Текст книги "Современный зарубежный детектив-13. Компиляция (СИ)"
Автор книги: авторов Коллектив
Соавторы: Дженнифер Линн Барнс,Майкл Коннелли,Бентли Литтл,Джо Лансдейл,Донато Карризи,Сюсукэ Митио,Питер Боланд,Джек Тодд,Лора Перселл
сообщить о нарушении
Текущая страница: 147 (всего у книги 335 страниц)
Поесть перед слушанием я не успел, поэтому сразу после суда направился в «Маленькую жемчужину» за сэндвичем с креветками. К столу подтянулась вся наша команда, кроме Босха: он, похоже, снова закопался в свои дела и не выходил на связь. Я изложил команде: с учётом того, что мы накопали за последние сорок восемь часов, фронт продвинулся, и пора думать, как подать дело присяжным. Мы отлично представляли, чем будет оперировать обвинение, – их повествование мало изменилось с первого дня. К этому мы подготовимся, но важнее – выстроить нашу историю.
Судебный процесс часто сводится к тому, кто рассказывает убедительнее – обвинение или защита. Да, есть улики; но сначала их толкует рассказчик для присяжных.
История А: мужчина убивает врага, суёт тело в багажник и планирует ночью закопать, когда ни одна душа не увидит.
История Б: мужчину оговаривают в убийстве бывшего клиента, и он, сам того не зная, колесит с трупом в багажнике, пока его не останавливают копы.
Вещественные доказательства стыкуются с обеими версиями. Лаконичное изложение делает одну правдоподобнее другой. Но умелый рассказчик способен уравнять шансы – а то и перетянуть весы, по‑новому интерпретировав фактуру. Вот где мы сейчас. Меня уже одолевали привычные предсудебные видения: свидетели на трибуне, мой голос, ведущий присяжных по нашей линии.
– Мы явно делаем ставку на «третью руку», – сказал я. – И пальцем укажем на Луиса Оппарицио. Вряд ли он сам нажимал за спусковой крючок, но приказ был его. Значит, он – наш козёл отпущения и свидетель номер один. Нам нужно его найти, «привязать» к делу и добиться его явки.
Дженнифер Аронсон взмахнула руками, словно отгоняя рой насекомых.
– Можно шаг назад? Расскажите так, будто я в коллегии присяжных. Как, по‑вашему, всё случилось? Я понимаю общий каркас: Оппарицио ликвидировал Скейлза или велел это сделать, а затем попытался подставить вас. Но можем ли уже описать сам механизм?
– На данный момент – нет, – сказал я. – Дыр ещё много, поэтому и собрались. Но могу озвучить картину – и то, к чему, как считаю, в итоге подтянутся улики.
– Давайте, – сказала Лорна. – Я с Джен: пока мозаика не складывается.
– Идём по порядку. Первое – личная неприязнь Луиса Оппарицио ко мне. Девять лет назад я разнёс его в зале суда, вытащив на свет его мафиозные контакты и манипуляции с залоговой недвижимостью. Он был подставным лицом – блестящей приманкой, которую я выложил перед присяжными, и они клюнули. Хотя я и выставил его убийцей, которым он не являлся, сомнительных делишек хватало. Власти заинтересовались, и в итоге он с «друзьями» лишился больших денег, когда Федеральная торговая комиссия порубила на куски слияние на сто миллионов, только что ими организованное. Думаю, достаточно, чтобы он таил злобу: я не только публично стёр с него глянец, но и стоил ему – и покровителям – кучу денег.
– Спору нет, – сказал Циско. – Я даже удивлён, что он тянул девять лет. Срок немалый.
– Может, ждал идеальной фигуры, – предположил я. – Я – удобная цель, зажатый обстоятельствами.
– Тут не поспоришь, – кивнула Лорна.
– Второе – жертва, – продолжил я. – Сэм Скейлз, мошенник высшей пробы. Наша линия: они с Оппарицио пересеклись в «Биогрин». «Обескровливали зверя» – вели долгую аферу, – и что‑то пошло не так. Сэма убрали. Параллельно Оппарицио нужно было защитить «Биогрин» от пристального внимания полиции. Тогда в дело пошёл я как удобная мишень. Он узнал о нашей с Сэмом истории – и о том, как она завершилась. Труп Сэма – в моём багажнике, а я, сам того не зная, катаюсь с ним по городу. «Биогрин» остаётся «чистой», с продолжением поставок переработанного топлива, которое так любит государство.
