Текст книги ""Фантастика 2025-120". Компиляция. Книги 1-18 (СИ)"

Автор книги: Мертвый аккаунт

– Кто-то? – вырвалась вперед, влетела в распахнутые ворота, позабыв обо всем на свете.

Ворвалась во внутренний двор, безостановочно осматриваясь, надеясь увидеть знакомые лица. Не найдя, спрыгнула с лошади, бросилась к парадному входу, забежала в него и остолбенела, заметив старого знакомого.

Эрт Аргер тоже узнал меня, чуть склонился, оскалился, сжимая кулаки, явно напоминая о прошлом. Вот только теперь перед ним стояла не бесправная пленница. Неосторожное движение мужчины, и я сумела увидеть, как качнулся на его груди золотой медальон с выгравированной по краю веткой вереска, украшенной мелкими алмазами. С расстановкой поинтересовалась:

– Где ты это взял? – не стесняясь, подцепила кончиком пальца украшение.

Эрт Аргер не услышал угрозы в моем голосе, вырвал медальон, распрямился.

– Где взял – там уже нет!

Злоба нарастала внутри меня, темная, готовая поглотить разум, но в то же время придающая силу. Ускорился бег сердца, забурлила кровь в жилах, и я подняла руки. Магию применить не успела, хотя подушечки пальцев ощутимо закололо – гнев рвался наружу, но взор пока был ясным. Два клинка прикоснулись к шее эрт Аргера, заставляя рыцаря Беккит упасть на колени и зашипеть от боли. Было бы время – восхитилась бы способностью альбин появляться незаметно, словно прямо из воздуха. Риона и Лелька крепко удерживали эрт Аргера, а за моей спиной топталась на месте Диль. Но я способна сама постоять за себя! Пришла пора отомстить за прошлые страхи, за боль, за слезы. Эрт Аргер захрипел, пока лед медленно сковывал его тело, я наслаждалась каждым проявлением муки, искажающим его лицо, каждым хрипом, исторгнутым из его горла.

– Что ты творишь? – меня схватили за руки, а затем послышался звук пощечины.

Постепенно осознала, что щека горит от удара, понимая, что увлеклась настолько, что не ощутила боли. Разглядела разгневанную Рилину, побледнев, она указала на умирающего эрт Аргера. _К_н_и_г_о_е_д_._н_е_т_

– Это второй советник Беккит! И ты убиваешь его!

– И что с того? Они убили моего брата, – и сама поразилась, каким холодным, небрежным тоном произнесла эту фразу.

– Здесь полным-полно слуг! – процедила Рилина и ударила меня снова, достаточно сильно, чтобы почувствовала боль сразу.

Ощутила, но не придала значения, чудилось, ступаю по тонкому льду, рискуя провалиться под воду, балансируя по краю грани, не понимая, как вернуться, остаться собой.

– Они… – попыталась думать, но не вышло, мысли лишь об одном. – Он… – показалось, я нашла виновника.

– Займись делом! – в руки мне подали что-то, и я непроизвольно ухватилась.

Опустив глаза, ошалело осмотрела корзину с младенцем.

– Ниавель! – с помощью окрика Рилина заставила меня встретиться с ней взглядом. – Вспомни, ты пообещала матери сберечь ее дитя! А как ты исполнишь данное слово, если убьешь этого человека?

– Вы дали две клятвы, госпожа! – оказалось, что и эрт Декрит стоит рядом, перекрывая обзор посторонним.

Взглянула на дрожащего всхлипывающего эрт Аргера. «Всего лишь мелкая мошка! – вспомнила я. – Виноват в смерти Гана другой…»

– Вот для чего вы позвали меня с собой! – опять посмотрела на Рилину, на сей раз обличающе.

Она не дрогнула, да и в чем заключалась вина матери, исполняющей просьбу сына?!

– Где Алэр? – вот кого следует послушать. Я готова поговорить с ним, выслушать, не бросаться с обвинениями.

Оглядела альбин, решая, какой из них передать ребенка, но они проявили единодушие. Подошли, склонились все разом над бесчувственным рыцарем.

– Скажем, – бодрым тоном начала Риона, – что упал в колодец. Накануне у этих, – ткнула носом сапога лежащего мужчину, – был собственный пир во дворе!

– А если очнется и заговорит? – размышляя, высказала сомнение Диль.

– Не сможет! – предвкушающе улыбнулась Лелька, огляделась и вытащила кинжал.

