Текст книги ""Фантастика 2025-120". Компиляция. Книги 1-18 (СИ)"

Автор книги: Мертвый аккаунт

– Тогда скажите, как избавиться от этого? – невнятно указала на то, что творится за окном.

Гурдин склонил голову на бок, рассматривая меня столь пристально, что захотелось огрызнуться, позабыв о всякой вежливости. Но сдержала этот порыв, а поддалась другому:

– Что я должна сделать?

– Об этом пока рано говорить, – собеседник принял какое-то решение и собрался уйти. – Отдыхай пока, эра, тебе потребуются силы!

В чем-то Гурдин оказался прав, но почему-то покровительственный тон, которым были сказаны эти слова, задел меня. Совсем по-иному он рассказывал о моих предшественницах, они были врагами, но теми, кого стоило уважать. Я же, по его мнению, была сущим ребенком, которого следует опекать, чтобы не поранился случайно, познавая окружающий мир. Отчасти, старец прав, я взрослела, будучи пленницей, потому сейчас с одержимостью пыталась доказать всем, что не покорилась Беккит. Должна показать, что девочка, какой я оставалась в памяти близких, не стала запуганной женщиной, а выжила, сохранив при этом честь.

Поэтому вся моя суть воспротивилась словам старца. Не прислушалась к нему, а вся память тех, кто жил и правил до меня Ар-де-Меем, заставила увидеть в Гурдине врага. Гордо вскинулась и прошипела:

– Я не желаю ждать! Либо мы идем сейчас, либо никогда!

Ир'шиони остался совершенно равнодушным, лишь на мгновение, как мимолетная вспышка, промелькнуло в его глазах сострадание, взбесившее меня еще больше:

– Так как? – стиснула руки в кулаки, чтобы не наговорить лишнего.

Гурдин ругаться со мной не стал:

– Твое слово, жена лорда, закон для всех слуг, и я не являюсь исключением!

Старец умел сказать так, что его собеседник начинал чувствовать за собой вину, я сникла, но отступать было поздно – Гурдин распахнул дверь. В коридоре чуть обогнала его, оглядываясь через плечо, чтобы поймать взгляд. Не хотелось выглядеть взбалмошной и неблагодарной и обижать его своими невыдержанными словами, потому что Гурдин был одним из немногих, кто по-доброму отнесся ко мне в этом замке. Потому вполголоса спросила:

– Ожидание что-то изменит?

Гурдин остановился, опираясь на свой неизменный посох, в полутьме выражение его лица выглядело безмятежным, только глаза казались темными, пугающими омутами. Сейчас со мной стояло древнее существо, гораздо старше и меня, и всех, кого знаю, и даже самого Нордуэлла. Понимание пришло внезапно, но вот спрашивать не рискнула, язык буквально пристыл к нёбу, а в сумраке разлилась белесая мгла, покрывая изморозью стены. Громкий вздох, и все исчезло, а старец едва заметно качнул седовласой головой:

– Нет, эра, не изменит… хотя, вероятно, тебе было бы легче… – и снова его мудрые очи впились в мое лицо.

– Я забыла о том, что значит легкость. Жизнь невероятно сложная, но вместе с тем интересная…м-м-м… вещь. Она более многогранная, чем кажется на первый взгляд.

– Я слышу речи королевы, умной женщины, а не избалованного дитя, – почудилось, или меня и в самом деле похвалили?

– Идем! – Гурдин поманил меня дальше, не позволяя задуматься, засомневаться, изменить принятое скоропалительно решение.

Сумела прогнать все мысли о том, что меня ждет, а думала только об изменениях, которые ждут два северных королевства. Первые шаги они всегда самые сложные, пора привыкать, что два противоборствующих края теперь объединены в единое целое. Кстати, а как будет называться возникшее государство?

На крепостном дворе кипела бурная деятельность. Одни ир'шиони тренировались, другие чистили оружие, от кузницы поднимался к небу дым. Я насторожилась, гораздо более внимательно осматривая окружающую обстановку. Заметила и эрт Декрита, и Алэрина, и своих альбин, вот только супруга нигде видно не было. В голову настойчиво пробивалась какая-то мысль, и, глядя на то, как молодые нордуэлльцы лихо уничтожают соломенных кукол, я, наконец, осмыслила ее.

