Текст книги "Современный зарубежный детектив-13. Компиляция (СИ)"

Автор книги: авторов Коллектив

Соавторы: Дженнифер Линн Барнс,Майкл Коннелли,Бентли Литтл,Джо Лансдейл,Донато Карризи,Сюсукэ Митио,Питер Боланд,Джек Тодд,Лора Перселл
сообщить о нарушении

Текущая страница: 86 (всего у книги 335 страниц)

46

Циско позвонил в десять вечера. Сообщил, что находится недалеко от Голливуда и может заехать ко мне. Есть новости о номере семь, добавил он.

Я предупредил Патрика, что пойду на веранду для частной беседы с Циско. На улице было холодно, поэтому я надел свитер и, прихватив папку с бумагами, отправился ждать детектива.

В этот час бульвар Сансет полыхал среди холмов словно пламя в печной топке. Свой дом я купил как раз из-за большой веранды и потрясающего вида, открывавшегося сверху на Лoc-Анджелес. Город никогда мне не надоедал, ни днем, ни ночью. Он каждый день заряжал бодростью и всегда говорил мне правду. Правда же заключалась в том, что в этом городе возможно все – как хорошее, так и плохое.

– Привет, босс!

От неожиданности я подскочил на месте. Циско неслышно поднялся по лестнице и приблизился сзади. Видимо, поднялся на холм, потом заглушил мотор и бесшумно подкатил к дому. Не хотел, чтобы рев его двигателя перебудил соседей.

– Не надо меня так пугать, приятель!

– Не думал, что ты такой нервный.

– Просто не люблю, когда подкрадываются сзади. Садись.

Я кивнул на столик и пару стульев, стоявших под выступом крыши перед окном гостиной. Неудобная уличная мебель, которой я редко пользовался. Я предпочитал созерцать город сверху и подзаряжаться от его энергии. Но делать это можно было только стоя.

Папка с документами уже лежала на столе. Циско подтащил к себе стул и хотел сесть, но нагнулся и смахнул с сиденья накопившуюся пыль и грязь.

– Черт, ты здесь когда-нибудь убираешься?

– Циско, на тебе джинсы и футболка. Садись.

Я сел вместе с ним и заметил, как он заглядывает сквозь прозрачные шторы в дом. В гостиной работал телевизор – Патрик смотрел канал экстремального спорта. Люди на экране выделывали рискованные трюки на снегоходах.

– Это что, спорт? – спросил Циско.

– Для Патрика – да.

– Как у него дела?

– Неплохо. Он здесь вторую неделю. Что скажешь про номер семь?

Циско достал из заднего кармана записную книжку.

– Свет тут есть?

Встав из-за стола, я приоткрыл входную дверь, пошарил рукой по стене и включил лампу на веранде. Мельком взглянув на экран телевизора, я увидел, как команда врачей бежит к спортсмену, который неудачно выполнил свой флип и с размаху грохнулся о землю.

Я закрыл дверь и вернулся к Циско. Тот что-то просматривал в блокноте.

– Ну вот, – произнес он. – Номер семь. У меня было мало времени, но я нашел кое-какую информацию и думаю, что тебе надо это знать. Его зовут Дэвид Максуини, и почти все, что он написал в своей «П-анкете», полное вранье.

Циско имел в виду страничку формуляра, которую каждый кандидат заполнял перед «вуар дир». В анкете указывались фамилия, профессия, адрес и ответы на несколько простых вопросов, по которым стороны могли судить, подходит ли им человек в качестве присяжного. В данном случае фамилия была опущена, а все остальные данные я передал Циско.

– Например?

– Тут написано, что он живет в Палос-Вердес. Ничего подобного. Я проследил за ним от здания суда до его дома на Беверли, рядом с Си-би-эс.

Он махнул рукой на юг, в сторону бульвара Беверли и Фэрфакс-авеню, где находилась студия Си-би-эс.

– Мой приятель проверил номер пикапа, на котором тот ездит в суд. Он зарегистрирован на Дэвида Максуини, и адрес тот же самый, на Беверли-Хиллс. Затем мой друг заглянул в его водительские права и переслал фото мне на телефон. Я посмотрел. Максуини – наш парень.

Сведения интересные, но меня больше волновало, как Циско их раздобыл. Он уже спалил одного информатора в полиции.

– Циско, ты жутко наследил. Я говорил, что не хочу неприятностей.

