Текст книги "Современный зарубежный детектив-4. Компиляция. Книги 1-23 (СИ)"

Автор книги: Дженнифер Линн Барнс

Соавторы: Донна Леон,Джулия Хиберлин,Фейт Мартин,Дэвид Хэндлер,Дейл Браун,Харуо Юки,Джереми Бейтс
сообщить о нарушении

Текущая страница: 160 (всего у книги 327 страниц)

Ты

Они говорят, что могут тебя арестовать. Они думают, что могут обвинить тебя в убийстве. Они думают, что могут засадить тебя в клетку. Они понятия не имеют – кто ты, кем ты стал.

У них нет доказательств.

Говорят, что в «Розе Пустыни» есть видеозапись того дня, когда ты посвятил человека, предназначенного стать пятым. Тот же ломбард, который записал на камеру, как Виктор Маккинни напал на тебя, предоставил записи о том, что ты был там за несколько часов до этого и расшатал кирпич. ФБР утверждает, что они нашли пластиковый пакет с твоими отпечатками. Говорят, что они теперь ищут на нем следы крови Аарона Шоу.

Тори рассказывает им. О том, что научила тебя гипнозу. О том, как мало знает о твоем прошлом.

Ты не задержишься здесь надолго. Ты закончишь то, что начал. Ты займешь свое место за столом. Девятое место.

Девять.

Девять.

Девять.

Еще четверо, и ты закончишь. Еще четверо, и ты сможешь вернуться домой.

Глава 59

Агент Стерлинг и агент Бриггс сидели в комнате для допросов напротив Бо Донована. На нем был оранжевый комбинезон. Руки скованы наручниками. Рядом с ним сидел адвокат по назначению и постоянно советовал своему клиенту не говорить.

Лия, Майкл, Дин и я наблюдали за ними из убежища. Слоан тоже попробовала смотреть, но не смогла.

Она уже третий день носила рубашку, которую подарил ей Аарон.

Нам нужно было признание. Мы предъявили достаточно улик, чтобы убедить полицию выдвинуть обвинения, но, чтобы избежать судебного расследования, чтобы Бо точно заплатил за свои деяния, нам нужно было признание.

– Мой клиент, – настойчиво произнес адвокат, – воспользуется пятой поправкой.

– У вас ничего нет, – сказал Бо Бриггсу и Стерлинг. Его глаза были одновременно лишены эмоций и странно сверкали. – Вы уже второй раз пытаетесь засадить меня в клетку. Ничего не выйдет. Абсолютно ничего.

– Мой клиент, – повторил адвокат, – воспользуется пятой поправкой.

– Девять тел. – Агент Бриггс наклонилась вперед. – Каждые три года. В даты, определенные последовательностью Фибоначчи.

Это была последняя карта, которую мы могли разыграть.

– Продолжайте, – сказал им Майкл. Оба агента слышали его через наушники. – Он удивлен, что вы знаете о других. Заметили, как он на секунду взглянул на адвоката? Возбуждение. Гнев. Страх.

Для Бо адвокат был чужаком. Он не знал, почему его клиент совершил то, что совершил. Он не знал, что толкнуло его на убийства. Мы делали ставку на то, что Бо и не захочет, чтобы он узнал.

Бриггс одну за другой доставал из папки фотографии. Убийства – но не дело рук Бо.

– Утопление. Огонь. Закалывание. Удушение.

Бо заметно занервничал.

– Нож. – Бриггс помолчал. Пока что схема, которой следовал Бо, дошла до этого пункта. – Шестую жертву ты собирался забить до смерти. – Еще одно фото.

Этого ты не ожидал. Ты не ожидал, что ФБР знает. Бо побледнел. ФБР не может знать.

Ты хотел лишь намекнуть на древние тайны. Привлечь их внимание. Чтобы они тебя заметили.

Ты абсолютно не хотел, чтобы это зашло настолько далеко.

