лицом и повернулся к Полу Дэнверсу.
– Что тут, черт возьми, происходит? – спросил Мэл и тотчас пожалел, что не придумал чего-то пооригинальней, а впрочем, не до того было. – Хиллари?
– Сэр, – сверкнула глазами она. Яснее не стало.
– Мы обнаружили инспектора Грин с этими деньгами в руках в сарае рядом с Вудстоком, – тяжело уронил Пол Дэнверс. – Инспектор Грин отказалась прояснить происхождение денег. Я бы посоветовал вам вызвать к ней вашего орла.
Хиллари знала, что под орлом он имеет в виду юриста, адвоката, задача которого заключалась в том, чтобы защищать права полицейских, которые обвинены или вот-вот будут обвинены в преступлении, или уже ожидают суда.
– Я ничего не собираюсь вам прояснять, потому что это – часть текущего расследования, к которому вы не имеете никакого отношения, – отрезала Хиллари. А если честно – еще и потому, что вы меня разозлили, добавила она про себя. Выражения их лиц говорили сами за себя, и будь она проклята, если примется оправдываться и выложит все как есть. Она не пай-девочка, им ее не запугать.
Нет, пусть лучше думают, что схватили ее за руку, а она дождется подходящего момента и выбьет почву у них из-под ног – сами напросились!
– Зовите орла, зовите, – сочувственно сказала она. – Он тут очень пригодится. Пусть подумает, какие обвинения я могу предъявить вам. Например, в незаконном аресте. В препятствовании проведению расследования должностным лицом… что там еще бывает?
– Мы вас не арестовывали, – автоматически возразил Пол, и она насмешливо улыбнулась ему в лицо.
– Пока что, – аккуратно поправил Кертис.
Хиллари перевела на него мечтательный взгляд и задумчиво улыбнулась. Как же приятно вот так вот обыграть их.
– Сэр, я предпочла бы обсудить это наедине, – начала она, но Пол и Кертис как по команде отрицательно покачали головой.
– Хиллари, – рыкнул Мэл, – говори так.
И Хиллари сказала. Сказала все – начиная с того, как она говорила с матерью Облома, рассказала о фотографии, о том, как вызвонила Томми и как они стали обыскивать сараи.
– Полагаю, и сверток, и деньги сверху донизу в отпечатках Питмана, сэр, – закончила она и послала пудингам торжествующую улыбку. – И кстати, будь это заначка Ронни, она была бы куда как посолиднее.
И, отпустив эту последнюю колкость, она небрежно прислонилась к стене и стала разглядывать собственные ногти. Кертис Смит тут не единственный талантливый актер. В колледже Хиллари тоже, между прочим, отпрыгала свое в театральной труппе. Ну, правда, роли были без слов, но критики были в восторге. Точнее, упоминали ее в списке актеров, но ведь упоминали же!
Мэл откинулся на спинку кресла. Ему хотелось рассмеяться и в то же самое время – встряхнуть Хиллари как следует. Она не имела права вскрывать сверток и должна была передать его криминалистам, но, конечно, в присутствии пудингов он ей пенять не станет. Уж точно не после того, как она так прекрасно их раскатала. Особенно Смита, который выглядел так, словно ежа проглотил.
И к тому же она чертовски хорошо справилась со своей работой.
– Давайте-ка лучше сразу отправим это к криминалистам, – сказал Мэл, указывая на пакет с уликами. Пальцы Кертиса Смита тотчас же сжались на пакете, словно защищая его.
– Я лично его доставлю, – сказал он с неприкрытым подозрением. – Мы ведь не хотим, чтобы с уликами что-нибудь случилось, правда, сэр?
– Сержант! – сказал Пол Дэнверс.
Кертис глубоко вздохнул и перевел взгляд с почерневшего как грозовая туча Мэла на Хиллари, которая вдруг приняла скучающий вид.
– Вы понадобитесь нам для опознания, – без выражения сказал он. – Свидетель из Шотландии заявил, что однажды во время операции видел в машине вашего мужа кого-то еще.
– Без проблем. – отрезала Хиллари. – Только предупредите заранее.
В воздухе повисли напряжение и взаимная неприязнь. Выходя, Пол попытался поймать ее взгляд, но она смотрела в сторону.