Я оглядел троих за столом.
– Вопросы?
– Пара, – сказала Лорна. – Во‑первых, сама афера. Что за схема?
– «Обескровить зверя», – ответил я. – Выкачивание федеральных субсидий на «зелёное золото» – переработанные масла.
– Ничего себе, – сказала Лорна. – Высокий уровень. Не те его дешёвые интернет‑разводы.
– Верно. Не вязалось у меня это с его профилем, но пока это теория. Под ногтями у него было «зелёное золото». Важно понять: это Сэм принёс идею Оппарицио или его завербовали в уже работавшую схему?
– Есть гипотеза, почему его убрали? – спросила Дженнифер.
– Ещё одна дыра, – сказал я. – И на дне, подозреваю, ФБР.
– Они прокололи операцию? – наполовину спросил, наполовину констатировал Циско.
Я кивнул:
– Похоже. Оппарицио понял – и Сэма убрали.
– Но логичнее было бы просто заставить его исчезнуть, – заметил Циско. – Зачем класть тело туда, где его гарантированно найдут?
– Согласен. Это в списке «неизвестных». Но думаю, «исчезновение» вызвало бы у федералов больше шума. Сделав так, как сделали, можно было изолировать «Биогрин» и создать ощущение, что гибель Сэма со схемой не связана.
– И плюс сладкая месть тебе, босс, – добавил Циско.
– В основном это теория, – сказала Дженнифер. – Что дальше? Как превращать её в защиту?
– Оппарицио. Находим, доставляем в суд, обеспечиваем исполнение повестки.
– Это лишь приведёт его в зал, – сказала Дженнифер. – В прошлый раз вы ожидали, что он «возьмёт Пятую поправку», а сейчас вам нужны ответы.
– Не обязательно. Если база у нас будет, дело сделают вопросы, а не ответы. Пусть хоть зачитывает Пятую молитву. Присяжные услышат нашу историю – в моих вопросах.
Я повернулся к Циско:
– И где он?
– Уже дней пять «пасём» его подружку, – сказал Циско. – Ни намёка. Похоже, пора её расшевелить. Подтолкнуть, чтобы она сама захотела его увидеть.
Я покачал головой:
– Рано. У нас ещё есть время. Вызывать его до финала нельзя – иначе на нас выйдет ФБР.
– Они уже вышли, – сказала Дженнифер. – Получила копию вашей повестки в ФБР.
– Полагаю, они восприняли это как выстрел в воздух, – сказал я. – Мы проверяли, есть ли у федералов что‑то в загашнике. Даже судья так решила. В любом случае повестки сейчас не хочу: это даст обвинению слишком много времени перегруппироваться. Сначала находим. Затем – наблюдаем, до срока.
– Сделаем, – сказал Циско. – Но это дорого. Я не думал, что мы будем использовать слежку до полноценного процесса.
– Сколько?
– Четыре тысячи в день – текущая слежка.
Я посмотрел на Лорну, нашего казначея. Она покачала головой:
– До суда четыре недели. Это сто тысяч, Микки. У нас нет таких денег.
– Разве что обратиться к Андре Лакоссу или к Босху, – предложила Дженнифер. – Они забрали свои залоговые, но были готовы вложить по двести тысяч.
– К Босху – нет, – сказал я. – Это я ему должен, а не он мне. Лорна, устроишь ужин с Андре? Пощупаем, насколько он готов помочь.
– А Циско попробует выбить скидку, – сказала Лорна, глядя на мужа. – В конце концов, Микки – наш постоянный клиент.
– Попытаюсь, – кивнул Циско.
Я знал: его договоренности с «индейцами» приносят ему процент, и эта инициатива, ударит по его карману.
– Договорились, – сказал я.
– Что по ФБР? – спросила Дженнифер. – Личная явка и повестка – вхолостую. Можем пойти к прокурору США с формальным письмом. Но они могут проигнорировать – а у нас сроки.
– «Жёсткое письмо»? – уточнил Циско.