– Остынь. Никаких следов. Мой друг никогда не признается, что шпионил для меня. Коп не имеет права проводить частные расследования. Если об этом узнают, его выгонят с работы. А если и начнут что-то проверять, можно не волноваться, поскольку он работал с другого компьютера и не под своим именем. Позаимствовал пароль у лейтенанта. В общем, никаких хвостов, понятно? Ни одной зацепки. Все в порядке.

Я пожал плечами. Копы воруют у копов. Почему меня это не удивляет?

– Ладно, – кивнул я. – Что еще?

– Его дважды арестовывали, хотя в анкете он написал, что чист.

– За что именно?

– В девяносто седьмом – за вооруженное нападение, в девяносто девятом – за сговор с целью совершения мошенничества. Судимостей нет – по крайней мере, я ничего не обнаружил. Если хочешь, завтра схожу в суд и соберу больше информации.

Конечно, я желал знать больше – особенно о том, как вооруженное нападение и преступный сговор могли остаться без судимостей, – но если Циско запросит материалы дела, ему придется предъявить удостоверение, а это выдаст нас обоих.

– Нет, тебя там заставят расписаться. Пока оставим все как есть. Что-нибудь еще?

– Как я уже сказал, в анкете сплошное вранье. Он пишет, что работает инженером в «Локхид». Сомневаюсь. Я звонил в «Локхид» – Дэвид Максуини в их телефонной книжке не значится. Либо у парня нет рабочего телефона, либо… – Циско развел руками, намекая, что объяснение только одно – обман. – У меня был всего один вечер, но то, что я проверил, оказалось ложью. Вероятно, это относится и к его фамилии.

– Ты о чем?

– Мы ведь не знаем, как его зовут на самом деле, правда? В анкете его имя вымарано черной краской.

– Верно.

– Я проследил за номером седьмым и выяснил, что это Дэвид Максуини, но кто поручится, что в анкете та же самая фамилия? Понимаешь, к чему я веду?

Я на минуту задумался и проговорил:

– Ты хочешь сказать, что Максуини подменил настоящего присяжного, возможно, даже украл его судебную повестку и теперь играет его роль в суде?

– Вот именно. Когда кандидаты получают повестку и предъявляют ее в специальное окошко, там просто сверяют фамилию из списка с водительским удостоверением. Этим занимаются низкооплачиваемые клерки, Микки. Ничего не стоит подсунуть кому-нибудь из них поддельное удостоверение. Мы с тобой знаем, как легко подделать документы.

Я кивнул. Большинство людей мечтают отделаться от обязанности быть присяжным. Самый лучший способ проникнуть в коллегию – просто выполнить свой гражданский долг.

– Если ты раздобудешь мне фамилию человека под номером семь, я ее проверю, – продолжил Циско. – Бьюсь об заклад – такой человек наверняка найдется в «Локхид».

Я покачал головой.

– Боюсь, я не смогу это сделать, не оставив «хвост».

Циско пожал плечами.

– А что вообще происходит, Микки? Только не говори, что чертов прокурор посадил в коллегию своих людей.

Я мог рассказать ему обо всем, но решил, что пока не следует.

– Лучше тебе не знать.

– Убрать перископ!

Он имел в виду, что мы переходим в режим «подводной лодки», где отсеки изолированы, и даже если один дал течь, судно останется на плаву.

– Да, так мы и поступим. Он с кем-нибудь общался? С кем-то заслуживающим внимания?

– Вечером я поехал за ним до Гроув и видел, как он встретился с одним человеком в «Мармеладе», в одном местном ресторанчике. С женщиной. Все выглядело так, словно они встретились случайно и решили поболтать за кофе. Больше никого не было. Но я занимался им только с пяти вечера, когда судья распустил присяжных.

За столь короткий срок Циско сделал очень многое. Больше, чем я ожидал.

– Ты далеко от них сидел?

– Довольно далеко. Ты велел быть поосторожнее.

– Значит, не сумеешь описать женщину?

– Микки, я просто сказал, что далеко. Конечно, сумею. Я даже снял ее на камеру.

Циско встал и сунул руку в передний карман джинсов. Выудив оттуда маленькую незаметную черную камеру, он сел на место. На задней панели аппарата вспыхнул монитор. Циско нажал какие-то кнопки и протянул мне фотокамеру.

– Начни отсюда и прокручивай дальше, пока не дойдешь до женщины.

