Текст книги "Современный зарубежный детектив-13. Компиляция (СИ)"

Автор книги: авторов Коллектив

Соавторы: Дженнифер Линн Барнс,Майкл Коннелли,Бентли Литтл,Джо Лансдейл,Донато Карризи,Сюсукэ Митио,Питер Боланд,Джек Тодд,Лора Перселл
сообщить о нарушении

Текущая страница: 287 (всего у книги 335 страниц)

«Сдохни», – послышался голос.

Я обернулся, но там не было никого, кроме Нисикимо. Он сидел с удочкой в руках в сторону моря и с удивлением смотрел вправо. Значит, мне не показалось, и я, наверное, действительно услышал чей-то голос. Но никого не было… Нисикимо смотрел в сторону, где были одни чайки, чайки, чайки, чайки, чайки… А это что?

– Ты слышал сейчас женский голос?

– Наверное, отсюда.

– А?

– Вот эта чайка… то есть нет… Вот это что такое?

– Что «это»?

Я указал на странную птицу. Смешавшись с чайками на краю волнореза, сидела она: все тело серое, и только вокруг глаз белые круги, как будто енотовидная собака тануки, только наоборот. Таких птиц я никогда не видел. Размером она была, наверное, где-то с чайку.

– Для попугая слишком здоровая.

– Может, это какаду?

– А он такой разве?

«Сдохни», – опять сказала птица. Мрачным голосом без эмоций.

Я поспешно включил камеру на смартфоне и сфотографировал ее крупным планом. Потом подумал, что лучше бы снять видео, и перевел камеру в видеорежим. Но до того, как я успел нажать на кнопку съемки, Нисикимо мгновенно поднялся.

– Ты чего, дура, такие глупости болтаешь?

Ближайшая чайка, испугавшись, улетела, потом следующая, следующая, следующая… Улетали они одна за другой через равные промежутки времени. Может, им хотелось поживиться хлебом, поэтому они не улетали далеко, а начали кружить рядом с волнорезом. И только одна эта странная птица, хлопая своими серыми крыльями, устремилась вдаль и вскоре пропала из виду.

– Знаешь, вчера убийство произошло, в жилом квартале… – Нисикимо показал в сторону солнца.

Я, конечно, тоже слышал эту новость. Говорили, что это первое убийство за пятьдесят лет, совершенное в нашем тихом и мирном городе. В частном доме в центре старого жилого квартала зарезали супружескую пару учителей. Пока я не слышал, чтобы убийцу поймали.

– Может, это как-то связано, а?

– Не может.

– Ну, я тоже думаю, что нет.

2

Раннее утро следующей субботы. Пасмурно.

Наступила Серебряная неделя[387]387
  В сентябре в Японии есть два национальных праздника: День почитания старших (третий понедельник сентября) и День осеннего равноденствия (23 сентября). И если эти дни выстраиваются правильно, это приводит к Серебряной неделе. Рабочий день между этими двумя праздниками становится выходным. – Примеч. ред.


[Закрыть], так что занятий нет, но секция бейсбола работает. Время сбора – полдесятого, позже, чем начинаются занятия в школе, так что сегодня я могу бросать мяч в два раза дольше. По дороге я купил в комбини три куска квадратного мягкого белого хлеба, следуя птичьим предпочтениям.

– Слушай, они, наверное, бобы больше любят, чем хлеб… – Как обычно, Нисикимо стоял и ловил рыбу с волнореза.

– Думаете, не только голуби, но и все остальные птицы? Но бобы продают только перед праздником Сэцубун[388]388
  Сэцубун – праздник зимнего равноденствия, когда кидают бобы на счастье, приговаривая: «Счастье – в дом, черти – вон».


[Закрыть].

Ударился, прокрутился, покатился.

– Арахис-то продается.

– Так он соленый.

Вчера я выложил в соцсети фотку этой странной птицы. «Когда я изо всех сил старался освоить бросок мяча, вдруг возник чувак, который хотел моей смерти», – написал как есть. И моментально посыпались отклики. Наверное, сейчас их стало еще больше.

– Да рыба, которую жрут чайки, еще солоней.

– Я хочу покормить не чаек. – Я бросил еще один мяч в направлении мата и повернулся в сторону волнореза. – Господин Нисикимо, у вас есть моторная лодка?

– Зачем тебе?

Я честно ответил ему, что хочу догнать ту птицу.

