Текст книги "Современный зарубежный детектив-13. Компиляция (СИ)"

Автор книги: авторов Коллектив

Соавторы: Дженнифер Линн Барнс,Майкл Коннелли,Бентли Литтл,Джо Лансдейл,Донато Карризи,Сюсукэ Митио,Питер Боланд,Джек Тодд,Лора Перселл
сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 335 страниц)

Глава 60

Самое удобное в маленькой груди – это то, что у вас всегда есть место для вставок. С тех пор как я переехала в дом Лилиан, мои прелести увеличивали всеми возможными способами, начиная от бюстгальтеров, во вставках которых была вода с маслом для тела, и заканчивая бюстгальтерами-невидимками, которые удерживаются при помощи липкой ленты для груди.

Да-да, специальной липкой ленты для груди.

Однако сегодняшний день ознаменовался тем, что я впервые увеличила грудь, надев записывающее устройство. Его достала Сэди-Грэйс. Я не спрашивала, как и где. Когда я протянула руку и позвонила в дверь, мне пришлось признать, что, наверное, можно было просто воспользоваться диктофоном на телефоне.

Но разве это было бы весело?

Я подождала еще целых пять секунд, прежде чем позвонить снова. Кэмпбелл обещала, что ее мамы дома не будет, в отличие от отца.

Раздался звук приближавшихся шагов. Я прислушалась – они были слишком грузными для Шарлотты и слишком четкими для Уокера.

Игра началась.

– Сойер! – Меня впечатлило, как сенатор притворился, будто рад меня видеть и ничуть не удивлен моим появлением. – Всегда приятно увидеть на своем крыльце одну из очаровательных дам Тафт. К сожалению, вынужден сообщить, что Кэмпбелл нет дома.

Потому что Кэмпбелл следит за вами и ждет, когда можно будет отправить Лили и Сэди-Грэйс обыскивать ваш офис, пока она сама перероет ваш дом.

– Я пришла не к Кэмпбелл, – вежливо ответила я.

Лицо сенатора приобрело огорченное выражение, но при этом не утратило доброжелательности.

– Боюсь, Уокер не в том состоянии, чтобы принимать гостей.

Значит, Уокер снова заливал горе. Из-за того, что Стерлинг Эймс стоял передо мной и делал вид, словно не имел к этому никакого отношения, мне захотелось ударить по чему-нибудь.

Со всей силы.

Я постаралась придать голосу нотки сочувствия.

– Вам, наверное, приходится нелегко. – Я попыталась представить, как бы сенатор назвал этот долгий и мучительный процесс саморазрушения Уокера. – Пока он переживает… этот этап.

Сенатор выдавил улыбку.

– Он скоро перебесится. – Такая история звучала вполне приемлемо. – Мальчики – это всегда мальчики, что тут скажешь.

А мерзавец – это всегда мерзавец.

– Я передам ему, что ты заходила. – Сенатор собрался было закрыть дверь, но я шагнула вперед и сунула ногу в проем.

– Вообще-то я пришла не к Кэмпбелл и не к Уокеру. – Из моего голоса исчезли приветливость и вежливость. – Я пришла к вам.

Стоит отдать ему должное – он даже бровью не повел. Видимо, я унаследовала невозмутимость именно от него.

– Я всегда рад уделить время своим избирателям, – ответил Стерлинг Эймс. – Но конечно, сначала тебе нужно записаться у Лии.

Лия-на-красных-шпильках. Его помощница.

– Я недавно разговаривала с мамой. – Я не ожидала от него никакой ответной реакции, и ее не было. Но дверь оставалась открытой. – О ее дебюте в высшем обществе.

Сенатор был из тех, кто умеет читать между строк. Более того, он прекрасно понял, что это можно расценивать как угрозу.

– И о том, что случилось в тот год, – продолжила я, намеренно не уточняя, что «то, что случилось» – это секс с моей мамой.