– Первый шаг по процедуре вызова федерального агента, – сказала Дженнифер. – Названо по фамилии осуждённого из Иллинойса, в чьём деле проторили дорожку.
– Ты права, – сказал я. – Это черепаший бег. Возможно, с Бюро придётся завязать. Но если надавим на «Биогрин» – или хотя бы громко пригрозим, – возможно, у них появится мотивация сесть за стол переговоров.
– Удачи, – сказала Дженнифер.
– Да, удача не помешает, – ответил я.
Глава 27По средам я всегда проводил вечер с дочерью, но с началом её учебы в университете, уклад поменялся. В семь вечера у них была групповая подготовка по «деликатному праву» – меня перевели в «раннюю» смену. Мы встречались в кампусе или поблизости, быстро ужинали, и она уходила в аудиторию, к своим.
Я попросил Бишопа высадить меня у ворот на «Экспозишн Бульваре». Прежде чем выйти, положил на сиденье шестьдесят долларов.
– Забери меня отсюда через два часа, – сказал я. – И купи одноразовый предоплаченный телефон. Остаток – на перекус. Если успеешь, настрой. Когда вернусь, нужно будет сделать звонок.
– Понял, – кивнул Бишоп. – Переписка нужна?
– Не обязательно. Если всё пойдёт по плану, один звонок и один ответ. Этого хватит.
Я прошёл через кампус к ресторану «Мортон фиг» в студенческом центре. Хейли сидела на улице, под самым высоким деревом, в честь которого и назван ресторан. К моему удивлению, рядом – её мать. Они устроились по одну сторону столика, так что, когда я сел напротив, сразу оказался лицом к обеим.
– Приятный сюрприз, – сказал я. – Рад тебя видеть, Мэгс.
– Взаимно, – ответила Мэгги. – Ты будешь есть?
– Э… собственно, за этим и пришёл. И чтобы увидеться с нашей дочерью.
– Не похоже, что ты вообще ешь, – отрезала она. – Месяц как вышел из карцера? А всё таешь. Что с тобой, Микки?
– Это заговор? – спросил я.
– Мы переживаем, папа, – сказала Хейли. – Я позвала маму.
– Попробуйте сами, когда на вас вешают убийство, которого вы не совершали, – сказал я. – Это выматывает, где бы ты ни был – в камере или на свободе.
– Чем мы можем помочь? – спросила Мэгги.
Я промолчал, пока официантка приносила меню. Мэгги от меню отказалась: есть, мол, не будет.
– Значит, пришли сказать, что мне нужно есть, но сами не будете? – заметил я.
– Я знаю, эти ужины для вас особенные, – сказала она. – Как когда‑то блины в «Дю‑Пар», которого уже нет. Хотела увидеть тебя, понять, как ты, и дать вам с Хейли побыть вдвоём.
– Останься, – сказал я. – Мы всегда найдём тебе место.
– Не могу, планы, – ответила Мэгги. – Но ты так и не сказал: чем мы можем помочь, Микки?
– Ну… – сказал я. – Для начала передай своей коллеге, «Дане Эшафот», что она так мечтает засушить меня как трофей, что не видит сути. Набор…
Мэгги подняла руки, оборвав меня.
– Я про то, что мы можем сделать вне суда, – сказала она. – На работе – одна неловкость. Меня отстранили из‑за конфликта интересов, но мне и не нужно читать материалы, чтобы понимать: ты этого не делал. И знаю, что выиграешь. Мы с Хейли в этом не сомневаемся. Но для этого ты должен быть в форме, а твоё состояние – ключ. Ты выглядишь паршиво, Микки. Прости, но я видела тебя в суде. Хейли сказала, что ты ушил костюмы, но всё равно – кожа да кости. Круги под глазами… Ты не выглядишь уверенным. Не похож на того Адвоката из «Линкольна», которого мы знаем и любим.
Я промолчал. Слова резанули, потому что были честными.
– Спасибо, – сказал я наконец. – Без шуток. Хорошее напоминание. Веди себя как победитель – и победишь. Простое правило, а я о нём забыл. Нельзя выглядеть побитым – и выигрывать. Думаю, дело во сне. Трудно заснуть, когда это висит над тобой.
– Сходи к врачу, – сказала Мэгги. – Пусть выпишет лекарство.
