Текст книги ""Фантастика 2025-120". Компиляция. Книги 1-18 (СИ)"

Автор книги: Мертвый аккаунт

Тень неотрывно смотрела на меня, она бы хотела отказаться, но любовь в ее измученной душе победила обиды.

– Да, моя королева, я отправлюсь на юг и выполню твой указ! – склонилась она и торопливо вылетела за дверь, хлопнув напоследок створкой.

Вампир сверкнул неодобрительным взглядом и обратился ко мне:

– Королева, мне позволено будет выказаться?

– Нет, – все, чего мне сейчас хотелось, чтобы меня оставили в покое. Сил, чтобы подняться и уединиться в своем уголке, не было. Я старалась глубже дышать и ни о чем не думать.

Орон широкими шагами подошел ко мне, и по его глазам я поняла – не отступится. Со вздохом махнула рукой:

– Слушаю тебя.

– Призраков нужно отпустить, им нечего делать среди живых! – сказал он без колебаний.

– Это непозволительная роскошь в нашем положении. Ты сам видел, кто выступает против нас.

Эрт Дайлиш провел рукой по темным волосам, взлохматил и без того растрепанную шевелюру, и мрачно изрек:

– Предостерегаю от того, на чем споткнулся сам!

Я хранила молчание, предлагая ему или продолжать, если заговорил, или остановиться. Все равно своего решения не изменю, чего бы ни услышала из уст вампира. Отлично понимая это, он выбрал искренность.

– Мне тяжело вспоминать тот день, когда пал Хрустальный город. Впрочем, тот день черный для любого ар-де-мейца, которому «посчастливилось» выжить. И заметьте, я не делю нас на сумеречных и магов. Научился у вас, моя королева, как когда-то училась у меня ваша матушка.

– Помню и ценю, что ты делаешь ради нас, – когда он сделал паузу, высказалась я.

Видела, как нелегко Орону говорить, поэтому не торопила, выжидала, когда он сделает очередной долгий вдох.

– Моя любимая женщина погибла, и я даже не заметил, когда она перестала дышать. Сам, поддавшись тьме, возжелал обрести могущество, чтобы отомстить, а она ждала меня, – смотрел, не мигая, переживая заново личную трагедию.

Я безмолвствовала – ничем помочь не могла, на душе свирепствовала метель. Эрт Дайлиш договорил:

– Моя Эйра стала призраком, все уговаривала меня одуматься и убить себя. Я ведь из-за нее сохранил рассудок и, убивал людей, мучаясь, но не останавливался, с каждой новой жертвой больше теряя себя. Эйра видела, рыдала кровавыми слезами и постепенно менялась. Мы перестали понимать друг друга и расстались, в конце концов. Призраки должны уходить. Всегда.

Мне нечего было ответить ему, и вампир, выдохнув сквозь зубы, попытался достучаться до моего рассудка.

– Ниавель, вам не кажется, что она слишком быстро согласилась! Не считаете, что она так же быстро предаст вас?

– Не предаст, – отозвалась я, – потому что служит не мне, а этой земле, которой угрожает опасность.

– А потом? Когда опасность минует?

– Потом? – мне не хотелось загадывать. – Наступит время исполнить обещание и отпустить ее на все четыре стороны.

– Хм… – Орон замер с задумчивым видом, но продолжать не стал.

Я заставила себя встать и, попрощавшись с вампиром, отправилась к себе. Мне нужно было многое обдумать в тишине, наедине с собой.

Я и не поняла до конца, как пролетел еще месяц. Все время была чем-нибудь занята, много думала, просчитывала дальнейшие ходы, советовалась, а за порогом моего временного дома расцветала весна. С ярко-голубого неба лился солнечный свет, сугробы таяли, проседали, затрудняя наше передвижение по местности. Мой ручеек с каждым днем становился полноводнее и полноводнее, между камнями вокруг башни пробивались робкие зеленые травинки. Людям хотелось больше времени проводить на улице. Я не мешала – за зиму насиделись в четырех стенах.

Второй день последнего весеннего месяца начался как обычно. Я спустилась вниз, взглянула на вбитый в углу столб и спросила:

– Уже провели черту?

– Сегодня каждый интересуется этим! Да! – усмехаясь, отозвалась Лелька.

