Текст книги "Современный зарубежный детектив-4. Компиляция. Книги 1-23 (СИ)"

Автор книги: Дженнифер Линн Барнс

Соавторы: Донна Леон,Джулия Хиберлин,Фейт Мартин,Дэвид Хэндлер,Дейл Браун,Харуо Юки,Джереми Бейтс
сообщить о нарушении

Текущая страница: 163 (всего у книги 327 страниц)

Ты

Запах горящей плоти пристает навсегда. Пепел разлетается по воздуху. Раны превращаются в шрамы. Боль стихает. Но запах остается навсегда.

Отгоняя его, ты концентрируешься. Тебе знаком этот медленный и болезненный танец. Ты знаешь правила. Но, когда колесо вращается, музыка меняется. Ты это слышишь. На этот раз ты знаешь кое-что, чего не знают другие.

Ты знаешь ее.

Глава 6

Возможно, Селин Делакруа была еще жива. Возможно, ее саму еще не облили керосином. Возможно, человек, который похитил ее из ее собственного дома, не сжег ее заживо двадцать первого марта.

Но мы не могли рисковать, надеясь на это. Вся команда – а также агенты Старманс и Вэнс – вылетели в Нью-Йорк на частном самолете меньше чем через час.

Бриггс, сидевший в передней части салона, посмотрел на часы. По другую сторону от центрального прохода агент Стерлинг пролистывала копию дела, как будто к этому моменту уже не выучила его наизусть. То, насколько упорно они избегали смотреть друг другу в глаза, вероятно, заинтересовало бы меня, если бы я не была сильнее сосредоточена на том, что Селин Делакруа могла оказаться первой жертвой – из девяти.

Я ощущала, как этот груз давит на меня, не дает дышать. Дин, сидевший рядом, коснулся моей руки кончиками пальцев.

«Каждый раз, когда он коснется твоей руки, – услышала я шепот Дэниела Реддинга в своей памяти, – каждый раз, когда ты коснешься его шрамов…»

Я отдернула руку.

– Кэсси?

– Все в порядке, – ответила я и принялась рассматривать остальных попутчиков, вернувшись к детской привычке анализировать других. Майкл занял отдельный ряд, Слоан и Лия – рядом, через проход. Ближе к передней части салона, за Стерлинг и Бриггсом, агент Вэнс – невысокий, собранный, дотошный, под сорок – и агент Старманс – недавно развелся, несчастлив в любви, очень неуютно чувствует себя рядом с подростками, которые видели больше, чем следовало бы, – ждали приказов. Они были в команде Бриггса еще до того, как я присоединилась к программе, но путешествовать с нами стали только после Вегаса.

Когда каждый из нас превратился в потенциальную мишень.

Оставался Джуд. По тому, как он сидел, чувствовалось, что он при оружии. Самолет вышел на крейсерскую высоту, прежде чем я успела как следует обдумать почему.

Агент Стерлинг встала и, отложив папку, обратилась к цифровой версии материалов, которые появились на плоском экране в передней части салона.

– Селин Элоди Делакруа, девятнадцатилетняя дочь Реми и Элизы Делакруа. – Агент Стерлинг начала брифинг, словно в этом дне – и в этом деле – не было совершенно ничего необычного. – Реми – управляющий хедж-фонда. Элиза руководит семейной благотворительной организацией.

Агент Стерлинг не упоминала о Мастерах – или о связях семьи Делакруа с Майклом. Я последовала ее примеру, отбросив догадки, чтобы сосредоточиться на фото на экране. По первому впечатлению Селин Делакруа была из тех девушек, которые выглядят элегантно в чем угодно и при этом так, будто сами они считают, что элегантность переоценена. На первом фото ее волнистые черные волосы были уложены слоями, так что самые длинные пряди падали на грудь, а самые короткие едва доставали до подбородка. Черное коктейльное платье обтягивало фигуру, а золотой медальон – скорее всего, антикварный – подчеркивал насыщенный цвет ее коричневой кожи. На втором фото темные волосы Селин окружали ее голову облаком нескончаемых кудрей. Черные брюки. Белая блузка. Красные туфли. Мое сознание продолжало подмечать детали, а я перевела взгляд на последнее фото. Густые кудри Селин убраны в свободный узел на макушке, а белая рубашка приспущена с плеч, так что под ней видна белая майка.

