Текст книги "Современный зарубежный детектив-13. Компиляция (СИ)"

Автор книги: авторов Коллектив

Соавторы: Дженнифер Линн Барнс,Майкл Коннелли,Бентли Литтл,Джо Лансдейл,Донато Карризи,Сюсукэ Митио,Питер Боланд,Джек Тодд,Лора Перселл
сообщить о нарушении

Текущая страница: 278 (всего у книги 335 страниц)

– Вот что вы можете сделать, если у вас есть буква П на правах.

Машина скорой помощи уже подъехала. Два фельдшера вышли из машины и осторожно извлекли потерявшую сознание Джилл из поврежденного седана. Аккуратно положив ее на каталку и пристегнув ремнями, они загрузили ее в заднее отделение машины.

– Еще один, ребята! – громко объявил инструктор, указывая на неподвижного мужчину, лежащего в луже собственной крови. На его лице появилась кривоватая усмешка. – Хотя… не думаю, что вы сможете ему чем-то помочь.

Он снова повернулся к группе, задержав взгляд на Дэнни:

– Она обделалась и обмочилась. Как я уже говорил, всегда ходите в туалет перед тем, как садиться за руль. Запомните, это важно!

Тем временем парамедики забирались в машину скорой помощи, явно не собираясь помогать водителю пикапа.

– Куда они везут мою сестру? – потребовал ответа Дэнни.

Инструктор лишь лениво махнул рукой:

– С ней все будет в порядке. Они любят таких… голеньких девочек. – Он хлопнул в ладоши. – Итак, переходим к следующему этапу обучения! Идемте в четвертый корпус, комната один-десять. У нас там есть несколько интересных тренажеров. Вы сможете проверить, как многому научились за это время. Но предупреждаю: сиденья на тренажерах могут бить током. Причем очень сильно, если вы неправильно среагируете на предложенные сценарии. Так что еще раз напоминаю: сходите в туалет, прежде чем пристегнуться!

После занятий на тренажерах, где Дэнни удалось избежать серьезных неприятностей (его лишь слегка ударило током, когда он не успел вовремя затормозить перед правым поворотом), к их группе присоединился новый человек.

Они рассаживались в лекционном зале, готовясь к ролевой игре, в рамках которой каждому должны были присвоить новую личность. В этот момент охранник впустил незнакомца в помещение и подвел прямо к инструктору. Тот кивнул и указал мужчине на свободное место.

Дэнни не знал, кто это был, но незнакомец выглядел так, словно он чем-то выделялся. Это было заметно не только по его внешности, но и по тому, как он двигался, как держался. Он мог быть знаменитым, а мог и не быть, но в любом случае этот человек ощущался… особенным. Более значимым, чем кто-либо из них.

Отношение к нему тоже было иным, что Дэнни отметил сразу. Во время обеда – или того, что здесь называлось обедом – он случайно подслушал разговор. Один из официантов склонился к мужчине и спросил:

– Вы не могли бы взглянуть на это и высказать свое мнение?

Ответ был холодным и коротким:

– Нет.

Когда обед закончился и все столпились в ожидании начала второй половины учебного дня, Дэнни решился. Он понимал, что не умеет общаться с незнакомыми взрослыми, но что-то внутри него толкало к этому шагу. Если он не попробует сейчас, то, возможно, уже никогда не соберется.

– Привет, – сказал Дэнни, стараясь говорить непринужденно. – Как тебя зовут? Я Дэнни. Дэнни Уайлдинг.

– Тодд Клейн, – ответил мужчина.

Он решил рискнуть:

– Тот самый Тодд Клейн?

Мужчина слегка удивился, но на его лице появилась тень интереса:

– Вы читали мои книги?

Значит, он был писателем. Это многое объясняло.

– Нет, – солгал он, – но моя мама читала.

Тодд рассмеялся:

– Я так и думал. Для тебя они, наверное, слишком скучные.

Дэнни быстро огляделся по сторонам, проверяя, что за ними не наблюдают:

– Почему вы здесь? Что случилось?

– А ты почему здесь? Сколько тебе? Пятнадцать?

Дэнни почувствовал себя оскорбленным.

