Текст книги "Современный зарубежный детектив-4. Компиляция. Книги 1-23 (СИ)"

Автор книги: Дженнифер Линн Барнс

Соавторы: Донна Леон,Джулия Хиберлин,Фейт Мартин,Дэвид Хэндлер,Дейл Браун,Харуо Юки,Джереми Бейтс
сообщить о нарушении

Текущая страница: 162 (всего у книги 327 страниц)

Глава 2

Агент ФБР, стоявший у двери, выхватил оружие, когда Реддинг наклонился ко мне. Я смотрела в лицо убийцы, которое оказалось всего в нескольких сантиметрах от моего.

Ты хочешь, чтобы я дрогнула. Насилие – это власть, контроль. Вопрос в том, кто ими обладает, а кто нет.

– Все в порядке, – сказала я сопровождающему. Агент Вэнс несколько раз помогал Бриггсу за то время, что я участвовала в программе обучения прирожденных. Он вызвался выступить в качестве охранника, потому что и Бриггс, и агент Стерлинг решили остаться по другую сторону одностороннего стекла. У них были свои счеты с Дэниелом Реддингом, а сейчас нам было нужно, чтобы все внимание психопата было сфокусировано на мне.

– Он ничего мне не сделает, – сказала я агенту Вэнсу, обращаясь одновременно и к нему, и к Реддингу. – Он просто нагоняет драмы.

Пренебрежительные фразы, которые должны снова втянуть Реддинга в эту партию в словесные шахматы. По крайней мере, я заставила его признаться, что он знает о существовании этой группы. Теперь мне нужно было выяснить, что он узнал о ней и от кого.

Нужно сохранять концентрацию.

– Не стоит так раздражаться. – Реддинг снова сел ровнее и демонстративно сложил руки, словно прося прощения у Вэнса, который убирал пистолет в кобуру. – Я просто проявляю искренние чувства. – Изогнув уголки губ, он снова сфокусировал внимание на мне. – Есть вещи, которые могут сломать человека. А человека, который был сломан, – например, твою мать – можно превратить в нечто новое. – Реддинг наклонил голову набок и прикрыл веки, словно погрузившись в красочные мечтания. – В нечто великолепное.

– Кто они? – спросила я, отказываясь принимать наживку. – Откуда вы о них узнали?

Длинная пауза.

– Допустим, я что-то знаю. – Лицо Реддинга застыло. Он продолжил говорить, и его голос не был ни тихим, ни громким. – Что ты дашь мне взамен?

Реддинг был очень умным, расчетливым садистом. И его поглощали два стремления. То, что ты делаешь со своими жертвами. И Дин.

Мои руки, лежавшие на столе, сжались в кулаки. Я знала, что должна сделать, и знала, что, без сомнений, сделаю это. Как бы тошно мне от этого ни было. Как бы мне ни было неприятно произносить это вслух.

– Сейчас Дин общается со мной больше, чем раньше. – Я опустила взгляд на свои руки. Они дрожали. Я заставила себя перевернуть левую ладонь, а затем соединила пальцы с правой. – Наши руки переплетаются, и его большой палец… – Я с трудом сглотнула, провела большим пальцем по ладони. – Его большой палец рисует кружочки на моей ладони. Иногда он проводит по ее тыльной стороне. Иногда… – Слова застревали в горле. – Иногда я провожу пальцем по его шрамам.

– Это я наделил его этими шрамами. – Выражение лица Реддинга выдавало, что он наслаждается моими словами, что он готов наслаждаться ими еще очень, очень долго.

К горлу поднялась тошнота. Продолжай, Кэсси. Так надо.

– Дин видит вас во сне. – Слова царапали рот, как жесткая наждачка, но я заставляла себя говорить. – Иногда он просыпается от кошмарного сна и не видит, что перед ним, потому что в эти моменты вы заслоняете все.

Рассказывать отцу Дина об этом – не просто заключать сделку с дьяволом. Это значило – продавать душу. И подойти опасно близко к тому, чтобы продавать душу Дина.

– Ты не расскажешь моему сыну, на что тебе пришлось пойти, чтобы я заговорил. – Реддинг побарабанил пальцами по столешнице, одним за другим. – Но каждый раз, когда он коснется твоей руки, каждый раз, когда ты коснешься его шрамов, ты будешь вспоминать этот разговор. Я буду рядом. Даже если он не будет знать, ты об этом не забудешь.

