Текст книги "Современный зарубежный детектив-4. Компиляция. Книги 1-23 (СИ)"

Автор книги: Дженнифер Линн Барнс

Соавторы: Донна Леон,Джулия Хиберлин,Фейт Мартин,Дэвид Хэндлер,Дейл Браун,Харуо Юки,Джереми Бейтс
сообщить о нарушении

Текущая страница: 279 (всего у книги 327 страниц)

Глава 15

– Присутствуют также инспектор уголовной полиции Хиллари Грин и сержант Колин Таннер, – закончил диктовать на пленку Майк Реджис, назвал время и улыбнулся через стол миз Бернс.

Бешеная землеройка на улыбку не ответила, но это никого не удивило.

– Мистер Джонс, не могли бы вы – под запись – рассказать нам, что вы делали в ночь на двенадцатое января, когда была убита Ева Жерэнт.

– Вы обвиняете моего клиента в убийстве, инспектор Реджис? – вскочила бешеная землеройка, не дав Мунго Джонсу и рта открыть.

– Пока нет, – преувеличенно кротко ответил Реджис, не удержавшись, впрочем, от улыбки.

– Вы не обязаны отвечать на этот вопрос, – сообщила миз Бернс Мунго Джонсу, и тот, сюрприз-сюрприз, не ответил.

Костюм Армани сидел на нем как влитой. С глубокомысленным видом знатока сутенер разглядывал грудь Хиллари.

– У нас есть свидетельница, которая утверждает, что прошлой ночью вы ей угрожали, мистер Джонс. Кроме того, она готова под присягой подтвердить, что вы сознались в содержании борде…

– Инспектор, сколько можно! – снова встряла бешеная землеройка. Обычная тактика адвоката, Хиллари давно ее знала. Не дать ведущему допрос полицейскому овладеть ситуацией, всячески испытывать его терпение, нарушать ход мысли. Профессионала того же уровня это раздражало, но не более. – Я полагала, что с этим мы уже разобрались, – фыркнула миз Бернс.

– У нас появились новые сведения из уст чрезвычайно надежного и респектабельного свидетеля, миз Бернс. И в связи с этими обвинениями мистер Джонс, несомненно, будет арестован, – улыбка Реджиса источала чистую радость.

– У этой старой суки на меня ничего нет, – сообщил Мунго, разглядывая ногти. Маникюр, решила Хиллари. Она попыталась вспомнить, когда в последний раз занималась своими ногтями, но так и не вспомнила.

Как все-таки смешно устроен мир.

– Ш-ш-ш, Мунго, – шикнула землеройка.

Хиллари моргнула. Что еще за «ш-ш-ш»?

– Так вы отказываетесь сказать, где вы были в ночь убийства Евы Жерэнт? – воинственно обратился Реджис к Мунго, но тот лишь плечами пожал.

– Я уже посоветовала моему клиенту не отвечать на этот вопрос, инспектор, – напомнила настырная миз Бернс, закатив глаза за толстыми линзами очков. У Реджиса дрогнули губы – он вспомнил прозвище, которое дала мымре Хиллари. Если адвокатша вздумает дернуть носом, он за себя не отвечает – так и покатится со смеху.

Он постарался сосредоточиться на сутенере, который, вот радость, несмотря на кажущееся равнодушие, уже слегка взмок.

– Не самое разумное поведение, Мунго, – покровительственно, словно беседуя с непослушным ребенком, посетовал Реджис. (Миз Бернс не единственная, кто умел выводить людей из себя.) – У нас уже есть свидетельница, готовая подтвердить, что вы угрожали ей и еще нескольким студенткам колледжа Святого Ансельма физической расправой. А вы теперь не хотите рассказывать, где вы находились, когда студентка этого колледжа была жестоко убита. Я…

– Ой, да пусть эта сука треплет языком сколько влезет, мне-то что, – глумливо рассмеялся Мунго.

– А пускай, – заговорила наконец Хиллари. – И Брайан тоже пусть потреплется.

Сутенер вздрогнул. Хиллари внимательно рассматривала свои лишенные маникюра ногти.

