Текст книги "Современный зарубежный детектив-4. Компиляция. Книги 1-23 (СИ)"
Автор книги: Дженнифер Линн Барнс
Соавторы: Донна Леон,Джулия Хиберлин,Фейт Мартин,Дэвид Хэндлер,Дейл Браун,Харуо Юки,Джереми Бейтс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 277 (всего у книги 327 страниц)
Глава 13
Молли Фэйрбэнкс играла на пианино, и играла хорошо. Впрочем, музыку они услышали, лишь открыв дверь музыкального класса – руководство колледжа позаботилось о качественной звукоизоляции. Отличное место для убийства, поморщившись, подумала Хиллари. В музыкальном классе колледжа Святого Ансельма твоих криков никто не услышит. «Чужой» отдыхает.
Джанин музыку не опознала, но была уверена, что это классика. Хиллари узнала произведение и шла медленно, чтобы как можно дольше наслаждаться дивными звуками. Но тут Молли Фэйрбэнкс заметила вошедших, руки ее застыли, и наступила тишина.
Хиллари вздохнула. Если бы только на лодке можно было установить хорошую акустическую систему. Если бы только она не так быстро сажала батареи.
Нет, надо бросить эту проклятую лодку и перебираться в дом.
– Доктор Фэйрбэнкс, – вежливо приветствовала она учительницу.
– Инспектор Грин, – сухо ответила Молли.
Сегодня пианистка была в светло-сером: бесформенное платье с единственной ниткой крупного фальшивого жемчуга. Казалось, что в таком наряде она должна была выглядеть смешно, но нет.
Хиллари, прочно вросшая в костюмы-двойки, снова вздохнула.
– У нас появились новые вопросы, доктор Фэйрбэнкс, и на этот раз я буду рада услышать честные ответы. Теперь мы точно установили, что Ева была убита.
Она говорила прямо, резко, без обиняков, и не удивилась, увидев, что учительница музыки заморгала, и лицо ее словно опало.
– Понимаю, – тяжело уронила она.
– Ева была дорогой девушкой по вызову и тем зарабатывала на жизнь. У нее было всего шесть постоянных клиентов, для работы она держала квартиру в Ботли. Но вам это все известно, правда? – сказала Хиллари, краем глаза поймав быстрый потрясенный взгляд Джанин.
Сержант явно считала, что выкладывать свидетелю и потенциальному противнику все факты – чистое безумие. В учебниках о таком не пишут.
«Ничего, – подумала Хиллари, – научится, как в свое время научилась я сама». Наберется опыта, научится читать людей, будет знать, когда лучше наподдать, а когда отступить, когда солгать, а когда, как сейчас, сразу понять, что ты победила. Дальше остается только грести выигрыш.
Доктор Молли Фэйрбэнкс угрюмо кивнула. Ссутулившись, она нависла над пианино, и Хиллари вдруг страстно пожалела о том, что прервала ее игру.
– Вы полагаете, что ее убил клиент? – спросила пожилая пианистка, отведя назад седую прядь, выпавшую из привычного рыхлого пучка.
В голосе ее звучала боль, и Хиллари эту боль уловила сразу же.
– Я так не думаю, – ровным голосом ответила она, отчего сержант еще больше опешила и почувствовала себя как Алиса в кроличьей норе.
Да что здесь происходит, в конце-то концов? Кто так допрашивает подозреваемых? И все же Джанин почувствовала азарт. Вот за что она любила свою работу.
Хиллари подошла ближе и оперлась на фортепиано. Это был великолепный инструмент. Не старый, не из дорогих, но он говорил сам за себя. Это был инструмент, который творил музыку.
Мало осталось в мире таких честных вещей, как эта.
– Это ведь вы ее с ними познакомили, правда, доктор Фэйрбэнкс? – тихо спросила Хиллари. Пожилая учительница рассматривала свои руки. Руки, которые могли предать в любой момент. Узловатые жертвы прогрессирующего артрита.
Молли Фэйрбэнкс молча сложила руки на коленях, подняла голову и посмотрела на инспектора. Взгляд у нее был открытый и равнодушный.
– Да. У меня есть для этого все необходимое. Я знаю множество мужчин. У меня самой было немало мужчин. Меня приглашают туда, где собираются богатые мужчины средних лет в поисках приключений. Я знала их всех. Они не представляли угрозы.