– Седьмым должен был быть яд, – продолжал Бриггс. Он положил последнее фото. На нем была женщина – светловолосая, зеленоглазая, с лицом скорее необычным, чем красивым. Она лежала на спине. На губах запеклась кровь. Тело скрючено. Она вырвала собственные ногти.

Я сглотнула, вспоминая, что Джуд говорил о яде Найтшейда. Невозможно обнаружить. Нет противоядия. Мучительная смерть.

– Она была моей лучшей подругой. – Агент Стерлинг дотронулась до края фото Скарлетт. – Они забрали кого-то и у тебя?

– Они? – переспросил адвокат. – О ком вы? – Он сердито показал на фото. – Что все это значит?

Бриггс пристально смотрел на Бо.

– Мне самому ответить на этот вопрос? – спросил он. – Объяснить ему, почему я показываю тебе эти фото?

– Нет! – Возглас Бо походил на рык.

«Ты ничего не рассказываешь чужакам. – Я вспомнила, что Лия говорила о ментальности сект. – Ты не делишься с другими знанием, которого они недостойны».

– Выйдите, – сказал Бо своему адвокату.

– Я не могу просто…

– Я клиент, – сказал Бо. – И я вам говорю – выйдите. Немедленно.

Адвокат ушел.

– Вы совершенно не обязаны говорить с нами в отсутствие адвоката, – произнес Бриггс. – Но, опять же, я не уверен, что вы хотите, чтобы он услышал об этом. Не уверен, что вы хотели бы, чтобы хоть кто-то услышал об этом. – Бриггс помолчал. – Вы были правы, когда сказали, что у нас может быть недостаточно материалов для обвинения.

Стерлинг продолжила с того места, где он остановился:

– Но достаточно для суда.

– Двенадцать присяжных, – произнесла она. Я поняла, что она хочет сделать акцент на числах в соответствии с его образом мыслей. – Десятки журналистов. Семьи жертв тоже захотят присутствовать…

– Они вас уничтожат, – сказал Бо.

– Так ли? – спросила Стерлинг. – А может быть, они уничтожат тебя.

Эти слова достигли цели. Я увидела, как Бо дергает наручники, пытаясь скрыть нервное желание оглянуться.

– Расскажите ему историю, – посоветовал агентам Дин. – Начните с того дня, когда кто-то нашел его в пустыне.

Мы с Дином привыкли использовать наши способности, чтобы находить убийц. Но профайлинг помогает и ломать их.

– Давай я расскажу тебе историю, – произнес Бриггс на экране. – Это история о маленьком мальчике, которого нашли в пустыне полумертвым, когда ему было шесть лет.

Бо задышал быстрее.

– Никто не знал, откуда он, – продолжил Бриггс.

– Никто не знал, кто он, – сказала я. Бриггс повторил мои слова, обращаясь к Бо.

Мы не знали точно, как Бо провел эти годы, но у Дина была теория. Несколько дней назад я задумалась о том, что Дин в какой-то степени видел в Бо себя. Я подумала, если субъект был молод, его профиль был бы похож на учеников Дэниела Реддинга.

Ты не просто случайно наткнулся на закономерность. Ты знал, что искать. Ты всю жизнь ее искал. И причина этого – в первых шести годах твоей жизни.

– Вы не знаете, о чем говорите. – Голос Бо был не громче шепота, но он отчетливо разносился вокруг. – Вы не можете знать.

– Мы знаем, что ты им не подошел. – Стерлинг решила нанести последний удар. Убийства, которые совершал Бо, должны были вывести схему, которой следовала секта, на новый уровень. Он обращался к ним, нападал на них, показывал, что он достоин. – Они оставили тебя умирать. Ты оказался для них недостаточно хорош. – Стерлинг помолчала. – И они были правы. Посмотри на себя. Тебя поймали. – Ее взгляд скользнул по его оранжевому комбинезону, по наручникам. – Они были правы.

– Вы понятия не имеете, кто я, – сказал Бо. Его голос дрожал от переживаний. – Вы понятия не имеете, на что я способен. И они тоже. Никто не знает. – С каждым словом его голос становился громче. – Я был рожден для этого. Остальные – их призывают, когда они уже взрослые, но девятый всегда рождается внутри. Дитя братства и Пифии – кровь от их крови. Девять.

