Текст книги "Современный зарубежный детектив-13. Компиляция (СИ)"

Автор книги: авторов Коллектив

Соавторы: Дженнифер Линн Барнс,Майкл Коннелли,Бентли Литтл,Джо Лансдейл,Донато Карризи,Сюсукэ Митио,Питер Боланд,Джек Тодд,Лора Перселл
сообщить о нарушении

Текущая страница: 201 (всего у книги 335 страниц)

14

Добравшись поздно вечером до своего кабинета, Джербер в смятении позвонил синьору З.

Филипу потребовалось немало времени, чтобы уговорить Заккарию оторваться от своих обожаемых часовых механизмов и взять трубку. Старик терпеть не мог говорить по телефону. Должно быть, до него дошло, что по пустякам Пьетро звонить бы не стал.

– Что у тебя стряслось? – спросил синьор З.

Пьетро мешком повалился в кресло у стола и, не включая света, рассказал о последних событиях.

– Я запросил медицинскую карту безымянной пациентки, но разрешение на копирование займет несколько дней.

Джербера обескуражила сюрреалистичность происходящего, и он судорожно искал ей любое логическое объяснение. Заккария, напротив, заинтересовался:

– Говоришь, ребенок называет женщину тем же прозвищем, что ей когда-то дали в больнице?

– Ага, Молчаливой Дамой. Не верю я в такие совпадения! И описание сходится.

– Черные волосы и темная одежда – это не описание, – возразил синьор З.

– Но ты тоже полагаешь, что речь об одном и том же человеке, правда?

После некоторой заминки Заккария спросил:

– Почему, собственно, тебя удивляет, что эта женщина существует на самом деле?

Вопрос застал Пьетро врасплох.

– Ну, я думал… Думал, ее создало подсознание Матиаса.

– Потому что так удобнее?

– Кому удобнее? – тупо спросил Пьетро.

– Тебе. Легко справляться с тем, что привычно, правда? А едва что-то бросает вызов твоему рацио, ты впадаешь в истерику.

– Ничего подобного! Но сначала я задавался вопросом, как Матиас умудрился на пустом месте придумать подобную историю, а теперь мне предстоит выяснить, что связывает его и незнакомку. Ведь они из разных миров.

– Не ври. Ты сразу заподозрил, что незнакомка – реальный человек, иначе не полез бы в запертую квартиру.

Старик был не так уж далек от истины.

– Более того, – продолжил Заккария, – ты не ограничился простым осмотром, а тщательно зафиксировал все детали: безделушки в женском духе, акварельный пейзаж, мужскую туфлю в ванной.

– По-твоему, мне следует продолжить поиски? – смутившись, спросил Пьетро.

– Тебя это пугает, – в лоб заявил Заккария. – Почему? Чего именно ты боишься?

Синьор З. попал в точку. История приняла слишком неожиданный оборот. Джербер не знал, готов ли он и дальше углубляться во мрак, где могло скрываться что угодно. Ашер же своими рассуждениями подталкивал его именно туда.

– Проблема в том, что безымянная пациентка бесследно исчезла из лечебницы. Появилась из ниоткуда и ушла в никуда.

Старый гипнотизер не стал выяснять, почему ее исчезновение так беспокоит Пьетро. Он и сам догадывался. Повисло молчание, которое прервал синьор З.:

– В прошлый раз я рассказал тебе о случае с нашей коллегой, работавшей в девяностых в Сенегале с местной девочкой. Та говорила только по-французски, а потом под гипнозом заговорила по-итальянски.

– Помню. И коллега молчит о том, что сказала девочка.

– Думаю, тебе следует с ней поболтать, – заметил Заккария, не вдаваясь в объяснения. – Если, конечно, она захочет с тобой говорить. Она почти никого к себе не подпускает. Занимается крайне любопытными штуками из тех, на какие мало кто из психологов отваживается. Ее зовут Эрика Де Роти, сейчас объясню, как с ней связаться…

…Магнолия…

– Не знаю, не уверен, что к этому готов, – нервно перебил старика Джербер.

Ему совершенно не хотелось вляпываться в область лженауки, где, как ему казалось, царят суеверия.

Под потолком загорелась красная лампочка, извещая о посетителях.

– Матиаса привезли, мне пора, – выпалил он, обрадовавшись предлогу закончить разговор.

Но Ашер отступать не собирался.

