Текст книги "Современный зарубежный детектив-13. Компиляция (СИ)"
Автор книги: авторов Коллектив
Соавторы: Дженнифер Линн Барнс,Майкл Коннелли,Бентли Литтл,Джо Лансдейл,Донато Карризи,Сюсукэ Митио,Питер Боланд,Джек Тодд,Лора Перселл
сообщить о нарушении
Текущая страница: 90 (всего у книги 335 страниц)
Часть шестая
Последний приговор
54В четверг рано утром ко мне постучал Босх. Я не успел причесаться, но уже был одет. Детектив выглядел так, словно не спал всю ночь.
– Я вас разбудил? – спросил он.
Я покачал головой.
– Мне надо отвезти ребенка в школу.
– Да, помню. В среду вечером и через выходные.
– В чем дело, детектив?
– У меня есть пара вопросов, и, может, вы интересуетесь, как идут дела.
– Конечно. Садитесь здесь. Не хочу, чтобы она нас слышала.
Я направился к столу, приглаживая волосы.
– Спасибо, я не буду садиться, – возразил Босх. – У меня мало времени.
Он повернулся к перилам и, облокотившись, стал смотреть вниз. Я подошел к нему и встал рядом.
– Вообще-то я тоже не люблю тут сидеть.
– У меня из дома такой же вид, – заметил Босх, – только с другой стороны.
– Получается, мы одного поля ягоды.
– Вероятно.
– Так что случилось? Я думал, вы на меня слишком злитесь, чтобы посвящать в курс дела.
– Если честно, я согласен, что бюро сильно тормозит. Они не в восторге от того, что вы сделали, но я не против. Все пошло куда быстрее. – Босх выпрямился и присел на перила, повернувшись спиной к городу.
– Так что происходит? – спросил я.
– Вчера вечером большое жюри решило завести уголовные дела на Холдер, Лестера, Карлина, Максуини и еще одну женщину, занимавшую в суде пост инспектора и дававшую им доступ к компьютерам. Сегодня утром мы всех арестуем. Но пока этого не случилось, держите рот на замке.
Я обрадовался, что он поведал мне эту новость раньше, чем произвел аресты. Еще веселее было бы поехать в суд и посмотреть, как Холдер выводят из кабинета в наручниках.
– Вы уверены? – произнес я. – Холдер все-таки судья. Нужны веские улики.
– Максуини всех сдал. У нас есть записи телефонных бесед, квитанции денежных переводов. Он даже записал на пленку один из разговоров с ее мужем.
Я кивнул. Обычный набор для федералов. Вот почему я никогда не любил участвовать в делах, заведенных ФБР. Если бюро собрало улики, шансов выиграть очень мало. Такие случаи можно пересчитать по пальцам. Чаще всего остается чувство, что по вам просто проехал каток.
– Не знал, что в этом замешан Карлин, – пробормотал я.
– Это центральная фигура. Они давно работали вместе с судьей. Кстати, именно он предложил Винсенту заключить сделку. Через него Винсент переводил деньги. Потом, когда он испугался ФБР, Карлин об этом пронюхал и доложил судье. Холдер решила избавиться от слабого звена. Вместе с мужем они подослали к Винсенту Максуини.
– Как он пронюхал? Через Рен Уильямс?
– Скорее всего да. Он сблизился с ней, чтобы следить за Винсентом. Вряд ли она сама была в курсе. Не хватило бы мозгов.
Я кивнул. Фрагменты мозаики стали складываться в целую картину.
– А как насчет Максуини? Он просто делал то, что ему велели? Сказали убить – и убил?
– Начнем с того, что Максуини всегда был уголовником. Сомневаюсь, что он говорит нам всю правду. Но он заявил, что судья могла быть очень убедительной. Она объяснила, что погибнет либо Винсент, либо они все. К тому же пообещала увеличить его долю и общий гонорар после завершения процесса.
– Какие обвинения?
– Коррупция и преступный заговор с целью совершения убийства. Но это только первая волна. За ними много чего есть. Максуини сказал, что за последние семь лет он уже четыре раза был присяжным. Два оправдания и два «подвешенных» вердикта. В трех разных судах.
Я присвистнул, вспомнив несколько крупных дел, закончившихся неожиданным оправданием и отсутствием единогласия среди присяжных.