– Расскажите мне, что вы знаете, – сказала я, ощущая, как слова раздирают горло.

– Хорошо. – На краях его губ играло удовлетворение. – Группа, которую вы разыскиваете, отыскивает убийц особого рода. Тех, кто хочет стать частью чего-то большего. Частью сообщества.

Этот монстр выполнял свою часть сделки.

– Я сам не из таких, – продолжал Реддинг. – Но я умею слушать. За прошедшие годы до меня доходили слухи. Шепот. Городские легенды. Мастера и ученики, ритуалы и правила. – Он слегка наклонил голову набок, наблюдая за моей реакцией, словно мог различить, что происходит у меня в голове, и находил эти процессы увлекательными. – Я знаю, что каждый Мастер выбирает себе замену, но я не знаю, сколько их всего. Не знаю, кто они и где находятся.

Я наклонилась вперед.

– Но вы знаете, что они забрали мою мать. Вы знаете, что она не погибла.

– Я человек, который видит закономерности. – Реддингу нравилось говорить о себе, демонстрировать свое превосходство надо мной, над ФБР, над Бриггсом и Стерлинг, которые, как он подозревал, скрывались за стеклом. – Вскоре после того, как меня посадили, я узнал о другом заключенном. Его осудили за убийство бывшей, но он настаивал, что она еще жива. Тела так и не нашли, понимаешь ли. Просто огромное количество крови – прокурор говорил, слишком много, чтобы жертва могла выжить.

Эти слова звучали настолько знакомо, что меня пробрала дрожь. Мамина гримерная. Рука нашаривает выключатель. Пальцы касаются чего-то липкого, чего-то мокрого и теплого, и…

– Вы думаете, замешана эта группа? – Я едва расслышала собственные слова за оглушительным биением сердца.

Уголок рта Реддинга изогнулся вверх.

– Каждой империи нужна королева.

Все не так просто. Должно быть что-то еще.

– Прошли годы, – добавил отец Дина, – и однажды меня подтолкнули к тому, чтобы я взял себе ученика.

Учеников было трое, но я поняла, о ком он.

– Веббер. Тот, кто похитил меня, выпустил в лесу и охотился на меня. Как на животное. Как на добычу.

– Веббер добывал мне информацию. О Дине. О Бриггсе. О тебе – и о специальном агенте Лэйси Лок.

Лок, которая была моей первой наставницей в ФБР, когда-то носила имя Лэйси Хоббс и была младшей сестрой моей мамы. Она стала серийным убийцей, снова и снова воспроизводя сцену убийства матери.

«Не убийства», – напомнила я себе. Пока Лок убивала других женщин, раз за разом воссоздавая место преступления, мама была жива.

– Вы узнали подробности о деле моей матери. – Я заставила себя сосредоточиться, насколько это было возможно, на моменте здесь и сейчас, на Реддинге. – Вы увидели связь.

– Шепот. Слухи. Городские легенды. – Реддинг повторил то, что уже говорил до этого. – Мастера и ученики, ритуалы и правила, и в центре всего этого – женщина. – Его глаза сверкнули. – Совершенно особенная женщина.

У меня пересохли губы, язык и горло – настолько, что я с трудом заставила себя задать вопрос:

– В каком смысле?

– Женщина, которую смогли превратить в нечто великолепное. – Реддинг закрыл глаза, и его голос стал напевным и мечтательным. – Нечто новое.

Ты

Ты берешь нож. Шаг за шагом ты подходишь к каменному столу, на ходу проверяя баланс клинка.

Колесо вращается. Жертва вместе с ним, прикованная к камню телом и душой.

– Все должны быть испытаны. – Ты произносишь эти слова, проводя ножом по шее жертвы. – Все должны быть признаны достойными.

Сила пульсирует в твоих венах. Это твое решение. Твой выбор. Одно движение запястья, и прольется кровь. Колесо остановится.

Но если нет порядка, приходит хаос.

Если нет порядка, приходит боль.

– Что тебе нужно? – Ты наклоняешься ниже и шепчешь древние слова. Нож в твоей руке опускается к основанию шеи жертвы. Ты можешь убить его, но это дорого тебе обойдется. Семь дней, семь видов боли. Колесо никогда не останавливается надолго.

– Что мне нужно? – Жертва повторяет вопрос и улыбается, кровь струится по его обнаженной груди. – Я ищу девять.

