Текст книги "Современный зарубежный детектив-13. Компиляция (СИ)"

Автор книги: авторов Коллектив

Соавторы: Дженнифер Линн Барнс,Майкл Коннелли,Бентли Литтл,Джо Лансдейл,Донато Карризи,Сюсукэ Митио,Питер Боланд,Джек Тодд,Лора Перселл
сообщить о нарушении

Текущая страница: 148 (всего у книги 335 страниц)

Глава 29

Пятница, 17 января

«Каталина Экспресс» резал тёмные воды Тихого океана. Солнце клонилось за остров, уже маячивший впереди. Ветер злой, ледяной, но мы с Кендалл стояли на открытой палубе, прижавшись друг к другу. Пятничный вечер. Я предупредил команду: исчезаю на длинные выходные. Условия залога не позволяли покидать округ без санкции судьи – я выбрал край света, который ещё числился «здесь».

Катер пришвартовался в Авалоне к четырём. Нас уже ждал гольф‑кар с шофёром от «Пуэбло Отель Зейн Грей». Он увёз нас и нашу единственную сумку на склон, попутно ведя светскую беседу о недавно завершённой реставрации: когда‑то это был дом писателя, где тот настрочил несколько романов о Диком Западе.

– Он жил здесь, потому что любил рыбалку, – сказал водитель. – Всегда повторял: «Пишу, чтобы ловить рыбу» – что бы это ни значило.

Я лишь кивнул и взглянул на Кендалл. Она улыбнулась.

– Вы знали, он был дантистом? – добавил водитель.

– Кто? – переспросил я.

– Зейн Грей. И это не его настоящее имя. Настоящее – Перл, как у женщины. Неудивительно, что стал Зейном. Точнее, это второе его имя.

– Забавно, – сказала Кендалл.

Сезон – мёртвый, отель – почти пуст. Нам предложили выбрать из нескольких номеров, названных по самым известным романам. Мы взяли «Всадников пурпурного шалфея» – не потому, что я читал книгу, а из‑за вида на гавань и рабочего камина. Я бывал здесь раньше – много раз, много лет назад, с Мэгги Макферсон, когда мы ещё были мужем и женой.

Мы собирались просидеть большую часть выходных в номере и наслаждаться друг другом. Без телефонов, без ноутбуков, вдали от мирских забот. Но гольф‑кар всё же арендовали – для поездок в рестораны и продуктовый магазин в городе.

Всё было прекрасно, но поездка давала горечь. Меня придавило, и избавиться от тяжести не выходило. Мы сидели у камина, говорили, вспоминали, строили планы. Любовь случалась – две ночи подряд и утром в воскресенье. Но к понедельнику важные темы иссякли, и я почти весь день провёл перед плоским экраном, глядя «СНН» – бесконечный импичмент и странный вирус в Китае. «Центр по контролю и профилактике заболеваний» объявил, что направляет медицинский контроль в Лос‑Анджелес встречать рейсы из Уханя – мерить температуру и смотреть симптомы. Больных – в карантин.

Новости оказались отдушиной. Я геройски держал телефон выключенным все выходные. Но отвлечься не выходило. Тяжесть грядущего и растущие ставки давили всё сильнее.

Не отпускало чувство, что мы с Кендалл проживаем последние спокойные дни вместе, что её возвращение в Лос‑Анджелес и попытка воскресить нашу историю окажутся неудачным экспериментом. Я не мог вычленить точную причину. Но мысли о Мэгги, о встрече в университете, на мгновение собравшей нашу распавшуюся семью, и – о том поцелуе, – не уходили. Удивительно, как что‑то столь случайное, быстрое и неожиданное способно расшатать хрупкое основание отношений.

Глава 30

Вторник, 21 января

Когда во вторник небо затянуло свинцом, а между островом и материком легла густая молочная стена, это показалось уместным. Страх, нараставший весь уик‑энд, подтвердился почти сразу после того, как я впервые за три с половиной дня включил телефон. Мы уже собирались выписываться и идти к катеру, когда позвонила Дженнифер Аронсон.

