Текст книги ""Фантастика 2025-120". Компиляция. Книги 1-18 (СИ)"

Автор книги: Мертвый аккаунт

Анна и Валентина Верещагины
Сердце воина

Бонус-рассказ к «Северной королеве»

«Сердце воина»

Рассвет окрасил восточный край неба теплыми красками, сначала едва заметными на фоне черноты ночи, а затем становящимися все ярче и насыщеннее. Едва взошло солнце, как дверь, ведущая в главную башню замка, распахнулась. Из нее, чеканя каждый шаг, вышел мужчина, одетый по-походному. Стражники, дежурившие на воротах, засуетились, памятуя о том, как гневается посланец Кровавой королевы , если слуги не выполняют его требований. И когда мужчина вскочил в седло великолепного скакуна породы дэнри , воины поспешили открыть створки, чтобы выпустить гостя из внутреннего двора замка.

Не глядя по сторонам, ни с кем не прощаясь, посланец сжал коленями бока коня, надеясь, что навсегда оставляет за спиной это место. Во внешнем дворе суетились прислужники, перебегая из одного конца в другой. Девушки охали, вздыхали, женщины бросали на всадника томные взгляды, мужчины ядовито усмехались, злословили втихомолку, не позволяя себе чернить посланца Золотой королевы в полный голос. Посланник уверенно двигался вперед, не замечая ни выразительных, пылких взоров служаночек, ни слыша ехидного перешептывания их супругов, отцов и братьев. Остановился только перед подъемным мостом, раздраженно поглядывая вверх, ожидая, когда он опустится, отрывая ему дорогу.

Как назло, мост опускался медленно с натужным скрипом, словно нехотя открывая вид на зеленый луг. Конь, точно ощущая нетерпение своего хозяина, бил копытом утоптанную землю, пока всадник окидывал быстрым взором крепостные стены. Высокие, каменные, похожие на тюремные застенки, в которых он томился весь этот месяц, как заключенный. Разве что цепей не было, только слово связывало его, сковывало по рукам и ногам, вынуждая делать то, что вызывало тошноту, заставляя срывать злость на обитателях этого места.

Каждый день на протяжении установленного времени он был вынужден видеть эти серые стены, окруженные глубоким рвом, в котором темнела стоячая вода. Иногда посланник позволял себе подняться на смотровую башню, чтобы выглянуть за стены тюрьмы не из узкого оконца хозяйских покоев. На крыше, в компании мрачного стражника, Ганнвер эрт Ирин позволял себе вдохнуть полной грудью, глядя в раскинувшееся над замком небо.

Сейчас его ничто не останавливало, и когда цепи, удерживающие мост, звякнули последний раз, опуская его, конь рванулся вперед. И его всадник не видел, как рыдающая хозяйка, пышнотелая, грузная женщина, презрев приличия, рванулась за ним.

Сейчас Ган видел лишь цветущий луг, дорогу, петляющую среди зелени и туманную дымку, укрывающую далекий горизонт. Крик сокола раздался где-то в вышине, а над самим лугом закружил ястреб-перепелятник, высматривая добычу. Ганнвер, несмотря на нежелание возвращаться в столицу Золотого берега , яростнее вонзил шпоры в бока коня, желая ощутить скорость, услышать песнь ветра, проносящегося мимо, представить, что за его собственной спиной вдруг выросли крылья.

Ган и сам не понял, в какой именно момент он засмеялся. Ничем не замутненная, острая, живая радость оказалась столь сильной, что он не сдержал эмоций. Напряженные мышцы коня под его ногами, дыхание животного, стремление скакуна стать свободным слились с желаниями самого молодого ар-де-мейца . И они понеслись вдоль луга, соперничая с ветром, играя с ним, убегая и догоняя, оба испытывая неописуемый восторг!