– Мне уже шестнадцать, – резко ответил он, стараясь держать себя в руках.

– Извини. Я ничего такого не имел в виду. Просто странно встретить кого-то столь юного в этом… тюремном лагере.

– Так вот что это такое?

– Насколько я могу судить, – Тодд пожал плечами.

– Нам сказали, что это лагерь перевоспитания…

Эта фраза заставила Тодда нахмуриться, как будто она вызывала у него собственные неприятные мысли, но он ничего не добавил.

– А вы не знаете, как долго мы здесь пробудем? – спросил Дэнни после короткой паузы. – Это как тюрьма, где держат годами? Или мы просто проходим какие-то уроки, получаем сертификат и возвращаемся домой, как в школе дорожного движения?

– Понятия не имею, – честно признался Тодд.

Дэнни снова огляделся по сторонам и понизил голос:

– Они ранили мою сестру. Использовали ее как манекен для краш-тестов, и она попала в аварию. Я уверен, что у нее сломаны ноги. Теперь она, наверное, в больнице.

– У них здесь есть больница? – насторожился Тодд.

– Я не уверен, – ответил Дэнни. – Просто предполагаю. Ее забрали ребята из скорой помощи.

– Может, мы недалеко от города или поселка?

– Ты тоже не знаешь, где мы находимся? – спросил Дэнни с нарастающим отчаянием.

Тодд покачал головой.

– Это вообще законно, то, что они делают? – голос Дэнни задрожал. – Меня и мою сестру похитили! Они вытатуировали нам номера наших водительских удостоверений! И они…

Он на мгновение замолчал, пытаясь взять себя в руки. Было слишком тяжело сдерживать слезы, но он глубоко вдохнул, борясь с подступающим комом в горле:

– Как я уже сказал, они ранили мою сестру.

– Нет, – тихо, но твердо ответил Тодд. – Это точно незаконно. Я поговорю с другими мужчинами и женщинами, когда появится возможность. Посмотрим, не найдем ли способ выбраться отсюда. А пока…

Он внезапно замолк, когда к ним подошел один из сотрудников, одетый в униформу Департамента транспортных средств.

– Три-Четыре-Один-Пять-Семь-Девять, – сказал сотрудник. – Восемь-Шесть-Пять-Ноль-Ноль-Один. Что вы двое обсуждаете?

– Твою маму, – ответил Тодд.

Дэнни был восхищен дерзостью Тодда, но не мог не заметить странного выражения его лица, когда к нему обратились по номеру лицензии, а не по имени.

– В лагере очень мало комиков, – сказал сотрудник ДТС. Его голос был ровным, но слова прозвучали как тонкая угроза. Он бросил на них взгляд, в котором читалось предупреждение, затем кивнул и отошел.

Тодд проводил его взглядом, а затем тихо пробормотал:

– Как и нормальных людей. – Затем слегка наклонился к Дэнни и шепотом сказал: – Может, пройдемся по двору? Поговорим с другими… заключенными. Вдруг кто-то захочет присоединиться к нам?

Дэнни кивнул.

– Тогда идем искать друзей, – с легкой улыбкой произнес Тодд.

После обеда появился новый инструктор – светловолосый парень с прической «ежик», больше похожий на футболиста, чем на сотрудника Автоинспекции. Один его глаз был открыт гораздо шире, чем другой.

– Вы можете обращаться ко мне сэр, – объявил он.

Судя по всему, план заключался в том, чтобы они – заключенные, как теперь думал Дэнни о себе и других, – провели остаток дня, занимаясь каким-то неопределенным ручным трудом.

– Это будет тяжелая работа, но очень полезная, – добавил инструктор.

– И что именно мы будем делать? – неожиданно для всех спросил Тодд, голос его прозвучал уверенно, как у представителя группы.

Инструктор повернулся к Тодду, взглянул на него, улыбнулся еще шире, но ответа не дал. Вместо этого он продолжил:

– По пути мы сделаем небольшой крюк и заглянем в яму. Яма – это место, куда отправляют особо непокорных, чтобы они могли подумать над своим поведением и, возможно, извлечь пользу из самоанализа. Вперед!

