Текст книги "Современный зарубежный детектив-4. Компиляция. Книги 1-23 (СИ)"
Автор книги: Дженнифер Линн Барнс
Соавторы: Донна Леон,Джулия Хиберлин,Фейт Мартин,Дэвид Хэндлер,Дейл Браун,Харуо Юки,Джереми Бейтс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 274 (всего у книги 327 страниц)
Глава 10
Джейми Проспект, он же Рэд Рам, был очень занят: он ставил новые сияющие белые коронки будущей поп-звезде, ей предстояли четыре недели в реалити-шоу, и оторвать Джейми Проспекта от работы было абсолютно невозможно.
Конечно, секретарша дантиста выразилась несколько иначе.
– И когда он освободится? – спросила Хиллари, виновато мазнув взглядом по плакатам, на которых чьи-то жемчужно-белые зубы вгрызались в твердые даже на вид зеленые яблоки.
Когда сама она в последний раз была у дантиста? Пять лет назад? Шесть? Она вспоминала о врачах, только когда что-то заболит.
Дожидаясь, пока секретарша – зубы у нее были точь-в-точь могильные плиты – проверит расписание, Хиллари почувствовала, как у нее кольнуло в верхнем зубе справа. Вот вам и сила позитивного мышления. То есть, конечно, негативного – в данном случае.
– Боюсь, что до пяти вечера он занят без перерывов, инспектор.
– Что ж, в таком случае будьте любезны сообщить мистеру Проспекту, что я зайду к нему домой после пяти, – попросила Хиллари. Это был намек: лучше бы дантист был на месте. Иначе пусть пеняет на себя.
Она изобразила улыбку, в которой явственно читалось все вышеописанное, и вышла, стараясь не слышать визга бормашины и не чувствовать запаха той розовой гадости, которой полагается полоскать рот. В таких местах у нее перед глазами неизменно вставала картина из «Марафонца» с Дастином Хоффманом и Лоуренсом Оливье. Она села в машину и открыла блокнот. Обед она пропустила, но все еще пыталась уверить себя, что это к лучшему. Желудок, конечно, прокомментировал это ее решение возмущенным бурчанием, но она уже буквально чувствовала, как аплодируют ее жировые клетки.
Если по пути попадется магазин – куплю яблоко, решила она.
В зубе снова кольнуло.
А может, обойдусь.
* * *
Фрэнки А., иначе Майкл Боулдер, жил в переделанном доме мельника в деревушке такой крохотной, что на карте она даже не была подписана.
Когда Хиллари свернула на узкую дорогу, по обе стороны которой тянулись кусты боярышника, на низком сером небе коротко сверкнуло солнце, высветив пасущееся на лугу стадо. Вода в бегущей через луг реке стояла неприятно высоко, и Хиллари понадеялась, что фермер не оставит здесь скот надолго. Здесь, в долине реки Черуэл, реки по зиме частенько выходили из берегов.
Она проехала коварный крутой мостик, и на спуске в животе у нее засосало и подпрыгнуло. Сразу за мостом стоял мельничий дом.
Это был старый коттедж из котсволдского камня, с низкой сланцевой кровлей и несколькими рядами маленьких окошек в частых переплетах. Сбоку, под шумным бурливым мельничным лотком, располагалось деревянное колесо с лопастями. Хиллари вышла из машины и услышала, как в кроне плакучей ивы завела свою обычную незамысловатую и нежную песенку лесная завирушка.
Хиллари с неприкрытой завистью окинула взглядом дом и окрестности. Потом солнце скрылось, и все снова стало серым и блеклым.
Она постучала в дубовую и, кажется, тоже старинную дверь, про себя отметив молоток в виде головы русалки.
Ах да, конечно. Ведь Фрэнки А. занимается дизайном интерьеров.
Дверь открылась, и Хиллари увидела приятного мужчину изрядно за сорок. Густые темные волосы, непривычно длинные для человека его лет, касались воротника. У него были спокойные серые глаза под темными бровями и резкая линия лица от носа к подбородку. Одет он был в белую, без рисунка рубашку и тугие джинсы.
Хиллари улыбнулась и представилась. Мужчина удивился.