Глава 3

– Что ж, это было весело. – Лия спрыгнула со стола, на котором сидела. Агент Вэнс провел меня в зону наблюдения. Стерлинг и Бриггс по-прежнему неотрывно смотрели на помещение, из которого я вышла несколько секунд назад. По другую сторону одностороннего стекла охранники заставляли Дэниела Реддинга подняться на ноги. Бриггс – энергичный, амбициозный, в некотором роде идеалист – всегда воспринимал Реддинга не иначе как монстра, угрозу. Стерлинг была более сдержанной, она всегда контролировала эмоции, следуя заранее определенным принципам – включая тот, что люди вроде Дэниела Реддинга не должны становится помехой для ее самоконтроля.

– Клянусь, – продолжила Лия, взмахнув рукой, – серийные убийцы так предсказуемы. Всегда одно и то же – «Хочу посмотреть, как ты страдаешь», а потом «давай я процитирую Шекспира, представляя, как танцую на твоем трупе».

Небрежный тон Лии выдавал, что разговор, свидетелем которого она только что стала, подействовал на нее почти так же сильно, как и на меня.

– Он врал? – спросила я. Как бы упорно я ни добивалась ответа, Реддинг настаивал, что не знает имени заключенного, «смерть» бывшей которого походила на смерть моей матери. Но я не собиралась принимать на веру слова мастера манипуляций.

– Возможно, Реддинг знает больше, чем говорит, – сообщила мне Лия, – но он не врет, или, по крайней мере, не в том, что касается Древнего Общества Серийников-Психопатов. Он слегка поступился правдой, когда говорил, что хочет увидеть, как эти психопаты обойдутся с тобой.

– Разумеется, Реддинг не хочет смотреть. – Я попыталась ответить так же непринужденно, в тон Лие, делая вид, что все это не так уж важно. – Это же Дэниел Реддинг. Он хочет убить меня своими руками.

Лия изогнула бровь.

– Не только у него ты вызываешь такие мысли.

Я фыркнула. Учитывая, что с тех пор, как я вступила в программу обучения прирожденных, до меня пытались добраться не один, а два серийных убийцы, я мало что могла возразить.

– Мы найдем дело, о котором упоминал Реддинг. – Бриггс наконец повернулся ко мне и Лие. – Возможно, нам понадобится какое-то время, но если среди заключенных есть кто-то, кто подходит под описание Реддинга, мы его отыщем.

Агент Стерлинг положила руку мне на плечо.

– Ты сделала то, что было необходимо, Кэсси. Дин бы понял.

Разумеется, понял бы. Лучше от этого не становилось. Только хуже.

– Что касается слов Реддинга о твоей матери…

– Мы закончили? – резко спросила Лия, перебив агента Стерлинг.

Я знала, что мой благодарный взгляд Лию не порадует, но все равно была благодарна, что она вмешалась. Я не хотела обсуждать намеки Реддинга насчет моей матери. Я не хотела задумываться, было ли в них хоть зерно правды, каким бы крошечным оно ни оказалось.

Агент Стерлинг уловила намек. Пока мы шли к выходу, моя наставница больше не пыталась заговорить об этом.

Лия непринужденно взяла меня под руку.

– Для протокола, – сказала она непривычно мягким голосом, – если ты когда-нибудь, – захочешь поговорить, дополнила я мысленно, захочешь выговориться, – когда-нибудь, – тихо повторила она, и ее голос был исполнен искренности, – заставишь меня слушать, как ты в очередной раз пересказываешь «Приключения Кэсси и Дина, которые эротично держатся за руки», я снизойду до мести, и месть эта будет эпичной.

Кроме способности обнаруживать ложь, Лия обладала еще одним талантом – умением отвлечь, и иногда это сопровождалось сопутствующим ущербом.

– И что же это за месть? – спросила я, отчасти благодарная за смену темы, но также вполне уверенная, что на этот раз она не блефует.

Лия ухмыльнулась и отпустила мою руку.

– Ты точно хочешь это знать?

Глава 4

Вернувшись домой, мы обнаружили Слоан на кухне, с паяльной лампой в руках. К счастью, Стерлинг и Бриггс задержались снаружи, чтобы поговорить о чем-то, не предназначенном для наших ушей.

Лия посмотрела на меня, изогнув бровь.

– Сама спросишь? Или мне спросить?

Слоан наклонила голову набок.

– Существует высокая вероятность, что вы собираетесь спросить насчет этой паяльной лампы.

Я подчинилась.