– Микки, где ты?

– На Каталине.

– Что?

– Мы с Кендалл уехали на выходные. Я говорил. В любом случае, возвращаемся. Что случилось?

– Только что звонила Берг. Они хотят, чтобы ты сдался. Утром сняли прежнее обвинение, а большое жюри тут же выдало новый обвинительный акт – убийство при особых обстоятельствах: «из корыстных побуждений».

Это значило одно: залога не будет. Я молчал, вспоминая, как Друкер рылся в моих папках по Скейлзу. Что он забрал? Была ли там нитка, ведущая к этому?

Кендалл уловила мой взгляд.

– Что? – прошептала она.

Я кивнул: расскажу после. Сейчас – стратегия.

– Ладно, – сказал я Дженнифер. – Позвони клерку Уорфилд. Посмотри, можно ли вклиниться во вторую половину дня. Я сдамся там же. Но мы…

– Что? – выкрикнула Кендалл.

Я поднял ладонь, успокаивая, и договорил:

– Мы просим немедленного слушания по «особым обстоятельствам» с учётом «причины». Это чушь.

– Но акт большого жюри отменяет предварительное слушание. Сам факт акта предполагает достаточные основания.

– Неважно. Нужно предстать перед судьёй и убедить её, что это попытка обвинения перетасовать колоду и сбить таймер.

– Хорошо, звучит как ход на ускорение. Я займусь. Тебе нужно вернуться и быть готовым. Думаю, тут лучше выступить лично.

– Обязательно. Ты подашь ходатайство по «причинам», а я – за ускорение. Выезжаю. Держи в курсе: дождется ли прокуратура слушания или попытается снять меня раньше? У меня «браслет» – захотят, найдут.

– Уже работаю.

Мы разъединились. Я повернулся к Кендалл.

– Нужно идти. Похоже, меня собираются снова арестовать.

– Как они могут? – глаза заблестели.

– Закрыли старое дело, пошли к большому жюри, получили новый акт – и всё по второму кругу.

– Тебя посадят?

Она обняла меня крепко, будто могла не отдать.

– Я сделаю всё, чтобы попасть к судье и отбить это. Поэтому – собираемся.

Обратный путь шёл в молоке тумана. На этот раз мы остались в салоне, держались за горячие стаканчики и старались не показывать тревогу. Я пересказал шаги Берг, благодаря которым меня хотели видеть в наручниках. Без юридического бэкграунда Кендалл сказала, что это несправедливо, хоть и законно. Возразить было нечего. Прокурор легальным ходом ломал столь же легальный процесс.

Переправа тянулась – скорость сбросили. Почти через час турбины стихли: мы медленно входили в гавань. От Дженнифер новостей не было. Я не знал, встретят ли меня те, кто отслеживал «браслет». Я поднялся к панорамному окну. Если меня вот‑вот арестуют, нужно успеть дать Кендалл инструкции: что делать и кому звонить.

Когда вошли под крыло причалов, туман начал редеть. Сквозь серую марлю проступил зелёный пролёт моста Винсента Томаса. Вскоре я увидел терминал паромов – никаких патрулей на пандусах. Паркинг, где стоял «Линкольн», скрывался за зданием. Я вернулся, вложил ключи в ладонь Кендалл.

– На случай, если они ждут у машины, – сказал я.

– Боже, Микки! Ты правда думаешь…?

– Спокойно. На пирсе никого. Скорее всего, и на стоянке пусто. Всё будет нормально. Но если что – у тебя ключи, уедешь. Только прежде позвони Дженнифер, расскажи, что и как. Она знает план. Я пришлю контакт.

– Хорошо.

– И Хейли набери. Пусть знает.

– Ладно. Не верится, что они так делают.

Она расплакалась. Я обнял, уверяя, что всё устроится. В глубине души такой уверенности не было.

Мы сошли, дошли до «Линкольна», и никто нас не остановил. Телефон зазвонил, когда мы уже садились. Это была Дженнифер, но я не ответил. Паранойя душила: я чувствовал себя лёгкой добычей. Хотел выкатиться с парковки и слиться с потоком на автостраду. В движущуюся цель сложнее попасть.

