Текст книги ""Фантастика 2025-120". Компиляция. Книги 1-18 (СИ)"

Автор книги: Мертвый аккаунт

Ветер, не унимаясь, трепал плащ, с неба сыпались дождинки, на ветру кажущиеся колкими и неприятными, будто льдинки, падали на землю, точно маленькие пики. Ни холода, ни боли я не ощущала, приказала себе идти, не оглядываясь, чтобы без страха встретить опасность. О чем я думала? Наверное, о смерти… и о тех, кто столкнулся с ней!

Развалины… они встретили меня пугающей тишиной, только ветер выл, вырываясь через проем, означающий вход. Когда-то здесь располагались величественные ворота, от створок остались одни воспоминания, а вот сколотая арка все еще маячит где-то наверху. Я подняла голову, надеясь разглядеть хотя бы то, что осталось от великолепной резьбы, но узрела лишь испещренный, изуродованный камень, готовый в любой момент обрушиться. Ветер, мой первый спутник, завыл где-то во тьме между груд камней и мусора, темнеющих на месте роскошных зданий. Под ногами захрустели осколки хрусталя, усыпающих бывшую широкую дорогу – главную, ведущую к Радужному дворцу, остов которого темнел далеко впереди, на холме.

В сердце впились коготки отчаяния, стиснули, замедлили биение жизни. Я, будто умирала, глядя без слез на то, что осталось от величайшей столицы Ар-де-Мея. Голос мой звучал безжизненно, когда задавала вопрос, не поворачиваясь к своему второму спутнику:

– Вы бывали в Хрустальном городе раньше, Рис?

Эрт Вэрон вышел из-за моей спины, блеснули во мраке холодным, зеленоватым светом его глаза.

– Бывал, – коротко сообщил он, оглядываясь.

– Почему? – снова спросила я, следуя дальше, старясь смотреть под ноги, чтобы не свернуть себе шею, запнувшись об очередной обломок, обходя наиболее крупные из них, стараясь высмотреть во тьме возможные провалы.

– Жизнь за жизнь, моя королева! – на ходу протянул свой клинок, вынуждая остановиться. – Моя кровь – твоя кровь! Моя плоть – твоя плоть! Моя жизнь – твоя жизнь! Я признаю твою власть, королева Ниавель! – резанул запястье, подавая руку.

Не часто я слышала эту клятву, но от того, ее слова стали для меня одними из самых ценных. Нет иных свидетелей, кроме ветра и тьмы, когда я принимаю его клятву, прикасаюсь к руке, стирая пальцами кровь, подношу и пробую вкус, как и требуется, а потом залечиваю порез…

В молчании мы движемся дальше, и Рис говорит:

– Дорога, та, что вела от ворот к замку, разрушена. Но оглянитесь, есть иной путь, – указал влево, и я вспомнила, что когда-то здесь был переулок, ведущий к мосту через Сияющую реку.

– Проход остался? – мой голос прозвучал слишком равнодушно, деловито, точно я брела по незнакомой местности, о которой слышала лишь в рассказах.

Эрт Вэрон также безэмоционально подтвердил и свернул в сторону, молчаливо призывая следовать за собой. Я благодарна этой ночи, за то, что она выдалась именно такой – мрачной и холодной, ибо ее атмосфера помогала не видеть всего, что случилось в этом городе. Мои воспоминания с годами померкли, потому я не желала бередить их, тревожить старые раны и давно ушедшие образы. Лучше тьма и забвение, мысли о том, что мы идем по скалистой тропе, узкой, вьющейся среди валунов, а не обломков. Метались среди них черные тени, заставляя оглядываться, прислушиваться. Но то был только ветер, плачущий сотнями голосов, да раскачивающий облетевшие кусты в избытке заполоняющие тропу.

Высеченные в скале ступени я помнила, мне и смотреть на них не нужно, чтобы поставить ногу, делая каждый новый шаг. Мы поднялись на вершину, мост, ведущий к главным воротам дворца, все еще стоял. Прямой, незыблемый, одинокий. Статуи, прежде расположенные по бокам, превратились в два растрескавшихся камня, но все равно напомнили мне о суровых стражах. Я прикоснулась к одному из них, мимолетно, на бегу, приветствуя и горюя вместе с ним.

