Текст книги "Современный зарубежный детектив-13. Компиляция (СИ)"

Автор книги: авторов Коллектив

Соавторы: Дженнифер Линн Барнс,Майкл Коннелли,Бентли Литтл,Джо Лансдейл,Донато Карризи,Сюсукэ Митио,Питер Боланд,Джек Тодд,Лора Перселл
сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 335 страниц)

Глава 26

Квест, говорите. Ну-ну. Три часа спустя я сидела в лимузине между Лили и Буном. Кэмпбелл прислонилась спиной к окошечку-перегородке, которую она демонстративно подняла. В левой руке Лили держала список заданий, а в правой – портативную камеру с высоким разрешением.

По-видимому, ежегодный квест Бала Симфонии был видеоквестом. Для нашего удобства были предоставлены лимузины. По плану мы должны были провести следующие пять часов – с этого момента и до полуночи, – гоняя по городу и снимая на видео, как мы выполняем различные задания, одобренные мамочками, перед известными местными достопримечательностями. Но чтобы узнать, перед какими именно, нужно отгадать несколько загадок.

Список в руках Лили содержал первую подсказку, которая должна была привести нас к первой достопримечательности, а та, в свою очередь, ко второй подсказке. Внизу карточки было напечатано первое задание:

Одна Дебютантка и один Кавалер должны станцевать танец маленьких утят под песню из Топ-40 на ваш выбор (пожалуйста, без ненормативной лексики).

– По-моему, я ошибся, согласившись быть единственным парнем в этой команде, – заявил Бун.

Кэмпбелл закатила глаза.

– Ты был рожден для этого, – заверила она. – А еще ты умеешь держать язык за зубами.

Ну вот и тот самый подвох, которого я так ждала.

– Могу я спросить, о чем Бун должен держать язык за зубами? – Убийственная вежливость Лили перешла на новый уровень.

– Все просто, – ответила Кэмпбелл. – Мы с моим дорогим кузеном Буном станцуем танец маленьких утят. Это будет самый лучший и самый смешной танец из всех, что вы видели. А потом я воспользуюсь тем, что нашему шоферу все происходящее до лампочки, и ненадолго слиняю.

– Куда слиняешь? – спросила Сэди-Грэйс.

Она была единственным присутствующим, кто серьезно полагал, что ему ответят на этот вопрос.

Как только Кэмпбелл с Буном станцевали танец маленьких утят, она сняла футболку и бросила ее в Сэди-Грэйс.

– Убери волосы под бейсболку. Мы примерно одного телосложения. Если тебя снимать только со спины, никто не заметит разницы.

И тут стало понятно, зачем Кэмпбелл так старалась, чтобы мы были одеты в одинаковые именные футболки.

Шесть недель назад, когда на вечеринке у бассейна я столкнулась лицом к лицу с нашей бывшей пленницей, она сказала, что мы трое – ее алиби. Я предположила – и как выяснилось, ошибочно, – что она имела в виду свое алиби на те выходные.

Возможно ли, что последние невыносимые четыре недели страданий Кэмпбелл просто испытывала свою власть над нами, чтобы убедиться, что сегодня вечером мы сделаем так, как она скажет?

Манипуляторша кинула свой телефон Лили.

– Я записала несколько фраз. Снимай Сэди-Грэйс, когда я типа буду говорить за кадром. Ладно, девочки, увидимся через пару часов.

Я посмотрела на Буна. Нас троих она шантажировала, а что насчет него?

– Не смотри на меня так, – мрачно сказал он. – Она знает, где я сплю.

Отлично. Пока мы будем разъезжать по городу, фотографируясь перед статуями и мемориальными досками, Кэмпбелл будет заниматься черт знает чем черт знает где. Каждая клеточка моего тела буквально вопила о том, что от этого не стоит ждать ничего хорошего.

И все же…

Кэмпбелл бочком подошла ко мне.

– Я чувствую некоторую нерешительность. И переживаю вместе с тобой. – Кэмпбелл слегка сжала мою руку. – Тебе станет легче, если я пообещаю, как девочка девочке, и поклянусь честью семьи, что мои намерения чисты?