Я вскинула бровь, а тетушка с улыбкой пояснила:

– Сегодня день особенный, праздничный. Природа просыпается от зимней спячки, и люди стремятся встретить новый день радостно.

Я нахмуренно взирала на них, и пробегающая мимо Эвильена произнесла с укором:

– Ниа, неужели забыла, какой сегодня день? А ведь как весело мы проводили его в детстве!

– Тебя оправдывает лишь то, – дополнила с ухмылкой Лелька, – что ты давно не отмечала День Пробуждения Природы.

– Очень давно, – сокрушенно выговорила я, а Каон неожиданно захлопал в ладоши:

– Весело! Весело! Праздник!

У него довольно сносно получилось выговорить эти слова, и я с похвалой потрепала его по макушке.

– Молодец! – на душе стало легче – забота оказала свое влияние, и перерожденный медленно, но восстанавливал силы, сумасшествие ему уже не грозило.

Весь день мы готовились к празднику, потому что основные события обычно проводились на закате. Около недели назад к нам прибыл обоз из Сторожевого замка, поэтому повод был двойной. Из меня вышла бы плохая кухарка, и волей-неволей я занималась детьми, пока остальные женщины, кроме Лельки, охраняющей нас, готовили еду. Заманчивый аромат тревожил обоняние, в желудке урчало. Я пыталась и сама отвлечься, и занять малышей с перерожденным. Он учился читать, буквы ему диктовала Мирель, а изучали дети одну-единственную книгу, которую я прихватила из замка – Свод Законов. Я не мешала, напевая задорную песенку вместе с Артом, улыбалась малышам Ганнверу и Виру эрт Сиарту. Они лучезарно улыбались мне в ответ. Вроде бы, расслабься, забудь ненадолго о тревогах, но не получается. Вот сидишь, наслаждаешься хорошей погодкой, но нет-нет, да жужжит над ухом назойливая муха.

Я не могла избавиться от навязчивого ощущения до самого вечера, хотя ничем не выдала своего состояния. Смеялась вместе со всеми, поднимала заздравные тосты, прощалась с госпожой Зимой и восхваляла Весну!

Когда в небе догорали последние искорки заката, а над лесом вставала полная луна, люди начали расходиться. Веселье сошло на нет, дети хныкали, и тетушке с Эви пришлось успокаивать их. В зыбком лунном свете я огляделась, неподалеку маячили силуэты Рионы и Миры, за спиной живо беседовали Рис с Лелькой, рядышком на большом камне сидел Каон и что-то насвистывал себе под нос. С другого краю находились Дуг и Орон. Последний любовно оглаживал рукоять меча, висящего на поясе и что-то напряженно обдумывал. Поймав мой прищуренный вопросительный взор, эрт Дайлиш мотнул головой, указывая вправо. Я отпустила его, понимая, что вампиру пришла пора прогуляться. Мой взгляд скользнул дальше и остановился на полыхающих в долине кострах. Мужчины все еще сидели у огня, передавая по кругу бурдюк с вином.

Мне не хотелось ни с кем разговаривать, нужно было разобраться в себе, проанализировать собственные ощущения. Я шагнула в сторону от людей и внезапно споткнулась. Дуг, молниеносно подскочив, удержал меня за локоть, а после наклонился и поднял забытую детьми книгу.

– Вот как бывает, – он сокрушенно покачал головой. – Всему нужен порядок.

Я чуть улыбнулась, выражая согласие, и двинулась к лесу. Дуг тяжело вздохнул за моей спиной, но останавливать не стал. Мне необходимо было остаться в одиночестве.

Лес встретил меня густым сумраком, стрекотом цикад, запахом мха и влажной земли. Перебравшись через поваленные ветви, я шагнула на знакомую тропинку, ведущую к ручью, словно его пение звало меня к себе. Сверху сквозь ветви, еще не успевшие одеться густой листвой, струились лунные лучи, выстилая мой путь. Я была благодарна ночному светилу, потому что в сумраке можно было легко заплутать или просто споткнуться о выступающий корень. Едва шевелились на слабом ветру проклюнувшиеся листочки, шептались под ногами стебельки взошедших трав, белели в темноте необхватные стволы деревьев, покрытые лишайниками. Лес жил собственной жизнью, переговаривался на разных языках, пел и вел меня вперед.

