Текст книги "Современный зарубежный детектив-13. Компиляция (СИ)"

Автор книги: авторов Коллектив

Соавторы: Дженнифер Линн Барнс,Майкл Коннелли,Бентли Литтл,Джо Лансдейл,Донато Карризи,Сюсукэ Митио,Питер Боланд,Джек Тодд,Лора Перселл
сообщить о нарушении

Текущая страница: 297 (всего у книги 335 страниц)

– Этого достаточно.

Он шел все быстрее и быстрее и в конце концов перешел на бег. Ёсиока бежал за ним. Я отчаянно шевелила ногами, следуя за ними. Через несколько поворотов дорожки перед нами открылось отражавшее тучи серое море. Эдзоэ уверенно пошел по дороге вдоль моря, находившейся прямо впереди, и повернул налево. Он спускался на юг, оставляя море по правую руку, шел по безлюдному ранним утром городу. Крупные капли дождя били по лицу, попадали в рот при дыхании, одежда и обувь тяжелели, намокая, но Эдзоэ продолжал бежать, не теряя ритма. Наконец мы добрались до южной части залива и прошли через рыбацкий порт, двигаясь дальше. Последний раз я бегала на такие расстояния в секции легкой атлетики в студенческие годы. Ноги бегущего вперед Эдзоэ стали терять ритм, он начал задыхаться, так что это было слышно даже из-за его спины, – но все равно продолжал движение, не снижая скорости. Вскоре мои легкие и ноги были близки к пределу своих возможностей. Сквозь дождь показалась территория, которую бросили, едва завершив строительные работы. Внезапно Ёсиока с силой оттолкнулся от земли, как будто травма после аварии его больше не беспокоила, прибавил скорости и обогнал Эдзоэ. Похоже, он направлялся в сторону кустов впереди. Я увидела черную тень улетавшей со стороны заброшки птицы.

8

Мы оказались у водоотводной трубы, где когда-то жил Эдзоэ вместе с собаками. Круглое темное отверстие диаметром около полутора метров, будто рот, открытый в направлении моря. Внутри лежал тонким слоем сухой песок, не намокший от дождя.

– Надо же, она никуда не делась…

Я тоже не догадывалась. Думала, что ее убрали давным-давно, хоть территория и осталась заброшенной.

– Интуиция подсказывала мне, что это может быть здесь. Но чтобы реально так оказалось…

Безэмоциональный голос Эдзоэ эхом раздавался в водоотводной трубе. В бетонном тоннеле не было бродячих собак, как раньше; вместо них там одиноко лежало тело Буццати. Судя по запаху, он уже был мертв.

– Его порезали. – Эдзоэ осветил его карманным фонариком.

В районе поясницы – если сравнивать его с человеческим телом – была длинная прямая глубокая рана. Красно-черная, она четко виднелась на белой короткой шерсти Буццати. Наверное, он убежал от преступника, который ударил его ножом. В таком случае высока вероятность, что он оказался здесь в ночь убийства, так как не поступало никакой информации о том, что Буццати где-то кто-то видел. Раненый пес убежал по ночному городу и спрятался в трубе. Испугавшись человека, он так и умер, не выходя больше на свет. Или, может быть, преступник убил его на месте и принес сюда уже труп. В любом случае…

– Как ты догадался?

– Само так получилось.

– Да уж, конечно…

– Лучше скажи, тебе разве не нужно сообщить об этом своему старшему напарнику? – Эдзоэ смотрел на меня своими стеклянными глазами без эмоций.

– Сначала нужно проверить.

Я залезла вглубь трубы и встала на колени подле Буццати. Эдзоэ сзади светил мне фонариком. Я осмотрела все тело пса. Вокруг рта у него была кровь: он, наверное, вылизывал свою рану. Или же вцепился зубами в преступника? На теле у него также то здесь, то там виднелись пятна крови; туда он не смог бы дотянуться своим языком. Вокруг шеи тоже были красные следы. Значит, это была не его кровь. Вполне вероятно, что это была кровь жертв, оставшаяся на его белой шерсти. С другой стороны, также возможно, что это была кровь убийцы.