– Безрассудство! – пробормотала себе под нос, все еще не веря тому, что вижу, и услышала за спиной:

– Что именно, моя госпожа?

Не подпрыгнула только потому, что мою талию опоясывали сильные руки Алэра, они же помогли мне развернуться. Все наполненные возмущением фразы разом позабылись, когда, обернувшись, увидела мускулистую шею лорда. Так маняще беззащитно билась на ней синеватая жилка, которую я полюбила целовать. На груди, словно вытесанной из камня, блестели капли пота, которые хотелось смахнуть ладонью, одновременно ощущая неистовое сердцебиение.

– Чем вызвано твое негодование, моя эра? – в словах слышится насмешка, но в глазах застыло ожидание.

Отругав себя хорошенько, разумеется, мысленно, выдала:

– Вот это твоя армия? – указала на суетящихся за спиной воинов. – Не удивительно, что ты не желаешь воевать с Беккит!

– А с чего ты решила, – он не показал мне своих настоящих чувств, и глаза его опять стали напоминать кристаллы вечных льдов, – что здесь находятся все мои люди?

Запуталась окончательно, потому как вспомнила, что Беккитта опасалась в открытую нападать на Нордуэлл, и значит на то, у нее имелись весьма веские причины. Выходит, что это я снова ошиблась, неверно оценивая своего супруга, не имея возможности понять его замыслы, которыми он не собирался делиться со мной. Он стиснул зубы, усмиряя гнев, протянул руку и повелительно произнес:

– Идем!

– Что меня ждет? Намекни, хотя бы, – одна моя ладонь была зажата, точно тисками, его крепкими пальцами, а другой рукой я безуспешно пыталась придержать подол платья, чтобы успеть за размашисто шагающим мужем.

– Что ты выбираешь: боль или наслаждение? – задал он вопрос, не поворачиваясь, вынуждая размышлять о своей дальнейшей участи.

«Боль? Наслаждение?» – припомнила все, что было: и смелые ласки, и пьянящие поцелуи, и восхитительный аромат распускающихся цветов на могучих деревьях – хранителях этого места. Наслаждение! От этого воспоминания стало жарко на пронизывающем осеннем ветру. Все внутри затрепетало, дух захватило от предвкушения, и я едва не застонала, делая судорожный вдох. Ир'шиони обернулся с победной улыбкой на красиво изогнутых устах. Я вновь проигрываю ему, отдаю душу демону, становлюсь послушной в умелых мужских руках! За этой мыслью неизбежно последовала другая, как день неизбежно сменяется темной ночью. И пришедшая мысль была столь же темной и неотвратимой, отчего вслух я почти выкрикнула:

– Боль! Я выбираю боль!

– Твое право! – от этой короткой фразы повеяло стужей, но я не дрогнула, показывая ему и всем прочим, что не сдамся.

Роща ильенграссов являла собой унылое зрелище – воплощение моих ночных кошмаров. Черные деревья, земля, залитая их темным соком, будто гноем из раны, опавшие листья и высохшие ягоды. Это царство тьмы и холода! Изо рта вырывается пар, в горле першит, пока тороплюсь за эрт Шераном, скользя по темному льду. В вышине волнуются вспугнутые вороны, каркают, предрекая Нордуэллу и его жителям скорую гибель. Хочется зажать уши, и я мечтаю о том, чтобы эти птицы заткнулись. А еще лучше взять топор, вырубить все эти грыровы деревяшки, расколоть на части, сжечь, чтобы не отравляли воздух и не пачкали землю. А затем с наслаждением поднять арбалет и выпускать один болт за другим, пронзая воронов насквозь, чтобы замолчали навеки.

– Знаешь, как пахнут трупы? – поинтересовался супруг, толкая меня к необъятному стволу самого первого из выросших здесь деревьев, старожилу рощи.

– Ненавижу! – стиснула руки в кулаки, вложив в этот крик все свои чувства.

Демон, прерывисто дыша, встал напротив меня, и я в полной мере, буквально физически ощутила его напряженный, невыносимый взгляд. Захотелось сбежать, спрятаться, да хотя бы прикрыться ладонями. Вот только не ушла, ибо хищник, которым был лорд, никогда бы не пощадил загнанную добычу, жертву, почувствовав ее страх и слабость.