Ручеек звенел в овражке, приглашал спуститься и преклонить колени. Я не стала противиться, опустила ладони в ледяную, кристально чистую воду. Серебристый блеск щедрой луны стелился по земле, играл бликами в волнах, высветляя дно, отчего каждый камушек заискрил, засеребрился, а затем будто бы слился с соседним. Я только раз моргнула, а затем с преувеличенным вниманием вгляделась в открывшееся видение.

Покои лорда Нордуэлльского замка мне были хорошо знакомы – каждый закуток, камин, просторная кровать. Воспоминания о жарких ночах, проведенных здесь, накатили неожиданно, отозвались сладкой судорогой внизу живота, так что пришлось сцепить пальцы рук и шлепнуть по воде. Видение пошло рябью, и я тотчас спохватилась и взмолилась Весне, попросив прощения за свои эмоции. Бухающее в груди сердце дрогнуло, глаза замерли, когда в покои прошли мужчина и женщина.

– Ты обязан поддержать меня! – я видела, точно наяву, как сверкнули синие глаза Илны. – Ради нашего общего прошлого! Вспомни, как сильно я любила тебя! – она смотрела в упор на Алэрина.

Он не отводил от ее лица своего темного, тяжелого взгляда.

– Любила? – голос демона звучал надрывно. – Его? Или меня? Нас обоих? – кривая усмешка исказила благородные черты. – Ничего не говори! Ответ я хорошо знаю, – как в бреду шептал Рин, протягивая руки к Илне. – Потому что ты и я когда-то были близки, как никто до нас!

Она было потянулась к демону, но вдруг шарахнулась от него, словно бы получила чужой, безмолвный приказ.

– Когда-то! Ты сказал верно, второй, – ее усмешка вышла злой, женщина стремилась задеть, унизить собеседника.

Уголки его губ снова дрогнули.

– Да. Ты звала меня так. Всегда… с того самого времени, как мы втроем босоногими детишками носились по холмам, презрев опасности.

– Ты помнишь те времена, второй? – словно шелестом ветра прозвучал ее вопрос.

– А ты, Илна, что помнишь ты? – голос Алэрина внезапно стал тверже, сильнее, словно мужчина жестко отринул чувства.

– Все! Я помню все, второй! – она уверенно вскинулась. Оскалилась, подобно бешеной волчице. – И жалею, что послушалась Беккит и не убила тебя, когда была возможность! А ведь она наслаждалась теми моментами, когда заживо резала тебя, представляя на твоем месте Рейна!

Рин сжал кулаки, выдохнул сквозь стиснутые зубы, едко бросил:

– Поздно сожалеть! Хотя ты…

Илна не позволила Алэрину договорить, грубо оборвав его:

– Ты, второй, мог бы все предотвратить! Почему ты не рассказал своему брату, у кого томился в плену долгих шесть месяцев?

– Чтобы ему не было мучительно больно от того, что ты предала его.

– Но разве он не страдал после моей смерти? Разве Рейн не оплакивал горькими слезами кончину любимой супруги? – женщина рассмеялась сухим, безумным смехом, запрокинув голову, а после выпрямилась. – А я видела, как он рыдал у гроба моей кузины!

Рин как будто не услышал ее, он запустил пальцы в белоснежную шевелюру и дернул.

– Знаешь, а я осел! Был им!

– Вы два осла! – обидно хмыкнула она, но он снова точно бы не слышал ее, повторил:

– Да, я был ослом, – словно вел беседу сам с собой. – Я верил тебе, твоим слезам, мольбам и боли в глазах. Я поверил, что ты уйдешь на юг и больше никогда не встанешь между нами.

– Я и ушла! Должна была уйти, чтобы вернуться и стать первой.

– Ты всегда хотела быть первой, а я был слеп, считая, что ты любишь меня, а ведь видел, насколько изменилось твое лицо, когда ты смотрела, как Алэр целовал Танель, – Рин не отрывал своего настойчивого взгляда от Илны, а она скривилась в ответ.

– Скудоумец! – и кинулась на него, стараясь добраться и выцарапать ему глаза.

