Текст книги "Современный зарубежный детектив-13. Компиляция (СИ)"

Автор книги: авторов Коллектив

Соавторы: Дженнифер Линн Барнс,Майкл Коннелли,Бентли Литтл,Джо Лансдейл,Донато Карризи,Сюсукэ Митио,Питер Боланд,Джек Тодд,Лора Перселл
сообщить о нарушении

Текущая страница: 199 (всего у книги 335 страниц)

7

Ему все-таки удалось установить с ней контакт.

Пьетро сам себе не верил. Он не понимал, почему Молчаливая Дама предпочла обратиться к нему напрямую, а не сделать посредником Матиаса. Надеясь разобраться в этом феномене, Джербер в полвосьмого утра уже стучался в дверь старого дома неподалеку от площади Дель-Лимбо в предместье Санти-Апостоли.

Открыл ему Филип. При виде лица, левую сторону которого от виска до подбородка покрывали шрамы, Пьетро, как обычно, смутился. Но хозяин расплылся в самой очаровательной в мире улыбке, и напряжение мигом спа́ло.

– Привет, Пьетро, заходи, – сказал Филип с неповторимым шотландским акцентом. – Рад тебя видеть, ты сто лет к нам не заглядывал.

Джербер вошел в элегантно обставленную квартиру, где, похоже, ничего не изменилось с его последнего визита. Изысканная мебель, картины прерафаэлитов… Утренние лучи пронизывали витражное окно в стиле модерн, отбрасывая разноцветные блики на стены длинного коридора. Создавалось впечатление, что он угодил в огромный калейдоскоп.

– Как у вас дела? – осторожно поинтересовался Джербер.

За вроде бы незначительным вопросом таилась серьезная подоплека.

– Пойдет. Иногда похуже, иногда получше, – добродушно ответил Филип. – Приди ты вчера, получил бы от ворот поворот, а сегодня все хорошо.

– Понятно. – Джербер покивал. – Говорят, он больше не выходит из дома?

Оба одновременно посмотрели в глубину коридора.

– Да. Уже года два как, – грустно подтвердил Филип. – Но он будет тебе рад.

Дальше Пьетро пошел один, провожать его нужды не было. Не знай он дорогу, ее можно было найти по крепкому запаху балканского трубочного табака. Остановившись перед закрытой дверью, постучал три раза, выждал несколько секунд и быстро постучал еще дважды.

– Входи, Пьетро, – добродушно отозвались изнутри.

Ставни на окнах были плотно закрыты. Синьор З. сжимал в зубах небольшую трубочку «Савинелли». Она не дымилась, но ее в любой момент могли раскурить. Синьор З. сидел за столиком под рабочей лампой с увеличительным стеклом. Вокруг были разложены часы всевозможных форм и размеров. Идеально синхронизированные, они тикали в унисон. Вооружившись пинцетом и крохотной прецизионной отверткой, синьор З. собирал заводной механизм. Маленький человечек с острыми ушами, похожий на старого эльфа, поднял взгляд на Джербера.

– Кролики не едят морковь, – изрек он. – Это выдумка создателей Багза Банни. Им показалось, что персонажу чего-то недостает, и тогда они пририсовали очаровательную оранжевую морковку, убедив нас, что это идеальная пища для кроликов. На самом деле метаболизм этих животных не справляется с таким количеством сахара. Начни кормить кроликов морковью, и бедняжки проживут недолго.

В этом был весь Заккария Ашер. Ты мог не видеться с ним годами, но стоило вам вновь столкнуться, он и не думал спрашивать, где ты пропадал. Не тратя времени на предисловия, синьор З. с ходу высказывал мысль, которую давно заготовил в голове именно для тебя.

– Отлично выглядишь, – сказал Пьетро, впрочем несколько преувеличивая.

Откровенно миндальничать с синьором З. не стоило, его это раздражало.

– Старику следовало бы пытаться замедлить время, – ответил тот. – Я же, напротив, делаю все, чтобы оно не останавливалось. – Он указал на разложенные вокруг часы.

Джербер прикрыл за собой дверь и тоже подсел к столику.

– Мне нужен твой совет.

Время от времени ему приходилось обращаться к опыту одного из старинных отцовских друзей, членов небольшой секты гипнотизеров, хранивших секреты великого искусства: того, как усыплять разум. Синьор З. отложил пинцет, нацепил на нос очки и велел:

– Выкладывай.