– Если все же отважишься с ней проконсультироваться, будь добр выслушать все, что она скажет, и не перечить, – проворчал старик и бросил трубку.

15

В камине горел огонь. Матиас, привезенный из дома в пижамке, лежал на кушетке, укрытый пледом. В руке он сжимал свой талисман. Джербер сидел рядом. На столе размеренно тикал метроном.

– Как прошел день? – спросил психолог у мальчика.

– Мы с папой ходили в кино на старый фильм про ковбоев. Мне понравилось.

– Мама с вами не пошла?

– Она осталась готовить чивито, мы с папой их обожаем. Я люблю, чтобы в сэндвиче было много бекона, только без лука.

Похоже, воскресенье ребенок провел спокойно.

– Ты сегодня вспоминал о Молчаливой Даме? – спросил Джербер.

Следовало выяснить, не преследует ли она его и наяву.

– Иногда, – признался Матиас.

– Ты все еще ее боишься?

Мальчик замялся, потом кивнул. Что же, Пьетро мог сказать то же самое и о себе.

– А ты никогда не видел ее наяву? – прямо спросил он.

Ответ был крайне важен, особенно теперь, когда выяснилось, что сонное видение – женщина из плоти и крови. Джербер уже всю голову сломал, гадая, где и как мальчик и Молчаливая Дама могли пересечься.

– Мне ты можешь все рассказать, я тебя не выдам, – добавил он, заметив нерешительность на лице ребенка.

Значит, родителям он не признался. У детей тоже есть секреты, как говаривал синьор Б. Джербер надеялся, что ему Матиас откроется.

– Почему вы спрашиваете, доктор Джербер? Думаете, Молчаливая Дама может выйти из моих снов?

Почувствовав страх в голосе пациента, Джербер поспешил его успокоить:

– Нет-нет, просто хочу помочь тебе ее прогнать. Для этого мне нужно понять, как она залезла тебе в голову, понимаешь?

Мальчик на несколько секунд задумался, потом проговорил:

– Наверное, я об этом забыл.

По сути, он наполовину сознался. Джербер мог бы повторить вопрос под гипнозом, однако, скорее всего, получил бы тот же ответ. Гипноз – не сыворотка правды, как думают профаны. С его помощью можно проникнуть в потайные комнаты разума, но не без причины запертая дверь так и останется запертой, какие ключи ни подбирай.

Предположительно, в жизни этого ребенка что-то произошло. Родители, судя по всему, искренне заботились о сыне, но Джербер с самого начала почувствовал некую недосказанность в их словах, и это ощущение лишь крепло. Еще одна загадка, которую следовало разгадать.

– Закрой глаза, – велел он Матиасу, когда тому пришло время засыпать.

Пьетро задумчиво наблюдал за спящим мальчиком. Вот наконец мышцы его напряглись, а глаза задвигались под опущенными веками. Фаза быстрого сна.

– Ты меня слышишь? – спросил он.

– Да.

– Где ты сейчас находишься?

– Дождь идет, – уклонился от прямого ответа Матиас. – Странно, а из окна кухни никакого дождя не видно.

– Ты в желтой высотке? – уточнил Пьетро.

– Да, – подтвердил мальчик. – Сейчас ночь. Молчаливая Дама сидит за столом и что-то пишет в тетради.

– Можешь к ней подойти? Попробуй прочитать, что она пишет.

Какое-то время мальчик молчал, потом спокойно проговорил:

– В тетради написано: «лимонад, туфля, смерть».

Пьетро сжал кулаки и неосознанно напрягся.

– Спроси у Молчаливой Дамы, зачем она написала эти три слова?

Вновь пауза. Она разговаривает со мной мыслями.

– Она просит, чтобы я пошел за ней. Хочет мне что-то показать.

– Что именно?

– Все, что произошло в тот день, когда она перестала говорить.

16

Лимонад, туфля, смерть. Лимонад, туфля, смерть. Лимонад. Туфля. Смерть. Молчаливая Дама вернулась в детство.

Она просыпается в том же сундуке, где уснула, когда Огромный Таракан опустил крышку и ушел. Девочка зажмуривала глаза, чтобы не видеть его, но теперь она знает, что на самом деле это человек, а не насекомое. Зачем же мама говорила неправду? Выбравшись из сундука, она видит ужасный беспорядок. Стулья и прочая мебель повалены, по полу разбросаны осколки и черепки. Сломано все, что у них было.

