Текст книги "Современный зарубежный детектив-13. Компиляция (СИ)"
Автор книги: авторов Коллектив
Соавторы: Дженнифер Линн Барнс,Майкл Коннелли,Бентли Литтл,Джо Лансдейл,Донато Карризи,Сюсукэ Митио,Питер Боланд,Джек Тодд,Лора Перселл
сообщить о нарушении
Текущая страница: 290 (всего у книги 335 страниц)
– Now I know what Mom said at that time.
Теперь я знаю, что тогда сказала мама.
– Ховатто дид щии сэй[410]410
Что она сказала?
[Закрыть]?
– You wouldn’t believe.
Ты не поверишь.
– Ай уиру бириибу[411]411
Я поверю.
[Закрыть].
Сказав это, я перестал смотреть вниз. Она подняла на меня свои голубые глаза. Спокойный взгляд, как будто она хотела заглянуть ко мне в душу. Послышался шум вдыхаемого ею воздуха; она задержала его в себе на некоторое время, а потом заговорила. Отрывисто, медленно. Каждое из ее слов я запомню навсегда.
Four days ago.
Четыре дня назад.
When I went to the old house.
Когда я пошла в наш старый дом.
I found it on her desk.
Я нашла это на ее столе.
– Ховатто диддо юу файндо?
Я спросил ее, что она нашла, и на этот раз она ответила, ни секунды не сомневаясь.
– Ай со а хорибуру[412]412
Я увидела ужасное…
[Закрыть]…
Но продолжения не последовало.
I saw a horrible… Что же это было?
Horrible – ужасный, прилагательное от слова horror – ужас; после него должно было последовать существительное. Но девочка не стала продолжать, а крепко сжала губы и не разжимала их.
– Хорибуру?..
Девочка кивнула, немного наклонив голову. Затем повернулась, подняла рюкзак и достала оттуда коробочку. Наверное, раньше она предназначалась для подарка; по всему ее периметру была приклеена зеленая бумага – крепкая с виду картонная коробка. Квадратная, по десять сантиметров на каждой стороне, с крепко закрытой крышкой. К такой коробке подошла бы ленточка, но вместо нее она была крест-накрест перевязана резинкой.
– Кэн ай сии?
Я спросил, могу ли посмотреть; она широко раскрыла глаза и слабым голосом ответила: «Ноу». Я был обескуражен ее реакцией, а ее взгляд неожиданно скользнул по прямой. Она смотрела вперед, за мою спину в сторону входа в кафе. Затем быстро зашевелилась, убрала стаканчик с мелочью и таинственную коробку в рюкзак. Потом уже собиралась было взять со стола рисунок бабочки, который сделала ее мать, но ее пальцы соскользнули, рисунок сделал полоборота в воздухе и упал рядом с моим стулом, перевернувшись лицевой стороной вниз. Я поднял рисунок; девочка поспешно положила его между двух картонок, не стала затягивать его резинкой и запихала в рюкзак. Затем встала, пробормотав что-то вроде «Хагго». И одновременно с тем, как я понял, что это было Have to go (Мне пора), я услышал женский голос за спиной. Вероятно, это было имя девочки.
Я его не расслышал; в моей памяти осталось только то, что оно начиналось на «О». Девочка напряглась всем телом, схватила рюкзак и направилась к выходу из кафе. Солнце ярко светило по ту сторону дороги; я увидел тени девочки и крупной женщины, немного впереди. Собрался вставать, однако уронил стул, и тот упал назад; я поспешно поставил его на место – но тени уже исчезли. И где их искать, было непонятно. Я тут же выскочил на дорогу, но девочки нигде не было видно среди незаметно выросшего потока прохожих.
Я вернулся назад к столу под бесцеремонными взглядами посетителей кафе и сел на стул, на котором до недавнего времени сидела девочка. Ярко-желтый пластик все еще хранил ее тепло. Я смотрел на сверкающий прямоугольник входа в кафе и думал о несчастной судьбе девочки, об общей расплывчатости ее картины.