Я взял камеру и стал просматривать цифровые фото седьмого присяжного, сделанные сегодняшним вечером. На последних трех он сидел с женщиной в «Мармеладе». У нее были густые черные волосы, затенявшие лицо. Изображение получилось нечетким, снимки делались без вспышки и издалека.

Женщина незнакомая. Я вернул камеру Циско.

– Ладно, ты отлично поработал. Пока оставь это.

– Просто оставить?

– Да, и займись вот чем.

Я перебросил ему папку с документами. Циско заглянул в них и усмехнулся.

– Так вот о чем вы шушукались с судьей?

Я забыл, что он тоже сидел в зале, чтобы следить за номером седьмым.

– Я сказал, что ты делал поиск только на английском и мне пришлось повторить запрос, включив в него немецкий и французский. Я даже заново распечатал статью, чтобы на ней была свежая дата.

– Очень мило. Жаль, что я выгляжу болваном.

– Должен же я был что-нибудь придумать. Если бы я заявил, что ты раскопал это неделю назад, а я все время сидел и помалкивал, меня бы отстранили отдела. За неуважение к суду. К тому же судья считает болваном Голанца, потому что он не нашел статью раньше нас.

Циско это, кажется, успокоило. Он взял папку.

– И что я должен делать?

– Где переводчица, которой ты давал статью?

– Наверное, у себя дома в Уэстсайде. Это студентка по обмену, я отыскал ее через Интернет.

– Тогда позвони ей и скажи, что хочешь поработать сегодня ночью.

– Лорне это не понравится. Я и двадцатилетняя француженка…

– Лорна не говорит по-французски, так что пусть потерпит. Какая у нас разница по времени с Парижем – девять часов?

– Девять или десять. Не помню.

– Ладно, в общем, бери переводчицу и после полуночи начинай звонить. Звони жандармам, всем, кто занимается наркотиками, и притащи кого-нибудь сюда. Кстати, в статье указаны три фамилии. Начни с них.

– Так просто? Думаешь, они с радостью все бросят и помчатся к нам?

– Да, и будут давить друг друга, чтобы успеть первыми. Скажи им, что они полетят первым классом и поселятся в отеле, где останавливается Микки Рурк.

– Что это за отель?

– Понятия не имею, но я слышал, что этот парень у них в чести. Они считают его гением. В общем, скажи им то, что они хотят услышать. И не жалей денег. Если согласятся двое, бери двоих, потом разберемся, кто лучше. Только раздобудь кого-нибудь. Циско, пойми, это Лос-Анджелес. Все копы в мире хотят сюда приехать, затем вернуться и рассказывать всем, что они увидели.

– Ладно, я кого-нибудь найду. Но что, если он будет занят?

– Тогда пусть прилетает как можно быстрее, а ты дай мне знать. Я постараюсь потянуть время в суде. Судья намерен провернуть все поскорее; если возникнет необходимость, я смогу сбавить темп. Последний срок – следующий вторник, в крайнем случае среда. К этому времени доставь мне француза.

– Позвонить тебе сегодня, когда обо всем договорюсь?

– Нет, меня ждет сладкий сон. Я отвык целый день торчать в суде и буквально валюсь с ног. Лучше пойду в кровать. Позвони мне утром.

– Хорошо, Микки.

Он поднялся с места, похлопал меня по плечу папкой и, сложив ее пополам, засунул за пояс джинсов. С края веранды я проследил, как Циско спустился по ступеням, поднял с тротуара своего железного коня и, поставив нейтральную передачу, бесшумно покатил вниз по Фэрхолм к Лорел-каньон.

Подняв голову, я окинул взглядом город и стал думать о том, что делал сегодня, о своей профессии и о вранье в суде. Но я не особенно углублялся в мысли и не чувствовал за собой вины. Я защищал человека, которого считал невиновным в приписанных ему убийствах, хотя и косвенно замешанным в произошедшем. В коллегии присяжных у меня сидела «подсадная утка», как-то связанная со смертью моего предшественника. Еще у меня был детектив, он следил за каждым моим шагом, но гораздо больше интересовался раскрытием своего дела, чем моей безопасностью.

Я знал обо всем этом, однако не испытывал ни страха, ни вины и чувствовал себя примерно как тот парень, который выделывал в воздухе сальто на трехсотфунтовом снегоходе. Может, спорт тут и ни при чем, но это было чертовски рискованно, и только таким способом я сделал то, что не удавалось целый год. Содрать с себя всю шелуху и зарядить энергией.