Осторожно, чтобы не поранить босые ноги, девочка идет по коридору. Дойдя до порога кладовки, она видит маму, стоящую на коленях. Та отмывает липкий пол. С полок сброшены и перебиты все банки с вареньем. Девочке хочется расспросить о том, что случилось, но она не решается.

Женщина оборачивается, и девочка невольно отшатывается. Лицо у мамы страшное: один глаз заплыл, на скуле огромный фиолетовый синяк, на лбу подсохший порез. Нижняя губа разбита и вздулась посередине. Девочка не успевает поднять рев – мама ей улыбается. У нее теперь не хватает зуба, но она говорит, что все хорошо, ей совсем не больно и плакать не надо. Девочка знает: мама говорит так нарочно, чтобы ее успокоить. Знает не из-за ран и синяков на шее, руках и ногах. Она видит это по маминым глазам. Свет в ее глазах потух.

Та спрашивает, не хочет ли дочка есть. Не дожидаясь ответа, говорит, что сейчас приготовит что-нибудь, а потом, если девочка захочет, она может покататься на велосипеде. А когда вернется, в доме будет полный порядок, мама обещает. Девочка чувствует, как по щекам текут слезы. Она кивает, украдкой вытирая их ладошкой.

Женщина ставит на плиту ковшик с молоком, нарезает хлеб. Девочка сидит за столом в кухне. Перед ней стакан. Придется пить молоко из стакана, все их красивые чашки разбиты вдребезги. Мама снимает ковшик с огня, выключает газ, прихрамывая, подходит к столу и наливает молоко. Она говорит, глядя только на стакан, потому что не хочет пугать дочку: «Теперь он не оставит нас в покое, раз уж нашел».

У девочки першит в горле. Так хочется, чтобы это было неправдой, просто неудачной шуткой. Потом женщина говорит, что, прежде чем ехать кататься, дочке придется кое-что сделать: взять корзинку, выйти в сад и собрать лимонов. Девочка уверяет, что это пустяк, все мигом сделает. Окунает ломтик хлеба в молоко. Есть не хочется, но она заставляет себя, чтобы порадовать маму.

Поев, она не выдерживает и спрашивает: «А когда вернется Огромный Таракан?» Да когда угодно, хоть сегодня вечером, отвечает мать. Глянув в окно на чистое летнее небо, она добавляет, что к ночи пойдет дождь.

Лимонад, туфля, смерть. Лимонад, туфля, смерть. Лимонад. Туфля. Смерть. Солнце садится, а небо затянули облака. Усталая девочка возвращается домой, объехав на велосипеде всю округу. Мама велела ей не торопиться с возвращением, дала с собой бутерброд и бутылку воды. Прежде чем отправиться кататься, девочка собрала в саду корзинку лимонов.

К ее возвращению они превратились в кувшин лимонада, который почему-то стоит на столе рядом с мойкой, а не в холодильнике. Все же знают, теплый лимонад – это гадость. Наверное, мама просто забыла. Зато она не забыла вымыть голову и расчесать волосы так, как нравится дочке. На ней блузка с длинными рукавами и белые льняные брюки, они скрывают ссадины. На шее шелковый платок, на щеках румяна, синяк над глазом замазан тенями, губы ярко накрашены. На вкус дочери, макияж слишком ярок, но она ничего не говорит.

Как и было обещано, дом приведен в порядок: мебель на своих местах, полы подметены, некоторые разбитые безделушки склеены. Но многого нет, – видимо, починить некоторые вещи оказалось невозможно, и на полках зияют пустоты. Мама хорошо потрудилась, только дом все равно другой. Неправильный. Точь-в-точь как мамино чересчур накрашенное лицо и ее вымученная улыбка, в которой не хватает одного зуба.

Она говорит, чтобы девочка искупалась и надела красивое платье, которое она положила ей на кровать. «Скоро будем ужинать». Девочка хочет нарвать мяты для лимонада, но мама говорит: «Нет. В сад не ходи». Дочка в недоумении. Почему ей нельзя в сад? Издали слышатся первые раскаты грома.

Лимонад, туфля, смерть. Лимонад, туфля, смерть. Лимонад. Туфля. Смерть. Девять вечера. Они сидят за столом. Снаружи темно, хлещет ливень. Мама приготовила овощное рагу с розмарином, но по тарелкам не раскладывает. Прошел почти час, а они так и сидят в молчании за накрытым столом. Нетронутое рагу остыло.