Я еще слышала грохот, а затем видение поглотил огонь, смотрящийся жутко в отражении на воде. Безотчетно я отшатнулась, но взор не отвела, продолжая всматриваться в колдовскую поверхность воды. Вглядывалась с надеждой, хотя поначалу не осознавала это, и магия Весны откликнулась на мой молчаливый зов.

Огонь еще горел, но он уже не был яростным пожаром, это трепетали на ветру многочисленные факелы, освещая арену и трибуны, опоясывающие ее. Я узнала это место, хоть никогда не видела, зато много слышала, пока была в плену на юге. Над головами собравшихся людей, громко кричащих, алчущих зрелищ, светили холодные звезды, но они не остужали горячо стучащие сердца. Мое собственное сердечко билось неровно, а затем на миг остановилось, чтобы спустя очередной момент сорваться и понестись вскачь, как вспугнутая кобылка. Мои глаза увидели Беккитту, сидящую в королевской ложе. Моя соперница улыбалась, а потом поднялась и махнула рукой, подавая сигнал. На меня нахлынули звуки, точно я не была в далеком северном лесу, а находилась на арене в Царь-городе. Толпа бесновалась, требуя крови, хотя красная жидкость уже изрядно залила песок, покрывающий идеальной формы круг. Решетка ворот дрогнула и с лязгом поднялась, выпуская на арену одинокого бойца. Я закрыла рот влажными, ледяными от воды ладонями, чтобы не закричать от отчаяния.

На арену Ура шагнул Алэр. Мой лорд на ходу стянул простую домотканую сорочку, забросил на плечо. Он будто бы не видел собравшуюся разгоряченную азартом толпу, его взгляд нашел Беккит и прожег ее насквозь, так что королева чуть удержалась на ногах. Рейн улыбнулся, точно праздновал победу. Меня охватила предательская дрожь, за которую сразу стало стыдно, ведь я испугалась, хотя должна была бы гордиться. Сквозь расстояние между нами я ощущала чувства любимого – охвативший гнев, жар в его груди и радость от предстоящей схватки. Лорд знал – лучше умереть в бою, чем в темнице!

У меня внутри похолодело, когда Алэр отвел взгляд от лица Беккит и посмотрел в сторону. Там пугающе медленно поднималась вторая решетка, а за ней рычали, поднимаясь на задние лапы, жуткие трехголовые монстры – одгары. Я слышала о таких созданиях – Беккитта часто восхищалась ими, раз за разом пересказывая жуткую историю появления этих чудовищ. Она гордилась своим предком, сумасшедшим на мой взгляд, сумевшим скрестить дикого волка, бешеную собаку и какое-то порождение бездны. Чудище вышло на редкость омерзительным и кровожадным. Оно не щадило никого, а кормили таких существ исключительно человеческим мясом.

Мысли пронеслись в голове быстрее молнии, перед глазами все завертелось, и я уперлась ладонями в жесткий камень, чтобы не упасть и ненароком не потревожить воду.

Алэр, действуя по привычке, дернул рукой в поисках меча, которого не было, и его пальцы сами собой сжались в кулак. Я тоже стиснула кулаки, молясь Хелиосу, чтобы не оставил своего сына. Решетка с противным лязгом поползла вверх. Самый нетерпеливый из одгаров выскочил на песок и свирепо зарычал. За ним последовали еще два чудовища. Мое сердце сделало кувырок и замерло. Кажется, в этот момент я перестала дышать.

Рейн внимательным взглядом изучал выходящих на арену монстров. Черная, лоснящаяся шерсть на их загривках вздыбилась, отражая кровавые отблески танцующего на ветру пламени. Я видела оскаленные пасти, капающие на землю слюни и сверкающие лютой злобой глаза. Мой лорд был для чудовищ обычной едой.

По воздуху пронесся рев, и первое чудище ринулось в атаку. Рейн без всякого страха коротко рыкнул ему в ответ и застыл, подобно каменному изваянию, словно врос в арену. Я потеряла всякое спокойствие и тряслась, точно хрупкое деревце. Пальцы скребли по каменной поверхности, сердце рвалось из груди, но взгляд был прикован к колдовскому видению.

За спиной любимого демона распахнулись крылья, кончики пальцев увенчали черные загнутые когти – его единственное оружие на сегодня. Мне бы хотелось, чтобы мой демон улетел, взмыл в вышину, подобно вольному соколу, и был таков. Но для лорда этот поступок стал бы позором!