Едва дверь закрылась, как Хиллари упала в кресло напротив Мэла и захохотала.
Он какое-то время смотрел на нее молча, понимая, что ей нужно расслабиться, и жалея, что не держит в столе бутылку чего-нибудь покрепче.
Нельзя. Это неправильно.
Когда ее смех наконец пошел на убыль, Мэл наклонился к ней и спросил жестко и холодно, о чем она, черт возьми, думала, открывая пакет там же, на месте. Но ответ на этот вопрос он знал не хуже ее самой и винить ее не мог. Ее отставили в угол, задвинули на задний план, а она все равно рвала задницу, вгрызалась в расследование, зная, что любую найденную улику у нее тут же отберут.
Она попросила прощения. Мэл чувствовал себя виноватым и оттого проявил великодушие. Потом они стали думать.
– Зачем Питману такие бабки? – спросил Мэл, про себя гадая, сколько еще он сможет оттягивать тот момент, когда о последних событиях придется сообщить Майку Реджису. Кто сказал, что эти деньги обязательно связаны с наркотиками? Может, наркоконтролю тут и делать нечего.
– Это Питман был крысой, – сказала Хиллари, разом вырвав Мэла из раздумий о границах его полномочий и без церемоний вернув к реальности сегодняшнего дела.
– Не обязательно, – осторожно возразил он. – Возможно, у Облома просто были какие-то делишки на стороне.
Хиллари недоверчиво фыркнула.
– Ну да. Можно подумать, Флетчер бы это потерпел.
– Может, он кого-то ограбил?
– А, маленький частный бизнес? – ответила Хиллари. – Человек, который работает на Флетчера, не будет промышлять мелкими кражами. Смотрите, мы знаем, что кто-то крысятничал у Флетчера, так? Это даже не особо скрывалось, вон, даже Фрэнковы стукачи были в курсе. Мы решили, крысятничал Гасконь, – а что, если на самом деле это Питман?
Мэл перегнулся через стол; закатанные рукава рубашки обнажали покрытые темными волосками руки и простые, но дорогие на вид часы. Хиллари подумала, нарочно ли он это, или Мэл просто вроде тех женщин, для которых элегантность так же естественна, как дыхание.
– Значит, ни для кого не секрет, что Питмана убили. Или что он погиб случайно. Получается, его так и так должны были убрать, да? – задумчиво предположил Мэл.
Хиллари нахмурилась.
– Да, – сказала она, тоже явно сомневаясь. – Но зачем тогда было убивать Гасконя?
Мэл сердито поглядел на нее, будто все случившееся было ее рук делом.
– Может, они оба были замазаны.
– Да ладно, – отмахнулась Хиллари. – Вы что, хотите сказать, что у Флетчера в стаде оказалось сразу две паршивых овцы? Ладно, предположим, Гасконь тоже крысятничал, и Флетчер знал про обоих. Зачем тогда он натравил одного на другого?
– А почему бы и нет? Это же преступники, ни чести, ни совести. Возможно, Гасконь обеими руками ухватился за такую возможность избавиться от подельника. И забрать себе его долю.
Но Мэл чувствовал, что к этой версии у него сердце как-то не лежит. Слишком уж сложно, ненадежно. Но с Хиллари он всегда почему-то уходил в оборону и бился за свою версию до последнего, каким бы идиотом себе при этом ни чувствовал.
– Но зачем рисковать? – возразила Хиллари. – Я имею в виду, Флетчеру это зачем? А если бы Гасконь рассказал Питману, что ему велели пришить дружка? Или Питман – Гасконю? Что помешало бы им пораскинуть мозгами, решить, что им конец, провернуть самое последнее дельце и удрать не мешкая?
– Слишком рискованно.
– Да, но если они уже крысятничали, значит, гигантами мысли их не назовешь, верно? Но главное не это, главное – зачем Флетчеру так рисковать? Ему-то достаточно было найти бойца на стороне, дать задание и избавиться от обоих сразу. И все шито-крыто, ни последствий, ни риска.
Мэл тяжело вздохнул.
– Ты права. Что-то тут не сходится. Так, давай отмотаем назад. Питман крысятничал, это теперь точно? Иначе откуда у него такая заначка.