Хиллари кивнула. Что-то в этом роде она и подозревала.
– Поговорив с Евой, вы поняли, что ей очень нужны деньги, и еще – что мысль об обмене секса на деньги ее не ужасает, а потом сложили два и два. Мужчины, не представляющие угрозы, – и Ева.
Доктор Фэйрбэнкс криво усмехнулась и кивнула:
– Да, ничего сложного, если вдуматься. Я только спрашивала себя, отчего мне это не пришло в голову раньше.
– Вы брали свою долю? С ее заработков? – прямо спросила Хиллари, хотя подозревала, что заранее знает ответ.
– Нет, конечно! – сказала Молли Фэйрбэнкс, но голос ее звучал вовсе не гневно. Скорее утомленно – она устала от непонятливости Хиллари. – Мне не нужны деньги. У меня есть больше, чем мне нужно. Нет, я не богачка, просто нужды у меня очень скромные.
Хиллари кивнула и бросила быстрый взгляд на Джанин. Все еще в ступоре, та, казалось, начинала понимать.
– Сержант выяснила, что таким же образом вы помогли еще нескольким девочкам. Назовите их имена.
Молли Фэйрбэнкс застыла.
– Если это правда, то имена вам известны и без меня.
Хиллари кивнула:
– Известны. Но я хочу услышать их от вас.
Их взгляды скрестились. Хиллари ждала. Противостояние требовалось ей по двум причинам. Во-первых, оно позволит ей утвердиться на водительском месте – а с такой сильной личностью, как эта учительница, надо держать ухо востро. А во-вторых, она не стала уточнять, скольких девочек обнаружила Джанин, и хотела проверить, совпадут ли имена.
Если нет, значит, в эти сети затянуты и другие.
Губы Молли дрогнули.
– Понимаю, – вновь сказала она, и Хиллари подумалось, что и впрямь понимает. – Их имена – достопочтенная Ширли Форбс и Кэти Бирд.
Хиллари кивнула.
– И для них вы сделали то же самое?
– Да. Дала им имена и адреса подходящих, на мой взгляд, мужчин.
Хиллари моргнула и улыбнулась. Не могла не улыбнуться. Молли Фэйрбэнкс подбирала своим девочкам не просто «безопасных», а еще и «подходящих» мужчин.
Хиллари мельком припомнила всех шестерых Евиных папиков и сразу поняла, чем каждый из них подходил француженке и как утолял ту или иную ее потребность.
– Если я правильно понимаю, то достопочтенная принимала у себя снобов и аристократов со звездной болезнью?
– В основном. Но не только.
– А Кэти Бирд? – спросила Хиллари, потому что ей и вправду было интересно.
Молли Фэйрбэнкс вздохнула.
– Таких, как Кэти, все любят. С ней весело. Она никогда никого не осуждает. Она удобная и красивая.
И несть числа мужчинам, которые не прочь приятно провести время с хорошенькой «племянницей».
– Теперь я понимаю, как это работает, – сказала Хиллари. – То есть работало, – отрывисто поправила она. – Потому что лавочка закрывается.
Это была не пустая угроза. Да, по правде говоря, и не угроза вовсе. Простая констатация факта. После допроса, который учинила девочкам Джанин, они будут слишком испуганы, чтобы продолжать свои делишки. А дни Молли Фэйрбэнкс в роли преподавательницы уже сочтены. На том вся эта история и кончится. Все просто.
Доктор Фэйрбэнкс вздохнула.
– Что же стало с Евой? Вы это знаете?
Хиллари оттолкнулась от фортепиано и выпрямилась.
– Вы хотите еще что-нибудь рассказать мне, доктор Фэйрбэнкс?
У Джанин по спине пробежал холодок. Что-то в голосе Хиллари Грин заставило ее мысленно попятиться. Что-то вдруг изменилось, неожиданно и без предупреждения. Только что в комнате царила атмосфера дружелюбного, почти веселого сестринства, как вдруг – вжух!
Джанин потеряла дар речи. Что при этом творилось со свидетельницей, она даже представить не могла.
Черт побери, вот как инспектор это делает? И обретет ли когда-нибудь она, Джанин, такую же власть? Тут Джанин нахмурилась, глядя в блокнот. Нет, главное – зачем Хиллари это делает?
Она подняла взгляд как раз вовремя, чтобы прочесть в глазах Молли Фэйрбэнкс внутреннюю борьбу.
