Текст книги "Современный зарубежный детектив-13. Компиляция (СИ)"

Автор книги: авторов Коллектив

Соавторы: Дженнифер Линн Барнс,Майкл Коннелли,Бентли Литтл,Джо Лансдейл,Донато Карризи,Сюсукэ Митио,Питер Боланд,Джек Тодд,Лора Перселл
сообщить о нарушении

Текущая страница: 205 (всего у книги 335 страниц)

28

Закончив писать заметки об очередном сеансе, Пьетро закрыл черный блокнот и остановил метроном, освобождая Матиаса от власти гипноза и позволяя мальчику уснуть спокойным сном без сновидений.

В висках пульсировала боль, предвещая наступление мигрени. Прежде чем она его настигнет, нужно упорядочить мысли. Наконец-то Пьетро получил доказательство, что по крайней мере один персонаж из этой истории существовал на самом деле. Хромой здоровяк, осквернивший могилу матери Молчаливой Дамы на кладбище Барги, изрядно походил на Тихоню.

Больше всего Джербера беспокоило то, что бесноватый сам повредил себе колено, из-за чего ему потом пришлось хромать всю жизнь. Эта безжалостная логика не оставляла сомнений в его решимости удержать любимую женщину. Такой человек способен на все и за ценой не постоит. Пьетро от всей души надеялся, что ему не придется столкнуться с подобным индивидом. Отсюда возник следующий вопрос: не пострадала ли Молчаливая Дама от вспышек его гнева?

Пьетро вытащил из кармана сложенный рисунок, развернул. Ребенок был уверен, что женщина мертва, иначе не нарисовал бы ей закрытые глаза. Эрика тоже косвенно намекала на это. Молчаливая Дама выглядит человеком и ведет себя как человек, но, по-моему, она им не является.

Пьетро кольнуло неприятное предчувствие. Смутный страх сопровождал его с самого начала, но он отказывался обращать внимание на тихий голосок, шептавший: «Произошло что-то ужасное. Что-то ужасное».

Не говоря уже о подозрении, что Кравери не были с ним до конца откровенны. Он хорошо запомнил, какими они к нему явились: стояли промокшие до нитки и умоляли взяться за лечение сына. И тем не менее рассказали отнюдь не все.

Их выдали глаза Сусаны. Он дважды прочитал это в ее взгляде и был уверен, что не ошибся. Пьетро посмотрел на закрытую дверь детской. Настало время спуститься к ним и потребовать объяснений.

Кравери сидели в гостиной. Молчаливые, задумчивые, окруженные роскошью, которая не могла их утешить. Иво и Сусана сидели на разных диванах. Увидев Пьетро на лестнице, Иво поднялся ему навстречу. Сусана осталась сидеть.

Джербер вошел в гостиную, пройдя аркой, которую охраняли два алебастровых носорога, и решительно произнес:

– Стройка.

Иво застыл столбом и непонимающе переспросил:

– Стройка?

– Давно она остановилась? – нетерпеливо уточнил Пьетро. – С тех пор, как я впервые к вам пришел, тут, по-моему, ничего не изменилось.

– Это из-за непогоды, – предсказуемо ответил Иво.

– Нет. – Пьетро уверенно покачал головой. – Это длится не несколько дней. Работы остановились много месяцев назад. Стройматериалы разбросаны, инструменты покрываются ржавчиной. Почему?

Иво замялся.

– Я прав? – не отступал Пьетро.

Сусана не говорила ни слова и даже не шевелилась. Казалось, ее парализовало.

– Вы сами приостановили работы, да? – предположил Джербер, и никто из них двоих не запротестовал. – Почему? Что случилось?

Иво оглянулся на Сусану, словно молча спрашивал согласия у жены. Однако Сусана заговорила сама:

– Я ее видела. Я видела эту женщину.

Она явно имела в виду Молчаливую Даму, но от Пьетро ускользал смысл ее признания. Сусана ткнула пальцем:

– Она стояла там.

29

Мутноватая пленка, делившая надвое старинную виллу, лениво надувалась и опадала, движимая неощутимым сквозняком. Мягкая мембрана как будто дышала, подспудно наводя на мысль о том, что дом живой. Впервые увидев эту колышущуюся преграду, Пьетро был очарован. Так зачаровывает случайного наблюдателя подхваченный ветром полиэтиленовый пакет, намекающий своим танцем на игру какого-то шаловливого духа.