4
Вечером я перелистывал страницы своей записной книжки, сидя в номере отеля. Разглядывал один за другим рисунки, которые сделала девочка в кафе-мороженом. У меня никак не выходило из головы слово horrible. Что девочка нашла четыре дня назад в доме, где жила раньше, на столе своей матери? Что находится в той коробочке?
Мне вспомнилось эссе Херна «Сон в летний день», которое я когда-то читал. Легенда об Урасиме, которую, как считается, он любил больше всех. В конце этой легенды Урасима возвращается из дворца дракона в свою деревню. А в деревне прошло много времени, все изменилось: нет ни леса, ни храма, ни людей, живших тут прежде. Опечаленный Урасима открывает шкатулку, которую передала ему Принцесса, хотя ему строго-настрого было велено не открывать ее. В следующее мгновение у него начинают крошиться и выпадать зубы, лицо покрывается морщинами, волосы седеют, появляется слабость в конечностях – и Урасима бессильно садится на песок на берегу моря.
Услышав о таком финале, люди испытывают к Урасиме сочувствие. Но Херн задается вопросом: правильно ли это? Несмотря на то что он прожил долгое и счастливое время с Принцессой, воплощением божества, Урасима нарушает данное ей обещание. Можно ли в таком случае испытывать к нему сочувствие? Херн говорит, что подобный вопрос уходит корнями в европейский образ мышления. С западной точки зрения если ты не последовал воле бога, то тебе не позволено умереть в тишине и спокойствии, тебя оставят жить, испытывая ужасные мучения.
Прав ли был Урасима, открыв волшебную шкатулку? Я не знаю: я толком не верю ни в богов, ни в будд. Одно могу сказать точно: если б он в конечном счете не открыл ее, легенду об Урасиме не передавали бы из уст в уста в течение столь долгого времени.
На улице стемнело; неожиданно пошел дождь, стекая каплями по стеклу. Я бессмысленно смотрел на него; мне стало душно, словно все четыре стены комнаты начали надвигаться на меня. Повернул лицо к зеркалу, висевшему за письменным столом. Передо мной был бедный на вид мужчина, в одном из его глаз не отражался свет.
Не отводя взгляд, я думал о своей жизни, о том, что не смог удержать в руках ничего выше среднего уровня. Представлял ли я себе в студенческие годы, встретившись с текстами Херна, что так сложится моя жизнь? Я пытался вспомнить, но что я чувствовал тогда? Всё расплывалось, словно в тумане. Даже форма их была нечеткой. Учитель английского, который и по-английски-то толком говорить не мог, не умел нормально пользоваться компьютером, был похож на Урасиму Таро, вернувшегося в свою деревню… Оглянулся вокруг, а там незаметным образом все поменялось.
Если на этом моя история закончится, вряд ли она тронет чью-нибудь душу.
5
Во второй половине следующего дня я вышел из отеля, дождавшись, когда закончится дождь. Прошелся по еще мокрой дороге, дошел до центра Дублина и несколько раз повернул за угол.
На том же месте, что и вчера, я увидел девочку. Грязно-розовый рюкзак и несколько хвостиков, стянутых резинками. Ожерелье со стекляшками, сделанное собственными руками. Она была одета в ту же одежду, что и вчера. Я приблизился к ней. Девочка заметила меня и, поворачиваясь ко мне, подняла бумажный стаканчик. Я попытался улыбнуться ей, но она не изменила своего выражения лица и стояла, поджав губы, крепко вцепившись в стаканчик рукой. В ее глазах не отражалось ничего, как будто мы с ней встретились впервые.
Я согнул колени, оказавшись на одной линии взгляда с девочкой, и спросил, не ругали ли ее вчера. Но она не ответила, просто приблизила к моему лицу стаканчик.
В этот момент я впервые заметил…
В другой руке девочка держала ту коробочку. В левой руке, свисавшей вдоль тела. Зеленая коробочка, спрятанная вчера в рюкзаке, сейчас была прямо передо мной. Я достал из кошелька два евро мелочью, так же как и вчера, и показал пальцем на коробочку, перетянутую резинкой.
– Диис боккусу идзу бюутифуру[413]413
Эта коробочка прекрасна.
[Закрыть].
Она быстро кивнула.