– Не переусердствуйте! – велела им Рилина, взяв меня под руку, потянув к лестнице, ведущей к спальным покоям.

Я ненадолго задержалась, чтобы сорвать медальон с груди раненого, а после, не споря, пошла за свекровью.

Почти весь путь Рилина зудела на самое мое ухо:

– Помни, ты – жена лорда. Хозяйка северных земель! Нельзя показывать свои чувства, только расчет и равнодушие ко всему, чего нельзя изменить!

– Вы этому сына учили? Теперь мне ясно, отчего он такой черствый! – сквозь зубы ответила я.

Рилина распахнула передо мной дверь в хозяйские покои, пропустила вперед, вошла следом и только тогда откликнулась на мой выпад:

– Алэр – лорд, прежде всего он заботится о благе подданных…

– А разве Ганнвер был посторонним?! – гнев с новой силой вскипел во мне, и лишь с великим трудом я сумела погасить его.

– Ты знаешь законы! И твой брат знал их! Да, он был северянином, но стал на юге преступником и попался!

– Забота о сестре нынче считается преступлением? – поставив корзинку на крышку сундука, с яростью воззрилась на собеседницу.

Она выдержала и сказала:

– Есть то, чего не прощают! И твой кузен предал ту, которой поклялся служить! Она вправе казнить его!

– Однако, она привезла его на север…

– Привезла! Но мотивы Беккитты нам не разгадать, и обмен не состоялся…

– Алэр…

– Алэр сделал все, чтобы спасти твоего кузена, я знаю, что…

– Что вы знаете? – истерика овладела мной. – Послушала бы я вас, будь на месте Гана, скажем, Гэрт!

Рилина вздрогнула всем телом, а я продолжила наступать:

– Рассуждали бы столь холодно, угрожай Беккит вашим детям? Готова спорить, отринули бы доводы разума, бросились спасать их!

Она подошла ближе, гнев душил ее, но голос звучал сдержанно:

– Когда погиб Гервин, именно я отговорила Рейна от мести! Знаешь, что он тогда услышал? – и без просьб. – Наш отец умер, но творение его рук, дело всей жизни живет! Мы помним о нем – и это главное! Потому давай сохраним и приумножим все, что сделал Гервин эрт Шеран!

Я не прониклась:

– А что осталось у меня?

Рилина ответила с ледяной улыбкой на устах:

– А ради чего твой брат, бросив все, отправился на юг? Ради чего он рискнул всем? Никогда не знала Ганнвера эрт Ирина, но твердо уверена, он любил тебя, хотел, чтобы осталась жива, и надеялся, что северяне выживут!

– Северяне? – поддавшись порыву, я истерично рассмеялась, глядя ей в лицо.

– Именно так! Ради них умерли мой муж и твой брат! И, поверь, они не первые и не последние жертвы!

– И кто следующий? – не останавливаясь, я нервно смеялась, пока не услышала плач ребенка.

Замолчала, с раздражением оглядываясь на корзину, а, повернувшись, увидела закрывающуюся дверь.

Метнулась к ней, но остановилась, потому как младенец позади зашелся плачем. Ругнулась, отступая, но снова остановилась в центре комнаты, не зная, что делать. Дверь снова хлопнула, и послышался тяжелый вздох.

– Сделай что-нибудь, иначе с ума сойду! – бросила я вошедшей Эвильене.

Она обошла меня, склонилась над корзиной, тихо заговорила, поднимая ребенка на руки.

– Нужно найти кормилицу этому малышу, – альбина проворно распеленала младенца, расстелив холстины на бархатном покрывале.

Мне необходимо было многое обдумать, осознать, приучить себя к мысли, что Гана больше нет, потому в тоне сквозило недовольство:

– Вот и найди!

– Хорошо, – коротко согласилась Эвильена, и я понадеялась, что она сейчас уйдет.

Не ушла, встала напротив, спросила:

– Ты придумала имя малышу?

– Придумай сама! – резко ответила я.

– Ниа, – Эвильена одарила внимательным взглядом, в голосе ее появились осуждающие ноты. – Ты спасла младенца, пообещала заботиться о нем, поэтому можно смело назвать тебя его матушкой!

Собиралась возразить, но передумала – некогда ругаться, да и злость мне пригодиться чуть позже.

– Ганнвер, – все думы только о погибшем брате, поэтому и вырвалось это имя.