Она что-то хочет сказать, подумала Джанин, вновь ощутив знакомый приступ азарта, а за ним – зависть. Невозможно не признать – Хиллари Грин была чертовски хороша. У нее все получалось как бы само собой.
– Что вы имеете в виду, инспектор? – спросила доктор Фэйрбэнкс, так явственно стараясь потянуть время, что Джанин была уверена: Хиллари не преминет этим воспользоваться.
Так всегда делают, когда подозреваемый колеблется. Подтолкнуть его, чтобы шлепнулся на задницу, и он заговорит.
Хиллари пожала плечами.
– Я сказала вам, что Ева Жерэнт была убита. Сказала, что не считаю виновным никого из мужчин, с которыми вы ее познакомили. Французская полиция не имеет оснований полагать, что у нее были враги, последовавшие за ней в Англию. Нет никаких свидетельств того, чтобы Еву преследовали, и в колледже врагов у нее тоже, по всей видимости, не было.
Молли Фэйрбэнкс ловила каждое ее слово. Джанин пыталась понять, что здесь, черт возьми, происходит. Хиллари просто ждала.
– Вы… Что, вы думаете, я могу такого сказать? – спросила Молли Фэйрбэнкс, и в голосе ее впервые промелькнула нотка неуверенности.
Хиллари вновь пожала плечами.
– Я спрашиваю вас, доктор Фэйрбэнкс, нет ли у вас каких-либо подозрений насчет того, кто убил вашу студентку?
Пожилая учительница открыла рот и медленно закрыла его снова.
– Мне надо подумать, – коротко сказала она.
Хиллари кивнула. В ее взгляде не было ни капли теплоты.
– Да, – так же коротко ответила она. – Подумайте, доктор Фэйрбэнкс. Но не слишком долго. Потому что иначе достопочтенная Ширли Форбс и хорошенькая веселая Кэти Бирд могут стать следующими.
Выстрел попал в цель, но жертва устояла. Молли Фэйрбэнкс склонила голову.
Хиллари вздохнула, развернулась и вышла; окончательно растерянная сержант Тайлер последовала за ней.
На улице было серо и пасмурно. Джанин убрала блокнот, твердо сказав себе, что вопросов задавать не будет.
– Она явно что-то скрывает, босс, – сказала она вместо этого.
Хиллари кивнула.
– Мы могли расспрашивать ее хоть до следующего воскресенья – она все равно ничего бы не сказала. Сначала она хочет что-то сделать.
Джанин нахмурилась. Она не любила, когда подозреваемые, или свидетели, или кем там была эта доктор Фэйрбэнкс, перехватывали инициативу. Это оскорбляло ее чувство нормального и посягало на порядок вещей. Джанин пошла в полицию, чтобы властвовать самой. А не ждать милостей от других.
– Что сделать, босс? Вы знаете? Что она задумала?
Хиллари нахмурилась.
– Может быть, – в конце концов сказала она. Но что, если она ошибается?
Однако если она права… Тогда у Ширли Форбс и Кэти Бирд осталось совсем мало времени.
Черт. С этим надо что-то делать.
– Джанин, найди тех двух девиц, пусть перечислят тебе своих папиков. Скажи им, что Еву убили. Нагони страху. Пусть выкладывают все как на духу, ради собственной же безопасности. Донеси это до них. Если сможешь убедить их уехать из колледжа домой – еще лучше. Понятно?
Джанин кивнула:
– Есть, босс.
Хотя в душе она сомневалась, что кто-нибудь из этих девиц сможет пролить свет на убийство – что ж, по крайней мере, ее действия помогут уберечь их от беды.
Вот и еще одна причина, которая привела ее в полицию. Джанин нравилось защищать. Даже если ее подопечные – всего лишь парочка проституток.
Хиллари проводила ее взглядом, затем посмотрела вверх, на фасад колледжа Святого Ансельма. Где-то неподалеку, судя по звуку – близ Шелдонского театра, часы отбили новый час. Это Оксфорд. Здесь везде колокола. Лебеди на реке Айсис клянчили хлеб у заезжих туристов, а в лекционных залах и классах гудели голоса, обсуждая зубодробительные тексты и немыслимые философские теории.
Хиллари любила этот город.
Просто он ей не слишком нравился.