По дороге в голове Пьетро сложился своего рода конспект, и он постарался сосредоточиться и ничего не упустить. Он обратился к Заккарии Ашеру потому, что тот специализировался на парасомниях. То есть на различных формах сомнамбулизма и ночных ужасов. По одной из гипотез Джербера, Матиас страдал именно от последних. Он полагал, что мальчик склонен фантазировать наяву, и после его видения оживают в снах. Поэтому ребенок переносил в бессознательное то, что сам же осознанно придумывал.

Вот только откуда взялась Молчаливая Дама? Для чего ее вызвал девятилетний ребенок? Если женщина – плод воображения Матиаса, значит он утратил над ней контроль. Как загнать ее назад в подсознание?

Лучше синьора З. на эти вопросы никто бы не ответил, ведь его исследования парасомний начались с себя самого. С детства Заккария Ашер страдал от так называемых РПБС – расстройств поведения в фазе быстрого сна. Во сне ему часто виделись опасные ситуации, не существовавшие в действительности, и это вызывало агрессивную реакцию наяву. И несколько лет назад его муж Филип за это поплатился.

Перед сном Заккария надевал смирительную рубашку, чтобы не навредить тому, с кем делил постель. Однажды что-то пошло не так. Пьетро был не в курсе, как синьору З. удалось освободиться. То ли ремни были плохо затянуты, то ли сам Филип нечаянно их расстегнул, однако шрамы на лице шотландца наглядно доказывали, что считать кошмары просто плохими снами – большая ошибка. Иногда они просачиваются в реальность.

Синьор З. отличался кротостью. Теперь он расплачивался чувством вины и самоизоляцией за то, с чем не мог справиться и чего тем более не мог предотвратить. Он на собственном горьком опыте познал справедливость своей теории: чудовища, созданные подсознанием, могут сбегать из ночной тюрьмы и нападать на нас и наших близких.

Джербер не исключал, что Молчаливая Дама рано или поздно попытается навредить Матиасу. Тот уже пострадал: замкнулся в себе и постоянно чего-то боялся. Но это не шло ни в какое сравнение с тем, что могло случиться, если Пьетро не найдет решение, как изгнать из разума ребенка эту гостью.

– Не исключено, что речь идет о pavor nocturnus, от которого ребенок не может отвязаться, – предположил синьор З., внимательно выслушав Пьетро.

Этим латинским термином обозначали внезапное пробуждение, сопровождаемое отрицательными эмоциями, – буквально кошмар наяву.

– Неясно только, как наша героиня умудряется возвращаться практически каждую ночь, – добавил старый психолог.

– Вот и я не нахожу этому объяснения, – развел руками Джербер, вытащил из кармана диктофон и дал послушать другу то, что наговорил ребенок под гипнозом.

Заккария Ашер глубоко задумался, а потом произнес:

– Когда ты попросил ребенка пойти за женщиной, чтобы посмотреть, куда она его приведет, обстановку, при всей ее сюрреалистичности, он описал весьма четко. Небо розовое, как сахарная вата. Пустынная улица, лай собаки. Популярная песенка без слов. Гигантская свинья, интересующаяся, не голоден ли мальчик. Желтый дом со сломанным лифтом. Лестничная клетка. Закрытая дверь в конце коридора на последнем этаже, полном голосов и шумов.

– И серая коробочка с проводами, – добавил Пьетро. – Не понимаю, к слову, почему рассказ Матиаса прервался именно на этой детали. По-твоему, дело в суггестиях? Или в этих подробностях есть смысл?

– Вместо того чтобы анализировать сон целиком, нам следует его профильтровать, отделив существенное от случайных образов, возникших из хаотичной электрической активности мозга.

– «Трупы, вероятно, видят сны». – Джербер процитировал синьора Б.

Его отец имел в виду остаточную энергию, которая позволяет мозгу продолжать бессознательно функционировать еще несколько секунд после клинической смерти. Пугающий и одновременно завораживающий феномен. Синьору Б. нравилось думать, что праведники, исчезая в небытии, получают в награду свой последний, иллюзорный мирный сон. Грешники же переживают кошмар. Мысль о том, что есть ад, длящийся несколько жутких секунд, страшнее вечного наказания.

– Остается одна маленькая проблемка, – сказал синьор З.

– Жест, – догадался Пьетро.

О жесте, который Матиас показал в состоянии сонного паралича, он тоже, разумеется, рассказал.

– И теперь ты в сомнениях: кто просит помощи – ребенок или женщина?