Рис вытащил оба клинка и теперь торопливо двигался к разрушенному замку. Я взяла в ладонь свой кинжал, надеясь, что сумею сладить с теми, кто ждет меня в развалинах.

– Посчитаем, кто зарубит больше? – обогнала рыцаря, негоже королеве прятаться за спиной своего подданного.

– Посчитаем! – бодро согласился эрт Вэрон, не делая попыток обогнать меня, но отставая всего на шаг.

Я оценила, а он понял, как важно для меня первой ступить на порог своего родного дома… бывшего… мертвого…

Вбежала внутрь, замерла, остолбенела, не узнавая, не принимая, мечтая ослепнуть. Я была готова ко многому, но не к тому, что представляет собой первый зал. Балки, поддерживающие высокий сводчатый потолок покрылись налетом едва светящейся зеленоватой плесени; две колонны из четырех растрескались, стерлись искусные барельефы, и исчезла позолота. Столы и резные скамьи перевернуты, а между ними белеют человеческие черепа и кости.

– Почему их не похоронили достойно? – только и произнесла я, но эрт Вэрон ответить не успел, сорвалась со стен стая летучих мышей и с визгом унеслась прочь. Я шумно вдохнула, Рис оскалился, подмечая шевеление с краю. Мы оба напряглись, не сговариваясь, встали в боевую стойку. Послышался скрежет, посыпались на каменный пол осколки мозаик, задевая острыми краями расположенные в зале предметы. Разлетелась одна груда черепов, и из нее вылез сумеречный. Фарах – и название всплыло само собой, пока рассматривала, как поднимается во весь свой немалый рост чудовище. Раскрыв пасть, полную саблевидных зубов, сумеречный заорал, а затем кинулся на нас размахивая когтистыми лапами.

– Он мой, королева! – Рис скакнул вперед, а я приготовилась к бою, потому как помнила – фарахи никогда не охотятся по одиночке. Четко вспомнилось и то, что сразить фараха способен даже короткий клинок, если умудриться вогнать его в щель между чешуйками на прочной броне, покрывающей тело. Лучше действовать привычно – голова с плеч и никаких проблем. Мне выбирать не приходилось. Скрежет оповестил, что второй фарах выбирается наружу из соседней груды костей, еще секунда и вот он несется на меня, надеясь напугать громким криком.

Не задумываясь о деталях, ринулась прочь, желая увести чудовище из зала в коридор. Здесь я была королевой, меня учили обороняться от этих тварей, и в этот момент, находясь на земле предков, там, где родилась, я ощутила силу и осознала в полной мере, что случится, если сейчас поддамся страху и отступлю. Скользнула в полуразрушенную нишу, скрылась в ней, но лишь затем, чтобы пропустить противника, оказаться за его спиной. Теперь, отбросив все сомнения, забывая о слабости, ринулась в схватку. Быстрый прыжок, и я бью наугад, не попадаю сразу, шиплю сквозь стиснутые зубы, а фарах с диким визгом разворачивается. Громкий звук оглушил меня, но сдаваться я не собираюсь, атакуя снова. Кинжал скользит по прочной броне, я смотрю только в пылающие, злобные глаза чудовища и верю в лучшее. Невероятно долгое мгновение, когда вся жизнь мелькает перед внутренним взором, а потом усиливаю натиск, ощущая край одной из плотных рифленых чешуек. Всю ярость, на которую была способна, вложила в этот удар, а потом, будто одержимая, просто колола острым клинком, одновременно стараясь увернуться от мощных лап сумеречного. Только дуновение воздуха вокруг, словно вихрь, но меня уже не удержать. И вот фарах опрокинулся навзничь, а я все не могу остановиться, потому что добралась до сердца твари. И дыхание перевожу только тогда, когда жертва затихает на полу.

– Одного убил я, с одним справились вы, моя госпожа, – расслышала за спиной едва слышимые слова Риса. Обернулась:

– Надеюсь, что больше здесь никто не живет!