Нет. Ответ был настолько очевидным, что я даже не стала утруждаться и произносить его. Да Кэмпбелл и не ждала, что я отвечу.

– Может, тебе станет легче, если я пообещаю, что после сегодняшнего вечера отдам это?

Она вытащила что-то из сумочки. Планшет.

– Записи с камер наблюдения тоже там, – сказала Кэмпбелл. – Я не делала копии. – В ее голосе в кои-то веки не звучало ни приторной сладости, ни намеков, ни угроз. – Клянусь, Сойер, это так, и я обещаю, что, если вы трое сделаете то, о чем я прошу, я отдам все, что у меня есть на Лили. На вас всех.

Она говорит правду. Шестое чувство подсказывало мне это, как оно подсказывало Лили, какой оттенок помады подойдет к строгому пастельному платью.

– Но еще я обещаю, – продолжила Кэмпбелл, – что если вы не сделаете этого, то я солью записи моего похищения и выложу в сеть все пикантные, но необрезанные фотки Лили.

И это тоже правда.

– В любом случае, – заключила Кэмпбелл, – все закончится в полночь.

Что бы ни задумала дочь сенатора и для чего бы ей ни понадобилось алиби, это было важнее, чем продолжать мучить нас.

Я считала ее избалованной южной красавицей, которая любит манипулировать людьми. Насколько же плохим может быть то, что она замыслила?

– Ну что, мы договорились? – спросила Кэмпбелл.

Я обернулась на Лили. Я попала в эту передрягу только из-за нее, но день за днем, неделя за неделей кузина нравилась мне все больше. Мы обе оказались жертвами шантажа, и это нас сблизило.

Я посмотрела на Кэмпбелл и тихо ответила:

– Договорились.

15 апреля, 17:49

– Сойер Тафт, – повторил Маки. Он определенно слышал, как это имя проскальзывало в болтовне девочек, но фамилия?

Тафт?

Это что-то новенькое.

– Вот такого роста. – Парень лениво показал рукой. – Дерзкая на язык. Дерется будь здоров.

«Боже мой, – подумал Маки. – А взломщица еще и драчунья».

Вслух же он сказал:

– Тафт? – Полицейский кашлянул. – Она имеет отношение к… э-э-э… к Тафтам из Роллинг-Хилс?

Семь месяцев назад
Глава 27

Нам потребовался час, чтобы записать на видео первые три задания, и примерно столько же, чтобы Сэди-Грэйс научилась притворяться Кэмпбелл. Мне же потребовалось два часа, чтобы осознать, как сильно все это давило на Лили. Уже шесть недель я жила в комнате напротив и теперь точно знала, что, когда кузина проводит рукой по волосам, а потом заправляет их за правое ухо – это дурной знак.

Чем больше Лили нервничала, тем сильнее было ее желание выглядеть идеально.

«О божечки! Я не могу на это смотреть…» Бун проигрывал запись голоса Кэмпбелл. Потом послышался ее громкий смех. Сэди-Грэйс в своей футболке стояла перед камерой и читала рэп о гражданской ответственности перед огромной статуей, руки которой были сложены в молитве.

У нее получалось чуть лучше, чем у Буна, когда тот изображал верблюда перед входом в местный зоопарк.

Лили держала в левой руке камеру, а правой в который раз поправляла волосы.

– Хватит. – Я решила прекратить мучения Сэди-Грэйс. Где-то в середине своего опуса она перешла от круговых движений ногами к батману, а это явно плохая примета.

– Ох, отлично! – Сэди-Грэйс тут же расслабилась и с облегчением выдохнула. – Мне никак не удавалось придумать рифму к слову «гостеприимство».

Она повернулась, чтобы достать следующую подсказку из основания сложенных в мольбе рук.

Лили опустила левую руку с камерой. Я ждала, что сделает ее правая рука.

Она снова поправила волосы.

– Это будет либо парк Мейнард, либо фонтаны, – прошептала она. – Либо, если они осмелятся, утесы.

Я даже не знала, что в нашем регионе есть утесы. Но до этого вечера я также никогда не бывала ни в ботаническом саду, ни в историческом обществе. Сегодня многое было впервые.