Кадык сенатора дернулся. Этого мне было вполне достаточно.

– Уверен, что разговор с мамой пошел тебе на пользу.

Мне нужно вытащить его из дома. Чтобы он не захлопнул дверь перед моим носом. Намеки не работали, и я пожала плечами.

– Общение с прессой пойдет мне на пользу еще больше.

Повисла тишина. Три… два…

Сенатор вышел на крыльцо, закрыв дверь. Он даже не посмотрел на меня, когда произнес:

– Давай-ка прогуляемся.

Пока мы в молчании бодрым шагом удалялись от дома, мне потребовалось собрать всю волю в кулак, чтобы не перебрать в уме знаменитые цитаты из фильмов и не прошептать Кэмпбелл: «Хьюстон, мы уходим!»

– Сойер. – Сенатор полностью вернул самообладание. – Чем ты планируешь заниматься в следующем году?

Не это я ожидала услышать в ответ на свою угрозу, но весь смысл этой затеи (помимо записи разговора) заключался в том, чтобы отвлечь Стерлинга Эймса, так что я решила подыграть ему:

– Чем я планирую заниматься?

– Какие у тебя планы на будущее? – уточнил сенатор.

У меня есть очень продуманный, очень подробный план. И я как раз приступила к его реализации.

– Поступить в университет. Мне всегда нравилась история.

– Не самый практичный выбор.

Я пожала плечами.

– Став сантехником, я могла бы зарабатывать больше, чем многие «белые воротнички», которые окончили университет.

– Значит, ты хочешь работать сантехником?

Вопрос был саркастическим, но прозвучал беззлобно, и внутри у меня все перевернулось. Сенатор Стерлинг Эймс был очень обаятельным человеком.

«Заставь его говорить. Тебе нужно держать его подальше от дома. И от офиса», – напомнила я себе.

– На самом деле у меня не так много желаний, – произнесла я, решив вернуться к нужной теме, чтобы он не забывал, что на кону стоит нечто большее, чем плюсы и минусы ученой степени в области гуманитарных наук. – Я хочу быть уверенной в том, что счета будут оплачены. Я хочу иметь достаточно средств на продукты. И я очень хочу не сталкиваться с сексуальными домогательствами чаще двух раз в день.

Меня пронзило чувство, близкое к вине, но гораздо острее и холоднее. И оно не проходило, потому что я солгала. Я заботилась о маме так же сильно, как и она обо мне, но я никогда ни в чем не нуждалась.

Особенно в отце.

Особенно в таком, как он.

– Что я могу сделать? – спросил сенатор. – Для тебя?

Это была всего лишь часть плана, всего лишь небольшой винтик в огромном механизме. Но рядом со мной шел человек, ответственный за половину моей ДНК. Он был здесь, интересовался моим благополучием.

– Подумай, Сойер, – мягко произнес сенатор. – Чего ты хочешь?

И тут я поняла. Это было очевидно с самого начала. И я бы поняла это, если бы была объективной.

– Вы пытаетесь откупиться от меня.

Ответом было неодобрительное молчание. Никто просто так не утверждает, что от него хотят откупиться, – если, конечно, этот кто-то не надеется записать что-нибудь компрометирующее на своего донора спермы.

Чем больше угроз, тем лучше.

– Есть еще кое-что… – Я ненадолго умолкла. – Вернее, кое-кто. Его зовут Ник Райан, и вы заставили полицию арестовать его за кражу.

Заливать огонь маслом было, конечно, неразумно, но весело.

– Будь умницей, Сойер. Не позволяй этому неудачнику испортить тебе жизнь.

– Вы спросили, чего я хочу, – настаивала я. – Мне не нужны деньги. Мне не нужны советы по поводу будущего. Мне от вас ничего не нужно, но снимите с него все обвинения.

О, и еще вы можете рассказать мне о Нике, жемчужном ожерелье и ваших намерениях. В любом порядке.