Я покачал головой.
– Никаких рецептов. Но что‑нибудь придумаю. Может, закажем? Ты точно не останешься? Здесь неплохо кормят.
– Не могу, – повторила она. – У меня встреча. И я хочу, чтобы вы с Хейли сходили в суд. Она только что сказала: наблюдая за тобой, узнает больше, чем в священных коридорах университета. Я пойду.
Мэгги отодвинула стул.
– Спасибо, Мэгс, – сказал я. – Для меня это много значит.
– Береги себя, – ответила она.
И сделала неожиданное: поцеловала Хейли в щёку, обошла стол и чмокнула меня. Впервые за столько лет, что я и не вспомню.
– Пока, ребята, – сказала она.
Я смотрел ей вслед, помолчал.
– Её правда так называют? – спросила Хейли.
– Кого?
– «Дану Эшафот».
– Да, именно так.
Мы рассмеялись. Подошла официантка, и мы заказали по меню «счастливого часа»: Хейли – тако с лобстером, я – классический бургер с жареным луком, вспоминая про «кожу да кости», – хоть и обедал поздно.
За ужином больше говорили о её учёбе. Она на той стадии, когда право – прекрасный механизм, защищающий всех и справедливо карающий. Порывистое время – я его помнил: время идеалов и целей. Я слушал, улыбался, кивал. Мысли же уносились к Мэгги: её слова – и тот прощальный поцелуй.
– Теперь твоя очередь, – сказала Хейли.
Я поднял взгляд, картошка замерла на полдороге ко рту.
– В смысле?
– Мы всё обо мне да о высоких материях. А как насчёт тебя и реальности? Как дела в деле?
– В каком деле?
– Пааап…
– Шучу. Всё неплохо. Кажется, кое‑что складывается. Я начинаю видеть, как удачно выстроить процесс. Был такой тренер – Беличик, в команде «Пэтриотс». За пару дней до матча расписывал первые двенадцать розыгрышей. Смотрел плёнку соперника, изучал привычки, прогнозировал оборону – и задавал сценарий. К этому я и веду: я вижу, как становятся на места свидетели и улики.
– Но выйти вперёд ты не сможешь, пока не начнётся процесс.
– Верно. Но я в целом понимаю, чего ждать. До суда четыре недели, многое может измениться, они могут удивить. Но сейчас я думаю о нашей версии, а не об их – и мне это нравится.
– Здорово. Я уже предупредила преподавателей, что мне нужно там быть.
– Не обязательно пропускать занятия. Приходи на открытие, а дальше я дам знать, если будет что‑то стоящее. Потом – оглашение приговора и праздник.
Я улыбнулся, надеясь, что она поймает мой оптимизм.
– Папа, не сглазь, – сказала она.
– Это чему вас учат на юридическом факультете? – спросил я. – Как не сглазить дело?
– Нет, это будет на третьем курсе.
– Остроумная девчонка.
Мы вышли и разошлись. Я пошёл своей дорогой, но обернулся: посмотрел, как она идёт по площади. Уже стемнело, но кампус сиял. Она шагала уверенно, быстро. Я смотрел, пока она не исчезла между двумя корпусами.
Бишоп ждал там, где договорились. Я сел назад. Он протянул дешёвый раскладной телефон и сдачу.
– Перекусил? – спросил я.
– Был в «Тэмс на Фиг», – сказал он.
– Тоже бургер?
– Да. Куда едем?
– Подожди минуту, – сказал я. – Нужно сделать звонок.
На своём телефоне я нашел номер лос‑анджелесского отделения ФБР и набрал его с одноразовой трубки. Ответил сухой мужской голос:
– ФБР.
– Мне нужно оставить сообщение агенту.
– Сейчас никого нет. Все ушли.
– Знаю. Передайте агенту Дон Рут.
– Сделаете это завтра.
– Это срочно. Конфиденциальный информатор. Завтра будет поздно.
Пауза растянулась, потом голос потеплел:
– Это номер для обратного звонка?
– Да. И зовут меня Уолтер Леннон.
– Уолтер Леннон. Понял.
– Попросите её перезвонить сейчас. Спасибо.
Я отключился и посмотрел на Бишопа поверх спинки.