* * *
Столовая в участке была заполнена от силы на четверть. Час обеда давно миновал, однако работа полицейского непредсказуемей кишок ипохондрика, и голодные всегда найдутся.
Старательно не замечая запаха жареной картошки, Хиллари взяла поднос, поставила на него салат с лососем и попросила чашку чаю.
Лосось был розовый и сочный, видимо фермерский. Что там нынче говорят самые свежие страшилки насчет фермерского лосося? Хиллари пожала плечами и принялась за еду, щедро сдобрив соусом подвядшие салатные листья. Хлеб, масло – нет и нет. На худой конец всегда можно взять еще ролл. Цельнозерновая мука – это же так полезно.
Она подняла взгляд – подошел Пол Дэнверс. На подносе у него стояло овощное карри и бурый рис.
– Не против, если я присоединюсь?
Хиллари была против.
– А я думала, вы приступаете только на следующей неделе.
– Официально – да. А пока просто решил оглядеться.
Хиллари насадила на вилку помидорчик. Может, если прищуриться, сойдет за кусочек бифштекса с кровью?
– Нашли уже жилье? – с любопытством спросила она.
– Да. Маленький такой дуплекс на краю поля. За железнодорожными путями.
Хиллари не очень поняла, какое место имелось в виду – в Кидлингтоне то и дело строили что-нибудь на краю поля. А дуплексы стоили бешеных денег.
– Ипотека, наверное, такая, что проще застрелиться, – сказала она.
– Вирус Эбола нервно курит в коридоре, – согласился Пол.
Хиллари широко улыбнулась. Она не заплатила за «Мёллерн» ни единого пенни. Нет, конечно, приходилось оплачивать стоянку и все такое. Зато никаких кошмарных неподъемных ипотек – современного Гренделя – или Беовульфа, – которого вечно приходится подкармливать, чтобы он не вломился в дом.
Конечно, если ей удастся вырвать из лап зоозащитников свой дом, ипотека опять повиснет у нее на шее мертвым грузом. Причем платить придется в одиночку. Годы и годы долгов.
– А вы, если не ошибаюсь, живете на лодке? – спросил Пол, накалывая на вилку какие-то подозрительные перцы с рисом и отправляя их к себе в рот. На йоркширце был неплохой темно-серый костюм, удачно подчеркивавший его светлые волосы. Подбородок у собеседника оказался квадратным, с легким намеком на ямочку.
Хорош, ничего не попишешь.
– Да. Называется «Мёллерн». Стоит у причала в соседней деревне, – и Хиллари неопределенно мотнула головой в северном направлении.
– Звучит красиво, – сказал Пол. – Как я вам завидую.
Хиллари промолчала. Посмотрела бы я на твою зависть, когда на дворе морозное утро сочельника, а тебе надо опорожнять туалетный бак.
Тут уж не позавидуешь.
– Я вот подумал, не хотите ли сходить выпить как-нибудь вечерком, – самым обыденным тоном предложил Пол.
Хиллари наколола на вилку ломтик неблагонадежного лосося. Что там сулят ей за лосось последние страшилки? Рак груди? Или уши отвалятся? Вот поколение наших родителей не заморачивалось: кофеин, жирное, сладкое, соленое – все ели и не думали ни о чем. И ведь самое главное, как-то выжили.
– Не обязательно сегодня вечером, – добавил Пол, заметив пустой взгляд ее глаз. – Я знаю, у вас сейчас крупное дело. Может, когда закончите с ним, тогда?
Хиллари мрачно пожала плечами.
– Может, оно вообще не закончится.
Вот что это, спрашивается, – он и в самом деле ею интересуется или просто пытается подобраться поближе? Обшарить ее лодку, поискать заначку Ронни? Или это у нее паранойя из-за тех проклятых денег? Расследование ведь закончилось добрых семь месяцев назад.
Хорошо, допустим, он все еще копает в сторону пропавших денег – так, может, не стоит выпускать его из поля зрения? Держи друзей близко, а врагов еще ближе, и все в таком роде.
– Как-нибудь в другой раз, – услышала она собственный голос. – На днях.
Пол кивнул. Вид у него был довольный.
– Я вам напомню.
Может, надо сказать ему, что его мальчишеское очарование на нее не действует, подумала Хиллари.
С другой стороны, зачем облегчать сосунку жизнь?
* * *
То ли Дэнверс умело зафиксировал победу, то ли спешил по делам, но, доев, он тут же встал и ушел.
