Текст книги "Современный зарубежный детектив-13. Компиляция (СИ)"

Автор книги: авторов Коллектив

Соавторы: Дженнифер Линн Барнс,Майкл Коннелли,Бентли Литтл,Джо Лансдейл,Донато Карризи,Сюсукэ Митио,Питер Боланд,Джек Тодд,Лора Перселл
сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 335 страниц)

Глава 22

Все тело болело.

Наверное, гольф-кар опрокинулся. Это было моей первой мыслью. Все произошло мгновенно, как будто прошло меньше секунды с тех пор, как мы упали с обрыва, но это не могло быть правдой, потому что я лежала на грязной, влажной траве, а палки и камни впивались в тело, обнаженное моим винтажным платьем.

– Лили? – Это была моя вторая мысль.

Я приподнялась на локтях, и все мое тело запротестовало. Фары на гольф-каре погасли. Я не смогла разглядеть никого из своих спутниц.

– Лили, ты в порядке?

Кто-то застонал. Я поползла на звук и наткнулась на распростертую на земле фигуру. Запоздало я поняла, что это не Лили, а Виктория.

– Я в порядке, – сказала она прежде, чем я успела спросить.

Мне же хотелось ответить ей, что с ней не все в порядке, что она идиотка, что мы все идиотки, раз решили кататься по бездорожью в автомобиле, который не предназначен для этого, да еще и в условиях ограниченной видимости и непредсказуемой местности.

Сначала я услышала, как Виктория села, и только потом поняла, что за движение уловили мои глаза. Раздался шаркающий звук, а затем вспыхнул свет.

– Да здравствуют платья с карманами! – сказала она, размахивая телефоном.

Света ее фонарика оказалось достаточно, чтобы я смогла заметить Лили. Она приземлилась гораздо дальше от нас с Викторией. Я пока не могла понять, как так вышло. Лили сидела прямо рядом со мной. Виктория была сзади.

Я осторожно ползла к Лили, лихорадочно пытаясь убедить себя, что раз я жива и невредима, то и Лили должна быть тоже.

– Лили! – я добралась до нее. – Ты цела?

В отличие от Виктории, она не застонала в ответ. Я сказала себе, что это лишь потому, что Лили слишком хорошо воспитана и считает стоны дурным тоном.

– Лил…

– Сойер.

На какую-то долю секунды я испугалась, что это Виктория произнесла мое имя, хотя оно точно исходило от Лили, и я даже ощутила ее дыхание на своем лице.

– Ты в порядке?

Лили с трудом, прерывисто вздохнула:

– Я в значительно лучшем состоянии, чем мое платье.

Только она может думать о нашей одежде в такой момент!

– Виктория? – спросила Лили.

– Я в порядке.

Виктория подкрепила свои слова тем, что чуть не ослепила нас светом, – и в этот раз это был не фонарик ее телефона. Ей удалось найти гольф-кар. Крыша была полностью снесена, а две из четырех перекладин, которые ее поддерживали, были сломаны.

Но фары еще светили.

– У тебя кровь, – заметила Виктория. Я решила, что это обо мне, но она быстро поправила саму себя. – Не у тебя. У нее.

Виктория кивнула головой на Лили, которая по-прежнему лежала на земле. Теперь я тоже увидела кровь, размазанную по ее виску и лицу.

– Мне хочется верить, – сказала Лили, заставляя себя принять сидячее положение, – что у Виктории «нее» – это ласковое прозвище.

Я протянула руку:

– Твоя голова.

Лили оттолкнула мою руку:

– Раны на голове кровоточат. Так бывает. Я в порядке.

– Как тебя зовут? – спросила я у нее. – Какое сегодня число? Кто сейчас президент?

– Раз уж мы задаем вопросы, – вмешалась Виктория, стоявшая рядом со мной, – то Сойер могла бы просветить нас относительно того, почему во время благотворительного вечера они с Дэвисом Эймсом почувствовали необходимость выйти на улицу.

– Что за интерес к семейству Эймс? – спросила я в тот самый момент, когда Лили попыталась подняться на ноги и разобраться с Викторией самостоятельно.

– У Сойер есть свои причины, – сказала она, пошатываясь. – У нее и мистера Эймса… много общего.