– Пожалуй, я не могу вас порадовать… – эрт Вэрон вновь огляделся, особое внимание уделил уходящему вдаль темному проходу.

– Идем, – я, легко перепрыгнув через тушу сумеречного, направилась дальше.

Дорогу помнила отлично, словно еще вчера прогуливалась по извилистому коридору. Только раньше он освещался кристаллами и факелами, был полон спешащего люда, а теперь оставался тихим и мрачным.

Створка двери висела на одной петле, но это я помнила слишком хорошо, необычайно ярко, потому как она была последней, что виделось мне перед отъездом на юг. Потускневшая позолота, сколотые узоры, растрескавшиеся фрески, разбитые статуи, а от двух хрустальных тронов не осталось ничего. На потолке светится все та же зеленоватая плесень, придавая залу загадочное, потустороннее мерцание. Откуда-то капает вода, ударяясь о мелкие стеклянные осколки, как будто наигрывая мелодию, по-своему прекрасную, состоящую из темных, наполненных робкими рыданиями, тревожащими души живых и беспокоя мертвых, нот. Эрт Вэрон крепче ухватился за свои клинки, я перехватила кинжал, вцепилась в него до боли, до дрожи и вошла.

Дзинь! Разнеслось по залу, нарушая спокойную музыку смерти, внося звуки хаоса. Дворец дрогнул, по полу пробежала широкая трещина, сорвалась с потолка чудом державшаяся там хрустальная люстра, разлетелась на миллионы сверкающих, острых кусочков, оборвала игру невидимого музыканта.

– Вот же грыр! – вполголоса ругнулся Рис, панически осматриваясь, прислушиваясь к окружающим шорохам, все усиливающимся с каждым последующим мгновением.

Громкий топот, доносящийся из коридора, и мы с рыцарем встаем спиной к спине, а в зал вбегает Лелька.

– Эрт Вэрон, грыр тебя задери, ты какого фараха позволил ей войти во дворец? – зарычала альбина, указывая на ошеломленную меня.

– Попробуй запрети! – резко отозвался Рис, и я решила вмешаться, потому как надоело, что от меня многое скрывают.

– Лелька, либо ты говоришь прямо, либо…

– Чего говорить? – небрежно прервала она. – Смотри сама!

Теперь все втроем встаем рядом, чтобы встретить опасность лицом к лицу, говорить, и впрямь, не о чем – вот она наша смерть, подбирается со всех сторон, глядит десятками горящих глаз, тянется сотнями волосатых, шипастых, когтистых лап и рук, мы смотрим, оцениваем. А уже в следующее мгновение, не сговариваясь, атакуем – рыцарь и альбина, уверена, защищают меня, я надеюсь спасти всех троих.

– Скажем смерти «нет»! – убежденно объявляю, улыбаюсь, смотря в лик смерти, мелькающий за спинами сумеречных.

Увернулась от первого четырехлапого чудовища, зубы которого уже готовы были вцепиться в мою руку. Вогнала клинок в голову второго, пронзая нижнюю челюсть, зная, что спину мою прикроют друзья. Только твари все наступают и наступают, скребут по занесенному осколками полу их когти, угрожающе клацают зубы, все кругом заливает кровь, кажущаяся бурой в зеленоватом свете. Капли стекают по стенам, покрывают обломки, блестят на мертвых телах. Я не думаю, только двигаюсь, стараясь уцелеть, выжить любой ценой, победить, вернуться…

Трое сумеречных напали одновременно, и я ощутила, как внутри меня вскипают, жгут огнем инстинкты охотников, тех, что во все века били чудовищ. Сумеречные замахивались когтями, я отражала все удары клинком и магией. Ледяная сила опять проснулась во мне, только теперь она покорилась, слушалась меня, и я пользовалась своим преимуществом, полностью осознавая все свои действия.

Светлокожая, никогда не видавшая солнца тварь с телом человека и птичьей головой нападала справа, слева пытался загрызть меня оборотень, а сверху налетал вампир. Схватила мощную волосатую руку полузверя, обратила ее в лед, ударила, одновременно ловя пришедшую в голову мысль. Рявкнула, так что дворец содрогнулся вновь – вот она сила настоящей королевы Ар-де-Мея:

– Стоять!