Ты носишь однотонную одежду без узоров и рисунков. Ты всегда осознаешь присутствие камеры.

Агент Стерлинг продолжила:

– Об исчезновении Селин сообщила ее соседка по комнате – Селин не вернулась в кампус после весенних каникул.

– Какой кампус? – спросил Майкл. Интересно, почему он спросил. Почему, если они с Селин были так близки – почему он не знал?

– Йель. – На вопрос Майкла ответил агент Бриггс. – Судя по результатам опроса свидетелей, друзья Селин ожидали, что она отправится с ними на каникулах в тур в Сент-Люсию, но она отменила поездку в последний момент и вместо этого поехала домой.

«Почему? – подумала я. – Кто-то тебя попросил? Что-то случилось?»

– Об исчезновении жертвы сообщила соседка по общежитию. – Слоан поставила ноги на сиденье и оперлась подбородком на колени. – Статистически маловероятно, что подобное сообщение было сделано сразу же. Процент студентов, которые с опозданием возвращаются после каникул, повышается нелинейно по мере того, как учебный год приближается к своему завершению.

Агент Стерлинг поняла, что в словах Слоан о статистике скрывался вопрос.

– О ее исчезновении сообщили вчера утром, после того как соседка Селин не смогла связаться с ней в течение трех дней, а мистер и миссис Делакруа подтвердили, что дочь не общалась с ними уже несколько недель.

У Майкла дернулся мускул на подбородке.

– Они не знали, что она собралась домой, да?

– Не знали, – ровным голосом ответил агент Бриггс. – Похоже, родители Селин в это время были за границей.

Я сопоставила это с информацией о том, что жертва в последнюю минуту решила поехать домой. Ты знала, что никого не будет? Может, родители даже не сказали тебе, что уехали?

– Если о ее исчезновении сообщили только двадцать восьмого… – Слоан быстро посчитала и задала главный вопрос: – Откуда мы знаем, что она исчезла двадцать первого?

Агент Стерлинг переключилась на следующий слайд презентации.

– Записи охранной системы, – пояснила она, запуская воспроизведение.

– Двенадцать камер, – мгновенно подсчитала Слоан. – Судя по их зоне покрытия и длине коридоров, предполагаю, что площадь дома составляет более восьмисот квадратных метров.

Стерлинг увеличила запись с одного из экранов – кажется, это была домашняя художественная студия. Селин Делакруа была в кадре – ровно посередине. Была видна и дата – 21 марта.

Ты что-то рисовала. Наблюдая за Селин, я попыталась еще глубже погрузиться в ее точку зрения. Для тебя рисовать – это действовать всем телом. Ты будто танцуешь. Для тебя живопись – как боевое искусство. Запись была черно-белой, но в прекрасном разрешении. Ты вытираешь пот со лба тыльной стороной ладони. Твои руки и лицо перепачканы краской. Ты делаешь шаг назад…

Внезапно запись переключилась. В одну минуту Селин была в кадре, рисовала, а в следующую повсюду валялось разбитое стекло. Сломанный мольберт на полу. Беспорядок вокруг.

А Селин исчезла.

Глава 7

Остаток перелета Стерлинг и Бриггс провели, показывая нам фотографии места преступления и рассказывая факты, касающиеся дела. Было ясно одно: жертва сопротивлялась.

Она оказалась сильнее, чем ты ожидал. Я переключилась с точки зрения Селин на неизвестного субъекта. Ты либо потерял контроль, либо изначально себя не сдерживал. Ты оказался не готов. Оказался недостоин.

Здесь в равной степени присутствовали и догадки, и профайлинг. Мне нужно было увидеть место преступления вживую. Мне нужно было стоять там, где стояла Селин. Мне нужно было узнать о ней больше – увидеть ее спальню, рассмотреть ее картины, понять, как именно она боролась.

– Нашей оперативной базой станет ближайшее конспиративное убежище. – Самолет пошел на посадку, и Бриггс изложил нам дальнейший план. – Агент Старманс и Джуд сопроводят прирожденных туда. Агент Вэнс, вы поедете с нами.

С нами – то есть с Бриггсом и Стерлинг. Они изучат место преступления и ключевых действующих лиц, прежде чем нас подпустят к делу.