– Я прекрасно помню то утро восемь месяцев назад, – продолжила Сусана, словно пытаясь убедить Пьетро в достоверности своего рассказа. – Матиас уже около трех месяцев видел во сне Молчаливую Даму, начались еженощные крики.

Все трое сидели на диванах в гостиной, глядя на прозрачную завесу.

– Итак, было раннее утро. Иво только что уехал в консульство, прислуга еще не пришла, строители должны были прибыть через полчаса. В доме оставались только мы с Матиасом, он наконец-то уснул после очередной бессонной ночи. – Сусана немного помолчала, собираясь с мыслями. – Я вышла в сад. Ночь выдалась на редкость тяжелая, хотелось глотнуть свежего воздуха… Вернувшись в дом, я увидела человека за пленкой. – Она вновь показала, где именно. – Решила, что к нам забрался вор, и очень испугалась. Но фигура не двигалась. Это была женщина. Лица я разглядеть не смогла, только длинные черные волосы и темную одежду.

Джербер слушал молча. Он пока не знал, как интерпретировать ее рассказ, и не понимал, почему Кравери до сих пор скрывали от него этот эпизод. Если, конечно, все было правдой.

Сусана, заметив его сомнение, с нажимом произнесла:

– Это была она, я ничего не навоображала. Она на меня смотрела!

Судя по всему, это было сказано искренне. После бессонных ночей и постоянных переживаний из-за сына она вполне могла принять тень за человеческую фигуру.

– Тогда я набралась смелости и пошла туда. Но там уже никого не было. Женщина бесследно исчезла, – закончила Сусана.

Разговор опасно приблизился к грани, пересекать которую Джерберу очень не хотелось.

– С той стороны есть выход? – спросил он, стремясь направить обсуждение в рациональное русло.

– Да, – кивнула Сусана, – им пользуются строители. Однако было еще кое-что.

Сердце у Пьетро екнуло.

– Существо, которое я видела, было реальным и в то же время нет. Не знаю, как объяснить яснее.

Выглядит человеком и ведет себя как человек. Вот почему они молчали. Сусана уверена, что столкнулась во сверхъестественным феноменом.

– С того дня наша жизнь изменилась, – сказал Иво, очевидно веривший в эту историю свято. – Мы приостановили работы по реставрации, потому что дом перестал быть нашей крепостью. Какой тогда смысл приводить его в порядок?

– Да, дом перестал быть нашим, – поддержала мужа Сусана. – Он сразу стал мрачным и неприветливым. Будущее в нем нас уже не привлекает.

– Тем не менее вы не переехали, – заметил Пьетро.

Кравери смущенно опустили глаза, и он догадался, в чем тут дело:

– Вы думаете, она может вернуться, да?

– Мы с мужем надеемся, что этой женщине что-то от нас нужно. И если мы выполним ее просьбу, она оставит Матиаса в покое.

Ни Иво, ни Сусана не выглядели как безумцы или простачки. Что же, Джербер их понимал. Чтобы избавить ребенка от страданий, любящие родители готовы на все, даже на самое абсурдное. Он почувствовал потребность как-то их поддержать.

– Уверен, со временем все прояснится, – успокаивающе произнес он.

Супруги перевели дыхание. Джербер был их единственной надеждой.

30

Покинув виллу в Пьян-де-Джуллари, Пьетро опять почувствовал необходимость укрыться в заброшенной квартире, сбежать из одного мира в другой, из рафинированной роскоши – в пыльную нищету и запустение. В прошлый раз он обнаружил, что в постели последней обитательницы этой квартиры на него нисходит блаженный покой.

Он вновь примостил голову на драную подушку. Из влажного пятна на потолке на него смотрели два глаза. Синьор Б. обожал порассуждать о парейдолиях, то есть иллюзорных образах, видимых нами в плывущих по небу облаках, в чашке молока с кукурузными хлопьями и бог знает в чем еще. В детстве Пьетро считал эти образы вещими знаками, которые существа из неведомых миров посылали только ему, и везде их искал.

Он уже было задремал, убаюканный детскими воспоминаниями, как вдруг очнулся от острого приступа тревоги. Вытащив из кармана мятый рисунок Матиаса, он присмотрелся к закрытым глазам нарисованной женщины. «Ее глаза остались в этом доме», – мелькнула мысль. Пьетро робко взглянул на потолок.

Что-то ускользало от него.