Я еще раз повторил «бюутифуру» и протянул левую, свободную от мелочи руку в сторону коробочки. Пытаясь показать, что хочу разглядеть ее поближе, взялся за нее и придвинул к себе. Девочка без всякого сопротивления отдала мне ее.
Взявшись левой рукой за коробочку, я протянул девочке два евро. Она наклонила ко мне стаканчик, и я бросил монетку по направлению к его краю, но выронил ее. Два евро отскочили от стаканчика, и не успела девочка вздохнуть, как они упали на асфальт пешеходной дорожки и покатились. Она, согнувшись, бросилась за монеткой.
Я быстро схватился за крышку коробки и приоткрыл ее с угла. Скреплявшие коробку две резинки съехали со щелчком, и коробка немного приоткрылась. Я обернулся – впереди проходили люди, и девочка за ними как раз сейчас подняла монетку. Я повернулся обратно к коробке и заглянул внутрь через щель, приоткрывшуюся сантиметра на три. Мне показалось, что в темноте ромба ничего не было. Но, присмотревшись, я заметил там что-то непонятной формы. Увидев, что это, тотчас закрыл крышку и развернулся всем телом, как будто боялся, что меня отругают. Девочка, бормоча что-то нечленораздельное, вернулась ко мне. Я поправил съехавшие резинки, вернув их на место, и с невозмутимым видом протянул девочке коробку.
– Дуу юу уонто айскурииму? – Мне хотелось с ней поговорить.
Но девочка покачала головой, словно заранее планировала такой ответ, и повернулась ко мне спиной, прижимая стаканчик к груди. Затем быстро осмотрелась вокруг. Может быть, та женщина, которая вчера появилась в кафе, наблюдала за ней откуда-то? Я тоже огляделся, но никого похожего не заметил.
Я достал из кармана пальто бумажку, сложенную пополам. Записка, которую я подготовил в гостиничном номере, с названием и номером комнаты гостиницы, в которой я остановился; также я написал латинскими буквами свой японский адрес и свое полное имя. Бросил бумажку в стаканчик девочки, и она с удивлением посмотрела туда.
– Ай уонто туу хэрупу юу.
Помочь ей? Каким образом, в какой ситуации? Но в любом случае я решил так сказать. Мне хотелось, подобно Херну, взять ее страдания на себя. Она прожила всего лет десять или около того. Маленькая девочка. Я хотел, чтобы ее несчастье перешло на меня, человека, чье тело постарело.
Девочка наклонила голову, но было непонятно, что она хотела этим сказать. Затем она развернулась на пятках и, не останавливаясь, пошла от меня прочь. Не сказав ни слова. Ее худенькая спинка с грязным розовым рюкзачком исчезла за проходящими мимо людьми. Хотя ее уже не было видно, я по-прежнему стоял, не двигаясь, на краю толпы. Меня с веселым шумом обогнали пять-шесть парней и девушек, один из них что-то сказал, а остальные засмеялись, запрокинув головы назад.
Я увидел в коробочке… Сложенную салфетку. Она помялась, видимо, когда ее положили в коробочку, после того как сложили в прямоугольник. Мать девочки умерла месяца три назад. Девочка сказала, что несколько дней назад, придя в свой прежний дом, она нашла на столе матери «что-то страшное». Саму эту салфетку? Или же она ей что-то протерла или завернула в нее что-то?
На следующий день и после него я ходил по городу в поисках девочки. Но ее нигде не было.
6
Я набрал на компьютере в библиотеке «S» «O» «S» и нажал кнопку «поиск». На экране появились многочисленные результаты.
«SOS – это сигнал требования о спасении, который передается по телеграфу с помощью азбуки Морзе».
«Его легко запомнить и легко набрать в экстренной ситуации».
«Народная версия, что это сокращение от Save Our Souls или Save Our Ship».
«В самом сочетании букв SOS нет никакого смысла».
Из моего приоткрытого рта невольно вырвался короткий вздох.
Получается, в течение долгого времени я верил в ложь. Оказывается, SOS запросто набивать азбукой Морзе; просто легко запоминаемое сочетание букв, только и всего. Наверняка мой преподаватель английского в студенческие годы тоже услышал от кого-то эту народную версию и безоговорочно поверил в нее.