– А я думал, вы всегда ходите по двое, – сказал он, отступая в сторону, чтобы она могла войти.
Хиллари кивнула:
– Обычно – да.
И кстати, у Мэла припадок случится, если он узнает, что она отправилась опрашивать подозреваемых в одиночку, без поддержки, не взяв с собой ни Томми, ни Джанин (да хотя бы и Фрэнка). Ну да меньше знаешь – крепче спишь.
– Вы, конечно, насчет Евы?
Хиллари кивнула. Речь у него была чистая, без акцента, ни манерности человека творческого, ни насмешливости кокни.
Хиллари оглядела холл – любопытно посмотреть, как дизайнер интерьеров отделал собственный дом.
Повсюду было дерево – лучи солнца, проникающие сквозь высокие витражные окна, цветными пятнами ложились на спиральные перила и обнаженные ступени витой лестницы. Чем-то это походило на интерьер старой деревенской церкви. Хиллари буквально наяву почуяла запах воска.
Но в комнате было тепло. Теплые полы? Очень мило.
– Идемте в комнату для отдыха, – предложил Майкл Боулдер, открыл дверь и встал сбоку, пропуская Хиллари.
Она вошла, и у нее перехватило дыхание.
Это воистину было жилье знатока интерьеров.
Одна стена комнаты целиком состояла из стекла. Какая-то часть рассудка Хиллари задалась вопросом о том, как, во имя всего святого, он сумел добиться разрешения на такую переделку, в то время как остальная часть просто зашлась в экстазе. Потому что за этой стеклянной стеной был мельничный лоток, и ухоженный сад, и старый, выгнувшийся над водой мостик красного кирпича, и поле с пасущимся на нем скотом. Вдоль берега реки склонялись плакучие ивы, тянувшие к воде светлые, лишенные листьев ветки.
Этот вид будто магнитом притягивал взгляд, не давая оторваться, но тут она услышала, как звонко отдаются по полу ее шаги, посмотрела вниз и судорожно сглотнула.
Под ногами тоже было стекло. Мало того – стеклянный пол нависал над водой, и струя из мельничной запруды бежала прямо под нею, торопясь попасть в пруд, который, как догадалась Хиллари, располагался по другую сторону от дома.
И лебеди в нем наверняка водятся. Черные.
– Поразительно, – сказала она ровным голосом. И не смогла не добавить: – Я живу на лодке, поэтому привыкла к таким видам.
В последнем предложении она неожиданно для себя услышала нечто вроде похвальбы.
Ну что за ребячество, в самом деле. Этот человек создал великолепный интерьер, собрал его в нежной абрикосовой, мятно-зеленой и кремовой гамме, добавил два мощных акцента. Почему бы просто не признать, что ему удалось?
С другой стороны, она не могла не признать, что, когда симпатичный дизайнер вскинул голову и смерил ее отчетливо заинтересованным взглядом, она почувствовала себя польщенной.
– В самом деле? На лодке для путешествий по каналам?
Хиллари кивнула. С таким видом умудренный опытом лодочный житель снисходит до мимолетного каприза неопытного новичка.
С каких это пор она стала причислять себя к «лодочникам»? Вспоминая о «Мёллерне», она всякий раз проклинала его последними словами. И что же? – теперь она буквально гордится этим проклятым плавучим гробом.
Взяв себя в руки, она села и достала блокнот. В сумке у нее лежала копия Евиного ежедневника, и, бросив на нее взгляд, Хиллари вновь отметила значок с полумесяцем, которым Ева пометила свою последнюю встречу с этим мужчиной.
– Мистер Боулдер, вам известно, что означает этот значок с луной? – спросила она, аккуратно сложив лист и закрыв большим пальцем остатки записи. – Зачем Ева его здесь поставила?
Майкл Боулдер наклонился; от него пахнуло дорогим одеколоном. Он посмотрел на распечатку.
– Простите, не в курсе.
Хиллари кивнула. Ничего другого она и не ожидала. И не понимала, откуда это назойливое ощущение, твердящее, что полумесяц здесь не просто так.
– Как давно вы были знакомы с Евой Жерэнт, мистер Боулдер? – спокойно начала она.