– Так что насчет этой паяльной лампы?

– Самые ранние устройства такого рода восходят еще к Византийской империи, первому веку нашей эры, – певуче проговорила Слоан. Слова сыпались из нее достаточно быстро, чтобы вызвать подозрения.

Я скорректировала вопрос:

– Что ты собираешься делать с этой паяльной лампой? И кто дал тебе кофеин?

Майкл выбрал как раз этот момент, чтобы войти в кухню с огнетушителем в руках.

– Ты встревожена, – сообщил он, оценив выражение моего лица. – И еще немного переживаешь, не тронулся ли я умом. – Он перевел взгляд на Лию. – А ты…

– Не в настроении позволять кому-то читать мои эмоции? – Лия запрыгнула на кухонный стол и уселась на нем, свесив ноги. Ее темные глаза сверкнули, словно между ней и Майклом происходил какой-то безмолвный разговор.

Майкл еще мгновение смотрел ей в глаза.

– Именно.

– Я думала, ты принципиально против того, чтобы давать Слоан кофеин, – сказала я, взглянув на Майкла.

– Совершенно верно, – ответил он. – В большинстве случаев. Но знаешь, как поется в песне, это моя вечеринка, веселимся три дня, так что я могу поить Слоан кофеином, если захочу.

– Твоя вечеринка, – повторила я. – День рождения, что ли?

Майкл строго посмотрел на меня.

– Через два дня я, Майкл Александр Томас Таунсенд, стану на год старше, на год мудрее и уж точно достаточно взрослым, чтобы контролировать, как Слоан использует паяльную лампу. Так почему бы не начать веселиться немножко раньше?

Я услышала то, чего Майкл не произнес вслух.

– Тебе исполнится восемнадцать.

Я знала, что это означает для него – свободу. От твоей семьи. От человека, который воспитал в тебе способность замечать даже мельчайшие проблески гнева на улыбающемся лице.

Словно дожидаясь удачного момента, у Майкла зазвонил телефон. Я не умела читать его лицо так, как он читал мое, но я интуитивно понимала, что отец Майкла не из тех, кто будет просто сидеть и смотреть, как истекают последние дни его власти.

Он не может тебя заставить – а через два дня он вообще никогда не сможет вынудить тебя делать что-либо.

– Не дай бог мне придется быть самой благоразумной. – Лия соскочила со стола и встала нос к носу с Майклом. – Но, может, не стоит позволять Слоан поджигать вещи?

– Мне нужно, – убежденно возразила Слоан. – День рождения Майкла тридцать первого. Осталось два дня, а еще через два дня наступит…

– Второе апреля, – закончила я за нее. 4/2.

Я ощутила, как все, что сказал Дэниел Реддинг – про Мастеров, про мою мать, – снова обрушивается на меня, а следом и воспоминания про последние десять недель поисков и тупиков. Девять жертв погибали каждые три года в даты, определенные последовательностью Фибоначчи. Так действовали Мастера. Прошла примерно неделя с прошлой даты Фибоначчи – 21 марта.

Следующая – 2 апреля.

– Мы знаем закономерность, – настойчиво продолжила Слоан. – Цепочка стартует в начале календарного года, и новый кандидат начнет с того, что сожжет жертву заживо. Я прочитала все, что смогла найти, про расследование поджогов, но… – Слоан посмотрела на паяльную лампу и перехватила ее покрепче. – Этого недостаточно.

Брат Слоан погиб в Вегасе – его убил преступник, который и навел нас на эту группировку. Сейчас она была не просто уязвима – она истекала кровью. Тебе нужно чувствовать себя полезной. Потому что, если ты не смогла спасти Аарона, какой от тебя толк – для кого бы то ни было? Какую пользу ты сможешь принести?

Я понимала, почему Майкл дал Слоан кофе и сходил за огнетушителем вместо того, чтобы отбирать у нее паяльную лампу. Я обняла Слоан. Она прижалась ко мне.

У нас за спиной послышался еще один голос:

– Вы вернулись.

Мы все оглянулись. Дин даже глазом не моргнул, увидев паяльную лампу. Его внимание было полностью сфокусировано на мне и Лие.

Наше отсутствие определенно не осталось незамеченным.

Учитывая, где мы были и что Дин был прирожденным профайлером, как и я, это не обещало ничего хорошего.

– Мы вернулись, – провозгласила Лия, встав между Дином и мной. – Хочешь посмотреть, что Кэсси уговорила меня купить в магазине белья?