В зале воцарилась тишина, ударившая по натянутым, точно тетива лука, нервам, но голос мой не дрогнул:

– Кто руководит вами?

– Ниа, – зашептала позади Лелька, но я не отступила, глядя только на сумеречных, понимая, что столь слаженно такие разные виды могут действовать только в одном случае. Сразу вспомнился мне и Зорян, и ему стоило сказать очередное «спасибо», если бы не урок, который волей-неволей преподнес мне оборотень, то я бы, скорее всего, даже и не задумалась над таким противоречием.

Дзинь! Дзинь! Ударились осколки один о другой, падая откуда-то с высоты, вынуждая поднять голову. Сводчатый потолок терялся в вышине, окутанный сиянием, а в самом темном, дальнем углу сидела, сложив кожистые крылья, тонкая фигурка.

– Спускайся! Есть разговор! – мой голос звучал уверенно, долетая до того места, где расположилась сумеречная королева этого места.

Ее расслабленная поза, гордая осанка говорили о том, что тварь слишком уверена в себе и своих подданных, потому и мне нельзя показывать слабость и страх. Позади шевельнулся Рис, судорожно втянула воздух Лелька, я не шелохнулась, презрительно, уничтожающе рассматривая ту, что глядела на меня сверху вниз.

– А мне и здесь удобно! – нагло ответила она, болтая в воздухе стройными, затянутыми в кожаные штаны ногами.

Я церемониться не стала, меня переполняли темные эмоции, требовали действовать, грозили сорвать оковы самоконтроля. Я крепче сжала пальцы на шее вампира, не глядя, готовясь заморозить, а затем с легкостью сломать ее. Он пытался дотянуться до меня когтями, но я не ощущала боли, только влагу, текущую по руке. Все потом – и боль, и тягостные раздумья, и сложный разговор. Сейчас только гнев, которому необходимо дать выход. Шелест позади, короткий вскрик Лельки и хрип Риса подсказали, что и их схватили. Вампирша выразительно посмотрела на меня, гадко улыбнулась и промолвила:

– Были твоими – станут моими подданными!

– И я их убью, также как и тебя! А начну с него, – совершенно невозмутимо откликнулась я, одаривая соперницу ледяной улыбкой, усиливая нажим, чувствуя под рукой только холод.

Угадала – оказывается, сумеречные тоже могут испытывать пылкие чувства, и у вампирши был только один шанс спасти своего любовника, спуститься и униженно подойти ко мне – иного не дано! В этот миг я готова была пожертвовать своим рыцарем и альбиной, понимая, что в будущем пожалею, пролью слезы по их загубленным душам, но не теперь. Безжалостная тварюга скалилась, шипела, играла со мной, и с ней можно было сразиться только так – став похожей на нее.

Сложив крылья, сумеречная спустилась, и я разглядела ту, которую предстоит победить. Сильная, не привыкшая принимать поражения, нахальная, гордая потому, что сумела договориться с тьмой, пользующаяся ее мощью в своих интересах. Уверенная в себе хищница, опасная, убивающая не задумываясь, в угоду своим прихотям, жаждущая крови. Это не Верта, которую Зорян кормил от случая к случаю! Крепкое худощавое тело, гладкое лицо с тонкими чертами, с одной стороны покрытое сеткой вен, призванных устрашать, черные, шелковистые волосы и трепещущие крылья.

Стон Лельки за спиной, и моя рука, не дрогнув, сжимается еще крепче вокруг вампирской шеи, отчего тот шипит от ужасающей боли, и я чувствую, как его накрывает волна безумия. Улыбаюсь, радостно, беззаботно, словно девочка, получившая сладкое лакомство. Магия подстегивает, торопит, не желает ждать, но я удерживаю власть над ней.

– Отпусти! – стискивает пальцы, сдерживает слезы сумеречная и тихо просит. – Пощади…

Исключительно ради собственного удовольствия я еще немного помучила их обоих: его, вынуждая терпеть мучительную, сводящую с ума боль, и ее, заставляя смотреть на это. Риса и Лельку уже отпустили, и я слышала, как они встали за моей спиной, даже сейчас пытаясь защитить свою королеву. Похвально! Учту на будущее!

