Текст книги ""Фантастика 2025-120". Компиляция. Книги 1-18 (СИ)"

Автор книги: Мертвый аккаунт

В комнате Тэйна первым делом сполоснула лицо ледяной водой, надеясь, хотя бы так успокоиться, но не помогло. Вышла из-за ширмы, гневно сверкая глазами, и зло полюбопытствовала:

– И что ты собираешься со мной делать?

– Поговорить, – спокойно, даже расслабленно, отозвался Ганнвер.

– Я ничего тебе не скажу! – охотница, не найдя иного места, села на край кровати, скрестила руки на груди и демонстративно отвернулась.

Эрт Ирин вальяжно подошел к узнице, на его лице блуждала довольная ухмылка. Присел перед ней, мягко прикасаясь к рукам, и Тэйна тут же воспротивилась, но добилась того, что он усилил свой нежный натиск и оказался сверху, повалив свою жертву на кровать. И опять эта предательская дрожь прошла по ее телу, заставляя ар-де-мейца подарить девушке ироничную улыбку:

– Так вот чего ты боишься, охотница? – он не торопливо провел большим пальцем по изящному подбородку, дотронулся до гладкой шеи.

Тэйна вздрогнула, испуганно распахнула глаза, и Ган тотчас ее заверил:

– Клянусь! Я никогда не овладевал женщиной против ее воли, – а когда охотница зарделась, он опять улыбнулся. – Или ты боишься, что не устоишь перед моим обаянием? – его палец продолжил свое путешествие.

Тэйна изо всех сил пыталась остаться равнодушной, понимая, что тело уже откликнулось на ласки эрт Ирина. Взгляд ее против воли опустился к расстегнутому вороту его туники, и девушка едва не застонала, ощущая сильное, почти непреодолимое желание дотронуться до загорелой кожи.

Нежные объятия его сильных рук приводили Тэйну в смятение, потому что охотница давным-давно забыла, что такое нежность и страсть. Она открыто глядела на молодого мужчину, которому нельзя было доверять. Но видела только то, как он красив, и забывала обо всем остальном. Тэйна таяла в его объятиях и проклинала тот миг, когда приняла решение ослушаться хозяина и отправилась следить за эрт Ирином, а не за его сестрой.

– Остановись… – взмолилась она, и он на удивление быстро послушался.

Ган чуть отошел, потряс каштановой челкой, провел ладонями по лицу, а потом сказал:

– Я скоро вернусь! И надеюсь, ты все еще будешь тут!

Тэйна скривилась, но говорить ничего не стала, только, дождавшись, хлопка закрывшейся двери, бросилась к окну. Легко перемахнула через подоконник, спустилась на хлипкий карниз и направилась по нему, высматривая, куда можно спрыгнуть. Из-за угла вышел Ганнвер:

– Рад, что ты решила присоединиться ко мне за ужином!

Охотница, проклиная грыра на все лады, двинулась в обратном направлении. В спину ей послышалось тихое:

– Хорошо, я в комнату принесу…

Душная ночь заключила городок в свои объятия, раскинула над домами темные крылья, усыпанные звездами. Ветер будто уснул вместе с добропорядочными жителями и не желал дарить миру приятную прохладу. Тэйна так и не смогла задремать, хотя и старалась, видят Хранители, все для этого сделала, даже вспомнила, что можно посчитать зверушек. Только все ее попытки оказались тщетными, зато притворяться ночная охотница умела мастерски. Когда дыхание лежащего рядом эрт Ирина стало ровным, Тэйна приподнялась на локте, понимая, что пора уходить. Бросив прощальный взор на спящего ар-де-мейца, она остановилась, разглядывая его без всякого смущения. Привычное, слегка насмешливое выражение лица Ганнвера смягчилось, отчего казалось совсем иным. Эрт Ирин выглядел необыкновенно привлекательным, но Тэйне вдруг отчего-то стало тоскливо. Одернув себя, ночная охотница принялась торопливо одеваться, стараясь не разбудить захватчика.