Как только выехали на север по 110‑й, я перезвонил Дженнифер.

– У нас в расписании три часа, – сказала она.

– Понял. Они не попытаются взять меня до того?

– Это то, что Берг озвучила судье: вам позволено сдаться в её зале после слушания в три.

– Берг возражала против слушания?

– Не знаю. Вероятно. Но клерк Уорфилд сказал, что судья раздражена из‑за залога: она его назначила, а окружная прокуратура пытается задним числом обнулить. Мы на это и надавим.

– Хорошо. Где встречаемся и когда?

– Мне нужно время обкатать твои аргументы. Как насчёт часа? Можно в кафетерии суда.

Я глянул на часы: половина одиннадцатого.

– В час – годится, но не в здании суда. Там слишком много полицейских – кто‑нибудь изобразит героя и попробует меня скрутить. Внутрь – только на слушание.

– Поняла. Тогда куда?

– «Россоблу». Если учесть, что после сегодняшнего дня мне, возможно, снова светит тюремная «колбасная» диета, на обед возьму пасту.

– Ладно, буду там.

– И ещё, если успеешь: передай журналистам, которые освещают это дело. Пусть будут на слушании. Я бы сделал сам, но лучше иметь возможность сказать, что не делал, когда Берг опять обвинит. Пресса должна увидеть это дерьмо.

– Позвоню.

Мы отключились, и Кендалл сказала:

– Я хочу быть с тобой в суде.

– Было бы здорово. Я наберу Хейли, как только окажемся дома. Мне нужно переодеться в костюм, набросать речь – и на обед.

Я понимал: ланч будет рабочим, и Кендалл там лишняя – она вне привилегии защиты. Но я также знал: моей свободе, возможно, осталось жить несколько часов. Исключать её не хотел.

Почти час ушёл на дорогу. Я припарковался у бордюра рядом с лестницей – в гараж не тянуло. Бишоп сидел на ступенях и ждал. В пятницу я сказал, что стартуем во вторник в десять, и он пришёл. Я напрочь о нём забыл.

Кендалл поднялась по ступеням, пока я вытаскивал чемодан.

– Давай помогу, – сказал Бишоп.

– Ты мой водитель, не камердинер, – ответил я. – Долго ждал?

– Не слишком.

– Прости. Но подождать придётся ещё час, пока соберусь и закрою дела дома. Потом – в центр. Возможно, назад Кендалл повезёшь ты.

– А ты? Вернуться за тобой?

– Вряд ли. Сегодня они попробуют снова загнать меня в клетку.

– Они могут? Тебя же выпустили под залог.

– Могут попытаться. Они – государство. Зверь. И игра всегда заточена под него.

Я втащил чемодан в дом. Кендалл стояла в гостиной, протягивая конверт.

– Кто‑то подсунул это под дверь, – сказала она.

Я взял конверт, на ходу разглядел: простой белый, без надписей, не запечатан. На кровати раскрыл чемодан, затем вскрыл конверт. Внутри – один сложенный лист. Ксерокопия рапорта об аресте департамента шерифа округа Вентура от 1 декабря 2018 года. Подозреваемый по делу – Сэм Скейлз. В резюме: Скейлз использовал имя Уолтера Леннона, чтобы создать сайт сбора средств для семей погибших месяцем ранее при массовой стрельбе в баре в «Таузенд‑Оукс». Мне не нужен был рапорт, чтобы помнить «Бордерлайн Гриль». Помощник шерифа и двенадцать посетителей – убиты. Афера – под копирку с той, за которую Скейлз сел в Неваде.

Я прошёл в кабинет к столу с материалами. Был почти уверен: арест в Вентуре не фигурировал в сводке от окружной прокуратуры. Я открыл папку «Жертва» и пролистал: за декабрь 2018‑го – тишина.

Кендалл вошла следом.

– Что это?

– Рапорт об аресте Скейлза. Больше года назад. Округ Вентура.

– И?

– Что в открытых источниках этого нет.