Жаль только, что время радости оказалось столь быстротечным! Ганнвер придержал коня, когда на дороге возникли другие путешественники. Особенно мешали продвижению груженые повозки, возницы которых поминутно переругивались и между собой, и с прочими странниками. Ган уверенно правил скакуном и постепенно обогнал всех, добрался до городишки, одного из тех, что стоят вдоль тракта, бросил оторопелому стражнику серебряную монетку и смело въехал в ворота. Усмехнулся на ходу, краем глаза замечая, как воины начинают делить добычу, полученную от щедрого путешественника. Деньги змеи! Ганнвер не привык считать их, разбрасывая направо и налево, пользуясь всеми преимуществами, которые давал статус королевского любовника. И тут же едва не сплюнул на булыжную мостовую, покрытую всевозможным мусором. Скривился – такой грязи никогда не было в городах его родного края, и пришпорил скакуна, надеясь побыстрее миновать кварталы нижнего города.

И когда ему это удалось, смело вошел в таверну, кинул беглый, красноречивый взор на хозяина, чтобы тот засуетился, выскочил из-за стойки, пригласил важного гостя наверх, предлагая лучшую комнату из тех, что есть. Ганнвер отошел к единственному окну, распахнул ставни, выглядывая на улицу, стараясь не обращать внимания на беготню слуг за спиной, размышляя над своей жизнью. Порой молодой человек чувствовал себя дряхлым стариком, любящим поворчать и пожаловаться на собственное существование. То, что творилось на душе, Ган не показывал никому, всегда прячась под масками, стараясь даже наедине с собой, не проявлять чувств. Таковы реалии Золотого замка – обители Кровавой королевы, где люди – враги друг другу. Сейчас, вдали от Царь-города , эрт Ирин решил расслабиться, отдохнуть. Повернулся лишь тогда, когда проворные слуги внесли в комнату деревянную лохань и споро принялись наполнять ее водой, таская ведра. За всем наблюдали хозяйские дочки, одна из которых уверенно командовала людьми. Ее младшая сестра казалась весьма и весьма стеснительной, отводя глаза от смуглого высокого красавца. Старшая дочка трактирщика безо всякого смущения следила за новым постояльцем. В ее голубых глазах Ганнвер увидел недвусмысленное предложение, но остался совершенно безразличен. Возможно, всего пару лет назад, ему бы польстило такое пристальное внимание хозяйской дочки. Но теперь он стал настоящим охотником, которого манило преследование добычи, а не сам результат. К чему эта легкость и простота, когда полным-полно других, более важных дел? Ган в нетерпении мотнул головой, приказывая девчонкам покинуть комнату. Младшая сиганула к двери так быстро, будто за ней гнался сам грыр , а вот старшая, несмотря на опасный блеск и полное отсутствие призыва в серых глазах постояльца, глубоким грудным голосом произнесла:

– Я могу помочь господину вымыться, если он великодушно позволит мне сделать это?

На вкрадчивые слова Ганнвер ответил тихим рычанием:

– Вон!

Миниатюрная блондинка, недовольно поджав губки, неспешно покинула комнату, на пороге даже оглянулась, надеясь, что молодой мужчина передумает. Ган едва не заскрежетал зубами от злости, настолько сильно желал остаться один, но кричать на неразумную девицу больше не собирался. Лишь красноречиво обернулся к окну, веря, что намек будет расценен верно. Тяжкий вздох, раздавшийся спустя минуту, уведомил его, что нахальная хозяйская дочка все-таки покинула комнату.

Погрузившись в лохань, эрт Ирин не ощутил желаемого удовольствия от прикосновений теплой воды. Думы в голову тоже лезли невеселые, потому он отпустил их, позволяя сознанию расслабиться. Привыкший к постоянной заботе, Ганнвер многое умел делать сам. Протянул руку к кусочку материи и комку щелока, чтобы стереть дорожную грязь с тела. Хмыкнул, непроизвольно подумав: «Вот если бы с той же легкостью можно было смыть все то, что пристало к моей душе за годы, проведенные в Золотом замке?» Отмахнулся от навязчивых мыслей, привычно представляя, как с триумфом возвращается домой, но тут же сник. Наивные мечты мальчишки, только-только оказавшегося в Царь-городе, надеющегося спасти свою сестренку из плена, сокрушив змею и ее сподвижников. А ведь тогда он выделил себе два года, чтобы добиться положительного результата и проиграл… Так стоит ли теперь грустить? Если бы не Лавен и Северия, оставшиеся в столице Золотого берега, то Ганнвер, не задумываясь, отправился бы на север, туда, где белеют горные пики. Но пока оставалась надежда, пусть и призрачная, Ган не мог отступить. Сейчас важным было узнать, где именно прячут брата и сестру, чтобы выручить их из беды. Сам Эрей занимался охраной родственников королевы Ар-де-Мея, а общаться с первым советником Беккит Ганнвер не жаждал, всячески избегая любого столкновения, даже случайного. Лишь в одном он поддержал Эрея и ничуть не жалел, что Ниавель, его венценосная кузина, сейчас находится вдали от Царь-города. Возможно, она уже прибыла к демону, а может, еще только-только подъезжала к Нордуэллу – точных сведений у Гана не было. Скудные факты он узнает по возвращению, а вот подробности появятся чуть позднее, когда в столицу вернется отряд, сопровождающий невесту демона на север.