– Роберт Блэйк?
Босх улыбнулся и покачал головой.
– Если бы. И О. Джей тоже ни при чем. В то время они еще не работали. Мы сами проиграли дела.
– Не важно. Скандал разразится громкий.
– Громче не бывает.
Босх скрестил руки на груди и оглянулся через плечо на город. Я услышал, как открылась дверь, и обернулся на высунувшую нос Хейли.
– Папа?
– В чем дело, Хей?
– Все в порядке?
– Да… Хейли, это детектив Босх. Он полицейский.
– Привет, Хейли, – улыбнулся Босх.
Кажется, я впервые увидел на его лице нормальную улыбку.
– Привет, – отозвалась дочка.
– Хейли, ты съела свой завтрак?
– Да.
– Ладно, посмотри пока телевизор.
Она исчезла за дверью. Я взглянул на часы. До отъезда оставалось десять минут.
– Милая девочка, – заметил Босх.
Я кивнул.
– Хочу задать вопрос, – сказал детектив. – Вы ведь сами пустили дело под откос, верно? Когда отправили анонимное письмо судье.
– Если я отвечу «да», мне придется быть свидетелем?
Меня даже не вызвали в большое жюри. Очевидно, теперь, когда Максуини всех сдал, я им был не нужен. И меня это устраивало.
– Нет, только между нами, – заверил Босх. – Просто хочу узнать, правильно ли вы поступили.
– Да, это был я. Собирался вывести Максуини из состава присяжных и честно выиграть процесс. Я не предполагал, что Стэнтон предаст письмо огласке и устроит совещание с другими судьями.
– Он обратился к судье Холдер и попросил совета.
– Видимо, так и произошло, – согласился я. – Он позвонил ей, не зная, что она в этом участвует. Она связалась с Максуини и предупредила, чтобы он не появлялся в суде, а затем поручила ему устроить чистку.
Босх кивнул, словно я подтвердил его мнение.
– Это касалось и вас. Она догадалась, что вы отправили письмо Стэнтону. Вы знали слишком много и должны были исчезнуть – так же как Винсент. Не потому, что мы использовали вас как приманку, а из-за того, что вы написали судье Стэнтону.
Я покачал головой. Все это едва не привело меня к затяжному прыжку в пропасть.
– Я вел себя как идиот.
– Почему? Вы остались в седле. Чего не скажешь о них.
– Верно. Что вы обещали Максуини?
– Оставить живым и скостить срок. Если все пройдет нормально, он получит пятнадцать лет. В федеральной системе это значит не больше тринадцати.
– Кто его адвокат?
– Их два. Дэн Дэйли и Роджер Миллз.
Я кивнул. Он в хороших руках. Мне вспомнились слова Эллиота: чем больше вы виновны, тем больше вам нужно адвокатов.
– Хорошая сделка для трех убийств.
– Одно убийство, – поправил Босх.
– Как одно? Винсент, Эллиот и Альбрехт.
– Он не убивал Эллиота и Альбрехт. Эти двое ни при чем.
– О чем вы? Он убил их, а потом хотел прикончить меня.
Босх покачал головой.
– Он пытался убить вас, но не Эллиота и Альбрехт. Там было другое оружие. Да и какой смысл? Зачем устранять их и делать вид, будто вы покончили с собой? Одно не вяжется с другим. Нет, Максуини не имеет к этому отношения.
Я озадаченно молчал. Все эти три дня я был уверен, что Эллиота и Альбрехт убил тот же человек, который пытался устранить меня, а затем попал в руки правосудия. Теперь Босх уверял, что есть какой-то другой преступник.
– А что думают на Беверли-Хиллс? – проговорил я.
– Они прекрасно знают, кто это сделал. Только ничего не могут доказать.
Удар, еще удар. Сюрпризы сыпались один за другим.
– И кто?
– Семья.
– Семья с большой буквы? В смысле мафия?
Босх улыбнулся и покачал головой.
– Семья Рилца. Они это сделали.
– Откуда вы знаете?
