Текст книги "Современный зарубежный детектив-13. Компиляция (СИ)"

Автор книги: авторов Коллектив

Соавторы: Дженнифер Линн Барнс,Майкл Коннелли,Бентли Литтл,Джо Лансдейл,Донато Карризи,Сюсукэ Митио,Питер Боланд,Джек Тодд,Лора Перселл
сообщить о нарушении

Текущая страница: 141 (всего у книги 335 страниц)

Глава 9

На трехчасовую встречу мы пришли в приподнятом настроении, несмотря на антураж. Мы сделали ровно то, что планировали – и закрепили это протоколом утреннего заседания. К тому же Дженнифер и Циско обещали хорошие новости. Я попросил Дженнифер начать.

– Помнишь Андре Лакосса? – спросила она.

– Еще бы, – сказал я. – Мой звездный час.

Это была правда. «Штат Калифорния против Андре Лакосса» можно было высечь на моем памятнике. Дело, которым я гордился больше всего. Невиновного человека, против которого навалилась вся система, обвиняли в убийстве – и я добился оправдания. Дело было не в процессуальных тонкостях, а в самой сути обвинения. Суд настолько ясно установил его невиновность, что штат был вынужден возместить ему ущерб, причиненный незаконным преследованием.

– И что с ним? – спросил я.

– Он увидел новости о твоем деле и хочет помочь, – сказала Дженнифер.

– Как именно?

– Микки, ну ты же понимаешь. Ты выбил ему семизначную компенсацию за незаконное преследование. Он хочет отплатить. Он позвонил Лорне и сказал, что может внести двести тысяч на залог.

Меня слегка качнуло. Андре едва выстоял, когда его держали здесь же, в «Башнях-Близнецах», во время суда. Потом я договорился об урегулировании, взял треть – и это было семь лет назад. Похоже, он распорядился деньгами с толком и теперь готов вложить часть, чтобы вытащить меня.

– Он понимает, что эти деньги не вернутся? – спросил я. – Двести тысяч – это порядочная доля того, что он получил.

– Понимает, – сказала Дженнифер. – И это не последние его деньги Он оказался удачливым инвестором. Лорна говорит, он вложился в криптовалюту, стартовый капитал разросся. Он предлагает две сотни без условий. Я хочу немедленно просить слушание по залогу. Уговорим Уорфилд снизить до двух с половиной – трех миллионов, как и должно быть, – и ты выйдешь.

Я кивнул. Деньги Андре могли закрыть десять процентов установленного залога. Но была загвоздка.

– Это великодушно, но делу вряд ли поможет, – сказал я. – Берг не согласится на уменьшение залога. И нет гарантий, что Уорфилд тоже. Если Андре хочет вмешаться, лучше подумать об оплате экспертов, исследований, вещественных испытаний и переработок для всей команды.

– Нет, босс, – сказал Циско.

– Мы это обсудили, – сказала Дженнифер. – И есть еще один человек, готовый помочь. Еще один донор.

– Кто?

– Гарри Босх, – произнесла она.

– Да ладно, – сказал я. – Он полицейский в отставке. Он не может…

– Микки, прошлым летом ты выбил ему миллион компенсации и не взял ни цента, – напомнила Дженнифер. – Он хочет…

– Я не взял оплату, потому что ему могут понадобиться эти деньги. Он хотел увеличить свою страховку. Кроме того, я учредил трастовый фонд, и он вложил их туда.

– Слушай, он может воспользоваться ими или занять под них, – настаивала она. – Важно другое: тебе нужно выбираться. Здесь опасно, ты худеешь, выглядишь плохо, здоровье под угрозой. Помнишь, что говорил Сигел? «Выгляди как победитель – и ты им станешь». Сейчас ты не выглядишь победителем. Костюм – это хорошо, но ты бледен и изможден. Тебе нужно выйти, прийти в форму к суду.

– Он сказал: «Веди себя как победитель…» – буркнул я.

– Неважно. Смысл тот же. Это шанс. Люди сами пришли. Мы их не просили. Андре сказал, что включил телевизор на прошлом заседании и увидел тебя – и это вернуло его туда, от куда ты его вытащил.

Я кивнул. Она права. Но брать деньги – особенно у Босха, сводного брата, которому они нужны – мне не хотелось.