Эвильена приняла ответ, безмолвно кивнула, но не оставила меня в покое:

– Тебе следует подумать о дальнейшей судьбе ребенка!

Не удержалась от вопля:

– Можно я позже подумаю над этим вопросом?!

Младенец снова раскричался, и Эвильена прижала его к себе, шепча что-то ласковое. Мне же, похоже, она подготовила нечто резкое, обличающее, правда, не сейчас. Альбина торопилась, унося Ганнвера Бесфамильного на руках. На пороге я позвала ее:

– Эви, как умер мой брат? – стиснула руки в кулаки, сдерживая рыдания.

Глубоко вдохнув, Эвильена собиралась ответить, но сказать не успела. В комнату вошел Алэр.

Альбина поспешила откланяться, и дверь за ней с грохотом захлопнулась, отрезая нас с Рейном от всего остального мира. Демон замер, глядя на меня, дыша шумно, точно после быстрого бега.

– Прости… – его тихое слово отозвалось болью в моей душе.

Все, что испытала за последнее время, выплеснулось наружу в неудержимом порыве ярости. Я не хотела кричать, мысленно умоляла себя остановиться, но не преуспела. В этой вспышке смешались самые разные чувства: и страх за брата, и боль от его потери; и переживания из-за приезда Беккит; и усталость от ссор с Жин и Гэртом; и беспокойство за Миениру; и досада от того, что признала сумеречного; и злость на саму себя за любовь к Рейну, за доверие к нему.

– Простить? Снова? Как я простила тебе смерть Зора? – говорила негромко, слегка удивленно, сгорая от нахлынувших эмоций. – Никогда! – четко, почти по слогам. – Я буду проклинать и ненавидеть тебя до конца своих дней!

– У меня не было выбора… – глухо откликнулся он, но я потеряла всякую осторожность и дала волю словам:

– О каком выборе ты говоришь?! Выбирал не ты, за тебя все сделала она! Ты струсил, испугавшись за свой проклятый Нордуэлл! Я не вижу перед собой лорда, только жалкого раба, подчиняющегося желаниям са'арташи! – понимала, что ступаю за опасную черту, но остановиться не могла, полыхая от ненависти, умирая от горя. Алэр помрачнел, как грозовая туча, свел брови на переносице, но прерывать меня не стал, выслушивая молча все обидные речи.

– Твои предки воевали с са'арташи, не склонились перед могуществом Ура, выдержали гнев Хелиоса, выстояли в борьбе со смертью, отстояв свое право на жизнь! А ты… О, Хранители! Я предлагала тебе сделать судьбоносный выбор, от тебя требовалась самая малость – ты должен был всего-навсего кивнуть в ответ на мое предложение! Ты лорд… – взглянула на потемневшее от ярости лицо, на стиснутые в гневной гримасе губы и вздувшиеся от напряжения жилы на шее. Что-то страшное бушевало внутри ир'шиони, и он отчаянно пытался удержаться, не обидеть меня неосторожным высказыванием, не ударить.

Ненависть владела мной, и я мечтала о лютой, мучительной смерти Рейна. Мне хотелось видеть, как он сгорает в агонии, находясь на грани между жизнью и смертью. Воспользоваться магией – значит проявить слабость, уничтожить себя. Мое оружие – слова! Не задумываясь, что произносят мои губы, продолжила:

– Лорд… Не король, а только лорд! Знаешь, сколько их было в моем королевстве?! Тот же Зорян был лордом! И мой лорд пришел бы за мной, даже если бы тебе удалось похитить меня! Как сделал это Роан, пленив Миру! Вот только в отличие от Мирель я бы без сомнений продолжила войну, а начала с того, что, не дрогнув, вонзила бы кинжал в… – осеклась, воззрившись в узкие, вприщур, холодные глаза, глядевшие на меня сурово, но без осуждения.

Поняла, как далеко зашла, меня трясло, и я прижала к груди руки, до посинения сжимая пальцы, пытаясь справиться с охватившим бешенством. И несмотря на застилающий глаза гнев, заметила, как кривится в горькой насмешке уголок рта Алэра.

– Ну, вот, она добилась, чего хотела, – проговорил он глуховатым голосом, рассматривая серебряный кинжал, вынутый из-за пояса.

Витая, тяжелая рукоять привлекла мое внимание, а спустя секунду я вздрогнула – супруг согнул ее, точно держал в руке обычный прутик. Отбросив две половинки прочь, Рейн шагнул ко мне.