– Она улетела из какого-то дома. «Сдохни» – это слово, которое повторяла женщина, владелица птицы. И судя по всему, часто – раз птица запомнила.

В таком случае человек, которому адресовались эти слова, наверняка жил в том же доме. Может быть, это был ребенок…

– И?..

– Меня это беспокоит. Я подумал так: пока буду приманивать ее хлебом, вы подплывете на лодке, и если мы догоним ее, то сможем увидеть, как она вернется в дом, где ее держали.

– Да на кой тебе сдалась эта лодка? Взял бамбуковое сито или что-то вроде того, положил на него хлеб, потом палкой притянул его себе…

– Какой смысл ловить ее? Можно подумать, она нам расскажет, откуда прилетела…

– О как…

Нисикимо почесал свою черную с проседью бороду, которая росла как ей вздумается. За ним с громким звуком пролетал самолет. Аэропорта тут рядом не было, но самолеты часто летали над городом. Вроде как большинство из них отправлялись в Европу и из нее.

– Как бы там ни было, но никакой лодки у меня нет.

Я-то думал, что она у него есть… Расстроившись, я стоял с мячом в руках. Бросил его в мат, подражая форкболу. Ударился, ух ты, покатился…

Кажется, сейчас он упал.

Конечно, этот удар не был похож на форкбол брата, но, похоже, он немного упал. Я схватил вернувшийся мяч и бросил его еще раз. Ударился, прокрутился, покатился. Не упал. Я бросил еще несколько раз – мяч так и не упал ни разу.

Я согнул руку в локте, вытянув его, – никаких неприятных ощущений. Наверное, еще недостаточно. Я подобрал мяч – опять бросил его. Простой прямой медленный мяч. Еще один. И еще один. Раз за разом, как тренировался мой брат. Пока так делал, я почувствовал жжение в глубине носа, напряг горло и поднял подбородок. Я давно овладел этим способом. Почему, не знаю, но так мне проще было сдерживать слезы.

Пока я стоял некоторое время, прекратив кидать мяч, послышался крик чаек. Я сделал еще несколько бросков, оглянулся на волнорез – и как обычно: чайка, чайка, чайка, чайка, чайка… Вот она, птица серого цвета.

Откуда она прилетела?

Кто о ней заботился?

– Ой…

А где Нисикимо? На его месте остались только удочка и ведро. И тут справа я услышал звук мотора. Моторная лодка приближалась на дикой скорости, энергично проехав совсем близко от волнореза. Все сидевшие рядком чайки взлетели и стали описывать круги. И только одна серая птица улетела вдаль. Лодка развернулась по часовой стрелке и подъехала сюда, оставляя за собой брызги воды. Управлял лодкой не кто иной, как Нисикимо. Он наврал, что у него нет лодки?

– Садись быстрее, а то мы ее потеряем!

3

Мы стояли перед огромными воротами дома. Жилой квартал на холме, к северу от залива. Мы причалили – и прошли, наверное, метров триста.

– Думаешь, это здесь?

Шикарный двухэтажный дом. По размерам: если мой дом – это ластик, то этот – губка, стирающая написанное на школьной доске. На табличке у входа было выгравировано: «Нагами». По сравнению с моей фамилией Коминато звучит гораздо внушительнее.

За воротами протянулась извилистая сверх необходимости дорожка, которая вела вплоть до самого входа в дом. Но, в принципе, не обязательно было идти точно по ней. В дом можно было попасть и по прямой, не следуя ее загогулинам. Дорожка была скорее декоративной.

– Сейчас такие предосторожности мало где увидишь, – ковыряя в ухе, сказал Нисикимо и посмотрел на верхнюю часть забора. Наверное, он имел в виду стоящие в ряд черные металлические палки, которые своей формой напоминали предельно растянутые в горизонтальной плоскости символы карточных пик.

Заметив мое выражение лица, Нисикимо рассказал, что эти штуки называются «синобигаэси» (буквально «возвращатели лазутчиков») и предотвращают проникновение ниндзя в дом. Он любезно объяснил мне это, но мне казалось, для тех, кто попытался бы пролезть сюда, должно быть какое-то более европейское название.

– Интересно, это здесь?

Мы снова посмотрели на объект нашего внимания. На большое дерево, которое росло за белым забором и название которого мы не знали. На нем висели немногочисленные маленькие круглые плоды. На крупной ветке, выдающейся в сторону, сидела та самая птица. Серая птица: то ли ара, то ли какаду. Хотя нет – если присмотреться, то она не была целиком серой. Перья на хвосте были красными.