Уже неделю, сосредоточившись на поисках, он почти не возвращался домой. Ему не хотелось туда возвращаться, как будто что-то отвращало. Но что? Прошедшая ночь выдалась нелегкой. «Знакомство» с Тихоней, потом нервирующее признание Сусаны. Джербер так и не решил для себя, как отнестись к ее видению. Впрочем, он действительно не сомневался, что всему можно найти рациональное объяснение.

До сих пор Пьетро избегал задавать себе некоторые вопросы. Не потому, что не видел смысла, а потому, что боялся ответов. И все же в глубине души он порой сознавал, что на пути к истине нельзя избежать столкновения с неведомым. Дольше откладывать решение было нельзя.

Вскоре он уже сидел за рулем внедорожника, а через какое-то время показалась старая мельница, затерявшаяся среди однообразных сиенских холмов. Эрика Де Роти кормила своих многочисленных собак. Пьетро увидел ее издалека. Заслышав шум двигателя, она, приложив ладонь козырьком ко лбу, всмотрелась в подъезжающую машину.

Когда мобильник был закопан, хозяйка провела его в гостиную, заставленную странной аппаратурой, «магическими» безделушками и книгами по эзотерике. На сей раз на Эрике была зеленая туника, а поверх нее – красная подпоясанная куртка. Обувь Эрика игнорировала. Стянув с головы вязаную шапочку, она швырнула ее на стул подле шезлонга с наушниками.

– Я же тебе ясно сказала, ты пока не готов.

– А по-моему, вполне.

– Ошибаешься.

– Так проверь.

Эрика смерила Пьетро испытующим взглядом.

– Когда-то я была в точности такой же, как и ты, коллега Джербер, – проворчала она, смиряясь. – До встречи с Фату.

– Как я? В каком смысле? – непонимающе спросил Пьетро.

– Жутчайшим скептиком, – с саркастической усмешкой ответила Эрика. – День, когда судьба похлопает тебя по плечу, будет похож на все прочие. Слыхал такую поговорку?

Джербер недоумевал, почему она, вместо того чтобы просто заняться делом, ходит вокруг да около. Эрика уселась перед трансмиттером, соединенным со спиральной антенной на крыше, и спросила:

– Что тебе известно о частоте семьсот двадцать три килогерца?

– Ничего, – признался Джербер.

– Хорошо помню, как случайно наткнулась на необычный сигнал в средневолновом диапазоне, – размеренно произнесла женщина.

Ее глаза смотрели куда-то в прошлое.

– Во время работы с Фату?

– Да, – кивнула Эрика. – Я была молода, но уже несколько лет практиковала гипноз. Для работы с пациентами использовала радиоприемник, который прихватила с собой и в Африку. В тот раз я искала обыкновенный «белый шум», который помог бы девочке войти в транс, а вышла на частоту семьсот двадцать три килогерца. То, что я услышала… – Она смолкла, посмотрела на Пьетро. – Никогда прежде не слышала ничего подобного. Это было прекрасно!

Ее голубые глаза вспыхнули иным, более ярким светом.

– С помощью гипноза мы исследуем разум пациентов, ну и позволяем им совершать путешествия в самих себя, открывая нечто новое. А если я скажу тебе, что при этом можно еще и выйти вовне, за пределы собственной психики?

– То есть обрести некое духовное сверхсознание? Нечто, превосходящее наши эмпирические знания об окружающем мире?

– Реальность – это не только то, что можно пощупать руками. Существуют более высокие и тонкие ее уровни.

Более высокие уровни реальности, значит…

– Какая-то часть нашего разума знает, что есть нечто большее, этого даже ты не станешь отрицать. Может быть, иная жизнь. После этой жизни или до нее. Также мы знаем о силах, исподволь влияющих на все происходящее, пусть мы и не способны обнаружить их техническими средствами.

– Ты о своей антенне? – Пьетро машинально посмотрел на потолок.

Он не имел ни малейшего представления о назначении этого прибора. Эрика не ответила.

– А историю ступени Сиенского собора ты знаешь?

Джербер смутно припомнил, что слышал какую-то байку. Воспоминание об историческом анекдоте оказалось столь же неуловимым, как и о том, где он прежде видел эту женщину.

…Магнолия…

– Сиенский собор строили с начала тринадцатого до конца четырнадцатого века. В этом участвовало множество каменщиков, и один из них оказался особенно ревностным верующим. Он сделал одну ступеньку чуть ниже других, всего на каких-то три с половиной миллиметра. И теперь всякий, кто поднимается по лестнице в собор, на мгновение теряет равновесие и наклоняется вперед. Целью благочестивого каменотеса было заставить всех, верующих и неверующих, поклониться Дому Господа.