Тиски, сжимавшие мою грудь, слегка ослабли. Если Лили решила, что я вышла на улицу с Дэвисом Эймсом по той причине, что он был моим дедушкой, то ее когнитивные способности явно не пострадали. Но страх за нее уступил место невыносимому чувству вины.

– Лили, – попросила я. – Не надо.

Не защищай меня. Не напоминай мне лишний раз, что я лгунья.

Лили поджала губы.

– Сойер, ты… – даже с раной на голове Лили не могла заставить себя использовать такие слова, как «неадекватная» или «странная», – последние несколько недель сама не своя. Что с тобой происходит?

Я посмотрела в сторону Виктории и разбитого транспорта.

– Нам нужно поднять гольф-кар и убираться отсюда. Если кто-то еще перелетит через этот обрыв, нам конец. Или им.

Виктория протянула Лили кусок ткани:

– Прижми это к ране и постарайся остановить кровотечение. Сойер, помоги мне с гольф-каром и ответь уже на чертов вопрос! Мой или твоей кузины, мне без разницы.

Вернуть кар в вертикальное положение оказалось довольно просто. Я могла бы проигнорировать указание Виктории. Могла бы сказать Лили, что со мной все в порядке, но я продолжала думать о тех секундах, когда не была уверена, что смогу снова с ней поговорить.

У меня были секреты от Лили, но до сих пор я ни разу не солгала ей.

Кэмпбелл знает, что ее папа не мой отец. Она не будет вечно скрывать это от Уокера. Так или иначе, но моя тайна постепенно переставала быть тайной. Лучше будет, если Лили узнает все от меня.

– Я разговаривала с Дэвисом Эймсом, – сказала я, чувствуя, как пульсируют порезы и царапины на моих ногах, руках и груди, пока мы с Викторией координировали наши движения и ставили гольф-кар на землю, – потому что его сын был отцом ребенка Аны.

Я посмотрела на Викторию:

– Полагаю, что твой отец знает об этом и его недавняя попытка поглощения компании Эймсов связана с этим.

– Моя племянница была беременна от отца Кэмпбелл? – спросила Виктория, удивленно подняв брови.

– Сенатор… – Лили замолчала, затем попыталась снова. – Стерлинг Эймс, – поправилась она и, наконец, просто спросила: – Обе?

То есть эти обе несовершеннолетние девушки забеременели от него?

– Что значит «обе»? – спросила Виктория.

Я адресовала свой ответ кузине:

– Не обе, Лили. То, что рассказала мне мама той ночью на рождественской вечеринке о Стерлинге Эймсе, – это неправда.

– Она солгала тебе? – Лили была в недоумении. – Но мама Кэмпбелл подтвердила это.

– Она ошиблась, – объяснила я. – Это не та беременная несовершеннолетняя девушка.

– И это просто совпадение, что твоя мать и ее подруга забеременели в одно время? – спросила Виктория.

Я обошла гольф-кар сзади.

– Помоги мне толкать его, – попросила я. – Либо так, либо он остается здесь.

Я уже было решила, что Виктория начнет настаивать на ответах, но она этого не сделала.

– Нам понадобится свет. – «Белая перчатка» была поразительно спокойна. И на удивление рассудительна. – Мобильные здесь не ловят, так что возвращаться на вечеринку нам придется самим. Фары будут куда надежнее, чем фонарик на телефоне.

Я прислушалась, но других групп не было слышно. Как далеко мы забрались? Насколько велик этот лес?

– Толкай, – сказала мне Виктория. – Лили, если тебе трудно идти…

– Я тоже могу толкать.

Почему-то у меня возникло ощущение, что после того, как Виктория увидела мою кузину с этой стороны, для Лили не составит труда получить приглашение на следующее мероприятие «Белых перчаток».

И нам повезет, если оно не убьет нас.

– Мы хотя бы знаем, в каком направлении движемся? – спросила Лили пять минут спустя.

Я уже собиралась ответить, но Виктория опередила меня:

– Я всегда точно знаю, где нахожусь. Это у нас семейное.

– Тихо! – внезапно сказала я. Они подчинились. – Слушайте!

Тишина отступила, и в отдалении послышались голоса – люди! Они разговаривали. Смеялись.

– Сюда! – закричала Виктория.

Мы с Лили присоединились, но безрезультатно.