Мы оказались на противоположной от волнореза стороне залива, который на карте выглядел как горизонтальный крюк. Мы двигались от нижней к верхней его линии. Моторная лодка Нисикимо была гораздо шикарнее, чем просто лодка, которая везет тебя до какого-то места назначения. За сиденьем водителя – большой оконный лист. Если сравнить ее с автомобилем, то это была спортивная тачка. Нисикимо распирало от гордости, пока он вел лодку в погоне за птицей. Скорость реально была безумно быстрой – мне казалось, километров двести в час. Но, может быть, я ошибался: в пути Нисикимо сказал: «Разгонимся до восьмидесяти, если постараемся».

Мы добрались до северной части залива, и, пока Нисикимо привязывал лодку к причалу, птица пропала из виду. Но Нисикимо ее разглядел и, показывая на нее пальцем, произнес: «Вон в тот двор она залетела, зараза». Так мы оказались около этого дома.

– Ладно, я пошел.

– Да?

– Надо лодку вернуть. Я попросил ее всего-то на полчаса.

– А она не ваша?

– Сказал же тебе: нету у меня. Увидел случайно, как один мужик, который у меня в долгу, мыл ее. Вот я и попросил дать мне.

– А как я… назад?

– Не такое уж тут и расстояние. Пешком дойдешь. Молодежи у нас везде дорога.

– Это невозможно.

Я посмотрел время на смартфоне – восемь пятнадцать. Если возвращаться отсюда пешком до рыбацкого порта, то это, скорей всего, больше полутора часов. Если пойти прямиком в школу – то же самое.

– Тебе на секцию?

– Да, секция… А если время останется, продолжу свою тренировку.

– Скоро дождь зарядит. Так что ничего у тебя не выйдет. Ни там, ни там.

– Выйдет.

Перед выходом я посмотрел прогноз погоды: сегодня целый день облачно, вероятность дождя двадцать процентов.

– Поверь чутью рыбака… А?

Нисикимо, закатив глаза, глянул вверх за моей спиной. Так задрал голову, что его брови чуть не исчезли в волосах. Сразу после этого я почувствовал ветерок около шеи, и тут же что-то острое вцепилось в мое правое плечо.

– Ни фига себе… Эй!

Птица села мне на плечо. Нет… Наверное, села. Я испугался и боялся на нее посмотреть.

Нисикимо стукнул себя по лбу, передернул худыми плечами и грустно улыбнулся.

– Дела-то принимают интересный оборот… Ладно, мне надо лодку, етить ее, вернуть. Покедова.

Он взмахнул рукой, повернулся ко мне спиной и ушел. Как он мог без всяких раздумий взять и уйти отсюда, оставив школьника, который был вместе с ним, в такой сложной ситуации? Я ошеломленно смотрел в спину уходящего Нисикимо, не смея даже сказать что-нибудь. У моего уха послышалось клацанье клюва. Напрягшись всем телом, я медленно сделал поворот направо и нажал кнопку домофона в воротах. В спортивной форме, с серой птицей на правом плече…

4

– Ты бейсболом занимаешься? – спросила меня Тинами абсолютно очевидную вещь.

– Занимаюсь.

– Питчер?

– Почему?

– Кроме питчера, я знаю только кетчера[389]389
  Кетчер (англ. catcher, ловец) – игровая позиция в бейсболе и софтболе. Кетчером называют игрока обороняющейся команды, который находится за домом и спиной бэттера, но перед судьей, и принимает мяч, поданный питчером.


[Закрыть], но на него ты как-то не похож.

Хотя мы вели с ней диалог, Тинами говорила уставшим голосом, как будто разговаривала сама с собой. Окончания фраз вяло подвисали, словно водоросли, поднятые из воды.

Я так и стоял по центру комнаты, после того как меня сюда препроводили. Не знал, куда мне сесть, да мне никто и не предлагал. Тинами была в сером свитшоте и штанах; она сидела где-то в двух метрах от меня на вращающемся стуле, который шел в комплекте к письменному столу. На подоконнике стояла клетка золотого цвета; в ней, успокоившись, сидела на насесте птица, продолжая клацать клювом.