– Боюсь, это не в моей власти. Тебе лучше обратиться к окружному прокурору.

– Вы знакомы с ним. И именно вы надавили на него, чтобы Ника обвинили.

Сенатор не подтвердил этого. Но и не отрицал. Взамен я получила отеческий совет:

– Сойер, твоя мать в свое время, будучи в твоем возрасте, сделала неправильный выбор. Мне бы не хотелось, чтобы история повторилась.

Гнев, таившийся глубоко внутри, вырвался наружу. Я ощущала, как он поднимается во мне, и впервые за несколько месяцев мне стало жаль маму. Я сочувствовала глупой семнадцатилетней девчонке, которой она была и которой пришлось столкнуться с суровой реальностью, забеременев от такого мужчины, как этот.

– А мне бы не хотелось, – тоном сенатора начала я, – чтобы кто-нибудь узнал, что вы сделали ребенка впечатлительной несовершеннолетней девушке. – Возможно, следовало остановиться на этом, но я уже не могла сдерживаться. – На тот момент вы были совершеннолетним, женатым, учились на юриста и были на пути к многообещающей политической карьере.

Только что мы шли вместе по улице, но вдруг остановились. Его рука легла на мое плечо. Он не причинил мне боли, но инстинкт самосохранения говорил, что он хотел, чтобы я знала: он может.

И это мой отец.

Наконец-то я получила ответ на вопрос, который мучил меня всю жизнь.

– Если ты и дальше продолжишь развивать эту мысль, это может привести к проблемам.

Проблема. Я проглотила ком в горле, пытаясь справиться с этим ударом. Вот кто я для него – и ничто больше. Уж лучше бы он видел во мне угрозу.

– Я бы не хотела доставлять вам проблемы. – Ни к чему было показывать, насколько меня опустошили его слова. Это я дергала за ниточки. Я записывала наш разговор. У меня было преимущество.

Тогда почему же я чувствовала себя маленькой и одинокой?

– Вот и умничка. – Рука сенатора соскользнула с моего плеча. – Потому что, если проблемы все-таки возникнут… – его тон стал почти ласковым, – я убью тебя, милая.

Глава 61

Мне удалось задержать сенатора еще на двадцать минут. Но как только он озвучил свою маленькую угрозу, ему пришлось идти обратно. Пока он возвращался, я предупредила Лили, Сэди-Грэйс и Кэмпбелл.

Я достала музыку.

Обычное сообщение, которое может встретиться в переписке любых тинейджеров. И выглядит не так подозрительно, как если бы я написала, что получила необходимый компромат.

Где-то спустя минуту пришло сообщение от Кэмпбелл: «Платья у меня».

О чем еще мы могли разговаривать за две недели до Бала? Простая беседа Дебютанток.

Я улыбнулась. Она забрала ожерелье.

15 апреля, 18:08

– Менее чем через пятьдесят две минуты эти четыре девушки и молодой человек в смокинге будут представлены высшему обществу. Что бы ни являлось причиной этой неприятной ситуации, я уверена, господин полицейский, это может подождать до завтра.

Три дня назад
Глава 62

– Теперь мы можем рассказать все Уокеру?

– Да, Лили, – ответила Кэмпбелл, – теперь можем.

– Ты можешь, – поправила я. Кэмпбелл как-то сказала мне, что не хочет быть той, кто сообщит Уокеру об этом вероломном предательстве.

– Я позвоню ему, – тихо сказала Лили.

Ему – парню, которого она когда-то любила.

– Что еще нам нужно? – спросила я час спустя.

Кэмпбелл смотрела в окно. Сначала я подумала, что она наблюдает за братом и Лили, которые разговаривали внизу. Оказалось, она думала, что мне ответить.

– Большая удача. – Кэмпбелл посмотрела на дом Сэди-Грэйс. – И гуттаперчевая девочка.