Я достала из рюкзака приготовленные мной резиновые перчатки.

– Ну и подготовочка…

Я проигнорировала эти слова и прикоснулась к телу Буццати. Сквозь шерсть я чувствовала холод его тела. Мышцы были похожи на глину, в них не было упругости, и мои напряженные пальцы легко входили в них.

– Я понял причину… Послушай. – Голос Эдзоэ смешивался с шумом дождя. – Лабрадор-ретривер – по своей сути охотничья собака. Его работа – приносить дичь, подстреленную охотником. Он любит воду и хорошо плавает, иначе не справился бы со своей задачей. Именно таких особей отбирали и разводили. Поэтому и сейчас большинство лабрадоров-ретриверов обожают воду. Особенно они любят ходить к морю.

Мои руки остановились.

– Редко встречаются собаки, которые обожали бы ветлечебницы. Там с ними делают много неприятного, а у собак хорошая память. Многие начинают упираться, когда им только предлагают пойти в сторону ветеринарки. Конечно, бывают случаи, когда собаки не возражают благодаря проделанной хозяином работе. Но чтобы обожали, такого я не слышал. Поэтому в нашем случае у меня с самого начала что-то не состыковывалось.

– В каком смысле? – Я оглянулась, но Эдзоэ стоял ко мне спиной, и выражения его лица не было видно.

– Я поменял тактику, проигнорировав все, что он сказал, и тогда мне в голову пришло это место. Неподалеку от моря, к югу от города.

– Хочешь сказать, что Такая тебе наврал? – спросила я, и с губ Эдзоэ слетел длинный вздох. Мрачный, до сих пор я такого ни разу не слышала.

– Могу ли я понять людей, – пробормотал он, практически не разжимая губ, а затем сказал еще более удивительные слова: – В любом случае парень-затворник по соседству, скорее всего, не убийца.

У меня похолодело в груди. Шум дождя слышался где-то вдали.

– Откуда ты про это знаешь?

– После того как закончил запись, я заглянул в собачью конуру во дворе. Там я нашел это самое полотенце и собирался спросить у Такая, могу ли взять его. Я подошел поближе и услышал продолжение разговора, который прервала бабка.

– И о чем они говорили?

– Что соседский паренек-затворник, возможно, и есть преступник, который убил родителей Такая. Что он приходил жаловаться на лай собаки, что пытался с ножом пролезть во двор.

– …А что еще?

На мгновение силуэт Эдзоэ застыл, но вскоре он слегка покачал головой.

– Ничего.

Может быть, это было правдой, а может, он солгал. Прежде чем я как-то отреагировала на его слова, Эдзоэ оглянулся и посмотрел на ждавшего его на входе в трубу Ёсиоку.

– Надо помассировать ему лапы.

Затем повернулся ко мне спиной и вылез из трубы. Они пошли вместе с Ёсиокой под дождем. «Вот поэтому я и не люблю людей», – послышалось тихое бормотание.

9

Я открыла дверь своей квартиры около двух часов спустя. Вся мокрая, миновала темный коридор и вошла в столовую. Подошла к стене и встала перед календарем с кружками трех цветов. Подождала, когда во мне появится достаточно смелости.

Сразу после того как Эдзоэ ушел, мне позвонил Яэда. Я ответила в темной водоотводной трубе – и сразу же услышала о том, что дело раскрыто.

– Мы попали в яблочко.

По подозрению в убийстве супругов Кидзаки был арестован их сын, Такая.

– Он так заврался, что мы быстро его раскололи. Но я и не думал, что это дело затянется.

Затем Яэда рассказал о фактах, которые ему удалось выяснить.

Вечером того дня, когда было совершено преступление, Такая Кидзаки сказал, что обнаружил тела своих родителей, придя домой после работы. Что он купил в комбини неподалеку от дома журнал об автомобилях, а когда вернулся домой, его отец и мать были мертвы, и он сообщил об этом в полицию. Но Яэда уточнил в компании, где работал Такая, что тот закончил работу в половине седьмого вечера, то есть примерно за три часа до того, как он обратился в полицию. От дома до компании – полчаса на автобусе, время не сходилось.