Так, чтобы вскипела кровь.

Я услышал, как внизу взревели выхлопные трубы. Циско тихо проехал весь путь до Лорел-каньон и лишь в самом конце завел мотор. Глухой рокот его двигателя вскоре затих в темноте.

Часть пятая
Свидетель защиты

47

В понедельник я надел свой «счастливый» костюм от Корнелиани. Мой клиент и я сидели в судебном зале, ожидая выступления защиты. Представитель обвинения Джеффри Голанц разместился за своим столом, готовясь ставить палки нам в колеса. Задние ряды вновь ломились от публики. Зато судейское кресло перед нами пустовало. Стэнтон не выходил из своего кабинета и опаздывал почти на час. Что-то произошло или должно было произойти, но нас никто не информировал. Мы увидели, как двое полицейских провели в кабинет неизвестного мне человека и вывели обратно, однако никаких объяснений не последовало.

– Джефф, что это значит? – спросил я через проход сидевшего рядом обвинителя.

Голанц повернул голову. На нем был красивый элегантный костюм, но он надевал его каждый день, и это уже не производило впечатления. Помощник прокурора пожал плечами.

– Понятия не имею, – отозвался он.

– Наверное, судья рассматривает мою просьбу о досрочном оправдании.

Я улыбнулся, а Голанц сдвинул брови.

– Ну да, конечно.

Выступление обвинения растянулось на всю прошедшую неделю. Я тоже принял в нем участие, устроив два длинных перекрестных допроса, но значительная часть времени ушла на дотошную работу Голанца. Патологоанатома, проводившего вскрытие Мици Эллиот и Йохана Рилца, он продержал целый день, выуживая из него бесконечные подробности о смерти жертв. Еще полдня допрашивал бухгалтера Уолтера Эллиота, рассказавшего о финансовой стороне его брака и о том, сколько он мог потерять из-за развода. Почти столько же времени занял судмедэксперт, долго толковавший о том, как проводился тест на следы пороховых частиц.

Кроме ключевых свидетелей промелькнуло несколько помельче, а пятница закончилась «слезовыжималкой». Голанц вызвал лучшую подругу Мици Эллиот. Она поведала, как Мици делилась с ней планами развода сразу после заключения брачного контракта. По ее словам, как только эти планы всплыли наружу, между мужем и женой постоянно происходили стычки и она чуть ли не каждый день видела Мици в синяках. Свидетельница целый час рыдала почти без остановки и под конец занялась откровенными сплетнями и слухами, пока мой протест не положил этому конец.

Затем я, как положено, направил судье ходатайство о досрочном оправдании моего клиента. Я заявил, что обвинению не удалось представить убедительных доказательств виновности подзащитного. Судья, естественно, отклонил ходатайство и назначил мое выступление на следующий понедельник, ровно в девять часов. Выходные я провел, готовясь к бою и натаскивая двух главных свидетелей защиты: доктора Шамирам Арсланьян, моего эксперта по СПЧ, и прилетевшего из Франции капитана полиции Малькольма Пепэна. Наступил понедельник, я был во всеоружии и рвался выступать, но судья отсутствовал.

– Что происходит? – шепнул мне Эллиот.

Я пожал плечами.

– Я знаю не больше вас. Обычно, если судья не появляется вовремя, это не имеет никакого отношения к делу. Как правило, решаются проблемы со следующим процессом.

Но Эллиот не успокоился. Поперек его лба легла глубокая морщина. Он чувствовал: что-то не так. Обернувшись, я взглянул на места для публики. Джули Фавро сидела в третьем ряду вместе с Лорной. Я им подмигнул, и Лорна подняла большой палец. Осмотрев другие ряды, я заметил, что за столиком обвинения образовалось пустое пространство. Немцев не было. Я хотел спросить Голанца, куда подевались родственники, как вдруг в зале за спиной обвинителя появился полицейский.

– Простите.

Голанц обернулся, и офицер наклонился к нему с каким-то документом.

– Вы из прокуратуры? – спросил он. – К кому мне с этим обратиться?

Голанц встал и вышел за перегородку. Он бегло просмотрел бумагу и вернул ее обратно.

– Это повестка в суд со стороны защиты. Вы офицер Сталлуорт?

– Да.

– Тогда вам сюда.

– Не думаю. Я не имею никакого отношения к этому делу.

Голанц снова взял документ и изучил его внимательнее. Похоже, он начал что-то соображать, но было уже поздно.