15 апреля, 18:09

Группа Дебютанток в камере – это уже плохо. А когда сама Лилиан Тафт требует отпустить этих Дебютанток?

Даже новичку было понятно, что хуже этого ничего и быть не может.

– Не стойте открыв рот, молодой человек! Отоприте камеру!

Маки закрыл рот. Это не игрушки. Он дал клятву.

– Боюсь, что я не могу отпустить их, мэм. До тех пор, пока мы во всем не разберемся.

Десять часов и сорок восемь минут назад
Глава 63

День нашего Бала начался с обязательных маникюра и педикюра. Не для всех Дебютанток. Только для меня и Лили. Казалось, я уже должна была привыкнуть к тому, что меня периодически полируют, выщипывают, увлажняют кондиционерами, силой принуждают к…

– Ой!

Мастер по маникюру, которая только что отрезала мне кутикулу, погрузила мою ступню в бурлившую воду. Горячую.

– Да тише ты! – сказала Лили. – Ничего страшного не случилось. Красота требует жертв.

– А мне все равно больно! – проворчала я.

Когда мастер отложила одно орудие пытки и взялась за другое, дверь в салон открылась. Я ожидала этого, но вид Уокера, стоявшего на пороге, все равно слегка обескураживал. Вокруг его правого глаза красовался синяк, оставленный чьим-то хуком справа. Однако сами его глаза были чистыми, не красными. Не пустыми. Это был не тот Уокер, который напивался в стельку и выставлял свои пороки напоказ всему миру. К нему снова начала возвращаться вера в то, что он был – и все еще может быть – хорошим парнем.

Как истинный джентльмен, он сел и стал ждать, пока Лили закончит маникюр. Когда выяснилось, что это надолго, он позволил одной из мастеров осмотреть свои руки.

– Как мужественно с твоей стороны, – не удержалась я.

Уокер сурово взглянул на меня:

– Я стараюсь.

– Одно дело стараться, – парировала я, подражая тете Оливии, – но другое – перегибать палку.

Я уже привыкла говорить ему гадости. Тем более сестры так всегда делают.

И пусть он пока еще не знал, что я его сестра.

Я собиралась открыться ему, но решила подождать, пока закончится вся эта история. Его мир и так уже пошатнулся, когда Лили рассказала, что на самом деле произошло в ту ночь, когда пьяный водитель отправил Кольта Райана в кому. Кэмпбелл была убеждена, что как только Уокер узнает правду, то захочет разобраться с отцом. Синяк наводил на мысль, что она была права.

Вскоре Лили извинилась и увела его, чтобы поговорить наедине. Я стояла в дверях салона, чтобы никто не смог подслушать их разговор. Уокер пришел сюда не только для того, чтобы составить компанию Лили. И не для того, чтобы она нежно погладила его избитое лицо.

– Только ведите себя прилично! – крикнула я им.

Романтика могла и подождать. Здесь планировалось преступление. Или, по крайней мере, так было задумано. Но Уокер не торопился. Он прижался губами к губам Лили. Я отвела глаза на целых пять секунд, а потом решила, что они достаточно пообщались наедине. Я была готова начать вечеринку.

Уокер пришел с посылкой от Кэмпбелл. Ожерелье.

Когда я подошла к ним, Уокер наконец оторвался от Лили и протянул коробку.

Наконец-то. Вот только…

– Маловата коробочка, – заметила я.

Лили открыла посылку. В ней лежала пара сережек. Уокер повернулся ко мне почти с виноватым видом.

– Сестра велела передать вам, что планы изменились.

В качестве утешения мне была предложена точно такая же коробочка, как у Лили. С еще одной парой сережек.

– Она должна была передать нам ожерелье, чтобы мы подкинули его в машину твоего отца! – прошипела я.

Уокер пожал плечами:

– Сама с ней разбирайся.