– Мы могли бы пойти в том направлении, – сказала я, осматриваясь. – Но тогда нам придется оставить гольф-кар здесь. Кустарник слишком густой, а деревья стоят слишком близко друг к другу. Мы ни за что не пройдем, толкая его перед собой.

Мы погрузились в молчание и опять услышали смех. Он был едва различим, но все же.

Виктория снова переключила свой телефон в режим фонарика.

– Думаю, этого света должно хватить.

Мы с Лили следовали за ней по пятам. Наконец голоса стали громче, а между деревьями появился просвет, и я смогла различить очертания гольф-кара. Только когда мы подошли ближе, я поняла, что он припаркован – и пуст.

Секунду спустя я снова услышала голоса, и мое сердце дрогнуло – один из них был мужским. Я посмотрела на ключ, который все еще лежал в обнаруженном гольф-каре. При ближайшем рассмотрении оказалось, что это брелок, но не наш.

Ни змеи, ни розы.

Виктория посветила фонариком на ключ, и я увидела, что это брелок от «Мерседеса».

Где-то впереди треснула ветка. Виктория повернулась, и свет от фонарика – вместе с ней. Сначала я увидела одежду, аккуратно развешанную на низком сучке ближайшего дерева, а в следующую секунду в поле зрения появился обнаженный мужчина и повернулся в том направлении, откуда он только что появился.

Лили, стоявшая рядом со мной, сдавленно прошептала:

– Папа.

Я как-то между прочим думала, что у отца Лили, возможно, роман на стороне, но есть разница между тем, чтобы думать о чем-то и увидеть это воочию. В прямом смысле.

У меня мелькнула нелепая мысль, что, возможно, это тетя Оливия была здесь с ним, но в следующую секунду перед нами появилась женщина. Она увидела фонарик, в отличие от дяди Джея Ди, который был слишком увлечен своим занятием – и ею, – чтобы заметить нас.

– Джей Ди, – тихо произнесла женщина.

Я уставилась на нее, пытаясь осмыслить то, что вижу. У женщины, которая потянулась, чтобы снять с дерева свою одежду, были светлые волосы, но черты лица и оттенок кожи поразительно напоминали Викторию.

Я знаю эту женщину. Я пыталась убедить себя, что это какой-то абсурд, что это невозможно, но потом дядя Джей Ди произнес слово, которое окончательно вогнало меня в ступор.

Он уткнулся в шею женщины и промурлыкал:

– Ана…

Глава 23

Лили громко всхлипнула. Ее отец увидел ее, увидел нас. Он лихорадочными движениями принялся натягивать штаны, затем последовала череда запинающихся объяснений, ни одно из которых не стоило и гроша ломаного. Вопросы, проклятия, требования, – а я стояла там и думала лишь о том, что эта женщина, находившаяся рядом с отцом Лили, эта обнаженная женщина, с которой у него был роман, за двадцать лет ничуть не изменилась.

Ана София Гутьеррес. Она не умерла. Она не пропала без вести. Она была здесь, натягивала платье через голову. Она смотрела на Лили, на Викторию и на меня.

– У Лили кровь. – Виктории каким-то образом удалось более или менее взять себя в руки. – Мы попали в аварию. Она ударилась головой. Сильно.

– Лили… – Дядя Джей Ди поперхнулся, произнося ее имя.

– Нет! – Лили говорила не шепотом, но мне пришлось напрячься, чтобы расслышать ее.

– Нет, – повторил Джей Ди. – Ты ударилась головой?

– Не подходи ко мне. – Лили отступила на шаг. Она дрожала всем телом. – Не разговаривай со мной. Не прикасайся ко мне.

Я встала между ними. В моей голове роились миллионы вопросов, но прямо сейчас не имело значения, что эту женщину звали Аной и что мы с Кэмпбелл искали ее. Важно было лишь то, что Лили было больно, во всех смыслах этого слова.

Ее сердце было разбито вдребезги.

– Сойер, – Джей Ди обратил свое внимание на меня. – Что случилось?

Я ненавидела его за то, как он поступил с ней, так сильно, как никогда не смогла бы ненавидеть за себя.

Лили, стоявшая позади меня, схватила меня за руку. Сначала я решила, что она использует меня как щит.

А потом она упала.