Хиллари понимала, что рассиживаться не стоит, и все-таки взяла еще чашку чаю. Так или иначе, придется выяснять, куда забурился Фрэнк, глаза бы ее не видели этого херувима вонючего.
Она шла к своему столу с чашкой чая, когда в столовую, галдя, вошла стайка полицейских, по большей части в форме, хотя некоторые и в гражданском. Они возбужденно переговаривались.
Хиллари узнала Сэма Уотерстоуна, сержанта, который работал по делу о нападении на лабораторию, том самом, в результате которого погиб давешний охранник. Болтуны устроились за соседним столиком. Из их разговоров выходило, что полицейская операция и аресты уже не за горами. Судя по тому, что уловила Хиллари, одна особо воинственная группа зоозащитников уже некоторое время пребывала под плотным наблюдением, и чем дальше, тем больше наблюдатели укреплялись во мнении, что это и есть та самая банда.
Хиллари, уставшая от собственного тягомотного расследования, пожалела, что не может пойти с ними. Операция, дубинки, щиты, адреналин – сейчас это было бы в самый раз. Чувство локтя, удовлетворение от сделанного дела, ощущение настоящей работы.
Иногда – о, лишь иногда! – она скучала по тем дням, когда сама ходила в форме. Хорошо быть юной и глупой. Лучше, чем взрослой и довольно умной. Иногда.
– А вон тот парень, из наркоконтроля, – услышала она заговорщический шепот совсем юной девчонки в форме, и почувствовала, как ее сердце дрогнуло. Отчетливо дрогнуло.
Она упрямо смотрела только в свой чай, но знала, просто знала откуда-то, что к ней идет Майк Реджис. И если он пригласит ее выпить, тут незачем будет гадать, что к чему.
– М-да, не красавец, – ответил женский голос. – А я думала, в этом наркоконтроле они все как на подбор.
– Слушай больше наших болтунов, – ехидно прокомментировал кто-то.
– И вообще он женат. И какая бедолага на такое польстится?
– Да ладно! У нас в участке завелся неразведенный мужик?
– Ну, так говорят. Дочери семнадцать, значит, он уже лет двадцать в ярме. Нет, можешь себе представить? Двадцать лет прикован к одной и той же бабе. Да за убийство меньше дают!
Хиллари поставила чашку на стол и сгребла сумку. Не глядя на соседние столы, не оглядываясь, не повернув головы в сторону входа – и выхода – из столовой.
Вместо этого она пробралась между столами и нырнула в женский туалет.
В туалете было пусто и тихо.
Она подошла к раковине, вымыла руки и вгляделась в свое отражение.
Отчего-то вспомнилось, как на первой же неделе работы в полиции она приехала на вызов к убитой горем пенсионерке. Была ночь Гая Фокса, и какой-то идиот привязал к хвосту ее кота петарду и поджег. Кот издох, но прежде дополз до дома (по пути потеряв заднюю лапу). Если бы старушка знала, кто из соседских детей повинен в этом злодеянии, растерзала бы на месте.
Воспоминание заставило Хиллари нахмуриться – почему оно всплыло именно сейчас?
И тут она поняла.
В ту ночь, расспрашивая и утешая рыдающую старушку, она ощутила глубоко в горле странное щекочущее чувство.
Мертвый кот лежал в коробке у их ног. Хиллари его запомнила, он был белый с рыжими пятнами. Красавчик. По крайней мере, передняя половина.
Слезы.
Вот от чего у нее сдавливало горло в ту ночь.
Это были слезы.
Хиллари почти никогда не плакала. Даже ребенком она не была плаксивой. На работе слезы подступали редко – при виде жертв автомобильной аварии, или убитых, или стариков и старушек, которых никто не навещал, и они, мертвые, много месяцев успевали пролежать у себя дома, прежде чем были найдены.
Нет, конечно, иногда она плакала. Например, когда умер отец. И почти готова была расплакаться над старушкиным котом, убитым просто потехи ради.
Черт возьми, удивленно подумала она, мне же плакать хочется.
Она помотала головой и сглотнула, и в горле снова стало свободно. Она еще раз встряхнула головой и улыбнулась своему отражению.
– Слабачка, – сказала она себе одними губами, забросила сумку на плечо и вернулась в столовую.
Инспектора Майка Реджиса там не было.