Ганнвер привык спать чутко, прислушиваясь к любым шорохам, а притворяться он умел не хуже Тэйны, потому и виду не подал, что проснулся, пока она рассматривала его. Сердце в груди воина так и замерло, ожидая, что сделает девушка, в то, что она вероломно убьет его сейчас, верить не хотелось. И Ган невольно выдохнул с облегчением, когда понял, что охотница просто сбегает. Поднялся, но она оказалась проворнее, успев на мгновение опередить его рывок и выскочить из окна. Эрт Ирин только и увидел, как его пленница, прихрамывая, скрывается в наступившей мгле.

Он обошелся без туники, спешно натянул штаны и выскочил за дверь. Владычица ночи, гневаясь на что-то одной ей ведомое, решила изменить погоду. Поднялся порывистый ветер, заскрипел ставнями, заставил редких прохожих ускорить свои шаги, прогнал духоту. Ганнвер торопился вместе с ним, стараясь успеть, догнать ту, что стремилась скрыться от него в переплетении узких улиц.

Тэйна неслась, подгоняемая лихим ветром, не думая ни о чем, кроме самого бегства. Она забыла напрочь о том, на что способна, а могла только переставлять ноги. Глаза беспрерывно вглядывались в ночной мрак, чтобы найти лазейку. И вот ей это удалось, она затаилась в переулке, подмечая, что эрт Ирин промчался мимо. Перевела сбившееся дыхание и едва не расхохоталась в голос. Вот глупая! Только от осознания собственной недогадливости ей легче не стало, тоска лишь усилилась, грозя поглотить Тэйну снова… как было когда-то давно! И опять в этом был виноват ар-де-меец! Тогда она тоже совершила ошибку, за которую расплачивается по сей день, и нет иного пути, как существовать именно так, как это делает ночная охотница. Она та, кто она есть, а не та, кем была когда-то! Слабый зов уже слышен в ночи – хозяин призывает, пока еще просит, уговаривает, но скоро он рассердится!

– Нужно уходить! – Вслух произнесла Тэйна, не двигаясь с места.

И вокруг наступила такая тишь, какая бывает только перед бурей, и только прерывистый вздох сорвался с полуоткрытых уст, когда прямо перед ней появился полуобнаженный мужчина.

Ганнвер спрыгнул с крыши домишки, выследив свою добычу. Они молчали, не в состоянии изречь и слово. А ночь, наблюдавшая за ними, внесла свою темную лепту. Небеса рассекла на части золотая стрела, вонзилась в землю где-то за домами, а за ней послышались раскаты грома, и грянул ливень. Ган, подхватив ошеломленную увиденным Тэйну, бросился бежать по улице в поисках укрытия. Охотница не сопротивлялась, когда эрт Ирин подтолкнул ее к шаткой лесенке, ведущей на чердак сарая, в котором располагались животные. Крыша местами прохудилась, и сквозь нее лилась вода, но в уголке, на охапке соломы оказалось сухо. Здесь эрт Ирин и выпустил ненадолго свою добычу. Взглянул сурово, желая высказаться, но произнес совсем не то, что собирался:

– Темная Лилия, ты, будто стрела, засевшая глубоко в моем сердце! Мучаешь меня, вызываешь боль и жар и вытащить тебя невозможно…

– Тэйна – таково мое имя… – поддавшись порыву, мечтая вернуть когда-то потерянное, девушка сама потянулась к ар-де-мейцу. Обхватила руками лицо Гана, прильнула к его губам. Руки Лиса крепче сжали ее тело, и в эту минуту трезвый рассудок и здравый смысл, которыми ночная охотница гордилась, оставили ее окончательно, уступая место мучительному желанию.

Они сошлись – две одинокие, ищущие и готовые дарить любовь души, уставшие от одиночества в кругу близких. Пламя их любовного порыва с каждой секундой разгоралось все жарче. Каждая новая ласка, каждый поцелуй, увеличивали силу, остроту этого неуемного желания.

Тэйна с жадностью касалась его влажной от дождя, обнаженной груди, проводила по мускулистым плечам, спине. Тело Ганнвера чуть вздрагивало под ее руками, и осознание того, что это она, ночная охотница, способна вызывать в нем такую страсть, пронзало все ее существо еще большим возбуждением.