Лили пришла в себя как раз в тот момент, когда мы выбрались из леса. Она молчала, когда другие «Белые перчатки» окружили нас, когда Кэмпбелл и Сэди-Грэйс подошли спросить, что происходит, когда Ана тоже вышла из леса и все начали перешептываться.

Лили молчала весь путь до машины.

Молчала всю дорогу до больницы.

Я осталась с ней, хотя это означало остаться с Джеем Ди. Кэмпбелл написала, что они с Сэди-Грэйс тоже скоро будут. Я позвонила Лилиан. Что еще мне оставалось делать? В отделении неотложной помощи врачи отправили Лили на компьютерную томографию, и как раз в этот момент приехали Кэмпбелл и Сэди-Грэйс.

– С Лили все в порядке? – спросила Кэмпбелл, а затем, поскольку ее нельзя было уличить в излишней заботливости, добавила: – Ужасно невежливо со стороны Мисс-Хорошие-Манеры доставлять неудобства другим из-за травмы головы, полученной по неосторожности.

– Лили не в порядке, – ответила я.

Кэмпбелл оказала мне услугу, не спросив про меня.

– Лили… умерла? – в ужасе спросила Сэди-Грэйс.

– Ей делают томографию, – пояснила я.

Прошла секунда или две, прежде чем последовал следующий вопрос, и за это время я собрала все свои силы, чтобы не оглянуться на Джея Ди, который заполнял бланки.

– Что произошло? – спросила Кэмпбелл. – Кто была та женщина?

Только тут я поняла, что никогда не показывала ей фотографии Аны, которые у меня были. Теперь, когда Лили была вне пределов слышимости, когда ситуация была под контролем и я больше ничего не могла для нее сделать, чудовищность и абсурдность положения накрыли меня с головой.

– Это, – ответила я Кэмпбелл, – была Ана Гутьеррес.

– Я не из тех, кто бросает камни, но…

Кэмпбелл ясно дала понять, что бросание камней неизбежно. Поскольку ситуация оказалась куда сложнее, чем она могла себе представить, я решила избавить ее от лишних хлопот.

– Но Ана, похоже, предпочитает определенный тип?

– Высоких мужчин с густыми волосами и косым пробором? – простодушно предположила Сэди-Грэйс.

«Женатых мужчин», – подумала я, но не произнесла этого вслух, как и Кэмпбелл.

– Мы должны поговорить с ней, – сказала мне Кэмпбелл. – Спросить ее, был ли у нее ребенок.

Даже мысль о разговоре с любовницей моего дяди вызывала во мне отвращение и ощущение, будто я предаю Лили. Ужасная история.

Я потянулась за телефоном и посмотрела на экран – ни новых сообщений, ни пропущенных звонков. И ничего от Ника. В кои-то веки думать о нем было легче, чем о чем-либо другом. Казалось, вся моя жизнь рушится, но зато ясно было как божий день, что я просто бросила его до того, как он сам ушел от меня.

Понятно, почему он не стал дожидаться моего возвращения. Я могла бы написать ему. Извиниться.

– Сойер? – не отставала от меня Кэмпбелл. – Разве ты не хочешь поговорить с Аной?

Я хотела. И не хотела. Это было ненормально. Со мной было что-то не так. Поэтому я отправила сообщение Нику и стала ждать.

Для Лили приготовили палату. Но медсестра, пока мы ждали, когда ей закончат делать томографию, сказала, что туда допускаются только члены семьи. Кэмпбелл и Сэди-Грэйс остались в приемной, и я – наедине с отцом Лили.

Нашим отцом.

– Как долго? – спросила я его лишенным каких-либо эмоций голосом.

Он, такой же взъерошенный, как если бы только что вышел с поля для гольфа или из зала заседаний, посмотрел на меня:

– Они привезут ее, как только…

– Как долго ты спишь с Аной?

– Мы не станем обсуждать это, Сойер…

– Ты бы предпочел не обсуждать свой нынешний роман, – спросила я его, прищурившись, – или тот, который был у тебя примерно за девять месяцев до моего рождения?

Мой намек подействовал на него, как удар под дых.

– Ты…

– Я знаю, да. Я знаю, что ты переспал с моей матерью. Я знаю, что она забеременела от тебя. Я знаю, что ты как ни в чем не бывало столько времени притворяешься, что я всего лишь твоя племянница.