– Он произносит «Девять» как имя, – отметил Дин. – Титул. Скажите ему, что он ему не принадлежит. Скажите ему, что он его не заслуживает.

– Ты не Девять, – сказала Стерлинг. – И никогда им не станешь.

Бо поднял закованные в наручники руки к горлу. Вцепился пальцами в рубашку и резко дернул ее вниз. Под ней, на его груди, открылись неровные порезы, едва зажившие, уже начавшие превращаться в шрамы.

Семь кружков, которые образуют семиугольник, а в центре – крест.

У меня перехватило дыхание. Этот символ – я знала его.

– Семь мастеров. – На лице Бо читалось напряжение, его голос был исполнен ярости. Он провел пальцами по внешней стороне семиугольника. Семь кругов. – Пифия. – Он прижал палец к ране и провел им по вертикальной линии креста. Его рука дрожала, но он повторил то же движение и по горизонтали. – И Девять.

Символ. Я знала этот символ. Семь кругов вокруг креста.

Я видела его – на крышке простого деревянного гроба, который нашли на перекрестке рядом с грунтовой деревенской дорогой.

– Ты хочешь оказаться Девятью, – сказала агент Стерлинг, продолжая давить. Я ощутила, как немеют мои руки и ноги. Тьма застилала поле зрения.

– Дин, – сдавленно всхлипнула я.

Он мгновенно оказался рядом.

– Я вижу, – сказал он. – Сделай вдох ради меня, Кэсси. Я вижу.

Символ, который Бо вырезал на собственном теле, – он был и на гробе моей матери. Невозможно. Двадцать первое июня. Это не дата Фибоначчи. Мама погибла в июне.

На экране было видно, как дрожат руки Бо. Его пальцы напряглись. Вцепились в шею. Спина изогнулась. А потом он в конвульсиях рухнул на пол.

Он кричит. Я отметила этот звук, словно он доносился откуда-то издалека. Он кричит.

А потом в его горле заклокотало, он захлебывался кровью, которая лилась у него изо рта, а ногти яростно царапали то пол, то собственное тело.

Яд.

– Дыши, – повторил Дин.

– Нам нужна помощь! – крикнула Стерлинг. Бо кричит, Стерлинг кричит – наконец конвульсии прекратились. Наконец Бо застыл неподвижно.

Семь кругов, семиугольник вокруг креста.

Я заставила себя втянуть воздух. А потом еще раз и еще.

Потрескавшиеся губы Бо шевельнулись. В последний момент сознания он посмотрел на Бриггса.

– Не хочу, – с трудом проговорил он. – Я не хочу, не желаю быть Девятью. – Он говорил как ребенок.

– Тебя отравили, – сказал ему Бриггс. – Ты должен сказать нам…

– Я не верю в желания, – прошептал Бо. А потом его глаза закатились, и он умер.

Глава 60

Бо отравили. Я мысленно повторяла эти слова, но не понимала их. Секта убила его, Найтшейд убил Бо. А до того Бо вырезал символ у себя на груди – символ, который кто-то другой вырезал на гробе с останками моей матери.

– Моя мама умерла не в дату Фибоначчи, – сказала я. Это было в июне. В июне нет дат Фибоначчи, и в июле тоже…

Какая-то часть меня понимала, что Майкл и Лия смотрят на меня, что Дин обнимает меня, что мое тело прижимается к нему.

Мама исчезла пять лет назад – в июне будет шесть. Человек, который напал на нее, использовал нож. В тот год это был яд. В их схеме это был яд. Убивал Найтшейд. Нож был в Нью-Йорке, за шесть лет до того. Следующий раз нож должен был появиться только через двадцать один год.

Гибель моей матери не вписывалась в схему – но почему тогда на крышке ее гроба оказался этот символ?