– По результатам экспертизы. Пули, которые извлекли из жертв, – девятимиллиметровые «парабеллумы». Гильзы и оболочка из латуни, изготовлены в Германии. Криминалисты определили, что они выпущены из «маузера», модель тоже немецкого производства. – Детектив помолчал, ожидая моих вопросов, а когда их не последовало, продолжил: – Полиция считает, что это нечто вроде предупреждения или сигнала.
– Сигнал из Германии.
– Верно.
Голанц сказал Рилцам, что я собираюсь вывалять Йохана в грязи. Они решили уехать, чтобы не смотреть на это. А потом убрали Эллиота.
– «Парабеллум», – пробормотал я. – Вы еще помните латынь, детектив?
– Я не учился на юриста. Что это значит?
– «Готовься к войне». Часть известной фразы: «Хочешь мира – готовься к войне». Что теперь будет со следствием?
Босх пожал плечами.
– На Беверли-Хиллс есть пара детективов, которые с удовольствием слетают в Германию. Особенно если их пошлют бизнес-классом, где кресла можно раскладывать как кровати. Они все тщательно изучат и проверят, но если Рилцы нигде не прокололись, толку от этого будет не много.
– Как они смогли достать оружие?
– Ну, разные есть способы. Можно через Канаду или немецкую «Федерал экспресс» – если хотите получить посылку вовремя.
Я думал об Уолтере Эллиоте и правосудии. Босх словно угадал мои мысли.
– Помните, что вы мне сказали после последнего разговора с судьей Холдер?
– Что?
– Порой правосудие не может ждать.
– И что дальше?
– Вы оказались правы. Иногда оно действительно не может ждать. На процессе вы были на коне, и все считали, что Эллиот выйдет сухим из воды. Поэтому кто-то решил действовать и вынес свой приговор. Знаете, как мы называли такие «карательные» убийства, когда я служил патрульным?
– Как?
– Окончательный вердикт.
Я кивнул. Мы надолго замолчали.
– В общем, это все, что мне известно, – наконец произнес Босх. – Мне пора идти сажать людей в тюрьму. Чувствую, день будет хороший. – Он оттолкнулся от перил и шагнул к выходу.
– Странно, что вы пришли именно сегодня, – произнес я. – Как раз прошлой ночью я подумал, что, когда мы снова увидимся, надо будет задать вам один вопрос.
– Какой?
Я на секунду.
– Одного поля ягоды… Ты знаешь, что очень похож на отца?
Босх посмотрел на меня, вздохнул и вернулся к перилам. Его взгляд устремился на город.
– Когда ты это понял? – спросил он.
– По-настоящему – вчера вечером, когда листал с дочкой старые фотоальбомы. Но догадывался уже давно. Мы разглядывали снимки моего отца. Они мне кого-то напоминали, а потом до меня дошло, что это ты. Ответ лежал на поверхности. Просто я не сразу его разглядел.
Я шагнул к перилам и встал рядом с Босхом.
– Вообще-то я помню о нем больше из книг, – продолжил я. – Много разных дел, много разных женщин. Но есть детали, которых нет в книгах. О них знаю только я. Помню, как приходил к нему в кабинет, когда он уже болел и работал дома. Там на стене в рамочке висела картина – репродукция, конечно, но тогда я считал ее настоящим полотном. Она называлась «Сад земных наслаждений». Странная, жутковатая вещь для ребенка… Отец сажал меня на колени, заставлял смотреть на картину и объяснял, что в ней нет ничего страшного. Она красивая. Он учил меня произносить имя художника. Иероним Босх. Отец говорил, что оно рифмуется со словом «аноним». Но «аноним» я тоже не мог произнести.
Я уже не видел расстилавшегося внизу города. Я погрузился в собственное прошлое. На какое-то время наступила тишина. Мой брат молчал. Затем он облокотился на перила и проговорил:
– Я помню ваш дом. Был там однажды. Пришел, представился. Отец лежал в кровати. Он умирал.
– Что ты ему сказал?
– Что я не в обиде. И больше ничего.
Так же и сейчас, подумал я. Что еще можно сказать? Я размышлял о своей разрушенной семье. Даже с самыми близкими людьми я не мог найти общий язык. С собственной дочерью виделся только восемь дней в месяц. Похоже, самое важное и ценное в жизни сломать легче всего.