Он повел их строем друг за другом, обходя низкое здание, где Дэнни и Джилл получили клейма, и направляясь к лесу за ним. Впереди возвышалась стена, выглядывающая из-за верхушек деревьев. Дорога, по которой они шли, превратилась в узкую грунтовую тропу, ведущую через небольшой луг. Именно там, на краю поляны, они увидели яму. Она была шириной с два железнодорожных вагона. Инструктор собрал всю группу у края и велел посмотреть вниз.

Стоя рядом с Тоддом, Дэнни заглянул в яму. Несмотря на свой внушительный диаметр, яма оказалась на удивление неглубокой: ее верхний край возвышался всего на несколько футов над головами людей, стоявших внизу. Мужчины и женщины, грязные, оборванные, в обносках, сгрудились у дальнего края ямы, словно стараясь держаться как можно дальше от ее центра.

Там, на земле, что-то двигалось.

Сначала Дэнни подумал, что это вода: бурлящая, черная, едва различимая в тусклом свете. Но приглядевшись, он понял, что это не вода. Это были муравьи. Тысячи, если не миллионы муравьев – плотная, живая масса, кипящая и шевелящаяся. Они ползли в центре, образуя зловещий круг, а тонкие линии марширующих насекомых, протянувшись от этого центрального «озера», ползли вверх по стенам ямы, образуя вокруг ее края плотное кольцо.

– Выпустите нас! – крикнула одна из женщин внизу, глядя на них умоляющими глазами. – Ради бога, выпустите нас!

– Знаете, – начал инструктор, – муравей – это единственный вид на планете, кроме человека, который ведет настоящие войны. Конечно, все животные и насекомые могут сражаться, но только у муравьев и у нас есть такое понятие, как мобилизация всего общества для уничтожения врага.

Он обвел взглядом собравшихся – Дэнни, Тодда и остальных из их группы, – словно пытаясь внушить им какую-то глубокую мысль:

– Мы гораздо более похожи, чем многим из вас хотелось бы думать.

– Пожалуйста! – всхлипывала женщина.

– Время уходит! – продолжал инструктор как ни в чем не бывало. – У нас впереди еще много работы. Пора выдвигаться. Вперед!

Через несколько минут они остановились перед огромной кучей обломков в нескольких ярдах от высокой стены, обнесенной колючей проволокой. По бокам бетонного барьера были нарисованы фрески, изображающие аварии на автостраде и раскуроченные машины.

– Стоять! – объявил инструктор. – Мы на месте!

Вторая половина дня оказалась утомительной. Их заставили возводить пятифутовые кучи из красных кирпичей и белых шлакоблоков. Казалось, здесь когда-то стояло здание, и их задача заключалась в том, чтобы отделить кирпичи и блоки от обломков и досок, а затем сложить их у подножия стены.

– Рабский труд, – пробормотала одна из женщин, и Дэнни чувствовал то же самое. У него было достаточно времени, чтобы обдумать происходящее, пока он таскал камни. Хотя он плохо разбирался в правовой системе, ему казалось, что его не могли отправить в тюремный лагерь без осуждения за преступление. Это означало, что либо это место не является тюремным лагерем, либо законы, регулирующие деятельность ДТС, отличаются от тех, что применяются к остальным членам общества.

Дэнни склонялся ко второму варианту.

Они работали до темноты. Уставшие и грязные, все вернулись в столовую на ужин. Утренний инструктор стоял в дверях, приветствуя их. Дэнни подошел к нему и потребовал ответа на вопрос, который не давал ему покоя всю вторую половину дня:

– Где моя сестра?

Мужчина благосклонно улыбнулся:

– Если хотите ответа, обращайтесь ко мне сэр.

– Где моя сестра, сэр?

– Да вот, ей подбирают протезы.

Дэнни не был уверен, что расслышал правильно:

– Что?

– Ваша сестра любезно согласилась помочь нам завтра продемонстрировать достижения водителей с особыми потребностями. За сотрудничество она получит совершенно новые права!

Дэнни, казалось, стало трудно дышать:

– Я… я не понимаю.