Несколько минут назад, когда я позвонил в домофон, из него внезапно послышался голос: «Ой!» Домофон был с камерой, и, наверное, в нее была видна птица, сидевшая у меня на плече. Входная дверь тут же приоткрылась. В щель двери выглядывала женщина, с виду, наверное, немного моложе моей матери. Глядя на меня своими круглыми припухшими глазами, она молча поманила меня рукой. Жест ее означал: «Давай быстрее», а не просто: «Заходи сюда». И когда я вошел в прихожую, она поспешно закрыла за мной дверь.

– Ой, Рикочка вернулась!

Она сказала это громким поставленным голосом и хлопнула в ладоши на уровне фартука. Но птица продолжала сидеть у меня на плече как ни в чем не бывало. Женщина громко радовалась возвращению Рикочки, а потом, наконец вспомнив о моем существовании, обратила на меня свое внимание. Но это сильно сказано – она всего лишь заглянула мне в лицо с немым вопросом, так что мне пришлось самому, лишь коснувшись, объяснить сложившуюся ситуацию. Это «коснувшись» подразумевало то, что было рассказано, или то, что пропущено? Если первое, то я практически ничего и не коснулся. Сказал только, что остановился перед ее домом и мне на плечо села птица.

– Вот уж она обрадуется… Рикочка, иди ко мне, – сказала женщина и протянула обе руки к моему правому плечу.

Но Рикочка сидела как влитая. Женщина сжалась в плечах и посмотрела наискосок вверх – жест, которого я до сих пор не видел ни разу в жизни. Потом она препроводила Рикочку вместе со мной на второй этаж. Пока мы поднимались по лестнице, я узнал, что около недели назад Рикочка вылетела в окно, что это птица ее дочери, что дочь зовут Тинами, что вообще-то голос у нее не поставленный.

– Давай-ка напугаем ее. – Она казалась гораздо моложе моей матери, благодаря этому легкомысленному поведению в том числе. Поэтому я думал, что ее дочка – ученица началки, но, когда меня впихнули в комнату, там сидела старшеклассница.

– А эта птица… как называется? – спросил я.

Не разжимая колен, Тинами повернулась на вращающемся стуле, развернувшись к окну. Еще было рано, так что, может, ее серый свитшот и брюки были чем-то вроде пижамы. Если да, то я впервые видел ученицу старшей школы в пижаме.

– Жако, серый попугай.

– Попугай?

– Жако, – повторила она, объяснив, что это большой попугай. У какаду на голове оперение-корона, как украшение, а у других попугаев ее нет. У Рикочки короны точно не было – по всему телу шли короткие перья, напоминавшие спортивную стрижку.

– Но их сложно различать. Например, есть какаду, а есть корелла. Тоже попугай, а называется по-другому…

Она пристально смотрела на клетку попугая, и по выражению ее лица совсем нельзя была сказать, что она рада возвращению Рикочки. Вообще-то на лице у нее вообще ничего не отражалось. В своей жизни я знал только двоих людей с таким бесстрастным видом – моего отца и мать начиная с этого лета.

– Спасибо, что нашел ее, – сказала она абсолютно спокойно и посмотрела на часы. Как будто всем своим видом говорила: «Дело закончено, тебе пора уходить». Но я свои дела не закончил. Я же пришел сюда не для того, чтобы вернуть птицу хозяйке. Я шел за Рикочкой потому, что переживал из-за слов, которые она говорила. А сейчас я был уверен: попугай говорит голосом Тинами. Голос был без модуляций, как в дешевом радиоприемнике, а манера говорить – один в один. Мрачно и безэмоционально.

До сих пор я представлял, что слово «сдохни» произносилось в диалоге между матерью и ребенком. То есть что-то вроде жестокого обращения с детьми. Но если предположить, что это голос Тинами, то к кому она обращала свои слова?

– А жако… могут запоминать человеческий язык? – попробовал разузнать я.

Тинами, скользнув взглядом, посмотрела прямо на меня. Как будто начертила линию линейкой.

– Это к чему?

– Так просто.

– Она что-то говорила?

– Ничего.

Тинами посмотрела на меня взглядом, который ничего не выражал, и взяла со стола смартфон. Что-то быстро пробормотала и набрала чей-то номер из памяти телефона. Мне показалось, она сказала: «Надо прекратить», но, может быть, я ошибся. Из смартфона, который Тинами прижимала к уху, послышалось сообщение: «Сейчас я не могу подойти к телефону…» Она нахмурилась и положила смартфон на стол. Там лежала открытая тетрадка с очень красивым почерком и учебник, скорее всего по химии.