– Поехали. Если она перезвонит – хочу быть в движении. Так нас сложнее отследить.
– Куда?
– К тебе домой. Сегодня я сам тебя подброшу – вместо того, чтобы ты возил меня и ловил такси.
– Уверен?
– Да. Поехали.
Бишоп выкатил «Линкольн» на 110‑ю на юг, затем должен был свернуть на 105‑ю к Инглвуду. Мы шли бодро в левом ряду. На 105‑й одноразовый телефон зазвонил. Номер скрыт. Я раскрыл телефон, но промолчал.
– Кто это? – женский голос.
– Агент Рут, спасибо, что перезвонили. Это Мик Холлер.
– Холлер? Какого чёрта вы творите?
– Это частная линия? Не думаю, что вам хочется, чтобы такое записывалось.
– Личная, – отрезала она. – Конкретнее.
– Речь об Уолтере Ленноне. И о том, что ваш быстрый звонок подтверждает: вы прекрасно знаете, кто это. Это многое говорит.
– Холлер, у вас три секунды, прежде чем я брошу трубку. Зачем вы звоните?
– Я рискую. Вчера вечером, когда ваш напарник Айелло пытался выбросить меня через перила, вы его притормозили. Я насмотрелся «хороший коп – плохой коп». Это было не оно. Вам не понравилось, что он делает.
– Спрошу ещё раз: чего вы хотите?
– Во‑первых, ваших показаний.
Короткий насмешливый смешок.
– И, кроме того, – продолжил я, – хочу, чтобы вы рассказали, что связывало Сэма Скейлза, он же Уолтер Леннон, с «Биогрин Индастриз».
– Вы сумасшедший, Холлер, – сказала Рут. – Думаете, я вот так брошу работу?
– Я ожидаю, что вы сделаете правильное. Ради этого ли вы шли в Бюро? Судя по-вчерашнему, происходит сокрытие – и вам это поперёк горла. Ваш напарник, возможно, «за», но вы – нет. Вы знаете, что я не убивал Скейлза, и можете помочь это доказать.
– Повторю: вы сумасшедший, если считаете, что я пожертвую карьерой ради вас. И нет, я не знаю, убивали вы Скейлза или нет.
– Возможно, и не придётся жертвовать, – сказал я. – Можно сделать правильно – и сохранить карьеру. Я знаю, что ваш напарник нарушает правила.
– О чём вы? – холодно спросила она.
– Он собирался сбросить меня вниз.
– Перестаньте драматизировать. Он был излишне настойчив – согласна. Но вы и сами на нас давили. И никто не угрожал столкнуть вас. Это абсурд.
Я помолчал, и она продолжила:
– Кроме того, это будет ваше слово, против слов двух агентов. Подумайте.
– Так вот почему вы всегда ходите парой? – спросил я.
Она не ответила. Я надавил:
– Послушайте, агент Рут. Вы мне по‑человечески симпатичны. У меня немного опыта с федералами, но, как уже сказал, вы отбили охоту иметь его и дальше. Потому окажу вам услугу: не дам вам подставиться в отчёте, когда я подам жалобу. Возможно, это спасёт вашу карьеру – и тогда вы, может быть, поступите правильно.
– Я не понимаю, что вы несёте. Это…
– У вас есть личная почта? Дайте адрес – сегодня пришлю кое‑что. И поймёте. У меня на балконе стоит камера, агент Рут. Я снял всё. Так что это было бы слово двух агентов против видео. И вы проиграли бы.
Повисла длинная пауза. За окном проплывал новый футбольный стадион за миллиард. Потом Рут продиктовала адрес. Я включил плафон и записал в блокнот.
– Отлично, – сказал я. – Как доберусь до дома и к нормальному интернету – пришлю. Часа через полтора. Надеюсь, вы ответите, и нам удастся избежать проблем – и вам, и вашему напарнику.
Она оборвала связь. Я отключил телефон и погасил свет.
– Видео, значит, огонь? – спросил Бишоп.
Я взглянул на него в зелёном отсвете приборной панели. В который раз вспомнил, как Циско снял с него подозрения насчёт «жучка» от прокуратуры. Но в мои дела ему вникать ни к чему.
– Нет, – сказал я. – Я блефовал.