– Все эти годы ты знал, – пробормотал я. – Почему не пытался наладить связь? У меня есть еще брат по отцу и три сестры. Они ведь и твои родные.
– Не знаю. Наверное, просто не хотел раскачивать чужую лодку. Люди обычно не любят сюрпризов. По крайней мере таких.
А какой была бы моя жизнь, если бы я знал о Босхе? Вероятно, я стал бы полицейским, а не адвокатом. Кто знает?
– Я хочу бросить, – буркнул я.
– Бросить что?
– Свою работу. Юриспруденцию. Окончательный вердикт стал моим последним приговором.
– Я тоже однажды уходил. Не получилось. Вскоре вернулся.
– Поживем – увидим.
Босх посмотрел на меня и отвел взгляд. Был чудесный свежий день с низко тянувшимися облаками и янтарной дымкой смога на самом горизонте. Всходившее солнце золотило склоны восточных гор и бросало отблеск на морскую гладь. Океан был виден далеко, до самой Каталины.
– Когда тебя ранили, я приходил в больницу, – сказал Босх. – Сам не знаю зачем. В новостях сообщили, что рана в живот, и я знал, что это может плохо кончиться. Решил, что, если понадобится кровь или что-либо другое, я… В общем, я считал, что мы вроде одной крови. Но там было полно журналистов, и я ушел.
Я улыбнулся, затем начал смеяться.
– Что смешного?
– Ты, коп, хотел добровольно отдать свою кровь адвокату? Если бы об этом узнали в полиции, тебя не пустили бы в участок.
Босх улыбнулся и кивнул.
– Да, об этом я не подумал.
Мы замолчали, ощутив неловкость. Босх взглянул на часы.
– Через двадцать минут должны выписать ордер на арест. Мне надо бежать.
– Ладно.
– Увидимся, адвокат.
– Увидимся, детектив.
Он быстро спустился по ступенькам, а я остался у перил. Вскоре звук мотора начал удаляться и затих где-то внизу.
55Я немного постоял на веранде, глядя, как солнце заливает городские улицы. В голове проплывали разные мысли, легкие и воздушные как облака, и невесомо улетали куда-то вдаль. У меня было чувство, что никогда больше я не увижу Босха. У него своя сторона холма, а у меня – своя, и ничего с этим не поделать.
За спиной открылась дверь, и на веранде послышались шаги. Дочка оказалась рядом, и я обнял ее за плечо.
– Что ты делаешь, папа?
– Смотрю.
– У тебя все хорошо?
– Да, отлично.
– Зачем приходил этот полицейский?
– Просто поговорить. Он мой друг.
Мы оба минуту помолчали, затем дочь шевельнулась под моей рукой.
– Жаль, мама не осталась ночевать, – произнесла она.
Я посмотрел на нее и погладил по затылку.
– Не все сразу, Хей, – сказал я. – Зато вечером она поела с нами блинчиков, а это уже неплохо, верно?
Она кивнула. Знак согласия. Блинчики – только начало.
– Если мы еще будем стоять, то я опоздаю, – заметила Хейли. – Могу схлопотать замечание в дневник.
– Жаль. Солнце только взошло над океаном.
– Пойдем, папа. Это происходит каждый день.
– Да, здесь или в ином месте.
Я сходил за ключами, закрыл дверь, и мы спустились к гаражу. Когда я выкатил свой «линкольн» и двинулся вниз по склону, солнце уже вовсю пылало над заливом.
Майкл Коннелли
ПЯТЫЙ СВИДЕТЕЛЬ
Деннису Войцеховскому с благодарностью.
Часть первая
ЗАВЕТНЫЕ СЛОВА
1
Миссис Пена посмотрела на меня через спинку сиденья и умоляюще вскинула руки. Она говорила с сильным акцентом, но по-английски, чтобы непосредственно донести до меня крайнюю степень своего волнения:
– Прошу вас, вы ведь поможете мне, мистер Микки?
Я взглянул на Рохаса, который, хоть я и не нуждался в его переводческих услугах, сидел на шоферском месте вполоборота, а потом, поверх плеча миссис Пены, – в заднее окно на дом, который она так отчаянно хотела сохранить. Это было вылинявшее розовое строение с двумя спальнями и давно бесплодным двориком, обнесенным проволочным забором. Через всю бетонную ступеньку, ведущую к передней веранде, тянулось граффити, в котором невозможно было разобрать ничего, кроме цифры «13». Это не был номер дома. Это был знак лояльности.