Тэйна и не думала сопротивляться, когда эрт Ирин стянул с нее мокрую одежду, открыв своему алчному взору пышную грудь, тонкую талию, длинные ноги и вожделенный уголок между ними.

– Милая, – зашептал Ган, покрывая поцелуями смуглые полушария, увенчанные розовыми сосками, играя с ними, дразня, срывая стон с губ Тэйны.

Ощущая его уста на коже, охотница выгибалась ар-де-мейцу навстречу, чувствуя, как в самой глубине души, до сего мига опутанной сетями беспросветного мрака, проснулось, затрепетало нечто такое, о чем она давно успела позабыть.

Под натиском его умелых ласк Тэйна потеряла способность думать, ей хотелось притянуть его еще ближе, слиться с ним, хотя бы ненадолго. Согревая своим теплом, Ган, сам того не подозревая, растопил лед в одинокой душе, и Тэйна раскрылась, подобно цветку солнечным утром. Девушку подхватил бурный поток доселе неизведанного восторга, когда руки Ганнвера безостановочно ласкали ее податливое тело. Мысленно Тэйна успела подивиться и задуматься, но спустя мгновение была способна только постанывать, трепетно принимая ласки его рук, губ и языка, не в силах сдерживаться.

Углубив очередной поцелуй, сплетая свой язык с ее, Ган коленом развел точеные ноги Тэйны и резко вошел в ее лоно, ловя губами изумленный вскрик.

Поначалу эрт Ирин хотел продлить удовольствие, двигаясь медленно, улавливая каждый отклик своей любовницы. Но постепенно страсть одержала верх над рассудком и закружила их обоих в стремительном водовороте дивных ощущений.

Бешеные рывки мускулистого тела, острые женские ноготки, царапающие рельефные мужские плечи, сплетающиеся тела, когда непонятно, где заканчивается он и начинается она – вот картины наступившей ночи. Сбивчивое, сливающееся в одно дыхание, хриплые стоны и звук падающих дождевых капель – вот мелодия сегодняшней ночи, которая останется в памяти этих двоих. Завершилось все барабанной дробью заканчивающейся грозы, женским вскриком, полным блаженства, и низким рыком удовлетворенного мужчины…

За окном занимался рассвет, прогнавший ночную бурю, от того напоенный ароматами прошедшего ливня, радостный, жизнеутверждающий. Пальцы любовников все еще были сплетены между собой, ни Ган, ни Тэйна просыпаться совершенно не хотели. Но ее ждал хозяин, а его Кровавая Королева. Их добровольно принесенные клятвы, звали, требовали разойтись в разные стороны.

Охотница распахнула веки, когда эрт Ирин уже не спал, наблюдал за ней потемневшими от страсти и душевной боли глазами. Она открыла рот, чтобы что-то сказать, но он накрыл ее губы своими, и все повторилось. Тэйна хотела запомнить его на ощупь, прикасаясь к телу ар-де-мейца, цепляясь за его плечи в порыве продлить эти мгновения. Собиралась запечатлеть в памяти это красивое лицо с глубокими серыми глазами, впитать ощущение его силы внутри себя. Слезы и безграничной радости, и бесконечного отчаяния орошали ее щеки, горящие от поцелуев любимого. Мучительная правда открылась Тэйне внезапно, когда она призналась себе, что произошло…

А потом они просто лежали, наслаждаясь последними минутами, пока охотница не произнесла:

– Будь осторожен! Заказ на тебя передан одним из рыцарей Кровавой королевы! И мне не ведомо, по чьей указке сделано это…

– Да я уже это понял… – кривая усмешка изогнула четко очерченные губы воина.

– Ган! – Тэйна приподнялась над ним. – Мне не до смеха! Я хочу, чтобы ты жил, слышишь? – и она всхлипнула.

– Родная, – он стер влагу с ее лица своими губами и прошептал, – я обещаю…

– Уходи! – вполголоса велела ночная охотница через некоторое время, отворачиваясь к стене.