Джербер гадал, к чему она ведет.

– И какое это имеет ко мне отношение?

– Три с половиной миллиметра, – мечтательно повторила Эрика. – На первый взгляд, все ступени одинаковые, но крошечной разницы оказалось достаточно, чтобы обмануть наш разум и заставить споткнуться. Ты можешь подниматься по этой лестнице тысячи раз, быть предельно внимательным и все равно споткнешься.

– То есть я должен споткнуться, чтобы поверить?

– Под внешней оболочкой скрывается множество секретов. На протяжении веков люди обретали веру, поднимаясь в Сиенский собор, потому что думали, будто сам Бог заставил их преклонить колени.

– В данном случае «секрет» – это просто уловка, – запротестовал Пьетро.

– Откуда ты знаешь, что дело в ступеньке, а не в твоем бессознательном? В конечном счете это вопрос веры.

Пьетро молча смотрел на нее. Хотелось найти убийственный аргумент, но не получалось. Последняя фраза Эрики смела все аргументы подчистую.

Та, похоже, это поняла и объявила:

– Вот теперь ты готов. Что такое радиомаяк, знаешь?

– Он указывает самолетам и кораблям, по какому маршруту двигаться, чтобы не сбиться с курса и вернуться из рейса целыми и невредимыми. – Джербер запнулся. – Антенна на крыше – это ловушка, верно? – расплылся он, довольный своей догадкой, и тут же потух. – Для кого?

От собственного вопроса его пробрала дрожь.

– А вот это тебе придется узнать самому, – ответила Эрика и кивнула на шезлонг с наушниками.

Его ждала частота 723 кГц.

31

Безумец, обнимающий старый сломанный телевизор, который передавал голоса мертвых…

Пьетро стал свидетелем этой сцены, когда ему было десять лет. Она происходила в помещении прихода одного городка под Флоренцией. Эти абсурдные опыты раз в неделю производил с одобрения священника местный ризничий. Люди съезжались со всех уголков Тосканы в надежде пообщаться с мертвыми родственниками. Из-за тесноты количество мест было ограничено: в комнате помещалось не более пятидесяти человек.

Синьор Б. приехал туда с сыном одним зимним днем. Якобы из профессионального интереса к практической демонстрации так называемой психофонии. Весь сеанс они простояли в глубине переполненного зала. Мужчина с закрытыми глазами припал ухом к выпуклому стеклу древнего «Аутовокса». На экране была серая рябь – «метель», проявлявшаяся при отсутствии сигнала. Слышался, разумеется, лишь «белый шум», слитное потрескивание статических разрядов. Ризничий утверждал, что различает в треске голоса из загробного мира.

Тогда и в последующие годы Пьетро ломал голову, чем отца могло привлечь подобное представление. Спросить самого синьора Б. ему не хватило решимости. Теперь же он не исключал, что отец втайне надеялся на чудо. Вдруг этот самый «телевизионный» медиум обернется к публике и, отыскав взглядом мужчину с мальчиком, провозгласит: «Вам важное послание от жены, ушедшей слишком рано».

Никаких посланий в тот день так и не пришло. Оба вернулись домой опечаленные, не сказав друг другу ни слова на обратном пути. Насколько Пьетро было известно, синьор Б. больше никогда не пытался связаться с «иным миром».

Джербер уселся в шезлонг. Эрика протянула ему наушники; надевая их, он подумал, что будь синьор Б. жив, то-то он бы позлорадствовал. Еще бы, сын, поднимавший его на смех, сам наступает на те же грабли. Весь этот оккультизм стоял Пьетро поперек горла, но он подозревал, что других способов помочь Матиасу не осталось.

– Сначала надень вот это. – Эрика протянула ему маску для сна. – Поправь все хорошо, амбушюры должны плотно прилегать к голове, – приказала она, разматывая спиральный шнур и вставляя штекер в гнездо усилителя.

Шезлонг был вполне удобный, однако Пьетро все никак не мог устроиться и медлил, не решаясь надеть наушники.

– И что дальше? – спросил он.

– Закроешь глаза и начнешь слушать, – лаконично ответила Эрика и включила радиоприемник, настроенный на частоту 723 кГц. – Сначала может чуток мутить, это нормально, тошнота быстро пройдет.

Она уверенно нажимала кнопки и поворачивала верньеры. Наконец Джербер решился. Он надвинул на глаза маску, приладил наушники, вытянулся в шезлонге и расслабился, как обычно предписывал своим пациентам.