– Лили…

Я не позволила ему закончить вопрос:

– Ты ведь в курсе, что Ана была подругой моей мамы? А ты знал, что они забеременели примерно в одно время? Что они спланировали это?

– Сойер! – Джей Ди схватил меня за предплечье. – Сейчас не время и не место!

Он, наверное, еще что-нибудь сказал бы мне, если бы не увидел что-то за моей спиной.

Вернее, кого-то.

Я повернулась и увидела в дверном проеме Ану Софию Гутьеррес. Трудно было поверить, что у нее хватило наглости явиться в больницу, не говоря уже о палате Лили, предназначенной только для членов семьи. И уж совсем невероятным казалось то, что отец Лили, увидев ее, перестал разговаривать со мной, подошел к ней, взял за руки и что-то прошептал на ухо.

Я в изумлении таращилась на них. Секунд десять-пятнадцать я стояла, застыв на месте, а затем странная, глухая ярость охватила все мое тело. Я вот уже несколько месяцев не признавала своих отношений с этим человеком, а теперь, когда я это сделала?

Он ушел.

Я не помнила, чтобы делала хотя бы шаг в их сторону, но вдруг оказалась на расстоянии вытянутой руки от них.

– Мне нужно идти, – пробормотала Ана.

Зачем она вообще приехала в больницу, почему последовала за нами из леса? Это наверняка вызвало кучу вопросов и запустило волну слухов.

– Со мной все будет в порядке, – сказал ей Джей Ди.

Это стало для меня последней каплей.

– По-моему, настоящая проблема здесь – это не вопрос твоего самочувствия.

– Эй! – Ана впервые посмотрела прямо на меня с тех пор, как появилась на пороге палаты. – Полегче! Мы все беспокоимся за Лили.

– Вы даже не знаете Лили! – огрызнулась я. – И совершенно ясно, что она не на первом месте для вас обоих.

– Сойер! – низким голосом произнес Джей Ди. – Пожалуйста.

– Пожалуйста что? – отрезала я. – Пожалуйста, не устраивай сцен?

Он не успел мне ответить, потому что в палате появился врач и отвел его в сторону. Они начали тихо разговаривать. Я хотела послушать, что они обсуждают, но не могла заставить себя повернуться спиной к женщине напротив.

Женщине, которая крутила роман с мужем моей тети. Еще одной участнице пакта о беременности. Женщине, о которой мы с Кэмпбелл не нашли никакой информации.

– Все будет хорошо, – сказала она мне.

Это окончательно вывело меня из себя.

– Вы не можете говорить мне, что все будет хорошо, – сказала я, четко выговаривая каждое слово. – И вы не можете «беспокоиться» о Лили. Вы трахаетесь с ее отцом, этим, без сомнения, вонючим, гниющим куском…

– Я все понимаю, – тихо вставила Ана. Она заправила свои светлые волосы за уши, ее темно-карие глаза смотрели на меня с участием. – Правда понимаю, милая, и ухожу. Я просто… мне нужно было убедиться, что вы нормально добрались.

Я должна была отпустить ее. Я должна была послать ее ко всем чертям. Но некоторых призраков так просто не прогонишь, а прошлое моей мамы – мое прошлое – преследовало меня уже несколько месяцев. Да и Кэмпбелл так настаивала, чтобы мы спросили Ану о ребенке.

Наверное, поэтому я вдруг ни с того ни с сего выпалила:

– Я знаю, кто вы. Вы – Ана София Гутьеррес.

Если она и удивилась, что я знаю ее полное имя, то не подала виду.

– Сейчас я ношу девичью фамилию моей матери, Олссон.

Интересно, и как долго она жила под другим именем? Должно быть, она специально усложнила свои поиски.

– Я Сойер, – сказала я ей. – Сойер Элли.

На мгновение на лице Аны мелькнуло что-то вроде ностальгии.

– Элли всегда говорила, что так назовет тебя, даже если ты родишься мальчиком.

Я сделала вдох, выдох и только потом снова заговорила. Получилось хрипло.

– Вы всегда мечтали, что у вас родятся девочки.

И снова что-то мелькнуло в ее глазах, но она быстро взяла себя в руки.

– Я знаю про пакт. – Я ждала ответа, но она молчала. – Где вы были? Все эти годы? Что вы делаете здесь? Почему спите с ним?