– Дамы! – позвал Бун. – Пункт назначения – парк Мейнард. В Бэтлимузин![18]18
  По аналогии с Бэтмобилем – вымышленным автомобилем героя комиксов Бэтмена.


[Закрыть]

– А я что говорила? – заметила Лили.

В ее голосе было столько обреченности, что на обратном пути к автомобилю я нарушила главное правило кузины и спросила о ее чувствах, что для Лили было равносильно расспросам о нижнем белье.

– Как ты?

– Я в порядке, – Лили моментально ответила, но тут же покачала головой.

– Не хочешь поделиться? – спросила я мягко.

– Просто… – Она замолчала, но удивила меня, заставив себя продолжить: – Тот, кто выбирал эти локации, с таким же успехом мог попросить у Уокера список мест, куда он водил меня, когда хотел, чтобы вечер запомнился надолго.

Отношения с Уокером Эймсом, наравне с «Секретами», были среди тех тем, которые кузина ни с кем не обсуждала.

– Знаешь, а он ведь подарил мне кольцо в знак своей любви, – тихо произнесла Лили, но в ее голосе не было ни горечи, ни нежности. – Прошлой весной. Почти перед самым окончанием школы. Мы были в ботаническом саду. А потом, через две недели…

«Баллада о Лили Истерлинг и Уокере Эймсе, – вспомнились слова Буна на аукционе. – История на века, что уж говорить».

И сейчас по милости комитета Бала Симфонии Лили приходилось заново переживать лучшие моменты этой истории.

«Она не выдержит еще три часа», – подумала я, когда мы вчетвером забрались обратно в лимузин.

– Что за идиотизм! – сказала я и, чтобы Лили не подумала, будто речь идет о ней, продолжила: – Я не собираюсь, – я посмотрела на следующее задание, – читать наизусть Роберта Фроста[19]19
  Роберт Ли Фрост – один из крупнейших поэтов в истории США, четырежды лауреат Пулитцеровской премии.


[Закрыть], набив рот маршмеллоу!

– Предлагаю свою кандидатуру!

– И ты тоже, – ответила я Буну.

Нам нужно протянуть еще три часа. И согласно уговору с Кэмпбелл, мы обязаны продолжать фиксировать ее «присутствие» в нашей компании.

Но кто говорил, что мы обязаны делать это здесь? В местах, одобренных родителями?

Если уж нам пришлось обеспечивать алиби для Кэмпбелл, что нам мешает и самим немного поразвлечься? Меня уже тошнило от всех этих правил. Я пробралась вперед, опустила перегородку и назвала шоферу нашу следующую остановку – и это был не парк Мейнард.

– Дорога займет сорок пять минут, – сказал шофер.

– Так и есть, – ответила я, повторила адрес и подняла перегородку.

– Куда мы едем? – нахмурившись, спросила Сэди-Грэйс, когда лимузин выехал на дорогу.

Я откинулась на спинку сиденья.

– Думаю, здесь люди называют это захолустье.

Насколько я могла судить, и Лили, и Сэди-Грэйс, и Бун бывали в Европе, но никто из них не выезжал за пределы города.

Да и зачем им?

– А нам можно заставить водителя ехать туда? – спросила Сэди-Грэйс, когда стало ясно, что мы едем гораздо дальше обычных маршрутов. – Мы же не угоняем тачку?

– Мы угоняем лимузин, – с важным видом поправил ее Бун.

– Эй! – вмешалась я. – Бонни, Клайд, вы закончили жаловаться? Потому что мы почти на месте.

Когда лимузин остановился, ребята с опаской вылезли за мной на улицу, как будто ожидали, что сейчас мы окажемся в эпицентре пыльной бури. Или они заметили единственный в городе стриптиз-клуб на другой стороне.

Дом, милый дом. За последние шесть недель у меня ни разу не возникало соблазна прокатиться сюда, но теперь, зная, что мама вернулась…

– Это… свободный земельный участок. – Лили попыталась быть дипломатичной, когда посмотрела на адрес, который я дала водителю.

– Нет, – поправила я. – Это просто участок.