Я ощутила влагу на щеках, но приказала себе не поддавать слабости, а Рейн тем временем рванулся в атаку. Обманный маневр и сорочка отлетела в центральную морду вожака. Он зарычал, рьяно мотая тремя головами, пытаясь освободиться. Коротких мгновений Алэру хватило, чтобы подлететь к чудовищу, выбежавшему вторым. Молниеносный прыжок и неожиданный удар в первую голову одгара. Глухой удар кулака повис в тишине. Второй и третий слышались гораздо отчетливее. Я еще слышала отголоски ревущей толпы, но далеко на юге на арене Ура уже царило молчание. Тихий звук и тело одгара упало на песок. Толпа снова взревела, предвкушая что-то новое, непривычное. Обычно это звери в человеческом обличии приходили сюда, дабы наблюдать страшные битвы, в которых гибли невинные жертвы коварства Беккит. Сегодняшней ночью все было иначе. Я видела пылающие глаза змеи, замечала ее стиснутые пальцы и, кажется, даже ощущала ее прерывистое дыхание. Жутко осознавать, что соперница, как и я, переживала за лорда Нордуэлла и не желала ему смерти. Только причины у нас были разные: я – любила, она – ненавидела и желала сломать, подчинить его.

Вожак быстро освободился и бросился на Алэра вновь, атакуя со спины, норовя вцепиться в плечо. Мне стало больно, и я невольно дернулась, чтобы защитить любимого, понимая, что у него не хватит времени перегруппироваться. Он поступил проще – взмыл над зверем, а после поднял одгара, отчаянно вырывающегося, рычащего, не сдающегося, и резко бросил. Через секунду чудище корчилось на арене в смертельной агонии.

Жаль, это был не конец. Одагры, почувствовав аромат крови сородичей, совсем обезумели, рванули всей стаей, а над ареной чуть видимой, золотистой дымкой возникла сеть. Мои зубы скрипнули, сейчас я пожалела, что не убила толстяка, осознавая, что это его расчетливый ум и магические умения сотворили подобную ловушку. Мои пальцы вновь бесполезно царапнули камень, из-под обломанных ногтей брызнули алые капли. Но я была на взводе, поэтому боли совершенно не ощущала, лишь безграничную ярость, которая росла и крепла внутри меня.

Я едва дышала и боялась свалиться без чувств, уговаривая себя держаться ради него, ради нас, ради севера. А на далеком юге по залитому кровью песку, катался рычащий клубок. Фокус, который Алэр проделал с вожаком, был первым и последним. Проклятая сеть мешала демону расправить крылья и подняться над соперниками. Они рвали его на части, царапая, кусая, визжа от нетерпения насытиться.

– Спасайся! – шептала я, сквозь слезы глядя на арену. Картинка перед глазами расплывалась.

– Сдайся! – кусая губы в исступлении, шептала Беккитта.

Рейн храбро сражался. Сейчас ему было все равно, он не думал ни об одной из нас. Лорд превратился в беспощадного зверя, не позволяя инстинктам утихнуть. Пять одгаров неподвижно лежали на арене, более слабые сородичи уже пожирали их плоть.

Я понимала его, ничуть не осуждая, лишь так он смог бы выжить. Рейн не успевал освободиться, на смену одному погибшему монстру наскакивал другой. Мне чудилось, что я неизлечимо больна. Меня нещадно трясло, температура тела повысилась. Казалось, что я никогда не избавлюсь от охватившего напряжения. Пелена слез застилала обзор, я не видела полной картины. Может, к лучшему.

Я закричала, когда трое одгаров, сделали, казалось бы, невозможное – напали и уронили демона на песок. Мне мерещилось, что сорву голос, когда кинулась на выручку. И всколыхнула воду. Больше, сколько бы ни билась, ни умоляла, вода крутила стремительные вихри, перескакивая с камня на камень. Видений не было. Хотя неугомонное сердце подсказывало ответ, и я верила ему безоговорочно.

Поток слез сложно было остановить, ярость внутри меня не утихала ни на мгновение. Мне хотелось сжать пальцы на шее Беккитты, обратить ее в кусок льда. Неподвижного. Равнодушного. Безопасного. Красная пелена маячила перед глазами, и сквозь нее я видела клубки. Белый темнел с поразительной, пугающей скоростью. Вот-вот и все его нити запульсируют, полыхнут огнем.