– Мы ампутировали ей ноги, которые, прямо скажем, после той аварии все равно никогда бы не заработали как надо. Зато теперь у нее два совершенно новых протеза, сделанных по последнему слову техники! Завтра она продемонстрирует, как водители с ограниченными возможностями могут управлять автомобилями, участвовать в гонках и делать все то, что делают обычные водители. А судя по тому, чем она любит заниматься в машинах, отсутствие ног станет для нее благословением. – Он подтолкнул Дэнни локтем. – Более легкий доступ, если понимаешь, о чем я.

Дэнни почувствовал, как его охватывает тошнота. Однако сквозь шок и ужас пробилась нелепая логическая мысль.

– Вы не могли отрезать ей ноги сегодня, чтобы уже завтра она могла водить машину. Это невозможно. Ей нужна реабилитация!

– Мы используем воск, – сказал инструктор.

Дэнни не понял, что тот имеет в виду.

– Воск?

– Она быстро придет в себя. – Инструктор похлопал его по плечу. – Увидимся завтра, приятель. О, и начни использовать подгузники на ночь. За них платят налогоплательщики. Жалко тратить их впустую.

Тодд ждал Дэнни вместе с тремя мужчинами, которые согласились присоединиться к их поискам путей побега.

– Что он тебе говорил?

– О моей сестре, – ответил Дэнни, смаргивая слезы. – Они отрезали ей ноги, а завтра собираются убить.

– Это не может быть правдой.

– Это правда. Он упомянул что-то про воск…

– Мы не позволим этому случиться.

– Они отпилили ей ноги. Даже если бы мы нашли способ выбраться отсюда, она бы все равно не смогла пойти с нами.

Трое мужчин, извинившись, отошли к столу и начали негромко обсуждать что-то между собой. Тодд не обращал на них внимания.

– Не волнуйся, – сказал он. – Мы выберемся отсюда. И заберем твою сестру.

Дэнни больше всего на свете хотел ему поверить. Но не верил.

– Ужин подан! – объявил повар в громкоговоритель.

Толпа учеников, словно под гипнозом, выстроилась в очередь и бездумно побрела в сторону столовой.

Глава 33

Веселые огоньки начали раздражать. Как и бесконечная жизнерадостная музыка, звучащая без перерыва. Их уже в третий раз приводили в офис для так называемого обучения на рабочем месте, и Хорхе торчал на своем посту, казалось, не меньше суток. Он слышал, что врачи сталкивались с чем-то подобным еще во время интернатуры. Говорили, что это должно было закалить их для суровых условий реальной работы. Но Хорхе сильно сомневался, что у Автоинспекции были столь возвышенные мотивы. Нет, это была война. Война, где начальство сознательно доводило измотанных стажеров до ошибок или кромешной усталости, чтобы потом можно было их наказать. Хорхе, однако, не собирался доставлять им такое удовольствие. Он всеми силами сдерживал изматывающую усталость и продолжал работать.

Сейчас ему поручили сортировать только что отпечатанные бланки, которые еще не успели проверить. Одни экземпляры он складывал в длинный металлический шкаф у задней стены, остальные распределял по соответствующим участкам. Работа была нудной, но требовала внимания: малейшая ошибка могла все испортить. Поэтому Хорхе тщательно следил, чтобы бланки располагались в строгой последовательности, прежде чем их подшивать.

Он открыл новый ящик, достал первый лист из стопки на своей тележке – C134-2/В: «Разрешение на дубликат регистрации» – и положил его в нужную папку. Следующий бланк, C146-3/Г, был озаглавлен: «Запрос на исключение супруги из регистрации права собственности». Хорхе остановился. Вместо того чтобы автоматически заполнить форму, он уставился на слово «супруга» и неожиданно вспомнил Беверли. Боль утраты за последние несколько дней утихла. Она все еще жила где-то глубоко внутри – и будет там всегда, – но больше не занимала его мысли круглосуточно. Постоянная усталость и напряжение вытеснили горе на второй план. Хорхе невольно задумался, не было ли это частью их хитроумного замысла.

Отбросив размышления, Хорхе аккуратно положил бланк в папку, поднял следующий лист и продолжил выполнять свою работу.