Дин и Лия были первыми участниками программы обучения прирожденных. Они провели вместе много времени, прежде чем остальные появились в кадре. Она была для него буквально сестрой, пусть и не по крови.

Дин вздрогнул.

– Я заплачу тебе пятьдесят долларов, если ты никогда не будешь произносить слово белье в моем присутствии.

Лия усмехнулась.

– Не пойдет. А теперь, – она повернулась к остальным, – кажется, кто-то что-то сказал о развлекательном применении пиротехники?

Прежде чем Дин успел возразить на это предложение, входная дверь открылась. Я услышала шаги – две пары ног, – которые приближались к кухне, и решила, что это Стерлинг и Бриггс. Я оказалась права лишь наполовину. С Бриггсом пришла не агент Стерлинг. Вместо нее пришел ее отец.

Директор Стерлинг был не из тех, кто наносит домашние визиты.

– Что происходит? – спросил Дин, опередив меня. Он произнес это не враждебно, но было ясно, что, глядя на Дина, директор Стерлинг всегда видит его отца. Директор ФБР был готов использовать в своих целях сына серийного убийцы, но он не доверял Дину – и никогда не станет доверять.

– Сегодня утром мне позвонил Тэтчер Таунсенд. – Слова директора Стерлинга словно высосали кислород из комнаты.

– Я всю неделю не отвечал на звонки, – прокомментировал Майкл с обманчиво доброжелательной интонацией, – так что он позвонил вам.

Прежде чем директор успел ответить, вошла агент Стерлинг, и следом за ней – Джуд. Несколько месяцев назад Джуд Хокинс, который заботился о том, чтобы мы были сыты и здоровы изо дня в день, также получил право решать, как и когда ФБР будет использовать программу прирожденных. Директору Стерлингу не нравились ситуации, когда решения принимает не он. Он был сторонником приемлемых потерь и просчитанных рисков – в особенности если расчеты выполнял он.

– Таунсенд-старший обратил мое внимание на некоторое дело, – произнес директор Стерлинг, обращаясь к Бриггсу и совершенно не обращая внимания на свою дочь и Джуда. – И я хотел бы, чтобы вы на него взглянули.

– Сейчас? – спросил Бриггс. Подтекст был ясен. У нас появилась первая зацепка по делу Мастеров за последние месяцы, а вы хотите, чтобы мы оказали услугу агрессивному отцу Майкла?

– Тэтчер Таунсенд получает то, что хочет, – сдавленно произнес Майкл.

Агент Стерлинг шагнула к нему.

– Майкл…

Он протолкнулся мимо нее и вышел из комнаты; на его лице так и осталась обманчиво доброжелательная улыбка.

Стиснув зубы, Бриггс повернулся к директору:

– Какое дело?

– Возникла ситуация, связанная с дочерью делового партнера Таунсенда, – спокойно ответил директор. – И, учитывая, что он поддерживает программу прирожденных, он хотел бы, чтобы мы этим занялись.

– Он поддерживает программу? – недоверчиво повторила Лия. – Поправьте меня, если я ошибаюсь, но ведь этот человек в каком-то смысле продал вам Майкла в обмен на защиту от преследований по обвинениям в мошенничестве?

Директор Стерлинг не обратил на нее внимания.

– Нам следует, – произнес он, тщательно подбирая слова, – рассмотреть возможность взяться за это дело.

– Думаю, решение принадлежит мне. – Джуд говорил так же размеренно – и так же бескомпромиссно, – как и директор. Бывший морпех-снайпер показался бы большинству людей странным кандидатом на роль няньки для группы подростков, участвующих в образовательной программе ФБР, но Джуд был готов заслонить нас собой.

– Отец Майкла бьет его, – выпалила Слоан. У нее не было никаких фильтров, никакой защиты, которая прикрывала бы от мира ее уязвимые места.

Джуд на мгновение посмотрел в синие глаза Слоан, а затем поднял руку.

– Все, кто младше двадцати одного, выйдите.

Мы не шелохнулись.

– Я не стану просить дважды, – произнес Джуд, понизив голос.

Я могла пересчитать по пальцам все случаи, когда я слышала у него такой голос.

Мы направились к выходу.

По пути Бриггс поймал меня за руку.

– Найди Майкла, – тихо сказал он мне. – И позаботься, чтобы он не сделал ничего…

– В своем духе? – подсказала я.