Я высвободилась из объятий Дина и подошла к компьютеру. Открыла фотографии – темно-синюю шаль, кости, мамино ожерелье. Я снова и снова нажимала на клавиши, пока не нашла фотографию этого символа.

Лия и Майкл подошли ближе.

– Это…

– Семь мастеров, – сказала я, заставляя себя обвести рукой окружности, образующие внешний контур символа. – Пифия. – Вертикальная линия. – И Девять.

– Семь мастеров. – Слоан появилась в дверях, словно ее призвало само упоминание чисел. – Семь кругов. Семь способов убивать.

Я оторвала взгляд от экрана и посмотрела на нее.

– Мне все было непонятно, почему способов убивать только семь, – сказала она. Лицо у нее было бледное, а глаза опухли. – А не девять.

Три.

Трижды три.

Трижды трижды три – но способов убивать только семь.

Потому что в этой группе – что бы она собой ни представляла, сколько бы лет ни насчитывала ее история – было девять участников. Семь Мастеров. Пифия. И Девять.

– Бо Донован мертв, – сообщила Лия Слоан. – Яд. Вероятно, дело рук Найтшейда.

Слоан разгладила рубашку, которую подарил ей Аарон. Она слегка дрожала, но сказала только:

– Может, этот цветок был для него.

Белый цветок на фотографии, которую Найтшейд прислал Джуду. Белый цветок. Какое-то воспоминание не давало мне покоя, как еда, застрявшая между зубами. Найтшейд всегда посылал своим жертвам соцветие белой белладонны. Белые. Белые цветы.

Я прошла на кухню, порылась в вещах, пока наконец не нашла то, что искала. Достала конверт с уликой, открыла его, вынула фото.

Это не белая белладонна. На фотографии, которую получил Джуд, был вовсе не белый цветок. Это было фото бумажного цветка. Оригами.

Я качнулась назад и ухватилась за край стола, чтобы удержать равновесие. Мне вспомнились последние моменты Бо и его слова:

«Я не верю в желания».

Я вспомнила маленькую девочку, которая рассматривала леденцы у кондитерского магазина. Потом пришел отец и посадил ее себе на плечи. Потом я видела ее у фонтана, она держала в руках монетку.

– Я не верю в желания, – сказала она тогда.

У нее за ухом был белый бумажный цветок.

Я представила, как ее мать приходит за ней. Как отец бросает монетку в воду. Я увидела ее лицо. Увидела воду и увидела его лицо…

И в этот момент я снова оказалась на берегу Потомака, и на коленях у меня лежала толстая черная папка.

– Решила немного развлечь себя чтением? – Голос отдавался в моей памяти, и на этот раз я могла различить его лицо. – Ты живешь у Джуда, да? Мы с ним давно друг друга знаем.

– Найтшейд, я видела его.

Лия вопреки обыкновению даже изобразила подобие беспокойства.

– Мы знаем.

– Нет, – сказала я. – В Вегасе. Я видела его там. Дважды. Я думала… думала, что наблюдаю за ним.

Но, может быть… может быть, он наблюдал за мной.

– С ним был ребенок, девочка, – продолжала я. – И еще какая-то женщина. Девочка подошла ко мне, когда я стояла у фонтана. Маленькая – года три, максимум четыре. У нее в руке была монетка. Я спросила, хочет ли она загадать желание, и она сказала…

Я не могла заставить свои губы выговорить эти слова.

Дин продолжил за меня.

– «Я не верю в желания». – Он бросил быстрый взгляд на Майкла, затем на Лию. То же самое, что Бо Донован сказал, когда Стерлинг упомянула о его желании стать Девятью.

Прямо перед смертью.

– Ты сказала, с Найтшейдом была какая-то женщина, – произнес Дин. – Как она выглядела, Кэсси?

– Рыжевато-русые волосы, – сказала я. – Среднего роста. Худая.

Я вспомнила маму, обнаженную до костей, похороненную на перекрестке. С уважением. С заботой.