Это воспоминание лишь растревожило эрт Ирина, заставило выскочить из лохани, торопливо одеться, схватиться за голову! Простят ли его предки, когда узнают, что он сделал?! Извечные враги: ар-де-мейцы и нордуэлльцы, что сможет объединить таких разных и непохожих существ?! Пока что их связывает лишь обоюдная ненависть, которую не смогло искоренить даже время! Неужели из одного плена Ниавель попадет в другой? И сам Ганнвер собственноручно отдал сестру в когтистые лапы ир'шиони ?! Присел на узкую кровать, уронил голову на сплетенные руки и, вроде бы, спросить у самого себя: «Что я сделал?» Вот только не хочется! Мимолетный порыв, собственная слабость, мгновенное принятое решение, которое потом было тщательно обдумано и одобрено! К чему сомнения сейчас, когда исправить уже ничего нельзя?! Ган усмехнулся, понимая, как он устал от всех этих интриг, заговоров, тайных и явных сделок с другими людьми и с собственной совестью!

Встряхнулся, улыбнулся назло всему! Обычно приступы тоски он побеждал другими способами – первый был связан с женщинами, Ганнвер не был ханжой, потому позволял себе минуты телесной слабости, упиваясь тем наслаждением, которое мог получить от женщин. Порой он вонзался в случайную подругу грубо, жестко, не чувствуя ни любви, ни тепла, главное было иное, только так он мог укротить тьму, сидящую глубоко внутри него, ждущую лишь часа, чтобы выпустить когти, покорить его разум. Второй способ был связан с войной, ну или на худой конец с хорошей дракой, когда ар-де-меец мог выпустить ярость, избавиться от гнета, что лежит на его душе. Сегодня Ганнвер выбрал именно второй путь и отправился на поиски неприятностей.

Стремительными шагами он вышел в город, который начал погружаться в темноту. В таких городишках средств, находящихся в казне, всегда не хватало, потому никто не заботился о такой мелочи, как уличные фонари. Зачем? Закончил дела – поспеши домой! Свет лился из узких окошек домов и таверн, ждущих посетителей в любое время дня и ночи. Ганнвер в темноте неплохо ориентировался, его глаза чуть светились, потому чтобы не пугать редких, торопящихся скрыться за дверями своих жилищ прохожих, молодой мужчина старался при встречах с ними опускать взгляд. Город этот, как и прочие, виденные Ганом на территории Золотого берега, казался мрачным и зловещим. Непроглядная тьма, до поры прячущаяся в укромных закоулках теперь выползала на центральные улицы, заполонив узкие проулки. Все чувства ар-де-мейца так и кричали об опасности, но именно ее и искал эрт Ирин, сворачивая на самые извилистые улочки.

Проходя мимо очередной узкой щели между тесно стоящими домишками, Ганнвер уловил смазанное движение и настороженно замер. Вот они – любители поживиться за чужой счет! Только сегодня их ждет разочарование – ар-де-мейцу нужно прогнать тоску, а значит, церемониться с ними он не станет. Ган не сводил прищуренных глаз, пытаясь высмотреть среди завихрений темноты своих сегодняшних врагов. Тьма оставалась совершенно равнодушной – ни испуганного вздоха, ни перешептываний, ни шелеста доставаемого из ножен оружия – ни-че-го!