– Начинаем, – произнесла Эрика; ее голос зазвучал глуше. – Потом я активирую ченнелинг.

Пьетро понятия не имел, что это за штука, но Эрика, должно быть, что-то уже включила. Он услышал отдаленный звук, одну непрерывно звучащую ноту. Пожалуй, это была «фа». Источник звука постепенно приближался. Впрочем, голос Эрики еще можно было расслышать.

– Это путеводная нота. Она действует, как твой метроном, – помогает настроить разум. Когда она зазвучит совсем рядом, следуй за ней, словно за маяком в темноте, даже если тебе начнет казаться, будто она выходит за пределы твоего восприятия.

Идея оказаться одному в темноте пробудила у Пьетро детский страх. Он понимал, что это глупо, однако ничего не мог с собой поделать.

– Нота вернется, чтобы привести тебя обратно, – успокоила его Эрика. – Она будет единственным искусственным звуком, который ты услышишь.

Ее голос делался все слабее.

– Хорошо, – растерянно ответил Пьетро.

Значит, будут естественные звуки? Интересно откуда? Он подумал об антенне на крыше. Прежде чем окончательно пропасть, голос Эрики произнес:

– А теперь посмотрим, кто к тебе пришел.

Пьетро хотел было спросить, что означают эти слова, но путеводная нота оказалась совсем рядом, и ему пришлось сконцентрироваться на ней. Он почувствовал, что звук задел его, точно волочащаяся по земле бечева воздушного змея, «схватился» за нее и двинулся следом. Все вокруг растворялось, рассеивалось, распадалось, превращаясь в бесконечное ничто. При этом он как будто шел по туннелю. Это было странно.

К путеводной ноте добавился новый, пока еще далекий звук, напоминающий плеск металлических волн. Пьетро представил, как они набегают на прибрежные камни. Пространство плеска внезапно расширилось. Туннель закончился, путеводная нота исчезла. Пьетро стоял перед бескрайним океаном. Огромным, спокойным океаном, целиком состоящим из волн на перекрывающихся частотах. И где-то вдали, посреди океана, – вихрь насекомых. Мириады насекомых. Тех самых, которые гудели из его телевизора, а потом – из радио внедорожника.

Это было невероятно. Каким-то образом Пьетро понял, что звуки доносятся из глубин космоса. Они образовывались в далеких галактиках и странствовали миллионы лет, прежде чем достигнуть Земли. Антенна на крыше мельницы отфильтровывала их из сигналов ионосферы и передавала ему. Звуки специально созданы для него некой неощутимой и неведомой силой. Доброжелательной и сострадательной энергией, пронизывающей Вселенную.

Он увидел свет. Зеленый луч, прорезав ничто, нарисовал горизонт. Тонкая, мерцающая линия, словно привет умирающей звезды – или только рождающейся, без разницы. Жизнь и смерть – одно целое, оно больше не пугало. Пьетро дрейфовал в состоянии абсолютного покоя, совершенно неподвижно, никак не противясь металлическому прибою, погруженный в плотную жидкость или подвешенный в вакууме… Он с удивлением начал понимать.

Это не насекомые. Это голоса миллиардов людей. Произносимые ими слова были неразличимы в какофонии множества языков. Больше всего поражало, что голоса были живыми. Откуда они доносились? Где сейчас все эти люди? Существовало ли такое место в действительности? Пьетро казалось, что он прекрасно его знает, что он там уже был и когда-нибудь туда вернется. «Еще до рождения, – подумал он. – Именно туда я направляюсь, но попаду только после жизни».

Из мешанины звуков выделилось нечто определенное. Оно приближалось. Веселая мелодия. Однако это веселье было неприятным. Оно вызывало тревогу. Настолько, что захотелось бежать со всех ног. Пьетро попытался и не смог даже пошевелиться – он был целиком во власти внешних сил.

Ощущение покоя исчезло, мелодия сменилась голосом медведя, беззаботно гуляющего по джунглям. Хотя медвежий голос то и дело прерывался, позволяя надеяться, что он галлюцинация, Пьетро запаниковал. Песенка издевалась над ним, насмехалась, заставляла чувствовать себя доверчивым невеждой, некомпетентным и ни на что не годным.

Посмотрим, кто к тебе пришел.

Что тут смотреть? «Простые радости» – жестокая шуточка синьора Б.