Майкл Боулдер сел на обтянутую черной кожей кушетку, в пару креслу, где устроилась Хиллари. В нескольких футах под ними бежала вода. На стене напротив мерно тикали старые часы с маятником.
– Мы познакомились прошлым летом. На майских гуляньях, знаете? Когда всякие там идиоты прыгают в реку и все такое.
Хиллари кивнула. Он врал. Это не могло быть правдой. На майские гулянья в Оксфорде царил сущий хаос. И допускались на праздник исключительно студенты, иногда – туристы. Но этот человек не был ни туристом, ни студентом.
Значит, он не хочет рассказывать, как они познакомились. О чем еще он решит соврать?
– Каким же образом вы пришли к соглашению? – спросила она чрезвычайно, по ее меркам, деликатно.
– Вы имеете в виду – как случилось, что я начал платить ей за секс? – усмехнулся Майкл Боулдер. – Очень просто. Ева сама раскрыла все карты, сказала, чем занимается, и спросила, не интересуюсь ли я. После ночи в ее компании – животворной, безумной, освежающей ночи – я без колебаний сказал «да».
Хиллари кивнула. Значит, «ночь» в ее компании? Но майские гулянья начинались с утра. Значит, он снова врет. Приятно знать, что внутренний дерьмометр опять не подвел.
Где же они познакомились – в баре? В джаз-клубе? На частной вечеринке? Или ему рассказал о ней кто-то из ее постоянных клиентов? Но если он и знал о других ее мужчинах, то все равно ни за что не признается. Вон сколько наплел уже.
– Понимаю. Вы встречались регулярно?
– Да, но не по графику, – ответил Майкл, непринужденно скрещивая ноги в щиколотках. – Я не мог ходить к ней по вторникам и воскресеньям или еще как-то в этом роде. Во-первых, я часто путешествую. К примеру, первые два месяца минувшей осени я провел в Шотландии, участвовал в переделке старого помещичьего дома, из которого решили сделать высококлассный отель. Все это время мы не виделись. А когда вернулся, мы зажигали три ночи подряд.
Хиллари улыбнулась. Ах, как молодцевато звучит.
– Вы никогда не ругались?
– О, постоянно! Мы спорили об искусстве, о современном кинематографе, о книгах. О модах тоже. Она глубоко интересовалась фэшн-дизайном. Это был ее конек.
Он улыбнулся воспоминаниям, потом медленно свел брови.
– Просто не верится, что ее больше нет. Такие девчонки должны жить вечно. Из них потом получаются такие, знаете, лихие старые перечницы, которые забираются на самый верх, а потом в восемьдесят лет заводят молодого любовника или уезжают в Швейцарию гонять на бобслее, а внуки только за голову хватаются.
Хиллари кивнула. Она очень хорошо его понимала.
– Она когда-нибудь упоминала о чем-то беспокоящем? Телефонные звонки, цветы от неизвестного поклонника? В таком роде.
– Сталкинг? Нет.
Хиллари снова кивнула и пристальным долгим взглядом посмотрела на собеседника, пытаясь проникнуть ему в душу. Она не сомневалась: видимая простота и желание помочь – не более чем маска. Но что скрывается за этой маской? Что-то дурное? – вовсе не обязательно. Общаясь с полицией, маску надевают все, даже ни в чем не повинные люди. Иногда невиновные даже больше стараются. Об этом Хиллари узнала еще в первые дни работы.
У этого папика есть алиби, вспомнила она В ночь гибели Евы к нему явился сосед с бутылкой. Но это пока информация непроверенная, на нее рассчитывать не стоит. Впрочем, она шкурой чуяла, что про соседа все правда. Майкл Боулдер был искусным лжецом, но не идиотом. Лгать о том, что так легко поддается проверке, он бы не стал.
– Мистер Боулдер, Ева называла вас каким-нибудь прозвищем? – с любопытством спросила она.
– В смысле? Винни-Пухом или еще как-то? – засмеялся он. – Господи, нет, конечно. Это было совсем не в ее стиле.
– Значит, вы не знаете, почему у нее в дневнике вы фигурируете под кличкой Фрэнки А.?