Показалось? Для верности, Ганнвер выждал некоторое время, напряженно вслушиваясь в окружающие звуки, вглядываясь в замысловатые узоры, рисуемые тьмой, поколебался и убрал клинок в ножны. А затем решил двигаться дальше, возможность отвлечься никак нельзя было упускать, лучше выпустить пар сейчас, чем плестись до столицы, мучаясь от приступов хандры. Уже повернулся, занес ногу, чтобы шагнуть, но вдруг ощутил едва уловимое колебание воздуха. По давней привычке отпрыгнул в сторону, одновременно поворачиваясь лицом к неведомой опасности, чувствуя, как ускоряется ток крови, и все внутри оживает, вздрогнул, понимая, что просвистевший мимо клинок лишь легко оцарапал шею. А ведь могло получиться гораздо хуже!

– Стой! – повелел некто за его спиной, и эрт Ирин с изумлением осознал, что чей-то остро заточенный кинжал упирается своим лезвием под его левую лопатку, как раз напротив сердца. – Жить хочешь? – наглец осмелился насмехаться.

Ган предвкушающе улыбнулся – давненько никому не доводилось застать его врасплох. В голове заметались мысли. Как же ловко его поймали? Если бы не теплое дыхание у самого уха, то эрт Ирин решил бы, что его пленил призрак. Чувство опасности, бурлящее в крови ар-де-мейца, не позволило стоять смирно, и он слегка пошевелился, устанавливая пределы дозволенного, и беспечно поинтересовался:

– Кто ты? И что тебе нужно?

– А не слишком ли много вопросов задает королевский любовник? Ты и в постели с королевой так много болтаешь?

Улыбка Ганнвера стала еще шире – так-так… ты еще и девушка!

Между тем одна из проворных рук незнакомки уже вовсю обшаривала тело пленника в поисках кошеля с монетами.

Ган не смог побороть искушение:

– Могла бы и попросить! Я не отказываю красавицам!

– А откуда ты знаешь, что я красива? – а вот это прозвучало неожиданно, но молодой человек нашелся, что ответить:

– Все женщина по-своему красивы! И ты позволишь мне повернуться, чтобы убедиться в этом! – эрт Ирин применил свой дар, уверенный в безоговорочной победе. Оттого его удивление лишь усилилось, и глаза сами собой распахнулись, когда девица яростно опровергла:

– Еще чего! – а острие кинжала сильнее кольнуло его спину.

Моргнув, Ганнвер попросил:

– Полегче…

– Не дождешься! – прозвучало в ответ еще более уверенное заявление, и ар-де-меец, наверное, в первый раз за свою жизнь растерялся, не ведая, что делать.

Оцепенение Гана длилось не больше минуты, за которую незнакомка успела избавить его от кошеля, а затем резко оттолкнула свою жертву и ринулась наутек. Не привыкший к долгим раздумьям, заинтересовавшись новой добычей, охотник рванул за ней. Поворот, другой, третий, кажется, ар-де-меец вот-вот настигнет незнакомку; азарт, предвкушение, дикое любопытство гонит эрт Ирина вперед. Но вот он замирает, тяжело дыша, оглядывается вокруг.

Ганнвер беззвучно выругался, когда понял, что упустил из виду грабительницу, но тут же кивнул сам себе. Такую добычу он ни за что не упустит! Выругался снова, смешивая слова двух языков, и сделал вид, что обескураженный неудачей, отправился дальше.

Ничего не изменилось в его походке, такая же настороженная, медлительная, глаза по-прежнему прищурены, никаких резких движений. Потому что охотник знает – чтобы поймать добычу, нужно притвориться, на время затаиться, отвлечь внимание жертвы. В голове метались мысли, которые Ганнвер постарался отодвинуть, оставить на будущее, которое скоро наступит, и уже тогда он, не стесняясь, задаст незнакомке все свои вопросы. Очередной поворот, во время которого ар-де-меец быстро осмотрелся и уверенно запрыгнул на крыльцо ближайшего дома, а по нему забрался на крышу. Все проделал почти бесшумно, благо годы испытаний научили его скрываться, и затаился, с нетерпением поглядывая вниз.