Наконец мой взгляд снова вернулся к миссис Пене – женщине сорока четырех лет, изнуренной, но по-своему привлекательной матери-одиночке трех сыновей-подростков. Вот уже девять месяцев она не платила взносов по ипотеке, и теперь банк лишил ее права собственности на дом и намеревался выставить его на продажу.
Аукцион должен был состояться через три дня. То, что дом стоил ничтожно мало и находился в бандитском южном пригороде Лос-Анджелеса, значения не имело. Кто-нибудь купит и его, и миссис Пена из владелицы превратится в арендатора – в том случае, если новый хозяин ее не выселит. Годами она полагалась на защиту «Флоренции-13». Но времена изменились. Теперь никакая лояльность по отношению к какой бы то ни было банде не могла ее спасти. Ей требовался адвокат. Ей был нужен я.
– Скажи ей, что я постараюсь сделать все, что в моих силах, – обратился я к Рохасу. – Скажи: я почти уверен, что удастся отменить аукцион и оспорить правомерность лишения ее права на дом. Это как минимум замедлит процесс и даст нам время для выработки долгосрочного плана действий. Возможно, даже позволит ей снова встать на ноги.
Я сделал знак и ждал, пока Рохас переведет мои слова. Рохас служил мне шофером и переводчиком с тех самых пор, как я купил рекламный пакет на радиоканалах, вещающих на испанском языке.
В моем кармане завибрировал мобильник. По характеру вибрации было ясно, что это не звонок, а сообщение. В любом случае я проигнорировал сигнал. Дождавшись, когда Рохас закончит переводить, я поспешно, чтобы не дать миссис Пене ничего ответить, продолжил:
– Скажи ей: она должна понимать, что это все равно не решит ее проблем. Я в состоянии притормозить события, и мы можем вступить в переговоры с банком, но я не обещаю, что в конце концов она так или иначе не потеряет дом. В сущности, она его уже потеряла. Я намерен вернуть ей его, однако предстоит тяжба с банком.
Рохас перевел, от себя сопроводив мои слова жестами. Правда состояла в том, что миссис Пене в конце концов неминуемо придется съехать. Вопрос лишь в том, как далеко она готова позволить мне зайти. Персональное банкротство растянет дело еще на год. Но ей нет нужды принимать решение прямо сейчас.
– Теперь скажи ей, что мои услуги платны. Дай ей смету: тысяча авансом и план помесячной оплаты.
– Сколько за месяц и на какой срок?
Я снова взглянул на дом. Миссис Пена предлагала провести встречу в нем, но я предпочел разговаривать в машине. В своем лимузине «Линкольн BPS», то есть пуленепробиваемом, я находился на мобильной территории. Я купил его у вдовы убитого авторитета из картеля Синалоа. Машина имела бронированные двери и пуленепробиваемые окна из трехслойного безосколочного стекла. Не то что окна в розовом домике миссис Пены. Из опыта синалоайского мафиозо я вынес полезный урок: не следует покидать автомобиль без особой нужды.
Ранее миссис Пена сообщила мне, что ежемесячные ипотечные взносы, которые она прекратила платить девять месяцев назад, составляли семь сотен. Пока я буду вести дело, она продолжит воздерживаться от каких бы то ни было выплат банку и таким образом, избавленная от этих трат, сможет рассчитываться со мной.
– Напиши две с половиной сотни в месяц, – ответил я Рохасу. – Я предоставляю ей льготные условия. Сделай так, чтобы она усвоила: мы заключаем официальный договор и просрочки в оплате недопустимы. Мы готовы принять кредитную карточку, если у нее таковая имеется и если из нее еще можно что-нибудь выжать. Только убедись, что она будет действительна… ну, хотя бы до конца года.
Пока Рохас переводил, используя гораздо больше жестов и слов, чем я, я вынул из кармана телефон. Сообщение было от Лорны Тейлор: «Позвони мне ктс». [107]107
Сокращенное от «как только сможешь». – Здесь и далее примеч. пер.