– Не самый удачный момент, чтобы напомнить, что мне вот-вот исполнится восемнадцать? – спросил Майкл. Он заговорил впервые с того момента, как агент Стерлинг закончила брифинг. Для Майкла это, вероятно, был рекорд. – Реддингу восемнадцать. Бог знает, когда на самом деле родилась Лия, но думаю, мы можем согласиться, что и она не настолько хрупкая, чтобы дотрагиваться до нее исключительно в белых перчатках.

– Не могу не отметить, что ты не упомянул Кэсси или меня, – нахмурившись, сообщила Майклу Слоан. – Мне не важно, белые или цветные у вас перчатки. Они все равно сохраняют тепло на двадцать три процента лучше.

– Никто из вас не поедет с нами. – Агент Бриггс привык раздавать приказы. – Вы пятеро отправитесь в безопасный дом. Мы будем держать вашу работу в секрете и сначала позаботимся о том, чтобы обеспечить сохранность места преступления.

– Значит, как я слышу, – ответил Майкл, когда самолет коснулся взлетной полосы, – сейчас удачный момент, чтобы напомнить вам, что я единственный, кто знает Селин, семейство Делакруа и местную полицию?

– Угадаю с одной попытки, как именно Таунсенд познакомился с местной полицией, – пробормотал Дин.

Спор продолжился, когда мы сошли с самолета, и в конце концов Бриггс рявкнул:

– Майкл, какова вероятность того, что я передумаю?

– От ничтожной до нулевой? – невозмутимо предположил Майкл.

– От бесконечно малой до нулевой, – уточнила Слоан.

Майкл пожал плечами и спустился по трапу на взлетную полосу.

– Какова вероятность того, что я совершу какую-нибудь глупость, если вы не разрешите мне пойти, агент Штаны-в-обтяжку?

Бриггс не ответил, и это показывало, что угроза Майкла достигла цели. Агент Стерлинг встала перед Майклом, прежде чем он успел сказать что-нибудь еще.

– Бриггс понимает больше, чем ты думаешь, – мягко сказала она. Никаких пояснений она не добавила, но я задумалась о том, каким было детство Бриггса и не довелось ли ему на собственной шкуре понять, каким отцом может быть человек вроде Тэтчера Таунсенда.

Последовало долгое молчание – Майкл решил проигнорировать любые эмоции, которые он прочел на лице Стерлинг.

Агент Старманс, которому уже несколько раз приходилось охранять нас за последние десять недель, откашлялся.

– Я бы правда предпочел, если бы вы не заставляли меня тратить весь день на то, чтобы заставить вас остаться дома, – сказал он Майклу.

Майкл ослепительно улыбнулся ему.

– А я предпочел бы, если бы вы не использовали сервисы для знакомств с рабочего телефона. – Он подмигнул онемевшему агенту. – Расширенные зрачки, легкая улыбка, видимые страдания по поводу того, как напечатать нужное сообщение. Каждый раз это невозможно не заметить.

Старманс захлопнул рот и отошел, встав рядом с агентом Вэнсом.

– Ну, это было просто издевательство, – прокомментировала Лия.

– С чьей стороны? – возразил Майкл. – С моей?

Я знала его достаточного хорошо, чтобы понимать: если он решит совершить какую-то глупость, Старманс его не удержит. Когда тебе больно, ты причиняешь боль себе. Я хотела остановиться на этом, но не могла, потому что отчетливо понимала, откуда у Майкла это стремление к саморазрушению. Если ты не можешь помешать удару, ты заставляешь этого человека ударить тебя, чтобы, по крайней мере, понимать, когда это случится. Чтобы знать, чего ожидать.

Отвернувшись от Майкла до того, как он успеет прочитать мое лицо, я увидела ряд сверкающих черных внедорожников, припаркованных на краю частного аэродрома. Четыре «Мерседеса». Присмотревшись поближе, я увидела, что в замках зажигания ключи и все четыре автомобиля набиты содовой и свежими фруктами.

– А горячих орехов нет? – сухо прокомментировала Лия. – И это они называют гостеприимством!

Майкл как можно беззаботнее улыбнулся ей.

– Уверен, папа исправит любые недочеты. Мы, Таунсенды, гордимся нашим гостеприимством.

Папа обеспечил транспорт. Четыре внедорожника в ситуации, где хватило бы двух. Я старалась не придавать особого значения тому, что Майкл обозначил себя и отца как одно целое, будто мужчины Таунсенды были в первую очередь Таунсендами, а все остальное оставалось второстепенным – как бы далеко они ни оказывались от дома.