– Мистера Мэйхью сейчас как раз везут сюда. Он у нас будет следующим. Интересно поглядеть, что от него оставит наша оксфордская дама.

Тут уж скисла и бешеная землеройка. Слово оксфордского преподавателя против слова ее клиента – незавидная перспектива. Потому что судьи и присяжные обычно почему-то верят преподавателю.

Впрочем, знакомство с парочкой таких преподавателей заставило Хиллари усомниться в разумности этой практики.

– Конечно, мистер Мэйхью может отказаться в одиночку принимать на себя столь серьезное обвинение… – задумчиво продолжила Хиллари.

Бешеная землеройка фыркнула.

– Какое еще обвинение? В угрозах? Да это и на мелкое преступление не тянет.

Хиллари лениво улыбнулась Мунго.

– Угрозы – да, но я говорю об убийстве. Пособничество… соучастие… И все в таком духе.

Шотландская заноза, разумеется, тут же вцепилась в нее как клещ, но это было уже неважно. Потому что Мунго Джонса наконец проняло.

Реджис чуть пригнулся, словно волк, почуявший кровь.

Бешеная землеройка наконец выдохлась и скривила губы.

– Это все абсолютно преждевременно, – твердо начала она, на сей раз решив, по-видимому, опираться на рациональные доводы, однако оптимизма у нее явно поубавилось. – У вас нет никаких доказательств того, что мой клиент имеет отношение к…

– У нас есть масса доказательств того, что ваш клиент вовлечен в крупную деятельность в области проституции и рэкета, – вставила Хиллари. – Свидетель у нас уже есть, и преотличный, и когда Брайан Мэйхью…

– Брайан вам ничего не скажет, – машинально огрызнулся Мунго. Но сам словно не был уверен в своих словах.

– Беда с этими подручными, – сочувственно кивнула Хиллари. – Так нынче трудно найти надежного помощника! То ли дело в старые добрые дни, когда шестерка готова была сесть, лишь бы не выдать босса. Но ты, Мунго, скажем прямо, не Люк Флетчер, а? – поддразнила она. – Брайан тебя сдаст, и глазом моргнуть не успеешь. Особенно когда узнает, кто там стоит за зеркалом в допросной комнате. Ты предупреждал его, что собираешься прижать к ногтю доктора Фэйрбэнкс, а не какую-нибудь мелкую шушеру? Да нет, куда тебе. А Брайан знает, что там, наверху, живут по своим правилам. У таких, как она, всегда найдется влиятельный друг, чтоб замолвить словечко. Да Брайан сейчас трясется как осиновый лист, спит и видит, как тебя сдать, лишь бы только выпутаться.

– Имел я вас в жопу! – рявкнул Мунго.

Хиллари улыбнулась.

– Спасибо, не стоит. Учитывая сферу твоей деятельности, ты ведь потом и счет выставишь. А я и гроша ломаного не дам за твои услуги.

– Инспектор Грин!! – буквально взвилась землеройка.

– Где ты был ночью двенадцатого числа? – почти рявкнула Хиллари. – Если у тебя есть алиби, выкладывай, не жмись, – продолжала она, слегка пригнувшись к столу и постепенно понижая голос. – Потому что до обвинения в убийстве тебе осталось вот столечко, – и она развела большой и указательный пальцы на какой-то сантиметр.

– Бреши больше, – рыкнул Мунго, но Хиллари поняла, что он у нее в руках. Она это чувствовала. Майк улыбнулся – он тоже уловил перемену.

– Прекрасно, – сказала Хиллари. – Мунго Джонс, вы арестованы за… – и она уже собиралась вывалить на него целую кучу обвинений в мелких правонарушениях, чтобы потом долго, полегоньку расшатывать его уверенность, – и тут Джонс пошел на попятную.

Так бывает иногда. С виду крутой и неподатливый противник, а нажми на него – подастся, что твой студень. А на другого поглядишь – затюканный подкаблучник, да только нервы-то стальные.

Как говорится – наперед не угадаешь.

– Ладно, ладно! Я в Лондоне был, когда девчонку пристукнули, – неразборчиво пробурчал Мунго Джонс.

