Текст книги ""Фантастика 2025-120". Компиляция. Книги 1-18 (СИ)"

Автор книги: Мертвый аккаунт

– Хорошо. Ты будешь первая, кому я расскажу историю. Но пообещай, что никто не узнает о моей боли из твоих уст.

Сейчас даже раздумывать не стала, откликнулась:

– Даю слово, что буду молчать об услышанном в Ша'Терине, – четко понимала, что не нарушу клятву.

Хелиос сделал кивок, смотря на меня настолько пристально, что я поежилась, а ледяной северный ветер опять растрепал волосы. Губ коснулась улыбка:

– Не скажу. Мне не позволит мой друг, – подняла руки, чтобы ветер лизнул их своим дыханием.

Хелиос устремил взгляд своих небесно-голубых глаз вдаль и начал свой рассказ:

– Я полюбил девушку. Красивую, светловолосую. Меня покорила ее искренняя улыбка и милые черты. Она была скромна и добра. Но я не знал, как к ней подступиться. Боялся сказать лишнее слово. Ее звали Итой, и звук ее имени отдавался песней в моем сердце. Мы держались за руки, слушали пение птиц, гуляли. И все. Ничего более Ита не позволяла, а мне казалось, что она хрупкая нежная, в то время как я грубый, жестокий. Вот если бы… Страшно сказать, да ты и не поймешь. Хотя иногда я и сам себя не понимаю… – вновь замолчал, а я попыталась сверить те легенды, что ходили по Мейлиэре, и решить, что не так.

Хелиос продолжил, голос его стал глуше, в нем явственно прозвучало чувство вины.

– И в моей жизни возникла она. Темноволосая, страстная, влекущая. Оказалось у моей Иты есть сестра-близнец. Ее имя Некрита.

Я невольно ахнула и высказалась:

– Мы считали, что они вдвоем… – прикусила язык, боясь сболтнуть лишнего, но Хранитель остался внешне спокойным, лишь тон опять выдал его эмоции.

– Нет. Изначально они были двумя разными Хранительницами. Одна – светлая, открытая, робкая, как утренний лучик. Вторая – темная, таинственная, своенравная, как ночные сумерки. Я запутался, словно в паутине. Не смог обуздать чувства, выбрать, пристать к одному берегу или к другому. Страдал, искал выход. С Итой я встречался днем, а ночи проводил в объятиях Некриты. Осуждаешь? – взглянул мне в глаза, так как все прошедшее время я следила за ним.

Отвести взор я была не в состоянии, в светлых глазах Хранителя отражалась такая тоска, что мне хотелось завыть. Неосознанно я протянула руку, чтобы накрыть его ладонь в утешении. Мои пальцы словно прилипли к его коже, но страха не было, лишь щемящее чувство и осознание того, что они все не слишком отличаются от нас. Моя вторая ладонь накрыла рот, боясь, что мысли вырвутся наружу неосторожными словами. Напрасно. От Хелиоса не утаить того, что живет в моей голове. Впрочем, Хранитель лишь отвел свой взгляд и сказал:

– По своему образу и подобию мы создавали вас. Я относился серьезно, но… – резко осекся и вернулся к прерванному рассказу: – Мне больно и горько вспоминать о том, что я тогда сделал. Не по злому умыслу, хотя это ведь не оправдание? – спросил, но не у меня, и сам ответил. – Нет. Это будет жить со мной вечно! – снова спрятал лицо в ладонях, изнывая под непосильным бременем.

Я тоже изнывала, но от любопытства, в уме сами собой складывались различные предположения, одно нереальнее другого. А хотя почему нет? Я ведь не с простым смертным беседую, а с Хранителем.

Осмелилась произнести первое, что пришло в голову, вслух:

– Вы что-то сделали? Провели какой-то ритуал? Прочитали заклинание?

Хелиос выпрямился, повернулся ко мне, красиво заломил седую бровь.

– Почему ты так решила? – махнул рукой. – А! Да! Ты же магиня! И именно так бы и поступила! Верно, говорю?

– У каждого мага свой дар, – на всякий случай напомнила я. – Моя магия… – заговорила и сама задумалась: «А какая она теперь? Раньше бы не сомневалась, что целительская, но сейчас сложно сказать с уверенностью».