На столе перед пустым стулом – третья миска и ложка. Девочке не хватает храбрости задать вопрос. Она и сама знает, для кого поставлен прибор. Женщина спокойна, ее взгляд излучает силу. На несколько секунд дом наполняется шумом дождя: кто-то открыл и закрыл входную дверь. Из коридора слышатся приближающиеся шаги. Девочке хочется снова зажмуриться, и мама качает головой. Нужно смотреть.

За спиной девочки сгущается тень, от которой знакомо пахнет бриолином пополам с гнилостной вонью изо рта. Огромный Таракан. Тень проползает сбоку и плюхается на стул прямо между ними. Ну да, так оно и есть, Таракан – это человек. Мужчина с мрачным лицом, косматой бородой и длинными волосками, торчащими из ноздрей. Блестящие напомаженные волосы такие же черные, как у самой девочки.

Его клетчатая рубаха вся в пятнах. Желтые ногти отросли. Злые острые глазки буравят девочку. Он медленно протягивает руку и вновь гладит ее по щеке, как накануне, когда она сидела в сундуке. Девочка не шевелится. Его загрубелые пальцы корябают кожу.

«Давайте есть», – говорит Таракан, берет ложку, кладет рагу в тарелку девочки и выжидательно смотрит на нее.

Девочке кажется странной неожиданная забота. Мама едва заметно кивает, и она принимается есть. Тогда Таракан накладывает рагу и себе. Женщина встает, приносит кувшин с лимонадом, разливает по стаканам. Таракан ждет, пока кто-то из них не отопьет первым. Мама спокойно пригубляет стакан. Девочка понимает, что заботливость Таракана притворная. Он им не доверяет.

Таракан пробует лимонад и отвешивает женщине такую пощечину, что та валится на пол. Девочка вскакивает, глаза у нее делаются огромными, но мать уже машет ей рукой, мол, сиди-сиди. Перепуганная девочка подчиняется. «Это не лимонад, а ослиная моча», – рычит Таракан. Мама поднимается и ковыляет к холодильнику. Достает из морозилки металлическую формочку со льдом. Постучав о мраморную раковину, выбивает прозрачные кубики, собирает их кухонным полотенцем и, вернувшись к столу, высыпает в тараканий стакан.

Таракан жадно отхлебывает. Лимонад сочится по его бороде, затекает на шею. Напившись, Таракан довольно рыгает. Лимонад ему нравится. Потом вновь принимается за рагу. Девочка ест молча, все время пытаясь поймать материнский взгляд, а та упорно избегает смотреть дочери в глаза.

Минута проходит за минутой. Рагу очень вкусное, даже слишком. Таракан наливает себе еще лимонада. Лед быстро тает, и мама приносит новый. Таракан ест жадно, – можно сказать, он один прикончил весь ужин. Внезапно он останавливается. Кажется, хочет срыгнуть и не может. Раз за разом бьет себя кулаком в грудь, словно кусок застрял у него в глотке. Он начинает нервничать, тяжело сопит, на лбу выступают капельки пота. Вдруг хватает свой стакан со льдом, подносит ко рту девочки и приказывает: «Пей!»

«Не пей», – спокойно говорит мама. Таракан поворачивается к ней, его глаза наливаются бешеной злобой. Он собирается дать ей еще одну пощечину, женщина отшатывается, и мужчина теряет равновесие. Его очередь падать. Он сдавленно рычит и корчится на полу. «Что ты подмешала в лед, тварь?»

Женщина не отвечает. Она встает за стулом дочери и кладет руки ей на плечи. Девочке очень хочется убежать, но мать заставляет смотреть. Таракан обеими руками держится за живот, корчится в судорогах. Он засовывает себе в рот два пальца, пытаясь вызвать рвоту. На пол выливается темная жидкость и образует лужу. Цвета крови.

Таракан в ужасе. Девочка тоже испугана, она чувствует к нему странную жалость, сама не зная почему. Мужчина пробует встать. Тянется руками, словно хочет схватить маму с дочкой. Те не двигаются с места. Женщина не позволяет девочке даже пошевелиться.

Таракан уже совсем рядом, его пальцы скрючены, точно когти, он вот-вот сцапает девочку. Та вжимается в стул – это все, что она может. А Таракан мешком оседает на пол. Он трясется и хрипит, его грудь вздымается и опускается; кажется, агония будет длиться вечно. Внезапно все кончается. Он уже не двигается и не дышит.