Бриггс покосился на директора Стерлинга.

– Ничего неблагоразумного.

Глава 5

Майкла мы обнаружили в подвале. Когда ФБР купило дом, ставший нашей базой, они превратили подвал в лабораторию. Вдоль стен выстроились модели мест преступлений. Окинув помещение взглядом, я убедилась, что Майкл ничего не поджег.

Пока что.

Он стоял в дальнем конце зала, лицом к стене, которая была завешана фотографиями от пола до потолка. Жертвы Мастеров. Я провела здесь сотни часов, глядя на эту стену так же, как сейчас смотрел Майкл. Я встала рядом с ним, и мой взгляд автоматически обратился на две фотографии, висевшие поодаль от остальных.

На одной был скелет, который полицейские нашли в захоронении на перекрестке. На другом – мамина фотография, которую сделали незадолго до ее исчезновения. Когда полиция обнаружила останки с первого фото, рабочая версия заключалась в том, что они принадлежат моей матери. Позже мы выяснили, что мама жива – и что это она убила неизвестную.

«Все испытаны, – произнес голос в моих воспоминаниях. – Все должны оказаться достойными».

Это сказал мне один из Мастеров, серийный убийца, известный как Найтшейд, когда его арестовали. Пифию заставляют доказать свою ценность, вступив в схватку со своей предшественницей – в смертельную схватку.

«Мастера и ученики. – Я услышала спокойный голос Дэниела Реддинга. – Ритуалы и правила, и в центре всего этого – женщина».

Дин положил руку мне на плечо. Я заставила себя повернуться и посмотреть ему в глаза, надеясь, что он не заметит неприкрытой боли в моем взгляде.

Лия взглянула на Дина и меня, подошла к Майклу и обхватила его рукой за талию, притянув поближе к себе. Дин прищурился, глядя на них.

– Мы снова вместе, – сообщила нам Лия. – Очень тесно и, позволю себе добавить, очень телесно.

Я знала, что Лие не стоит верить на слово, но Слоан тут же ухватила наживку.

– Давно?

Майкл не отводил взгляда от стены.

– Помнишь, когда Лия приперла меня к стенке в Вегасе?

Мне подумалось, что Лия, может быть, и не врет.

– Вы были вместе с Вегаса, и мы не знали? – Я попыталась уложить это в голове. – Вы живете в одном доме с тремя профайлерами и снайпером-морпехом. Как…

– Скрытность, обман и великолепное чувство равновесия, – произнес Майкл, предвосхищая вопрос. Потом взглянул на Лию. – Я думал, ты не хочешь, чтобы другие знали.

– Обман тяжким грузом лежал на моей душе, – с невозмутимым видом произнесла Лия. Другими словами: она хотела отвлечь Дина, чтобы он не думал чересчур много о том, что происходит со мной, и, если она одновременно могла отвлечь Майкла от той цепочки событий, которая привела его сюда, вниз, тем лучше.

– Я не в настроении отвлекаться, – прокомментировал Майкл. Он знал Лию. Досконально. Он точно понимал, что она делает, и прямо сейчас какая-то его часть не хотела, чтобы Лия спасала его от тьмы. Он снова повернулся к стене.

– Я тебя люблю, – тихо сказала Лия. В ее голосе была какая-то особенная интонация, какая-то уязвимость. Ничего сложного, ничего лишнего, никаких обманок. – Даже если я этого не хочу.

Майкл резко развернулся, оказавшись лицом к ней.

Лия похлопала ресницами.

– Я люблю тебя, как утопающий любит воздух. Я люблю тебя, как океан любит песок. Я люблю тебя, как арахисовое масло любит желе, и я хочу от тебя детей.

Майкл фыркнул.

– Заткнись.

Лия ухмыльнулась.

– На секунду ты поверил.

Майкл изучал ее лицо, всматриваясь в то, что скрывалось за этой улыбкой, за маской.

– Может быть.

Лию было так сложно считывать, потому что она могла сказать все те же слова с той же ухмылкой вне зависимости от того, что она чувствовала на самом деле. Она сказала бы это, если бы и правда была влюблена в него. Она сказала бы это, если бы просто издевалась.

– Вопрос. – Майкл поднял указательный палец. – Я знаю, почему Лия выглядит особенно довольной собой и почему у Кэсси такое выражение лица, будто она сейчас составляет психологический портрет, и я могу сделать обоснованное предположение о том, почему Реддинг выглядит так, будто у него запор, когда Лия касается меня, но почему Слоан избегает моего взгляда и переминается с ноги на ногу, словно изо всех сил пытается не говорить чего-то, что вот-вот взорвет ее изнутри?