Ждать пришлось довольно долго, и когда Ган почти изменил решение, собрался покинуть наблюдательный пост, потому что на востоке показались первые вестники наступающей зари, на узкой улочке появилась тонкая женская фигурка, закутанная в плащ. Вот только не подол платья мелькал в разрезе полы, а изящная ножка, обутая в сапожок и затянутая в узкие штаны. Ганнвер буквально расцвел, спрыгнул на землю прямо перед носом у ошалелой незнакомки и схватил свою добычу. Предполагаемая жертва оказала яростное сопротивление, брыкаясь, вопя изо всех сил и даже кусаясь. Ган поступил просто, хоть и не привык бить безоружных женщин, но тут не сдержался. Легкий удар, и грабительница безвольно обмякла на его плече.

– Так лучше! – ухмыльнулся ар-де-меец, спешно огляделся и, насвистывая, ускорил шаг, чтобы успеть добраться до таверны под прикрытием сумерек.

Сознание возвращалось к Тэйне медленно и неохотно, а вместе с ним пришла боль, и ночная охотница с изумлением осознала, что ее лодыжки и запястья крепко связаны. Пошевелилась и застонала, мучительно открывая слезящиеся глаза. Первым, что увидела, оказались потолочные балки, на которых яркими пятнышками играли солнечные лучи. Глубоко вдохнула, пытаясь пошевелиться на кровати, но затекшие конечности отозвались вспышкой боли. И в голову мгновенно пришла мысль о том, как избавиться от всего этого – только отчего-то Тэйна медлила, вспоминая прошедшую ночь.

– Пить будешь? – послышался тихий бархатный голос, и девушка вздрогнула, пытаясь сесть.

Не получилось, и она зло поглядела на своего мучителя, протягивающего ей кружку с холодной водой. Пить хотелось неимоверно, а ведь Тэйна за время своей службы уже успела позабыть о том, что такое жажда. И опять пришло настойчивое желание уйти, сбежать из этой комнаты, ведь Тэйна знала, как это сделать. Только не смогла отвести взор от молодого мужчины, что стоял рядом с кроватью.

– Развяжи! – воинственно прошипела охотница, пытаясь освободиться от пут, но только усилила свои страдания, потому что грубые веревки врезались в нежную кожу, раня ее.

– Я помогу, – послышались слова, и крепкие руки, на удивление нежно, придержали девушку, поднося к губам кружку с такой сладкой водой.

Осушив сосуд до самого донышка, Тэйна повторила свое желание:

– Развяжи меня!

– Как только ты ответишь на мои вопросы, охотница! – ухмыльнулся молодой человек, пристально рассматривая свою пленницу.

И от этого взгляда она сама того не замечая, вспыхнула, как былинка, на которую упала неосторожная искра, и замолчала. Все получилось неправильно с самого начала! Что на нее нашло, отчего она нарушила повеление своего господина, почему не устояла перед искушением? И отчего до сих пор не отводит глаз от этого ар-де-мейца? «Быть может, – Тэйна уже ведала ответ, – потому что он похож на того, другого, которого она полюбила вопреки всему! Слишком похож, до дрожи, до оцепенения! Пусть волосы этого светлее, а глаза не синие, серые, но глубокие, точно северные озера! Сразу видно, чья кровь течет в его жилах! Только глупцы смогли принять его за южанина! Но только не она, и разве охотницы так легко сдаются? Не спасовала перед тем, не проиграю и этому!» – решила она и, гордо вскинув подбородок, объявила:

– Отпусти, потому что я все равно ничего не скажу тебе!

– Верю, – спокойно кивнул Ган, все больше и больше интересуясь этой девушкой. – И все же мы поговорим!

Ганнвер заметил, как на лице охотницы одна за другой промелькнул десяток эмоций, уступая место волнению. А ведь ар-де-меец успел позабыть о том, какими загадочными могут быть женщины.

– Не желаю! – Тэйна показательно отвернулась, применив нешуточные усилия, чтобы перевернуться на другой бок.

– Ладно! – Ган не любил бессмысленные споры, предпочитая действовать. План уже был готов, потому эрт Ирин не торопливо подошел к кровати, присел на корточки, чтобы стать ближе к лицу своей пленницы, и одарил оную снисходительной улыбкой.