– Что – никто не пытался? – Хелиос не стал вникать в суть моих размышлений. Он интересовался ответом на свой вопрос, хотя знал точный ответ.

– Не знаю, – отозвалась с некоторым раздражением, которое и не намерена была скрывать. – Я обычная смертная королева! – высказала и вновь прикусила язык.

– Вот именно, – ткнул Хранитель. – Королева с особым даром, который позволяет следить за всеми подданными. Ты училась! Неужели старания Гурдина прошли даром?

Я прикусила губу, но потом резко помотала головой.

– Нет. Но вы знаете, что я совсем недавно освоила новую силу!

– Поэтому правильно задавай вопросы, чтобы получить больше знаний! – укорил Хелиос и вернулся к тому, что начал. – Нет. Это нельзя назвать ритуалом или заклинанием. Но сила моей любви к ним обеим совершила чудо. Иначе не назовешь! Только чудеса не всегда бывают добрыми! Не зря твердят, и не только смертным, дабы они остерегались своих желаний! Сила моего желания оказалась настолько крепкой, что соединила двух женщин в одну! Как считаешь, радостно мне стало?

– Вероятно, не очень.

– А им? Представляешь, какого было двум совершенно разным душам ужиться в одном теле?! – сверкнул глазами, так что я опять не совладала с эмоциями и отодвинулась. А он продолжил. – И Ур еще со своими претензиями!

В этот момент я была полностью на стороне брата Некриты и Иты. Если бы кто-то посмел обидеть мою сестрицу, я бы сделала все, чтобы наказать обидчика!

– Что именно? – тотчас вопросил Хранитель, вынуждая меня сконфузиться на секунду, а потом задуматься и выпалить:

– Жениться на пример! Если парень хотел проблем, пусть сам и разбирается, чтобы всем было чем заняться!

– Я и женился, чтобы быть немножко ближе к Ите, надеялся помочь ей, исправить свою ошибку, – он вновь опустил взор.

Смысл его последней фразы не сразу, но дошел до меня. Я вскинулась, промолчала, лишь покачав головой.

Хелиос совершенно по-человечески хмыкнул:

– Иногда нужна встряска, дабы осознать, кого любишь на самом деле. Сама понимаешь, – снова между нами повисло молчание, трогающее тайное, что таится в самой глубине. Тишину нарушил Хранитель. – Далее ваши легенды не лгут. И когда-нибудь родится новая, но не спеши доносить ее миру, а я сделаю так, что более никто из нас не вмешивался в судьбу Мейлиэры.

– А нынешняя война? Что нам ждать от нее? – мне не хотелось загадывать.

Хелиос чуть помедлил с ответом, вздохнул и произнес:

– Скажу одно – пришла пора встретиться Уру и Ите. Не знаю, чью сторону он изберет. Все в твоих руках, королева, – протянул мне ладонь, намекая, что нужно прощаться.

Я приняла его руку и поднялась.

– Благодарю. Этот разговор запомнится мне на всю жизнь.

– И я буду долго помнить тебя, королева Ниавель, – сказал Хранитель, улыбнулся краями четко очерченных губ. – Теперь возвращайся на землю. Тебя заждались внизу.

Последние слова звенели в моих ушах эхом долгое время, пока летела вверх тормашками вниз. Мое сердце зашлось в сумасшедшем ритме, как бывало иногда в прошлом, когда во сне падала с крыши то Радужного, то Золотого замка.

Эхо слов Хелиоса смолкло, когда его перебил истошный крик младенца, вынуждая меня открыть глаза, чтобы окунуться в мир боли и радости одновременно. Ломило все тело, каждая жилка, каждая косточка ныла, глаза сквозь пелену слез смотрели, как Рилина подкладывает мне под бок сверток с копошащейся малышкой.

– Спасибо, – выдохнула я, стараясь приподняться, но руки свекрови уже распеленали Ариэль.

– Не благодари, береги силы. С того света вернулась. Уже не ждали, три дня горела в лихорадке, – быстро говорила она. – Дай ей грудь! Будет легче вам обеим!

Я была бы рада помочь, но ничего не смыслила в том, как прикладывать младенца к груди. Руки шарили завязки на сорочке. Хорошо, что Рилина вновь пришла на помощь. Я едва не взвыла, когда малышка взяла грудь, слезы покатились по щекам градинами, но они были от счастья.