Слоан изо всех сил попыталась не выглядеть подозрительно.

– Существует более ста девяноста семи общеизвестных сленговых терминов для мужских гениталий! – выпалила она. А потом, не в силах сдержаться, продолжила: – А Бриггс, Стерлинг и Джуд вовсе не обсуждают там наверху, стоит ли браться за дело твоего отца!

Несколько секунд прошло в молчании.

– Как бы ни было мне больно это говорить, давайте пока отложим обсуждение неподобающего сленга. – Майкл перевел взгляд со Слоан на Лию, Дина и меня. – Может, кто-то расскажет подробнее про дело моего отца.

– Директор Стерлинг не сказал ничего конкретного. – Дин ответил спокойно, готовый вмешаться, если Майкл попытается сделать что-то необдуманное. – Он только сказал, что возникла какая-то ситуация с дочерью его делового партнера.

Майкл моргнул.

– Селин? – Имя задержалось на его губах на пару секунд. – Какого рода ситуация? – Майкл, наверное, по нашему виду понял, что мы не знаем ответа на этот вопрос, потому что в следующую секунду он упругой походкой направился к выходу из подвала.

Дин поймал его за руку, когда он проходил мимо.

– Подумай, Таунсенд.

– Я и думаю, – возразил Майкл, сделав еще шаг вперед, чтобы оказаться лицом к лицу с Дином. – А именно: я думаю, что у тебя есть три секунды, чтобы убрать свою руку, прежде чем я тебя заставлю.

– Майкл. – Я безуспешно попыталась привлечь его внимание.

– Раз, – сказал Майкл Дину.

– Надеюсь, он дальше скажет два, – задумчиво сказала Лия, обращаясь к Слоан. – Ничто так не демонстрирует мужественность, как неуместный гнев и счет до трех.

Это сбило напор Майкла достаточно, чтобы он действительно остановился.

– Селин Делакруа – единственный человек в моей жизни до программы, кому было хоть сколько-то не все равно, кто был способен увидеть, что за человек на самом деле великий Тэтчер Таунсенд, – сообщил он Дину. – Если она в опасности, я возьмусь за это дело. Если мне нужно будет для этого разобраться с тобой, я разберусь.

– Мы все займемся. – Агент Бриггс, спускавшийся по лестнице в подвал, не стал ходить вокруг да около. Это он привел Майкла в программу. Он определенно знал, что за человек Тэтчер Таунсенд.

Зачем тогда ему отправлять Майкла обратно? Почему Джуд согласился? Тот факт, что агента Стерлинг с ними не было, навел меня на мысль, что она осталась при своем мнении.

– Вы что, хотите сказать, что мы сейчас снимемся с места и отправимся в лучшие районы Нью-Йорка? – Лия, прищурившись, посмотрела на Бриггса. – Вот так вот, по доброте душевной?

– Не по доброте душевной. И не потому, что директор Стерлинг считает, будто Таунсенд-старший может оказаться нам полезен в будущем. – Бриггс посмотрел на Майкла. – И даже не потому, что пропала девятнадцатилетняя девушка, хотя это по-прежнему должно оставаться для нас важным, как бы мы ни сосредотачивались на деле Мастеров.

Слово пропала подействовало на Майкла как удар.

– Тогда почему?

Почему директор Стерлинг отправляет нас на это дело? Почему Бриггс и Джуд добровольно соглашаются, чтобы Майкл снова оказался рядом со своим агрессивным отцом? Зачем бросать все, чтобы искать одну эту девушку?

Я почувствовала ответ нутром еще до того, как Бриггс произнес его вслух.

– Потому что полиция считает, что Селин похитили восемь дней назад.

Сердце гулко заколотилось в груди. Восемь дней с прошлой даты Фибоначчи. Пять дней до следующей.

– Двадцать первое марта. – У Слоан слова застревали в горле. – 3/21.

– Эта девушка исчезла в дату Фибоначчи. – Лия, видимо, почувствовала, что Бриггс чего-то недоговаривает, потому что она наклонила голову набок и спросила: – И что еще?

Долгая пауза.

– Она исчезла в дату Фибоначчи, – повторил Бриггс, – и все место преступления было облито керосином.