– Занимаешься в выходной?

– Скоро экзамены.

Значит, она училась в третьем классе старшей школы, как и мой брат. Роста она была небольшого, прическа, лицо – все отдавало небрежностью, как будто Тинами несильно обращала на это внимание. Поэтому-то я и подумал, что она моя ровесница. А она, наверное, была старше меня на два года.

– Вот вы как, – с запозданием вежливо сказал я и посмотрел на стену напротив. На вешалке висела форма старшеклассницы: блейзер и юбка. Форма школы, в которую нужно было ездить на поезде, где учились очень умные ребята. Кстати, я впервые в жизни увидел форму не на школьнице.

– Мне нужно заниматься. Мы закончили?

– Простите, – рассеянно брякнул я, разумеется, немного рассердившись. Я принес ей потерявшуюся птицу, а она со мной таким тоном… Я взял спортивную сумку, стоявшую на полу, немного растерявшись: ответить ей что-нибудь или нет? Но в этот момент случилось событие, о котором предупреждал Нисикимо. Послышался шум дождя.

Я посмотрел в окно. Дождевые капли мгновенно наращивали страшную скорость; пока я смотрел, море затянулось серой дымкой. Рикочка, сидевшая в клетке около окна, тоже слилась с этим серым цветом. И только одна золотая клетка выделялась своими четкими контурами.

– Дождь пошел, – сказал я очевидную вещь, но Тинами ничего не ответила; она молча смотрела в окно. Кожа у нее была белоснежная, но не такая, когда говорят «белокожая», а такая, как будто она никогда в жизни не выходила на улицу. Белая с синевой, как рыбий животик. Я смотрел на ее профиль – лицо по-прежнему ничего не выражало. И пока я смотрел на нее, у меня возникла одна мысль. Внезапно.

Может быть, эти слова, которые она бесконечно повторяла, были адресованы Рикочке?

Тинами совсем не радовалась возвращению птицы. Вряд ли мне это показалось. Не знаю, по какой причине, но, думаю, Тинами хотела, чтобы Рикочка умерла. Рикочка это почувствовала и сбежала, воспользовавшись случаем… Нет, тогда она не вернулась бы к окну дома. А если Тинами специально дала ей улететь? Понимая, что убьет ее, если так будет продолжаться. А я взял и вернул ее…

– Вы любите читать?

Я посмотрел на полки с книгами рядом со столом, пытаясь продолжить разговор. Там плотными рядами стояли романы. Ну, то есть мне показалось, что это романы, судя по названиям, а на самом деле это могло быть что-то другое.

– Сейчас надо готовиться к экзаменам, так что мне не разрешают читать.

– Ах, вот как…

– Я люблю романы – ведь в них рассказывается о людях, которых никогда в жизни не встретишь.

Я не прочитал ни одного романа. Пока раздумывал, что ей ответить, Тинами встала. Под холодным потолочным светом ее лицо выглядело еще бледнее, она была похожа на девушку со старинной фотографии.

– Тебе зонтик нужен? У нас есть, наверное…

Она вышла из комнаты, и мне ничего не оставалось, как последовать за ней. Запахи в коридоре немного отличались от запахов в комнате. Вообще-то я впервые ощущал запахи девичьей комнаты.

– Рикочка вам важна? – спросил я на пробу.

– Чего это ты?

– Она вернулась, а вы не выглядите радостной…

Я был в носках, а Тинами босая, ее шаги звучали глухо.

– А у вас не было, как сказать… – я искал слова, но никак не мог их подобрать, – мыслей… чтобы Рикочки не стало?

Тинами шла впереди меня, и этого практически не было заметно, но она легонько кивнула. Все так же молча она спустилась по лестнице. Я не мог понять, собирается ли она еще что-то сказать или нет. В общем, пока я ждал этого, мы спустились на первый этаж.

– Ой, ты уже уходишь?

Мать, отчаянно жестикулируя, прибежала с кухни. Спросила, есть ли у меня зонтик, «Нет», – ответил я. Широко раскрыв глаза, она, будто выученным жестом, прикрыла рот рукой. Подтолкнула меня в спину, словно поглаживая ее, отвела в прихожую и открыла стойку для обуви с дверцей в форме буквы «W». В ее правом углу стояло несколько зонтов. Она выбрала среди них такой, какой обычно никогда в жизни чужим людям не дают.