Кроме того, поступила информация от свидетелей. Около восьми часов вечера на побережье видели человека, похожего на Такая. Это было время между совершением преступления и обращением в полицию.

– Вчера во второй половине дня мы проверили морское дно поблизости – и нашли нож.

Отпечатков пальцев на нем не было, но обнаружили немного следов крови жертв. Яэда как будто невзначай показал этот нож бабушке, которая приехала помочь Такая. И она сказала, что он похож на нож, которым пользовались в семье Кидзаки. Ее попросили проверить наличие ножей в подставке на кухне. И хотя Такая говорил, что все ножи на месте, одного из них не хватало.

– В процессе разговора бабушка осознала, что в деле может быть замешан ее внук, и прекратила общение.

Но уже на тот момент Яэда расспросил ее подруг по хоровому кружку, и у него были свидетельства. Около полугода назад ее сын с женой советовались с ней по поводу Такая и переживали за него. Что они думали: он будет заниматься наукой, а парень взял и поступил на работу в обычную компанию. Они пытались его переубедить, но он их совершенно не слушал и агрессивно реагировал на их слова. Может быть, причиной тому был стресс на работе, но Такая стал по ночам дико избивать Буццати, который был ему как брат.

– Сегодня утром первым делом я привел Такая в участок, он не сопротивлялся и раскололся. Что в тот вечер, как только он пришел с работы, сразу же зарезал родителей ножом, а потом пошел и выбросил в море орудие убийства.

В показаниях Такая правдой было только то, что до того, как сообщить в полицию, он сходил в комбини и купил там автомобильный журнал.

– Он надеялся купить машину на страховку жизни родителей.

Вот и вся информация об аресте Такая Кидзаки.

– А что с пропавшей собакой? – спросила я, глядя на тело Буццати, лежащее передо мной.

– После убийства родителей собака громко лаяла, Такая подумал, что это плохо, и ударил ее ножом. Собака выпрыгнула из открытого окна во двор и убежала. Ее, кстати, так до сих пор и не нашли.

Наверное, Такая рассказывал полицейским и Эдзоэ, что собаку можно найти в лесу или около ветеринарной клиники, поскольку боялся, что ее могут обнаружить. Совершенно точно он дал записать Эдзоэ свой голос, потому что был уверен: собака его боится. Если Буццати найдут и он вернется, пес может лаять и набрасываться на Такая. И тогда полиция начнет его подозревать. Поэтому Такая указал на места, которые были прямо противоположны тем, где Буццати гулял с его родителями. Он и не думал, что его подозревают, поэтому и намолотил такую детскую ложь.

– Господин Яэда… у вас, значит, были припасены важные улики.

Так всегда. Этот дядька всегда скрывает то, что у него есть. К тому же в этом случае я непосредственно не связана с расследованием, так что у него нет никаких обязательств что-то мне сообщать.

– Я тоже должна вам кое-что сообщить… – Я сказала, что прямо сейчас случайно нашла тело Буццати.

– Вот как? Это хорошо. Если на теле собаки остались какие-либо улики, они могут пригодиться при выдвижении обвинения Такая Кидзаки. Сейчас отправлю к тебе людей. Ты где?

Я объяснила свое месторасположение. Яэда вызвал наряд полиции, находящийся неподалеку, и внезапно замолчал. Я с легкостью могла догадаться, что он не решается мне сказать и что именно скрывает.

– Ты и вправду нашла собаку случайно? – спросил он сдавленным голосом. – Онода, ты… случаем, не сама ее разыскивала?

– С чего вы взяли? – переспросила я.

Опять наступила пауза: он подыскивал слова, но в итоге так ничего и не сказал. Я сбросила вызов и вышла из трубы, не дожидаясь следственной группы. После этого долго бродила под дождем, никак не решаясь пойти домой.

