Текст книги "Современный зарубежный детектив-13. Компиляция (СИ)"

Автор книги: авторов Коллектив

Соавторы: Дженнифер Линн Барнс,Майкл Коннелли,Бентли Литтл,Джо Лансдейл,Донато Карризи,Сюсукэ Митио,Питер Боланд,Джек Тодд,Лора Перселл
сообщить о нарушении

Текущая страница: 34 (всего у книги 335 страниц)

Глава 46

За сорок пять минут до начала вечеринки Виктория прервала мои исследования и отвела в гостевой домик. Потому что, конечно же, в поместье Гутьеррес имелся гостевой домик. Когда мы открыли входную дверь, нас встретила полная тишина.

Затем я услышала писк, который почти наверняка принадлежал Сэди-Грэйс.

Виктория даже бровью не повела.

– Они, должно быть, достали ножницы.

Меня это совсем не успокоило.

– Ножницы? – повторила я. – Зачем нам ножницы?

Вместо ответа Виктория провела меня в маленькую (она совершенно точно была меньше предыдущего зала) гостиную. «Белые перчатки» и Кандидатки были одеты только в лифчики и трусики.

Как и было обещано, у одной из «Белых перчаток» в руках блестели ножницы.

– Возможно, я ошибаюсь, но, по-моему, «наряд» предполагает наличие одежды.

Виктория пожала плечами и сняла свое платье.

– Так мы не испортим ее.

* * *

Популярная культура внушила мне, что «упражнения на доверие» обычно заключались в том, чтобы упасть назад и позволить другому человеку поймать тебя. Но в случае с «Белыми перчатками» «доверие», похоже, подразумевало две ключевые вещи: нижнее белье и ножницы.

– Я буду первой. – Кэмпбелл была слишком равнодушной для человека, чьи темно-рыжие пряди стали практически ее фирменным знаком. Она встряхнула волосами. – Они все равно становятся непослушными.

Волосы Кэмпбелл никак нельзя было назвать непослушными. Она завивала их волнами, не выпрямляла – в конце концов, это было озеро, – и это были идеальные волны, в отличие от моих собственных волос, которые имели привычку завиваться в колтуны.

– Кто хочет оказать мне честь? – спросила Кэмпбелл.

Хоуп подняла руку и пошевелила кончиками пальцев. Ей передали ножницы.

– Какие-нибудь особые пожелания? – спросила она у Кэмпбелл, щелкнув лезвиями.

Кэмпбелл невозмутимо улыбнулась:

– Удиви меня.

Все, затаив дыхание, следили, как Хоуп начала расчесывать волосы Кэмпбелл пальцами, а затем – чик!

Темно-рыжая прядь не меньше трех сантиметров длиной упала на пол. А потом еще одна и еще. Вскоре волосы Кэмпбелл элегантным ореолом обрамляли ее лицо.

– Неплохо, – прокомментировала Хоуп и передала ножницы Нессе.

Несса посмотрела на них, проведя пальцем по лезвию.

– Я хочу быть следующей! – объявила Сэди-Грэйс с бодростью человека, у которого явно никогда в жизни не было плохой стрижки.

Если вообще было возможно сделать Сэди-Грэйс плохую стрижку. Этот вопрос остался без ответа, потому что Несса так и не уговорила себя сделать что-то бóльшее, чем просто немного подровнять ей кончики.

Подошла моя очередь, и разговор зашел о том, что делать с моей челкой, которая отросла настолько, что уже не заслуживала такого названия.

– Не сказать, что твоя челка ужасна сама по себе, – сказала мне Виктория. – Но тот, кто ее подстригал, сделал это очень топорно.

Пять минут спустя я была гордой (читай: несколько апатичной) обладательницей новой косой челки.

Кандидатки по очереди позволяли «Белым перчаткам» орудовать ножницами, хотя двое отказались, а третья разрыдалась в ту же секунду, как только лезвия коснулись ее волос. Изменения были несущественными, а какие-то даже незаметными.

Дело было не в прическе или надлежащем внешнем виде. Дело было в доверии.

Лили оказалась последней. Ножницы достались Виктории. Я бросила на нее предостерегающий взгляд. Не важно, какие у Виктории были отношения с Уокером – нравился ли он ей, или ее отец приказал ей сблизиться с ним, или что-то еще. Как бы то ни было, она была не тем человеком, которому я доверила бы Лили, особенно в ее нынешнем уязвимом состоянии.