Реджис поднял бровь.

– И все? – рассмеялся он. – Ладно тебе, Джонс, не тяни. В Лондоне – где именно? Что делал? С кем?

– Мунго, – предупреждающим тоном вставила землеройка. Шотландский акцент ее усилился, и в комнате отчетливо запахло хаггисом.

– По клубам шлялся, а чё? С Брайаном и еще одним парнем, звать Джон Диксон.

Хиллари бросила быстрый взгляд на Реджиса. Она попала в затруднительное положение. Чтобы раскрутить Мунго, нельзя дать ему остановиться. Но и рассказать ему о записи разговора с доктором Фэйрбэнкс тоже нельзя, потому что тогда он смекнет, что запись не даст приписать ему лишнего. Он-то знает, что не признавался напрямую в убийстве Евы. Максимум – туманно сослался на обстоятельства ее гибели. В суде это не пройдет.

Значит, теперь нужно продвигаться крайне осторожно.

С другой стороны, это его алиби не выдерживает никакой критики.

– Названия клубов? – спросил Реджис, доставая блокнот.

Мунго пожал плечами:

– А я не помню. Давно дело было. Мы с ребятами нажрались. Девок сняли. Да сами знаете, как это бывает.

– Не знаю, – коротко ответил Реджис. – А вот наш друг Брайан наверняка знает. И наверняка расскажет, если его попросить.

Мунго побледнел.

Хиллари улыбнулась и покачала головой.

– Ах, Мунго, Мунго, – сказала она печально. – Что же это ты все от нас скрываешь?

– Ну хватит! – выкрикнула бешеная землеройка. – От лица моего клиента я подам на вас жалобу – на вас обоих! Словесные оскорбления, вот как это называется! Извольте обращаться к моему клиенту уважительно!

Реджис расхохотался. Просто больше не было сил сдерживаться. В этот миг она так походила на взбешенную, утратившую рассудок землеройку, что вынести это было невозможно. Плюс тот факт, что уважительного отношения она требовала не к кому-нибудь, а к второразрядному сутенеру. Нет, это уж слишком.

Миз Бернс его смех выбесил окончательно.

– Мунго, – негромко сказала Хиллари и вновь развела большой и указательный пальцы буквально на сантиметр.

– Под запись! – заверещала землеройка. – Инспектор Грин показывает моему клиенту жесты, имеющие вполне определенный смысл!

Тут уж рассмеялась и Хиллари.

– Господи, миз Бернс, да ведь теперь всякий, кто будет это слушать, решит, что я показала мистеру Джонсу средний палец. Нет, вы серьезно?

Мунго было не смешно. Допрос выходил из-под контроля. Мунго понятия не имел, что там наговорила эта музыкальная сука, и, хотя он всегда считал, что Брайан чувак надежный, его точило сомнение – а вдруг нет? Вдруг он не смолчит, если копы и впрямь захотят подвязать его к делу об убийстве?

С другой стороны, не рассказывать же легавым, чем он на самом деле занимался в Лондоне.

Открылась дверь, и в образовавшуюся щель просунулась не блистающая красотой морда Фрэнка Росса.

– Шеф, Мэйхью привезли, – с неприкрытым удовольствием сообщил он. Больше всего на свете ему нравилось доводить таких парней, чтоб аж дым из ушей. А Хиллари, как ни противно признавать за ней хоть что-то хорошее, отлично понимала, что у него это получается лучше всего, и не лезла с поучениями. Ну, почти не лезла.

– Спасибо, сержант Росс, – сухо бросила Хиллари. Фрэнк никогда не блистал способностью к тонкому расчету. Впрочем, сейчас жаловаться не приходилось. Момент он подгадал идеально. – Извините, я сейчас.

Вставая, она заметила, как прищурился Мунго Джонс, глядя на Фрэнка.

Интересно. Должно быть, сутенер был наслышан о Фрэнке Россе и о его репутации. Репутация иногда опережала самого Фрэнка. Совсем как исходивший от него запах.

Выйдя в коридор, она закрыла дверь и мгновение стояла, прижавшись к ней спиной и собираясь с мыслями. Потом она мысленно кивнула.