На титуле – шаблон с окнами и графами, плюс рукописное резюме. Под галочкой «мошенничество» – перечень, где клетка «межштатное» перечёркнута косой линией. Внизу заполнявший форму вывел: «ФБР – Лос-Анджелес».

– Они пытались это скрыть? – спросила Кендалл.

– Думаю, они и не знали, – сказал я. – Похоже, ФБР приехало и забрало Сэма.

Кендалл нахмурилась, но я не углублялся. В голове я перебирал, как использовать рапорт.

– Мне нужно позвонить, – сказал я.

Я набрал Гарри Босха. Он ответил сразу.

– Гарри, это я. Встречаемся с Дженнифер на ланче в центре, потом – суд. Сможешь подъехать? Есть кое‑что, на что тебе стоит глянуть.

– Где?

– «Россоблу», в час.

– Где это?

– «Саут Сити Маркет», Одиннадцатая улица.

– Буду.

Я отключился. Поднялась волна энергии. Этот арест мог многое прояснить по Сэму – и дать трещину в стене ФБР.

– Кто мог принести это? – спросила Кендалл.

Я подумал об агенте Рут, но вслух имени не назвал.

– Кто‑то, кто решил поступить правильно, – сказал я.

Глава 31

К моему «возвращению» в зал суда подтянули втрое больше помощников шерифа, чем обычно на заседаниях с подсудимым на свободе. У дверей, на галерее, за воротами. С первой секунды было ясно: никто не рассчитывает, что я уйду тем же маршрутом.

Дочь не смогла прийти на ланч из‑за пары, но теперь сидела в первом ряду, прямо за нашим столом. Рядом – Лорна. Рядом с Лорной – Циско. Я обнял Хейли и перекинулся, словом, с каждым, стараясь приободрить, хотя сам едва держал лицо.

– Папа, это так несправедливо, – сказала Хейли.

– Никто не обещал, что закон – про справедливость, Хэй, – ответил я. – Запомни.

Я шагнул к Циско. Он не был на ланче и не знал про рапорт, подброшенный под дверь. Для этого дела я выбрал Босха – из‑за его истории в правоохранительных органах. Считал: он лучше подойдёт для контакта с шерифом Вентуры, оформившим арест Сэма.

– Есть новости? – спросил я.

Он понял, что речь о надежде выцепить Луиса Оппарицио.

– С утра – ничего, – ответил он. – Этот парень – призрак.

Я кивнул, скрывая досаду, и прошёл через ворота к столу защиты, сел один, собрал мысли. Я пришёл раньше Дженнифер: после ланча ей пришлось искать парковку в «чёрной дыре», а я попросил Бишопа высадить нас с Кендалл у входа. Я пролистал записи со встречи и в голове прогнал речь судье. Я никогда не боялся зала суда. Наоборот, чувствовал себя как дома и подпитывался враждебностью – от обвинения, скамеек, иногда даже от присяжных. Но сейчас было иначе. Если проиграю, меня проведут через стальную дверь в изолятор. В прошлый раз у меня не было шанса говорить до того, как накинут браслеты. Теперь – был. Рискованный шаг: штат играет по закону. Но законность – не синоним правоты, и мне предстояло убедить в этом судью.

Меня отвлекло движение: Дана Берг и её помощник в бабочке расселись за столом обвинения. Я не повернулся. Не поздоровался. Это стало личным. Берг раз за разом пыталась лишить меня возможности готовиться к защите. Теперь она – враг, и я так к ней и отношусь.

Дженнифер скользнула на место рядом.

– Прости, «чёрная дыра» парковки – не миф, – сказала она. – Встала на платной на Мэйн.

Она запыхалась – видимо, шла кварталов пять.

– Ничего, – сказал я. – Я готов.

Она обернулась, кивнула нашим, повернулась обратно.

– Босх не придёт? – спросила.

– Думаю, уже уехал, – сказал я. – В Вентуру.

– Поняла.

– Слушай, если всё пойдёт не так, и я вернусь в «Башни», тебе придётся скоординироваться с Босхом по Вентуре. Убедись, что бумаги нет. Он не привык к нашей стороне баррикад. Нет бумаги – нет доказательств. Окей?