Виктория обошла Лили кругом, разглядывая ее.

– У тебя длинные волосы, – заключила она.

– Так было всегда, – ответила Лили.

Последовала пауза, а затем Виктория склонила голову набок:

– Ты этого хочешь?

«Я больше не знаю, чего хочу. Или кого», – словно услышала я признание Лили.

Виктория перестала расхаживать кругами и остановилась прямо перед Лили. Они уставились друг на друга, словно в каком-то молчаливом противостоянии.

Лили протянула руку ладонью вверх, и после секундного колебания Виктория передала ей ножницы.

– Это всего лишь волосы, – сказала Лили.

Прежде чем я успела вмешаться, она схватила прядь своих светлых волос и отрезала ее у подбородка.

День труда, 03:38

– Я вылезла! Ты в порядке? Я не наступила на тебя слишком сильно? Я старалась не наступать слишком сильно.

– Со мной все хорошо, Сэди-Грэйс. Теперь уходи.

– Я не брошу тебя здесь!

– Ты должна. Я понятия не имею, где мы находимся, но тебе нужно оказаться как можно дальше отсюда, когда она вернется.

– Может, мне попытаться позвать кого-нибудь на помощь?

– Да. Иди уже!

Четыре недели (и два дня) назад

Глава 47

Я медленно перевела взгляд с длинной пряди волос на полу на Лили, которая продолжала смотреть на Викторию сверху вниз.

– Хоуп, – позвала Виктория. – Не поможешь?

Хоуп шагнула вперед и забрала у Лили ножницы.

– Она классно умеет управляться с волосами, – услышала я шепот «Белой перчатки» рядом со мной. – Правда классно.

Наблюдая за Хоуп, которой «нравится хаос» и которая в данный момент оценивала ущерб, нанесенный Лили собственным волосам, я вспомнила фотографию в досье, которую мне показала Кэмпбелл. Саммер.

Я попыталась представить, каково это – быть Хоуп, потерять сестру. Десять минут спустя Лили украшал боб длиной до подбородка.

– Моя работа на этом закончена, – объявила Хоуп. Она взмахнула ножницами в воздухе, чтобы подчеркнуть это.

Я отважилась взглянуть на Лили. Стрижка выглядела совсем даже неплохо. По-другому, и я глубоко подозревала, что для Лили это было главным.

Когда мы все снова оделись и направились в главный дом на вечеринку, я вспомнила вечер в «Аркадии», когда мы с Кэмпбелл нашли три ключа на стойке парковщиков. «Белые перчатки» уже однажды попытались исключить Лили.

Но это было до того, как мы застукали в лесу ее отца с Аной. До того, как ее семья распалась. До того, как она рассталась с Уокером и бесстрашно отрезала прядь своих волос.

Выберите ее. Ей это нужно больше, чем мне, больше, чем Сэди-Грэйс, может быть, даже больше, чем Кэмпбелл. Выберите ее.

Оказавшись в фойе, я поймала себя на том, что непроизвольно ищу взглядом Ника. Мы договорились, что он встретит меня здесь. Я должна буду сопровождать его. Быть его спутницей. Мы должны будем влиться в тусовку. Болтать. Отпускать саркастические комментарии о тусовках и пустой болтовне.

Но Ника нигде не было видно. Где он? Я безуспешно попыталась подавить желание достать телефон. Экран сообщил мне, что у меня пропущенный звонок и сообщение: два слова – практически, целая новелла, учитывая взгляды Ника на переписку.

Кое-что произошло.

Он не уточнил, что именно. Я сказала себе, что это не имеет значения. Я не особенно нуждалась в том, чтобы он был здесь и держал меня за руку.

Чтобы обнимал меня.

Самое главное, чтобы на эту вечеринку пришла Ана. Тогда я смогла бы поговорить с ней. Без Ника это было бы проще.

Я уже почти убедила себя в том, что рада отсутствию Ника, когда поймала на себе взгляд бабушки с противоположного конца комнаты. Должно быть, она еще не встречала Лили, раз заметила мою косую челку и направилась ко мне через весь зал.

– Сойер, можно тебя на пару слов?

– У меня есть выбор?