Эрт Ирин неторопливо натянул не успевшие высохнуть брюки и с затаенной надеждой спросил:

– Проводишь? – и устоять Тэйна не смогла…

Глядя, как он скрывается в лесу, оставаясь на поле, расположенном за городком, Тэйна изо всех сил сжимала кулачки, чтобы не разреветься, молясь Хелиосу пощадить уезжающего человека.

Крепко задумавшись, она не сразу поняла, что за спиной кто-то есть. Оглянулась и увидела… его… отца! Дерзко усмехнулась в ответ на его угрожающую гримасу и получила оглушительную пощечину.

– Ты не выполнила то, что тебе поручили, девчонка!

– Убьешь? – саркастически осведомилась охотница, уже понимая, что ответит ей крепко сбитый одноглазый мужчина.

– Отработаешь, – он выразительно ухмыльнулся, но Тэйна знала одно – Ган должен жить!

Быстрый рывок ночной охотницы, и мужчина хрипит, хватаясь за горло, а его пальцы становятся красными от пролившейся крови.

– Он будет жить! – повторяет Тэйна и наклоняется над испустившим дух наемником.

Отточенное движение и кинжал вновь в ее руке, глаза прикрыты, последний глубокий вдох, а дальше, будто падение с высоты, как когда-то давно. Изящная рука не дрогнула, и кинжал резко вонзился в грудь той, что звалась Темной Лилией…

Ганнвер, поклявшийся не оглядываться, вонзил шпоры в бока верного коня, стараясь навсегда запомнить ту, что оставил за спиной. Глупо было спрашивать себя, да и Хранителей заодно, почему все случилось именно так, а не иначе! Важно другое – его обязанности, ее долг… К грыру все! Ар-де-меец резко развернул скакуна…

Разочарование оказалось горьким, он ощущал его вкус во рту, когда обнимал тело той, что еще пару часов назад сгорала от страсти в его объятиях. Ни слезинки не вытекло из его глаз, потому что страдало сердце воина, обливаясь кровью, такой же алой, что вытекала из груди любимой.

– Зачем? – бессмысленно вопрошал он в пустоту и сам себе отвечал, стиснув зубы. – Я должен…

Нещадно понукая коня, мрачный всадник уверенно продвигался к Царь-городу, надеясь разгадать загадку. Теперь только безопасность родных волновала его, своя собственная жизнь стала Ганнверу эрт Ирину безразлична. Не заскочив, чтобы проведать сына, он прямиком направился в Золотой замок, распахнул двери, а когда услышал, как они хлопнули, вздрогнул. Озноб пробежал по позвоночнику, чудилось, сомкнулись челюсти капкана, хватая неуловимого Лиса в плен. Ар-де-меец не оглянулся, чтобы проверить, кто остался за спиной, только одернул себя и пошел дальше.

Покои второго королевского любовника, просторные, светлые, никогда не нравились своему владельцу. В открытое окно врывался свежий ветер, дующий с моря, играющий с легкой занавеской, качающий розы, стоящие в вазах. Их приторный аромат всегда раздражал Гана, потому что они напоминали ему о Беккит! Кровавую королеву он ненавидел всей своей душой, а теперь особенно, потому что если бы не ее амбиции и жажда мести, то он никогда бы не оказался в этом проклятом городе!

Приняв ванну, эрт Ирин поспешил в королевскую спальню, без стука прошел в нее и удивился, не застав Беккитту в кровати. Обычно, в эти дневные часы, королева любила отдохнуть. Стоило признать, что королевская постель была на удивлении удобна, гораздо мягче и шире той, что стояла в покоях Гана. Над ней был натянут дорогой парчовый балдахин, который Ганнвер рассматривал невидящим взором. Сквозняк, ворвавшийся в комнату, оповестил ар-де-мейца о том, что за спиной кто-то есть.

Нарочито неторопливо развернулся, придавая лицу обычное насмешливое выражение:

– Золотце! – сказал и не подал виду, что изумился, увидев не только Беккит, но и пятерых рыцарей, составляющих ее личную охрану, во главе с мерзавцем эрт Аргером.