– Вы находились на месте преступления? Стояли в оцеплении или охраняли въезд?

– Нет, я был дома, отсыпался после смены. Работал в ночь.

– Подождите минуту.

Голанц вернулся к своему столу и открыл папку. Я понял, что он проверяет список свидетелей, который я представил две недели назад.

– В чем дело, Холлер?

– А что? Он есть в списке.

– Чепуха.

– Нет, не чепуха. Он там уже две недели.

Встав из-за стола, я подошел к перилам и протянул руку полицейскому.

– Офицер Сталлуорт, я Майкл Холлер.

Он не пожал руки. Чувствуя на себе взгляды публики, я продолжил:

– Это я вызывал вас сюда. Подождите пока в коридоре, и я постараюсь, чтобы вас пригласили сразу, как начнется заседание. Судьи еще нет. Но не волнуйтесь, я о вас помню.

– Тут какая-то ошибка. Я никак не связан с данным делом. В тот день я закончил свою смену и отправился домой.

– Офицер Сталлуорт, никакой ошибки нет, и, раз уж вас сюда вызвали, вы не можете уйти просто так. Нужно разрешение судьи и мое согласие. Если вы сейчас уйдете, судья придет в ярость. Вы же не хотите, чтобы он пришел в ярость?

Полицейский побагровел. Он бросал взгляды на Голанца, надеясь на его помощь, но тот тихо говорил по телефону. Видимо, звонок был срочный.

– Послушайте, – сказал я Сталлуорту, – вы просто выйдете пока в коридор, а я…

Кто-то из передней части зала позвал меня и Голанца. Обернувшись, я увидел, что у двери стоит судебный секретарь и кивком приглашает нас пройти в кабинет Стэнтона. Наконец-то что-то прояснится. Голанц прервал звонок и встал. Я повернулся к Сталлуорту спиной и проследовал за Голанцем к двери.

Судья сидел за столом в своей черной мантии. Судя по его виду, он был вполне готов к работе, но его что-то задержало.

– Садитесь, джентльмены, – предложил он.

– Мне пригласить подзащитного, ваша честь? – спросил я.

– Нет, нет необходимости. Просто присядьте, и я расскажу вам, что происходит.

Мы с Голанцом сели напротив судьи. Я чувствовал, что Голанц внутренне кипит, разозленный повесткой Сталлуорта и ее возможными последствиями. Стэнтон подался вперед и положил руки на лежавший перед ним листок бумаги.

– У нас возникла довольно необычная ситуация, связанная с неправомерными действиями со стороны присяжных. Ситуация все еще… развивается, и я хочу извиниться, что до сих пор не посвятил вас в суть дела.

Стэнтон встал, и я подумал, что он собирается пойти в зал или задать нам какие-то вопросы, но судья немного помолчал и произнес:

– В четверг в мой офис пришло письмо, адресованное лично мне. К сожалению, я смог прочитать его только в конце пятницы, после завершающей недельной сессии, где обычно решаются всякие мелкие дела. В письме сказано… впрочем, вот оно, письмо. Я его уже распечатал, но вы письмо лучше не трогайте.

Он развернул перед нами листок бумаги. Чтобы прочитать его, я встал с места и перегнулся через стол. Для Голанца при его высоком росте в этом не было необходимости.

«Судья Стэнтон, вы должны знать, что присяжный под номером семь выдает себя за другого человека. Проверьте „Локхид“ и отпечатки пальцев. Он привлекался к суду».

Очевидно, письмо отпечатали на лазерном принтере. Не считая текста, его девственную белизну нарушали лишь две темные полоски на местах сгиба.

Я сел на стул.

– Вы сохранили конверт? – спросил я.

– Да, – ответил Стэнтон. – Обратного адреса нет, почтовый штемпель поставлен в Голливуде. Я хочу, чтобы кто-нибудь из криминалистов посмотрел эту записку и конверт.

– Надеюсь, вы не сообщили об этом самому присяжному, – вставил Голанц. – Заседание должно состояться в любом случае. Вероятно, это лишь уловка, с помощью которой человека желают убрать из коллегии.

Я не сомневался, что Голанц бросится на защиту седьмого номера. В его глазах это был «синий» кандидат.

Я тоже подал голос:

– Он хочет сказать, что это уловка защиты. Я возражаю против обвинения.

Судья успокаивающе поднял руки.