– Жин? Где Жин? – бессвязно шептала я, а Рилина лишь улыбнулась:

– Все потом. Сейчас отдохни немного, впереди еще много работы.

Я выдохнула и обратила все свое внимание на дочку.

Глава 5

По дороге к главным воротам крепости катился огромный вырубленный из целого дуба таран на деревянных колесах, накрытый шатром. В лучах ласкового закатного солнца поблескивали щедро политые водой доски.

– Не подожжешь! Зар-раза! – в сердцах выругался Рис эрт Вэрон.

Несдержанно сплюнул себе под ноги Рин и с досадой высказался:

– Вот что они строили так упорно, – стремительно обернулся и помянул вездесущего грыра, завидев, как упал сраженный стрелой молодой воин.

Обстрел Данкрейга не прекращался ни на минуту, враги, словно бы задались целью сокрушить камень, стоящий на их пути.

– Скоро они ворота выбьют! – с мрачной убежденностью процедил Алэрин, поднимая арбалет.

– И башню к самой стене подведут, – разделяя его убеждения, откликнулся Рис. – А мы будем так и сидеть, не высовывая носа, чтобы чуток помешать им!

Башня и таран и впрямь двигались к крепости, грозя смести ее с лица Мейлиэры. Обстрел защитников не причинял тарану ни малейшего вреда, мокрое покрытие не позволяло поджечь его на подступах. Минута, может две, и он ударит по главным воротам. Сердце сходило с ума от боли и неизбежности происходящего.

Алэрин вновь высунулся из-под прикрытия зубцов, скрипнул зубами, оценивая обстановку.

– За тараном идут воины. И, в отличии от нас, они хорошо отдохнули!

Рис эрт Вэрон ничего не ответил, в его голове зрел план. Мысли лихорадочно метались. «Это плохо. Очень плохо! Воины Беккит быстро ворвутся в пробитую брешь. Но как велико будет мужество тех, кто еще способен стоять на ногах?! Жаль, что со мной нет сотни другой магов-воинов, преданных королеве до мозга костей! Как она назвала нас? Воины Вереска!» – рука потянулась к вороту, чтобы вытянуть медальон.

Веточка вереска, украшающая его край, была так знакома, что щемило сердце. Каждый ар-де-меец с детства был знаком с этим неприметным растением. И у каждого на сердце хранилось теплое воспоминание, связанное с ним. Никто из нас не сдастся врагу, если внутри живет эта память!

У Риса тут же возникло решение сложившейся проблемы. И, не теряя ни секунды, он вскочил, вызывая недоумение командира, и бросился к главным воротам. Пригибаясь за спасительными зубцами, он прихватил стоящий тут же бочонок с маслом. Стрелы и камни свистели над головой все время, пока воины Вереска, защищали крепость, охраняющую границу.

Над самыми воротами кипел котел с водой, и Рис затормозил, рассматривая огонь, лижущий черное дно. Когда-то, кажется век промелькнул, хотя всего каких-то восемь лет назад, он видел издалека, как умирал Хрустальный город. Тогда он слышал звон и видел, как точно так же огонь лизал стены Радужного дворца – сердца столицы Ар-де-Мея. И как в тот миг – сейчас – его внутренности горели от боли. Голова гудела от недосыпа, но разум был ясным. Он себе поклялся, что больше не струсит, не выберет легкий путь, потому что понял – не всегда самый простой путь приводит к спасению.

Глаза моргнули, эрт Вэрон не видел, но воины, стоящие рядом, вздрогнули, рассмотрев, как яростно вспыхнул и почти мгновенно потух красный огонек в глазах ар-де-мейца. Никто не отступил, потому что теперь все северяне усвоили точно – это вписано кровью в сердце каждого – ар-де-мейцы и нордуэлльцы едины!

Рис не видел ничего, его внимание было сосредоточено на таране, который был всего ничего в паре десятков шагов. Мыслей в голове не осталось, лишь магия, которая помогла метнуть бочонок с маслом на дорогу точь-в-точь под колеса тарану. Масляная лужа растеклась по серому камню, но эрт Вэрон не стал терять драгоценных минут. Он выхватил из-под котла горящую головню и, презрев боль, швырнул в самый центр масляного пятна.