В точку. Джербера одолевали странные подозрения.

– С другой стороны, какая разница? Ребенок и женщина – это один и тот же мозг, – попытался возразить он, но вышло как-то неубедительно.

Синьор З. встал и принялся расхаживать взад-вперед по комнате, постукивая по ладони потухшей трубкой. Старик вроде бы размышлял, но Пьетро заподозрил, что тот решает про себя, делиться с ним чем-то или нет. Синьор З. заговорил, медленно подбирая нужные слова; при этом он не желал встречаться с Пьетро взглядом.

– Случай тридцатилетней давности, – произнес Заккария. – Наша молодая коллега, работавшая волонтеркой в Африке, лечила сенегальскую девочку семи лет. Общались они исключительно на французском, пока в один прекрасный день та во время сеанса гипноза не заговорила на чистейшем итальянском.

Джербер пожал плечами. Удивительно, конечно, но какое отношение эта история могла иметь к нынешнему случаю?

– Наверное, девочка неосознанно выучила язык, общаясь с психологом, – предположил он.

– Это было бы слишком просто, – парировал синьор З. – Когда-то считалось, что люди, находящиеся в состоянии спутанного сознания и говорящие на языках, которых не могут знать, одержимы демонами. Мы преодолели суеверия и дали клиническое объяснение их расстройству.

– Синдром иностранного акцента, – кивнул Джербер.

Ашер имел в виду случаи, когда пациенты с черепно-мозговыми травмами начинали говорить на неродном языке. Со временем неврологи и нейропсихиатры поняли, что они просто вспоминали то, что запомнили неосознанно. Слова из чужого языка всплывали в их мозгу вследствие травмы. Почему же синьор З. отказывается применить правдоподобное научно-медицинское объяснение к сенегальской девочке?

– У ребенка не было черепно-мозговой травмы? – наугад спросил он.

– У ребенка не было черепно-мозговой травмы, – подтвердил Заккария и замолчал.

– И что же именно она сказала по-итальянски? – поинтересовался Пьетро.

Он заподозрил, что главная причина, отличающая этот казус от классического проявления синдрома иностранного акцента, кроется именно в содержании слов.

– Никто не знает, – пожал плечами Заккария. – Коллега не захотела никому об этом рассказывать.

– Однако ты полагаешь, что это был не просто бред, – в замешательстве пробормотал Джербер.

– Пьетро, мы, гипнотизеры, выбрали отрасль психологии, бросающую вызов агностицизму и недоверию остальных людей. Нашу репутацию постоянно пытаются запятнать обвинениями в шарлатанстве. Все потому, что эта сфера деятельности опасно граничит к неведомым. – Заккария Ашер остановился прямо перед Джербером. – У каждого из нас рано или поздно наступает момент, когда приходится решать, верить ли тому, что у тебя под носом… И не предположить ли, что есть нечто, выходящее за пределы очевидного.

Пьетро напугали эти слова старого друга. Еще и потому, что, формулируя свои абсурдные предположения, тот казался на удивление трезвомыслящим.

– Я потому и потратил всю жизнь на изучение снов. Всегда подозревал, что они – сигналы из иного мира. Пусть я не обнаружил ни единого доказательства, хотя бы намека, что это так.

Господи, о чем он?..

– Ты никогда не думал, что реальность обманчива? – почти плаксиво продолжил старый мастер. – Что мир у нас перед глазами – всего лишь фасад, а законы, по которым он существует, созданы нарочно, чтобы сбить нас с толку? Как в истории с кроликами и морковкой. Самые стойкие верования далеко не всегда соответствуют истине. И вот мы убиваем бедных зверюшек, не сомневаясь, что делаем им добро.

– Не понимаю…

– Нечего тут понимать. За прекраснейшим закатом может скрываться самая неприглядная правда. – Заккария неожиданно наклонился к Пьетро и схватил его за руку, вперив ему в лицо бесноватый взгляд. – Если заглянешь в Уффици, узнаешь, где искать розовое, как сахарная вата, небо.

8

Последние слова синьора З. раздражали нарочитой загадочностью: если заглянешь в Уффици, поймешь, где искать розовое небо… Пьетро попытался уточнить, но старик буквально вытолкал его взашей, заявив, что ему пора заняться часами. Почему Заккария Ашер не пожелал выразиться яснее? Возможно, хотел, чтобы Пьетро сам нашел ответ. Или же наш синьор З. окончательно спятил и просто-напросто бредил.