Но в любом случае я поражаюсь тому, насколько удобен интернет. Стоит только набрать ключевое слово, как он находит нужную тебе информацию. За одно мгновение исправляет ошибку, которая была для меня истиной в течение сорока лет.
Прошло пять месяцев, как я вернулся из Дублина. Хотя в записке, которую я кинул в бумажный стаканчик девочки, был написан мой домашний адрес, авиапочта не привозила от нее писем. Так я и не знаю, что было в той салфетке, которая лежала в коробке. В итоге получается, что я дал ей всего лишь две монетки по два евро и ничем другим не смог ей помочь.
Я набрал на компьютере «классы разговорного английского языка» и добавил туда название своего города. Поиск выдал гораздо большее количество классов английского поблизости от моего дома, чем я предполагал. Большинство из них были индивидуальными предпринимателями. Я просмотрел подробную информацию по каждому и записал телефоны нескольких из них.
Может быть, когда-нибудь я снова встречу девочку в том городе. И если буду упорно заниматься английским, то, наверное, вновь увидев ее, смогу расспросить про мать, тетку, про то, что лежит у нее в коробочке…
Библиотека находилась на горе, и я любовался видом на порт из окна. Когда я пришел сюда, без зонтика было не обойтись. Но мелкий осенний дождь, похоже, закончился. В облаках образовался просвет, через который несколько прямых лучей солнца отражались в море. Рядом с лучами пролетал самолет – должно быть, международный рейс. Самолеты в Европу и из нее пролетали этим маршрутом над водами залива. Пять месяцев назад во время моего путешествия в Ирландию и обратно мой самолет тоже летел над заливом.
За окном, совсем близко, пролетала бабочка. Она неуверенно двигалась то вверх, то вниз, пролетая туда-сюда в проеме оконной рамы. Интересно, эта бабочка может на крыльях ветра пересечь море и долететь до дома, где живет девочка? Или же бабочка, которая живет в ее городе, – прилететь сюда?
…Бабочка.
Я решительно посмотрел на компьютер и забил в поисковик «Ирландия» и «бабочка». К какому виду, собственно, принадлежала та бабочка, которая была на рисунках девочки и ее матери? Я нажал кнопку поиска, и на экране появились записи на японском типа записок путешественников. Я стал открывать их одну за другой. В нескольких статьях были фотографии бабочек, увиденных в Ирландии, но похожих на ту не было.
Наверное, надо более подробно описать ее особенности. Но в любом случае я видел только черно-белый рисунок и не знал, какого размера и какого цвета эта бабочка. На крыльях у нее была рамка, но разве по ней одной можно найти ее?
Размышляя, я спустился вниз по экрану, и мое внимание привлекла одна статья. В ней говорилось о различных верованиях, существовавших за границей. Я открыл статью и углубился в чтение. Там говорилось о том, чего я не знал. Что в Ирландии считают, что душа умершего человека улетает, превратившись в бабочку.
Now I know what Mom said at that time…
Теперь я знаю, что тогда сказала мама…
You wouldn’t believe.
Ты не поверишь.
Я внезапно догадался.
Ее мать перед смертью, наверное, указав на рисунок, хотела сказать, что превратится в бабочку. В ту бабочку, которую она любила больше всего.
Я не знаю, что это значит. Не знаю, но обогнавшее меня предчувствие холодом стало накрывать меня со спины. Мое тело наполнилось чем-то зловещим и непонятным. Движимый этим чувством, я открыл другую статью. Еще одну. Я просматривал их одну за другой, но ничего не было. Нигде не давали ответ на мой вопрос. Я переформулировал ключевые слова на английском и нажал кнопку поиска. На экране появились статьи на английском языке, наверху выстроились ряды фотографий бабочек. Среди них появилось знакомое мне изображение.
Почему на экране отобразился этот рисунок?
Вне всяких сомнений, это был тот самый рисунок, который я видел в дублинском кафе-мороженом. Красивая бабочка, сидящая на ветке, раскрыв крылья. Рисунок матери девочки. Под ребрами у меня забилось сердце, будто кричащий голос, требующий объяснения причины. Курсор потерялся в изображении, и мой палец нажал на кнопку мыши. На экране появился текст на английском языке. Я скользил взглядом по буквам. Глаза двигались быстрее, чем приходило понимание текста; я поспешно вернулся в начало, но снова перестал успевать за содержанием и вернулся снова. Я повторял это раз за разом, пока наконец не понял смысл.