– И еще: ты должен быть дома на Рождество и увидеть дочь, – сказала Дженнифер. – Твой запрет на посещения ранит ее так же, как и тебя.

Последний довод попал в сердце. Я скучал по дочери. По ее голосу.

– Ладно, я тебя услышал, – сказал я.

– Хорошо, – кивнула Дженнифер.

– Думаю, удастся сбить до трех миллионов, – сказал я. – Но, вероятно, это предел.

– Три миллиона мы закроем – произнесла Дженнифер.

– Тогда готовьте, и не намекайте, что у нас есть три. Пусть Берг думает, что мы еле-еле тянем. Просим один, она торгуется до двух-трех – и мы «соглашаемся».

– Принято, – сказала Дженнифер.

– И последнее, – добавил я. – Точно уверены, что Гарри и Андре предложили сами? Не вы их подтолкнули?

Дженнифер пожала плечами, взглянула на Циско.

– Честное слово, босс, – сказал он. – Лорна подтвердит.

Я поискал малейший признак лукавства – не нашел. Но увидел, что Дженнифер что-то тревожит.

– Что, Дженнифер? – спросил я.

– Если судья поставит условие залога, – сказала она. – Браслет на лодыжку. Справишься?

Я задумался. Это было проблемой – шаг влево, шаг вправо, всё под контролем – в период, когда мне нужно строить защиту. Но я вспомнил о Рождестве и о дочери.

– Не предлагайте это сами, – сказал я наконец. – Но, если включат в условия – приму.

– Хорошо, – кивнула она. – Подам ходатайство сразу, как выйдем. Если повезет, завтра – предстанешь перед судьей, и на выходных будешь дома.

– Хороший план – сказал я.

– И еще кое-что от Гарри Босха, – добавила она.

– Что?

– Он предлагает подключиться к защите – если нам это нужно.

Я замешкался. Между Циско и Босхом всегда тлели искры – оба детективы, только один пришел из полиции, другой – из адвокатуры. Босх уже на пенсии, но опыт и связи – золото. Это могло и помочь делу, и разгладить складки в команде. Я еще обдумывал, когда Циско снял вопрос.

– Он нам нужен, – сказал он.

– Ты уверен?

– Приводи его, – кивнул Циско.

Я понял, что он делает: ради меня отодвигает любые трения. В другом деле он бы сказал, что Босх не нужен – и, может, был бы прав. Но когда на кону моя жизнь и свобода, Циско хотел использовать любую доступную помощь.

Я поблагодарил его взглядом и повернулся к Дженнифер.

– Сначала вытащите меня отсюда, – сказал я. – Потом встречаемся с Босхом. Пусть заберет из архива все, особенно фото с места. Он в этом ас.

– Уже занимаюсь, – сказала она. – Он в твоем списке посетителей?

– Пока нет, добавлю, – сказал я. – Может, он уже пытался попасть.

Я перевел взгляд на Циско.

– Ладно, Здоровяк, чем порадуешь? – спросил я.

– Достал полный отчет о вскрытии через человека у коронера, – сказал он. – Токсикология тебе понравится.

– Говори.

– В крови Сэма Скейлза – флунитразепам. Так и записано. Другое название – рогипнол.

– Наркотик для изнасилований на свидании, – вставила Дженнифер.

– Так, – сказал я. – Сколько его было в крови?

– Достаточно, чтобы вырубить его, – сказал Циско. – Он был без сознания, когда в него стреляли.

Мне понравилось, что Циско сказал «они». Это подтверждало: он полностью разделяет теорию о подставе и допускает, что действовал не один человек.

– Итак, что это нам говорит о времени, когда он получил дозу? – спросил я.

– Пока не уверен, – ответил Циско.

– Дженнифер, нам понадобится эксперт к суду, – сказал я. – Хороший эксперт. Сможешь заняться?

– Уже занимаюсь, – сказала она.

Я помолчал несколько секунд, прежде чем продолжить:

– Не уверен, что это действительно нас выручит, – сказал я. – Обвинение просто заявит, что это я его накачал, потом похитил и отвез к себе. Нам все еще нужно разобраться со Сэмом Скейлзом – где он был и чем занимался.