За прекраснейшим закатом может скрываться самая неприглядная правда.

Чувствуя, что иного выхода нет, Джербер скрепя сердце отправился в Уффици. Обошел всю галерею, старательно разглядывая полотна в поисках розового небосвода, но ничего подобного не нашел. Уже ближе к вечеру, обозленный и обескураженный, он брел по Коридору Вазари к Понте-Веккьо, устало наблюдал, как меркнет солнечный свет, стекая по крышам Флоренции. И тут его осенило.

Пьетро со всех ног бросился домой. По счастью, старый внедорожник «дефендер», доставшийся ему от отца, был на ходу. Он торопливо завел мотор и выехал за город, то и дело поглядывая на небо через ветровое стекло. Похоже, он догадался, какую «неприглядную правду» могут скрывать прекраснейшие закаты. Возможно, дело в диоксиде азота.

Год от года флорентийские закаты становились все великолепнее. Если сравнить нынешнее небо с тем, что изображено на старых картинах, разница очевидна. Прежде краски были более блеклыми, если не сказать тусклыми. За фотографиями, сделанными туристами с балконов и бельведеров Флоренции, кроется печальный секрет этой красоты: люди, сами того не зная, любуются последствиями загрязнения.

Сумерки в промышленную эпоху фатально прекрасны.

Диоксид азота при контакте с кислородом окрашивается красным. Особенно высокие концентрации этого газа, прозванного убийцей воздуха, наблюдаются вблизи химзаводов. Джербер отметил на карте три ближайших. Все они, разумеется, находились на окраине города. Один больше не работал, второй стоял вдали от жилых кварталов. Пьетро возлагал надежды на третий, тот, что был рядом с гетто.

Дым, валивший из его единственной трубы, имел неопределенно-розоватый оттенок, однако цвет становился ярче на закате. Совсем скоро косые лучи, скользнув по нижним слоям атмосферы, пронзят ядовитый аэрозоль, чем вызовут потрясающее в своей ненатуральности зрелище: киноварный зимний закат. Прекрасный и губительный. По небу плыли небольшие облачка дыма, похожие на сахарную вату.

Зачем он сюда приехал, что ищет? Джербер сам не знал. А может быть, и знал, но очень не хотел себе в этом признаваться. Нет, Заккария Ашер определенно заморочил ему голову своим бредом. Пора было разворачиваться и ехать домой. И тут он увидел высокий желтый дом. Все сомнения как рукой сняло.

Среди остальных, куда более низких домов, он торчал, будто восклицательный знак, и точно соответствовал описанию Матиаса. Джербер припарковался у пешеходной аллеи, ведшей к подножию этого чудища, созданного больной фантазией какого-то современного урбаниста, полагавшего, будто он способен предвидеть будущее. Он обманулся. Дом выглядел запущенным и печальным.

Пьетро прошелся вдоль портика, под которым размещались какие-то магазинчики. В отличие от сна Матиаса, людей тут хватало. Рядом с залом игровых автоматов, хотя он больше смахивал на притон, стояла клетка с разъяренным ротвейлером, облаивающим прохожих.

Лает собака, не знаю где.

Из караоке-бара неподалеку доносилась музыка.

Еще играет музыка, я знаю эту песню. Только музыка, никто не поет.

И верно, никто пока не пел. Особенно доктора выбила из колеи вывеска закусочной. На ней была нарисована огромная свинья в поварском колпаке, изо рта которой, как в комиксах, вылетало облачко с надписью: «Ты не голоден?»

Пришла огромная свинья. Она улыбается мне и спрашивает, не голоден ли я.

Пока все пугающе точно соответствовало сну. Пьетро вошел в желтое здание. Лифт не работал. Пытаясь отмахнуться от очередного совпадения, он сказал себе, что плохое обслуживание подъездов – обычное дело для подобных зданий, брошенных, как кость, тем, кто не мог себе позволить жилье получше.

Поднимаясь по лестнице, он слышал голоса и шум. Надрывный плач младенца, семейная ссора, орущий телевизор, радио, включенное на полную громкость. А еще – запахи. Острой еды, канализации, плесени, застарелого сигаретного дыма и бог знает чего еще.

Запыхавшийся, с колотящимся сердцем, он добрался до последнего этажа и увидел перед собой проход с рядом одинаковых дверей, скупо освещенный несколькими неоновыми лампами. Пьетро уже не сомневался, что дверь в конце коридора заперта. Он повторил путь, проделанный Матиасом и Молчаливой Дамой во сне.