Кажется, он усвоил больше, чем предполагал, на тех занятиях, куда его насильно отправляли, чтобы вдолбить в голову скучные процедуры и протоколы отдела. Хотя он даже не старался быть внимательным или чему-то научиться, сейчас ему казалось, что он вполне уверенно справляется с порученной работой. Чего нельзя было сказать о некоторых его товарищах по стажировке.

Первым в этот раз «пал» человек, которого он знал лишь как Митчелла. Во время последнего часа предыдущей смены тот едва не отправил посетительницу не к тому окну, просмотрев ее документы слишком бегло. И хотя Митчелл заметил свою ошибку и тут же ее исправил, он все равно получил выговор. Но его нынешний промах оказался куда серьезнее.

Митчелл пропустил мужчину, который, согласно его заявлению на продление водительских прав, был обязан носить очки за рулем. Проблема была в том, что тот забыл их надеть, когда проходил проверку зрения. Мужчина успешно сдал тест, что указывало лишь на одно: он попросту запомнил таблицу. Ошибку заметили все одновременно, включая самого Митчелла, – как раз в момент, когда в офисе зазвучали куранты.

Снова объявление по громкой связи. Все стажеры тут же прекратили свои занятия и направились через запутанный лабиринт коридоров, оказавшись на открытом пространстве в центре холла. На этот раз здесь не было металлической решетки. Зато был старомодный электрический стул.

Хорхе мельком взглянул на Митчелла. Неужели его и правда собираются ударить током?

Двое охранников в форме подошли к Митчеллу и усадили его в кресло. Тугие ремни надежно зафиксировали его на месте. Тем временем его начальник из окна 7 объяснял присутствующим, в чем именно заключалась ошибка Митчелла и как она негативно повлияла на общую эффективность работы Департамента автотранспорта. Раньше такие объявления и показательные наказания стажеры воспринимали в состоянии полуобморочного ступора, но сейчас все были на удивление собранны и внимательны.

– Да здравствует Автоинспекция! – дружно скандировали начальники.

– Да здравствует Автоинспекция! – эхом отозвались стажеры.

Хорхе напрягся. Он ожидал услышать электрический треск и увидеть голубые искры, когда напряжение ударит по телу Митчелла. Но, к его удивлению, контролер из окна 7 внезапно выкрикнул:

– Карандаш номер два!

Из толпы вышла маленькая пожилая женщина с хищной, почти карикатурной улыбкой. Она шагнула вперед и протянула контролеру остро заточенный желтый карандаш. Все произошло в считаные секунды. Карандаш был немедленно вонзен в правый глаз Митчелла.

Его крик разорвал тишину. Хорхе содрогнулся: этот вопль был громче всего, что он когда-либо слышал. Тело Митчелла судорожно дернулось вперед, но ремни держали его так крепко, что он едва смог сдвинуться на долю дюйма.

Контролер вытащил карандаш, и Хорхе затаил дыхание, ожидая увидеть глазное яблоко, насаженное на его конец, как жуткий чупа-чупс. Но к заостренному кончику прилипли лишь кусочки желатиновой ткани. Сам глаз, поврежденный и окровавленный, наполовину выскочил из глазницы, упираясь в верхнюю часть щеки Митчелла. Это зрелище было шокирующим даже для тех, кто считал себя обладателем крепкого желудка.

Митчелла, все еще кричащего, вынесли охранники вместе со стулом. Громкие колокольчики прозвучали вновь, призывая всех вернуться к своим обязанностям. И хотя крики стихли, напряжение в воздухе осталось.

Вскоре куранты прозвучали снова. На этот раз «наказание» досталось Марсин, одной из трех оставшихся стажеров-женщин. Ее застали дремлющей на своем посту между волнами посетителей. Экзекуция была не менее жестокой: ее полностью раздели и выпороли плетью, сбрив все волосы – с ног, рук, лобка и даже с бровей. Когда ее унесли, кожа женщины была покрыта красным узором из собственных кровавых следов.

Хорхе, закончив сортировку последней партии бланков, принялся развозить оставшиеся копии по станциям. Лабиринтная планировка офиса все еще сбивала его с толку. Лишь сочетание проб, ошибок и простой удачи помогало ему находить нужные отделы. Правда, далеко не всегда в том порядке, в каком он собирался.