[Закрыть]
Нужно будет связаться с ней после встречи с клиенткой. В любой другой юридической конторе Лорна была бы тем, кого называют офис-менеджером или администратором. Но у меня не было офиса, кроме заднего сиденья моего «линкольна», поэтому она вела все дела и отвечала на телефонные звонки из кооперативной квартиры в западном Голливуде, которую делила с моим главным сыщиком-дознавателем.
Моя мать по рождению была мексиканкой, и на самом деле я понимал ее родной язык лучше, чем притворялся. Поэтому, когда миссис Пена отвечала Рохасу, я понял, что она говорит, – во всяком случае, суть ее ответа уловил. Она сказала, что прямо сейчас пойдет в дом, принесет тысячу долларов наличными и будет исправно вносить ежемесячную плату. Мне, не банку. Я подсчитал, что, если смогу растянуть ее пребывание в доме на год, мой доход составит в целом четыре тысячи. Не так уж плохо, учитывая обстоятельства. Скорее всего я больше никогда не увижу миссис Пену. Я составлю иск, оспаривающий отчуждение собственности, и запущу машину. Есть шанс, что мне даже не придется появиться в суде. Всю работу, связанную с судебным разбирательством, сделает моя молодая помощница. И миссис Пена будет довольна, и я. Однако в конце концов молот все равно опустится. Он всегда опускается.
Я считал, что это дело вполне стоит усилий, хотя миссис Пена и не казалась особо симпатичной клиенткой. Большинство моих клиентов прекращали выплачивать банку положенные взносы после того, как теряли работу или их постигала какая-нибудь медицинская катастрофа. Миссис Пена приостановила выплаты, когда трое ее сыновей оказались в тюрьме за торговлю наркотиками и она вмиг лишилась их еженедельных пособий. Особого желания заниматься ею эта история не вызывала. Но банк сыграл в грязную игру. Я внимательно просмотрел дело на своем лэптопе. Там все было ясно: список отосланных уведомлений с требованием оплаты и затем – лишение права собственности. Только вот миссис Пена утверждала, что никогда никаких уведомлений не получала. И я ей верил. Это был один из тех районов, где, как всем известно, судебные курьеры предпочитают не расхаживать свободно. Подозреваю, что эти уведомления оканчивали свой путь в мусорной корзине, а курьеры просто лгали, что доставили их. Если мне удастся зарегистрировать дело, я сумею с помощью этого довода осадить банк.
Такова будет моя линия защиты: бедную женщину толком не предупредили, в каком бедственном положении она находится. Банк обманул ее, лишил имущества, не дав возможности возместить задолженность, и заслужил за это как минимум судебное порицание.
– Хорошо, значит, по рукам, – сказал я и, обращаясь к Рохасу, добавил: – Пусть она пойдет принесет деньги, а я пока распечатаю договор и расписки. Мы сегодня же приступим к делу.
Я кивнул миссис Пене и улыбнулся. Рохас перевел, после чего выскочил из машины, чтобы открыть ей дверцу.
Как только миссис Пена ушла, я вызвал на экран трафарет договора на испанском языке, вставил в него нужные имена и цифры и отправил на принтер, встроенный в электронную платформу, располагавшуюся на переднем пассажирском сиденье. После этого перешел к составлению расписки в получении задатка, который будет помещен на депозит, находящийся в моем управлении по доверенности. Все делалось честно. Всегда. Это лучший способ спасти свою задницу от калифорнийских судебных властей. Я мог иметь пуленепробиваемый автомобиль, но боялся в первую очередь суда.
То был трудный год для адвокатской конторы «Майкл Холлер и партнеры». В свете идущей ко дну экономики спрос на защиту по уголовным делам фактически иссяк. Разумеется, иссякли не сами преступления. В Лос-Анджелесе преступность бодро шагает вперед, невзирая ни на какие превратности экономики. Но платежеспособные клиенты стали редкостью. Казалось, ни у кого больше не было денег, чтобы нанимать адвокатов. Соответственно конторы бесплатных государственных защитников трещали по швам от обилия дел и клиентов, между тем как ребятам вроде меня оставалось лишь умирать с голоду.