Если известие о том, что девушка по вызову могла во всех подробностях описать его в дневнике, взволновало или возмутило Майкла Боулдера, виду он не подал.
– Нет. Не знаю, – просто сказал он.
– Ваше второе имя не Фрэнк?
– Нет.
Его благонамеренная краткость начинала раздражать.
– Вам нравилась Ева? – спокойно спросила Хиллари, но сюрприз не удался, и выбить собеседника из этого раздражающего состояния спокойствия ей не удалось.
Он просто немного подумал и кивнул:
– Нравилась.
Поддавшись раздражению, Хиллари без экивоков спросила:
– И как она была в постели, хороша?
Он просто немного подумал и кивнул:
– Да.
Поняв, что сбить его с этого тона не удастся, Хиллари вздохнула.
– Мы квалифицируем это дело как убийство, мистер Боулдер.
И тут он дрогнул.
Она буквально видела, как его накрывает волной. Нет, он не запротестовал, не разгневался, не зарыдал. Но известие явно потрясло его.
Второй подозреваемый – мимо, мрачно подумала Хиллари. Сначала Ягненочек, на поверку оказавшийся очаровательным и безвредным старым греховодником. Теперь Фрэнки А., который вообще понятия не имел об убийстве.
Интересно, а как он объяснял себе случившееся? Смерть по естественным причинам? Версию самоубийства отметаем сразу, для этого он слишком хорошо знал Еву.
– Я не знал, – сказал он вдруг. И просто добавил: – Я ее не убивал.
И Хиллари ему поверила.
* * *
Она оставила позади мельничий дом с его великолепной обстановкой, теплым полом и ручьем под ним и двинулась обратно в город.
Либераче должен был ждать ее на своем рабочем месте – унылое местечко, и никаких канделябров[528]528
Отсылка к книге С. Торсона и А. Торлейфсона «За канделябрами: моя жизнь с Либераче».
[Закрыть]. Зато грузовиков – просто немыслимое количество. Грузовики приезжали и уезжали, с грузом и без. В воздухе стоял запах бензина и дизельного топлива. На подъездной площадке – грязь. На стоянке за зданием – грязь.
В общем, абингдонский офис транспортной компании «Портакэбин» был полной противоположностью дому у мельничной запруды.
А Филип Кокс – полной противоположностью Майклу Боулдеру.
Ему было пятьдесят два года, но выглядел он старше. Он уже начал толстеть, но пока не озаботился приобретением брюк на размер больше, поэтому живот у него буквально нависал над впившимся в тело – даже смотреть больно – поясом. Волосы тоже начинали редеть, и видно было, что недавно он сменил прическу, пытаясь зачесать волосы вбок, чтобы скрыть лысину. Когда секретарша провела Хиллари в его кабинет, Кокс разом взмок. Лицо его приобрело тот ярко-розовый цвет, какой бывает у свиней, если они слишком долго пробыли на солнце.
Выглядел он так, словно его вот-вот инфаркт хватит.
Про себя Хиллари подумала, что с этого типа Ева брала деньги не зря.
От этой мысли ей стало стыдно.
– Я ее не убивал, – пискнул Филип Кокс, едва Хиллари села. Голос его, жеманный, с игривыми женоподобными нотками, и впрямь напоминал тот, который сделал частью своего образа знаменитый пианист.
– Почему вы решили, что это было убийство, мистер Кокс? – немедленно спросила Хиллари.
Как она и рассчитывала, он совсем утратил почву под ногами.
– Ну, это ведь уже давно было, а вы все время приходите, спрашиваете… То есть, ну, понятно же, что это неспроста. Наркотики, да?
Хиллари вздохнула.
– Скажите, мистер Кокс, во время ваших, мм, встреч Ева принимала наркотики?
– Нет! – Его голос подскочил куда-то до верхнего до. – Что вы, что вы, конечно нет! Я такими вещами не интересуюсь. У меня жена и трое детей. Моя жена – председательница местного отделения Женского института!
Ну да. Наркотиками ты не интересуешься, зато девочками по вызову – очень даже. Хиллари мысленно пожала плечами. Она здесь не затем, чтобы осуждать чужие грешки. Она здесь затем, чтобы выяснить, кто и зачем убил Еву.