Эрт Ирин сдержал рвущийся наружу зевок, показывая, что спрашивать ни о чем не намерен.

– Ум-м, – произнесла свое излюбленное высказывание Кровавая королева, не сводя с лица своего любовника злых, змеиных глаз.

Ганнвер демонстративно потянулся, делая вид, что это самое важное в его жизни.

– Ган! – Беккитта не выдержала, на ее висках проступила чешуя, как бывало всегда, когда она злилась.

– Да? – полуулыбка Лиса осталась неизменной, лицо сделалось недвижимым, будто высеченным из камня.

– Я все знаю! – выплюнула она, подходя ближе.

– Верю, – закаленный годами испытаний Ган остался равнодушным, спокойно принимая ярость змеюки.

– Ты брат Ледышки! Ты из Ар-де-Мея! – свое обвинение Беккит прокричала прямо, глядя в серые глаза. – Ганнвер эрт Ирин! Я была слепа, не замечая очевидного! И ты за это ответишь, честью клянусь!

– У тебя она есть, эта честь? – иронично отозвался ар-де-меец.

В комнате повисла мертвая тишина, Ган встречал все нападки с гордо поднятой головой, прищурившись, насмешливо выгнув каштановые брови.

– Ты когда-нибудь поплатишься за свой длинный язык! – тишину разорвал очередной вопль королевы и звук пощечины.

Ганнвер не дрогнул, он остался неподвижен, ему не было нужды объяснять свой поступок.

– Хотя зачем когда-нибудь?! Ты заплатишь сейчас! – королева из рода са'арташи пришла в еще большее негодование.

Ганнвер смерил въедливым взором ту, которую стоило бы опасаться. Но взгляд отвела она, от того, что была не в силах сломить его непоколебимую уверенность и потому, что все еще желала его… до боли во всем теле, до лихорадки, до полного изнеможения…

– Увести! – Беккит отвернулась, глядя за окно, надеясь услышать, как неистовые волны разбиваются о подножие замка, потому что была не в состоянии смотреть на то, как ЕГО уводят.

Казалось, королева сделала все, чтобы устоять, чтобы не поддаться чарам этого ар-де-мейца! Она заранее наняла убийц, через третьих лиц, разумеется, безнадежно надеясь, что эрт Ирин не вернется. А, замечая, как он входит во дворец отослала Эрея прочь из столицы со спешно придуманным поручением, и только потом решилась войти, окружив себя верными людьми. Зачем, спрашивается? Беккит стиснула кулаки, не глядя на то, что делают с ее бывшим любовником стражники.

Рыцари Золотой королевы крепко связали Ганнверу руки за спиной, четверо из них приставили оружие, готовые вонзить его в пленника при малейшем угрожающем движении, и подтолкнули к двери.

Беккитта прикусила губу, чувствуя вкус собственной крови, ощущая, как по щеке стекает слеза.

– Ненавижу северян! – исступленно шептала она, закрывая лицо руками, чтобы позорно разреветься.

Ган, сопровождаемый рыцарями, спустился вниз, туда, где располагались подземелья. Они состояли из ряда небольших естественных пещер, расположенных внутри скалы, на которой стоял Золотой замок. Все они соединялись между собой при помощи низких и узких коридоров. Самая большая из пещер находилась сразу за железными дверями, и Ган видел ее неоднократно, зная, для чего она служит. Здесь содержали тех, чья вина перед королевой была не столь велика или не доказана. Временное пристанище тех, на кого указал перст Кровавой королевы. Несколько ярусов, в глубине которых, находились небольшие комнатушки, в которые вели приставные лестницы.

А вот за этой пещерой начинался настоящий лабиринт, состоящий из узких, извилистых коридоров. С эрт Ирина не спускали настороженных глаз, а он вовсю осматривался и все больше и больше мрачнел. Путь, петляя в полутьме, уводил все ниже и ниже, и не было никакой возможности запомнить все его многочисленные изгибы. Фонарей почти нигде не было, тоннель освещали только чадящие факелы, которые несли в руках молчаливые стражи.