…Мокрая до нитки, я застыла перед календарем в столовой, ожидая, пока в моей груди появится решимость. Хотя я знала: сколько бы ни прошло времени, решимости во мне не прибавится.

На втором этаже заскрипел пол. Послышалось, как тихо открывается дверь. Но оттуда никто не вышел. Через некоторое время дверь снова закрылась. В груди моей так и не появилось достаточной решимости. Однако я все равно отошла от стены, шевеля не слушавшимися меня ногами. Вышла из столовой и поднялась по лестнице на второй этаж. Встала перед дверью, за которой ничего не было слышно. Внутри меня непрерывно прокручивалось имя, но я не могла его произнести.

– Входи уже.

Голос за дверью опередил меня. Сколько времени прошло с тех пор, как сын так обращался ко мне, голосом? Пять дней назад я услышала его голос, когда он отвечал на вопросы Яэды. После этого, что бы я его ни спрашивала, он не отвечал мне – сидел, запершись в своей комнате, как обычно.

Я вытянула вперед дрожащую руку и, бессмысленно постучав в дверь, взялась за ручку. Открыв ее, увидела Кэйскэ: он сидел на полу перед компьютером, по-турецки сложив ноги. Сын пристально сквозь очки посмотрел на меня, промокшую с головы до ног.

– Утром к соседям приходила полиция. – Он повернул свое бледное лицо в сторону окна, которое выходило на дом Кидзаки. На нем была футболка, которая подчеркивала его худобу.

Даже казалось, что он ничуть не изменился с тех пор, как повредил здоровье в началке и перестал ходить в школу. В то время я была занята работой и не могла быть вместе с сыном. Несмотря на то что я развелась с мужем и была сыну единственным родителем. Кэйскэ не ходил в школу, сидел один дома и сам ухаживал за собой. Но все равно, когда я возвращалась домой, встречал меня с улыбкой и приветствовал: «С возвращением!» А потом с гордостью показывал мне свои тетрадки, где красивым почерком были сделаны все задания, которые проходили в школе за этот день. Я думала, какая сильная воля у ребенка, может все делать сам… Вскоре он перешел в среднюю школу, а затем в старшую – и тут стал заботиться о себе по минимуму. Потом бросил университет, в который сумел поступить, и перестал выходить из своей комнаты. Но я верила, что когда-нибудь он сам сможет преодолеть это. Протягивать ему руку помощи было нельзя, иначе он никогда не станет самостоятельным. Так я думала.

– Это же Такая сделал, да?

Кэйскэ снова посмотрел на меня. Я скрыла свои чувства за кивком и отвела взгляд. В комнате не было того беспорядка, который я себе предполагала. С тех пор, как Кэйскэ заперся тут, и даже после происшествия в доме соседей я не могла зайти к нему. Мне было страшно, что он что-нибудь в меня кинет; помнила до сих пор, как болели руки, когда я прикрывалась ими в прошлый раз.

– Мне недавно звонил начальник, рассказал об этом.

– Тебя это удивило?

Я сделала усилие и посмотрела на него, но на этот раз он отвел взгляд.

– Уж не думал, что он настолько съедет с катушек…

– Что ты имеешь в виду? – спросила я.

Кэйскэ замолчал на какое-то время. А затем заговорил о том, чего я не знала, как будто заранее заготовленными фразами…

Кэйскэ из своего окна видел, как Такая каждую ночь избивает Буццати во дворе.

– Он бил его по голове, по спине много-много раз. Буццати пытался убежать, но он ничего не мог сделать: к его шее была привязана веревка. Сначала он лаял тихонько, но Такая зажимал ему руками нос и пасть и бил снова, и пес переставал лаять. Поэтому муж и жена Кидзаки не замечали, что творится у них во дворе.

– Поэтому ты пожаловался жене Кидзаки, что тебе мешает лай собаки?

Я хорошо помню тот день. Я вернулась поздно вечером после дневной смены. Кэйскэ стоял в проеме двери дома Кидзаки. Я почти никогда не видела, как он выходит из своей комнаты, а тут он стоял и говорил с нашей соседкой Акиё Кидзаки. Я поспешила туда, но Кэйскэ уже ушел оттуда и открыл дверь дома. Я спросила у Акиё, о чем они говорили, и она, немного посомневавшись, ответила:

– Он сказал, что наша собака мешает ему своим лаем по ночам.