– Я возьму это на себя, – сказал Циско.

– Ладно, – кивнул я. – Тогда вернемся к гаражу. Лорна свозила Уэсли, чтобы он его осмотрел?

Уэсли Брауэр был монтажником, который семь месяцев назад менял аварийный замок на воротах моего гаража. Тогда, во время пожароопасного сезона, из-за веерного отключения вырубило электричество, и я не мог открыть ворота, а мне нужно было успеть в суд на оглашение приговора. Ключ от аварийного замка я долго не находил. Вызвал Брауэра – он обнаружил, что личинка заржавела, но все же сумел открыть и выпустить меня. На следующий день вернулся и поставил новую систему аварийного отключения.

Если защита собиралась доказывать подставу, я был обязан объяснить присяжным, как именно она была устроена. Начинать следовало с того, каким образом реальный убийца или убийцы проникли в мой гараж, уложили Сэма Скейлза в багажник «Линкольна», а затем застрелили его. Я попросил команду отправить Уэсли на проверку аварийной системы: не трогали ли ее недавно, не взламывали ли.

Дженнифер ответила на вопрос жестом – подняла ладонь и покачала ею из стороны в сторону: мол, новости и хорошие, и плохие.

– Лорна привела Брауэра в гараж, он осмотрел аварийный замок, – сказала она. – Определил, что его вытаскивали, но сказать, когда именно, не может. Ты поставил новый в июле, так что максимум – это случилось уже после установки.

– Откуда он это знает? – спросил я.

– Тот, кто вытаскивал, собрал всё обратно после открытия двери. Но собрали не так, как он делал в июле. Значит, он уверен, что вмешательство было, просто не может датировать. Это провал, Микки.

– Черт.

– Знаю, но мы шли на риск.

Добрый тон начала встречи начал рассеиваться.

– Ладно, где мы со списком подозреваемых? – спросил я.

– Лорна всё еще в работе, – сказала Дженнифер. – За десять лет у тебя было слишком много дел. Перебрать предстоит массу всего. Я сказала, что помогу ей в выходные. Если повезет, ты к тому времени выйдешь и тоже подключишься.

Я кивнул.

– Кстати, Дженнифер, тебе пора идти, если собираешься сегодня подать ходатайство, – сказал я.

– Я о том же подумала, – ответила Дженнифер. – Что-нибудь еще?

Я наклонился через стол, чтобы говорить тише – на случай, если у камеры вдруг «выросли уши».

– Позвоню, как доберусь до телефона в блоке, – сказал я. – Хочу обсудить «Баху», и чтобы ты все записала. Справишься?

– Без проблем. У меня есть нужное приложение на телефоне.

– Хорошо. Тогда позже.

Глава 10

Почти час ушел на перевод обратно в блок. Я нашел Бишопа за столом: он играл в мексиканское домино с надзирателем по имени Филбин. Как обычно, он приветствовал меня:

– Советник.

– Бишоп, думал, у тебя сегодня суд, – сказал я.

– И я думал, пока мой адвокат не подвел. Ублюдок, наверное, считает, что я ночую в «Ритце».

Я сел, положил бумаги на стол, огляделся. Многие вышли из камер и шатались по комнате отдыха. В блоке было два телефона, прикрученных к стене под зеркальными окнами вышки наблюдения. Звонить можно было либо за свой счет, либо с карточки из тюремного киоска. Оба аппарата заняты; у каждого – по трое в очереди. Каждый звонок длился максимум пятнадцать минут. Значит, если встану сейчас, доберусь до трубки примерно через час.

Осматривая зал, я не заметил Кесаду. Потом увидел – дверь его камеры закрыта. В блоке, в дневное время, все камеры должны были быть открыты. Закрывать двери разрешалось только тем, кому угрожала реальная опасность или тем, кто представлял особую ценность для обвинения.

– Кесада в изоляции? – спросил я.

– Сегодня утром, – сказал Бишоп.

– Стукач, – добавил Филбин.

Я едва не усмехнулся. В тюремной среде называть кого-то "стукачом" – это как называть воду мокрой. Чаще всего сюда в изоляцию попадали именно информаторы. Насколько я понимал, Филбин был из их числа. Я не привык спрашивать у соседей, за что их держат или почему они под охраной. Не знал, за что сюда попал Бишоп – и не спрашивал. Совать нос в чужие дела в «Башнях-Близнецах» – себе дороже.