Что же это такое? Неужели Матиас побывал здесь? Но как девятилетний ребенок мог попасть в этот дом, столь далекий от привычной ему среды? Удрал из-под родительского надзора? Зачем? Джербер должен был узнать, кто или что скрывается за этой дверью.

Отступать он не собирался, поэтому решительно нажал на кнопку звонка. Тот не зазвонил. Попробовал еще раз. Нет, звонок не работал. Пьетро постучал. Никто не отозвался. И что теперь делать? Дожидаться хозяина, оставить записку или заехать в другой раз? Тут его взгляд упал на дверную ручку, покрытую слоем пыли. В квартире давно никто не жил. Можно было расспросить соседей, хотя вряд ли аборигены стали бы откровенничать с чужаком. Пьетро уже развернулся и собрался уходить, но тут из-за двери послышался звук. Свистящий шепот. Очень короткий, однако его вполне хватило, чтобы сердце у Пьетро ушло в пятки. Словно при встрече с привидением.

Как ни странно, он был уверен, что ему не почудилось. Собрав волю в кулак, Пьетро вновь постучал. Ничего. Ни звука. Джербер приложил ухо к двери. Там стояла мертвая тишина. Разочарованный, он отошел на шаг и вновь задался вопросом: зачем он здесь? Довольно опасное любопытство, между прочим.

Тут ему вспомнилось, что мальчик упомянул еще кое о чем. Подняв глаза, Пьетро увидел над дверью серую пластмассовую коробочку, к которой сходились провода. Некоторое время он ее разглядывал, соображая, не была ли эта проклятая коробка лишь случайной подробностью окружающей обстановки, наряду с собачьим лаем и свиньей, или она играла какую-то определенную роль.

Пьетро огляделся. Над каждой дверью висела такая же серая коробочка, подключенная к электропроводке. Зачем было обращать на нее внимание? Может быть, именно эта коробочка чем-то отличается от остальных?

Присмотревшись, он заметил, что ее крышка не закреплена винтами. Кто-то их выкрутил, чтобы облегчить себе доступ внутрь. Вполне логичное объяснение. Приподнявшись на цыпочки, он поддел крышку ногтем, пошарил среди пыльных проводов и нащупал посторонний предмет. Это был ключ. Джербер обреченно перевел взгляд на запертую дверь.

9

Вечером он позвонил родителям Матиаса и договорился о новой встрече. Опять ночной сеанс, только на сей раз у него в кабинете.

Готовясь к их визиту, Пьетро заменил кресло-качалку кушеткой, хранившейся в чулане. С годами он отточил технику гипноза: иногда требовался новый подход, инструменты и даже обстановка. Единственное, что всегда оставалось неизменным, – метроном. Он был незаменим для погружения пациентов в транс и вывода из него.

Матиаса нужно было отправить на более глубокий, чем прежде, уровень бессознательного – в «зеленую зону». Она называлась так потому, что на определенной ступени гипноза мозг меняет восприятие цветов. Пациенты при пробуждении рассказывали, что побывали в месте, «сверкающем как изумруд». Именно в зеленой зоне зарождались сны. Джербер был уверен, что там он вновь встретится с Молчаливой Дамой.

Из головы не шли мысли о желтом доме, о шепоте за дверью, по всей видимости, необитаемой квартиры. И о ключе, спрятанном в серой коробочке с проводами. Пьетро не хватило смелости проверить, подходит ли ключ к замку. Он положил его на место и сбежал. То есть повел себя как жалкий трус. А ведь мог наконец разобраться, что творилось с Матиасом. Возможно, что-то его удержало.

О ключе мальчик не говорил, однако подробно рассказал о коробочке над дверью. На нее ему взглядом указала Молчаливая Дама. Выходит, Матиас знал, что внутри что-то есть. Откуда? Самому ему туда было не дотянуться, Пьетро и то пришлось встать на цыпочки. Самое разумное объяснение – есть нечто, о чем он пока не подозревает. Неизвестность мучила его. Джербер заключил, что единственный способ докопаться до сути – продолжить терапию.

Около десяти часов, как и договорились, в приемную вошли Кравери с сыном. В плане одежды и манер чета выглядела безупречно. Оба от природы прекрасно умели подавать себя, показывая, какое место в обществе занимают. Рядом с ними Джербер, растрепанный и неряшливый, казалось, случайно очутился на этом свете – как будто пробегал мимо.