В городке, где я выросла, пусть и не было ботанических садов, были свои достопримечательности. Этот участок пустовал, сколько я себя помнила. Трава была неровной и слегка заросшей – но только слегка. Это и было самым странным на участке. Я никогда не видела, чтобы кто-нибудь подстригал здесь траву. Учитывая размеры поля, я вообще сомневалась, что кто-нибудь смог бы ее подстричь, но трава и сама не вырастала слишком высокой, чтобы полностью скрыть все вещи, которые люди тут оставляли.

По слухам, все началось с бутылок. Стеклянных бутылок. Нетрудно было представить, как люди выбрасывают их на пустырь, но как-то раз кто-то заметил, как солнечный – или лунный – свет отражается от цветного стекла, и постепенно назначение этого места изменилось. Люди оставляли зеркала, металл – все, что могло отражать свет. В какой-то момент бутылки перестали выкидывать – их стали класть на участке.

Некоторые люди оставляли в них записки.

Тысяча записок в тысяче бутылок на пустом участке, который растянулся бы на целый квартал, будь мы в большом городе. Но мы были не там.

По моим подсчетам мы были примерно в трех с половиной мирах оттуда.

Лили, стоявшая рядом со мной, крепче прижала к себе сумочку. Очевидно, она заметила стриптиз-клуб. Вместо того чтобы сказать ей, что здесь ее кошелек в куда бо́льшей безопасности, чем в городе, я подняла глаза. Ночное небо застилали дымчатые облака, за которыми скрывалась убывающая луна. Я вернулась к лимузину и обратилась к шоферу с еще одной просьбой. Он любезно развернул машину передом к участку и включил фары.

В стекле отразился их свет. Тысяча бутылок, тысяча записок, а между ними сувениры: скульптуры из металлолома, лоскутки блестящей ткани, иногда крестик ручной работы.

– Ничего себе! – сказала Сэди-Грэйс. – Это же…

– …мусор? – закончила я, не хотя, чтобы кто-нибудь из них произнес это слово.

– Нет. – Ответ прозвучал неожиданно. Лили ослабила хватку на сумочке. Уголки ее губ медленно растянулись в улыбке. – Это место, где Уокер Эймс никогда не бывал.

Она подняла камеру и повернулась к Сэди-Грэйс. Ее глаза блестели.

– Уйди оттуда, Кэмпбелл!

Я отвела их в пончиковую «Лэйт Найт». Мы посетили Методистское кладбище и магазин подержанных вещей за гаражом Большого Джима, где разодетые в пух и прах манекены были расставлены в витринах так, словно они на месте преступления.

Магазин очень понравился Буну. Лили была в восторге от библиотеки. Настоящая тоже была, только в соседнем городе, но лично я всегда предпочитала эту.

– Это кто-то сделал? – спросила Лили, стоя под большим деревом и глядя вверх.

– Не дерево, конечно. Но остальное? Да, кто-то вырезал эти полки, когда я была еще совсем маленькой.

Я была уверена, что мы находились на территории частной собственности, но забор можно было с легкостью перепрыгнуть – вряд ли владельцы пытались отгородиться от посторонних.

К тому же я подозревала, что именно благодаря им полки никогда не оставались пустыми.

В стволе старого дуба были вырезаны ниши шириной метр и высотой чуть больше тридцати сантиметров – самодельные полки, заполненные потрепанными экземплярами книг, которые не приняли бы даже в букинистическом магазине.

Именно здесь я заполучила первую энциклопедию средневековых пыток.

– Может, нам уже пора возвращаться? – внезапно и с неохотой спросила Сэди-Грэйс. – Что, если Кэмпбелл…

– Кэмпбелл хочет алиби, – перебила я. – Я понятия не имею, где она и чем занимается, но готова поставить на то, что чем дальше мы от гущи событий, тем лучше.

– Чем дальше мы, – подытожил Бун, – тем лучше алиби у Кэмпбелл.

Я попросила Лили включить камеру и озвучила собственное задание. Библиотека не библиотека, если не взобраться на нее.

– Что дальше? – спросила Сэди-Грэйс. На ее лице была грязь, в волосах запуталась трава, а на локте красовалась царапина, но она все равно выглядела так, словно только что была на королевской свадьбе – ну или вышла из сказки.