– Отсюда нет выхода! – зло усмехнулся эрт Аргер, точно прочел пасмурные мысли пленника.

Ган ядовито ответил ему:

– Не отставай, иначе сам заплутаешь! – за что получил ощутимый тычок в спину.

Обитые полосками железа, каменные, неприступные двери открылись, показывая Гану место, где ему предстоит провести эту ночь. Ар-де-меец задорно улыбнулся, рассматривая тесную комнатушку без единого лучика света с каменным креслом в центре.

– Трон для любовника Золотой королевы! – издевательски поклонился эрт Аргер, а видя, что эрт Ирин молчит, продолжил. – Или правильнее будет сказать, бывшего любовника… – смерил выразительным взором.

– Я капитан королевской гвардии королевы Ар-де-Мея! – с гордостью произнес Ган, – а вот ты всего ли мелкая шавка, служащая змее!

Эрт Аргер рассвирепел, нанося удары по телу пленника, заставляя его согнуться. Ганнвер сплюнул кровь, улыбнулся:

– Легко бить того, кто связан! Развяжи, тогда и поглядим, кто из нас сильнее!

– Сковать его! – взревел эрт Аргер, и подчиненные послушно потащили эрт Ирина к каменному креслу.

Привычными движениями сковав руки, ноги и шею пленника металлическими обручами, стражи отошли, ожидая дальнейших распоряжений. И они последовали:

– Ты ответишь за сказанное мне и Золотой королеве! – помедлил, выжидая реакцию пленника, а когда ее не последовало, приказал. – Несите все, что нужно!..

Все рыцари вышли, оставляя Гана одного. Едва закрылась дверь, узник как-то внезапно вспомнил об обещании, данном Тэйне. Ган напряг руки, отыскивая слабину в сковывающих его кандалах. Мгновение и тянущая боль пронзила запястья, когда тонкие иглы пронзили их. Коварный механизм, задуманный лишь для того, чтобы мучить пленников, сработал исправно, охлаждая пыл пытающегося сбежать…

Над Царь-городом взошла луна, огромная, бледно-лимонная, завораживающая. Ее свет осветил столицу Золотого берега, заиграл бликами на морских волнах, заскользил по крышам, заглянул в окошки. Вот только пленник, томящийся в подземелье, не видел его. Ганнвер тяжело дышал, лоб покрывала испарина, руки безвольно покоились на полу. Он совсем недавно очнулся и с трудом осмотрелся. Эта была другая темница, не та, где его пытали пару дней. Тут стоял отвратительный запах, а в гнилой соломе, на которой он сидел, наверняка водились насекомые. Они, уже привлеченные запахом крови, ползали по ногам ар-де-мейца пробираясь все выше и выше. Все тело болело, но сожалел эрт Ирин только об одном, что так и не понял, кто его предал. А еще он страдал, что так и не выполнил то, что пообещал своей охотнице, но одновременно с тем радовался, что скоро присоединиться к ней. Немой камень древних стен буквально давил на ар-де-мейца, привыкшего к свободе. В трещинах, расположенных на стенах, ему мерещились морды чудовищ, которые явились, чтобы проглотить его. И мысленно Ган поторапливал их.

Звякнули цепи, удерживающие его, не позволяющие далеко уползти, сойти с соломы, а за этим звуком послышался другой. Воспаленными глазами Ганнвер вгляделся во тьму и с удивлением понял, что стена напротив со скрежетом разошлась на две равные части. Из проема выскользнула белесая, чуть светящаяся фигура, а за ней показался тусклый огонек масляной лампы. Сей предмет держала в руках какая-то смутно знакомая девушка. Увидев, в каком состоянии пленник, она со всех ног кинулась к нему. Понимая, что свет причиняет боль его глазам, отодвинула лампу, обняла эрт Ирина, всхлипнула.

Нечленораздельный звук сорвался с растрескавшихся губ ар-де-мейца, и он в первое мгновение даже затих, пытаясь пошевелить распухшим языком, про себя удивляясь, что все еще не лишился его.