Только тогда мать отпускает дочь. Девочка чувствует боль в плечах от материнских пальцев. Она глядит на неподвижного Таракана. Зачем ее заставили на это смотреть? Мать опускается на колени рядом с дохлым насекомым и склоняется, будто собирается поцеловать. Припадает ртом к его раззявленному рту и втягивает весь оставшийся в легких воздух. После чего выдыхает с облегчением, освобождаясь от проклятого зловония.

Похоже, она довольна. Поднимается, идет к шкафчику под раковиной, споро достает тряпки и моющие средства. А еще большой нож и пилу. «Теперь можешь пойти в сад, – говорит мама. – И не возвращайся, пока я не позову». Снаружи льет как из ведра.

Лимонад, туфля, смерть. Лимонад, туфля, смерть. Лимонад. Туфля. Смерть. Грохочет гром, дождь стеной. Девочка неподвижно стоит под струями воды, волосы и платье промокли насквозь. На месте грядки с помидорами теперь глубокая яма. Наверное, женщина ее выкопала, пока девочка каталась на велосипеде.

Из дома выходит мать. Она тащит мешок, очень тяжелый. То и дело поскальзывается и падает, но не сдается. Подтащив ношу к краю ямы, она смотрит на дочь. Ее взгляд говорит, что та молодец и вела себя хорошо. На лице у матери красные пятнышки, дождь не может их смыть.

Женщина пинком сталкивает мешок в яму. Тот падает со звуком, который девочка никогда не забудет. Как мешок с подмокшим мелом.

«Теперь помоги мне закопать яму», – говорит мать и показывает на две лопаты под шелковицей.

Мокрая земля тяжела. Лопатой ворочать трудно, но девочка не сдается. У нее ноют руки. Она работает куда медленнее матери. Время как будто остановилось, и страх не проходит. Под ногами шевелятся тени. При каждой вспышке молнии появляется город на холме. Девочке очень хочется оказаться в одном из тех белых домов. Увы, ее дом здесь.

Яма закопана, и дождь тут же прекращается. Будто само небо защищало их до последнего. Женщина смотрит на девочку. Они обе выбились из сил. Лопата падает из рук, мать опускается перед дочерью на колени и прижимает ее к себе. «Завтра мы снова посадим помидоры», – обещает она.

Девочка позволяет себя обнимать, однако сама не в силах обнять мать, не может даже пошевелиться. Она смотрит во мрак, а мрак смотрит на нее. Наконец мать разжимает руки и, не говоря ни слова, идет к дому. Девочка послушно бредет за ней, отстав на несколько шагов.

Они возвращаются на кухню. Там все чисто убрано, словно ничего не было. И тут девочка замечает что-то в углу. Подходит, поднимает, рассматривает. Это принадлежало Таракану. Она оборачивается к матери, показывает ей находку и, точно ей во что бы то ни стало надо назвать этот предмет, произносит: «Туфля». А после навсегда забывает, как говорить.

17

Туфля. В голове у Пьетро прочно застряло слово, которое произнесла девочка перед тем, как замолчать, вырасти и стать Молчаливой Дамой. Туфля без пары. И он знал, где ее найти.

Пьетро едва дождался рассвета. Когда Матиас проснулся, он отвел мальчика к родителям, попрощался с ними и сел в машину. Иво и Сусана наверняка обратили внимание на странную поспешность, но ему удалось улизнуть так, чтобы его не засыпали вопросами.

Сидя за рулем «дефендера», он попытался систематизировать события последних трех дней. Произошло убийство. Да, пока имелся только сон ребенка, но игнорировать его Пьетро не мог. Жаль, не прислушался к нехорошему предчувствию, посетившему его в день первой встречи с четой Кравери. И вот теперь втянут в черт-те что…

Едва закончился сеанс гипноза и Матиас погрузился в спокойный, свободный от недавних происшествий сон, Джербер принялся изводить себя вопросами. Как воспоминания незнакомки попали в голову девятилетнего ребенка? Правда ли вообще то, что он сейчас услышал? Даже если прототип немой женщины из снов действительно существует, насколько правдива история о девочке и Огромном Таракане?

Не имело смысла лихорадочно задавать себе эти вопросы, но Пьетро был настолько потрясен, что не мог с собой справиться. До сих пор многое из снов Матиаса оказывалось реальным, даже слишком многое. Потому-то он и ехал теперь в желтую высотку.