Я смотрел, как они доигрывают, пока Бишоп не выиграл, а Филбин не поднялся и не ушел по лестнице на второй ярус.

– Сыграем, советник? – спросил Бишоп. – По десять центов за очко.

– Нет, спасибо, я не азартный.

– Да ну брось. Ты рискуешь своей шкурой, сидя здесь с нами, «преступниками».

– Кстати, об этом: возможно, скоро выйду.

– Да? Уверен, что хочешь покинуть это райское местечко?

– Это необходимо. Мне надо готовиться к защите, а здесь это плохо получается. И говорю я тебе это потому, что выполню нашу сделку: буду платить до конца процесса.

– Щедро с твоей стороны.

– Я серьезно. Благодаря тебе я чувствую себя в безопасности, Бишоп, и ценю это. Выйдешь – зайди ко мне. Возможно, найду для тебя что-то. Законное.

– Например?

– Например, водитель. Права есть?

– Могу сделать.

– Настоящие?

– Настолько настоящие, насколько бывает, советник. И кого возить?

– Меня. Я работаю из своей машины, мне нужен шофер. Автомобиль «Линкольн».

Предыдущий водитель отрабатывал долг за защиту его сына, и оставалась неделя до завершения контракта, когда меня арестовали. Выйду – понадобится новый. А я видел, что помимо руля Бишоп умеет обеспечивать и безопасность.

Я снова посмотрел на телефоны. На каждом – по двое в очереди. Надо было занимать, пока не стало по трое. Я наклонился ближе к Бишопу, нарушив собственное правило – не лезть с вопросами.

– Бишоп, допустим, тебе нужно попасть в чей-то гараж. Как бы ты это сделал?

– В чей?

– Гипотетически. В любой дом. Как?

– С чего ты решил, что я взламываю дома?

– Я так не решил. Это гипотеза, и мне важно понять ход мыслей. Речь о гараже, не о доме.

– Есть окна или боковая дверь?

– Нет. Только ворота, двойная створка.

– Одна из этих выдвижных ручек аварийного открывания есть?

– Есть, но нужен ключ.

– Нет, ключ не нужен. Такие ручки открываются плоской головкой отвертки.

– Отверткой? Ты уверен?

– Уверен. Знал одного, это был его конек. Он колесил по городу и воровал всё подряд. Машины, инструмент, газонокосилки – всё, что можно сбыть.

Я кивнул и посмотрел на очередь. У одного телефона остался один человек. Я поднялся.

– Пойду займу телефон, Бишоп, – сказал я. – Спасибо за консультацию.

– Без вопросов, мужик.

Я подошел и пристроился в очередь, как раз в тот момент, когда тип у трубки со злостью швырнул ее и буркнул: «Пошла ты, сука!». Он отошел, следующий занял место. В итоге ждал меньше двух минут: парень передо мной пытался сделать платный звонок, но то ли не ответили, то ли повесили трубку. Он ушел, и я занял будку, разложил свои бумаги на полочке и набрал мобильный Дженнифер – за мой счет. Пока электронный голос сообщал, что ей звонят из окружной тюрьмы, я разглядывал табличку на стене: «Все звонки записываются».

Дженнифер приняла вызов.

– Микки?

– Да, я секунду, сделаю объявление. Это Майкл Холлер, «Обвиняемый, защищающий себя сам», говорит со своим вторым адвокатом Дженнифер Аронсон в конфиденциальном порядке. Прослушивание недопустимо.

Я сделал паузу, рассчитывая, что надзиратель займется другим заключенным.

– Итак, – сказал я. – Проверяю: ходатайство подала?

– Подала. Уведомления разосланы. Надеюсь, завтра будет слушание.

– Вы с Циско договорились насчет «Бахи»?

– Э-э… да, договорились.

– Полный пакет? Дорога и все прочее?

– Да, всё.

– Отлично. И деньги готовы?

– Готовы.

– А что насчет этого парня – доверяешь ему?

Она помолчала. Я понял: Дженнифер уловила, к чему я клоню этим звонком.