Лилиан улыбнулась.

– Я не собираюсь спрашивать тебя об этой челке, – сказала она, взяв меня за руку и уводя в ближайшую нишу. Любой, кто наблюдал за нами, мог бы предположить, что ей очень хочется показать мне картины, висящие на стене, и ничего более. – И я, конечно, не собираюсь спрашивать тебя, что твоя кузина сделала со своими волосами.

Значит, Лилиан видела Лили. Тогда зачем загонять меня в угол?

– Она не просто моя кузина, – пробормотала я в ответ. – И, по-моему, у нее классная прическа.

Бабушка внимательно посмотрела на меня:

– Я чем-то расстроила тебя, Сойер?

– Нет.

– Ты избегаешь меня.

Лилиан говорила прямо, без своих любимых завуалированных намеков, и я поняла, как сильно это ее обеспокоило.

Она не ошиблась. В течение последних двух недель я действительно избегала ее.

– Если это из-за твоей мамы… – начала было Лилиан, но выражение моего лица заставило ее замолчать. – Или твоей тети… – она снова замолчала. – Ну, ради всего святого, Сойер, что все это значит?

Я сделала вид, что изучаю картину перед собой. Это был пейзаж, и, хотя он не показался каким-то особенным, я почти не сомневалась, что подпись в правом нижнем углу должна была что-то значить для человека, разбирающегося в искусстве.

– Я была в Ту-Эрроуз.

Лилиан судорожно вздохнула. Это было самое бóльшее, что она могла позволить себе на людях.

– Ту-Эрроуз – небезопасное место для тебя.

Не знаю, чего я ожидала от Лилиан, но точно не этого. Хотя, учитывая настрой ее сестры и ее вооруженных сообщниц, возможно, так оно и было.

– Ты там выросла, – заметила я, – и у тебя все прекрасно.

– Это, я полагаю, является предметом некоторых споров.

Я повернулась, чтобы посмотреть на Лилиан. Она не спросила меня, встречалась ли я с ее сестрой. Но я знала ее достаточно хорошо и начала подозревать, что она и не собиралась этого делать.

– Ты назвала маму в честь нее. Эллен, Элинор, в сокращении Элли.

Лилиан на мгновение умолкла, и я мысленно вернулась в тот день, когда мы стояли у могилы ее мужа.

– Она была сильнее, тогда, в детстве, – произнесла Лилиан. Со стороны могло показаться, что ее лицо не изменилось, но я уловила перемену в голосе. – Были дни, когда она не ела, чтобы я могла.

Лилиан не назвала сестру по имени – ни Эллен, ни Элли. Она никак не прокомментировала и тот факт, что назвала мою мать в честь нее.

– Твоя сестра голодала из-за тебя, – сказала я, с трудом веря, что моя бабушка когда-то была слабой. – А ты уехала из города и больше никогда не оглядывалась назад.

Лилиан тяжело вздохнула, на этот раз чуть тише.

– Я бы взяла ее с собой, – сказала она. – Я пыталась. Она тебе это говорила?

Эллен этого не говорила, но заявила, что не нуждается в помощи, особенно от своей сестры.

– Она не хотела уезжать с тобой, – предположила я.

– Она не хотела этого, Сойер. Всегда ненавидела, когда я говорила, что собираюсь уехать из этого города, и возненавидела меня, когда я все-таки уехала. Она ненавидела твоего дедушку. Эдвард Олкотт Тафт. Даже звук его имени заставлял ее скрежетать зубами. Она ненавидела меня за то, какой я была рядом с ним. Иногда я даже не уверена, на что она обиделась больше: на то, что я уехала, или на то, что я предложила ей уехать вместе со мной.

– Она не ненавидит Ту-Эрроуз.

Лилиан замешкалась:

– А следовало бы.

Бабушка не раз говорила мне, что я не знаю, каково это – по-настоящему быть бедной. Побывав в городе, где она выросла, я задумалась, была ли бедность единственной причиной, по которой Лилиан захотелось уехать.

Я подумала о Бет, женщине, чьи крики мы слышали. Биологическая мать Оди. Она была моей троюродной сестрой. Учитывая, что наши бабушки были однояйцевыми близнецами, она могла бы с таким же успехом быть мне двоюродной сестрой.