Глава 28Четверг, 16 января
Утро подкралось мгновенно – в семь в дверь загрохотали так, что стены дрогнули. Кендалл подскочила первая, я сел так резко, что кольнуло в пояснице.
– Что там? – выдохнула она.
– Понятия не имею, – ответил я. – Одевайся.
Я подхватил брюки с пола, выдернул из шкафа свежую рубашку. Застёгивал на ходу, босиком идя по коридору – с каждым шагом росло липкое чувство: сейчас меня потащат назад в Башни. В такой час стучат только копы.
Я распахнул дверь – и увидел Друкера и ещё одного детектива. Позади – двое в форме. В руках у Друкера болтался знакомый как старый враг документ: ордер на обыск.
– Доброе утро, сэр. У нас ордер на обыск данного помещения —сказал Друкер. – Можем войти?
– Дайте глянуть, – сказал я.
Стопка страниц под скрепкой. Я пропустил преамбулу и «вероятную причину» – сразу к сути: что ищут.
– Вам нужны платёжки, – сказал я. – Здесь их нет. Текущим ведает мой офис‑менеджер, остальное – в хранилище.
– У моего напарника ордер на место жительства мисс Тейлор, – сказал Друкер. – И третий – на ваше хранилище. Надеюсь, вы сотрудничаете и встретите нас там – ускорим процесс.
Я отступил и пригласил жестом.
В проёме коридора мелькнула Кендалл. В руках – мой телефон.
– Это Лорна, – сказала она.
– Скажи, что я в курсе про обыск, – ответил я. – Перезвоню через пять минут.
Я обернулся к квартету гостей, расползшемуся по гостиной:
– Кабинет – в конце. Начнём с него. Но, повторюсь, бухучёт я дома не держу. Это зона Лорны.
– Проведите нас, – сказал Друкер. – Постараемся сделать всё максимально безболезненно.
Мы двинулись по коридору. Кендалл скользнула в спальню и закрыла дверь. Я постучал, проходя:
– Кендалл, мне нужно быть с ними, – сказал я. – Принесёшь носки и ботинки?
Последняя дверь вела в спальню, превращённую в кабинет. Стол под завалами папок и бумаг.
– Это клиентские досье. Конфиденциально. Доступа у вас нет – сказал я.
Я выдвинул ящики – в основном пустые.
– Смотрите, напрягайтесь. Но счетов нет, – добавил я. – Тратите время – своё и моё.
Я отошёл от стола. В кабинете стоял диван – иногда я ночевал на нём. Сел. Вошла Кендалл со свежими носками и моими чёрными «Ферро Альдо» на шнуровке. Протянула и мобильный.
– Вы просто… – сорвалось у неё. – Почему бы вам не оставить его в покое?
– Всё нормально, Кендалл, – сказал я. – Они не правы, но делают свою работу. Чем быстрее покажем им пустые места, тем быстрее уйдут.
Кендалл раздражённо вышла. Я набрал Лорну.
– Микки, они лезут в мои папки, – сказала она.
– Знаю, – ответил я. – Счета – можно. Только не подпускай к конфиденциальной информации.
– И близко не пущу. Но… тут нет всего по Сэму Скейлзу.
– Друкер здесь. Я ему сказал, но они будут делать по‑своему.
Лорна перешла на шёпот:
– Что это значит, Микки? Что они ищут?
Разжёвывать было некогда. Я пообещал перезвонить и отключился. Сел, наблюдая, как Друкер и безымянный коллега перебирают ящики. В коридоре переминались двое в форме на случай, если кто‑то взбрыкнет. Я не взбрыкивал – им оставалось держать руки на ремнях.
Я был уверен: «Дана Эшафот» пытается выстроить мотив. Эти «маски‑шоу» – про финансы и жадность. Им нужна бумага, будто Сэм передал мне деньги: связать «финансовую выгоду» с убийством. Значит, версия у них жива.
Через несколько минут Друкер захлопнул ящики и посмотрел на меня:
– Гараж, – сказал он.
– В гараже пусто, – ответил я. – Коллегия адвокатов не в восторге, когда клиентские записи валяются где попало. Может, пропустим и сразу в хранилище? Я догадываюсь, что вам нужно. Если оно у меня есть, то там.