Прочертив в воздухе черную дугу, чадящая головня грохнулась в лужу масла. Какой-то волнительный миг, когда сердце Риса остановилось, а затем шипящая огненная стена с грохотом взметнулась между воротами и тараном, а затем образовала огненное озеро. В жарком, дымящемся пламени кипело масло. Таран замер, как будто ужаснулся того, что преградило ему путь.

Следом за первым бочонком приземлился второй. Рис мгновенно развернулся и поймал задорную улыбку паренька-нордуэлльца.

– Кир! – всплыло в памяти. – Молодец! – крикнул эрт Вэрон и опять наклонился, чтобы посмотреть вниз.

Огненное озеро расширилось, но ворот не коснулось. Таран замер, те воины, что двигались за ним, загомонили. Защитники закричали от радости – на какое-то время им удалось уберечь главные ворота.

Алэрин, оставшийся на западной стене, зашипел от ярости, когда опытный воин, совсем, как мальчишка, беспечно высунувшийся из-под прикрытия зубца, опрокинулся на спину. Рин его отлично знал, как и лорд. Они не раз и не два наблюдали за тем, как этот крепкий мужичок ловко управляется с мечом. Теперь из его незащищенной доспехом груди торчала длинная стрела, дрожа хвостом с красным оперением. Узловатые пальцы лихорадочно сжимали древко и безотрывно скребли по груди. На знакомом лице проступила смесь удивления и муки, в расширившихся глазах блестел неотвратимый ужас.

– Не могу я сейчас… – прохрипели губы, дрогнули и застыли навсегда.

Глаза устремились ввысь, теперь их взор выражал немой упрек. Алэрин следил за медленно вытекающей струйкой крови, потом несдержанно рыкнул. Вспомнил, как когда-то точно также из его тела струилась кровь. Ему умереть не позволили, рычание стало глуше и яростнее. Руки сами собой подняли арбалет.

Стремительный стальной болт угодил точно в голову рыцаря гордо шествующего в развевающемся красном плаще. Мужчина опрокинулся навзничь, ничего не успев понять. К нему тотчас подбежали простые воины и потянули в сторону. Красная тряпка со змеей посередине волочилась по земле.

Шумно выдохнув, Рин торопливо бросился к главным воротам, у которых командовал Рис эрт Вэрон. Нордуэлльцу тоже хотелось быть там, чтобы своими глазами увидеть полную картину. Пригибаясь, он добрался до нужного места. Глаза слезились от дыма, но видели отчетливо, что положение защитников неутешительно.

Осадная башня была совсем близко – ей не мешал ни обстрел, ни попытки уничтожить прикрывающихся щитами рыцарей. А за башней на расстоянии стояли хорошо вооруженные, готовые к битве воины. Яркие искры играли на их броне, извивались змеи на стягах, словно бы дразнили уставших защитников.

Алэрин поймал негодующий взор Риса эрт Вэрона и уловил яростные ноты в его крике. Капитан королевской гвардии Ар-де-Мея весь дрожал от гнева и нетерпения, его когти вспороли кожу ладоней, показывая, что Рис находится на грани. Искренне стараясь понять, что настолько рьяно раззадорило ар-де-мейца, Рин перевел свой взгляд и тотчас недоверчиво прищурился.

Не доверяя зрению, Алэрин рассмотрел среди врагов Беккитту. Внутри заклокотала ярость. Все, что испытал, сидя в подвалах, все, что слышал, когда не мог говорить, вырвалось наружу.

– Убью! – забурлило внутри, выворачивая наизнанку, вынуждая гореть в чудовищном огне.

Эрт Вэрон неожиданно опомнился, услышав рядом глухое, грозное, пробирающее до костей рычание. Его ошалелый взор сначала увидел собственные черные, загнутые когти, вцепившиеся в край стены, затем язык безотчетно прошелся по удлинившимся клыкам, во рту сразу появился привкус крови. Рис не испугался, отвел глаза, чтобы заметить изменившего почти до неузнаваемости брата лорда Нордуэлла.