– Я сейчас помогу, – незнакомка отстранилась и стала суматошно перебирать содержимое сумы, которая болталась на ее плече.

– Гали… – Ганнвер вспомнил имя призрака, а вот имя девушки, как ни силился, не смог припомнить. Хотя и узнал подругу своей сестры, одну из пленниц Беккит.

– Мое имя Оллирь, господин, – проговорила она, будто невзначай, вынимая флягу с водой.

Не скрывая сострадания, девушка прикоснулась к этому волевому человеку, поднесла питье к его губам. Ган пил так жадно, как никогда раньше, его пересохшее горло омывала живительная влага. Затем Оллирь без лишней спешки намочила лоскут и принялась промывать многочисленные раны. Слабая улыбка тронула окровавленные губы, а потом эрт Ирин захотел погладить девушку по голове и даже сумел поднять руки, вот только сломанные пальцы не слушались его. Девушка опять всхлипнула, не сумев сдержать эмоций, а Гали заметалась по комнате, приблизилась к людям. Смахнув слезинку, Оллирь быстро сообщила:

– Сударь, змеюка нашла вашего сына.

Ганнвер вздрогнул, а затем рванулся вперед в попытке подняться, но упал на колени и зашипел от боли. Теперь и призрак, и девушка бросились к нему. Оллирь помогла принять сидячее положение, а Гали суматошно замахала полупрозрачными руками.

Превозмогая боль, крепко стиснув зубы, сражаясь с собственным бессилием и подступающим забытьем, Ган думал, отыскивая решение. С жалостью глядя на узника, Оллирь, переглянувшись с Гали, твердо вымолвила:

– Я собираюсь навещать вас каждую ночь, так что держитесь и помните, в замке есть те, кто помогут вам!

Эрт Ирин отчаянно помотал головой, собрался с силами, постарался забыть о мучительной боли, терзающей все его существо, и выговорил:

– Беги… отсюда… девочка, – потом поднял глаза на призрака и произнес только одно слово, – помоги…

Гали кивнула, бросив задумчивый взгляд на стоящую на коленях девушку, явно что-то решая для себя.

Гану оставалось верить в то, что призрак не предаст, а поможет, как делал это уже неоднократно.

– Оллирь, – распухший язык с трудом слушался своего хозяина, однако, Ганнвер должен был закончить то, что начал. – Прошу… помоги моему сыну… в моих покоях… бывших, – невольно обвел мутным взором свое нынешнее место обитания, – есть тайник… Гали покажет… там деньги и медальон… Отдашь его матери моего сына… скажешь, что… пришло время, – умолк.

Оллирь, подавая ему воду, быстро закивала, убеждая себя, что вот он – шанс вырваться на свободу. Ее уставшая от жизни в Золотом замке душа рвалась на волю, и пленница Кровавой королевы давно помышляла о побеге. Неведомые опасности, угрожающие ей в дороге, казались предпочтительнее тех, что преследовали в обители королевы-змеи.

На Гана напало оцепенение, и накатила телесная слабость, хоть дух его все еще был не сломлен. Попрощавшись с Оллирь, заручившись поддержкой верной Гали, ар-де-меец решил немного подремать. Прикрыл веки, не желая бередить душу, с тоской провожая посетительниц. Но вдруг что-то встревожило его, и эрт Ирин, собрав воедино оставшиеся силы, вскрикнул:

– Кто?

Оллирь обернулась, стоя в кругу мечущегося света масляного светильника, девушке не хотелось огорчать узника, но и солгать она не сумела. Лишь одними губами прошептала, мечтая, чтобы он не разобрал слов. Но Ганнвер услышал, но ничего не ответил, потому что подсознательно уже догадался, кем является предатель.

Створки потайной двери вновь сомкнулись, отрезая эрт Ирина от застывшей в горестной позе Оллирь и скорбно поникшей Гали. И снова ар-де-меец не задал себе ни единого вопроса, понимая всю глупость бессмысленных упреков. Лишь на душе стало еще тяжелее, будто лег на нее, ломая крылья, очередной камень…