Безмолвно наблюдала за своим врагом, а он неотрывно следил за мной, читал все мысли, проникая в душу, выжидал. Ир'шиони, пусть и полукровка, сочетающий в себе лучшие черты людей и демонов неба. Безумно красивый, той, животной красотой, от которой кровь стынет в жилах, но тут же тает и течет по венам, как огненная Меб, стоит подумать, что ты можешь обладать этим зверем, пусть и ненадолго. Он пугает и околдовывает одним только взглядом, как сейчас, не делая попыток подойти и задеть меня. И я снова, будто в центре бури, когда противоречия разрывают на части! Стою, гордо выпрямившись, усилием воли сохраняя самообладание, а душа горит, терзаемая бушующим огнем, разожженным проклятым демоном.

– Даю тебе последний шанс, Ниа! Мы уже выяснили, как ты относишься к моим ласкам, потому меня приводит в ярость твое необъяснимое сопротивление!

– Тебе никогда не понять, что значит быть рабом! Как бы ни назвали рабство, в каком бы замке я ни жила за последние годы, как бы ни пытались сделать из меня рабыню: грубостью или ласками, для меня все одно – плен!

– Нордуэлл станет для тебя тем, что ты изберешь сама!

– И ты мне это позволишь?

– По-твоему быть моей женой, то же самое, что быть пленницей Беккит?

– Разве есть разница? И ты, и она только приказываете, что мне делать!

– Я устал повторять одно и тоже! Потому еще раз спрашиваю: «Боль или наслаждение? – он нетерпеливо рычит, и, понимая, что пожалею, в пику ему, все же выкрикиваю, уверенно глядя в лицо эрт Шерана:

– Боль!

В глазах Алэра полыхает неутомимое пламя, в них не остается ничего человеческого, узкие щелки, наполненные огнем гнева и непередаваемой злобы. Слова сказаны равнодушным тоном, на лице, точно оно враз окаменело, не заметно никаких чувств.

– Твой выбор! – и властный взмах рукой. – Она ваша!

Еще успеваю увидеть, как поворачивается спиной ко мне лорд ир'шиони. Как напряжены при этом его мускулы, как сжимаются руки, по пальцам которых бежит кровь, опадая алыми каплями на стылую землю. Но потом мне становится все равно, ибо ладони дерева-исполина обхватывают мое тело, сотни корней, пробивая ледяную корку, стремятся наверх, чтобы опутать меня, а с небес черными камнями падают вороны и направляются ко мне.

От дикого ужаса, непереносимого страдания я не могу даже закричать, погружаюсь во мрак, терзаемая всепоглощающей болью. Кольцо, с которым почти свыклась, вносит свою лепту, леденит сердце, заставляет его замедлить бег. Я медленно умираю в муках и тоске, кругом только пустота, гниль и пепел, уже не разобрать, что было раньше. Нет радости, нет воспоминаний, нет жизни, только боль, ведущая к смерти. И я молюсь, чтобы она пришла как можно скорее, положила конец моим страданиям. Но только слезы по щекам, потому, что ощущения не выразить криком. Лишь тьма, страх и страдание. Мое тело не принадлежит мне, как и душа, их рвут на части, меня наказывают, заставляют сожалеть и молить о прощении, вынуждая осознать раз и навсегда. И самое страшное, что мысленно я соглашаюсь, потому как знаю, там, где не помогают слова, подействует кнут. О! И этих кнутов очень много, а еще острые клювы и птичьи когти, сдирающие кожу заживо. Стонут призраки, забирая мой свет, и слышится многоголосный шепот:

– Ты обещала, обещала, обещала…

– Да, обещала, – шевелятся, с трудом выговаривая ответ, мои окровавленные губы, и сознание меркнет, поглощенное таким желанным забытьем.

Очнулась внезапно, словно кто-то приказал, и в тусклом свете свечи рассмотрела склонившуюся надо мной женщину.

– Хвала Хелиосу вы пришли в себя, эра! – в сказанном ею я услышала искренне участие.

Попыталась приподняться, но со стоном рухнула на подушки, пытаясь разобраться, что произошло. Было полное ощущение, что тело покрывают многочисленные раны, голова кружилась, и саднило в горле.

– Пить… – прохрипела, и к моему рту тотчас поднесли кружку, наполненную терпким травяным отваром.

– Бедняжка, как же вам досталось! Наш лорд суров и жесток, особенно с теми, кто ему сопротивляется!