– У твоей сестры было шестеро детей, – сказала я Лилиан. – У нее шестеро детей. Ты знала?

Кто-нибудь из них голодал, чтобы их братья и сестры могли поесть?

– Я сделала все, что могла, для семьи Эллен, Сойер. Видит бог, она сама не позволяет сделать еще больше.

– Должен же быть какой-то способ, – возразила я.

– Моя сестра нашла собственный. – Теперь голос Лилиан звучал ровно. С ее лица исчезла небрежная, деловитая улыбка. – Много лет назад в Ту-Эрроуз процветало насилие. Оно оставило некоторые пробелы в местной… экосистеме.

Потому что это не было чем-то абстрактным.

– Элли… Эллен, она заполнила эти пробелы. Она участвует во всем, что происходит в этом городке, неважно, покупается оно или продается, и получает свою долю.

Например, наркотики. Или секс. Я снова подумала о Бет. Или дети…

– Поверь мне, ты не захочешь вмешиваться в дела моей сестры, – сказала мне Лилиан. – Ладно, сейчас не время и не место…

Бабушка замолчала. Я собралась было напомнить ей, что она сама выцепила меня для разговора, когда увидела причину ее молчания.

Ану Софию Гутьеррес.

Отец Виктории сказал мне, что он в курсе о цели сегодняшнего званого вечера. Означало ли это, что он знал и о том, что Виктория ищет ребенка, или о том, что Ана все-таки придет?

Но самым важным было то, как он отреагирует.

Бабушке потребовалось совсем чуть-чуть, чтобы снова овладеть собой.

– По крайней мере, с ней нет этого мужчины.

У меня не возникло сомнений в том, что под «этот мужчина» скрывалось «этот ублюдок». Учитывая все обстоятельства, было и правда хорошо, что на этот раз Джей Ди решил не появляться.

Виктория начала пробираться сквозь толпу, чтобы поприветствовать Ану. У подножия лестницы к ним присоединилась миниатюрная темноволосая женщина, фигуру которой лишь частично скрывало платье А-силуэта. Я узнала ее по благотворительному вечеру в «Аркадии».

Это мать Виктории. А вот Ана, которая разговаривает с Викторией и матерью Виктории.

Я не осознавала, что направилась в их сторону, пока не почувствовала, как пальцы Лилиан впились в мою руку.

– Не смей, Сойер Энн, – сказала она, ее улыбка вернулась на прежнее место. – Я сегодня здесь только потому, что меня попросила об этом твоя тетя. Светские мероприятия очень важны. Ситуацию нужно уладить. Ты собираешься подойти к ним?

– Это плохо? Или неблагоразумно?

Я удержалась от замечания, что присутствие Лилиан на вечере у Гутьерресов вряд ли положит конец сплетням об этой интрижке.

– Мне сказали, что здесь не ждут определенных гостей, – продолжила моя бабушка. Ей прекрасно удавалось делать вид, будто она не обратила внимание на Ану или на то, как Виктория и ее мать вели ее сквозь толпу.

Если Виктория сможет заставить своего отца поговорить с Аной, возможно, Ана поговорит с нами. Я наблюдала, как мать Виктории поцеловала мужа в щеку и увела его от делового партнера, или знакомого, или друга.

– Не берусь предполагать, но ты пялишься, – сказала мне Лилиан.

Виктор Гутьеррес как раз увидел Ану. Она что-то ему сказала. Он не может отвести от нее глаз. Он делает шаг вперед. Он улыбается.

Все шло на удивление хорошо – вплоть до того момента, когда восьмидесятилетний отец Виктории ласково погладил щеку Аны и рухнул на пол.

Мертвый.

День труда, 03:45

– Сойер? Сэди-Грэйс? Вы здесь? Вы меня слышите?

– Боже… Кэмпбелл! Сюда!

– Сойер!

– Осторожно, яма.

– Что… что ты делаешь в яме? И где Сэди-Грэйс?

– Я сказала ей убежать, и она убежала.

– Зачем?

– Не зачем, Кэмпбелл. А от кого.

Три дня назад

Глава 48

– От всемогущей Виктории по-прежнему нет новостей? – Кэмпбелл сменила позу на нашем причале и вытянулась на солнышке. – А от «Белых перчаток»?