Собралась, размахнулась, чтобы ударить его. Крепкие пальцы двумя железными кольцами сжали мои запястья, сначала одно, затем – второе. В голосе эрт Шерана звучал металл, но в том, как он произнес мое имя, слышались отзвуки затаенной нежности.

– Ниа, – на мгновение Алэр прикрыл веки и четко сказал, – запомни раз и навсегда! Нордуэлл – королевство, и здесь два правителя. Небесный король – Хелиос и земной хозяин – лорд!

– Я тебе верила! – неотрывно смотрела в его глаза, делая попытку вырваться.

Не отпустил, но и взгляд не отвел, как будто ничем не провинился передо мной. Сделала вывод – не о чем разговаривать с южным демоном! Перестала сопротивляться, замерла в напряженной позе. Рейн покачал головой, отпустил меня, сник и побрел к двери.

Вскоре она закрылась за ним, и я, поддавшись очередной волне гнева, выхватила свой кинжал и выбежала в коридор. На пути моем, когда уже готовилась вонзить клинок в спину стоящего без движения Алэра, возникли два призрака. Роан выглядел огорченным, Тень – задумчивой.

– Уйдите! – выкрикнула я, и супруг обернулся, распрямил плечи, а Дух в образе белого кота закружился вокруг моих ног.

– Пойдем с нами, – Тэйна, явив свой облик, махнула полупрозрачной рукой.

Злясь на весь свет, я резко отозвалась:

– Как вы мне все надоели! – развернулась и спряталась в покоях.

Ни призраки, ни муж не последовали за мной.

Зима пришла в наши края, быстро набирая силу. Снег шел почти каждый день, ветер выл так, словно злился на каждого жителя и гостя. Эти недели я оставалась спокойной и рассудительной. Все предыдущие месяцы, пребывая в постоянном напряжении, я устала. Душа заледенела, чувства и переживания затаились где-то в глубине. Мило беседовала с Беккиттой; прислушивалась к советам Рилины; вздыхала, замечая в глазах альбин сочувствие; кивала Жин, даже когда она обвиняла меня в исчезновении Гэрта; не думала о Миенире и Каоне; считала провизию вместе с управляющим; готовила снадобья с Маег; зевала, едва Гурдин заговаривал со мной; обменивалась сведениями о погоде с толстяком из свиты змеи. Утром, просыпаясь, ощущала на талии горячую руку Алэра, которую он неизменно убирал, замечая, что я проснулась. Видела заботу супруга, в том, как он касался меня, в том, что всегда подавал лучшие куски на мое блюдо; в том, как приносил подарки; в том, как учил, подсказывая, что нужно сделать. Принимала все без слов, без чувств. Временами мне казалось, что сердце заковали в броню напускного равнодушия и фальшивой приветливости, все как наставляла Рилина. В латы, за которые не под силу пробиться нежности и теплоте. Меня не трогали, даже Ри и взбалмошная Диль отступились, не пытаясь вызвать на откровенный разговор. Янель подошла однажды, напомнила о деле, но я только отмахнулась. Впрочем, альбина не отступила, ушла с обозом поутру, и теперь никто не ведал, где она находится.

Бледный луч пробился сквозь щели в стене сарая, где я коротала очередной зимний день. Мои пальцы поймали светлый отблеск, а потом все заслонила тень. Подняв взор, увидела рыцаря Беккит.

– Ваша милость?.. – он склонился и с ожиданием посмотрел на меня.

Имя рыцаря вспомнилось внезапно, точно кто-то подсказал:

– Ренд…

– Ваш преданный слуга, госпожа, – мужчина склонился снова.

И что-то изменилось во мне, будто я спала, но в этот самый миг проснулась.

– Как умер Ганнвер? – впервые за долгое время я смогла думать о смерти брата.

Ответ рыцаря заставил удивиться:

– Лис умер так, точно ждал казни, как избавления.

– Лис? Избавление? – эхом отозвалась я, в голове не укладывалось, что жизнелюбивый брат мог мечтать о смерти. – Но разве он не любил жизнь?

– Любил… но определенно не ту жизнь, которой жил, – эрт Лагор подошел, и я взволнованная до невозможности, жестом пригласила его присесть.

Разместились на соломе, оказавшись почти вплотную, но не испытывая неловкости, потому что говорили о близком человеке, том самом, что связывал нас.

– Лис, – шепотом продолжил Ренд, – так ваш брат звался в те годы, когда мы с ним познакомились. И именно так звали вашего брата в воровской гильдии!