Ар-де-меец моргнул, не веря тому, что видят его очи. Шквальный ливень стрел и камней хлестал новенькие стены Данкрейга, заставляя защитников прятаться за зубцами. В ответ со стен по врагу били ответные залпы. Но среди всей этой смертоносной круговерти незыблемым казался один. Точнее одно чудовище, отдаленно напоминающее летучую мышь. Словно не замечая чиркающих вокруг стрел, Алэрин эрт Шеран стоял во весь рост и смотрел на ту, что когда-то держала его в плену, а теперь грозила уничтожить Севера и северян. Его белоснежные острые клыки были обнажены в свирепом рыке, горящие сапфировые глаза, не мигая, отыскали Беккитту, не разрешая ей уйти с поля боя. Прозрачные, сверкающие на солнце когти чертили полосы на стене крепости. Еще мгновение и яростный, вибрирующий рев огласил окрестности, а потом чудовище одним махом перескочило зубец и устремилось к той, что явно не желала встречаться с ним. Рис плюхнулся на камни, я закричала Рину в попытке остановить его:

– Нет! Подожди! Она моя! – и проснулась.

Под боком зашлась в плаче Ариэль, испугавшаяся моего вопля. Я постаралась выровнять сбившееся дыхание, чтобы успокоиться самой и угомонить дочку. Сложнее подумать, чем сделать, сердце готовилось выскочить из груди, а на плечи как будто опустилась тяжелая глыба и давила всем весом. Потребовалось немного времени и тихие слова, раздавшиеся из-за арки.

– Я могу войти, моя королева?

Я настолько не ожидала услышать этот голос в своей спальне, что отозвалась не сразу, лишь потом:

– Подожди минутку, приду в себя.

Рискнувший нарушить мое уединение щадить не стал:

– А у нас есть она, эта минутка? Быть может, уже ни секунды не осталось?

Я поморщилась и отозвалась:

– Сейчас, только дочку накормлю.

– Лучше бы нашла ей кормилицу, – в тоне, которым мне ответили, сквозила печаль. – Помни, что прежде всего, ты королева, а потом мать. Как должен помнить мой сын, кем он был рожден.

Я не удержалась от тягостного вздоха, саму точила печаль. Пальцы невольно пробежались по черноволосой головке моей девочки. Она сосала грудь, ее светлые глаза, так напоминающие очи ее отца, неотрывно следили за мной. Ариэль нуждалась во мне, она уже любила меня, обнимала теплыми ручками, цеплялась, точно снова боялась, что ее отнимут. Я не могла предать ее ожиданий. Улыбнулась и шепнула:

– Я с тобой, что бы ни случилось.

Когда малышка насытилась и уснула, я уложила ее на кровать и прикрыла одеяльцем. На спящую дочку я могла бы смотреть вечно, на губы легла добрая улыбка.

– Ты скоро? – вопрос дядьки эрт Ирина спугнул установившуюся тишину.

– Да, – поднялась, плеснула в лицо холодной водой и наскоро переоделась. Штаны и чистая туника уже дожидались меня.

Первый проскользнул через арку и легко, для своего веса, запрыгнул на кровать, показывая, что останется охранять Ариэль. Я кивнула своему монстру и вышла к Рирену эрт Ирину. Он сидел в своем кресле, на коленях лежал плед.

– Ты давно ждешь? – приподняла брови, гадая, почему я не увидела приближение этого ар-де-мейца.

Он криво ухмыльнулся, словно мой вопрос прозвучал вслух, и сказал:

– Три дня назад мы вышли из Сторожевого замка.

– Мы?

– Да. Я, Эвильена и измененный ир'шиони. Он к тому моменту пришел в себя, чем удивил еще больше, – прозвучало таинственно, но я не стала уточнять.

Главное, что Каон вернулся из небытия. Нужно встретиться с ним и узнать обо всем из первых уст.

– Я попросила Эви придти, но о тебе речи не велось, – позволила себе тонкий намек.

Дядька нисколько не смутился, смотрел прямо, разрешая в тот миг взглянуть в его душу. И столько всего там было, что я остолбенела. Тьма, которая терзала бывшего капитана королевской гвардии, стала для него дорогой подругой. Она мучила его каждую ночь, но каждое утро, словно верный пес, зализывала нанесенные раны. Я видела его беспомощным, безруким, но по ночам у него вырастали крылья. Слов у меня не было, лишь заплакало внутри сердце, а вот глаза остались сухими. Эрт Ирин-старший воин, его боевой дух, закаленный в битвах, силен настолько, что я не вправе выказывать жалость. Я выразила гордость за ар-де-мейца:

– Мне казалось, что это невозможно, но тебя я не чувствовала, пока ты сам этого не захотел.