Я посмотрела на часы. Оставалось еще сорок минут до того, как водитель лимузина должен вернуться к участку, чтобы забрать нас.

– Думаю, мы заскочим на заправку, а потом закончим в «Холлере».

Не знаю, что это говорило обо мне или о первых восемнадцати годах моей жизни, но это было все, что я могла им показать. Пожалуй, по той же причине я не приезжала сюда до сегодняшнего дня.

– Что за заправка? – спросила Лили. В отличие от Сэди-Грэйс, она была жива и невредима после лазанья по деревьям. Кузине можно было хоть сейчас отправляться на бранч в клуб, только чуть-чуть поправив прическу.

– Заправка – это… – театрально произнесла я, – всего лишь заправка.

Все трое непонимающе уставились на меня.

– А вот «Холлер» – это бар.

– Твой бар? – спросила Сэди-Грэйс.

Я улыбнулась.

Глава 28

Когда я переступила порог бара, Трик узнал меня только со второго взгляда. Он удивился, но не подал виду.

– Как делишки?

Он присмотрелся к честной компании, которую я притащила с собой. Холеной, хоть местами и слегка запачканной грязью.

– Что там с правилом о несовершеннолетних[20]20
  В США совершеннолетие наступает по достижении 21 года. (Прим. ред.)


[Закрыть] в моем баре?

Я знала его наизусть.

– Их никто не обслуживает, а если они будут создавать проблемы, ты отыграешься на мне, и мы улизнем через черный ход, если начнется драка.

– Умница! – Трик внимательно разглядывал меня. – Должен сказать, в тебе что-то изменилось, горе луковое.

Волосы. Ногти. Одежда. Компания.

– Не заставляй меня рассказывать во всех мучительных подробностях, как работает «Колыбель Иуды»[21]21
  Вид пытки времен Испанской инквизиции.


[Закрыть], – предупредила я. Меньше всего мне сейчас хотелось, чтобы кто-нибудь начал во всех красках расписывать, как преобразилась моя внешность – и жизнь.

Пока Лили, Сэди-Грэйс и Бун проходили в бар, я набралась смелости и спросила у Трика:

– Как там мама?

– С тех пор как она бросила меня на произвол судьбы два месяца назад?

Я бы не стала винить его, если бы он не взял ее обратно.

– Она вернулась домой, и можешь не волноваться, горе луковое, у нее по-прежнему есть работа. – Старик избавил меня от страданий. – Если уж на то пошло, у нее сейчас перерыв и она в подсобке.

У меня перехватило дыхание. Как бы я ни старалась убедить себя, что затеяла это путешествие ради Лили, я была не настолько наивной, чтобы считать простым совпадением то, что мама приехала домой сегодня и именно сегодня я тоже оказалась здесь.

– Спасибо, что взял ее обратно, – сказала я Трику.

Он вытер лоб тыльной стороной ладони.

– Я бы не смог держать для нее это место так долго, но твоя… – Трик оборвал себя на полуслове.

– Моя кто?

Он молчал. А я вспоминала, сколько раз этот человек мог уволить мать, но не сделал этого. И сколько раз он присматривал за мной.

– Надеюсь, тебе там хорошо, – вдруг сказал Трик. – У твоей бабушки.

Я не говорила ему, где была. Мама никогда не упоминала свою семью, поэтому вряд ли она ему что-то рассказывала. А это означало, что он мог узнать о моем нынешнем месте пребывания только от бабушки.

– Она платила тебе? – спросила я.

Несмотря на наш разговор по душам в розарии, я по-прежнему почти не знала Лилиан Тафт, но четко помнила одно: она не разговаривает о деньгах. Они у нее просто есть, и она ими пользуется.

– Только ни слова об этом Элли, Сойер. – Ответ Трика подтвердил мою догадку.

– Это был первый раз, когда бабушка заплатила тебе, чтобы ты сохранил место за мамой?

Молчание.

– Второй?

Трик по-прежнему ничего не отвечал. Мама была еще несовершеннолетней, когда он разрешил ей арендовать квартиру над баром. Он отсрочил ей оплату за первые два месяца. Он нанял ее убирать помещение, пока она не смогла законно работать в баре.