Он только что сдал последние бланки и теперь толкал пустую металлическую тележку обратно на свое место, лавируя между столами причудливой формы, когда внезапно на него едва не налетел клерк. Это был не один из его товарищей по стажировке. В руках тот нес объемную пачку документов. Мужчина смерил Хорхе презрительным взглядом, прежде чем быстро пройти мимо:

– Осторожнее, мокрощелка.

Напряжение, накопившееся за весь день, прорвалось наружу. В следующую секунду кулак Хорхе уже врезался в живот клерка. Мужчина охнул, выронил свои бумаги и согнулся пополам, задыхаясь. Хорхе молча развернулся и пошел дальше, стараясь не оглядываться и молясь, чтобы никто этого не заметил.

Он бы не стал этого делать, если бы не был так измотан. Но эта расистская шутка стала последней каплей – липким соусом к тому отвратительному «сэндвичу», которым оказался его день. Реакция была чистым инстинктом.

Однако, к его удивлению, когда он поднял взгляд, он встретился с глазами мисс Сигнал, начальницы сегодняшнего участка. Она видела все, но не выглядела шокированной. Напротив, ее лицо озарила легкая, почти одобрительная улыбка.

– Отлично справился, – сказала она спокойно.

Кажется, в Департаменте транспортных средств насилие воспринималось как вполне приемлемый способ урегулирования служебных конфликтов. Этот факт он собирался запомнить.

Он вернулся к своему месту. Пока его не было, поступила новая партия бланков. Хорхе сложил их в тележку и отправился обратно к картотеке.

Верхний лист из стопки сразу привлек его внимание. По привычке он сперва проверил номер в левом верхнем углу, затем открыл соответствующий ящик. Только после этого он взглянул на название бланка, расположенное в верхней части листа: «Заявление на поступление в учебный лагерь Департамента автотранспорта». Вот как это бывает?

Может ли кто-то со стороны заполнить эту форму и попасть в лагерь?

Хорхе задумался. Если он и понял что-то за время, проведенное здесь, так это то, что для этих людей формы и бумажная работа были сакральны. Они относились к ним как к Священному Писанию. Если в форме было сказано что-то сделать, они делали это без малейших сомнений.

Если бы ему удалось каким-то образом сообщить об этом Розите и Тодду, они могли бы разнести это место в пух и прах.

Сердце забилось чаще. Хорхе быстро огляделся по сторонам, проверяя, не следит ли кто за ним. Никого. Он уже потянулся к бланку, собираясь сложить его и спрятать в карман на случай, если ему когда-нибудь представится шанс связаться с внешним миром. Но тут мысль о других наказанных стажерах пронзила его, словно игла. Конечно же, они все находились под постоянным наблюдением, независимо от того, осознавали они это или нет.

Взгляд метнулся к бумаге, рука застыла в воздухе. Может, просто записать номер формы? На руке, например. Но и эта идея показалась слишком рискованной. Вместо этого он решил выучить номер наизусть. Держа бумагу перед собой, Хорхе уставился на цифры в левом верхнем углу и начал читать их шепотом снова и снова, как мантру:

– А-один-три-один-косая черта-два-Б.

Хорхе почувствовал легкое прикосновение к плечу и вздрогнул, уверенный, что его поймали. За его спиной стоял невзрачный белый парень в сером костюме с ярко-красным галстуком. Улыбка на его лице была одновременно насмешливой и самодовольной.

– Не хотел тебя напугать, парень. Просто любопытно, кто поручил тебе эту работу. Кто твой начальник?

– Мисс Сигнал.

Незнакомец покачал головой:

– Ей лучше знать, конечно. Но, видишь ли, то, что мы делаем здесь, в Управлении, влияет на все наши филиалы-сателлиты. А дело вот в чем: мы постепенно отказываемся от личной регистрации. Это уже неэффективно в век онлайна. Наша цель – сделать все проще и доступнее для людей. Поэтому мы обновляем наши процессы и процедуры. Очень скоро эти формы, которые вы так усердно заполняете, будут доступны только онлайн. Люди смогут подавать заявления в электронном виде или распечатывать их и отправлять по почте. Все можно будет сделать, не выходя из дома.