В этой статье говорилось о ДТП.
Девочка жила вместе с тетей. Та не могла найти работу, и жизнь была тяжелой. Чтобы хоть как-то свести концы с концами, девочка, хотя тетка ее многократно останавливала, одна садилась на автобус и ездила в Дублин, где собирала мелочь у туристов. Она передавала эти деньги тетке, чтобы помочь семейному бюджету.
По словам тетки, в тот день девочка вышла из дома и куда-то отправилась. Вечером тетка поехала в Дублин на поиски девочки. Та, как и предполагалось, подходила к иностранцам и просила у них мелочь. Тетка отругала девочку и отвезла ее на машине домой.
Вернувшись, девочка, как всегда, открыла крышку коробки и осторожно заглянула внутрь. Там она держала бабочку. Говорила, что она – ее переродившаяся мама. В коробку она положила салфетку, пропитанную сладким сиропом. Но когда девочка открыла ее, бабочки нигде не было. Она заметалась, вскрикнула и выбежала из дома. Тетка бросилась за ней, но тут же услышала взвизг тормозов и тупой стук столкновения. Она подбежала вместе с людьми, которые были неподалеку, чтобы проверить, что случилось, но девочка уже не дышала.
I saw a horrible…
Это случилось в тот день, когда я в последний раз видел девочку.
В тот день, когда я открыл коробку, которую ни в коем случае не должен был открывать.
У меня было такое чувство, будто мое тело рассыпается, как песок. Я пристально смотрел на рисунок, помещенный в конце статьи. Бабочка, которую нарисовала мама девочки. Бабочка, сидевшая на ветке. В левом нижнем углу я увидел то, что не заметил в первый раз. Слабой кистью, бледно, там было написано название бабочки, которая часто встречается в Японии.
373
Когда я училась в четвертом классе началки, по дороге из школы домой на склоне я увидела самца бабочки каллима[414]414
Полное наименование: Каллима-листовидка Инах.
[Закрыть] с голубовато-белой полосой. Он пролетел прямо передо мной. И я тотчас побежала за ним.
Но продолжалось это всего несколько секунд. Я внезапно зацепилась ногой за клумбу с кустами, стоящую у дороги, споткнулась и покатилась вниз по травяному склону. Там валялась разбитая бутыль из-под саке. Ее осколок впился мне в правое бедро, юбка окрасилась в красный цвет. Мне было так страшно, что я даже заплакать не могла. Проходивший мимо мальчишка, с виду моих лет, постучал в дверь дома, расположенного поблизости. Меня отвезли в больницу на скорой помощи и зашили мою рану, наложив четырнадцать швов.
На следующий день я не пошла в школу. Но незадолго до вечера выбралась из дома, пока мама не видела. Думала, может, бабочка снова покажется на холме. Я доковыляла туда, опираясь на костыль, бабочку не нашла, но снова увидела на холме мальчишку. Он аккуратно, один за другим, подбирал осколки от бутылки и складывал их в грязный целлофановый пакет. Я хотела ему помочь и поблагодарить его, но стеснялась заговорить с ним и только молча на него смотрела.
– Лучше б не было его, этого алкоголя, – пробормотал мальчишка себе под нос, спускаясь с холма, даже не посмотрев на меня.
1
Я села на татами и посмотрела на нож в руке Тасаки. Приложила руку к левой щеке – он дал мне пощечину. Рука не тряслась. Еще вчера я чувствовала дрожь в руках с каждым его ударом…
Голова у меня была ясная. Я четко ощущала, как жар от левой щеки постепенно передается в ладонь, будто от губки, опущенной в горячую воду.
Должно быть, я отбросила что-то важное. То ли собственную жизнь, то ли судьбу. Хотя они не сильно-то отличаются друг от друга.