Она быстро пробежалась по тем же вопросам, которые уже задавала Майклу Боулдеру, и результат получила тот же. Когда она закончила, ее собеседник был совсем раздавлен.
– Вы же не расскажете моей жене, правда? – спросил он, потея так обильно, что Хиллари захотелось встать и распахнуть окно, чтобы впустить в комнату холодный зимний воздух.
– Мы должны будем попросить ее подтвердить ваши слова о том, где вы находились той ночью, мистер Кокс, – твердо сказала она.
– Да, да, только ничего ей не объясняйте, прошу вас! Ну, скажите, что это обычная процедура. А я ей объясню, что у нас в офисе была кража, бензин слили или еще что-то в этом роде. С бензином у нас всегда проблемы.
Хиллари криво усмехнулась. Если его жена хотя бы отчасти походила на предводительниц Женского института, с которыми водила дружбу ее мать, то она уже наверняка знала о похождениях своего мужа все и даже больше.
Допустим, Ева угрожала, что обо всем расскажет его жене. Он вполне мог запаниковать. В приступе паники он напал на нее, а потом испугался и сбежал.
Но зачем Еве угрожать ему или еще кому-то из клиентов? Это было совсем на нее не похоже. Она играла, но играла по правилам. Игра должна быть взаимовыгодной и чтоб никто не пострадал.
Кроме того, убийца Евы действовал не под влиянием момента. Он подготовился заранее, а потом хладнокровно вошел к ней в комнату.
Ничуть не сомневаясь в том, что это пустая трата времени, она все же хорошенько потрясла Кокса и вышла, оставив его потеть в носовой платок.
Секретарша понимающе улыбнулась ей на прощание. Должно быть, она тоже знала о существовании Евы. Такие всегда знают.
Итак, номер три тоже вычеркиваем. Такими темпами список Евиных папиков кончится очень быстро.
Может быть, все-таки Майк был прав? Что ж, Хиллари это вполне устроило бы.
Обеспечить Мунго Джонсу надежное казенное жилье от имени ее величества – о, они с Майком получили бы от этого массу удовольствия.
* * *
Она вернулась к машине, и тут у нее зазвонил телефон. Она скользнула на водительское место и моргнула – мимо прокатила девятиосная фура.
– Хиллари?
Она не сразу узнала голос. Поняла только, что звонят не с работы.
– Это Грэхэм. Я связался с юристами, которые работают на твоих приятелей из Армии защиты животных.
Хиллари прижала телефон к другому уху и завела двигатель. Включила печку.
Печка дышала на ладан.
Она переложила телефон обратно и вздохнула.
– Быстро ты.
Обычно юристы работают куда медленней. За исключением тех случаев, когда делают одолжение другу и понимают, что заплатят им по дружеской ставке. Вот тогда они не мешкают. Время – деньги, и так далее.
– Да. Но новости у меня плохие. Боюсь, эти ребята настроены серьезней некуда.
Хиллари кивнула.
– Переведи, а?
– Пожалуйста: некоторые благотворительные организации, особенно мутные, любят быстрые деньги. Пойдут на любой компромисс, лишь бы только урвать и сбежать, понимаешь?
Хиллари кивнула.
– Ну да, – устало сказала она. Это ей было не в новинку.
– А есть такие, которые основаны горящими сердцами. Борцы за все хорошее, против всего плохого. Воюют за священное дело. Такие если вцепятся – нипочем не отпустят.
У нее упало сердце.
– Только не говори…
– Ага, – возмутительно весело подтвердил Грэхэм. – Если верить адвокатам из фирмы, которая представляет их интересы, эти ребятки жаждут крови. Твердолобые зоозащитники, у таких в аду есть отдельный котел для браконьеров и коррумпированных чиновников. Дай им возможность – введут расстрел на месте и для браконьеров, которые убивают слонов ради бивней, и для тех, кто на этих бивнях наживается. Да что там, по слухам, в Африке уже расстреливают. И не только браконьеров, чиновников тоже, если, конечно, верить статистике о «нераскрытых ограблениях с убийством» где-нибудь в Момбасе. Английский их филиал, конечно, действует в основном в юридическом поле. Когда они поняли, что Ронни нет в живых и до него не добраться, то переключились на тебя. Точнее, на любые активы, где в документах стоит имя Ронни. Но он, паршивец, был стреляный воробей, поэтому из активов у него только дом. А с домом он это провернул лишь затем, чтобы ты не могла претендовать на него при разводе.