Чуть ослабила захват правой руки, левой удерживая кинжал, и равнодушно попросила:

– Расскажи о себе! – и для всех, чтобы знали. – Я уже встречала таких, как вы… полуразумных тварей, – намеренно оскорбляла ее…их всех, чтобы показать, как ненавижу сумеречных. – Один из таких и поведал мне, как же вам нелегко приходится! Даже жаль вас… порой, да так, что хочется убить голыми руками, – слегка усилила хватку, вампир издал стон, звучащий изысканной музыкой в моих ушах. Его любовница дернулась, руки так и поднялись, желая придушить меня, и я напомнила. – Мы беседуем!

– Зачем? – ожесточенно отозвалась она. – Если ты все равно убьешь нас!

– Ты умоляешь о пощаде, и, как великодушная королева, я обязана выслушать тебя! – я изощренно издевалась, получая какое-то мрачное удовольствие. Разум настойчиво твердил: «Остановись! Подумай, что ты творишь?!»

– Ты же не отпустишь нас! – вампирша сузила налитые кровь очи.

– Почему? – эта опасная, щекочущая нервы игра нравилась мне все больше и больше. И я намерена была выиграть, уйти отсюда вместе с эрт Вэроном и своей альбиной, а еще попытаться уничтожить часть сумеречных, а остальных заставить повиноваться мне. Мысль пришла внезапно, но я не смогла отвергнуть ее, потому что понимала – северу важен каждый! И если Нордуэллу служат призраки, то почему бы Ар-де-Мею не заручиться поддержкой сумеречных?! Твари пригодятся, когда придет время сразиться с Беккит и ее рыцарями, а я твердо знала, это время придет, и совсем скоро. Не ведаю, откуда пришло такое знание, но оно прочно укоренилось во мне. И я предполагала, сколько людей в войске Алэра! А также своими глазами видела, что творится в моем крае, потому поклялась – ни за что не отдам его снова, не позволю Беккитте победить в этой войне! Не хотелось думать, что скажет на это все Алэр, а в том, что супруг выскажется, я тоже не сомневалась! Но действовала, ломая себя, идя против всех принципов, зная, что те, кто рядом не поймут! Потому им останется только принять и смириться! Впрочем, мириться придется и мне, прежде всего с собой!

– Разве тебя не учили убивать таких, как мы? – вскричала вампирша.

– Как твое имя? – поинтересовалась я, удивив всех, стоящих в этом зале.

– К чему…

– Как твое имя? – четко, без суеты заставляю ее играть по моим правилам, и сумеречная рычит, сражаясь с собой. И в этом мы похожи!

– Эдель!

– Чудно! – в этот миг я напоминала себе Беккитту – своего главного врага и понимала, что лучшие учителя это те, кого мы ненавидим. Пожалуй, очередная благодарность, словно монетка, опустится в копилку, где уже лежат прочие.

– Эдель, – смотрю в ее глаза, – сейчас ты принесешь мне клятву, и мы разойдемся с миром!

– Н… – заговаривает она, мотая головой, и я едко переспрашиваю:

– Нет? – сила во мне бурлит, и вампир опять стонет, а я радуюсь, вот только не знаю, кого именно из Хранителей благодарить, что все так удачно складывается.

– Твоя кровь – моя кровь! Твоя плоть – моя плоть! Твоя жизнь – моя жизнь, королева! – цедит Эдель, и чувствую все, что испытывает, с чем борется она.

– Подойди! – приказываю я, и сумеречная подчиняется.

Кинжал в моей руке звенит, когда провожу острием по белоснежной коже. Кровь у сумеречных бордовая, густая, холодная, и я слизываю каплю, сдерживая тошноту.

– Отравишься, – с надеждой шепчет Эдель.

– Не мечтай! – отзываюсь я. – Во мне тьмы не меньше, чем в тебе! Только я – ее хозяйка, а не рабыня!

– Тебе не простят! – мне нравится прямота сумеречной, и я верю, что ее характер позволит сохранить остатки разума, остаться той, кто она есть сейчас, не превратиться в безумное существо, живущее лишь инстинктами.