Кэмпбелл сама напросилась в гости и привела с собой Сэди-Грэйс. Лили еще не позабыла хорошие манеры и не стала их прогонять. Правда, она почти ни с кем из нас не разговаривала. Неделю назад у нее был день рождения, который мы отметили весьма скромно (по семейным меркам Тафтов). Лили не хотела праздника. Теперь она молча сидела на краю причала, лицом к озеру. Несмотря на жару, на ней была рубашка с длинными рукавами.

– Кэмпбелл, у Виктории умер папа, – выразительно напомнила ей Сэди-Грэйс.

– Вполне логично, что кое-что пришлось отложить, – добавила я.

Например, посвящение в «Белые перчатки» или наши поиски ребенка Аны.

Кэмпбелл поймала мой взгляд и поняла, о чем я. Сэди-Грэйс, стоявшая между нами и Лили, выполнила вращение.

– Ты сейчас сделаешь пируэт прямо с этого причала, – сказала ей Кэмпбелл.

– Не сделает, – проговорила Лили, даже не оглянувшись.

Кэмпбелл бросила на нее быстрый взгляд.

– Лили не взбесится, если я спрошу, слышали ли вы новости об Ане? – спросила она у меня.

– Лили не взбесится, – ответила всегда верная Сэди-Грэйс.

– Ее боб говорит обратное, – возразила Кэмпбелл.

Сэди-Грэйс уперла руки в бока.

– Если бы боб умел говорить, он бы говорил по-французски.

– Так что там про Ану? – вмешалась Лили, по-прежнему не отрывая глаз от воды.

– Она была указана в завещании мистера Гутьерреса, – сообщила Кэмпбелл. – Сорвала куш. Для других внуков организован трастовый фонд, но Ане он оставил половину своего состояния. Напрямую.

Я вспомнила ту ночь на Острове Короля, когда мы хоронили, сжигали секреты и делились ими.

– Виктория сказала, что ее нет в завещании ее отца.

– Насколько я слышала, – небрежным тоном ответила Кэмпбелл, – она там действительно не указана. Как и ее мать. Полагаю, что о них должны будут позаботиться сыновья мистера Гутьерреса, но…

Но посмотрим, что из этого выйдет.

– Значит, теперь Ана обеспечена до конца жизни, – Лили встала, и ее руки исчезли в длинных рукавах. Должно быть, она кипела от ярости, но не показывала этого. – Может, тогда она вернет нам все те деньги, которые дал ей мой отец.

Я попыталась уловить в ее голосе хоть какой-то намек на эмоции, но их там просто не было.

– Я поговорила со своим дедушкой, – внезапно сказала Кэмпбелл. – О ребенке Аны.

– Нам не обязательно обсуждать это сейчас, – сказала я Лили, не уверенная в том, что она в состоянии продолжать разговор об Ане.

Лили повернулась и посмотрела на меня:

– Я не против.

Отчасти я была рада тому, что упоминание имени Аны больше не причиняет ей боль. Но в то же время я не могла отделаться от мысли, что боль – это система предупреждения организма и, значит, мы должны ее чувствовать.

Только так ты понимаешь, что слишком вовлечен.

– Что сказал твой дедушка? – спросила я Кэмпбелл, следя за Лили и стараясь не сильно погружаться в свои мысли. Например, о Нике, который так и не сказал мне, почему он бросил меня на той вечеринке у Гутьерресов.

– Великий Дэвис Эймс рассказал мне ту же историю, что и тебе, – ответила Кэмпбелл. – Он заплатил Ане. Она исчезла. Он понятия не имеет, что случилось с ребенком.

– Может быть, его или ее усыновила какая-нибудь замечательная семья? – предположила Сэди-Грэйс, вытягивая ногу вверх почти до самого уха. – И у него теперь очень пластичная старшая сестра?

Очевидно, она думала о себе и малыше Оди, но я вспомнила другую старшую сестру. Хоуп.

– Забавно, что ты упомянула об этом, – сказала я Сэди-Грэйс. – Я пересмотрела досье «Белых ператок» и обнаружила…

Я рассказала им о Саммер. О ее светлых волосах и карих глазах, о раке, о дате ее рождения.

– Это была единственная идея, которая пришла тебе в голову? – Кэмпбелл спросила меня таким тоном, словно я должна буду заплатить за то, что я не упоминала об этом раньше.