Пила, плохо слушая, что причитала незнакомка, вкус горьковатого напитка был мне не знаком, я не знала, из каких трав его заварили, и хотелось мне обычной воды из колодца. Привередничать не стала, открыла глаза и осмотрелась. К неожиданному удивлению, на мне не оказалось и царапины! Тогда откуда такая острая боль и слабость.

– Что-нибудь еще изволите, госпожа? – раздалось сбоку, и я увидела невысокую рыжеволосую женщину, и мне удалось вспомнить, что она приходится супругой здешнему управляющему. Правда вот имени припомнить не удалось, видя мои затруднения, она пояснила сама:

– Маег эрт Лев, госпожа, зовите меня, если будет на то нужда!

– Спасибо, – опять же прокаркала я, а собеседница собиралась что-то дополнить, но не успела.

Дверь распахнулась, и в комнату без стука прошли мои альбины.

– Жива? – бегло осмотрела мой внешний вид Риона.

– То, что не умерла пока это точно… – я попыталась отшутиться.

– Демона твоего четвертовать надо! Или на кол посадить, или сжечь! – высказалась Диль, разглядывая меня так, будто видела оживший труп.

– Сама виновата! – слишком поспешно откликнулась я, бросая выразительный взгляд на расположившуюся рядом служанку. – Благодарю за заботу, эра эрт Лев, – и жестом отпустила ее.

Она понятливо закивала и, пожелав мне скорейшего выздоровления, забрав посуду, заторопилась к выходу. Альбины зорко следили за ее уходом, а когда дверь захлопнулась, Риона сказала:

– Не вини себя в том, что случилось! Демон все рассчитал четко и добился того, что задумал!

– А именно? – я нашла в себе силы приподняться на локтях и упрямо взглянуть на девушек.

Они переглянулись меж собой, и Диль промолвила:

– Через три дня отряд из Нордуэлла выезжает в Ар-де-Мей.

– Как? – все внутри меня похолодело.

– Ты не выполнила обещание, данное супругу, он, похоже, решил обмануть тебя! Вроде, все честно, ты больна, ехать не можешь и… – Ди умолкла, красноречиво поглядывая на меня.

Я выдохнула:

– Не дождется! – огляделась, подметила, что за окном совсем стемнело и уточнила. – Ужин скоро?

Альбины, вновь обменявшись быстрыми взглядами, слаженно кивнули. Я глубоко вдохнула, пытаясь прогнать приступ тошноты, собрала воедино все имеющиеся в моем распоряжении на данный момент силы и поднялась. Перед глазами закружились в сумасшедшей пляске черные мушки, я стиснула зубы.

– Помочь тебе с платьем? – послышался голос Диль.

– Да, – подтвердила я, – но после того, как смою с себя отвратительный запах гнили! – пошатываясь, но отказавшись от поддержки альбин, побрела в купальню.

Большой зал Нордуэлльского замка был освещен сотнями свечей. Здесь было тепло и уютно, и вроде все располагало к дружескому, задушевному общению и веселью. Вот только никто из собравшихся не веселился. Зал был забит народом, и я наблюдала за ними, прислушивалась к их неспешным разговорам. На помосте, где расположились хозяева, царила тишина. Ни Алэра, ни его брата, ни эрт Декрита, ни супруга Миениры с нами не было. Гэрт лениво созерцал обстановку, Рилина отщипывала куски хлеба, разглядывая меня из-под прищуренных век, Миенира вяло попивала вино, а вот Жин кромсала кусок оленины с видом заправского мясника и время от времени демонстративно поворачивалась в мою сторону. Я заставляла себя есть – мне нужно набраться сил перед предстоящей дорогой. И пусть сдохнут в муках все недоброжелатели! Альбины мои на помост подниматься не стали, а расположились внизу, за общими столами. Сейчас они то и дело перебрасывались короткими фразами с простыми рыцарями, улыбались чему-то, порой посматривали на меня и хмурились. Я жевала, не чувствуя ни вкуса, ни запаха того, что ем. Ужин прошел в тягостной обстановке, но я выдержала, а, уходя, пожелала всем родственникам супруга «светлой ночи» и «приятных сновидений». Жин ответила раздраженным шипением, Рилина поднялась на ноги, Гэрт усмехнулся, и только Миенира даже не повернулась ко мне, продолжая бессмысленным взглядом смотреть перед собой.