Я сохраняла присутствие духа, поэтому, наверное, обратила внимание на одну странную вещь. Взгляд Тасаки, движение его рук и ног говорили о том, что он пьянее, чем обычно, однако исходящий от него запах алкоголя казался слабее, чем всегда. Может, он неглубоко дышал? Но в его дыхании тоже не было никаких изменений. Может быть, он переоделся после того, как выпил? Но на нем были кожаная куртка и черные треники – та же одежда, в которой он вечером вышел из дома.
– Боишься меня?
Я покачала головой. Красная морда Тасаки побагровела еще больше.
Наверное, надо было кивнуть. Ведь все действия Тасаки были направлены на то, чтобы меня запугать. Он вернулся поздно ночью, вытащил меня из постели, нарочно зажег свет и ударил меня по щеке. Увидев, что я не трясусь и не впадаю в панику, он схватил нож. Все это было ему необходимо, чтобы в моем страхе увидеть собственную силу и величие.
– Из-за тебя все пошло черт знает как…
Тасака надвигался на меня, черты лица его как будто съехали в одну точку. Он слишком сильно напрягся, кончик направленного на меня ножа дрожал.
– Это ты превратила мою жизнь в дерьмо…
Квартира располагалась на первом этаже, поэтому до сегодняшнего дня я никогда не кричала, что бы он со мной ни делал. Но за окном, совсем рядом, была пешеходная дорожка, так что, если закричать, попросив о помощи, кто-нибудь наверняка вызовет полицию. Я впервые задумалась о такой возможности. Правда, даже если кто-то и вызовет полицию, Тасака, вероятно, все равно зарежет меня. До того, как приедут полицейские. Или же нож может вонзиться в меня в то мгновение, когда я закричу. Агрессия Тасаки росла с каждым днем, и, скорее всего, он сам уже перестал себя контролировать, как будто у него зашкалило стрелку.
Как мне повести себя сейчас?
И в детстве, и в студенческие годы, и на работе мне говорили, что, когда я погружаюсь в свои мысли, мое лицо делается настолько бесстрастным, что даже страшно. Когда я думаю, я не рассматриваю себя в зеркало, поэтому сама не знаю, как выгляжу в такие моменты. Но, наверное, другие чувствуют себя дискомфортно. Никто не говорил мне об этом прямым текстом, но их слова звучали как критика. Вот и у Тасаки, который стоял с ножом прямо у меня перед глазами, если присмотреться, налитое кровью лицо исказилось от гнева.
– Хватит с тебя… Сдохни.
Его огромное тело резко приблизилось ко мне, заняв собой все поле моего зрения. Сейчас я и поверить не могла, что когда-то хотела его. Что когда-то я часто и прерывисто дышала под ним. После того как он начал меня бить, часть его, входившая в меня, ничем не отличалась от пощечин и тумаков, которые я получала. Если и было какое-то отличие, так это только место получения ран: внутри или снаружи.
– Я стала такой, как есть, по собственной вине. – Я слышала свой голос словно издалека. – Вот и с тобой так же.
Послышался возглас, похожий на стон. Левой рукой Тасака резко схватил меня за волосы и потянул на себя. Мой взгляд переместился влево, на ноже отразился свет лампы, и этот пучок белого света приближался ко мне по прямой линии.
Я зажмурилась на несколько секунд, но ничего не произошло.
Я приоткрыла веки – лицо Тасаки было прямо у моего носа. В глазах его застыло удивленное выражение. За ним я увидела еще одно лицо, тоже с широко раскрытыми от удивления глазами. Разумеется, у меня, должно быть, было точно такое же выражение лица. Без всякого предупреждения в комнате появился незнакомый мужчина. Схватив Тасаку за руки, он скрутил их у него за спиной.
Зрачки у Тасаки были заведены к левому краю глазниц; он зашевелил шеей, как в замедленной съемке. И их глаза встретились на близком расстоянии друг от друга.