Ана была одной из маминых ближайших подруг. Наверняка она знала, кто мой отец. Или нет? Но в любом случае ей было известно, что Джей Ди женат.

– Все это так запутано, Сойер.

– Так распутайте!

Ана попыталась пройти мимо меня, но я дотронулась до ее руки. Не схватила – лишь коснулась, но она застыла на месте как вкопанная.

– Кэмпбелл Эймс сейчас сидит в приемной, – сказала я. – Она моя подруга. И подруга Лили. Вы знаете ее отца. – Я позволила Ане переварить услышанное и, хотя у меня словно был полный рот ваты, выдавила: – Что случилось с вашим ребенком?

После этого произошли сразу три события.

Во-первых, медсестра привезла Лили после томографии. Во-вторых, приехали Лилиан и тетя Оливия.

А в-третьих, Ана Гутьеррес ласково погладила меня по щеке, наклонилась ко мне и прошептала на ухо ответ на мой вопрос.

День труда, 03:26

– Сойер? Я только что пошевелила своими ногами! И руками! И своим храмом!

– Храмом? Головой, что ли?

– Нет. Моим женским храмом.

– Твоим женским…

– Храмом! Ну, в Библии же говорится, что твое тело – это храм?

– О боже. Мы можем просто вернуться к той части, где ты говорила про свои руки и ноги?

Восемь недель (и шесть дней) назад

Глава 24

– Давно не виделись, Сойер Тафт! – поприветствовал меня Уокер, как делал это каждый раз в течение последних девяти дней, когда мы встречались у комнаты Лили.

Я словно оказалась в странной альтернативной вселенной, где парню Лили разрешалось находиться в ее спальне за закрытой дверью, а мне не разрешалось даже входить в ее комнату: в первом случае по указу моей бабушки, а во втором – по указу самой Лили.

Если бы Лили могла выгнать меня из дома, она бы это сделала. Лилиан списывала это на травму головы, но она не видела выражения лица Лили, когда та наткнулась на меня и любовницу своего отца, которая прижимала руку к моей щеке.

– Как она сегодня? – спросила я Уокера.

Спрашивала я не о швах и сотрясении мозга, и он это знал.

– Злится, – ответил Уокер. – И злость ей больше к лицу, чем печаль.

Лили, как правило, не позволяла себе злиться по-настоящему. Она не выходила из себя. Она подавляла эмоции. Но это была уже не та Лили, которую мы знали. Отец этой Лили переехал. Ее мать хотела притворяться, что он просто проявил заботу и, как только сплетни улягутся, все вернется на круги своя.

Я, как и Лили, знала, что ничего уже не вернуть. Но у нее был Уокер, на которого она могла положиться, я же осталась одна. Она не разговаривала со мной. Ник не отвечал на мои сообщения.

– Ты же знаешь, что сказали врачи, – напомнил мне Уокер.

– Они сказали, что она может быть раздражительной. – Я повторила объяснение, которое пыталась втюхать мне Лилиан. – Что она может вести себя нехарактерным образом.

Они сказали, что это временно, но они не знали, что Лили видела в лесу.

– Если хочешь знать мое мнение: это хорошо, что она так сильно переживает, – сказал Уокер. – Ты принимаешь это близко к сердцу, Сойер, но дело не в тебе. Это касается всех и вся.

– За исключением тебя, – ответила я.

Какие бы проблемы ни возникали у Уокера с Лили, с какими бы проблемами и эмоциями он ни сталкивался после ареста его отца – сейчас все это было забыто. Лили нуждалась в нем, и он был рядом.

– Дай ей время, Тафт. – Уокер выглядел так, словно собирался сказать что-то еще, но тут зазвонил его телефон. Он посмотрел на экран и сбросил вызов.

– Кэмпбелл? – спросила я. Она звонила мне почти каждый день. – Или твоя мама?

– Ни одна, ни другая, – ответил Уокер. – Мне пора, если не хочу попасть в пробки.

В этот раз нас прервал мой телефон. Только это был не звонок, а сообщение. За закрытой дверью Лили завибрировал телефон. Я решила, что это Сэди-Грэйс, которая теперь присылала нам с Лили картинки со щенками по четыре-пять раз на дню. Но когда я открыла входящие, пришли еще три сообщения, все подряд.

@) – ' —, – -

~ ~ ~ ~ ~8<

Сегодня вечером.

Будьте на связи.