Глава 64

Унас был план. Обстоятельный, тщательно продуманный план, который Кэмпбелл решила самовольно изменить в последнюю минуту.

Я собиралась убить ее.

Словно не замечая моего гнева, Кэмпбелл предложила встретиться в доме родителей Лили, где нас точно никто не смог бы подслушать.

– Какого черта ты творишь?! – набросилась я на Кэмпбелл, когда мы с Лили приехали на место и обнаружили ее лежавшей на животе на белоснежном шезлонге рядом с бассейном.

Кэмпбелл даже не удосужилась перевернуться.

– Сегодня как будто первый день лета, у вас нет такого ощущения?

– Сейчас середина апреля, – сухо напомнила Лили.

– Неважно. Зато здесь никого нет, а у своего бассейна я полежать не могу. Если мама узнает, что я рискую обгореть именно сегодня, она шкуру с меня спустит.

Лили мысленно сосчитала до десяти, чтобы успокоиться.

– Ты должна была передать ожерелье с Уокером, чтобы мы подложили жемчуг в машину твоего отца, где его бы потом нашла полиция.

– Не совсем. – Кэмпбелл наконец перевернулась и села к нам лицом. – Сэди-Грэйс должна была подложить жемчуг в папину драгоценную спортивную тачку – вместе с кое-какими другими вещами – после того как Сойер немного покопалась бы в ее двигателе. – Она пожала плечами. – Но планы изменились.

– Меня все утро пытали маникюрными щипчиками, – мрачно заявила я. – И теперь я серьезно подумываю о том, чтобы снова связать тебя и оставить в домике у бассейна.

У Кэмпбелл хватило наглости улыбнуться. Мы спланировали этот день до минуты, учли малейшие детали, а она сейчас сидела в купальнике и улыбалась!

– Эх, хорошо же лежала! – Кэмпбелл потянулась и встала с грацией дикой кошки. – Спокойно, девочки. Я отказалась от нашего первоначального плана, потому что у меня появилась задумка получше. Ожерелье будет там, где и должно быть.

Теперь я считала до десяти.

– И где же оно?

Кэмпбелл стянула резинку с волос, освободив длинные пряди.

– На пути к любовнице моего отца, где же еще?

15 апреля, 18:10

– «До тех пор, пока мы во всем не разберемся». – Слова Маки не произвели на Лилиан Тафт абсолютно никакого впечатления. – И чем же это всё, скажите на милость, может быть?

Девять часов назад
Глава 65

– К любовнице твоего отца? – переспросила я. – Эта история все больше начинает напоминать мыльную оперу.

Кэмпбелл пожала плечами.

– Я знаю отца, и поэтому, каким бы идеальным ни был наш план, всегда есть риск, что он воспользуется услугами адвоката, подкупит кого-то или найдет другой способ выкрутиться. Если мы хотим, чтобы он заплатил, нам нужно действовать по-другому. Мы должны ударить по самому больному месту.

– По его репутации, – вставила Лили. Единственная, кто понимал, о чем идет речь.

– Дело даже не в наличии любовницы, а в том, что его поймают, – заметила Кэмпбелл.

Я вспомнила, как она говорила, как сильно могут навредить «Секреты» Лили. Порой благоразумие важнее добродетели.

– И как полиция узнает, что ожерелье у любовницы твоего отца? – спросила я.

Кэмпбелл наклонилась и подняла что-то с земли рядом с шезлонгом. Она снова выпрямилась и протянула предмет Лили.

– Фотоаппарат, – озвучила кузина. – С телеобъективом.

– У тебя настоящий талант делать непристойные снимки. – Кэмпбелл мило улыбнулась Лили. – Может, стоит применить его во благо?