Но я никогда не слышала, чтобы кто-то лаял ночью, и никто из соседей никогда не упоминал об этом. Я была обескуражена, и Акиё Кидзаки, как мне казалось, демонстрировала те же самые чувства. Почему ему пришло в голову выдумывать дурацкие жалобы? Зачем моему сыну понадобилось врать?

– Я понимал, что сказать прямо не получится, поэтому и придумал эту историю. Думал, что в таком случае или муж, или жена проверят, что делает их собака по ночам, и тогда, наверное, узнают, чем занимается их Такая. Или же Акиё расскажет Такая про мои жалобы, и он перестанет мучить собаку…

Но, как сказал Яэда, родители уже с полгода знали, чем занимается их сын. Что каждую ночь он избивает Буццати.

– По лицу тетушки Акиё я понял, что она все прекрасно знает. Чем занимается их Такая. Ничего не изменилось – следующей ночью Такая снова избил собаку во дворе.

– А зачем ты с ножом полез к ним во двор?

Вечером того дня я спала после ночной смены, когда раздался звонок в дверь. За дверью стоял Харуёси Кидзаки, его переполнял гнев. Только что Кэйскэ открыл их ворота и вломился к ним во двор, а когда Харуёси его окликнул, тот ушел как ни в чем не бывало. Когда я услышала, что Кэйскэ держал в руке нож, я оторопела. Я и представить себе не могла, что он собирался сделать. Сразу же поднялась на второй этаж и спросила его, стоя перед дверью, но, сколько ни ждала, ответа не последовало. Я вернулась в прихожую и, абсолютно не понимая, что происходит, только и могла что кланяться в знак извинения. Всё это время Харуёси не отводил от меня взгляда, будто смотрел на что-то грязное, на человека абсолютно пропащего, которого нельзя было исправить. Уходя, он даже изобразил на лице сочувствие. А сам-то знал, что его Такая проделывает с псом… Понимал, насколько странно ведет себя его сын.

Нет, у меня нет права что-либо говорить по этому поводу.

– Всякий раз, когда Такая выходил во двор, пес сначала пытался убежать. Но веревка на его шее натягивалась, и деваться ему было некуда. Поэтому я решил разрезать веревку. Если и не перерезать ее полностью, так хотя бы надрезать до такой степени, чтобы пес сам мог бы порвать ее.

– А почему ты не сказал об этом, когда произошло убийство? – спросила я, зная ответ.

– Потому что, похоже, ты меня подозревала, мама.

Я была точно такой же, как мать Эдзоэ. Которая, когда из дома пропали деньги, обвинила своего сына. Засомневалась в том, кому должна была доверять больше всех. Именно поэтому Кэйскэ и не пытался рассказать мне то, что знал. Наверняка он мне мстил. Точно так же, как шестилетний Эдзоэ, когда убежал из дома.

Я вспомнила ночь, когда произошло убийство. Когда от Такая Кидзаки поступил звонок в полицию, я была в участке, и мы с Яэдой поспешили на место преступления. Разумеется, я сказала Яэде, что происшествие случилось в соседнем со мной доме, что жертвы – люди, которых я знаю. Когда мы прибыли на место, Яэда расспросил Такая – человека, который первым обнаружил тела, – а затем пошел с опросом по домам. Он сначала выбрал Кэйскэ, потому что его окно выходило на двор соседского дома. При опросе Яэда догадался о ране на левой руке Кэйскэ. Хотя мы жили с ним вместе, я вообще не заметила этого.

Может быть, с этого момента Яэда начал подозревать Кэйскэ. Но наверняка подозрения подобного уровня следователь должен испытывать по отношению к любому человеку. Как следовало из его недавнего звонка, Яэда с самого начала подозревал Такая Кидзаки.