– Так, Фрэнк, теперь сделай вот что. Тащи Мэйхью в допросную. Припомни ему «разговор» с доктором Фэйрбэнкс и вали любые обвинения, какие в голову придут. Потом переходи на убийство. Как там было в колледже в ночь убийства. Скажи, что она принимала клиентов, а сутенеру не отстегивала. Дай понять, что мы и клиентов готовы обвинить в убийстве. А поскольку Мэйхью у нас сам запугивал девчонок, да и силенок у него хватает, может, это он девчонку и пристукнул? Веди себя так, словно он убийца, а ты хочешь его расколоть, чтоб получить новые лычки.

– Понял, – ухмыльнулся Фрэнк. Ему все это очень нравилось, чем дальше, тем больше.

– Потом поговори с ним о ночи, когда была убита Ева. Скажи, что у Мунго железное алиби, мол, играл в покер с друзьями в Хэдингтоне. Но обязательно дай понять, что Мэйхью он в числе этих друзей не упоминал.

Фрэнк кивнул:

– Понял. Пусть Мэйхью решит, что Мунго хочет заложить его как исполнителя.

– Вот именно. Если Мэйхью решит, что мы считаем его киллером, язык у него развяжется в пять секунд. Меня не оставляет смутное подозрение, что в ту ночь наш друг Мунго занимался чем-то непотребным. Вот пусть Мэйхью и расскажет, чем именно.

Фрэнк кивнул и поскакал прочь, веселый как пташка.

Хиллари вздохнула и вернулась к допросной. От высокого возмущенного голоса, который что-то кричал с шотландским акцентом из-за двери, она заморгала.

Она закрыла за собой дверь и сообщила под запись о своем возвращении.

Самому Мунго она тихо сообщила:

– Я уверена, что сержант Росс и мистер Мэйхью прекрасно поймут друг друга. Фрэнк умеет разговаривать с людьми.

* * *

Наверху, в офисе, Томми Линч дозвонился до сотрудника лаборатории, который занимался анализом варфарина, и получил клятвенное обещание предоставить результаты завтра. Тут Томми увидел, как Мэл Мэллоу у себя в кабинете встал, сгреб куртку и решительно шагнул к двери. Назвать его в этот момент Мякишем не рискнул бы никто.

Джанин тоже проводила начальника взглядом, и между бровей у нее залегла морщинка.

– Не знаешь, зачем супер приходил? – спросил Томми, потому что о появлении Донливи уже сплетничали вовсю, но Джанин лишь покачала головой. Она прилежно перепечатывала записи, сделанные во время допроса доктора Фэйрбэнкс. Дальнейшие планы Хиллари насчет учительницы были неизвестны, поэтому доктор Фэйрбэнкс так пока и сидела внизу, в допросной.

Как ни крути, а почтенная преподавательница оказалась обыкновенной бордельмаман, пусть и не брала мзды. А раз так, решила Джанин, то посидит, не переломится.

Томми знал, что может спокойно уйти домой. Смена его кончилась, мать и Джин затевали на ужин что-то необычное, из карибской кухни, но Томми хотелось остаться и послушать, как прошел допрос Джонса.

– Видела сейчас внизу Фрэнка, – сказала Джанин. – Довольный как слон.

Томми передернуло.

* * *

– Мэйхью раскололся, – сообщил Фрэнк двумя часами позже. Мунго и его бешеная землеройка о чем-то бурно совещались в допросной, а Хиллари и Майк Реджис устроили себе перерыв и засели в кафетерии. Хиллари чуть наклонилась вперед, давая сияющему сержанту знак сесть.

– Тише говори, – велела она. – Что он сказал? Это они с Джонсом убили девушку?

– Не, шеф, – беззаботно отозвался Фрэнк, и у Хиллари упало сердце. – А вот в Лондоне они были целой бандой, все как Мунго сказал. Только они там не по клубам шатались. Они девок покупали. Боснийских, или сербских, или черт их знает.

Майк Реджис испустил длинный шипящий вздох. Хиллари устало потерла лоб.