Колеблющиеся тени от огня факелов и свечей, когда не понять, то ли это игра света, то ли призраки шествуют за тобой по пятам. Узкие коридорные стены, которые давят, дышат холодом, от чего кажется, что лица касается чье-то дыхание. Именно этого я всегда боялась, безумных фантазий, когда сознание сковано путами одиночества. Вроде, вокруг полным-полно народу, вот только я совсем одна среди них. Где-то среди камней прячется Дух, но я чувствую, что он рядом. Беснуется, желает свернуть мне шею, слиться с моей душой, подчинить, сделать своей частью, но не может – строгий хозяин запретил. Не то, чтобы я была благодарна Алэру, но его поступок отчего-то утешил израненное сердце.

– Угомонись! – сказала я. – У меня нет ни сил, ни желания враждовать с тобой! Пугать тоже не стоит, прибереги эту возможность для иных времен, уверена они скоро наступят!

Мрак впереди сгустился, закружился водоворотом, в кругах которого я явственно видела отдельные серые лица всех, кто жил здесь когда-то. Особенно запомнилось одно – мужское, волевое, довольно привлекательное. И я даже знала, как звали его обладателя при жизни, и за это следует сказать «благодарю» ильенграссам за диковинный сон, ниспосланный мне ночью в Сторожевом замке. Лицо Роана эрт Шерана на миг замерло, словно тот, кем был когда-то этот демон, сумел угадать, о чем я подумала. Но затем все закружилось вновь, точно снежинки, гонимые злой метелью, лица завертелись, слились в единое целое, и Дух уступил мне дорогу. Направилась к себе, надеясь, что не застану в спальне Алэра. Огромный белоснежный кот с важным видом обогнал меня и пошел впереди, указывая дорогу.

– Почему именно кот? – вырвалось у меня. – Ты способен принимать любую форму!

Дух замер, обернулся, и опять сквозь пушистую мордочку кота на меня взглянуло лицо Роана эрт Шерана. Я тоже остановилась, как-то неожиданно для самой себя вспомнив, что у меня в детстве был точно такой же белоснежный зверек. Да и вообще, в замке жили кошки, и поговаривали, что все они являются потомками одной, той, что появилась нежданно-негаданно в Радужном дворце и была любимицей Мирель, моей прапрабабушки.

– Неужели? – в то, о чем подумала, оказалось поверить весьма сложно.

Дух строптиво выгнул спину, фыркнул, как самый обыкновенный кот, и отправился дальше по коридору.

– Вот так дела… – выговорила, оторопело наблюдая за его шествием.

Выдохнула и прошла в свои покои, практически сразу поймала себя на мысли, что называю эту комнату своей, озадачилась, а потом махнула на все рукой – забот и без того хватает, так стоит ли заострять внимание на такой мелочи?!

Алэра в комнате не было, и я, безо всякого волнения и лишней суеты, подготовилась ко сну. Вот только когда легла в роскошную кровать на мягкие перины, то уснуть не смогла. Что-то тревожило душу, и я лежала, напряженно прислушиваясь. Могла бы и не делать этого! Дверь с грохотом распахнулась, ударившись о каменную стену. Закрыть ее входящему в покои Алэру удалось не сразу, и только при помощи оруженосца. Мальчишку этого раньше не видела, может, не замечала, а, может, он сам прятался от меня. И сейчас не стала обращать на него внимания, отвернулась, старательно делая вид, что сплю. По правде сказать, почивать при таком шуме мог разве что мертвый.

– Женушка, – судя по голосу, эрт Шеран был сильно пьян, – не поможешь ли ты своему супругу раздеться?

Не шевельнулась, пусть думает, что хочет!

– Хм-м… – послышалось его восклицание подозрительно близко от меня. Распахнула веки, чтобы узреть Алэра, расположившегося на корточках у того края кровати, на котором я лежала.

Подскочила, удивленно-тревожно рассматривая супруга, и спросила:

– Ты ранен? – а, приглядевшись, поняла, что вся спина лорда исполосована кнутом.

– Ты довольна, моя радость? Твоя душа успокоилась? – отодвинулась от него, возникло чувство, что он меня ударил.

– Я могу помочь, – посчитала своим долгом напомнить, а в его светлых очах вдруг вспыхнуло знакомое жуткое пугающее пламя, грозящее поглотить и лорда, и меня.