– Мы не почетные гости, – коротко ответил Бриггс. – Мы не клиенты, на которых Тэтчеру Таунсенду нужно производить впечатление. Это федеральное расследование. Местное отделение вполне способно было обеспечить нас машиной.

Слоан подняла руку.

– В этой машине были бы три ряда подушек безопасности, семискоростная автоматическая трансмиссия и двигатель на пятьсот пятьдесят лошадиных сил?

Лия подняла руку.

– В этой машине были бы горячие орехи?

– Хватит, – заявила Стерлинг. Она повернулась к Майклу: – Думаю, я выражу общее мнение, если скажу, что мне безразлично гостеприимство твоего отца, за исключением того, что оно отлично показывает, какой он самовлюбленный и склонный к ненужным жестам человек, который, кажется, предпочел забыть, что мы уже заглянули за фасад. Мы знаем, что он собой представляет.

– За фасад? – с пафосом ответил Майкл, направляясь к самому дальнему внедорожнику. – Какой такой фасад? Мой отец первым бы вам сказал: с Таунсендами что видишь, то и получаешь. – Он вытащил ключи из замка зажигания и подбросил их в воздух, а затем лениво поймал. – Судя по тому, как изогнулись губы агента Стерлинг, не говоря уже о впечатляюще глубокой морщине на лбу агента Бриггса, это работает. Я делаю вывод, что ФБР не примет жест доброй воли со стороны дорогого папеньки. – Майкл еще раз подбросил ключи. – А я приму.

Он явно пытался спровоцировать Стерлинг и Бриггса вступить в спор.

– Я сяду спереди. – Джуд умел выбирать, когда стоит вступать в конфликт, а когда – нет. Интуиция подсказывала, что он в каком-то смысле понимал: для Майкла принять подарок отца – все равно что выдержать удар.

Ты принимаешь то, что он тебе дает. Принимаешь, принимаешь, принимаешь – потому что можешь. Потому что от тебя ожидают, что ты будешь отвергать его подарки из чувства противоречия. Потому что ты возьмешь у него все, что сможешь.

Майкл поймал мой взгляд. Он всегда замечал, когда я анализировала его. После долгого молчания он заговорил:

– Похоже, мы поедем в конспиративное укрытие. Джуд сядет спереди. Лия? – Он бросил ей ключи. – Ты поведешь.

Глава 8

Ехать с Лией – все равно что играть в русскую рулетку. Она любила скорость и пренебрегала правилами. Мы едва добрались до конспиративного дома живыми.

Майкл поежился.

– Думаю, я выражу общее мнение, если скажу, что мне крайне нужно либо выпить по-взрослому, либо посмотреть трансляцию того, как Стерлинг и Бриггс закапываются в это дело.

Агент Старманс открыл рот, чтобы ответить, но Джуд быстро покачал головой. Мы были на месте. Мы были под вооруженной охраной. Мы были в безопасности. Джуд понимал так же хорошо, как и я, что, если предоставить Майкла самому себе, он ненадолго задержится в этом состоянии.

В последний раз, когда ты ездил домой, ты вернулся в синяках и потерял контроль. Я невольно вернулась мыслью к тем моментам, пока Джуд настраивал аудио и видео. А теперь пропала девушка, которую ты знаешь. Возможно, один из так называемых Мастеров сжег ее заживо.

Через несколько минут вид с камеры, прикрепленной к лацкану пиджака Бриггса, появился на экране планшета. Мы видели то же, что видел Бриггс, и единственное, о чем я могла думать, пока они со Стерлинг выходили из своего фэбээровского внедорожника, было то, что, если это дело не удастся раскрыть быстро, нам всем вряд ли удастся долго сдерживать Майкла, не давая ему скатиться по наклонной.

Дом Делакруа был современным и просторным. А еще, как мы вскоре узнали, пустым. Родители Селин, видимо, решили встретиться с ФБР на более нейтральной территории.

– Дом, милый дом. – В голосе Майкла промелькнула сардоническая интонация, когда через несколько минут в кадре появился дом, соседний с жилищем Делакруа.

«Большой. – подумала я. – Традиционный. Богато украшенный».