Может, они не пытались тебя убить. Может, ты не должен был умереть. Может, ты должен был стать таким же, как эта женщина…

– Бо сказал, что девятый член секты всегда выбирается от рождения. Как он это сформулировал?

Дин посмотрел куда-то влево над моим плечом, а затем дословно повторил:

– «Дитя братства и Пифии. Кровь от их крови».

Семь Мастеров. Ребенок. И его мать.

У той женщины у фонтана были рыжевато-русые волосы. При определенном освещении они бы даже сошли за рыжие – как у моей мамы.

Девять участников. Семь Мастеров. Женщина. Ребенок.

– Пифией древние греки называли дельфийского оракула, – сообщила Слоан. – Это жрица храма Аполлона. Пророчица.

Я вспомнила о семье – идеальной, как с картинки, семье, за которой я наблюдала, в глубине души понимая, что такого у меня никогда не было и не будет.

Мама. Отец. Ребенок.

Я повернулась к Дину.

– Нужно позвонить Бриггсу.

Глава 61

Человек, которого мы знали как Найтшейда, смотрел на меня с листа бумаги. Полицейский художник запечатлел черты его лица: крепкий подбородок, густые брови, темные волосы, которые слегка вьются – достаточно для того, чтобы придавать остальным чертам мальчишеский вид. Морщинки в уголках глаз подсказывают мне, что он старше, чем выглядит; легкая щетина скрадывает полные губы.

Ты приехал в Вегас, чтобы разобраться с проблемой. Наблюдал за мной, издевался над Джудом – это тебе нравилось.

Я заметила, что кто-то сел рядом со мной за кухонный стол. ФБР забрали набросок и занялись поиском. Они следили за аэропортом, автобусными станциями, дорожными камерами – и, спасибо Слоан, за видеопотоками служб безопасности казино.

Внешне ты ничем не отличаешься от тысяч других людей. Ты не выглядишь опасным.

Человек на рисунке был похож на соседа, коллегу, детского бейсбольного тренера. Отца. Я представляла, как он поднимает на плечо рыжую девочку.

– Ты сделала все что могла.

Я отвела взгляд от рисунка, который сделал полицейский художник, и посмотрела на Джуда. «Этот человек убил твою дочь, – подумала я. – Возможно, он знает, что случилось с моей мамой».

– Теперь дай Ронни и Бриггсу сделать то, что они могут, – продолжил Джуд.

Розыск преступника не входил в обязанности прирожденных. Как только ФБР выяснит, кто изображен на рисунке, когда у нас будет имя, биография, хоть какая-то информация – может, тогда мы сможем что-то сделать, но пока нам оставалось только ждать.

«Но тогда, – прошептал тихий голос у меня в голове, – может быть уже слишком поздно». Найтшейд может скрыться. Как только он покинет Вегас, возможно, нам будет его уже не найти.

Джуд не сможет отомстить за смерть Скарлет. Я не получу ответов о смерти матери.

Джуд, сидевший рядом, взглянул на портрет – заставил себя посмотреть на него.

– Ты делаешь то, что можешь, – сказал он, когда секунды молчания уже превратились в минуты, – чтобы твои дети были в безопасности. С самого момента их рождения… – Он посмотрел на очертания лица Найтшейда, совершенно обыкновенного на вид. – Ты хочешь их защитить. От ссадин на коленях, от разбитого сердца, от нахалов, которые толкают в грязь тех, кто младше, от худшего, что есть в тебе, и худшего, что есть в этом мире.

Этот человек убил твою дочь. Она умерла в муках, с вырванными ногтями, в судорогах…

– Бриггс спас мою жизнь. – Джуд заставил себя отвести взгляд от рисунка и повернулся ко мне. – Он спас меня, когда привел ко мне Дина.

Правая рука Джуда медленно сжалась в кулак. Он на мгновение закрыл глаза, а потом протянул руку к изображению человека, который убил его дочь, и перевернул его лицевой стороной вниз.

Ты делаешь то, что можешь, чтобы защитить своих детей.