Закончив свою вдохновенную речь, он хлопнул Хорхе по спине, отчего тому пришлось сдержаться, чтобы не ударить в ответ.

– Неплохо, а, Тонто?

Тонто? Этот придурок, возможно, подумал, что он коренной американец, и попытался оскорбить его с помощью устаревшего прозвища. Но по-испански tonto означает «дурак», и это звучало как прямое унижение. «Вряд ли он знал об этом», – подумал Хорхе, но легче от этого не стало. Оскорбление оставалось оскорблением. Сжав кулаки, он заставил себя подавить вспышку гнева и вернуться к работе. Мужчина ушел, весело хихикая себе под нос, а Хорхе тем временем положил форму о поступлении в учебный лагерь Департамента автотранспорта на самое дно стопки.

Даже продолжая сортировать другие бланки, он повторял про себя номер формы:

– А-один-три-один-косая черта-два-Б.

Когда последняя бумага в стопке была разложена, Хорхе почувствовал прилив облегчения. Он испытал себя: смог ли он запомнить номер? Не глядя на бланк, он произнес его вслух:

– А один-три-один-косая черта-два-Б.

Получилось.

Теперь, когда партия была разложена, он оказался без работы. Мисс Сигнал быстро нашла ему новое занятие, передав его мистеру Грину, массивному мужчине с обликом типичного бюрократа, который напоминал более мускулистую версию Билла Барра. Грин отвечал за окно 9.

Хорхе усадили за компьютер и поручили обновлять записи о водителях, подавших формы на смену адреса. Он уже ввел больше десятка записей, когда мистер Грин вернулся, чтобы проверить его. Толстяк несколько мгновений стоял рядом, молча наблюдая. Затем громко прочистил горло, давая понять, что хочет привлечь внимание.

– У меня к вам вопрос, сеньор Гитеррес.

Презрение, прозвучавшее в голосе мистера Грина, когда он выделил слово «сеньор», было столь очевидным, что Хорхе пришлось в очередной раз приложить усилие, чтобы не ударить его прямо в рожу. Этот заморыш с манерами бюргермейстера Мейстербургера явно испытывал его терпение. Но, даже измотанный до предела, Хорхе понимал, что нападение на начальника – далеко не та черта, которую он может позволить себе пересечь.

Может быть, это было бы приемлемо в конфликтах с другими стажерами или сотрудниками его уровня, но в ДТС, как и везде, существовала строгая иерархия. Одно дело – ударить равного себе, и совсем другое – поднять руку на босса. Его точно понизят.

Однако пассивно принимать оскорбления он не собирался. Вместо этого он позволил себе кривую подобострастную улыбку, настолько искусственную, что она походила на гримасу простака.

– Да, бюргер?

На мгновение лицо мистера Грина исказилось от досады, и это доставило Хорхе почти физическое удовлетворение.

– Один из ваших товарищей по службе, – сказал Грин, подчеркивая слово «товарищ» с явным презрением, – кажется, предоставил молодой женщине, подающей заявление на получение удостоверения личности, неверную информацию и дал ей не тот бланк, который она должна была заполнить.

– Какое отношение это имеет ко мне?

– Как, по-вашему, мы должны его наказать?

Хорхе выдержал паузу, уставившись на начальника холодным взглядом:

– Что говорят правила?

– Кастрация.

– Вот вам и ответ, – сухо бросил Хорхе, поворачиваясь к компьютеру. – Простите, мне нужно работать.

Он продолжил вводить новый адрес очередного водителя, тихо бормоча себе под нос:

– А-один-три-один-косая черта-два-Б.

Вопрос мистера Грина, похоже, был чисто риторическим, поскольку никакого наказания никто не понес. Более того, вскоре после этого весь офис закрыли и стажеров отпустили.

Как обычно, мистер Толл сопровождал их из офиса, но, выйдя на улицу, предоставлял выбор: поесть или сразу отправиться спать. Никто из них, кажется, не ел и не спал уже больше суток. Один из новобранцев выбрал кафетерий, но остальные, включая Хорхе, тут же направились в свои комнаты.