Лицо его было так искажено от злобы, что я скатилась с противоположного края кровати и кинулась к двери. Убежать не позволил, пересек комнату в мгновение ока, словно был не сильно пьян. Или это ярость придала ему сил? Меня швырнули обратно на кровать, потому приземление получилось мягким. Супруг навис надо мной – высокий, мускулистый, наполненный бешенством. Замерла, вопреки всему любуясь, как играют отсветы огня на напряженных мышцах эрт Шерана.

– Алэр, – попробовала воззвать к его разуму, – ты пьян, потому не следует выяснять отношения…

– И кто виноват в том, что я напился? – вопрос не был задан с целью получить ответ. Тогда зачем?

– Что ты хочешь услышать?

– Как сильно ты меня ненавидишь, – на скулах заиграли желваки.

– Это чувство взаимно, – не понимала, чего он хочет, зато, кажется, начинала осознавать, отчего он напился и почему приказал истязать себя! Стало еще горше, и я прикрыла веки, не в силах видеть его страдание, а была бы возможность, так провалилась бы в бездну к са'арташи, потому что они стали предпочтительнее нелюбимого супруга.

– Зачем?

– Что зачем? Что ты хочешь знать, душа моя? Забыла, я ощущаю все твои мысли, всю твою боль! – вот Алэр усмехается, а потом переходит на крик. – Ты сделала выбор за нас двоих! Ты выбрала грырову боль, а ведь я предлагал тебе решить все иначе! Думаешь, я веселился, пока тебя мучили? Считаешь, был несказанно рад, что отдал свою половинку на растерзание тварям этого места? Я мечтал забыть о том, где оставил тебя, приказал Алэрину и Лиону посадить себя в клетку, как дикого зверя, а когда сломал ее в порыве кинуться к тебе на помощь, повелел им взять в руки кнуты! Только так заглушал в себе твою боль!

Всхлипнула и попросила:

– Уйди…

– Не дождешься…

– Ненавижу, – сказано со слезами и скорее по привычке, но он задает новый вопрос:

– Наши чувства не имеют ни малейшего значения, моя Ниа! Хотя… хотя помимо ненависти между нами есть еще кое-что… Так, моя эра?

– Прекрати называть меня своей! – ничего другого не желала отвечать, снова и снова дразня демона, пробуждая в нем гнев.

– Моя, – повторил он, выдыхая, прикасаясь к моим губам, медленно провел языком по нижней, чуть прикусил, усилил натиск.

Попыталась вздохнуть, собралась, надеясь оттолкнуть, но не смогла, одурманенная лаской, пробуя на вкус его кровь, запекшуюся на губах, смешанную с каплями напитка, что Алэр пил перед тем, как придти ко мне.

– Моя! И я буду повторять это столько, сколько посчитаю нужным! – прижал своим телом, а я вопросительно взглянула на него, предпринимая героическую попытку сохранить внешнее спокойствие:

– Повторяй, если мечтаешь показаться глупцом!

Засмеялся, низким, раскатистым смехом, пробуждающим во мне потаенные желания, тело не подчинялось, с готовностью принимая все ласки лорда.

Поцелуй глубокий, невыносимо медленный, сводящий с ума подсказал, что супруг, не смотря ни на что, не будет жесток со мной. Или это очередное наказание, чтобы показать, чего я лишила себя?

– Нас, – уточнил он, отдаляясь и вновь приникая к моим губам, скользя по ним, покусывая.