32

Пьетро не стал дожидаться путеводной ноты. Он знал: единственное, что он может контролировать в состоянии глубокого гипноза, – это дыхание. Задержал его, насколько смог, и освободился из темницы транса. Сорвал наушники и маску. Почему-то удивился, увидев перед собой Эрику. Хотя чему тут удивляться? Он все это время находился в ее гостиной, лежал в шезлонге, не в силах пошевелиться и заговорить. Пьетро вскочил, схватил плащ и, бормоча бессвязные извинения, кинулся к выходу.

За рулем внедорожника его не оставляли мысли о парейдолии, которая так увлекала синьора Б., – способности разума видеть в реальности иллюзорные, несуществующие формы. Лица, слова, предметы… Наверняка с ним произошло нечто подобное, только вместо изображений были звуки. Когда он слушал невероятную «космическую» частоту, его мозг захотел и, конечно же, «распознал» коротенькую песенку, с помощью которой его отец гипнотизировал маленьких пациентов. Не стоит недооценивать силу самовнушения. А тот факт, что он до сих пор таит обиду на отца, усилил это впечатление.

Пьетро вернулся домой, когда день уже клонился к вечеру. На улице лил дождь. Не включая света, он прошел через приемную и коридор. Остановился перед дверью в отцовский кабинет, распахнул ее и оказался перед кирпичной стеной. Пьетро еще ни разу не видел ее, просто знал, что стена есть. Рабочий сложил ее, как и было заказано. Теперь же Пьетро понадобилось подтверждение, что лес из папье-маше надежно замурован. Он хотел окончательно увериться, что оттуда ничего не вырвется, что стена ничего не выпустит наружу.

Приложил к кирпичам ладони. Сначала одну, потом другую. Стена была холодной. Прижался ухом, боясь что-нибудь услышать. Он сам не знал что. Движение? Чье-то присутствие? Или старую детскую песенку?.. Так ничего и не услышав, он закрыл дверь и поплелся к себе в мансарду. Разжег в камине огонь и, не снимая влажного плаща, плюхнулся в кресло. В золотистом сумраке плащ начал подсыхать, а Пьетро – успокаиваться.

Он глядел на огонь, и в голове проносились тысячи обрывочных мыслей. Не сумев додумать до конца ни одну, Пьетро набрал номер Иво Кравери и назначил время очередного сеанса, на сей раз у себя в кабинете. Произошедшее на мельнице потрясло его тем, что выявило слабости, в которых он предпочитал не признаваться даже самому себе.

Ошеломленный, неспособный справиться с раздирающими его противоречиями, чувствуя себя законченным неудачником, он так и просидел в кресле до десяти вечера. На это время был назначен сеанс с Матиасом. Семейство прибыло ровно в десять. Иво и Сусана, как всегда элегантные, остались ждать в приемной, а мальчик отправился с Пьетро в кабинет.

Матиас снял куртку, оставшись в пижаме, и лег на кушетку. Все происходило в молчании, пока мальчик не набрался смелости спросить:

– Что с вами, доктор Джербер?

Пьетро, раскладывавший на столе блокнот, метроном и ручки, обернулся к нему.

– Ничего особенного, не беспокойся, – ответил он, не отрицая, что его действительно что-то тревожит.

– Может, вам дать мой талисман? – Матиас раскрыл кулак, в котором был зажат камешек.

Пьетро почувствовал болезненный укол совести.

Не исключено, кстати, что этим утром он сам стал жертвой подобного обмана. Эрика Де Роти пользовалась доверчивостью людей, отчаянно нуждавшихся в ответах. Однако, как бы Джербер ни осуждал методы коллеги, в глубине души он знал, что скоро к ней вернется, и от этого особенно сильно злился.

– Спасибо, но тебе он нужнее, – ответил Пьетро, мягко загнув пальцы на детской ладошке.

Затем поправил плед и стал ждать, когда мальчик уснет. На то, чтобы войти в фазу быстрого сна, Матиасу потребовалось около часа. Тело словно одеревенело, глазные яблоки задвигались под веками. Джербер включил метроном. От мерного стука по спине пробежали мурашки. На миг показалось, что он все еще в наушниках и совершает свое астральное путешествие. Чтобы вернуться к действительности, пришлось сделать над собой усилие.

Прежде чем отдать первый приказ, ему понадобилось заглянуть в черный блокнот. Рассказ Молчаливой Дамы прервался на безмолвной угрозе мужчины по прозвищу Тихоня. Что же, выбора не было.

– Попроси ее продолжить историю о молотке…