– Лис? – отрешенно переспросила я, улыбнулась со слезами на глазах. – А ведь похож… был… – и разрыдалась по-настоящему, впервые с той поры, как узнала о гибели брата.

Руки эрт Лагора поднялись, но тут же опустились, словно он сам испугался своей смелости, но я прильнула к его груди. Мне нужна была поддержка того, кто поймет. А Ренд, как ни кто иной, понимал, почему я сейчас рыдаю так горько, заходясь в плаче, надрывно дыша, не заботясь о том, что меня увидят. Его красный плащ быстро намок, слишком плотно я прижималась к нему лицом, цепко держалась руками, до боли в пальцах. Эрт Лагор молчал, только, едва прикасаясь широкой ладонью, гладил меня по голове, а спустя каких-то несколько минут, уже прижимал к себе второй рукой. На секунду перестав всхлипывать, я вопросила:

– Ренд, ну почему он сделал это?

Рыцарь не был жесток, речь его тихая, чуть слышимая:

– Потому что хотел…

Слезы высохли почти моментально, точно я не рыдала всего минуту назад. Мотивы брата понять не могла, потому занервничала, не смогла усидеть на месте, вскочила, прошлась из угла в угол, шурша соломой, в избытке разбросанной по полу. Ренд заговорил снова, вероятно, надеясь успокоить:

– Вы не представляете, с чем он вынужден был сражаться, в каких преступлениях был повинен, на что шел, чтобы достигнуть цели!

– Но кто из нас чист?

– Вопрос не в этом, в другом! Вспомните своего брата, не Лиса, а Ганнвера эрт Ирина! Поразмыслите, о чем он мечтал, какие требования предъявлял к себе самому! Главные наши враги – мы сами! Время и обстоятельства меняют нас, то, на что надеемся, чему верим в детстве, с годами проходит, но остается в памяти, как нечто светлое, недосягаемое, к чему хочется вернуться! Лис жил в Царь-городе, а Ган глядел на творимые дела, как будто со стороны, оправдывал даже. Только все проходит! Сложно смириться с тем, что противоречит нам самим! До поры мы принимаем, успокаиваем свою совесть, но рано или поздно устаем…

– Ган устал? Вы серьезно? Большей чуши мне слышать не доводилось!

– В моих словах нет и доли шутки! – эрт Лагор тоже поднялся, взгляд его строгий, пронзительный, неотрывный, беспокоил меня, и спустя пару минут поняла, почему.

Воспоминание больно кольнуло в самое сердце, давние надежды Ганнвера, о которых он мимоходом рассказывал мне во время тренировок, его боль, что пытался скрыть за обидными шутками. Я не понимала, но вынуждена была признать:

– Смерть – осознанный выбор Гана…

– Да, – подтвердил Ренд и со вздохом сознался, – и я не верил, пока…

– Пока? – сердце мое замерло.

– Пока не увидел, как Лис улыбается, глядя на своего палача, как шутливо кланяется, принося благодарность Кровавой королеве.

Спрятала лицо в ладонях, всхлипнула, но остановилась, приказывая себе успокоиться.

– Спасибо, – на выдохе сказала Ренду, принимая его ответную грустную улыбку.

Выбежала из сарая, собираясь заняться делами, хватит жить, надеясь, что другие сделают нечто важное за меня! Как быть с Алэром?.. Я подумаю о нем позже!

Зима властвовала в северном крае, свинцовые тучи закрывали небесную синеву. Кружил ветер крупные хлопья снега, заметая двор и следы тех, кто бродил по нему. Только я, не обращая внимания ни на кого, торопилась в замок.

В главном зале, на удивление, было тихо. Слуги медленно расставляли столы, а на помосте обнаружилась Беккитта, сидящая в гордом одиночестве. Она подняла бокал, приветствуя меня, и я смело направилась в ее сторону, незаметно подмечая, все, что делают слуги.

– Хозяйка, – улыбнулась змея. – Выпьешь со мной? – и после секундного раздумья, – Ниавель…

– С удовольствием, Беккит, – по законам гостеприимства сама разлила эль по кубкам.

В молчании мы трижды подняли чаши с крепким напитком, и я в очередной раз подняла кувшин, жестом выпроваживая слуг, приказывая оставить нас наедине. Рука моя не дрогнула, когда снова подняла кубок, я не отрывала взор от лица собеседницы. Беккитта сделала глоток, а после с ухмылкой заявила:

– Вижу, и унылая ханжа может на что-то сгодиться!