– Научился, – коротко откликнулся он, и я знала причину.

– Ты брат моей матушки. Но все равно не понимаю, как такое возможно?!

Рирен чуть качнул головой, его глаза заволокла печаль, но зрачок оставался темным, как самая непроглядная ночь.

– Так вышло, что мы прямые потомки Мирель и Дарейса. Их лично никто из нас не знал, сведения о них дошли до нас из легенд, которые сложили люди. Наша с Леери матушка была одной из них.

– Да, мне известны бабушкины сказки, – не в силах молчать вклинилась я.

– Все мы их слышали. Не понимали только одного, что истина была искажена. Дочь Мирель и Дарейса не смогла верно оценить те чувства, что связали ее родителей. Она считала, будто Дарейса тяготит брак с королевой, что он лишь следует долгу. Впрочем, немудрено, наш предок почти все свое время проводил на границе, будто прятался от чего-то. Нет бы сказать дочери, что таится и боится собственных чувств к супруге, пронзающих его подобно клинкам. Как-то выболтал по недоразумению, не подобрав верных слов, надумал чего-то, а юная королева, которая в то время только училась управлять силой, услышала. Так и получилась ерунда, будто Мирель похитил и околдовал южный демон. Путы те колдовские не разорвать, и королева навеки прикована к Нордуэллу и его хозяину.

– Что вспоминать? Мирель тоже хороша! Чувства к супругу у нее были, не такие сильные, как к Роану, но все же! Однако, и она ничем не выдала их! – горячо дополнила я. – А новая королева, не разобравшись, решила начать войну с Нордуэллом заново, надеясь отомстить проклятым демонам за свою семью! Хорошо, что Риан сделал все, дабы свести потери до минимума.

– Да. Признаться, поначалу, будучи совсем юным, я тоже горел желанием отомстить. Рвался на поле боя, стремился уничтожить ир'шиони, пока не встретил и не полюбил дочь врага!

Я не в силах была отвернуться от потемневших глаз дядьки, переживала все то, что когда-то выстрадал он.

– Как ты понимаешь, я не сумел скрыть от сестры своих чувств.

Я сходу вообразила себя на месте матушки. Она не знала, не пережила всего того, что выпало на мою долю.

– Могу представить, как она рассердилась. А уж о бабушке даже говорить не буду!

– А что говорить? Я ощутил себя предателем, после того, как они обе поговорили со мной. Младшая, горячо любимая сестренка не скрывала слез и рвалась спасти несчастного брата, угодившего в сети южной демоницы, – Рирен усмехнулся, но горько, боль стрелой в очередной раз ранила его сердце.

Поймал мой взгляд, помотал головой и заговорил вновь:

– Я намного позже научился загораживаться от магии королев. Когда с позором сбежал на границу, спасаясь от девушки, которая стала моей женой. Стыдно сказать, но случилось это на второй день свадьбы. Капитан королевской гвардии солгал, что на границе замечены южные демоны. Дескать, хочу уберечь всех вас, а сам ушел, чтобы встретиться в последний раз с любимой. Сестра, которая на тот момент уже стала королевой, обо всем узнала и пришла меня спасать. Глядя на то, как сражаются между собой две любимые девушки, я вдруг ощутил себя еще большим предателем. Долг жег душу, а сердце так болело, что и врагу не пожелаешь. В ту секунду я поклялся себе, что никогда больше не попадусь в ловушку, а сердце больше никогда не будет руководить мной. Я убил ир'шиони, а от сестры закрылся навсегда. Нет, я не перестал ее любить, но научился хранить глубоко внутри свои секреты. Леери поняла меня, хоть до конца не простила.

– Грустно.

– Да. И знаешь, почему я принял решение открыться тебе?

– Почему?

– Ты сильнее Леери и со временем сломала бы мою защиту. Зачем? – спросил я сам у себя. Ты мне не враг. Мой сын и моя королева близки, как никто другой! Вы с Ганом те, о ком люди, в числе которых буду я, сложат новые легенды, – взглянул пронзительно, до мурашек. – Смотришь с укором. Думаешь, я неверно назвал имя? Лис лучше?