Балканские войны оставили по себе неиссякаемый поток молодых женщин, которые отчаянно стремились начать все сначала в новой стране. Домов, семей, прошлой жизни у них больше не было. Они были не той религии, говорили не на том языке и, останься они на родине, просто «исчезли» бы однажды ночью без следа.

И мунго джонсы всего мира быстро смекнули свою выгоду. Сутенеры наводнили разоренные войной страны, предлагая женщинам паспорта «на продажу» по завышенным ценам. Паспорта эти, конечно, были женщинам не по карману, поэтому им предлагалось «отработать» – мол, приедут в Великобританию, поступят на работу и выплатят потихоньку. Вот только «работа» в итоге оказывалась из тех, где надо раздвигать ноги, а местом жительства становился бордель, куда сгоняли девчонок и больше не отпускали, выбивая из них всякое стремление к свободе.

Иногда сутенеры «продавали» живой товар коллегам, таким как Джонс. Работорговля в чистом виде.

– Ах, ублюдок, – тихо сказала она. – Мэйхью сдал подробности?

– Время, место, день – все выложил. Даже пару имен продавцов припомнил.

Реджис резко встал.

– Надо об этом доложить. Пусть столичная полиция займется. Если Мэйхью пойдет на сотрудничество, можно будет провести спецоперацию.

Хиллари кивнула. Реджис горел жаждой действовать. И неудивительно – если удастся взять крупную цепочку работорговцев, в личном деле будет стоять очень жирный плюс.

А вот для Хиллари это не предвещало ничего хорошего.

Опять тупик.

Основной подозреваемый выскользнул из рук.

Вот черт.

* * *

Вернувшись в офис, Хиллари с удивлением обнаружила там Томми.

– Джанин ушла домой, шеф, – сказал он. – А доктор Фэйрбэнкс так и сидит внизу. Отпустить?

Хиллари мрачно кивнула.

– Она сумела опознать Мэйхью среди подставных?

– В пять секунд.

Томми взялся за телефон и позвонил сержанту на входе – пусть тот пошлет кого-нибудь сказать Молли Фэйрбэнкс, что она свободна.

Когда Томми повесил трубку, Хиллари ввела его в курс дела, достала папку с информацией по расследованию и мрачно погрузилась в чтение. Бумаг накопилось множество. Отчет судмедэкспертов, допросы. Вскрытие. Где-то она что-то упустила.

Если Еву убил не сутенер и не клиент, то что остается?

Мысль о том, что две другие студентки по вызову позавидовали подружке и расправились с ней, чтобы не терпеть рядом конкурентку, Хиллари отбросила сразу. Впрочем, проверить все равно стоило.

– Томми, завтра возьмешь тех двух девушек, которых покрывала Фэйрбэнкс. Возможно, они уже уехали из Оксфорда. Я хочу знать, где они сейчас и что делали в ночь убийства Евы.

Томми кивнул. Он понимал ход ее мысли, но, как и начальница, считал, что на серьезных подозреваемых девицы не тянут.

Но где-то, где-то в этих бумагах должна быть подсказка. Зацепка. Что-то, что укажет путь. Поможет взглянуть на дело под другим углом. Она что-то упускает. Что-то здесь должно быть.

Это убийство никак нельзя было считать случайностью. Оно не отдавало бессмысленным насилием. Ева Жерэнт находилась в собственной комнате. А не в каком-то там неправильном месте в неправильное время, когда вдруг какому-то психу стукнуло в голову порешить первого попавшегося.

Кто-то явился в ее комнату в полной готовности, специально чтобы убить. И убить именно Еву Жерэнт. У убийцы явно была какая-то причина. И она, Хиллари, сможет, черт побери, понять, кто и зачем все это сделал.

Она достала блокнот и начала все заново. Заставила себя успокоиться, очистила разум от горечи и терзаний. Надо просто понять, что здесь не так. Поймать то, что скребется в уголке сознания. Выцепить воображаемый след, отпечатки пальцев, что угодно не на своем месте.

Когда она закончила, страница блокнота осталась почти пуста.

Хиллари уныло посмотрела на получившийся список.

(1) Фрэнки А.?