Сразу после этого Тасака завыл, как животное, скрутившись верхней половиной тела. Наверное, он пытался развернуться в сторону противника, хотел оказаться к нему лицом, но мужчина не сдвинулся с места, вцепившись в Тасаку мертвой хваткой. Они перевернулись, громко стукнувшись о татами. Мужчина был одет во что-то похожее на рабочую одежду. Он развернулся ко мне спиной. Тасака опять со стоном повернулся верхней частью тела, мужчина резко поднялся в воздух и ударился о стену. Тасака высвободил свою правую руку из рук противника. Нож полетел вверх, ударившись о потолок, и, перевернувшись, упал к моим ногам. Тасака, освободив правую руку, лупил мужчину, пытаясь выбраться из его тисков. Вцепившийся в его спину мужчина был худым, небольшого роста; наверняка он быстро отпустит свои руки. А после этого Тасака начнет избивать меня, пинать и в конце концов зарежет. Бежать мне некуда. Ничего никогда не изменится. Я взяла в руки нож.
Мгновение спустя его лезвие вошло в левую часть груди Тасаки.
Из его горла вырвался громкий звук; грудь у него затряслась, как будто он сдерживал смех. Его огромное тело завалилось на меня. Я оказалась под ним, продолжая сжимать рукоять ножа обеими руками. Я четко ощутила, как глубоко вошло лезвие – обратного пути не было.
Время прошло незаметно; следующая сцена возникла, словно перелистнули страницу книги с картинками.
Мужчина сидел на татами и смотрел на труп Тасаки. На его серой форме в районе локтя виднелось ярко-красное пятно. Пытаясь выскользнуть из объятий мужчины и выдергивая руку, Тасака задел мужчину лезвием ножа. Я стояла на четвереньках, выбравшись из-под тела Тасаки, и смотрела на этого незнакомого мне мужчину. Я не могла выдохнуть, не могла хоть на миллиметр пошевелить руками и ногами, словно они были чужими.
Мужчина повернул лицо ко мне.
– Спасибо вам.
Почему он благодарит меня?
– Я пришел убить его.
– Убить… – Я пошевелила губами, но из горла вырвался хриплый звук, как будто вместе с выдохом я поранила его.
Мужчина посмотрел своими налитыми кровью глазами в сторону окна; там слегка колыхалась занавеска. Я вытянула дрожащую руку и отодвинула ее – вокруг замка в стекле зияло отверстие в форме полумесяца. Через него в комнату незаметно проникал вечерний декабрьский воздух. Может быть, из-за этого запах алкоголя от Тасаки казался слабее, чем обычно…
– Я думал, он спит – вот и залез оттуда. Но в прихожей послышался звук открываемого замка, я быстро подбежал к шкафу и спрятался в нем… – Мужчина склонил передо мной голову, придерживая руку, всю в крови. – Спасибо, что вы сделали это вместо меня.
Кто же он, собственно, и откуда? Зачем ему нужно было убить Тасаку? Прежде чем я задала эти вопросы, мужчина, пошатнувшись, сел; свет ламп освещал его загорелое лицо. Я несколько раз посмотрела на него… все-таки мы никогда не встречались. Ему было где-то около тридцати.
– Выбросим?
– Что?..
Мужчина показал глазами на труп Тасаки.
– У меня есть лодка.
2
Когда я училась в третьем классе началки, у нас была очень миловидная девочка; имени ее я не помню. Она любила поболтать, была популярна, хорошо соображала, а когда смеялась, всегда поправляла волосы жестом, как у взрослых. Моргая, она хлопала длинными ресницами, и я сказала ей, что они похожи на ночных мотыльков. С этого все и началось. Если б я сказала «на бабочек», то, возможно, все было бы по-другому…
В общем, с ее лица тут же исчезла улыбка. Она посмотрела прямо на меня, протянула руку и бросила в меня воображаемым камушком. Тот упал прямо мне под ноги, и волна распространилась до самых углов класса. В одно мгновение всех без исключения замерших одноклассников охватило одно и то же настроение.
Так начались мои одинокие дни.
Но я сразу поняла, что это положение не приносит мне ни грусти, ни тяжести. Для того чтобы учиться, не нужны другие люди, а после уроков я, как обычно, шла в лес на холме ловить всяких жучков и других насекомых. Весной, летом и осенью я пользовалась сачком, а зимой заглядывала под упавшие деревья и под кору. Из пойманных насекомых – по самке и самцу каждого вида – я делала чучела с помощью специального набора, который мне подарили на день рождения. В наборе были лупа, шприц, а также специальные жидкости красного и зеленого цветов: красная – инсектицид[415]415
Инсектицид – химический препарат, предназначенный для уничтожения насекомых; применяется при дезинсекции. – Примеч. ред.