Под пуховиком Матиаса виднелась пижамка – об этом родителей попросил сам Пьетро. Ему требовалось хоть отчасти воссоздать привычные для ребенка условия. В руке Матиас сжимал камешек, с которым, похоже, не расставался. Он выглядел испуганным, поскольку не знал, что его ожидает.

– Вижу, талисман с тобой, – приободрил его Пьетро.

Мальчик промолчал. Вместо него заговорил отец:

– Вчера Матиас спокойно проспал всю ночь.

– И проснулся утром голодный, как волчонок, – улыбнулась Сусана.

Заметив первые улучшения, родители расслабились. Видимо, решили, что терапия уже дает плоды. Джербер не стал их разубеждать. Он принял изъявления благодарности, не объяснив, что это лишь паллиативный эффект, который, вероятно, сохранится днем, а вот ночь может выдаться тяжелой.

Мальчик пока не произнес ни слова. Несмотря на бодрые заверения родителей, он выглядел скорее потерянным, заблудившимся в тенях.

– Маме с папой придется подождать тебя в приемной, – сказал Джербер, протягивая Матиасу руку.

– Они с нами не пойдут? – встревожился ребенок.

– Не сегодня.

Иво с Сусаной это тоже неприятно удивило. Они мрачно смотрели, как Баюн уводит их сына.

Войдя в кабинет, Пьетро помог мальчику снять пуховик и обувь, подвел к кушетке и попросил лечь.

– Держи руки по швам, – велел он.

Матиас подчинился, сжимая свой талисман. Пьетро укрыл его пледом.

– Тебе удобно?

Мальчик кивнул. Джербер выключил свет и пошуровал кочергой в камине. Полумрак и теплые отблески тлеющих углей придавали комнате уютный и безопасный вид. Матиас следил за ним взглядом, пока Пьетро не уселся в кресло.

– И что теперь? – дрожащим голосом спросил маленький пациент.

– Да ничего особенного, – ответил Пьетро. – Просто постарайся побыстрее заснуть.

– Но я еще не хочу, – заявил Матиас, желавший оттянуть момент встречи с Молчаливой Дамой. – По-моему, я вообще не смогу спать здесь.

Тем не менее он послушно закрыл глаза. И вскоре уснул, сам того не заметив.

Пьетро наблюдал, как Матиас медленно погружается в тихую бездну. А когда детское дыхание изменилось, включил метроном. Через какое-то время глазные яблоки задвигались под веками – мальчик смотрел в другой мир.

– Ты меня слышишь?

– Да, – последовал робкий ответ.

– Где ты находишься?

– Не знаю. Здесь темно.

Джербер ждал, что Матиас расскажет какие-нибудь подробности, но вместо этого мальчик заволновался.

– Я хочу отсюда уйти, забери меня отсюда… ну пожалуйста, – взмолился он.

Как ни совестно было Пьетро, он не мог выполнить эту просьбу. Матиас должен был оставаться там, где оказался.

– Ты не забыл про талисман? Ничего плохого с тобой не случится.

Это вроде бы подействовало.

– Здесь холодно, – пожаловался ребенок. – Ужасно холодно.

Несмотря на плед и разожженный камин, он начал дрожать. Джербер подошел и взял его за руку. Рука была ледяной. Так решил разум, и тело подчинилось. Пьетро вернулся в кресло.

– Ты один?

На предыдущем сеансе на аналогичный вопрос он ответил, что с ним Молчаливая Дама.

– Нет. В темноте кто-то есть, но я его не вижу.

– Откуда ты знаешь, что там кто-то есть?

– Воняет сигаретным дымом, – ответил ребенок, к удивлению Пьетро.

– Я хочу, чтобы ты пошел на этот запах, – сказал психолог, заинтересовавшись обонятельной иллюзией. – Обещаю, с тобой ничего не случится.

Через несколько секунд Матиас произнес:

– Я вижу свет.

При этом мальчик сморщился, словно пытался что-то рассмотреть.

– Я у нас дома, на кухне. На обеденном столе горит лампа, такая же как у меня в детской.

Пьетро ждал.

– Здесь Молчаливая Дама. Она сидит за столом и курит. Что-то пишет в тетради… Все, прекратила писать.

Джербер не перебивал.

– Она меня увидела. Молчаливая Дама смотрит на меня.

Последние слова он произнес со страхом.

– Я здесь, с тобой, – успокаивающе сказал Пьетро. – И я хочу, чтобы ты задал ей один вопрос.