Потеряла способность думать, покоряясь его страстным ласкам, подняла руки, чтобы дотронуться до израненных плеч, отпустила свою силу, залечивая глубокие разрывы на коже. Смотрела в его глаза, на дне которых пылало яростное пламя, постепенно из красного превращаясь в синее. Я горела в нем, падала в бесконечную бездну, ощущала чудовищное притяжение, вечную связь, что невидимой цепью сковывала нас. Желание ир'шиони передалось мне, такое болезненное, тянущее, бесконечное, а, может, это было мое вожделение? Стало трудно разобраться, какие чувства его, а какие нет. Мои ладони гладят плечи Алэра, скользят по волосам, его ладони блуждают по моему телу, одаривая ласками, поглаживая, выводя на коже замысловатые знаки. Неосознанно хватаю уста Алэра своими, удивляясь, какими мягкими, нежными могут они быть, наслаждаюсь его вкусом и не хочу останавливаться. Тороплю супруга, ощущая, как его руки движутся по моим бедрам, а затем приподнимают их. Одним быстрым движением лорд-демон полностью погрузился в мое тело. Я, задыхаясь, вцепилась в его излеченные плечи. От того, как резко, неистово, глубоко Алэр вонзался в мое тело, кружилась голова. Невероятно стремительные рывки внутри меня, и чувствую, как перетекает, бежит по моим венам его сила, изгоняя слабость, и мне хочется, чтобы это длилось вечно. Потому что так проще, понятнее, между нами нет никаких преград – и тех, что построили наши предки, и тех, что воздвигли мы сами. В вихре бешеного танца мечутся обрывки мыслей, недосказанных фраз, смутные воспоминания мчатся по кругу, подчиняясь ритму страсти. А потом только короткий вскрик, который опять ловят уста Алэра, а я уже не могу дышать, потому что все, даже воздух, попадающий в меня, принадлежит ему. И крепко держусь за плечи супруга, когда дрожь пробегает по его телу, чтобы не упасть, не сгореть в последних всполохах нашего взаимного влечения.

Несколько часов спустя забрезжил рассвет, а я все еще не сомкнула глаз. Супруг крепко спал, лежа на животе, перекинув одну руку через меня. Но я точно знала, что стоит пошевелиться, как он сразу проснется. Будить Алэра у меня не было никакого желания – вдруг надумает повторить все, что было? И так не могла избавиться от тревожных, мечущихся, невыносимых мыслей, они мучили меня, не позволяя забыться, отдохнуть. То, что происходило между нами в постели, этот огонь, сжигающий нас заживо, подчиняющий друг другу, был связан лишь с желаниями наших тел. Души противились этому соитию, полыхая в костре безумной ненависти. Прошедшей ночью, буквально на несколько мгновений, когда лорд ослабил жесткий контроль над своим сознанием, мне приоткрылась завеса тайны, я сумела понять, о чем думает супруг, ощутить его эмоции. Я презирала эрт Шерана за то, кем он родился, а он испытывал лютую ненависть по отношению ко мне. Алэр мечтал видеть рядом с собой хрупкую, ранимую, мягкую супругу, настоящую половинку уверенного, сильного, жестокого лорда ир'шиони, о которой он мог бы заботиться каждую минуту, видя благодарность и одобрение всего того, что делает. Демон приходил в неистовство от того, что рядом с ним была я – истинная дочь Ар-де-Мея – гордая, непокорная, властная. А еще большую ярость в нем вызывало то, что ни к одной из своих предыдущих жен он не испытывал такого дикого влечения, похожего на сильный голод, переходящий в одержимость. И дело было не в животном желании, все оказалось гораздо сложнее. Лорд ир'шиони должен владеть не только телом, но и моей душой. Алэр хотел обладать мной едва ли не ежеминутно, только так, он мог подчинить себе мой неукротимый нрав, заставить покориться его воле, униженно просить, сделать своей. И самое главное лишь так он чувствовал, что нужен мне! И Алэр Рейневен эрт Шеран ненавидел магию своего края и всех ее созданий: от ильенграссов до самого последнего призрака, недоумевая, почему они послушались его и признали исконного врага. Зато я, кажется, стала понимать! И от этого, пусть пока не совсем ясного, знания презирала Алэра еще яростнее. Почему только его? Потому что именно лорд Нордуэлла, вопреки всему, даже велениям собственного ледяного сердца, отринув все доводы расчетливого разума, поддавшись мимолетному порыву, что случалось нечасто, всего три раза за жизнь, принял неверное решение и связал наши судьбы. Памятуя об этом, ненависть лорда ир'шиони ко мне, к самому себе, да и к прочим, разгоралась еще ярче. Только железная воля удерживала Алэра на краю пропасти, на дне которой плескался мрак безумия. В этот миг, когда мятежная супруга лежала рядом, в его постели, эрт Шеран мирно спал.

А я сердилась, размышляла и терялась в догадках! Вот как можно отдаваться мужчине с такой страстью, желать только его одного, принадлежать ему одному, если во всем остальном он тебе отвратителен?!