Я услышала скрип собственных зубов, еще до конца не осознавая, что именно делаю. Прочь чувства – досаду, ярость и даже любовь. Не Беккит сегодня глыба льда. Сверкающий лед – это я. Но как же сложно привести чувства в порядок, отринуть их прочь! Я видела кровавые борозды на серых, подсвеченных серебристым лунным светом камнях. Я не сдавалась в борьбе с собственными внутренними чудовищами, как бился с монстрами Кровавой королевы мой лорд. Здесь – на севере, в лесу у звонко поющего ручья была моя личная арена.

Я еще сражалась с собой, когда луна внезапно скрылась за набежавшими тучами, и закапал мелкий, надоедливый дождик. Его капли смешались с моими слезами, и стало невыразимо легче. Еще минута или две, я не считала время, как неожиданно что-то изменилось вокруг. Холодный порыв ветра тронул верхушки деревьев, пробежал по молодой траве и затих, как прекратился дождик, словно бы они испугались тихой мелодии, раздавшейся следом. Мои слезы высохли, сомнения были забыты, тревоги ушли. Я была здесь и сейчас. Прошлое осталось в памяти. О будущем не думалось вовсе.

Широко раскрытыми глазами я наблюдала за высокой, стройной женщиной со спутанными светлыми волосами. Она казалась бы призраком, если бы ее изящные босые ступни не оставляли следов на траве. Ветер вернулся, тронул ее локоны, растрепал подол белого женского одеяния, лизнул своим ледяным дыханием мое лицо.

Я была околдована, мой язык, как будто сковали невидимые путы, да и она молчала, но в моей голове прозвучал ее вопрос: «Хочешь о чем-то меня попросить?» – светлые глаза пронзали меня насквозь.

Она склонила голову, точно знала мой ответ, но давала немного мгновений на размышления. Мне они были не нужны, решение было принято. Я вновь ломала себя, забыв о боли, и верила в Алэра. Я не буду просить ее сохранить ему жизнь. Я оставлю свою просьбу на потом.

Неназываемая смотрела на меня, и я понимала, что ее минуты со мной утекают вниз по течению ручья. Скоро ее место займет другая Хранительница. Мне придется быть смелой, потому что я – королева, потому что я должна.

– Я назову тебя по имени, когда придет срок, – ощущая вкус крови на губах, выговорила я без колебаний.

Неназываемая склонила голову в знак согласия и скрылась в сумерках. С ней исчезла тихая мелодия, и по листьям снова зашуршали дождевые капли. На меня нахлынули звуки весеннего леса. Я была одна на поляне и твердо знала, что буду делать. Пришел черед возвращения в Нордуэлльский замок, пусть на время. Снега растаяли, дороги свободны, я всегда могу вернуться в башню. А в замок? В него я войду не гостьей, не пленницей и не жалкой просительницей. Я переступлю через порог хозяйкой!

Мои люди единогласно решили, что я сошла с ума, когда объявила им свое решение. Но я лишь усмехнулась. Хорошо быть королевой, ведь не нужно спорить до хрипоты, отстаивая свое мнение. Но и приказывать я не стала. Просто спокойным тоном произнесла:

– Мы возвращаемся. Нас обязаны услышать.

– А нас еще не похоронили? – хмыкнула Лелька.

– В Нордуэлл? Зачем? – хмуро зыркнул на меня Рис.

– Ты хорошо подумала? – строго поинтересовалась Ллалия.

– Может, сначала узнаем, что творится в замке? – раздумывая, осведомилась Риона.

– Призраки с нами? – показательно огляделся Марис.

Орон промолчал, лишь сверкнул клыкастой улыбкой, будто уже представлял, как пьет кровь наших врагов. Затем они все переглянулись между собой.

– Повтори, пожалуйста, что ты сказала, – с осторожностью попросила Эвильена.

Я одарила ее выразительным взглядом – повторять ничего не собиралась – и обернулась к Тэйне.

– Мне потребуется твое участие!

– А разве я мало делаю? Ты уже не отдала мне свой первый и одновременно последний приказ? – Гана не было рядом, поэтому Тень протестовала, при нем она не осмеливалась дерзить.