Хиллари застонала. Все это, конечно, не было для нее новостью.
– Значит, придется судиться? – уныло спросила она.
– Да. Мне очень жаль. Ордер о запрете на продажу дома до решения суда тебе уже выслан. Кроме того, они обратились в суд графства и потребовали назначить дату судебного разбирательства. Я решил, что надо тебя предупредить.
– Они времени не теряют, – горько заметила Хиллари. Да что с ними такое, с этими юристами? А поймаешь насильника-убийцу, который замучил восьмидесятилетнюю женщину, так они еле ноги волочат, тянут и тянут, как будто только и мечтают, чтоб этот ублюдок никогда не предстал перед судом.
А как гражданское дело, как дом у нее отбирать, так забегали как ужаленные, лишь бы поскорей все обстряпать.
Она выругалась. Длинно, тихо, но с чувством.
– Это ведь, кажется, нарушение общественного порядка? – все с той же неискоренимой жизнерадостностью перебил ее Грэхэм. – Следи за собой, инспектор Грин. Вот услышит тебя какая-нибудь старушка, да и подаст в суд за стресс и моральный ущерб.
Против воли Хиллари рассмеялась.
– Ой, ну не надо! С моей-то удачей – еще как подаст!
И, поскольку он был ее адвокатом и ей (как она надеялась) не придется платить ему за потраченное время, она рассказала о том, как пенсия Ронни уплыла у нее из рук. И о том, почему она решила не сопротивляться такой несправедливости.
– Да, нелегкое у тебя выдалось время, – сказал Грэхэм (справедливости ради, уже не так жизнерадостно). – Но ведь лодка у тебя в любом случае останется, верно?
Хиллари захотелось завизжать. Никакой лодки у нее не останется. По бумагам «Мёллерн» по-прежнему принадлежал ее дяде. И то, что он пустил ее пожить, да бесплатно, да еще на такой срок, уже само по себе было чудом терпения и родственной любви.
И потом, на кой черт ей эта лодка? Она хотела вернуть свой дом.
Она мрачно сообщила, что хочет, чтобы Грэхэм представлял ее в суде, и попыталась договориться о том, чтобы оплата состоялась только в случае выигрыша дела. Ничего у нее, конечно, не вышло. Дружба дружбой, но как ни крути, а Грэм с бешеной землеройкой были одного поля ягоды.
* * *
Когда она въехала на стоянку при участке, на часах еще не было четырех, но уже смеркалось. А ведь до конца рабочего дня Хиллари предстояло обработать адскую груду бумаг да еще съездить к Рэд Раму.
Обиженная на весь мир, уставшая от такой жизни, она подошла к столу и сбросила пальто.
Дело идет ни шатко ни валко, впереди маячит суд за проклятый дом, Джанин и Томми вроде бы так ничего и не нашли по этому странному варфарину, зато Фрэнк уже вернулся. И принялся жаловаться.
– Да что ж это такое! – пробормотала она себе под нос, устало откинувшись на спинку стула. Неделя под девизом «Доведи Хиллари Грин до белого каления», и только ее забыли предупредить?
Или удача поломалась?
Или она в прошлой жизни жила слишком хорошо, и теперь приходится отдавать кармический долг?
Или зеркало разбила и не заметила?
Рано или поздно череда неудач обязательно закончится. Но сколько можно-то?
– Нет, вы гляньте, чтоб ему скиснуть, – удивленно протянула Джанин, и, подняв глаза, Хиллари увидела знакомую фигуру. Светловолосый мужчина шел к ней, широко улыбаясь, взгляд его голубых глаз окинул ее с головы до пят, и тут она поняла все окончательно.
Ясно, в общем.
Хуже – будет.