– Лис. Ган. Разницы никакой, хотя он и сам этого не понимает. Признаюсь, я тоже делила их, а потом осознала, что нет ничего зазорного в том, что мы меняемся, прогибаемся под обстоятельства, ведь так лучше, чем сломаться, – сказала я, не отводя глаз от лица дядьки. – Ты виделся с ним?

– Нет. Хотя жена рассказала мне о том, кем он стал.

– Лелька любит тебя. Она хотела как лучше, – высказала я свое видение, понимая, что чувствует отец Гана. – Хочешь его увидеть? – знала, что кузен так и нашел в себе сил, чтобы встретиться с родителем. Побывал на другом берегу Меб, но в глаза отцу не осмелился взглянуть.

– Собираясь в путь, я сказал себе, что у меня за Разломом есть три дела. Первое – сообщить королеве, что к ее войску готов примкнуть еще один воин, второе – доставить порох и оружие лично в руки и последнее, тоже важное – свидеться с сыном. Он, как я понимаю, не горит желанием встречаться со мной.

– Он думает, что виноват, не справился, не выполнил долг, – заступилась за Лиса.

– Дурак, – емко и без прикрас выдал Рирен, махнул рукой. – Одно дело я сделал, осталось два. Пойдем?

– Пойдем, – я взялась за ручки, чтобы сдвинуть кресло, но не удержалась от последнего вопроса. – Кто ты теперь?

Дядька сделал героическое усилие, чтобы обернуться и посмотреть на меня через плечо.

– Не сумеречный, но и не человек. Подвешен, как будто паяц, на веревке между тьмой и светом. Но уже не шатаюсь, – проговорил убежденно, не разрешая и мне ни на минуту усомниться.

Я сопереживала Рирену и восхищалась им. У меня тоже будет о ком рассказать детям и кого привести в пример!

Едва я вышла за порог, как все вокруг завертелось, словно в урагане. События, разговоры, действия. Я буквально летала, чтобы все успеть. Этот день, за ним следующий, потом еще один – они сменяли друг друга с головокружительной скоростью. Я ела на бегу, хватала за рукав то одного, то другого, а ночью старалась хорошо выспаться. Отдельные минутки этих трех дней остались в моей памяти, подобно сверкающим на темных небесах молниям. Как-то я бежала и увидела Миениру, которая спешила вниз, к лестнице, ведущей в темницы. Я хотела окликнуть девушку, но горло внезапно перехватило. Любопытство не позволило уйти в другую сторону, и ноги сами сделали первые шаги по направлению к подземельям. Не знаю почему, но я старалась реже дышать, чувствуя, что происходит нечто важное.

Ступени были мне отлично знакомы, так что не сбилась с шагу, а небольшой дрожащий огонек масляного фонаря стал для меня путеводной звездочкой в вечном мраке. Миенира шла, и до меня доносилось ее шумное взволнованное дыхание. Она боялась, но не могла остановиться, что-то или кто-то звал ее вниз.

В полном молчании, нарушаемом лишь громким стуком падающих с потолка капель, мы двигались в самую дальнюю часть подземелья. Дорога была мне известна – мы шли к самой последней темнице. Примерно на половине пути, я поймала себя на том, что переживаю не меньше, чем Миенира.

Когда мы пришли, я ощущала лишь собственное бешеное сердцебиение, но эмоции сдержать сумела. А вот жена, увидевшая своего мужа после долгого отсутствия, нет. Миенира невыдержанно вскрикнула, потом прижала ладони к губам, как будто сама испугалась своего голоса. Тусклый свет позволял увидеть лишь малую часть, щадя наши взгляды. Это сложно вообразить, еще сложнее представить, как жить дальше. Впереди, нарочито войдя в круг слабого света, стояло высокое, крепкое чудовище. Еще год назад я бы завизжала и побежала назад так быстро, как смогла. Сейчас я с немалым удивлением рассматривала сильного волосатого с ног до головы человека. Это был перерожденный Каон эрт Тодд, супруг Миениры и один из моих воинов.