– Можешь не возвращать. Спасибо тебе огромное.

На полке обувь была расставлена мегааккуратно, носками вперед. Три уровня. Сразу было понятно, на какой полке обувь отца, на какой – матери, на какой – Тинами: на каждой из них была приклеена табличка с именем, напечатанная на печатной машинке или чём-то подобном. Таблички с именами отца и матери вытерлись, и только иероглифы имени Тинами можно было разглядеть. Так я узнал, что ее имя читается как «тысяча процветающих морей». А если написать иероглифами ее полное имя…

– Мама второй раз вышла замуж, – как будто прочитав мои мысли на несколько шагов вперед, сказала Тинами, проследив мой взгляд.

В это мгновение выражение лица у матери изменилось. Как будто лицо у куклы вдруг стало настоящим, несомненно живым.

Не знаю, вернулось ли потом к матери прежнее выражение лица. Этого я уже не видел: Тинами открыла входную дверь, и я выскочил на улицу, будто хотел поскорее сбежать. Дверь за моей спиной тут же захлопнулась. Я открыл одолженный мне зонт и пошел прямо к воротам, не следуя извилистой дорожке. Оглянувшись, посмотрел на дверь.

Наверное, Тинами решила, что я в душе посмеялся над ее именем Нагаи Тинами[390]390
  Букв. «вечное море» и «тысяча процветающих морей».


[Закрыть]. Хорошо ли я сделал, оставив Рикочку в ее комнате? Не убьет ли ее Тинами? Может, мне надо было четко сказать, что я слышал слова, которые произносила Рикочка? Может, мне надо было спросить, что двигало Тинами, когда она говорила эти слова? Пока у меня в голове крутились одни вопросы, в сумке вдруг завибрировал смартфон. Я достал его. Сообщение из бейсбольного клуба, оповещение для всех: сегодняшняя тренировка не состоится.

«Интересно, что чувствует человек, который говорит: “Сдохни”…» Удаляясь от ворот, я открыл соцсеть и на ходу написал пост.

5

Следующий день, воскресенье, я прячусь рядом с незнакомым зданием.

Вчерашний дождь так и не кончился, сегодня опять не было тренировки бейсбольного клуба, да и в порту бросать мяч я не мог. Валялся в комнате, рассеянно думая о Тинами и Рикочке. В конце концов мне все это надоело, и я сел в автобус, направившись к ее дому. И тут случилась удивительная вещь. Только я собирался выйти из автобуса около дома Тинами, как она сама зашла в этот автобус. Я поспешно вернулся на свое место и вжался в сиденье. Не заметив меня, Тинами вышла через две остановки. Я пошел за ней следом. Пока не добрался вот до этого здания.

Место, немного удаленное от центра города. Здание для арендаторов, и очень похоже, что с низкой арендной платой. Тинами стояла на входе и плакала. Прислонилась спиной к стене, закрыв лицо обеими руками.

Вокруг не было ни магазинов, ни ресторанов, да и людей практически не было. Зачем Тинами пришла сюда? Почему она плачет? Я напрягал свой мозг, прячась в тени от вендингового автомата. Слова, которые говорила Рикочка. Тинами, не обрадовавшаяся ее возвращению. Выражение лица ее матери, которое я увидел перед тем, как покинул их дом…

О, кто-то идет. Худой мужчина лет тридцати пяти. Он шел с противоположной стороны под зонтом, лица его было не разглядеть за низко свисающей челкой. Мужик с челкой закрыл зонт и собирался войти в здание, но заметил стоявшую там Тинами и остановился. Девушка встала напротив него. Они поговорили некоторое время, стоя в дверях, то кивая, то мотая головами из стороны в сторону. Казалось, они ведут какие-то переговоры. Вскоре они, вероятно, о чем-то договорились, коротко кивнули друг другу, и мужик с челкой исчез в здании. Несколько секунд спустя Тинами последовала за ним.

Я крадучись вышел из своего укрытия у вендинговых автоматов, открыл зонт, опустив его пониже, приблизился к зданию и зашел внутрь. На бетонном полу был рассыпан песок в таком количестве, что он шуршал под ногами. Море близко, и если пренебрегать обязанностями по уборке, то очень быстро все так и будет. Перед моими глазами была грязная лестница. Где-то наверху закрылась дверь. Больше ничего не было слышно, кроме шума дождя.