[Закрыть], а зеленая – противогнилостное средство. Всякий раз, поймав новое насекомое, я вводила поочередно эти вещества, прокалывала тельце насекомого булавкой и прикрепляла в специальной коробке с другими чучелами. И эта коллекция с приколотыми жуками и бабочками для тогдашней меня была не чем иным, как просто коллекцией чучел. Но вообще-то, если подумать, это были трупы.
Я подумала об этом, когда на моторной лодке, идущей по темному морю, мужчина вонзил нож в живот трупа.
– Теперь он не всплывет.
Мужчина вынул нож. В этот вечер не светила луна, и выражения его лица не было видно, даже контуры были нечеткие. За мужчиной сверкали огоньки – то ли огни рыбаков, то ли свет города. Даже маленький остров, который должен быть где-то посреди залива, растаял во тьме. Лодка с выключенным мотором медленно кружилась по часовой стрелке, может, следуя течению.
– При гниении тело раздувают газы, и оно всплывает.
Мое сознание было как в плотном тумане, и я не могла четко ухватить суть того, что сейчас происходит. Даже не могла осознать до конца, что совсем недавно убила человека.
Мужчина небрежно бросил нож в воду. А затем просунул руки под подмышки Тасаки и подтянул его тело к краю лодки. В такой позе, как будто Тасаку укачало и его тошнит.
– Нельзя приносить свою жизнь в жертву таким подонкам.
Мужчина схватился обеими руками за штаны Тасаки и, напрягшись, поднял его. Труп прокрутился, сделав полоборота, и упал в воду. Должен был быть сильный всплеск, но в моей памяти эта сцена осталась полностью беззвучной. Почему-то помню только бульканье воздушных пузырей, которые распространились по поверхности воды.
– Что значит «из-за тебя»? – внезапно спросил он, а я спросила: «Что?» осоловевшим голосом.
– «Из-за тебя жизнь пошла под откос». Он говорил что-то такое.
Я открыла было рот, но коротко объяснить это не получилось бы. К тому же мне сначала надо было узнать ответы на некоторые вопросы.
– А вообще-то кто вы такой?
– Моя фамилия Нисикимо, – легко ответил он и начертил пальцем на палубе иероглифы своего имени. Называл ли его фамилию Тасака? Фамилия была редкая; я запомнила бы, если б услышала. И пока пыталась напрячь свою память, несмотря на туман в голове, из горла поднявшегося Нисикимо вырвался стон. Точно, у него же сильное ранение…
– Вам нужно обработать рану.
3
Я жила в этом городе, вытянувшемся вдоль моря, вместе с родителями с самого рождения. Но когда только поступила на работу в университетскую лабораторию, моего отца, страхового агента, решили перевести в район Кансай. Мама поехала вместе с ним. Это я сказала маме, чтобы она так сделала. Отец в одиночку ничего не мог. Но если б я здесь не жила совсем одна, то и жизнь моя наверняка сложилась бы совсем иначе.
Город был расположен в заливе, чья форма напоминала большой горизонтальный крючок. После того как родители уехали из города, я начала самостоятельную жизнь в квартире, расположенной в северной части залива. От южной до северной части – около часа на автобусе. А если пересечь залив на лодке, то и двадцати минут не потребуется. Но на севере стоимость земли выше. С давних пор статус человека зависел от того, где он проживал: на севере или на юге. Когда искала себе новую квартиру, я выбрала север, хотя на юге была квартира с лучшими условиями. Я не могла платить большую арендную плату, поэтому мой дом был расположен далеко от автобусной остановки, построен многие годы назад и выглядел старым. Но я все равно выбрала северную часть города, поскольку считала, что мой статус работающего человека соответствует этому району.
Любой вам скажет, что заниматься любимой работой – счастье. Но люди в этом мире только мечтают о чем-то любимом. Мечты и реальность не совпадают, и большей частью мечты красивее и грандиозней, поэтому и то и другое приводит в уныние.