Ночная охотница давненько не ощущала столь ярких эмоций, считая, что все проявления чувств стали для нее чужими, но сейчас она очень злилась, в душе недоумевая: «Как такое возможно?» Эта обаятельная, искушающая, чуть кривая улыбка вызывала целую бурю в душе Тэйны, а потом пришло понимание. Хоть ар-де-меец не произнес ни слова, но охотница сумела догадаться о своей участи и честно предупредила:

– Я тебя убью! – чувствуя непреодолимую сонливость.

И уничтожила бы врага, а именно так в этот миг она воспринимала эрт Ирина, применив свой обычный метод, но не успела, только отчаянно зевнула и упала в объятия сна. Ганнвер широко ухмыльнулся, одобряя свою предусмотрительность, но тут же вновь стал серьезным.

Лежащая на кровати спящая девушка казалась хрупкой и беззащитной, а еще она была очень красивой и невероятно соблазнительной, в то же время в ней чувствовалась некая загадка, словно она была не из мира людей. Ган невесело хмыкнул, насмехаясь над собственными мыслями: «Она убийца, распутная девка, нанятая, чтобы убить! – но сразу же возник новый вопрос. – Тогда отчего она только ограбила, а не убила, пока была возможность?!» Знак на ее теле – вот ключ ко всему! Эрт Ирин не привык быть в неведении, потому собрался ненадолго оставить свою пленницу. Болезненно поморщился, рассмотрев, какие следы оставляют путы на тонких запястьях девушки, но, действуя разумно, не стал освобождать их.

На улице было нестерпимо душно – южное лето не радовало прохладой. В воздухе висела дорожная пыль, поднятая копытами лошадей и людскими ногами, и время от времени Ганнвер подносил к лицу влажный платок, чтобы было легче дышать.

Сей незаменимый лоскут пригодился ему и тогда, когда ар-де-меец проскользнул в низенькую дверку неприметной таверны на окраине. Посетителей в зале не было, только суетились работники, прибирая разгромленное во время ночной гулянки помещение. Хозяин, мощный мужчина, стоя за стойкой, бессмысленно переставлял деревянные кружки. Впрочем, завидев вошедшего Гана, он тут же насторожился, точно гончая, учуявшая добычу. Ганнвер, торопливо оглядевшись, переступил через порог и, не отнимая материю от лица, изрек:

– Мне нужен местный Смотрящий!

В зале стало очень тихо, и хозяин в ответ пробасил:

– А не многого ли ты хочешь, а, парень?

Эрт Ирин холодно усмехнулся, прищурил свои серые очи и дерзко отозвался:

– Нет! Это слишком мало для того, кто носит вот это! – скинул жилет, приподнял край тонкой туники, поворачиваясь спиной к трактирщику, чтобы тот заметил длинный изогнутый шрам, расположенный под правой лопаткой ар-де-мейца.

– Что ж… – молвил хозяин, пока Ган вновь натягивал одежду, – раз на тебе ключ, то это другое дело! – поманил к себе.

Уголки губ эрт Ирина опять чуть дрогнули, когда он подумал: «Ключ! Самый что ни на есть настоящий! А ведь Ниавель так уговаривала его избавиться от шрама! Из лучших побуждений, разумеется, да и где было его сестренке понять, для чего брату эта метка! Он бы в жизни не признался Ниавель, как и где получил эту изогнутую линию!»

Хозяин провел гостя в небольшую, скрытую за нишей комнатушку, где играли в кости трое мужчин самого разбойничьего вида.

– Тут к вам посетитель! – сразу объявил трактирщик, пока Ганнвер осматривался.

Находящиеся в комнатенке мужчины тоже вовсю рассматривали пришедшего, пока один из них, самый старый и неприятный, не произнес:

– Кого я вижу?!

– И я не думал, что мы встретимся в таком захолустье, Горбатый! – отозвался Ган, отодвигая застывшего столбом трактирщика.

Горбатый, одарив мрачным взором эрт Ирина, кивнул и жестом пригласил оного присоединиться.

– Мне бы наедине с тобой парой слов обмолвиться, – с выражением отозвался ар-де-меец, и Смотрящий уважил его просьбу, отослав прочих.