– А теперь, Эдель, ты изберешь себе десяток из своих бывших соратников! Остальных убьешь!

– Нет!

– Да!

– Да, – говорит она, но мы обе знаем, что лжет, и у меня не остается выбора.

Не отводя взора от лица сумеречной, я зову свою альбину:

– Лелька, меч при тебе?

– Отрубить ей голову? – вопрошает альбина. – Или вырезать мертвое сердце? Знаешь, мне это нравится!

– Успеешь еще! А пока, – делаю паузу, с кровожадной, многообещающей улыбкой на устах, чтобы тварь прониклась, осознала, научилась бояться меня. – Отруби вампиру крылья!

– Не смей! – вампирша бросилась ко мне, но остановилась, когти застыли в дюйме от моих глаз, покрылись льдом пальцы, закричал вампир, терзаемый страданием, когда послышался резкий свист и с глухим звуком упали на пол его крылья.

– Пока… – опять начала свои речи, чувствуя, что скоро навалится на плечи тяжесть, окутает тело слабость, придет расплата за дерзость. Темную силу, что дает Некрита, пусть даже и той, которой предназначила править, нельзя удержать долго, важно вовремя отпустить, потому что хрупкое, не познавшее перерождение тело не выдержит этой мощи. – Пока он будет жив, до тех пор, пока ты верна мне, я сохраню его жизнь! Выбор за тобой – либо они, – короткий взмах левой рукой, – либо он, – усилила захват правой. – А сейчас мы пойдем!

Я не спрашивала разрешения, я ставила в известность, развернулась, все еще удерживая вампира, за мной шагнули раненые Рис и Лелька. Он придерживал ладонью рану на боку, она прихрамывала, но оба прикрывали наше отступление. Хотелось бы верить, что королева выглядела торжественно, покидая тронный зал Радужного дворца, по крайней мере, я старалась. На пороге бросила:

– Позову, как потребуется! И ты явишься вместе с избранными! – на прочих не смотрела, итак их оскаленные морды будут еще долго сниться в кошмарах.

– Королева! – Эдель вновь произнесла это слово, и я посчитала своим долгом чуть замедлить шаг, выслушивая ее очередную просьбу. – Его имя Орон эрт Дайлиш. Прошу, не унижай его!

– Не буду, – кинула я напоследок, хотя желала сказать иное.

Шествие по коридору напоминало мне картину, однажды увиденную во дворе Золотого замка. Случайно, разыскивая себе укрытие, чтобы поплакать в одиночестве, я забрела на задний двор, укрылась за охапками соломы, предназначенной для лошадей. Здесь я впервые увидела, как осужденного прогоняли сквозь строй. Рыцари наказывали своего бывшего товарища с особой жесткостью, не жалея. Удары сыпались на оголенную спину мужчины, вслед им неслись смешки, а еще рыцари смотрели… Нас не били, но молчание иногда оказывается гораздо красноречивее ударов или тычков, а вот взгляды. Думаю, не только я запомню их навсегда. Такую лютую злобу, смешанную с дичайшей, необузданной яростью мне еще не доводилось видеть.

На крыльце тело вампира выскользнуло из моих ослабевших пальцев, но ноги все еще держали. Рис без слов подхватил сумеречного, закинул на свои плечи, а я скомандовала:

– Бежим! – первой бросаясь на мост, и спутники безмолвно последовали за мной.

Я не объясняла, берегла силы, правильно дышала, понимая, что магия сегодня еще поможет нам. Потому что Эдель не сдаст позиций, попытается отыграться, а уж изворотливый разум твари подскажет, как именно это сделать.

Мы пересекли середину моста, когда позади раздался боевой клич, которому вторили сотни глоток. А после послышался топот, вой, хлопанье гигантских крыльев, словно совсем рядом. Эдель оправдала мои ожидания, удивила даже, потому как довольно быстро приняла решение, не нарушая данную клятву. Она избрала десятерых, а остальным велела сражаться за свои жизни, отпустила на волю, дала разрешение стать теми, в кого переродились бывшие ар-де-мейцы.