Я имел большие расходы и четырнадцатилетнюю дочь, которая училась в частной школе и, когда речь заходила о колледже, неизменно упоминала Университет Южной Калифорнии. Нужно было что-то делать, и я сделал то, что когда-то счел бы немыслимым. Занялся гражданскими делами. Единственной областью юриспруденции, которая оказалась теперь на подъеме, была защита по делам о лишении права собственности. Я посетил несколько соответствующих семинаров, в ускоренном темпе освоил специфику и стал распространять рекламу на двух языках. Я также создал несколько сайтов и начал покупать списки соответствующих дел в окружной судебной канцелярии. Вот так миссис Пена и стала моей клиенткой. Просто по почте. Ее имя было в списке, я послал ей письмо – по-испански – с предложением своих услуг. И она сообщила мне, что из моего письма впервые узнала, что ее лишают права собственности на дом.
Говорят, не ленись – и воздастся тебе. Это чистая правда. У меня теперь оказалось больше работы, чем было мне под силу – например, сегодня после миссис Пены встречи со мной ждали еще шесть клиентов, – так что пришлось даже впервые за время существования конторы «Майкл Холлер и партнеры» действительно нанять помощницу – младшего партнера. Национальная эпидемия отъема заложенной недвижимости в пользу залогодержателя в последнее время несколько замедлила темп своего развития, но, конечно же, не угасла. В Лос-Анджелесском округе она, безусловно, еще минимум несколько лет могла кормить меня.
Такие дела приносили всего четыре-пять тысяч с носа, но в этот период моей профессиональной карьеры важно было не качество, а количество. На данный момент у меня в производстве числилось более девяноста дел. Моя дочь, несомненно, могла брать курс на Университет Южной Калифорнии. Да что там, черт возьми, она могла начинать думать о магистратуре.
Кое-кто считал, что отчасти проблему создаю я, поскольку помогаю паразитам играть в азартную игру с системой, а это, мол, тормозит ее экономическое выздоровление. Разумеется, среди моих клиентов были и такие, которые подпадали под это определение. Но в большинстве из них я видел трижды ошельмованных жертв. Изначально эти люди были ослеплены американской мечтой о собственном доме, затем их соблазнили ипотечным залогом, условий которого они не были в состоянии понять в силу юридической безграмотности. А затем они снова стали жертвами, когда пузырь лопнул, и недобросовестные заимодавцы начали безжалостно отбирать у них собственность. Большинство из этих некогда гордых домовладельцев не имели ни малейшего шанса устоять против отлаженной калифорнийской системы установлений, регулирующих правила перехода заложенной недвижимости в собственность залогодержателя. Чтобы отобрать у кого-то дом, банку не требовалось даже санкции судьи. Великие финансовые умы считали, что это наилучший механизм действия. Нужно только поддерживать его в рабочем режиме. Чем скорее кризис достигнет самого дна, тем скорее начнется оздоровление. Пусть они попытаются убедить в этом миссис Пену.
Существовала даже теория, будто все это – заговор крупнейших банков страны с целью подорвать законодательство, регулирующее имущественные права, саботировать судебную систему и создать непрерывно действующую индустрию отъема заложенного жилья, которая позволит им выкачивать доходы с обоих концов спектра. Лично я участвовать в этом не желал, но, даже недолго поварившись в этой сфере юриспруденции, достаточно навидался того, как грабительски и безнравственно действуют якобы законопослушные бизнесмены, чтобы начать тосковать по старому доброму уголовному праву.
Рохас стоял возле машины, ожидая, когда миссис Пена принесет деньги. Взглянув на часы, я отметил, что мы уже опаздываем на следующую консультацию, в Комптон, по делу об отъеме коммерческого здания. Чтобы экономить время, бензин и пробег автомобиля, я старался сводить по времени встречи с клиентами, живущими или работающими относительно недалеко друг от друга. Сегодня я работал в южной части Лос-Анджелеса. Завтра охвачу его восток. Два дня в неделю я проводил в машине, подписывая договоры с новыми клиентами. Остальное время работал над делами.
«Ну поторопитесь же, миссис Пена, – мысленно подстегнул я клиентку. – Нам пора ехать».