Трик спас ее – спас нас. Я всегда считала, что он сделал это по собственной воле. Потому что любил маму и еще больше любил меня.

Я отвела взгляд прежде, чем поняла, насколько сильно мне это было нужно. К сожалению, это был семейный бизнес в маленьком городке, и вместо того, чтобы поймать ртом воздух и взять себя в руки, я поймала на себе взгляды целой толпы внуков Трика за барной стойкой. Даже самый младший из них работал сегодня. Тэд Андерсон был всего на три года старше меня.

– Ты как, в порядке?

Рядом появилась Лили.

Я кивнула и отвернулась от стойки. И от Тэда.

– Ты когда-нибудь жульничала за бильярдным столом? – спросила я и попыталась уйти, но она схватила меня за локоть.

– Тот парень за барной стойкой. Кто он?

– Его дедушка владеет этим заведением. – Я могла бы остановиться на этом, но Лили выдала аж целых пять предложений про свои отношения с Уокером Эймсом. Пожалуй, будет честно ответить тем же. – Его мама иногда присматривала за мной после школы, когда моя работала.

– Так вы… друзья? – осторожно спросила Лили.

Я пожала плечами.

– Я была для него больше как надоедливая младшая сестра, пока не стала достаточно взрослой, чтобы оставаться дома одной.

А потом я совсем повзрослела.

– Когда я училась в девятом классе, у него был секс с какой-то девчонкой под трибунами, – чуть слышно продолжила я, – и он позволил всей школе думать, что это была я.

Глаза у Лили смешно округлились, но потом ее лицо стало непроницаемым. Опасно, убийственно непроницаемым. Она развернулась к бару, вероятно, чтобы одарить Тэда очень, очень красноречивым взглядом.

В этот раз я схватила ее за локоть. В другом конце бара Бун соревновался в дартс с двумя хорошо подвыпившими парнями старше его. Сэди-Грэйс стояла рядом, пребывая в блаженном неведении о том, что все мужчины в этом помещении откровенно пялятся на нее.

– Нам пора, – сказала я.

Лили смотрела куда-то поверх моего плеча. Она открыла было рот, но тут же закрыла. Наконец, кашлянув, кузина смогла выдавить:

– Сойер?

– Да?

Она кивнула головой куда-то мне за спину:

– У тебя и правда мамины скулы.

Глава 29

Лили отошла в сторону, позволив нам с мамой поговорить наедине. С тех пор как мы виделись в последний раз, ее волосы стали короче, глаза – ярче. Увидев меня, она радостно заулыбалась.

– Детка, ты не поверишь, что это были за два месяца!

Ни приветствия, ни удивления – лишь широченная улыбка во все лицо.

– Могу сказать то же самое, – ответила я, думая о своих последних двух месяцах.

– Об этом мы говорить не будем. – Мама помолчала и тут же опровергла собственные слова: – Расскажи мне все! Тебе удалось повеселиться? Надеюсь, ты устроила хотя бы одну акцию протеста в разгар одного из званых ужинов Лилиан. Сожгла пару лифчиков?

– Звонили из шестидесятых, мам. Они хотят вернуть свой фирменный феминистский протест.

– Острячка. – Мама обняла меня. – Я и не думала, что ты вернешься, – прошептала она, вдохнув запах моих волос.

Впервые в жизни я не знала, что ответить. Я не вернулась. Не навсегда.

– Я…

– …слишком хороша для них, – закончила мама, наконец выпустив меня из объятий. – Ты…

Мама запнулась на полуслове, и я догадалась, что она увидела Лили.

– Я пришла не одна. – Я снова обрела способность говорить и повернулась к Лили. Кузина поняла, что может подойти.

– Оливия, – вырвалось у мамы.

– Мам, это Лили, – представила я, понимая, что сейчас в этой комнате целое стадо слонов, которых трудно не заметить.

Маме понадобилась секунда, чтобы снова овладеть со-бой.

– Тебя назвали в честь Лилиан, я полагаю?

– Да, мэм. Рада с вами познакомиться. – Лили была, как всегда, вежлива.