Джуд пытался защитить меня. Джуд хотел, чтобы я отпустила это. Я вспомнила рыжую девочку, Бо Донована, семерых и Девять, символ, вырезанный на мамином гробе, цепочку убийств, которая тянулась сквозь годы и поколения.

Мне не нужна была ничья защита. Мне нужен Найтшейд. Мне нужны ответы.

Джуд отреагировал так, будто я произнесла это вслух.

– Тебе придется научиться хотеть чего-то сильнее, чем этого.

Дом – это не место, Кэсси. Дом – это люди, которые любят тебя сильнее всего. Стоя на крыльце, глядя на задний двор нашего убежища, я погрузилась в воспоминания. Позволила себе потеряться в них. Мне нужно было помнить. Нужно было, чтобы мама оставалась моей мамой – не телом, не костями, не жертвой – моей мамой.

Мы танцуем прямо там, на краю дороги. Ее рыжие волосы выбиваются из-под шарфа. Он обрамляет ее лицо, она двигается – необузданно, свободно, не думая ни о чем. Я кружусь на месте, расставив руки в стороны. Мир превращается в размытый поток цветного, черного и снежного. Она запрокидывает голову, и я делаю то же самое, высовываю язык.

Мы можем сбросить с себя прошлое. Мы можем проститься с ним в танце. Мы можем смеяться, петь и кружиться – всегда, вечно.

Несмотря ни на что.

Несмотря ни на что.

Несмотря ни на что.

Я не хотела забывать – ее улыбку, то, как она двигалась, как танцевала, словно никто ни видит, где бы мы ни были.

Я судорожно вдохнула и пожелала – отчаянно, яростно – не знать о том, что незнакомец мог посмотреть на нее и подумать: «Это она».

«Они следили за тобой, – подумала я. – Они выбрали тебя».

Я никогда не задавалась вопросом, почему убийца выбрал именно ее. Я вспомнила женщину, которую видела с Найтшейдом, – мать той девочки. Знает ли она, кто он? Я представила эту женщину и мысленно обратила к ней этот вопрос. Ты тоже одна из них? Тоже убийца?

Семь Мастеров. Пифия. И Девять. Я подумала о сотнях людей, которые приходили на мамины выступления. Семь Мастеров. Может, один из них был там? Увидел ее?

«Вы рассчитывали, что она пойдет с вами добровольно? – мысленно спросила я. – Вы пытались ее сломать? Она сопротивлялась?»

Я опустила взгляд на свои запястья, вспоминая, как в них впивались пластиковые стяжки. Я вспомнила, как за мной следили, как на меня охотились, как заманивали в ловушку. Я вспомнила нож Лок. Я вспомнила, как боролась – врала, манипулировала, дралась, бежала, пряталась – боролась.

Я была дочерью своей матери.

«Они не знали, с кем связались», – подумала я, по-прежнему представляя свою мать танцующей, бесстрашной и свободной. Мама и Лок выросли с жестоким отцом. Когда мама забеременела мной, она ушла из дома. Она оставила дом своего отца глубокой ночью и никогда не оглядывалась.

«Станцуй это».

Моя мама знала, что значит – выжить.

Открылась задняя дверь. Через несколько секунд Дин встал у меня за спиной. Я отклонилась назад, держа руки ладонями перед собой. Рассматривала запястья. Веббер тогда связал мне руки. Мама, они и тебе связали руки? Дали тебе шанс обрести свободу? Сказали тебе, что тебя ждет высшая цель?

Они убили тебя за то, что ты сопротивлялась?

К моменту, когда они тебя убили, хотела ли ты умереть?

– Я пытаюсь представить, – сказал Дин, – каково тебе. Но вместо этого… – Слова застревали у него в горле. – Я все представляю, будто вижу ее, выбираю ее, забираю ее… – Он резко замолчал.

Ты ненавидишь себя за то, что представляешь все это. Ты ненавидишь, как легко тебе поставить себя на место того – или тех, – кто убил мою мать.

Ты ненавидишь, что в этом вообще есть какой-то смысл.