Теперь знаю точно, что нужно сделать, как вызвать врага на откровенный разговор, довести до точки кипения, заставить обернуться. Прикоснулась к краю кубка, отпила и отважно бросилась в атаку.

– Да, – к чему отрицать правду, – я стала демону хорошей женой! – старательно сделала вид, что безумно этому рада.

Беккит мрачно смотрела на меня, и в душе моей возникли сомнения, все-таки соперница не наивная девчонка, живущая эмоциями. Змея тоже раздумывала, изучая меня, гадала, осталась ли ее пленница прежней. Она осушила чашу, усмехнулась:

– А-а-а тебе интересно… Но ты не сможешь понять!

Торопливо наполнила ее кубок снова и, приняв смиренный вид, промолвила:

– Дай, хоть попытаюсь…

Скользя по мне захмелевшим, но злым взглядом, Беккитта решила показать свое превосходство и первым делом кинула в лицо яростную фразу:

– Северяне! Как я вас ненавижу!

Я молчала, делая вид, что мой интерес поверхностный, будто мне все равно, расскажет она или нет. Ухмыльнувшись, но, так и не разгадав мой тайный замысел, Беккит отчего-то выбрала откровенность.

– Когда-то давно я мечтала, чтобы рядом был сильный мужчина, способный укротить мой нрав, поставить на колени! Но, завоевав юг, поняла, что здесь мне такой не встретиться, все воины, доблестные рыцари рано или поздно оказывались у моих ног! Потому я решила, что мой удел – война! Зачем быть слабой, если могу быть сильной?! Почему у меня должен быть один мужчина, если способна покорить их всех?! – новая насмешка вышла печальной. – Никогда… никогда до встречи с эрт Шераном в Веруне, я не представляла, что существует мужчина из моих грез, – глядя куда-то мимо меня, она жестом попросила наполнить ее кубок.

Что я и сделала, ожидая продолжения, сердце в груди билось неистово, и мне стало казаться, что Беккитта остановится, не расскажет самого главного. Слишком отрешенной выглядела змея, что было совсем несвойственно для нее. Речь лилась из уст тихо, словно я беседовала не со своей соперницей, а обычной женщиной, почти подругой.

– Я решила сыграть с ним, как делала это с прочими. И поначалу мне даже было скучно. Лишь спустя пару дней поняла, что все серьезнее, чем думала. Пыталась удержать его, делала все, чтобы он стал моим союзником, умоляла… Веришь, чтобы я умоляла? Нет? – и опять грустная усмешка искривила ее губы. – Но я умоляла эрт Шерана пропустить мои войска, чтобы мы вместе завоевали Ар-де-Мей…. – она умолкла, вглядываясь в пустое дно кубка.

Я бы наполнила его, но не стала тревожить разговорившуюся змеюку, пока что все идет так, как и задумано. Не переиграть бы, не испортить все лишним словом, движением, я старалась реже дышать. Отставив чашу, Беккит продолжила:

– Но лорд ир'шиони оставался непреклонен, грозил войной, требовал вернуть свою жену! Мой шарм, способный покорить любого другого, на него совершенно не действовал! – и нервно задала вопрос, переходящий в крик. – Каково мне было?! – поскольку я благоразумно помалкивала, она заговорила опять. – Забава обратилась против, когда Алэр не проявил ни малейшего интереса ко мне, как к женщине! Королева юга стала для него воином, врагом… Спроси, не об этом ли я мечтала?

Я бы расспросила ее, долго и с пристрастием, но не в нынешней ситуации. Сжала пальцы вокруг чаши, но не сказала ни слова, вынуждая Беккитту отвечать:

– Только я уже не могла остановиться, это стало наваждением, недосягаемой мечтой, мучительной пыткой, когда день и ночь думаешь только об одном мужчине. А остальные, как грязь под ногами, когда не хочешь, но не можешь обойти, потому что некуда больше ступить, а после остается только брезгливо отряхнуться! Понимаешь, Ледышка, он должен был стать моим! – теперь я видела перед собой отчаявшуюся женщину.

Беккитта отвернулась, но ненадолго, потом ее цепкий взор коснулся моего лица.

– Заметила, какая сила, настоящая, мужская, от которой любую женщину бросает в жар, исходит от него? – она попыталась вновь втянуть меня в диалог.