– Нет, – ответила я, но нужно было как-то заставить себя обратить в слова другую теорию, предложенную Викторией.

К счастью, мне не пришлось этого делать.

– Это могла быть я, – объявила Кэмпбелл, наконец-то привлекая пристальное внимание Лили к нашему разговору. – Вряд ли бы мой дедушка признался, если бы это было так.

– Ты?! – Сэди-Грэйс комично вытаращила глаза.

– Уокер всегда был папиным любимчиком, – сказала Кэмпбелл, глядя на Лили, хотя и обращалась к Сэди-Грэйс. – Я должна была быть маминой любимой дочкой.

– Его и ее, – повторила я когда-то сказанные мне ею слова. – Как полотенца.

– Но… – Кэмпбелл растягивала слова, – мы с мамой всегда были как масло и вода, как кошка с собакой, – для описания наших отношений подойдут любые поговорки о конфликтах. Она обожает Уокера. Но не меня. Скоро мой день рождения, а она молчит.

– Ты думаешь, твоя мама забыла о твоем дне рождения? – просила Сэди-Грэйс, широко распахнув глаза.

– Честно говоря, сейчас я меньше всего думаю о маме и моем дне рождения, – сказала Кэмпбелл ровным голосом.

– Ты сомневаешься, действительно ли ты ее дочь, – я сразу перешла к сути.

– Может, и нет, – выпалила Кэмпбелл. – Может, я просто дочь своего отца. Это объяснило бы некоторые вещи, включая нашу с Уокером близкую разницу в возрасте.

– И почему ты… – Сэди-Грэйс начала это предложение, но не закончила.

– Не по душе собственной матери? – подсказала Кэмпбелл. – Я всегда считала, что она по уши влюбилась в Уокера в тот день, когда он родился, а я появилась на свет почти сразу за ним и на меня просто не хватило гормона окситоцина, который связал бы нас с ней.

– А что насчет Буна? – внезапно спросила Сэди-Грэйс. – Он тоже подходящего возраста. Твой отец и его мама – близнецы. И он гораздо более подвержен травмам, чем вы.

Мне совсем не хотелось знать, какие именно травмы нанесла Буну Сэди-Грэйс.

– Я собираюсь сменить тему, – сказала Кэмпбелл Сэди-Грэйс, – пока тебя не понесло. Нам не нужны подробности. Итак, если кому-то из вас интересно, я планирую грандиозную вечеринку по случаю своего дня рождения, но она будет настолько грандиозной, что потребуется несколько месяцев подготовки и поэтому состоится позже моего настоящего дня рождения, когда это лето и вся эта драма сотрутся в памяти. – Кэмпбелл не дала нам возможности ответить и снова сменила тему. – А теперь, кто хочет услышать последние новости о Леди озера?

Я заметила, что Лили поежилась, но явно не от холода. На улице было настоящее пекло, и все мы изнемогали от жары в купальниках.

– Какие новости? – тихо спросила Лили.

– Мой «друг» из офиса шерифа сказал, что они приглашают судебного скульптора.

Кэмпбелл ждала нашего ответа.

Сэди-Грэйс подняла руку:

– Могу ли я знать, кто такой судебный скульптор?

– Это зависит от обстоятельств, – застенчиво ответила Кэмпбелл. – Хотите, я покажу вам пошагово, как можно воссоздать лицо по черепу?

Шарлотта, Лив, Джулия, Незваная гостья и парни

Лето перед выпускным классом

Двадцать пять лет назад

– Кто последний – с того приз, – Лив бросила игривый взгляд на Стерлинга. – Это будешь ты? Или… – она протяжно произнесла это слово, – она?

Они все были в воде. Стерлинг и местная девушка спрыгнули вместе.

«Я не могу сказать этого», – подумала Шарлотта.

В этот раз она была рада, что Джулия смогла прочитать ее мысли.

– Мой брат упал в воду за секунду до нее, – она посмотрела на новенькую. – Значит, последняя – ты, солнышко.

Джулия перевернулась на спину.

– Ты первая спрыгнула с обрыва, Лив. Каковы правила и какой приз?

– Мы все возвращаемся наверх, – решила Лив, оттолкнув Джея Ди и направляясь к берегу. – А ты, новенькая… давай посмотрим, как ты умеешь держаться на воде.