– Безусловно, – сказала она наконец. – У него всё просчитано до мелочей.

– Хорошо, – сказал я. – У меня будет только один шанс.

– А если они навесят браслет?

Дженнифер схватила мысль на лету. Она обмолвилась, что браслет «чистое золото».

– Не проблема, – сказал я. – Возьмем парня, с которым Циско работал в том деле. Он знает, как решить проблему.

– Точно, – сказала Дженнифер. – Я о нем и забыла.

Мы еще немного помолчали, я подбирал финал.

– Значит, приедешь на рыбалку со мной, – сказал я.

– Придется подтянуть испанский, – ответила она. – Что-то еще?

– Пожалуй, нет.

– Тогда хорошо. Похоже, всё, что мне осталось, – дождаться слушания. Увидимся.

Я повесил трубку и отступил, пропуская мужчину, вставшего в очередь за мной. Бишопа за столом, где мы разговаривали, уже не было. Я поднялся по лестнице на второй ярус и был на полпути к камере, когда вспомнил про свои бумаги. Вернувшись к телефонной будке, я не нашел их на месте – документы исчезли.

Я похлопал по плечу парня у телефона. Он обернулся.

– Мои бумаги, – сказал я. – Где они?

– Что? – спросил он. – У меня нет твоих, черт побери, бумаг.

Он уже отворачивался к аппарату.

– Кто их взял? – спросил я.

Я снова коснулся его лопатки, и он резко повернулся ко мне.

– Не знаю, кто, ублюдок. Отстань.

Я развернулся и оглядел зал отдыха. Несколько заключенных бродили по комнате, кто-то сидел под телевизором, висящим над ними. Я смотрел на их руки, под стулья – никаких следов моих бумаг.

Мой взгляд скользнул по камерам: сначала по нижнему ярусу, потом по верхнему. Никто и ничто не показалось подозрительным.

Я встал под зеркальным стеклом поста. Замахал руками над головой, привлекая внимание. Наконец из динамика под стеклом раздался голос:

– Что такое?

– Кто-то забрал мои юридические документы.

– Кто?

– Не знаю. Я оставил их в телефонной будке, а через две минуты их не было.

– Предполагается, что вы следите за своей собственностью.

– Знаю. Но их украли. Я защищаю себя, и мне нужны эти бумаги. Вам надо провести обыск в блоке.

– Во-первых, вы не указываете нам, что делать. Во-вторых, этого не будет.

– Я сообщу об этом судье. Вряд ли она обрадуется.

– Вы меня не видите, но я весь дрожу, – ответили с холодной насмешкой.

– Послушайте, мне необходимо найти эти документы. Они важны для моего дела.

– Тогда, пожалуй, стоило получше за ними следить.

Я еще долго смотрел в зеркальное стекло, прежде чем отвернуться и пойти в свою камеру. В тот миг я понял: неважно, сколько это будет стоить – мне нужно выбираться отсюда.

Глава 11

Вторник, 10 декабря

Дана Берг заявила, что ей нужно время, чтобы подготовить возражение на ходатайство Дженнифер Аронсон о снижении залога. Это означало, что мне предстояло провести еще одни выходные, а затем и несколько дней в своей камере в «Башнях-Близнецах». Я ждал вторника, как человек, окруженный акулами, ждет канат, который наконец вытянет его в безопасное место.

Я съел, как надеялся, свой последний тюремный сэндвич с колбасой и яблоко в автобусе до здания суда, а затем начал медленный подъем к временной камере на девятом этаже, рядом с залом судьи Уорфилд. Меня привезли незадолго до назначенного на десять утра слушания, так что увидеться с Дженнифер заранее не удалось. Принесли костюм, и я переоделся. Он был сшит по мне, но в талии снова болтался, и это было лучшей иллюстрацией, что сделала со мной тюрьма. Я завязывал галстук, когда помощник шерифа сказал, что пора в зал.

В галерее было больше людей, чем обычно. Репортеры заняли привычные места; я увидел свою дочь и Кендалл Робертс, а также моих потенциальных поручителей – Гарри Босха и Андре Лакосса: двое настолько разных мужчин сидели рядом, готовые поставить на меня собственные сбережения. Рядом с ними – Фернандо Валенсуэла, поручитель, готовый оформить залог, если удастся склонить судью. С Валенсуэлой я работал эпизодически два десятилетия и не раз клялся больше к нему не обращаться – точно так же, как он клялся не выручать других моих клиентов. Но он был здесь, очевидно, готов забыть старые обиды и рискнуть ради меня.