– Успокойтесь, друзья. Я еще не говорил с номером семь. Все выходные я раздумывал, как мне лучше поступить. Побеседовал с другими судьями и полностью подготовился к решению этого вопроса. Проблема в том, что номер семь не появился. Его нет в суде.

Мы с Голанцем замерли.

– Нет в суде? – протянул Голанц. – А вы посылали…

– Да, я отправил к нему судебных приставов, и его жена сообщила, что он на работе, а про суд, процесс и все такое она ничего не знает. Потом они поехали в «Локхид», нашли там этого человека и привезли его сюда. Но это не он. Не номер седьмой.

– Ваша честь, я совсем запутался, – вздохнул я. – Вы же сказали, что нашли его на работе?

– Да. Все это начинает напоминать Лорела и Харди с их «А кто на первой базе?»

– Эбботт и Кастелло, – вставил я.

– Что?

– Это были Эбботт и Кастелло. Они выступали с «Кто на первой базе?».

– Не важно. Суть в том, что номер семь не номер семь.

– Я не понимаю, ваша честь, – покачал я головой.

– В нашем компьютере номер седьмой записан как Родни Бэнгланд, инженер из «Локхид», проживающий в Палос-Вердес. Но человек, который две недели просидел здесь на седьмом месте, не Родни. Мы не знаем, кто он и куда делся.

– Он занял место Бэнгланда, но Бэнгланд об этом не знал, – произнес Голанц.

– Похоже на то, – согласился судья. – Бэнгланда – настоящего Бэнгланда – сейчас допрашивают, но он явно не в курсе того, что происходит. Он вообще не получал повестки.

– Значит, кто-то похитил ее и использовал вместо него? – уточнил я.

Стэнтон кивнул.

– Да. Вопрос только зачем, и я надеюсь, что полиция поможет нам это выяснить.

– А как же суд? – напомнил я. – Объявим несостоявшимся?

– Нет. Мы пригласим присяжных, объясним, что седьмой номер по некоторым причинам отстранен, заменим его новым кандидатом и пойдем дальше. А полиция тем временем проверит остальных присяжных и убедится, что они действительно те, за кого себя выдают. Мистер Голанц?

Голанц минуту раздумывал, прежде чем ответить.

– Ситуация довольно шокирующая. Но обвинение готово продолжать – как только мы убедимся, что с остальными присяжными все в порядке.

– Мистер Холлер?

Я одобрительно кивнул. Все шло так, как я планировал.

– У меня есть свидетель, он прилетел сюда из Франции, и я полностью готов к работе. Не хочу отменять процесс. И мой клиент тоже.

Судья подтвердил наше согласие.

– Хорошо, тогда возвращайтесь в зал, и через минуту заседание начнется.

На обратном пути Голанц шепнул мне с угрозой:

– Я тоже проведу свое расследование, Холлер.

– Правда?

– Мы найдем этого ублюдка и выясним, что он делал в коллегии присяжных. И если обнаружится какая-то связь с защитой…

Я не дослушал и быстро зашагал к двери. Все и так понятно.

Сталлуорта в зале уже не было – видимо, он все-таки последовал моему совету и вышел в коридор. Как только я сел за столик, Эллиот набросился на меня:

– Что случилось? В чем дело?

Я попросил его сбавить тон и прошептал:

– Седьмой номер не явился в суде. Судья проверил его и раскрыл подмену.

Эллиот остолбенел. Вид у него был такой, словно кто-то всадил ему в спину нож.

– Господи, что это значит?

– Для нас – ничего. Суд продолжится с другим присяжным. Но следствие попытается выяснить, кто такой номер седьмой, и я очень надеюсь, Уолтер, что оно не приведет к вашей двери.

– Вряд ли. Но мы не сможем продолжать. Вы должны остановить процесс. Потребуйте роспуска суда.

Я увидел его умоляющий взгляд и понял, что мой клиент мало полагался на мою защиту. Он рассчитывал только на свою «подсадку».

– Стэнтон отказался отменить процесс. Придется работать с тем, что у нас есть.

Эллиот дрожащей рукой провел по лбу.

– Не волнуйтесь, Уолтер. Вы в хороших руках. Мы выиграем это дело в честном бою.

В зале снова появился судебный секретарь, и судья Стэнтон поднялся по ступенькам на свое место.

– Мы возвращаемся к делу «Штат Калифорния против Эллиота», – объявил он. – Пригласите присяжных.