– Не ожидала, жена? – глухо от накативших при встрече чувств вопросил он, не замечая меня.

Миенира часто-часто замотала головой, было отчетливо слышно, что ее одолевают рыдания. Я решила вмешаться, раз пришла сюда.

– Добрый день, эр эрт Тодд. Рада, что вы снова с нами! – стараясь говорить бодро, я вышла и встала рядом с дрожащей девушкой.

Я отлично понимала, в каком она сейчас состоянии, и винить ее не могла. Но мне было жаль его. Я протянула руку в знак приветствия. Каон несколько помедлил прежде, чем приблизиться и пожать мою ладонь. Я ощутила силу его рукопожатия и оценила, что перерожденный на нашей стороне.

– Я приказала военачальникам собраться в главном зале. Вы будете назначены одним из них. Так не опаздывайте, – дождалась неторопливого согласия эрт Тодда и повернулась к Миенире.

Ее влажный от слез взор натолкнулся на мой. Я подошла, опустила руку на тонкое девичье плечо и шепнула:

– Слушай свое сердце. Оно не солжет.

Наши взоры вновь встретились, я видела нарастающую панику и крепче сжала пальцы, не разрешая Миенире взять и сходу отступить. Она ир'шиони из рода правителей, поэтому должна справиться с собой. Кивнула, предлагая ей действовать, и ушла, оставляя супругов в круге тусклого, колеблющегося света в самой сердцевине тьмы.

Потом новое воспоминание, оставшееся яркой вспышкой в памяти. Я вышла и встала на стене, а пронизывающий ветер носился кругом и требовал от меня свежей крови. Еще немного и на стену взошли двое – девушка и юноша. Ветер, настигнув их, заворошил яркие локоны Янель, откинул со лба темные волнистые пряди Гэрта. Я ненароком выхватила взглядом два тонких ободка, украшающих безымянные пальцы моей альбины и брата лорда Нордуэлла. Красноречиво выгнула бровь, и щечки Янель явственно порозовели. Зато Гэрт не выказал ни капли смущения, поинтересовался ровным тоном:

– Королева, ты думаешь, что я слишком молод?

– Да. Тебе недавно сровнялось шестнадцать, – вновь одарила свою альбину выразительным взором.

– Целых шестнадцать! В мои годы твой супруг уже правил Нордуэллом, между прочим, – задиристо выпрямился во весь рост Гэрт и взглянул на меня сверху вниз, показывая, что вытянулся за то время, что мы с ним не виделись.

– Конечно-конечно, – снисходительно отозвалась я и собралась продолжить, но перехватила внимательный взор альбины.

– Любимых не выбирают, так? – спросила она.

Я смотрела на Янель и, словно воочию, видела встречу рыжеволосой девушки и темноволосого юноши. Сначала она его пожалела, потом он спас ее. Кто я такая, чтобы судить? Поэтому кивнула, а Гэрт демонстративно громко прокашлялся и резко увел тему разговора:

– Мы не за этим искали тебя! Смотри! – и мимолетным движением вытянул из-за пояса новое оружие, украшенное серебряным кружевом. Любовно огладил рукоять. – Знаешь, что это? – дождался моего утверждения и закончил. – В отличии от пушки, которая может бить без разбору, это стреляет в упор. На том берегу его нарекли «огненной стрелой». Нравится?

– Не знаю пока.

– Хочешь узнать? – Гэрт с интересом глянул на меня, засыпал тонкую струйку пороха в оружие и со звонким щелчком закрыл крышечку.

Я сосредоточено следила за ним, принцип работы мне показывали, но сама я не заряжала «огненную стрелу».

– Вот так, – парень направил оружие на воробья, опрометчиво опустившегося на стену.

Я нахмурилась, а на оружие в руках Гэрта легла ладонь Янель.

– Оставь. Он живой. Птица нам не враг.

– А как же тренировки? – Гэрт серьезно посмотрел на свою супругу.

– Во дворе поставили мишени, – ответила она с улыбкой, перехватила оружие и обернулась ко мне. – Идем?

– Да, – легко согласилась я, четко помня, что именно из такого оружия была убита моя мама. На юге его называли иначе, а северяне решили отличиться. Что же, пусть будет «огненная стрела»! Я обязательно научусь стрелять и никогда больше не буду слабой!