Я улыбнулся дочери и подмигнул Кендалл. Уже поворачивая к столу защиты, увидел, как открылась дверь, и вошла Мэгги Макферсон. Она оглядела ряды, заметила нашу дочь и скользнула к ней. Теперь Хейли сидела между Мэгги и Кендалл, которые никогда ранее не встречались. Она знакомила их, пока я занимал место рядом с Дженнифер.

– Это ты попросила Мэгги прийти? – прошептал я.

– Да, – ответила Дженнифер.

– Зачем?

– Потому что она прокурор. Если скажет, что ты не сбежишь, это будет весомо для судьи.

– И для ее начальства тоже. Не стоило так давить на…

– Микки, моя задача сегодня – вытащить тебя из тюрьмы. Я задействую все, что у меня есть. И у тебя – тоже.

Я не успел возразить: помощник шерифа Чан призвал зал к порядку. Мгновение – и судья Уорфилд вышла из двери за стойкой секретаря и быстро поднялась к кафедре.

– Вернемся к делу «Штат Калифорния против Холлера», – сказала она. – Перед нами ходатайство о снижении залога. Кто выступит за защиту?

– Я, – сказала Дженнифер, поднявшись.

– Прекрасно, мисс Аронсон, – кивнула Уорфилд. – Я изучила ходатайство. Есть ли что добавить до того, как мы выслушаем сторону обвинения?

Дженнифер подошла к кафедре с блокнотом и стопкой документов для раздачи.

– Да, Ваша Честь, – сказала она. – В дополнение к данным, упомянутым в нашем пакете, у меня есть дополнительная информация, поддерживающая ходатайство о снижении залога. В этом деле нет ни отягчающих, ни смягчающих обстоятельств – просто фактура. Ни разу государство не намекнуло, будто мистер Холлер опасен для общества. Что до риска побега, с момента ареста он демонстрирует лишь одно: твердое намерение оспорить обвинение и оправдаться, несмотря на необоснованную попытку связать ему руки, удерживая взаперти и лишая возможности полноценной подготовки. Проще говоря, обвинение хочет оставить мистера Холлера в тюрьме, потому что боится и рассчитывает предстать перед судом в неравных условиях.

Судья подождала секунду – не последует ли продолжение. Дана Берг поднялась и выждала, пока ее вызовут.

– Кроме того, Ваша Честь, – добавила Дженнифер, – у меня здесь несколько свидетелей, готовых, при необходимости, дать показания о характере мистера Холлера.

– Не думаю, что в этом есть нужда, – сказала Уорфилд. – Мисс Берг? Вижу, вы хотите высказаться.

Берг подошла к кафедре.

– Благодарю, судья Уорфилд, – сказала она. – Штат возражает против снижения залога, поскольку у обвиняемого есть и средства, и мотив к бегству. Как суду хорошо известно, речь об убийстве, жертва найдена в багажнике автомобиля обвиняемого. И улики ясно указывают, что убийство произошло в гараже обвиняемого. Фактически, Ваша Честь, доказательства неопровержимы, что дает обвиняемому все основания бежать.

Дженнифер возразила против характеристик доказательств и предположений о моем намерении. Судья посоветовала Берг воздержаться от подобных формулировок и продолжать.

– Кроме того, Ваша Честь, – сказала Берг, – штат рассматривает возможность добавить к обвинению «особые обстоятельства», что сделает вопрос о залоге спорным.

– Протестую! – вскочила Дженнифер.

Я знал: вот она, красная линия. Особые обстоятельства – убийство ради финансовой выгоды или по найму – вывели бы дело на уровень без права залога.

– Утверждения коллеги абсурдны, – сказала Дженнифер. – Здесь нет никаких особых обстоятельств. Ходатайство защиты подано на прошлой неделе; если бы у обвинения были реальные причины для их добавления, оно сделало бы это уже тогда. Это дымовая завеса, попытка помешать суду предоставить мистеру Холлеру залог.