Она до сих пор не понимала, почему ее так цепляет неразгаданное прозвище, которое дала Ева Жерэнт Майклу Боулдеру.

(2) Значок полумесяца возле его имени.

В последний раз Ева приезжала к Боулдеру на всю ночь. Оставалась у него дома. Мельница в ночи, как это романтично. Светит луна, плещет вода. Ну и что в этом такого?

(3) Дата.

Почему-то при виде этой даты, пятого января, у нее в голове звучал тревожный колокол. Почему? Насколько она знала, в этот день с жертвой не произошло ничего особенного. Да и умерла Ева двенадцатого.

Никаких признаков ссоры, никакого сталкинга – ничего, что позволило бы связать эти две даты.

(4) Варфарин!

Очень необычный выбор для убийства. По всему выходило, что варфарином надо заняться в первую очередь. Томми уже сообщил, что образец из ветеринарной лаборатории будет готов к завтрашнему дню. Если образцы совпадут, то, по крайней мере, будет ясно, где убийца раздобыл лекарство.

Но пока образцы не совпали – и неизвестно, совпадут ли они вообще, – устраивать в ветлаборатории штурм Рейхстага было бы явно преждевременно. Может, у Евы имелся еще один папик, седьмой, о котором никто не знал?

– Молли Фэйрбэнкс подтвердила, что все шестеро клиентов пришли к Еве по ее наводке, так? – спросила она вслух, и Томми кивнул. – Больше никого не упоминала?

– Нет, шеф. Она припомнила, что Ева хотела шестерых, не больше.

Хиллари кивнула. Но ведь седьмого Ева могла найти себе сама. Вдруг он работал в лаборатории?

Она тяжело вздохнула.

– Шеф, – позвал Томми.

Хиллари покачала головой.

– Я хочу еще раз съездить к Майклу Боулдеру, – сказала она и только тогда осознала, что это намерение давно уже вертелось у нее в голове.

Она встала. Томми тоже. Хиллари улыбнулась.

– Сядешь за руль.

После такого дня, как сегодняшний, она охотно свалила бы на здоровяка-констебля вообще все.

Томми ответил ей широкой улыбкой.

– Есть, шеф, – радостно ответил он.

* * *

Майкла Боулдера они дома не застали. Прекрасное завершение прекрасного дня.

Впрочем, поездка помогла Хиллари расслабиться, а зимний сельский пейзаж даже подвыветрил из памяти омерзительного Мунго Джонса и тесную допросную.

– Может, попробуем с черного хода? – предложил Томми, которому не больше Хиллари хотелось признать поражение. Сгущались сумерки, где-то пел одинокий Дрозд.

Так красиво, что просто невыносимо.

Хиллари кивнула и вслед за Томми устало обошла дом. Звук бегущей воды стал громче, а за домом, как они и ожидали, вовсю сияли огни.

Пристройка к мельнице, некогда служившая стойлом, теперь была превращена в студию. Сквозь высокие стеклянные панели, днем щедро пропускавшие в помещение дневной свет, Хиллари увидела Майкла Боулдера, работавшего над наклонным столом.

Хиллари подошла ближе и пригляделась. На большом листе бумаги, который лежал перед Майклом, была изображена спальня в пастельных тонах.

Белая с голубым, и немного темного золота. Очень шикарно.

Хиллари постучала по окну, и Майкл подпрыгнул от неожиданности. Он всмотрелся в окно, пытаясь понять, кто пришел, а потом махнул в сторону двери.

Стучать Хиллари не стала.

– Мы помешали вам работать, мистер Боулдер. Прошу прощения, – не слишком убедительно извинилась она и вошла, с любопытством оглядевшись вокруг. Конюшня преобразилась до неузнаваемости. Старинные дубовые балки под потолком были выставлены на всеобщее обозрение, толстые каменные стены скромно побелены, доски пола отливали темным красновато-коричневым оттенком. Свет утопленных в потолок крупных светильников разгонял сгущающиеся сумерки.

В студии висела одна-единственная картина, и Хиллари наметанным глазом копа сразу отметила подведенные к ней провода сигнализации.