Только я одна подозревала Кэйскэ. Только я одна думала, что, возможно, мой сын – убийца. Раз он заходил к Кидзаки пожаловаться на громкий лай Буццати. Раз он залез к ним во двор с ножом в руках. Раз после происшествия у него была рана на руке. Раз он ничего не отвечает ни на один вопрос. Хотя мы жили с ним вдвоем, я, как ни старалась, не могла разгадать, что у него на сердце.

Так как жертвы были моими соседями, я сама попросила снять меня с расследования. Но на самом деле мне было страшно. Я думала о том, что супругов из соседнего дома мог убить мой сын, и дрожь в моем теле не прекращалась. Наступил рассвет, а я так и не уснула. Не в силах заставить себя пойти в участок, позвонила Яэде и попросила у него выходной. Яэда тут же разрешил мне, но я не знаю, насколько он сумел разгадать, что творилось у меня на душе.

После разговора с ним я отправилась в офис «Сыскного агентства домашних животных. Эдзоэ и Ёсиока». Вспомнила историю о мошенничестве и решила, что эта компания, вероятно, сможет найти Буццати быстрее, чем полиция, да еще и оставит всё в тайне. Наверное, на пропавшем с места преступления Буццати остались улики, указывающие на Кэйскэ. Нельзя, чтобы их обнаружила следственная группа. Мне нужно найти их первой. Если найду Буццати живым, то тщательно его отмою, чтобы не осталось никаких следов. А если мертвым – то тайком избавлюсь от тела.

– Правда, неудивительно, что ты, мама, стала подозревать вечно молчащего хикикомори, да еще и успевшего наломать дров в отношениях с соседями…

– Нет, не так.

– Всё так.

Когда я впервые поняла смысл слова «непоправимо»? Какая разница когда… Этому слову сопутствовал образ: что-то хрупкое разбивается в порошок. Хотя физически ничего не менялось, но эта непоправимость существовала. Тот факт, что, пусть и в течение всего нескольких дней, я подозревала сына в убийстве, никогда никуда не исчезнет. Это останется внутри Кэйскэ и внутри меня.

– Я старался начать все сначала. – Он улыбнулся одними губами и посмотрел в пол. Дождь вроде закончился, за занавеской немного посветлело, но на душе у меня было тяжело и мокро, как будто исчезнувшие с неба дождевые тучи собрались в моей груди. Тяжесть была такой сильной, что мне даже тяжело было стоять.

– Какое-то время назад, когда ты работала, я ходил в рыбацкий порт и расспрашивал рыбаков. Как они ловят рыбу, какая у них жизнь. Работающих рыбаков всегда можно найти в порту, и днем, и ночью.

– Да зачем тебе это…

– Тебе же неинтересно, скажи?

Все, что я делала, было ошибкой.

– Но, мама, хотя тебе и было неинтересно, я действовал, как мог. Недавно я попросился помочь в транспортировке морского окуня до поднятия его в порту. Вот и получил… – Глядя в пол, он показал на свою левую руку в повязке. – Я упал и попал локтем в короб с окунями.

Все казалось непохожим на правду.

– Ты, наверное, думала, что меня укусила соседская собака, но, к сожалению, дело в морском окуне. – Он даже не пытался на меня посмотреть. – Прости… прости меня…

Я почувствовала боль в глазах, как будто их проткнули; хлынули слезы. Но это ни в какое сравнение не шло с той болью, которую испытывал Кэйскэ. Сколько бы я ни просила прощения, этого было бы недостаточно. Я опустилась на колени на пол и протянула к нему руки, но потрогать его не могла – мои пальцы дрожали, ловя воздух.

– Да ладно, ничего страшного…

Продолжая не смотреть на меня, он встал. Будто отказывался от меня. Будто оставлял одну. Подошел к окну и раздвинул занавески. Он смотрел далеко за соседский дом, в сторону моря. В его очках отражались длинные вертикальные лучи света, который в моих глазах разбивался в пыль.

– Красиво…

Рыдания вырывались из моего горла, я не могла ничего сказать.

– Какой красивый свет…