В отличие от матери.

– Оливия знает, что ты шляешься по кабакам?

Лили Тафт Истерлинг, наверное, впервые слышала, когда в одном предложении упоминали ее и выражение «шляться по кабакам», но стоит отдать ей должное, она даже бровью не повела.

– Меньше знает, крепче спит.

Мама какое-то время просто смотрела на Лили, а потом широко улыбнулась ей.

– Я тоже рада с тобой познакомиться, Лили.

– Сойер показывала нам ваш городок. – Кузина не смогла воздержаться от легкой беседы, даже если бы постаралась. – Он такой милый.

– Та еще дыра, – возразила мама. – Но он наш. Только между нами, это отличное место, чтобы пожить своей жизнью. – Она посмотрела на Лили, а потом потянулась к ней и как следует взъерошила ей волосы. – По полной.

Лили не знала, как реагировать, а я думала лишь о том, что это должен был быть не первый ее визит сюда. Я росла меньше чем в часе езды от маминой семьи. Им ничего не стоило приезжать к нам в гости.

Грохот в другом конце бара отвлек меня от мыслей. Бун. Он стоял с открытым ртом, держа в левой руке два дротика, а правой был готов бросить третий.

В нескольких шагах от него мужчина в бейсболке, промокший насквозь, смотрел на разбитую пивную бутылку, лежавшую перед ним на столе.

– Не исключено, – храбро сказал Бун, – что моя меткость оставляет желать лучшего.

Мужчина в бейсболке хлопнул ладонями по столу.

– Мне нужно разобраться с этим, – сказала я маме.

Мне удалось спасти Буна от неприятного инцидента примерно в то же время, когда Тэд Андерсон принес мужчине еще пива за счет заведения.

Катастрофа предотвращена. Но тут за спиной раздалось:

– Не думаю, что это законно. – Меня насторожила задумчивость в голосе Сэди-Грэйс. – Но я очень гибкая.

– Пора уходить, – сказала я Лили.

Она утащила Сэди-Грэйс от мужчин, с которыми та разговаривала. Я схватила Буна за шею и благополучно вывела всех троих на улицу, а потом вернулась в «Холлер».

– Твои друзья? – сухо спросила мама.

– В общем, да. – Ответ удивил нас обеих. У меня не было привычки заводить закадычных друзей, куда бы я ни отправилась.

– А у друзей есть имена? – спросила мама.

– Бун, – ответила я. – И Сэди-Грэйс.

– А фамилии?

Что-то подсказывало мне, что вопрос был задан неспроста, хоть и небрежным тоном.

– Бун Мейсон. Сэди-Грэйс Уотерс.

Мама узнала фамилии. Я в этом даже не сомневалась. Если она еще не обнаружила пропажу фотографии, которую приклеила к задней стенке своего комода, то обязательно проверит, когда вернется домой.

– Сойер, что ты делаешь?

Я не ответила, поскольку все и так было очевидно.

– Ты не вернулась, да? – тихо спросила мама. – Ты не планируешь остаться. Здесь. Со мной. – Она замолчала, глядя в мои карие глаза и ища в них ответ, который так отчаянно хотела услышать. – Если я попрошу тебя бросить это, ты послушаешься?

Нет. Даже сейчас она не отвечала на вопросы, которые я задавала ей всю мою жизнь. И не собиралась на них отвечать – никогда.

– Я никогда ничего не бросала, – ответила я.

– Сойер? – Лили просунула голову в бар. Мы с мамой повернулись в ее сторону, и она кашлянула. – Лимузин уже приехал.

Для мамы эти слова были как пощечина.

– Пусть будет так, – сказала она с поджатыми губами. – Мой перерыв все равно уже закончился.

Я предвидела такой финал. Я приехала сюда не для того, чтобы остаться. Я не могла оставить все как есть, а она не могла – или не хотела – понять этого.

– Мам, – окликнула я, когда она уже собиралась вернуться к барной стойке.

Мама быстро чмокнула меня в макушку.

– Когда одумаешься, я буду здесь. А пока… – ее тон стал жестче, – лимузин и Лилиан ждут тебя.