– Делай все, что говорю, или уходи, – велела я, не отводя внимательных глаз.

Она смирилась:

– Что требуется? – настроилась на серьезное дело.

– Мне нужно вернуться в замок тайно, – стрельнула по сторонам красноречивым взором, – чтобы самой разобраться в происходящем. И вернуться я должна не в сундуке, – воспоминания стремительно кольнули сердце и исчезли в вихре памяти. – Я войду в замок королевой!

– А мы? – за всех меня спросила Риона.

– А вы – за мной, как те, кого уважают!

– И боятся! – вставила Лелька.

– Друзья уважают, недруги боятся! Так? – поправил ее Орон, и альбина безоговорочно согласилась с ним.

Я промолчала, предлагая закончить разговор на сегодня и подумать. У нас осталась ночь, а завтра мы начнем подготовку. Дала понять, что выслушаю всех, но по делу. И каждый посчитал своим долгом явиться ко мне и высказаться. Я прерывала на полуслове, если начинали отговаривать и напоминали о моем нынешнем положении. У нас у всех не так много времени, нужно сделать первый ход, иначе заведомо проиграем. Я больше не поясняла и не уговаривала, хотя отлично понимала, отчего все волнуются. Один Орон сохранял хладнокровие, да эрт Тодд порадовал. Он схватился за деревянный меч и выразил желание сражаться. Я выбрала для него учителя. Из Эви выйдет отличный наставник для начала, а там посмотрим.

На подготовку ушло много времени, я сердилась, мне хотелось бежать. Днем своими делами я старалась заглушить тянущую боль в груди, а ночью падала без сил. Дни неслись за днями стремительной круговертью. В башне появились новые люди. До нас добрались отряды из Нордуэлльского и Сторожевого замков и из Ар-де-Мея. Мне стало тесно. Хотелось вдохнуть полной грудью и раскинуть руки, чтобы взлететь. Сердце рвалось на юг, но душа была предана северу. Я оставалась спокойной внешне, старалась не повышать голос, не подгонять своих людей, кем бы они ни были, даже если портной, по моему убеждению, специально тянул время, когда шил мое новое платье. Думаю, его уговаривала тетушка. Ее главным аргументом было: «Неужели королева хочет явиться в замок, нарядившись в платье нищенки?» Приходилось скрипеть зубами и кивать.

Тень раздражала и доводила до белого каления всех. Она словно бы задалась целью достать каждого живущего в башне. Ее мог утихомирить Лис, но этот призрак носился туда и обратно, не задерживаясь нигде. Думаю, его мучили собственные страдания, и он, также как я, глушил их. Однажды, я услышала, как Лелька просит Мариса развеять Тень. И я заметила, как дрожат его пальцы от нетерпения. Однако, заклинатель не посмел ослушаться моего приказа. Тень нужно было беречь, как зеницу ока. Она нам нужна, она – частичка общего, что сломается без ее участия. Между тем месяц подходил к концу. Природа расцветала, на север пришла жара, и приметы говорили о том, что лето будет сухим.

– Плохо, – сокрушенно вздыхала Ллалия и качала головой. – Где нет воды, там есть огонь, – и смотрела на меня.

Я отвечала ей прямым взором. Война – слово оседало между нами пыльным облаком.

– Скоро о нас сложат легенды, – усмехалась Лелька и с озорством поглядывала на притихших подруг.

Ри улыбалась мрачно, но со своей тьмой моя главная альбина договорилась. Я уже не переживала за нее. Тревожила Янель, и не только потому, что с ней была связана моя основная надежда. Мне не хотелось хоронить еще одну подругу, хотя умом я понимала, что смерть Криссы не последняя. За свободу многие из северян отправятся к Вратам Эста. И мы все должны быть готовы к потерям. Мы стоим на пороге ночи, но тьма не будет вечной.

Я повторяла и повторяла себе, пока пальцы уверенно выводили на пергаменте послание для Беккитты. Закончив, я подняла глаза на Ганнвера. Он оставался безмолвным.

– Не молчи! – почти приказала я ему.

Мы были одни на поляне, быть может, потомки оценят, где было написано послание, несущее вызов Кровавой королеве. Ровный пень стал моим столом, перед которым я преклонила колени.