– Окей. Но всё будет хорошо, Микки. Мы их возьмём числом и классом – мы отличная команда.

– Надеюсь. Мне нравится твоя уверенность, даже если весь кодекс и машина системы работают против нас.

Я оглянулся по галерее и встретился взглядом с двумя репортёрами на их привычных местах.

Через несколько минут помощник шерифа призвал зал к порядку, и судья Уорфилд вошла, заняла место на скамье.

– Возвращаемся к делу Штат Калифорния против Майкла Холлера, – произнесла она. – У нас новые обвинения, требующие слушаний по вопросу содержания под стражей и предъявления обвинений, а также оглашения обвинительного заключения. Кроме того, поступило ходатайство защиты. Начнём с обвинений.

Я отказался от формального оглашения.

– Как вы себя признаёте? – спросила Уорфилд.

– Невиновным, – отчеканил я.

– Принято, – кивнула судья. – Переходим к досудебному освобождению либо заключению под стражу. И, предчувствую, сегодня будет обильная перепалка, поэтому остаёмся за столами – меньше суеты, запись чище. Говорите отчётливо. Позиция обвинения, мисс Берг?

Берг поднялась:

– Благодарю, Ваша Честь. Сегодня утром предыдущие обвинения были сняты после того, как большое жюри округа Лос‑Анджелес вынесло обвинительный акт в отношении Дж. Майкла Холлера по убийству первой степени при наличии особых обстоятельств – убийство из корыстных побуждений. Штат настаивает на том, что данное преступление не предусматривает возможности освобождения под залог, и просит оставить обвиняемого под стражей до вынесения приговора. Существует презумпция…

– Я прекрасно осведомлена, что предусматривает закон, мисс Берг, – оборвала её Уорфилд. – Уверена, мистер Холлер тоже.

Судья, казалось, раздражалась не только попыткой вернуть меня за решётку, но и собственными связанными руками. Что‑то записав, она повернулась ко мне:

– Мистер Холлер, полагаю, вы желаете быть услышанным?

Я поднялся.

– Да, Ваша Честь. Но сперва – требует ли Штат смертной казни по новому обвинению?

– Уместный вопрос, – заметила Уорфилд. – Это меняло бы картину. Мисс Берг, ваш офис намерен добиваться смертной казни?

– Нет, Ваша Честь, – ответила Берг. – Штат отказывается от смертной казни.

– Вы получили ответ, мистер Холлер. Что‑нибудь ещё?

– Да. Прецедент гласит: после отказа от смертной казни дело перестаёт быть «капитальным», невзирая на возможное пожизненное без УДО. Далее: мисс Берг обязана убедить суд, что вина очевидна и презумпция невиновности – ничтожна. Сам по себе обвинительный акт недостаточен для «очевидности». По этому пункту продолжит мисс Аронсон.

Дженнифер поднялась.

– Ваша Честь, Дженнифер Аронсон, представляю мистера Холлера в данном вопросе. Само ходатайство по 686‑й статье мистер Холлер заявит лично. Что до предъявленного обвинения, позиция защиты такова: обвинение вышло за рамки честной игры, стремясь лишить мистера Холлера свободы тогда, когда он готовится защищать себя. Это не более чем приём, направленный на воспрепятствование. Его возможность работать над защитой резко ограничивается тюремной камерой: он лишён времени, постоянно рискует здоровьем и безопасностью.

Она сверилась с записями:

– Защита также оспаривает «особые обстоятельства». Хоть нам не представлены те «новые доказательства», на которые ссылается обвинение, будто смерть Сэмюэля Скейлза приносила мистеру Холлеру финансовую выгоду, – абсурдно даже предполагать, не то, что доказывать, что его гибель могла обогатить мистера Холлера.

Когда Дженнифер закончила, Уорфилд вновь принялась за пометки. Берг поднялась:

– Ваша Честь, обвинительный акт большого жюри исключает предварительное слушание. Штат будет возражать против трансформации нынешнего заседания в определение вероятной причины. Законодатель сформулировал это однозначно.