– Ускоримся! – пропыхтела чуть отстающая от меня Лелька.

– Если выживем – выпьете со мной, Ниавель? – задыхаясь от быстрого бега, боли, слегка сгибаясь под тяжестью своей ноши, осведомился Рис.

– Обязательно! – пообещала я ему, а затем им обоим. – Мы выживем!

Вторую половину моста мы пролетели, сложно сказать, что именно придало дополнительных сил – мои слова или собственная уверенность моих людей.

Здесь, на самом краю моста, я остановилась, вызывая недоумение спутников, мимолетный взгляд назад, когда замирает душа от страха, а безжалостные, цепкие, когтистые пальцы ужаса поднимаются из самой глубины души, и память тревожат неясные картины прошлого, такого прекрасного и неповторимого. Я оставлю себе только те воспоминания, в которых Радужный дворец, по праву называемый так, потому что был построен из камней разных цветов, и белоснежный мост, ведущий к нему, заполнен нарядно одетыми людьми. В синих небесах летают стрижи, оглашая округу громкими криками, и светит солнце, отражаясь бликами в прозрачных водах Сияющей. Во имя этого опускаю ладони на камень, призываю все чувства, таящиеся в моем сердце: и те, что дарю свету, и те, что отдаю тьме! Потом придется платить за могущество, но в этот момент я сильнее всех – потому что королева, потому что должна, потому что не прощу себе, если не сделаю этого! Лучше пыль, чем развалины – пусть Хрустальный город остается лишь в памяти, да на картинах! Этот труп нуждается в захоронении!

Лед под моими пальцами, я вся состою из него и готова покрыть им всю округу. Госпожа Зима будет мною гордиться! Мост – только начало, звенят, осыпаясь в реку, глыбы льда, рушатся дворцовые башни, становясь прозрачными. Взмывают над ними, точно черные вороны, сумеречные, глядят вниз, но не помогают тем, кто падает вместе с мостом в бурные речные воды. Я знаю – Эдель следит за мной, кивает, признавая свое поражение, и уводит стаю на север, к горам, но обещает вернуться в нужный час, чтобы исполнить долг. Я остаюсь, чтобы завершить начатое, стереть все следы того, что на этом холме когда-то располагался город. Стремительная река и пустошь, которая со временем зарастет сорными травами, которые прикроют все осколки, даже самые мелкие, что не сумела уничтожить королева Ар-де-Мея.

Вернувшись, первым делом залепила оглушительную пощечину Арейсу, и обличающе прошипела:

– Ты знал, грыр тебя сожри! Знал и ничего мне сказал!

Ллалия схватилась за сердце, Лелька и Янель выхватили клинки, дядька эрт Ирин хмыкнул, Рис, сбросив бесчувственного вампира, ринулся на мою защиту, размахивая кулаками. Эрт Маэли спокойно отошел от разбушевавшегося эрт Вэрона и расхохотался.

– Как я и говорил, ты дочь своих родителей! Потому был уверен, источник придаст тебе сил! – отсмеявшись, одобрительно изрек он, опускаясь на колени, принося клятву верности. – Ты справилась, и я пойду за тобой, хоть на край света!

Я приняла ее, а затем ткнула пальцем в очнувшегося вампира.

– Его имя Орон эрт Дайлиш, – поймала перекрестные неодобрительные взгляды, но не сбавила тон. – И ты его запомнишь! Раз и навсегда! А еще сохранишь ему жизнь и напомнишь правила поведения в приличном обществе! Лично спрошу!

Арейс посмотрел на Лельку и Риса, оба показательно развели руками и отошли. Пришлось эрт Маэли кивнуть, потому что я была настроена решительно:

– И сделай так, чтобы ни одна живая душа, не прознала о нем! Обычный, слегка больной человек! Запомнил!

– Как скажешь, моя госпожа! – Арейс вновь поклонился, и тут же ко мне подскочила тетушка:

– А сейчас займемся твоими ранами!

Я спорить не стала, воспользовавшись короткой передышкой перед тем, как отправлюсь на встречу с супругом. Эта ночь, или утро, вероятно, все же станут для меня последними.