Пока длилось ожидание, я решил позвонить Лорне. Тремя месяцами раньше я заблокировал свой идентификатор пользователя на телефоне. Раньше, когда занимался уголовными делами, я никогда этого не делал, но в дивном новом мире[108]108
Ассоциация с антиутопическим сатирическим романом английского писателя О. Хаксли «О дивный новый мир».
[Закрыть] имущественного права мне не хотелось, чтобы мой прямой номер был широко известен. Это касалось как адвокатов заимодавцев, так и моих собственных клиентов.
– Юридическая контора «Майкл Холлер и партнеры», – ответила Лорна. – Чем могу…
– Это я. Что случилось?
– Микки, тебе нужно срочно ехать в ван-нуйсский участок.
В ее голосе ощущалась сильная тревога. Ван-нуйсский участок был штаб-квартирой регионального полицейского управления Лос-Анджелеса по району долины Сан-Фернандо, в северной части города.
– Я сегодня работаю на юге. А в чем дело?
– Там Лайза Треммел. Она звонила.
Лайза Треммел была моей клиенткой. Самой первой моей клиенткой по делу об отъеме недвижимости. Я продлил ее пребывание в доме на восемь месяцев и был уверен, что удастся затянуть процесс еще минимум на год, прежде чем мы взорвем бомбу, объявив банкротство. Но под влиянием отчаяния от несправедливости жизни она впала в раж, и ее невозможно было ни унять, ни контролировать. Она пристрастилась маршировать перед банком с плакатом, осуждающим его мошеннические и бессердечные действия, и делала это до тех пор, пока банк не добился против нее временного ЗСП – запретительного судебного приказа.
– Она нарушила ЗСП? Ее задержали?
– Микки, ее взяли за убийство.
Этого я совершенно не ожидал услышать.
– Убийство?! А кто жертва?
– Она сказала, что ее подозревают в убийстве Митчелла Бондуранта.
Это повергло меня в новый шок. Я выглянул в окно и увидел, как миссис Пена выходит из дома. В руке она держала стопку купюр.
– Ладно, садись на телефон и переназначь все сегодняшние консультации. И скажи Циско, чтобы ехал в Ван-Нуйс. Я буду его там ждать.
– Сделаю. Не хочешь, чтобы Баллокс взяла на себя остальные сегодняшние встречи?
Баллокс – так мы в шутку называли мою новую помощницу Дженнифер Аронсон, поскольку она училась на юридическом факультете Юго-Западного университета, располагавшемся в старом здании универмага «Баллокс» на бульваре Уилшир.
– Нет, я не хочу, чтобы она заключала новые договоры. Просто переназначь все встречи. И еще: думаю, у меня есть с собой дело Треммел, но список телефонов у тебя. Найди номер ее сестры. У Лайзы есть ребенок. Наверное, он сейчас в школе, кто-то должен забрать его оттуда, поскольку сама Лайза этого сделать не сможет.
Мы просили каждого клиента давать несколько дополнительных контактов, потому что его иногда бывает трудно найти, когда назначают судебные слушания или… когда оказывается просроченной оплата моих услуг.
– Сейчас же все сделаю, – ответила Лорна. – Удачи, Микки.
– Тебе тоже.
Я захлопнул крышку телефона и стал думать о Лайзе Треммел. В каком-то смысле меня не удивило, что ее арестовали за убийство человека, который пытался отнять у нее дом. Правда, я никогда не думал, что дойдет до такого. Даже близко. Но глубоко внутри я знал: что-то должно случиться.
2
Я быстро принял наличные от миссис Пены и вручил ей расписку. Мы оба подписали договор, она получила копию для своего досье. Я также списал номер ее кредитной карты, а она поклялась, что, пока я на нее работаю, сумма ее кредита будет выдерживать мои 250 долларов в месяц. Затем я поблагодарил ее, пожал руку и велел Рохасу проводить ее до двери.
Пока он это делал, я быстро оттянул рычаг, открывающий багажник, и вышел из машины. Багажник «линкольна» был достаточно просторным, чтобы вместить три картонных ящика с папками плюс все мои офисные принадлежности. Я нашел дело Треммел в третьем ящике и достал его, а также заветный портфель, с которым всегда наносил визиты в полицейский участок. Закрыв багажник, я увидел на черной поверхности его крышки стилизованную цифру «13», написанную серебряной краской из распылителя.