В груди у меня похолодело, воображение рисовало разные неприятные картины. Ничего конкретного, но все как одна плохие.

Я поднялся по лестнице. Буквально сейчас за одной из дверей дома исчезли эти двое. Но стояла такая тишина, что казалось: дом заброшен и в нем никто не живет. Я зашел на второй этаж – там была только одна металлическая дверь с облупленной краской. Судя по недавнему звуку, они вошли в дверь, которая располагалась выше. Я переместился на третий этаж – там была точно такая же дверь. Видимо, на каждом этаже было по одной комнате. Но на дверях не было табличек, поэтому я не понимал: то ли это жилые квартиры, то ли офисы компаний.

Я снова начал подниматься по лестнице, на этот раз на четвертый этаж, и в этот момент у меня за спиной послышался звук открывающейся двери. Я встал на цыпочки и, как балерина, переместился на пролет выше.

Открылась дверь на третьем этаже, которую я уже видел. Затаившись, я смотрел вниз – оттуда вышла одна Тинами. Она молча закрыла дверь и пошла вниз по лестнице. Я подождал, когда удалится звук ее шагов, и стал спускаться. Тинами вышла из здания и, не открывая своего зонта, пошла в сторону автобусной остановки. Дождь усилился – я следовал за ней, и капли дождя стучали по моему зонту, как по барабану.

На остановке я поднял зонт над головой Тинами. Она обернулась – лицо ее было мокрым. Я не знал, от дождя это или к его каплям примешивались слезы. Но, наверное, слезы были. Она выглядела так, будто плакала. Я впервые увидел хоть какое-то выражение на лице Тинами по сравнению со вчерашним отсутствием чего бы то ни было.

– У меня тут дело к одному моему знакомому… Его зовут Нисикимо, – объяснил я причину своего появления. Я назвал имя реального человека, чтобы прибавить моей истории правдоподобия. Может быть, это сработало. Было непохоже, что Тинами сомневается в моих словах. – А вы?

Ответ меня удивил:

– У сыщика по розыску домашних животных.

Оказывается, когда Рикочка пропала, мать нашла в интернете объявление о поиске домашних животных и попросила сыщика начать расследование. Я впервые узнал о том, что существует такой бизнес.

– Рикочка вернулась, поэтому я отменила заказ. Я звонила сюда множество раз со вчерашнего дня, но так и не смогла дозвониться; вот и пришла сама.

Правда ли это? Если да, то почему Тинами плакала?

В конце дороги, окутанной туманом дождя, появилось что-то непонятно прямоугольное. По мере его приближения стало ясно, что это автобус. «П-ш-ш», – вздохнул он, и двери открылись. Мы сели в него вдвоем. Внутри стоял запах сырости. Тинами выбрала одиночное сиденье поблизости от входа. Я встал рядом. Мы оба хранили молчание; наши тела болтались, словно кукольные. Автобус остановился на первой остановке.

– А вы не могли бы оставить у меня Рикочку на время? – решившись, спросил я, когда автобус снова поехал.

Тинами посмотрела на меня сквозь челку, не поднимая головы.

– Зачем тебе?

– Мне хотелось когда-нибудь попробовать завести птицу… Ну, как репетиция или проверка. Если нет, так нет.

– Ты серьезно?

– Серьезно.

Тинами помолчала несколько секунд и вдруг посмотрела прямо на меня.

– Она может говорить всякое странное… – Наконец она сказала об этом сама.

– Ну и пусть говорит.

Приближалась остановка. Автобус снизил скорость, послышалось объявление водителя.

– Сегодня вечером после занятий я тебе ее привезу.

Я не очень-то на это надеялся, но согласие было получено.

– Спасибо вам.

Она попросила дать ей мой адрес, что я и сделал, и забила его в телефон. Автобус остановился. Тинами встала и вышла из дверей, даже не посмотрев на меня. По-прежнему шел сильный дождь, но она и не думала открывать зонт. Я смотрел через мокрое стекло, как она уходит, растворяясь в дожде. В автобус зашли несколько человек, двери закрылись. Вибрации двигателя отдавались в моих кроссовках. Интересно, принесет ли Тинами Рикочку на самом деле? А если принесет, то тогда, начиная с сегодняшнего дня, я постоянно буду слушать ее слова. Автобус поехал, тень Тинами помутнела и исчезла. Я достал смартфон и написал в соцсети: «Что я почувствую, если услышу в своей комнате: “Сдохни”?».