– Я представляю, как забираю ее, – сказала я ему. – Я представляю, как меня забирают. – Я сглотнула. – Что бы ни представляла собой эта секта, у них есть какие-то правила. Есть ритуал, есть традиция, которая не терпит отклонений.

Семь Мастеров. Пифия. И Девять.

Дин безмолвно наклонился, обнимая меня. Взял мою правую руку в свою. Его большой палец погладил мое запястье, как раз там, где когда-то в кожу впивались стяжки Веббера.

Какая мать, такая и дочь…

Мысли смолкли, когда Дин поднял мое запястье к губам и нежно, безмолвно поцеловал кожу, которая когда-то была ранена. Он закрыл глаза. Я тоже закрыла глаза. Я ощущала его дыхание. Я дышала в такт с ним.

Вдох. Выдох. Вдох. Выдох.

– Тебе не нужно быть сильной прямо сейчас, – сказал Дин.

Я повернулась, открыла глаза, наши губы соприкоснулись. Нужно.

Я была дочерью своей матери – я была бойцом.

Я выгнула шею назад и чуть отстранилась от Дина. Нас разделяла буквально пара сантиметров.

– Вы бы галстук на дверь вешали, что ли. – Лия вышла на крыльцо, не выказывая совершенно никаких сожалений о том, что нас прервала. – На свободе серийные убийцы, ведется повсеместный розыск, а вам бы не помешало быть поосторожнее с демонстрацией чувств на публике.

Я сделала вывод, что никаких новостей по делу у Лии нет. Бриггс и Стерлинг не звонили. Найтшейд на свободе. ФБР ведет поиски.

– Лия. – Тон Дина отчетливо указывал на то, что ей следует покинуть территорию.

Лия проигнорировала его и сосредоточила внимание на мне.

– Я сказала Майклу, что пора ему вести себя как большой мальчик, – сообщила она. – Думаю, пережитый околосмертный опыт на какое-то время избавил его от желания катиться по наклонной, и, кроме того… – Лия посмотрела мне в глаза, – я сказала ему, что сейчас твоя очередь.

Мне понадобилось несколько секунд, чтобы понять, о чем она. Она пришла сюда ради меня. Майкл был здесь. Слоан – раздавленная горем – была здесь.

«Бриггс спас мою жизнь, – говорил Джуд. – Он спас меня, когда привел ко мне Дина».

Мне нужно было, чтобы Найтшейд оказался за решеткой. Мне нужны были ответы. Но, если я позволяла себе хотеть чего-то другого, было что-то, что нужно было мне еще сильнее. Дин и Лия, Майкл и Слоан. Дом – это люди, которые любят тебя сильней всего.

Всегда, вечно.

Несмотря ни на…

– Ребята. – Майкл застыл в дверях. У него за спиной я увидела Слоан. У нее под глазами залегли темные круги.

И тогда я поняла, что у них есть новости. Гулкий пульс, шум в ушах – я знала, что есть новости, и я в ужасе ждала, что скажет Майкл.

– Они его взяли.

Найтшейд.

Человек с того рисунка.

Они его взяли.

– А женщина? – услышала я словно издалека. Мой голос. Мой вопрос. – И девочка?

Майкл покачал головой, и я сделала вывод, что с Найтшейдом их не было.

Пифия. Ребенок.

Сердце забилось быстрее, когда я подумала о человеке, которого видела, о человеке, которого помнила.

Ты убил дочь Джуда. Ты убил Бо. Ты знаешь, почему тот символ был вырезан на мамином гробе.

– Чего ты нам не говоришь? – тихо спросила Лия. – Майкл?

Я не могла считывать эмоции Майкла так, как он понимал мои, но за ту секунду, которая понадобилась ему, чтобы ответить на вопрос Лии, его лицо изменилось так, что у меня сдавило грудь.

– Найтшейд вонзил Бриггсу какую-то иглу. – Майкл перевел взгляд с Лии на Дина и меня. – Ввел ему что-то. Они не знают что.

У меня пересохло во рту, шум в ушах нарастал. Яд.