Уорфилд перевела взгляд с Дженнифер на Берг.

– Доводы защиты весомы, – сказала судья. – Каковы эти «особые обстоятельства», которые, по-вашему, могут появиться?

– Ваша Честь, расследование продолжается, – сказала Берг. – Мы собираем доказательства финансового мотива. Как суд знает, убийство ради финансовой выгоды – это «особые обстоятельства».

Дженнифер всплеснула руками.

– Ваша Честь, – сказала она, – выходит, окружная прокуратура просит отменить залог, исходя из того, какие доказательства, возможно, будут найдены в будущем? Это невероятно.

– Невероятно это или нет, – сказала Уорфилд, – суд не станет учитывать гипотетическое будущее при вынесении решений в настоящем. Обе стороны согласны?

– Мы согласны, – сказала Дженнифер.

– Минуточку, Ваша Честь, – вмешалась Берг.

Я наблюдал, как она наклонилась к своему помощнику – молодому юристу в бабочке. Я довольно точно представлял, что они обсуждают.

Уорфилд быстро начала терять терпение.

– Мисс Берг, вы просили время на подготовку – я предоставила. Дополнительные консультации сейчас неуместны. Готовы ли вы сделать заявление?

Берг выпрямилась.

– Да, Ваша Честь, – сказала она. – Государство считает, что суду следует знать: в отношении обвиняемого ведется отдельная проверка, касающаяся его намерения скрыться в Мексику в случае освобождения под залог.

Дженнифер поднялась:

– Ваша Честь, – возмутилась она, – новые необоснованные обвинения? Неужели штат столь отчаянно хочет удержать человека в тюрьме, что…

– Ваша Честь, – сказал я, вставая, – можно я прокомментирую?

– Минуточку, мистер Холлер, – остановила меня Уорфилд. – Мисс Берг, надеюсь, вы осознаете последствия. Расскажите подробнее об этом предполагаемом плане побега за границу.

– Судья, все, что мне известно, – это то, что конфиденциальный информатор в тюрьме, где содержится мистер Холлер, сообщил следователям: обвиняемый открыто говорил о плане пересечь границу и скрыться, если ему удастся выйти под залог. По его словам, план включает обход электронного мониторинга на случай, если суд назначит его в рамках снижения залога, и второй адвокат полностью в курсе. Обвиняемый зашел так далеко, что пригласил ее на рыбалку в Мексику.

– Что скажете на это, мистер Холлер? – спросила Уорфилд.

– Ваша Честь, заявление обвинения ложно по многим пунктам, начиная с так называемого конфиденциального информатора, – сказал я. – Никакого информатора нет. Есть лишь тюремные служащие, которые прослушивают конфиденциальные разговоры, а потом передают услышанное в окружную прокуратуру как «оперативную информацию».

– Серьезное обвинение, мистер Холлер, – сказала Уорфилд. – Поделитесь, пожалуйста, основаниями.

Судья указала на кафедру, и я подошел.

– Судья Уорфилд, благодарю, что даете возможность вынести это на обсуждение, – начал я. – Я провел шесть недель в «Башнях-Близнецах». Я решил представлять себя как «Обвиняемый, защищающий себя сам», а вторым адвокатом выступает мисс Аронсон. Это означало конфиденциальные встречи в тюрьме и звонки с общих телефонов в блоке К-10. По закону эти встречи и звонки не подлежат прослушке правоохранителями или кем бы то ни было. Эта привилегия должна быть неприкосновенной.

– Надеюсь, вы скоро дойдете до сути, мистер Холлер, – вставила судья.

– Сейчас подойду, Ваша Честь, – ответил я. – Как сказал, привилегия неприкосновенна. Но у меня возникло подозрение, что в «Башнях-Близнецах» все иначе: что сказанное нами в конфиденциальных встречах и по телефону как-то оказывается на столе у мисс Берг. Поэтому я провел небольшой тест: заявил в начале звонка, что веду конфиденциальный разговор с адвокатом и что прослушивание недопустимо. После этого, я изложил историю – и сейчас, Ваша Честь, вы слышали ее из уст мисс Берг почти дословно.