6

Следующий день, понедельник. День почитания старших.

Небо наконец-то прояснилось, и я снова кидал мяч до начала тренировки клуба. Делал броски наподобие форкбола, целясь в мат, мяч возвращался ко мне, и я опять кидал его.

Ударился! Прокрутился, покатился. Я посмотрел на свою правую руку. Сплошные волдыри. Стертые подушечки пальцев, указательный и средний пальцы покраснели, мозоль, еще мозоль… Я согнул и разогнул локоть – немного неприятные ощущения.

– Ну… и чё в итоге-то?

Нисикимо держал в руках удочку и смотрел в мою сторону не отрываясь. Как всегда, он отражался в лучах утреннего солнца длинной тенью до края волнореза. В центре залива виднелся необитаемый остров, который мы называли просто «остров»; его длинная тень падала на поверхность воды.

– Не знаю.

Ударился! Прокрутился, покатился.

– А эта, как ее, Рикочка? Так и продолжает нести свою чушь?

– В моей комнате. Да.

Я рассказал ему обо всем, включая то, что теперь Рикочка живет у меня.

– «Сдохни» говорит?

– Да, говорит.

…Вчера вечером Тинами принесла Рикочку домой, как и обещала. Рикочку в клетке, упаковку птичьего корма и записку, где подробно рассказывалось, как за ней ухаживать. Прозвонил звонок в дверь, и я вышел. Дождь закончился. У входа в дом стояла Тинами, за ней – такси. Она вручила мне все, что принесла, и сразу села в машину, так что мы с ней совсем и не поговорили.

– И пришло же тебе в голову взять такую дурную птицу…

– Она очень милая.

В записке Тинами говорилось, что Рикочка любит фрукты. Я попробовал дать ей яблоко из холодильника, нарезав на маленькие кусочки. Она с удовольствием все съела. У птиц не поймешь, что они чувствуют, но по ее движениям я подумал, что ей было вкусно.

– Ты не такой, как твой брательник… Я иногда вообще не понимаю, что у тебя в башке, братишка. – Ковыряя в зубах, Нисикимо покачал головой. – О! – вскрикнул он. Я подумал, что там что-то происходит с его удочкой, но ошибся. – Это твой дружбан, братишка?

Мимо склада шел Тодзава в спортивном костюме. Прежде чем рассмотреть его лицо, я повернулся к мату и бросил мяч.

Ударился! Прокрутился, покатился.

Тодзава сразу подошел ко мне:

– Эй, можно тебя?

Ударился! Прокрутился, покатился.

– Слышь!

Ударился! Прокрутился, покатился.

– Эй! – Он схватил меня за левую руку. Я повернулся к нему. Прошло два месяца, как Тодзава ушел из клуба. Его остриженные налысо волосы отросли и были растрепаны. Он мельком взглянул на Нисикимо и придвинул лицо к моему плечу.

– Пошли со мной.

Повернулся ко мне спиной, пошел вдоль складской стены, завернул за угол и скрылся из виду. Как раз в противоположную сторону от того места, где я бросал мяч.

Стоило мне с небольшим опозданием прийти туда, как Тодзава схватил меня за грудки и, не отпуская рук, впечатал меня в стену, так что у меня из горла вырвался крик.

– Ты давай бросай это дело.

– Что?

– Дурака-то из себя не строй…

Прыщавое лицо Тодзавы покраснело, руки, которыми он держал меня, повернулись вполоборота, скручивая мою форму. Но больше он ничего не сказал.

– Коминато, – послышался голос издалека. Мужской голос. Он показался мне знакомым. Тодзава быстренько убрал свои руки. На дороге, идущей вдоль рыбацкого порта, стоял мой учитель из средней школы. Помню, что он преподавал английский, но как его зовут, я забыл.

– Давно не виделись…

Он и так был худющий, но по сравнению с тем, каким я его видел на выпускном, похудел еще больше. Щеки ввалились еще сильнее, он был похож на скелет. Глядя на него, я вспомнил, как он часто рассказывал на занятиях английского истории о привидениях. Истории были совсем не страшные, и все часто ржали, обсуждая, что самым жутким во всем этом было лицо учителя. Все его истории, которые он нам рассказывал, были про Японию, но написал их вроде какой-то древний иностранец. Его имя, конечно же, я тоже не помню.