Как бы мне ни было неприятно признавать, но Кэмпбелл была права, изменив наш план. В истории, которую мы хотели раскрутить, сенатор подставил Ника, чтобы помешать ему докопаться до истины в деле об аварии, но люди стали бы гадать, почему Стерлинг Эймс не стал подбрасывать ожерелье Нику. Конечно, можно было сказать, что сенатор хранил ожерелье у себя просто потому, что мог. Но что, если он украл жемчуг, чтобы подарить его своей любовнице?

Это уже было по-настоящему гнусно.

А еще глупо и почти невероятно? Ну и пусть. Зато такие смачные истории всегда в цене.

– И что же помешало тебе поделиться с нами своей задумкой чуть раньше? – спросила я у Кэмпбелл.

Она пожала плечами.

– Я узнала про Лию только в прошлые выходные.

Лия. Я вспомнила это имя и сложила два и два.

– Его помощница?

Лия-на-красных-шпильках. Лия, которая была всего на пару лет старше нас.

Горбатого могила исправит.

– Через пятнадцать минут у меня массаж. – Лили пока еще не согласилась сделать компрометирующие фото любовницы сенатора. Она посмотрела на камеру. – Потом макияж в два и в половину третьего укладка.

– Как удачно! – весело ответила Кэмпбелл. – Я написала Лии с папиного телефона и попросила ее встретиться с ним в их номере в полдень. Если что, я вам ничего не говорила, но готова поспорить, что в этот момент на ней почти ничего не будет надето. – Она усмехнулась. – Кроме ожерелья, конечно.

Глава 66

Я была записана на укладку и макияж перед Лили. После случая в спа-салоне тетя Оливия решила, что мне лучше воздержаться от массажа.

Мне не нравилось, что Кэмпбелл в последний момент изменила наш план, но я успокаивала себя тем, что в этом определенно был смысл. Мы хотели, чтобы сенатора арестовали, чтобы правда об аварии была обнародована и чтобы его осудили – за аварию или за кражу. И раз уж мы готовы зайти так далеко и скандала все равно не избежать, пусть хотя бы это станет сенсацией.

– Сиди спокойно, зайка. – Мужчина пытался заплести мои волосы в замысловатый узел уже в восьмой раз и, по-моему, уже утомился.

Я попыталась повернуть голову, чтобы посмотреть на него, но он так крепко держал меня за волосы, что попытка провалилась.

А Стерлинг Эймс тем временем как раз подъезжает к клубу. Бал Симфонии пришелся очень кстати. Видимо, из поколения в поколение Кавалеров передавалась одна практическая мудрость: когда твоя дочь готовится к Балу, лучше убраться из дома.

Это, конечно, было неофициально, но многие отцы сейчас собирались у гриля в «Нортерн Ридж», чтобы выпить.

– Готово!

Стилист довольно улыбнулся, но я поняла причину его восторга, только когда он развернул стул к зеркалу. Визажист уже успела поработать над моим лицом. Глаза казались больше, ресницы были невероятно длинными. Волосы были зачесаны назад, приглажены, завиты и уложены на макушке. С каждой стороны висело по пряди – оттенка красного дерева, а не грязно-серого, – обрамляя скулы.

Я была копией мамы. Впервые за несколько месяцев я подумала о том, чтобы пора бы уже положить конец нашему молчаливому противостоянию и позвонить ей.

«Потом», – пообещала я себе.

Стилисту же я сказала:

– Пойду подышу свежим воздухом.

Подышать свежим воздухом, испортить машину, которая стоит столько же, сколько образование в Лиге плюща, – какая разница? Кэмпбелл изменила наш план, но моя роль в нем осталась прежней.

Обычные джинсы и рубашка на пуговицах (их посоветовала надеть Лили, чтобы потом я смогла переодеться, не повредив макияж и прическу) выглядели бы на мне не так подозрительно, если бы я не была при полном параде. Что бы ни нанесла визажист на мои губы, я была уверена, что этот цвет переживет даже ядерный взрыв.