Берг поднялась, и я жестом уступил: мол, ваше слово. Я хотел, чтобы она высказалась – затем я бы повесил ее на собственных словах.

– Ваша Честь, – начала Берг, – это невероятно. В суде раскрывается план побега обвиняемого, а он отвечает: «Да, но я пошутил. Я проверял, слушает ли кто-то». Это, по сути, признание, и единственная разумная реакция – не снижать залог, а повышать его.

– Значит, представитель обвинения признает прослушивание конфиденциального разговора? – спросил я.

– Это ничего не значит, – парировала Берг.

– Довольно! – прогремела судья. – Здесь вопросы задаю я.

Она на секунду задержала взгляд на мне, потом на Берг.

– Когда был этот звонок, мистер Холлер?

– В четверг, около пяти сорока вечера, – ответил я.

Уорфилд повернулась к Берг:

– Я хочу услышать этот звонок. Это возможно, мисс Берг?

– Нет, Ваша Честь, – сказала Берг. – Конфиденциальные звонки уничтожаются тюремной службой, поскольку являются привилегированными.

– Уничтожаются после того, как их прослушают? – спросила Уорфилд.

– Нет, Ваша Честь. Конфиденциальные звонки не прослушиваются, как только идентифицируются как разговор с адвокатом или иным лицом, подпадающим под привилегию. Затем записи уничтожаются. Поэтому подтвердить или опровергнуть нелепые утверждения адвоката невозможно – и он это знает.

– Это неверно, Ваша Честь, – сказал я.

Взгляд Уорфилд сузился:

– Что вы имеете в виду, мистер Холлер?

– Мы проводили проверку, – сказал я. – Мисс Аронсон записала звонок, и запись доступна суду прямо сейчас.

В зале повисла тишина – Берг, похоже, лихорадочно пересчитывала варианты.

– Ваша Честь, возражаю против воспроизведения, – заявила она. – Нет способа удостовериться в легитимности записи.

– Не согласен, судья, – сказал я. – На записи есть объявление тюремной системы о «Звонке за счет вызываемого абонента». И главное: вы услышите точные слова и «историю», которые мисс Берг только что изложила суду. Если бы я подделал запись, как бы я угадал, что именно она скажет?

Судья задумалась на пару секунд.

– Давайте послушаем, – сказала она.

– Ваша Честь, – произнесла Берг, и в голосе послышалась паника, – сторона обвинения…

– Возражение отклонено, – перебила Уорфилд. – Слушаем запись.

Дженнифер вышла вперед с телефоном, положила его на кафедру, наклонила к нему микрофон и нажала «воспроизвести» в приложении «диктофон».

Без моих указаний Дженнифер записала звонок с самого начала – включая электронный голос, сообщающий о вызове из окружной тюрьмы Лос-Анджелеса. По завершении разговора она добавила свой тег: отметила, что звонок был тестом на предмет нарушения властями округа привилегии моего общения с адвокатом.

Мы провели безупречную комбинацию. Я хотел бы следить за реакцией Берг, но не мог оторвать глаз от судьи. Ее лицо словно потемнело, когда в записи прозвучали именно те фразы, которые Берг приписала «информатору».

Когда запись закончилась и прозвучал тег Дженнифер, я спросил судью, желает ли она прослушать запись ещё раз. Она отказалась, взяла паузу, собираясь с мыслями и подбирая формулировку. Как бывший адвокат защиты, она, вероятно, всегда болезненно относилась к идее прослушивания разговоров заключенных с защитниками.

– Могу я обратиться к суду? – спросила Берг. – Я не слушала этот звонок. Я сообщила то, что получила: отдел расследований тюрьмы, предоставил отчет, где указал источник – осведомителя. Я не собиралась лгать суду или вводить его в заблуждение.

– Верю я вам или нет – значения не имеет, – сказала Уорфилд. – Произошло серьезное нарушение прав обвиняемого, и последствия будут. Будет проведено расследование, и истина всплывет. А сейчас я готова вынести решение по ходатайству защиты о залоге. Есть что добавить, мисс Берг?

– Нет, Ваша Честь, – сказала Берг.

– Я так и думала, – сказала судья.

– Ваша Честь, могу я услышать решение? – спросил я.

– В этом нет необходимости, мистер Холлер. Нет необходимости.