Хиллари кивнула:
– Похоже, что так.
– Флетчер знает, что среди его мулов есть крыса. Но подозревает Гасконя? – предположил Мэл.
Хиллари осторожно кивнула:
– Ладно, допустим. Что дальше?
– Мейкпис – глаза и уши Флетчера. Флетчер велит ему глаз не спускать с Гасконя, лучше всего – поймать его за руку, а Облома посылает в качестве грубой силы, на случай, если дело будет худо.
– Да, так и поговаривали, – согласилась она, вспомнив Фрэнка Росса и его нюх на всевозможные пакости. – Пока что все сходится с фактами.
– Ну да. А потом что-то пошло не так, – оживился Мэл. – Возможно, Гасконь поймал Мейкписа, когда тот обшаривал его вещи, или еще на чем-то таком же сомнительном. Питман прибежал на помощь, и Гасконь его пристукнул. Может быть – кто его, черта, знает, – даже имитировал несчастный случай.
Хиллари вспомнила отчет о вскрытии, вспомнила, как вел себя Гасконь при Мейкписе в день, когда полиция явилась к ним на борт.
Она покачала головой:
– Все равно что-то не сходится.
Мэл вздохнул:
– Ладно. Тогда, допустим, Флетчер всю дорогу знал, что крысятничает Питман, а Гасконю велел с ним разобраться. Он и разобрался – и замаскировал это под несчастный случай на воде.
– Допустим. Но зачем тогда убивать Гасконя? Или ты хочешь сказать, что Флетчер тут вообще никаким боком?
Мэл вздохнул.
– Возможно, Гасконь сработал небрежно. Или Флетчер хотел знать, где Облом хранил свое бабло. Или – кто ему помогал. А Гасконь перестарался, и в итоге Облом погиб, не успев ничего рассказать.
– Слишком уж много «может быть». Сэр.
– А что, у тебя есть идея получше?
Идеи получше у Хиллари не было. В том-то и заключалась проблема.
* * *
Когда полчаса спустя она вышла из офиса Мэла, Томми уже вернулся, и вид у него был тревожный. Весь о том, что пудинги привезли Хиллари под конвоем, успела облететь весь участок, и половина присутствующих уже приготовилась смотреть, как ее заковывают в наручники и ведут в камеру.
Фрэнк Росс лучезарно улыбнулся ей в лицо – радость-то какая, господи! Этого ему на целый месяц хватит – вспоминать, как ее под руки привели в Мэлов кабинет. Как ему хотелось надеяться, что дерьмо, которое он набросил на вентилятор, прилипнет к ней почище суперклея!
Не обращая на него внимания, Хиллари попросила Томми отвезти ее в Вудсток, забрать автомобиль. Глубоко погруженная в собственные мысли, она думала о последней находке, о том, что все это значит, и на самодовольную ухмылку Росса ей было плевать с высокой колокольни.
Жаль, что нельзя обсудить это с Майком Реджисом. Чем дальше, тем больше ей казалось, что они с этим парнем из наркоконтроля мыслят одинаково.
* * *
Из окна верхнего этажа Кертис Смит и Пол Дэнверс смотрели, как Хиллари и Томми сели в машину и выехали со стоянки.
– Похоже, перспектива опознания ее совсем не путает, – заметил Пол, потому что ему хотелось ткнуть Кертиса носом в его ошибки.
Он чувствовал себя свиньей и винил в этом сержанта.
– Это только значит, что она не бывала в Эйре, – упрямо возразил Кертис. – А не то, что она не была в деле.
Пол тяжело вздохнул.
– Как думаешь, найдут на деньгах отпечатки этого ее подозреваемого?
Кертис угрюмо кивнул. Он был уверен, что найдут. Такое неприкрытое торжество не могло быть простым блефом. И потом, она была права. Ее муженек заработал своей грязной торговлей не меньше миллиона. И если вдуматься, Ронни Грин был не из тех, кто прячет свои денежки в старом сарае.
Нет. Когда известие об их фиаско просочится наружу, они станут посмешищем всего участка.
Но от этого его желание переиграть Хиллари становилось лишь сильней.