И на этот раз я нервно кивнула, потому что спорить не о чем, вот только кончики пальцев закололо, столь сильно захотелось превратить Беккит в кусок льда и расколоть одним ударом. Темная мощь вскипела внутри меня, проснулась злая ревность, ведь в глубине души, ругая и ненавидя себя, я считала лорда ир'шиони своим мужчиной. «Он мой! Мой! И только мой! – звучало в голове, подобно словам клятвы. – Он принадлежит мне одной! И плевать на всех женщин, которые хотят его, и на тех, что смотрит он!»

Беккит с присущей ей коварностью улыбнулась, и я заставила себя успокоиться, вздохнула даже, сочувственно, по-прежнему храня молчание. Почудилось, что в глазах соперницы промелькнуло разочарование, но Беккитта быстро скрыла свои чувства, поднялась, сошла с помоста, заметалась по залу. Поглядев на свои руки, по которым пробегали ледяные искры, я заторопилась за ней, нельзя упустить подходящий момент.

– А его глаза? – змея снова повернулась ко мне, желая возобновить нашу опасную игру. – Два клинка из лучшей аравейской стали, которые пронзают насквозь, и ты понимаешь, что пропала! Он знает, что любая из женщин готова стать его, еще до того, как мы сами осознаем это! Согласна?

Я сделала кивок, с ужасом понимая, что готова подписаться под каждым ее словом. Правда, Беккитта не открыла для меня ничего нового! Это я сама старательно гнала от себя подобные мысли, считая, что желания тела и сердечное томление не связаны между собой!

Змеюка удовлетворенно улыбнулась, наблюдая за мной.

– Вижу, не мне говорить тебе об этом! – в голосе так много яду, что можно задохнуться только от его испарений, но на висках соперницы почему-то проступила чешуя. Причины я узнала чуть позже, когда Беккит неожиданно зашипела: – Это я, а не ты должна была оказаться в его постели! – из ее рта показался раздвоенный язык, когда са'арташи облизала губы, то ли сердясь сильнее, то ли представляя себя в объятиях Алэра.

Я осталась равнодушной, приказав забыть о ревности, сосредоточиться, нанести решающий удар. Кровавая королева на грани обращения, а значит, мне нельзя отвлекаться.

– И это ты, Ледышка, излечила тот шрам под его черной прядью, что я так мечтала поцеловать, провести по нему языком! Алэр такой же зверь, как и я сама! Мне суждено его приручить!

– Ну-у… – я смотрела только на свои ладони, эль и злость сделали свое дело – мне не страшно. – Приручить Алэра способна только одна, – улыбнулась, – из нас, – отступила, вспоминая прощальные слова Фрона об уязвимости са'арташи, опустила руку на рукоять кинжала и сильнее раззадорила соперницу, надеясь на скорое завершение ее обращения. – Но ты сама отдала меня Северу!

– Хочешь меня убить? – шипение змеи усилилось. – Попытайся! – довольство в ее взгляде. Она ждет, что я сорвусь, нападу первой.

Что же, придется ее разочаровать! «Отступи, чтобы напасть без предупреждения! Притворись слабой, чтобы показать силу!» – советовал Ган, обучая меня сражаться, и я сделала уверенный шаг назад, чтобы показать, будто меня обуял страх. И еще один шажок, последний, чтобы выиграть время…

На мое плечо легла тяжелая рука, предостерегая от опрометчивых поступков. А душу вопреки всему затопила нежданная радость, ускоряющая ток крови. Однако, дальнейшие слова остудили порыв.

– Ниа, оставь нас! – Алэр вырвал кинжал из моей руки, применив силу.

На его темной, прокрытой плотной броней ладони образовался разрез.

Охваченная бешенством, я кинулась прочь из зала, чтобы не видеть торжества в глазах Беккит и не смотреть в лицо супруга. Далеко уйти не удалось. Холодные, сильные руки схватили меня, не позволяя сделать новый шаг, шепот раздался у самого уха:

– Куда спешите, эра эрт Шеран?

– Отпусти! – велела я эрт Декриту, но он не послушался, проявил своеволие, крепче сжал меня, словно в тисках, чтобы заставить идти с ним.

Убила бы… если бы забыла о чувствах Диль к этому демону! Переставляла ноги, про себя проклиная всех ир'шиони. Лион грубо толкнул меня к перилам, придерживая одной рукой, чтобы не ударилась, но ясно видела все, что творится в зале.