Хиллари вышла на улицу, села в машину и поехала в центр Оксфорда.
Там она отыскала не успевшее еще закрыться интернет-кафе, села за терминал, выставила перед собой стакан с безбожно дорогим капучино и взялась за залипающую мышку.
И отыскала наконец нужный сайт.
Банки Каймановых островов.
На Каймановых островах банков было много. Очень, очень много. Пусть она знала номер счета Ронни, пусть знала его пароль, но черт ее побери, если она знала название банка.
Попивая кофе, она прокручивала один банковский сайт за другим.
Все они предлагали полную конфиденциальность, все мыслимые и немыслимые банковские услуги, заоблачные проценты и кучу всякого прочего.
Будь она Ронни, какой банк она бы выбрала? О, этот вопрос поставил бы в тупик всех академиков Оксфорда! Ей понадобился бы психиатр, философ, знаток социологии, врач и черт знает кто еще, и все лишь для того, чтобы смириться с одной этой фразой: будь она Ронни. Будь она Ронни…
Да как вообще можно заставить себя думать как Ронни?
Она ведь даже…
Взгляд ее застыл. Она моргнула. Понадобилась полная секунда, чтобы она осознала, что висящие перед ней на экране слова написаны на чужом языке.
Она набрала blanc – «белый» по-французски. Потом cheval – «лошадь». «Уайт Хорс Банк». Или Banque, если уж очень хочется перемешать языки.
Конечно, сразу под названием шел английский перевод – для тех, кто ни бельмеса не смыслит в иностранных языках. Значит, и Ронни мог прочесть его без труда.
Он пометил цифры в книжке Дика Фрэнсиса, чтобы не забыть. Паролем у него, скорее всего, было слово «жеребец».
И вот, пожалуйста – «Уайт Хорс Банк», или «Банк Белой Лошади».
Хиллари долго сидела и смотрела на экран. Ей оставалось лишь щелкнуть мышкой, и… и она получит ответ на свои вопросы, введет цифры и посмотрит, что из этого получится.
А если ничего не получится? Ну и ладно. Никто не узнает. Ронни выбрал другой банк, а может, она ошиблась с паролем.
Будь у нее в распоряжении целый день, она могла бы пройтись по сайтам всех банков и вбить миллион разных лошадиных паролей. Жеребец… Да, Ронни, наверное, нравилось думать о себе как о жеребце. Все мужчины такие, разве нет? Тот же Майк Реджис, двадцать лет женатый, с семнадцатилетней дочерью, доволен, небось, до одури тем, что состоялся как производитель.
Светловолосый красавчик Пол Дэнверс, который наверняка убить был готов за должность, которую занимала сейчас Хиллари? – вот идеальный образчик жеребца в человеческом обличье.
Хиллари покачала головой.
Зачем она делает эти глупости? Ей здесь вообще не место. Если она нажмет кнопку мышки, войдет в систему, выяснит, каким банком пользовался Ронни, введет нужный пароль и…
Черт побери. Книжку-то она с собой и не взяла. А наизусть пароль запоминать не стала. Специально не стала, и не без причины. В тот самый миг, когда она наверняка узнает, где Ронни припрятал свои грязные денежки, она превратится в пособницу – если только не сдаст их сразу же.
Станет преступницей.
Вдруг Хиллари снова услышала, как шумит жизнь вокруг. Вопил семилетний мальчишка в разгар борьбы с пришельцами на экране. Хихикали девочки-подростки, сгрудившиеся перед экраном с сайтом какого-то брачного агентства.
Женщина за стойкой с кофе жевала жвачку и щелкала пузырями.
А инспектор уголовной полиции Хиллари Грин в холодном поту сидела перед экраном монитора, готовясь совершить самую большую глупость в своей жизни, и все лишь потому, что какой-то малознакомый мужчина оказался счастливо женат двадцать лет как.
Это было как телефонный звонок посреди кошмарного сна.
Она поднялась на негнущихся ногах, потыкала в клавиши, переключила компьютер на главное меню и вышла.
Глубоко и жадно сделала несколько вдохов.
Возьми себя в руки, дура!
Пусть у нее нет кота, которого надо спасать от идиотов с их праздничными фейерверками, или мужчины, который хотел бы видеть ее в своей жизни и в постели.
Но у нее на руках дело об убийстве.
Так какого черта она тут дурью мается?