– Я знаю правила, мисс Берг, – отрезала Уорфилд. – И то, что суд наделён «дискреционным правом», то есть – принимать решения на своё усмотрение. Меня, как и мисс Аронсон, беспокоит ваш ход. Готовы ли вы к тому, что суд воспользуется своим правом и определит залог без представления дополнительных доказательств вероятной причины?

– Минуту, Ваша Честь, – попросила Берг.

Я впервые перевёл взгляд на стол обвинения. Берг совещалась с помощником. Было ясно: судья, в прошлом адвокат защиты, не одобряет её хитрость с целью вернуть меня в тюрьму. Вопрос в том, решится ли она на использование судом «дискреционного права». Помощник вынул документ и передал Берг. Та выпрямилась:

– С позволения суда, Штат желает вызвать свидетеля.

– Кто? – спросила Уорфилд.

– Детектива Кента Друкера. Он представит документ, подтверждающий обоснованность «особых обстоятельств».

– Вызывайте.

Я раньше его не заметил, но Друкер сидел в первом ряду. Он прошёл через ворота, принял присягу и сел на место свидетеля. Берг начала с общего – обыски у меня дома и на складе, а также у Лорны Тейлор.

– Перейдём к тому, что именно вы просматривали на складе, – продолжила она. – Что это были за материалы?

– Непривилегированные деловые файлы, относящиеся к практике Майкла Холлера, – ответил Друкер.

– Иначе говоря, счета клиентам?

– Верно.

– Имелось ли там досье, связанное со Скейлзом?

– Несколько. Холлер представлял его по ряду дел много лет.

– И при просмотре этих досье вы нашли документы, релевантные расследованию его убийства?

– Да.

Далее Берг соблюла формальности, получив разрешение показать найденный документ. Я не представлял, что это, пока прокурор не положила копию на наш стол и не передала вторую секретарю судьи. Мы с Дженнифер склонились над листом.

Это была копия письма, адресованного Сэму в 2016 году, когда тот ожидал приговора по мошенничеству.

«Дорогой Сэм, это будет моё последнее письмо, и вам придётся найти нового адвоката для стадии вынесения приговора в следующем месяце – если вы не оплатите судебные издержки, согласованные на нашей встрече 11 октября. Мой фиксированный гонорар за ведение вашего дела составляет 100 000 долларов плюс расходы и аванс 25 000. Это соглашение действовало независимо от того, дойдёт ли дело до суда или завершится на досудебной стадии. Теперь дело рассмотрено судом, назначено вынесение приговора. Оставшаяся часть – 75 000 – подлежит оплате. Я вёл несколько ваших прежних дел и знаю, что вы поддерживаете юридический фонд для оплаты работы адвокатов. Прошу оплатить счёт, или считайте это прекращением наших профессиональных отношений, за которым последуют более серьёзные шаги. Искренне ваш, п.п. Майкл Холлер».

– Это Лорнина работа, – прошептал я. – Я этого никогда не видел. И значения это не имеет.

Дженнифер поднялась:

– Ваша Честь, можно возразить?

Нестандартный ход – получить возможность расспросить свидетеля о происхождении и значении документа до принятия судом.

– Вопрос разрешаю, – сказала Уорфилд.

– Детектив Друкер, – начала Дженнифер. – Письмо без подписи, так?

– Так, но оно найдено в файлах мистера Холлера, – ответил он.

– Вам знакома аббревиатура «п.п.» перед напечатанным именем мистера Холлера?

– По‑латыни – «пер прокурациием», означает – «за кого‑то».

– То есть «без личной подписи» – понимаете, что это значит?

– Что письмо отправлено под его именем, но не им лично подписано.

– Вы говорите, нашли это в файлах мистера Холлера. Следовательно, оно не было отправлено?

– Мы считаем, это копия, а оригинал направлен адресату.

– На основании чего?

– Оно лежало в папке «Переписка». Зачем держать целую папку с письмами, которые не уходили? Нелогично.