Она подошла ближе, движимая любопытством – что за картины вешают у себя дизайнеры интерьера?

Картина оказалась старой.

Очень старой.

Хиллари ожидала увидеть нечто крупное, дерзкое, современное, яркое и разноцветное – но нет.

Картина была невелика… и написана явно до эпохи Ренессанса!

Не кисти старых мастеров, конечно, но крепкая ученическая работа, а может, и мастера из малоизвестных. Просматривалось в ней что-то флорентийское.

В университете Хиллари могла выбрать дополнительной специализацией искусство, но отказалась от этой идеи. О чем теперь пожалела.

– Восхитительно, – просто сказала она.

Майкл Боулдер кивнул и назвал имя художника. Что-то итальянское. Хиллари оно ничего не говорило, но, по-видимому, должно было.

– Неудивительно, что вы поставили сигнализацию, – сказала она вместо этого. – Должно быть, эта картина стоит целое состояние.

Хороший заход, а?

Майкл Боулдер рассмеялся.

– Нет, мне такое не по карману. Дядюшка оставил в наследство. Он был коллекционер.

Картина изображала какого-то святого. На фоне гор и ручьев, словно списанных с пейзажа за спиной у Моны Лизы, глаз зрителя сразу же находил мужчину средних лет, который шел по крутой каменистой тропе, неся на руках раненою оленя, а по пятам бежали заяц и коза.

Хиллари кивнула.

Будь она персонажем мультфильма, в этот миг у нес над головой зажглась бы лампочка.

– Это ведь святой Франциск Ассизский? – спросила она. Фрэнки А.! Ну конечно!

– Да.

– Думаю, Еве эта картина очень нравилась, – негромко сказала Хиллари.

– Да, – повторил Майкл Боулдер уже тише. – Она говорила, что это единственная настоящая картина во всем доме. И поддразнивала меня этим.

Хиллари кивнула.

– Повезло вам с дядюшкой, – завистливо сказала она. А потом поняла, что даже будь у нее картина вроде этой, где бы она, спрашивается, ее повесила – на лодке? Да там картина в пять минут заплесневеет.

Майкл Боулдер кивнул.

– Дядя Саймон знал, что я люблю животных. Еще ребенком я вечно отнимал воробьев у кошек, кошек – у собак, а собак выдергивал из-под автомобильных колес. И дядя решил, что эта картина должна достаться мне.

Хиллари кивнула. Что ж, минус еще один повод для зуда. И конечно, ничем это опять не помогло.

– Расскажите, пожалуйста, еще раз о вашей последней встрече с Евой. Она приезжала на всю ночь? Пятого числа?

Майкл кивнул.

– Да, именно так. – Он пожал плечами. – А что я вам могу рассказать? Мы провели ночь вместе, я накормил ее завтраком и отвез в колледж, она сказала, что позвонит. Позвонила два или три дня спустя. Мы пообедали вместе, потом съездили к ней в Ботли на час или около того. Это было… м-м… девятого? Где-то так.

Эту встречу Ева почему-то в дневник не занесла.

– Вы ей заплатили? – прямо спросила Хиллари. – За визит в Ботли, – уточнила она.

Майкл печально улыбнулся.

– В тот раз – нет. У меня не было с собой наличности. Я собирался расплатиться позже.

Хиллари кивнула. А про себя подумала: сколько еще бесплатных встреч она простила своему любимому клиенту?

А впрочем, какая разница? У Майкла Боулдера в ночь ее смерти было железное алиби.

– Что ж, спасибо, мистер Боулдер, – сказала она, стараясь не дать разочарованию прорваться в голос.

– Можно спросить… – торопливо начал он и, когда она обернулась, беспомощно пожал плечами: – Вы уже хотя бы чуть-чуть понимаете, кто ее убил?

В его голосе звучало настоящее горе. Наконец-то кто-то искренне горевал по Еве – не только родители.

Хиллари твердо кивнула.

– У нас есть несколько подозреваемых, сэр, – уверенно заявила она.

Но по пути назад думала о том, что она просто лгунья.

И никогда еще не была так близка к отчаянию.