Сэди-Грэйс еще не успели нанести макияж, и тем не менее она выглядела в десять раз лучше, чем мы, простые смертные. Она встретила меня за портиком. Возможно, сегодня нам не удалось бы слиться с окружением, но, к счастью, на этот случай у меня имелся инсайдерский источник.

И этот источник раньше работал парковщиком.

Кэмпбелл заверила меня, что сенатор приедет на «Ламборгини Хуракан». Ник заверил меня, что всякий раз, когда кто-то из членов клуба приезжает на подобной тачке, служащие никогда не паркуют ее у входа.

Они ставят ее там, где могут сами вожделенно пускать на нее слюни.

Но из-за наплыва отцов Дебютанток, сбежавших от последних приготовлений к Балу, им было некогда пялиться на дорогущие тачки.

А значит, машина была – временно – в нашем с Сэди-Грэйс полном распоряжении.

Мне было трудно заставить себя испортить двигатель, который мог бы сойти за настоящее произведение искусства, но отчаянные времена требуют отчаянных мер. Наша миссия уже подходила к концу, когда все пошло наперекосяк. Раздались чьи-то шаги, и я не успела «доработать» двигатель.

Кто-то был уже совсем рядом. Нужно срочно придумать правдоподобное объяснение. Я метнулась в сторону, но тут с нами заговорили:

– Э-э-э… привет!

Я с облегчением выдохнула. Это плохо, но могло быть намного хуже.

– Привет, Бун! – как ни в чем не бывало поздоровалась я.

– Классно выглядишь, – сказал он. – И, пожалуй, немного подозрительно. Или правильно будет «злонамеренно»?

– Подозрительно, – быстро ответила Сэди-Грэйс. – Я думаю. Но мы ничего такого не делали. – Она сделала вдох – первый за весь разговор. – Привет.

Сэди-Грэйс улыбнулась ему своей самой сногсшибательной улыбкой.

Кстати, Бун Мейсон был почти готов попросить Сэди-Грэйс стать его девушкой в Ночь казино. Но тогда ее вырвало на его ботинки.

– И тебе привет. – После долгой паузы Бун прислонился к машине. – Постоять на шухере?

Я мысленно поблагодарила Господа за ослепленных любовью дурачков.

Через четыре минуты я закончила. Сэди-Грэйс и Бун… занимались другими делами.

«Серьезно? – подумала я. – Нашли время!» Он столько раз флиртовал с другими девушками, избегая ее, а она совершенно не замечала его интереса (или опасалась его), и вот сейчас они стояли и целовались?

Я кашлянула. Левая нога Сэди-Грэйс, которая в экстазе выписывала маленькие круги на земле, зацепилась за правую ногу Буна, когда он попытался отстраниться от нее. Только что они стояли рядом, а в следующую секунду он уже лежал на земле, а из его глаза текла кровь.

– Ой! – Сэди-Грэйс повернулась ко мне. – Я же говорила! Я ломаю парней!

Снова шаги. Я пригнулась и спряталась за машину, дернув за собой охавшую и ахавшую Сэди-Грэйс. Бун, из раны которого все еще шла кровь, поднялся с земли как раз в тот момент, когда к машине подошел один из парковщиков.

– Я рад, что вы так заботитесь о машине моего дядюшки, – раздался голос Буна, – но я хочу показать тачку своей подружке.

Я прямо-таки услышала, как он подмигнул парковщику.

– Как мужчина мужчину прошу: не смотрите в нашу сторону. Я собираюсь покорить ее сердце, но мне нужно немного времени.

Этого времени мне хватило, чтобы сунуть ему три записки: одну для него, одну для Уокера и одну для Ника.

– Пока не отдавай их. И свою не открывай!

Бун с любопытством посмотрел на меня.

– Могу я поинтересоваться, что еще за штучки-дрючки вы придумали?

– Я бы не советовала.

Сэди-Грэйс чмокнула его в щеку и положила ладонь ему на грудь.

– Я тоже.