– Есть ли у вас доказательства, что письмо было отправлено или вручено Скейлзу?

– Полагаю, было отправлено. Иначе как мистер Холлер ожидал оплаты?

– Есть сведения, что Скейлз, когда‑либо получил это письмо?

– Прямых – нет. Но в письме важно другое.

– И что именно?

– Мистер Холлер говорит, что ему известно о наличии у Скейлза фонда для оплаты юристов, и что он ожидает семьдесят пять тысяч. Это – мотив.

– Вы полагаете, что Холлер узнал о фонде от самого Скейлза?

– Это логично.

– Скейлз сообщил мистеру Холлеру, где хранится фонд и как получить доступ?

– Понятия не имею, да и это попало бы под адвокатскую тайну.

– Если вы не можете доказать, что Холлер знал, где Скейлз держал деньги, как вы утверждаете, что он убил его ради денег?

Берг поднялась:

– Возражаю. мисс Аронсон фактически даёт показания.

– Я понимаю, к чему она ведёт, – сказала Уорфилд. – И мысль донесена. Ещё вопросы, мисс Аронсон?

Дженнифер взглянула на меня. Я едва заметно покачал головой: адвокат заканчивает, когда впереди обвинения. Она села.

– На данный момент вопросов нет, – сказала она. – Из показаний детектива и из документа ясно: письмо не подписано мистером Холлером и отношения к текущему слушанию не имеет.

– Ваше Честь, новая улика является важной и определяющей – возразила Берг. – Независимо от подписи, оно вышло из его офиса. Данная ситуация имеет значение, так как она раскрывает причины и побуждения: потерпевший имел финансовую задолженность перед обвиняемым, и, зная о наличии у потерпевшего средств, обвиняемый действовал, исходя из нежелания последнего погасить долг.

У нас есть дополнительные документы, подтверждающие, что ответчик наложил арест на имущество потерпевшего для взыскания долга. Арест действует по сей день. Если деньги найдутся, ответчик станет в очередь за их получением – да ещё с процентами. Он не сумел заставить Скейлза заплатить при жизни и теперь надеется получить своё после его смерти.

– Протестую! – крикнула Дженнифер.

Уорфилд сказала: – Возможно, вы лучше осведомлены, мисс Берг. Но ваши высказывания больше подходят для публичных выступлений перед журналистами, чем для официального разбирательства в суде.

– Да, Ваша Честь, – с наигранным раскаянием произнесла Берг.

Судья отпустила Друкера. Я понимал: спор либо будет отсечён осторожностью в пользу отказа обвинению, либо суд оставит всё как есть. Уорфилд спросила о дополнительных аргументах: Берг возразила, Дженнифер попросила слово.

– Благодарю, Ваша Честь, – сказала она. – Ранее суд отметил возможность использовать «дискреционное право», при решении вопроса о залоге. Две основные цели, ради которых существует институт залога, – это защита интересов общества и обеспечение своевременной явки лица в суд. Исходя из этого, ясно: Майкл Холлер не представляет ни угрозы, ни риска побега. Он под подпиской шесть недель и не пытался скрыться. Никому не угрожал – ни обществу, ни участникам процесса. Он получил разрешение покинуть округ и штат и вернулся в ту же ночь. Ваша Честь, у вас есть свобода действий. В интересах справедливого разбирательства прошу оставить его на свободе, чтобы он мог защищать себя.

Ответ Берг свёлся к напоминанию о правилах. Она заявила, что «дискреционное право» не распространяется на выводы большого жюри и на волю законодателя квалифицировать убийство из корыстных побуждений как не подлежащее залогу. После чего села.

Я не считал, что мы вышли вперёд, но судья подчёркнуто выдержала паузу, делая пометки, прежде чем заговорить.

– Мы рассмотрим иное ходатайство, прежде чем я вынесу решение, – сказала она. – Сначала десятиминутный перерыв, затем перейдём к ходатайству мистера Холлера по «шесть‑восемь‑шесть». Благодарю.

Судья быстро покинула скамью. У меня оставалось всего десять минут, чтобы придумать, как выправить положение.