– Тебе удобно? – Лис разомкнул плотно стиснутые белесые губы.

– Нет. Но разве удобства важны сейчас?

– Ты должна подумать об Ариэль! – он был тем, кто бросил мне в лицо обвинение, как привык.

Я вздохнула.

– С ней я договорилась. Она тоже помнит последние слова своего отца и ждет его возвращения, – сердце на секунду дрогнуло, но я не позволила ему заполонить душу черной печалью. – Ты как? Готов встретиться с Беккиттой?

Он улыбнулся.

– Из меня выйдет отличный почтовый ворон.

– Ты гораздо лучше птицы, даже заморской, волшебной, – я улыбнулась ему в ответ, чтобы разрядить гнетущую обстановку.

– Кстати, о морях! Что с Северией? – он обеспокоенно заметался по поляне, укутанной вечерними сумерками.

– Давай вспомним еще раз, – я с трудом поднялась.

Беременность с каждым днем давалась мне тяжелее, но я старалась сохранить силу духа. Присела на пенек и завела рассказ. Лис перебивал, уточнял, строил догадки. Наша беседа затянулась. Сумерки совсем сгустились.

– Алэрин… Алэрин… – призрак крепко задумался. – Ему бы с прошлым разобраться. Это долго! – вознегодовал.

– Тебе нужно быстро?

– В этом году зима затянулась! Хорошо было? Зато лето заторопилось. Снег слишком быстро растаял, и слишком быстро набухли на деревьях почки, а бойкие ростки раздвинули сухую траву.

Я подняла взор к небу. Пожар на западе едва полыхал. На востоке небосклон затягивали плотные облака. В их разрывах порой показывался месяц. Его скупые, призрачные лучи, то освещали лес, то исчезали, делая Гана почти живым. На миг померещилось, что мы вернулись в прошлое. Но коварный брат солнца – месяц – разрушил видение.

– Не будем торопить события, – произнесла я. – Мы итак наломали дров, – подняла руку с посланием. – Достаточно искры и вспыхнет пожар.

– Надеешься спасти север от огня? – раздраженно качнул головой. – Так не будет!

– Знаю, – кивнула. – Не зря Янель отправилась в свое долгое путешествие на юг.

– Тебе нужен порох. И ты молодец, что отринула страхи, которые пестовали наши предки. Как говорится, от чего береглись, то и сгубило, – усмехнулся, глянул, словно ударил, и отвернулся, скрывая полыхающий огнем взгляд.

Я не знала, что еще сказать. Свернула пергамент, приготовила сургуч и попросила призрака разжечь огонек. Он научился, и теперь на кончиках его пальцев при желании играли небольшие искорки. Он приблизился, но смотрел лишь на танцующие огоньки. Я сняла с пальца печатку, когда-то казавшуюся тяжелой. Кольцо моей матушки бережно сохранил Арейс и в нужный час передал мне. Полгода назад я приняла печатку, но носить отказывалась, пока ощущала себя женой сильного, уверенного демона. Сейчас сильной и уверенной стала я сама. Знаю, что делаю! Тягучей красной каплей сургуч скрепил края послания, и я оставила на нем оттиск. Северная корона с острыми пиками, увитыми веточками вереска. На груди медальон с такой же ветвью – брат уже не может его носить. Но я обещала передать украшение сыну Гана.

Лис склонил голову и дал свой обет.

– Дай мне пару недель. Я доставлю письмо, и мне ничего не помешает!

– А сейчас? – приняв клятву, спросила я призрака.

Он кинул взор на темнеющую на фоне сумрачных небес башню.

– Хочешь, чтобы я поговорил с Тэйной? – прозорливо прищурился.

Я молчаливо отказалась, а затем спохватилась.

– Просто проводи меня, – хотелось немного тишины, той самой, которая окутывает мир перед бурей.

Он понял меня, полетел рядом, ни о чем более не спрашивая. Высказано. Выплакано. Пережито. В эту минуту мы помолчим. Не будем загадывать и строить планы. Буря разразиться, и мы окажемся в ее сердцевине. Но это потом. А сейчас медленно движемся. В лицо дует прохладный ветер, и пахнет дождем, который вот-вот закапает из туч и прибьет пыль. Следом придет новый день, полный надежд и тревог. Ничего уже не изменить.