Охваченные безумной страстью, мы не думали о прочем, но как только любовный пыл угасал, то начинали спорить. Вот и сегодня так случилось! Едва Алэр отодвинулся от меня, как мне позарез потребовалось высказаться:

– Ты не желаешь брать меня с собой в Ар-де-Мей!

Скулы на его лице напряглись, заиграли, потом супруг процедил:

– Не желаю! И это далеко не секрет!

Разъярилась сильнее, готовая дать жесткий отпор, но демон огорошил своим следующим заявлением:

– Однако, я всегда исполняю свои обещания!

Вновь открыла рот, чтобы выразить еще большее негодование, но он внезапно ухватил меня за руку, не давая позволения вырваться, приложил ладонь к своей груди, так чтобы ощутила, как безудержно бьется в ней сердце, и почувствовала все, что переживает он. Нет, не устыдилась, осознав, что сказанное им чистая правда, а только сильнее разозлилась и усыпила его, потратив всю свою силу. А сейчас корила себя! Могла бы и не стараться, демон уснул бы и без моей помощи, так что я зря израсходовала магию. Теперь понадобиться пара дней, чтобы восстановиться!

«В моих бедах виновен только он!» – убеждала себя, глядя наверх, ощущая горячую руку лорда на своем теле. И вновь перевела взгляд на спящего супруга. Сейчас в предутренних сумерках, когда край неба уже окрасили первые лучи рассвета, видела все подробности этого привлекательного мужского лица. В эти мгновения, удерживая меня, неосознанно устанавливая пределы дозволенного, эрт Шеран выглядел иначе, чем обычно. Суровое выражение, ставшее для меня привычным, смягчилось. Дыхание, обычно тяжелое, рваное, нынешним утром тихое, чуть заметное. Ир'шиони спит, прижимаясь к своей строптивой половинке, а я боюсь пошевелиться, не отводя восхищенного взгляда, и проклинаю нас обоих.

Вздохнула, и Алэр пошевелился, придвигаясь ближе, что-то бессвязно шепча. Только волевым усилием сумела сдержаться и не ударить его, ненависть внутри меня полыхнула новой вспышкой, грозящей уничтожить все разумное, что еще оставалось во мне. Супруг чуть сместил ладонь, провел по моей груди, и бешенство уступило желанию. Я стиснула зубы, стараясь думать о чем-то более важном. Но разве найдется что-то главнее? «Нет», – ответила себе, ухватив промелькнувшую в голове мысль, и едва прогнала порыв истерично и одновременно зло расхохотаться. Находясь в замке, рядом с тем, кого привыкла бояться и ненавидеть, отчаянно сопротивляясь любой попытке сблизиться с ним, я чувствовала себя спокойно только под защитой Алэра Рейневена эрт Шерана. Без лишней суеты, созерцая узорчатый балдахин (уже и не припомню, когда делала это в последний раз), наслаждалась минутами тишины, мечтая прирезать того, кто помог выиграть это благословенное время.

Насупилась, терзаясь противоречивыми думами, и охнула, когда прямо рядом с кроватью, сливаясь с предрассветными тенями, прячась от узких полосок наступающего света, возник Дух. А в следующее мгновение осознала, что вижу перед собой обычного призрака. Этого мужчину с серыми глазами и темными волосами я видела во сне. Лорд Нордуэлла, отрекшийся от своих обязательств, потому что проиграл королеве Ар-де-Мея. Затаила дыхание и непроизвольно потянула на себя одеяло, чтобы прикрыть обнаженную грудь, когда полупрозрачные руки потянулись ко мне. В ту же секунду меня молниеносно перебросили на противоположную сторону кровати, полностью накрывая одеялом, а заодно и своим телом. Алэр угрожающе зарычал, а я, исключительно назло ему, постаралась освободиться. Когда мне это удалось, замерла, бессовестно рассматривая вблизи изменившегося супруга. Сердце пропускало удар за ударом, а глаза неотрывно следили за каждым движением, выделяя каждую черточку, каждую необычную деталь. Мысли кружились в голове, согнанными с цветочного поля бабочками, будто во сне, в тумане забытия, ошарашенно понимала, что совершенно не боюсь этого великолепного мужчину. Да-да, я воспринимала демона не как существо из бабушкиных страшных сказок, а как самого настоящего мужчину! Удивляясь и восхищаясь, негодуя, заставляя себя отвести взор, но не делая этого.