Когда Хорхе закрыл за собой дверь, ему показалось, что никакое другое место в мире не могло бы показаться таким же уютным, как это небольшое помещение. Он на миг задумался, у всех ли остальных стажеров такие же комфортные комнаты.

Первым делом он схватил ручку и клочок бумаги, чтобы записать номер бланка, который все еще вертелся у него в голове.

– А-один-три-один-косая черта-два-Б, – шептал он себе под нос, записывая.

Затем он аккуратно сложил листок и убрал его в правый передний карман брюк, убедившись, что бумага надежно спрятана. Этот бланк – заявление на поступление в учебный лагерь Департамента автотранспорта для гражданских лиц – теперь казался ему ключом к возможному спасению. Если бы он только мог передать это Розите и Тодду…

Обессиленный, Хорхе упал на кровать, даже не удосужившись снять одежду. Он закрыл глаза, ожидая услышать приятное жужжание, которое обычно сопровождало его перед сном, но на этот раз в комнате царила полная тишина, нарушаемая лишь хаосом его собственных мыслей.

Как бы Хорхе ни доверял этому странному вибрирующему шуму, он вдруг понял, что зависит от него гораздо больше, чем думал. Теперь, когда он исчез, ему было трудно расслабиться, несмотря на смертельную усталость.

Во сне Хорхе был дома. Беверли была жива, и они лежали в постели в пятницу вечером. У него все еще была старая работа, он задерживался допоздна, но впереди их ждали выходные. Они с Беверли мечтали наконец выспаться, а затем отправиться на утреннюю прогулку. Он нежно провел рукой между ее бедер, наклонился, чтобы поцеловать шею, но в этот момент почувствовал, как ее тело напряглось.

– Что это? – тихо спросила она.

– Что?

– Я услышала шум.

Хорхе внутренне застонал. Ему придется встать, чтобы все проверить, а потом вернуться в кровать, надеясь восстановить нарушенную идиллию.

– Похоже, это было в гараже, – добавила она.

Он прислушался:

– Я ничего не слышу.

– Пойди проверь.

Конечно. Он откинул одеяло и встал, неохотно натягивая штаны. Он знал, что это наверняка пустяк, но если бы он отправился туда без штанов, Беверли решила бы, что он не воспринимает ситуацию всерьез, и они бы поссорились. Быстро направившись на кухню, он включил свет и открыл дверь в гараж. Но вместо гаража оказался… в доме своих родителей в Мексике.

Он стоял в крошечной передней комнате. Здесь было темно, тихо и пусто. Единственным источником света был лунный луч, который с трудом пробивался сквозь грязное оконное стекло.

– Мама! – позвал он. – Папа!

Ответа не последовало.

Нет, не совсем. Прислушавшись, он уловил тихий, едва различимый шепот. Он шагнул вперед, стараясь двигаться осторожно. Его взгляд упал на закрытую дверь спальни, из-под которой пробивался слабый мерцающий свет.

– Мама? Папа? – неуверенно произнес он.

Шепот прекратился.

Словно вернувшись в детство, когда темнота внушала первобытный страх, Хорхе почувствовал, как сердце стучит все сильнее. Осторожно ступая на скрипучие доски пола, стараясь не издать ни звука, он добрался до двери и медленно повернул ручку. Дверь распахнулась…

И он оказался в спортзале своей школы. На пустой баскетбольной площадке кругами катался детский автомобиль, покрытый пятнами ржавчины. К ветхому лобовому стеклу прилипли два гниющих лица… его родителей.

Его разбудили мистер Белый и мистер Черный, оба с сияющими улыбками и одетые в пурпурные костюмы с соответствующими шляпами.

– Наш мальчик! – в унисон провозгласили они. – Ты это сделал!

Хорхе открыл глаза, моргая, пытаясь прийти в себя. В замешательстве он уставился на мужчин. Как долго он спал? Был ли сейчас день или ночь?

– Вилли Вонка? – услужливо подсказал мистер Черный.

– Мы просто хотели показать, что в ДТС не все так серьезно, – пояснил мистер Белый, снимая шляпу. – У нас есть чувство юмора.