– Большинство называет его Таунсенд-Хаус, – небрежно сказал Майкл, но я предпочитаю думать о нем как о Таунсенд-Мэнор.

Чем больше Майкл шутил, тем сильнее сердце подскакивало к горлу от тревоги за него. Ты считал, что покончил с этим местом. Ты считал, что свободен.

– А это орудийная башня? – спросила Лия, разглядывая здание. – Люблю, когда мужчина может похвастаться орудийной башней.

Если Майкл собрался отпускать шуточки про собственный личный ад, Лия найдет способ его превзойти. Они оба за прошедшие годы достаточно напрактиковались делать вид, что самые важные вещи не имеют никакого значения.

На экране Бриггс и Стерлинг подошли к парадному крыльцу. Бриггс позвонил в дверь. Раз, Миссисипи. Два, Миссисипи. Массивная дверь из красного дерева отворилась.

– Агент Бриггс. – Дверь открыл мужчина с густыми темно-коричневыми волосами и голосом, который приковывал внимание: богатый, теплый баритон. Он вытянул руку и похлопал агента Бриггса по плечу. – Понимаю, вы не можете в полной мере оценить, на что мне пришлось пойти, чтобы вы оказались здесь, но, если бы я не сделал все возможное, чтобы помочь Реми и Элизе в такой момент, я бы себя никогда не простил. – Он повернулся к агенту Стерлинг. – Мэм, – произнес он, протянув руку. – Тэтчер Таунсенд. Рад знакомству.

Стерлинг приняла рукопожатие, но я догадывалась, что она не одарила его даже подобием улыбки.

– Прошу, – гладко произнес Таунсенд, отходя от порога. – Входите.

Это был отец Майкла. Я попыталась уложить в голове этот факт. Подобно Майклу, он излучал уверенность, непреодолимое очарование, весомость. Я ожидала, что что-то в его поведении спровоцирует моего внутреннего профайлера, что будет какой-то намек, пусть даже самый мелкий, что человек, открывший дверь, на самом деле чудовище.

– Он еще не соврал, – сообщила Майклу Лия.

Майкл страдальчески улыбнулся.

– Если веришь в каждое свое слово, это не ложь.

Я ожидала, что Тэтчер Таунсенд окажется человеком, который подавляет окружающих своим весом, который стремится владеть, обладать, контролировать. Я ожидала увидеть кого-то вроде отца Дина или отца Слоан. По крайней мере, я ожидала, что демоны этого человека будут невидимы для среднего человека, но не для меня.

Ничего.

– Что ты можешь рассказать нам о деловом партнере отца? – спросил Дин Майкла, пока на экране обменивались приветствиями.

– Реми Делакруа? – Майкл пожал плечами. – Он любит красивые вещи и красивых людей. Он любит держать все под контролем. И, бог знает почему, он любит моего отца. Эти двое вели совместные дела еще до того, как я родился. Реми хмурится, когда огорчен, срывается, когда зол, и гоняется за любой юбкой.

Что видишь, то и получаешь. Недавно Майкл произнес эти слова, подражая отцу. Но это была ложь. Тэтчер Таунсенд не был прозрачным. Если бы отца Майкла было так же легко прочитать, как Реми Делакруа, Майкл никогда не стал бы человеком, который может прочитать внутренний мир человека в одно мгновение.

– Значит, ты говоришь, мы быстро поймем, если Делакруа как-то связан с исчезновением дочери. – Я сосредоточилась на этом, надеясь подтолкнуть и Майкла поступить так же.

– Я говорю, что Реми и волоска на голове Селин не тронет. – Майкл сосредоточенно смотрел на экран. – Как я и сказал, ему нравятся красивые люди, а СеСе была прекрасна с самых юных лет.

Лия не застыла, не подала виду, даже не отстранилась от Майкла. Но она не могла не услышать правду в этих словах. Она не могла не услышать, с каким восторгом Майкл называл Селин Делакруа СеСе.

– Вы получите любые ресурсы, которые вам потребуются. – Слова Реми Делакруа снова заставили меня посмотреть на экран. Делакруа выглядел как тень отца Майкла – чуть ниже ростом, чуть менее выразительное лицо, более крепкое телосложение. – Не важно, сколько это будет стоить. Не важно, какие законы вам придется нарушить. Верните мою девочку домой.