– Смотрите, госпожа! – процедил он, пресекая попытку отвернуться.

И я назло ему зажмурилась, но эрт Декрит не сдался, острые когти коснулись моей шеи, оставляя на коже тонкую красную полосу. Не испугалась, нет, но глаза открыла, не для того, чтобы угодить ему, а по собственному, противоречащему всему желанию.

Алэр и Беккит медленно кружили в центре зала, не отводя друг от друга прищуренных взглядов, как два диких зверя, готовых схлестнуться между собой. Са'арташи напала первой, намереваясь вцепиться в горло ир'шиони. Он с легкостью перехватил ее, завел руки за спину, крепко прижал к себе, не разрешая вырваться. Рейн смотрел на извивающуюся в его руках Беккитту лихорадочно блестящими глазами, скулы его свело от напряжения. Потому так неожиданно прозвучал его спокойный, властный голос:

– Ты была плохой, – удерживая са'арташи одной рукой, он провел другой по ее золотым волосам, касаясь легко, кончиками отросших когтей.

Вздрогнули мы обе – она от подаренной ласки, я от накатившей злости, ибо вместе с супругом ощутила, как шелковисты на ощупь локоны змеи.

– Смотрите! – повторил шепотом эрт Декрит, крепко сжимая мой подбородок, не разрешая отвернуться, когда совершила попытку освободиться.

Гнев вскипел с новой силой, и я бы заморозила слугу, если бы Алэр опять не заговорил:

– Очень плохой, – с тихим рыком проговорил он, проводя острыми кончиками когтей по лицу Беккит и обратно к волосам.

Резкая боль пронзила мое сердце, а дальше лишь усилилась, но Лиону можно расслабиться, взгляд отвести я уже не способна.

Алэр, продолжая прижимать женщину к себе, резким движением намотал ее волосы на кулак, заставляя запрокинуть голову, со стоном выдохнуть и закрыть на мгновение глаза. Зрелище завораживающее, стоит признать, змея, как никогда раньше, хороша и соблазнительна. Покорена, возбуждена, желанна. Веки чуть прикрыты, губы полные, влажные, язык чувственно скользит по ним. Я затаила дыхание то ли от возмущения, то ли от нетерпения узнать, что случиться дальше. А она вдруг призывно улыбнулась:

– У-мм… что же ты остановился? Продолжай…

Рейн не спешил, как делал это со мной, он так умеет – заставить женщину страдать, гореть в огне желания, мучиться в попытках получить единственное, чего хочется в данный момент – его самого! Беккитта выгнулась, стремясь стать еще ближе, хотя они стояли вплотную. Алэр улыбнулся одними уголками губ, зная, что победил, шепнул, наклоняясь к раскрытым в безмолвной мольбе устам са'арташи:

– Ты забыла о моей просьбе…

– Да-а, – она не сдержала очередной стон, – но почему ты не сделал этого раньше? – в тоне слышался слабый упрек, и дыхание ее было сбивчивым.

Рейн безмолвствовал, и я помалкивала, хотя хотелось закричать от той боли, что пронзала мое сердце, кромсала душу, заставляя мечтать об избавлении, которое виделось в одном… Мрак черным облаком клубился внутри, и слышались голоса теней, пока слабые, которые я старательно игнорировала. Никогда в жизни не испытывала ничего подобного. Все чувства обострились, кожу, словно иголками кололо, когда отчетливо представляла все, что мой любимый делал с чужой женщиной, соперницей. Почувствовала горячие слезы в уголках глаз и быстро заморгала, чтобы не расплакаться. Одна слезинка все-таки скатилась, пока я наблюдала за тем, как Алэр почти касается чужих губ своими. А потом решила послать все к грыру, вот не позволю им и все! Собиралась закричать, но тяжелая рука накрыла мой рот, и я практически задохнулась от этого жестокого прикосновения. И вымещая то, что творится на душе, выплескивая бешенство, вряд ли понимая, что делаю, изо всех сил стиснула зубы, как в бреду, с яростным довольством ощущая вкус крови. Мужчина, удерживающий меня, вздрогнул, напрягся еще больше, но не отпустил, без какого-либо проявления эмоций принимая все, что ему уготовано. Я старалась, чтобы Лиону было зверски больно, до одури, так же, как и мне, ведь это он притащил меня сюда, заставил смотреть. Хотя могла бы быть далеко, чтобы не видеть, не слышать, не чувствовать. А теперь…