Присели, молча выпили, вспоминая ушедших соратников, и только после этого Горбатый разрешил:

– Говори!

– Расскажи мне о ваших новых заказах! – эрт Ирин взгляд не отвел, глядя уверенно, настырно, без всякого смущения.

И дождался, Смотрящий медленно кивнул:

– Знаешь уже…

– Кто она?

– Девчонка восемнадцати лет от роду, – не стал утаивать сведения об охотнице Горбатый. – Среди нас известна, как Темная Лилия, где родилась и выросла догадаться не сложно, вот только хозяйка того борделя продала девчонку одному из охотников, а он сделал из нее идеальную убийцу! – снова смерил собеседника пристальным взглядом.

– Угу… – все оказалось так, как и подозревал Ганнвер.

Вот только почему она сразу не прикончила его? Этот вопрос будет волновать его вечно! Вслух ар-де-меец произнес иное:

– Имя заказчика известно?

– Безымянный, – и тотчас поддел молодого. – Знаешь такого?

Ган опять кивнул и поинтересовался:

– Подробности…

– А нет их! – огорошил Горбатый. – Явилась к нам – вся из себя важная птица, даже позволения не спросила о том, а можно ли хозяйничать на вверенной мне территории! Просто перед фактом поставила и все-е-е!

– Ты знал, когда я приеду?

Смотрящий не стал скрывать ехидную гнилозубую ухмылку, которую эрт Ирину захотелось стереть и непременно кулаком. Будто прочитав его мысли, Горбатый откликнулся:

– Ну я же в тебе не сомневался!

– И сколько поставил? – как бы невзначай полюбопытствовал ар-де-меец.

– А во сколько бы ты оценил свою жизнь, Лис?

– В сложившейся ситуации и медяка бы не дал! – от мрачной улыбки Ганнвера веяло зимней стужей.

– Хм… – глубокомысленно отозвался Горбатый, но выпытывать не стал, потому что догадывался, что ждет Лиса, а спросил о другом. – Где девчонка?

– Она вам нужна? – с видимой небрежностью уронил Ган.

– Да не особенно… – постукивая костяшками пальцев по столешнице, оповестил Смотрящий, и эрт Ирин снова улыбнулся:

– Тогда до встречи!

– Думаешь, мы еще увидимся? – то ли риторически, то ли скептически.

– Всегда нужно верить в лучшее! – а вот от прощальной улыбки Гана в комнатушке стало светлее.

Горбатый кивнул, сверля сумрачным взором спину уходящего человека, и сам себе сказал:

– Ты всегда был излишне удачлив, Лис! Поглядим, долго ли прибудет с тобой эта переменчивая госпожа!

Вернувшийся в свое временное пристанище Ганнвер склонился над спящей девушкой. И во сне ее изящные темные бровки были сурово сдвинуты, будто она раздумывала над очередным заданием. «Что ты скрываешь, Темная Лилия?» – невольно подумал ар-де-меец, стараясь удержаться, не прикоснуться к этим бархатистым щечкам, не провести по ним кончиками пальцев и губами. Вздохнул и тотчас криво усмехнулся, осознавая, что еще вот-вот, и он влюбится… впервые за свою жизнь. А ведь Лис считал, что не способен любить женщину, думал, будто все это выдумки наивных девственниц и уставших от семейной жизни матрон, мечтающих встретить благородного рыцаря. И порой, этим рыцарем представляли его… Даже была одна такая глупышка… которая готова была ждать ветреного любовника вечно, прощая многочисленные измены. Она всегда принимала Ганнвера в домике, который он купил в благодарность за рожденного сына. Сын – еще один родной ему человек, оставленный в Царь-городе…

Эрт Ирин задумался, потому едва не пропустил момент, когда дыхание пленницы изменилось, перестало быть ровным и безмятежным, и охотница резко поднялась с намерением ударить своего врага.

– Оу! – Ган успел отскочить и тут же одарил рассерженную неудачей девушку обольстительной улыбкой. – Вот это приветствие!

– Уймись! – прошипела она и попыталась отвернуться.