Агент Стерлинг не стала напоминать ему, что нарушать закон – не по части ФБР. Вместо этого она обратилась к нему с вопросом, который должен был оказаться простым:

– Расскажете нам о Селин?

– Что тут рассказывать? – ответил Делакруа с явным раздражением. – Ей девятнадцать лет. Чертова студентка Йеля. Если вы пытаетесь сказать, что она сама в этом…

Жена, сидевшая рядом, положила ладонь ему на руку. Из материалов дела я знала, что Элиза Делакруа старше мужа, что она преподавала экономику в вузе из Лиги Плюща и обладала соответствующими связями. Когда Реми перестал возмущаться, Элиза взглянула на отца Майкла, и после небольшой паузы Тэтчер налил своему деловому партнеру выпить.

– Что ты видишь? – спросила я у Майкла.

– В лице Реми? Возбуждение. Отчасти ярость, отчасти страх, отчасти справедливое возмущение. Но не вина.

Я задумалась о том, сколько родителей не почувствовали бы вину, если бы обнаружили, что дочь исчезла неделю назад и никто даже не заметил.

– Селин независимая, – сообщила агентам Элиза Делакруа, пока ее муж наливал себе выпить. Она была элегантной афроамериканкой с высокой, гибкой фигурой, как у дочери, и с плечами, которые она всегда держала прямо. – Легко увлекается, но не способна сосредоточиться надолго. Она унаследовала отцовский темперамент и мою порывистость, но изо всех сил старается скрывать последнее.

То, как это женщина упомянула темперамент отца Селин в разговоре с ФБР, привлекло мое внимание. Ты наверняка знаешь, что родители всегда оказываются в числе подозреваемых в подобных делах. Либо тебе нечего скрывать, либо ты просто готова пожертвовать мужем.

– Элиза всегда все контролирует, – сообщил Майкл. – Мужа, свои эмоции, впечатление, которое производит семья. Единственное, что неподвластно ее контролю, – Селин.

– Она скучает по дочери? – спросил Дин, не отводя взгляда от экрана.

Майкл долго молчал, наблюдая за Элизой Делакруа. Ее голос оставался ровным. Она неизменно контролировала выражение лица.

Наконец Майкл сформулировал ответ на вопрос Дина:

– Она сломлена. Напугана. Ее пожирает вина. И отвращение – к мужу и к себе.

– К Селин? – тихо спросила я.

Майкл не ответил.

На экране агент Бриггс занялся установлением последовательности событий, а я попыталась представить себя на месте Селин, которая выросла с отцом, сказавшим, что ему нечего о ней рассказывать, и с матерью, которая упомянула в первую очередь темперамент и порывистость дочери.

Независимая. Увлеченная. Упрямая. Глядя на фотографии Селин, я могла уловить сходство с Элизой. Простые цвета, а не узоры. Ты рисуешь, словно танцуешь, рисуешь, словно сражаешься, – и смотришь в камеру, словно знаешь все секреты мира.

Тем временем Тэтчер Таунсенд приготовил еще два напитка – один для Элизы и один для себя. Я впервые задумалась о том, где все это время была мать Майкла. И еще я не понимала, почему Реми и Элиза решили разговаривать с ФБР в доме Таунсендов.

– Что чувствует твой отец? – спросила я Майкла. Мне неприятно было задавать этот вопрос, но я понимала – мы должны работать так же, как с любым другим делом.

Майкл просканировал лицо отца. Тэтчер держал в руке бурбон со льдом, но не пил. В следующую секунду Майкл уже писал сообщение агенту Бриггсу.

– Хочешь знать, что я вижу, когда смотрю на отца, Колорадо? – спросил он голосом, совершенно лишенным эмоций, словно то, что он увидел в лице Тэтчера Таунсенда, лишило его способности ощущать, оглушило что-то внутри, как стоматолог обезболивает, перед тем как удалить погибший зуб. – Под этим печальным выражением скрыта ярость. Обида. Чувство, что оскорбили его лично.

Оскорбили – чем? Тем, что кто-то забрал Селин? Тем, что в его доме ФБР?

– И каждый раз, когда кто-то произносит имя СеСе, он чувствует то же, что чувствовал всегда, каждый раз, когда смотрел на Селин Делакруа с тех пор, как ей исполнилось четырнадцать. – От слов Майкла что-то сжалось глубоко внутри меня. – Голод.