Прибыв на место, Джербер припарковался и направился к неопрятной громаде в конце широкой аллеи. На понедельник у него были назначены два сеанса гипноза. Пришлось разослать сообщения родственникам маленьких пациентов и все отложить. Пьетро терпеть не мог нарушать обязательства, однако ему было необходимо докопаться до причин происходящего с Матиасом. Он чувствовал, что этот ребенок нуждается в помощи, как никто другой.

Джербер и сам был не в лучшей форме. Взбираясь по лестнице, он казался себе дряхлой развалиной. Что и неудивительно – уже которые сутки он спал урывками. Оставалось надеяться, что усталость не скажется на умственных способностях. Весь в поту, он добрался до последнего этажа. Тяжело дыша, вытащил ключ из коробочки с проводами в конце коридора. В прошлый раз, кладя ключ на место, он был уверен, что больше к нему не прикоснется. Не тут-то было.

В квартире его встретило уже знакомое хлопанье крыльев. Опять возникло неприятное ощущение, что он незаконно вторгся на территорию пернатых хозяев. Сразу направился в крошечную ванную. Коричневый мокасин валялся в углу за биде. Пьетро поднял его, осмотрел по новой. Да-да, каблук стерт, на подошве дырка. Теперь эта непарная туфля обретала особенно мрачный смысл, потому что Пьетро догадывался, где искать вторую.

Если принять, что сон мальчика – правда, второй мокасин гнил в мешке, закопанном где-то в сельской местности. Причем не исключено, что на ноге скелета, распиленного на куски. Мокасин, как и синяя пачка сигарет в сундуке, – элемент головоломки. Подсказка или обманка. В отличие от Молчаливой Дамы, обитавшей в этой квартире, безымянная пациентка лечебницы не курила. С другой стороны, пачка «Дианы» с пронумерованными сигаретами, найденная в сундуке, указывала на одного и того же человека. Каждый факт можно было интерпретировать и так и этак.

Отсутствие уверенности в чем бы то ни было нервировало, но Джербер, как ни странно, был убежден: женщина, жившая в квартире, рассыпала на тропинке крошки, по которым ее можно найти. В нем зрела иллюзорная надежда, что в конце пути его ждет приз. Может быть, даже встреча.

Вот только коричневый мокасин сам по себе ничего не доказывал, а след сигарет оборвался. Пока ему не прислали копию медкарты, Пьетро мог продолжать поиски лишь в этой квартире, и он накрутил себя, твердя, что все ответы здесь.

Розыски в гостиной ничего не дали. В ванной тот же результат. Он вновь оказался перед незастеленной кроватью с расклеванной птицами подушкой. В шкафу не было ничего, кроме пары вешалок. Обшарил ящики. Пусто.

Акварель на стене еще в прошлый раз привлекла его внимание, он даже сфотографировал ее на телефон. Ну да, некоторое изящество рисунка, необычное для посредственного художника. Пейзаж с городком на холме под то ли садящимся, то ли встающим солнцем.

Именно так Пьетро и представлял себе место действия сна Матиаса. Разумеется, нельзя исключать самовнушение или простое совпадение. Он прекрасно помнил слова ребенка, сказанные от имени Молчаливой Дамы. Гроза, маленькая девочка с матерью в саду, могила, выкопанная на помидорной грядке, мешок с останками отца, отравленного льдом в лимонаде. При вспышке молнии виден городок на холме. Девочке очень хочется оказаться в одном из тех белых домов. Увы, ее дом здесь.

Джербер подозревал, что на картине тот самый городок. Он снял ее с гвоздя и осмотрел задник, рассчитывая найти там нечто полезное. Ничего. Вообще никаких надписей, не говоря уже о подписи художника. Но что, если единственная картинка на пустых стенах повешена не случайно? Он принялся рассматривать нарисованный городок. Явно Тоскана… Над домиками возвышалась легкоузнаваемая колокольня.

– Барга, – сказал сам себе Пьетро, думая о церкви Сан-Кристофоро в этом небольшом городке под Луккой.

Все равно найти дом, где когда-то произошло убийство, представлялось невозможным. Хотя… Закат или рассвет…

Теоретически, взяв за точку отсчета положение солнца и используя колокольню в качестве ориентира, он мог прикинуть координаты нужной точки. Если интуиция его не подводила, пейзаж на картине совпадал с видом из того самого дома.