– Где хранилище?
– За холмом. Студио‑Сити.
– Осмотрим гараж – и поедем.
– Как скажете.
Для Бишопа было рано. После «чистого» гаража – я там оказался впервые с ночи убийства – я сел за руль «Линкольна» и поехал к Лорел‑Каньон. На ходу ловил себя на мысли, сколько раз отчитывал клиентов за сговорчивость с теми, кто хочет лишить их свободы. Думаете, если будете милы, вас признают белыми и пушистыми? Как бы не так. Эти люди хотят отнять всё: семью, дом, свободу. Не сотрудничайте.
И вот я – барабанщик похоронной процессии, ведущей полицейский кортеж туда, где лежат записи моей практики и хлеб насущный. Впервые подумал: возможно, клиент во мне и вправду дурак. Надо было послать Друкера к чёрту – пусть сам ищет хранилище, ломает замки и бьётся с системой.
Зазвонил телефон. Лорна.
– Думала, перезвонишь, – сказала она.
– Прости. Вылетело из головы.
– Они ушли. Слышала, сказали, что едут в хранилище.
– Да. Я уже подъезжаю.
– Микки, каковы шансы, что они всё обшарят – и тут же влепят новые обвинения?
– Думал об этом. Но они позволили мне вести машину и тащить их за собой. Если бы у Друкера был ордер на арест, он бы так не рисковал.
– Надеюсь, ты прав.
– От Дженнифер есть новости?
– Пока нет.
– Окей. Я ей наберу. Держись, Лорна.
– Я просто хочу, чтобы это скорее закончилось.
– Я тоже.
Я свернул на Ланкершим и повёл «хвост» к складу с климат‑контролем, где, помимо архивов, держал мужские и женские манекены и прочий реквизит, выручавший в зале суда. Там же – две стойки костюмов для клиентов и третий из моих «Линкольн Таун Каров». В углу – оружейный сейф «АМСЕК»: стволы, отданные в счёт гонорара. По условиям залога оружие мне было запрещено, так что попросил Циско перевезти его к ним с Лорной до конца процесса.
У въезда я поднял секционную дверь и пропустил обыскивающих внутрь. Затем провёл в запертую кладовку, где клиентские архивы стояли в железных шкафах – как велят правила коллегии: «сухо, темно, под ключом». Я вставил ключ и открыл первый шкаф на четыре ящика.
– Беритесь, джентльмены, – сказал я. – Здесь деловая документация за пятнадцатый год. Отчёты о прибылях и убытках, книги, декларации – весь финансовый массив. Это то, к чему у вас есть доступ. В остальных ящиках – материалы дел, они под защитой, включая папки по Сэму Скейлзу.
Комнатушка для архивов была тесной для всего десанта, к которому присоединился напарник Друкера, Лопес. Я отступил к дверному проёму, туда, где теснились двое в форме, и занял место так, чтобы видеть разгром.
Внутри – складной стол, за которым я обычно перелистывал старые дела. Детективы оставались на ногах, но папки раскрывали на столешнице. Всё, что собирались изъять, откладывали в отдельную стопку.
Работали втроём, быстро и слаженно. К моменту, когда закончили, набралось четыре папки для изъятия. Я попросил показать.
– В ордере нет ни слова, что я обязан делиться с вами тем, что изымаем, – сказал Друкер.
– А в нём нет ни слова, почему я должен был идти вам навстречу, – ответил я. – Но я это сделал. Что бы вы ни взяли, оно всё равно всплывёт. Зачем же вести себя как придурок?
– Знаешь, Холлер, не обязательно было самому включать придурка и заводить меня на публике, – усмехнулся он.
– О чём ты? О том, что было в суде? Если это тебя «заводит», подожди, пока выйдешь перед присяжными. Не забудь защитные очки.
Улыбка Друкера блеснула без намёка на юмор.
– Доброго дня, – сказал он.
Он проскользнул мимо, прижимая папки к груди, чтобы я не успел даже мельком глянуть на обложки. За ним – Лопес и третий, чьего имени я так и не услышал. Затем вся процессия – сыщики и их конвой – вытекла со склада. Я набрал Лорне короткую эсэмэску: «Не посадили. Пока».