– Ладно! – легко согласился он, насвистывая, направился к двери, у которой оглянулся и, будто случайно, обронил. – Я хотел тебя обрадовать…

– Твоя смерть меня обрадует, – огрызнулась Тэйна, в душе недоумевая, почему она все еще не ушла, а продолжает притворяться той, кем не является.

– Надолго ли? – Ган иронично приподнял каштановую бровь, ожидая ответ своей милой пленницы.

Она, пробормотав что-то нечленораздельное, все же соизволила сказать громче:

– Чего тебе?

– А повежливее… – эрт Ирин показательно лениво прислонился к двери.

Тэйна волевым усилием погасила вспышку гнева, отринула прочь доводы разума, поддалась порыву, требующему узнать, что будет дальше, и с показательной покорностью изрекла:

– Что вам угодно, славный эр?

Ганнвер, наблюдающий за охотницей, прищурился, старясь угадать, о чем она думает, но не сумел. Это еще больше раззадорило нрав молодого ар-де-мейца. Тэйна попыталась приподняться, чтобы в упор взглянуть на своего захватчика, но без сил снова рухнула на подушки. Ганнвер подскочил к ней и приподнял, а затем к величайшему удивлению девушки выхватил кинжал и двумя уверенными ударами рассек путы, удерживающие конечности Тэйны.

Разумеется, ночная охотница попыталась вскочить на ноги, но со стоном повалилась и упала бы, если бы сильные руки вовремя не подхватили ее.

– Нельзя же так! – в голосе эрт Ирина слышалась досада, но скорее злился воин на себя, за то, что причинил этой красавице боль.

Его руки нежно прикоснулись к лодыжкам Тэйны, мягко растирая их, и теперь охотница едва не застонала от охватившего ее блаженства. Затем Ган взял в свои мозолистые ладони изящные запястья девушки, и она замерла, пораженная силой охвативших ее чувств. Испугалась, смешалась и, желая отвлечься, резко заметила:

– Ты не думаешь, что у меня есть определенные потребности? Я хочу умыться и… – внезапно осеклась под его прищуренным взглядом, ощущая, как щеки медленно заливаются румянцем. – Вот же грыр!

Ганнвер ослепительно и обольстительно одновременно улыбнулся:

– Я это и собирался тебе предложить! Все удобства во дворе, уж не обессудь, но кувшин и умывальный таз есть за перегородкой, – сказал и подхватил ошеломленную охотницу на руки.

Сделал пару шагов, ловя себя на мысли, что околдован этой девушкой. Она оказалась легкой, почти невесомой, точно птичье перышко, но в тоже время была горячей и страстной. Эрт Ирин ощущал трепет ее маленького тела, догадываясь, что она опасается его, но не мог понять почему! «Темная Лилия, – напомнил он себе, – убийца, дочь шлюхи, распутная девка! Явилась сюда, чтобы забрать мою жизнь, уверенная в своей победе! Только почему я все еще жив… а она дрожит в моих руках?» Пытаясь разгадать эту загадочную девушку, ар-де-меец замер, удерживая свое сокровище, глядя, как в зеленых глазах охотницы светится интерес. Довольная усмешка, полная истинно мужской гордости, изогнула его губы. А Тэйна молчаливо вздохнула, ругая себя, но не в силах отвести взгляд от лица этого обаятельного мужчины.

Опомнившись, Ганнвер направился к выходу, и, ни на кого не глядя, спустился во двор, в самом конце которого располагался небольшой сарай. Войдя в него, Тэйна пренебрежительно сморщила носик, так как отвыкла от подобных запахов и в очередной раз спросила саму себя: « И почему я все еще тут?» Покосилась на крепкие, почерневшие от времени доски, поняла, что не может переступить через свое новое желание, и вышла обратно. Эрт Ирин насмешливо поинтересовался:

– Неужели не сбежала? А я думал…

– О чем ты думал, болван? – разозлилась охотница. – Я не бесплотный дух, чтобы проникать сквозь стены! – и направилась обратно в таверну.

Влетела в зал, почти бегом поднялась по лестнице, сопровождаемая завистливым взором старшей дочки хозяина. За ней, никуда не спеша, продвигался Ган, уверенный в том, что добыча не ускользнет.