Текст книги "Современный зарубежный детектив-13. Компиляция (СИ)"

Автор книги: авторов Коллектив

Соавторы: Дженнифер Линн Барнс,Майкл Коннелли,Бентли Литтл,Джо Лансдейл,Донато Карризи,Сюсукэ Митио,Питер Боланд,Джек Тодд,Лора Перселл
сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 335 страниц)

Глава 73

Если бы старик не упомянул имя Аны, я бы ни за что ему не поверила. Но сейчас я всерьез размышляла о том, что он, возможно, сказал правду.

Сенатор cделал ребенка не маме, а ее подруге. Если Дэвис Эймс говорил правду, то человек, которого я помогла подставить сегодня, не имел ко мне никакого отношения. Но…

Мама сказала, что он мой отец. Да и жена сенатора, похоже, действительно в это верила. А когда я спросила Стерлинга, он не стал отрицать. Он точно знал, кто я такая. Он знал, что Элинор Тафт – моя мать.

Если он не мой отец, то почему, во имя всего святого, мое присутствие – мое существование – воспринималось как угроза?

Я попыталась вспомнить разговор с сенатором. Я упомянула, что мама рассказала о случившемся в том году. Я сказала, что было бы обидно, если бы репортеры пронюхали, что он сделал ребенка несовершеннолетней.

Но я не уточняла, кому именно. Это просто смешно! Неужели сенатор подумал, что я имела в виду Ану, а не свою мать? Даже если Ана забеременела от него, какое отношение это могло иметь к маме или ко мне?

Сидя за ужином между Лили и Буном, я смотрела через стол на маму. Она сидела слева от бабушки. Тетя Оливия и дядя Джей Ди сидели справа.

Сейчас мне было совсем не до званых ужинов. Я не могла перестать думать об альбоме, посвященном дебютному году мамы. Ана исчезла с фотографий Бала Симфонии примерно в то же время, что и мама.

– Копченый лосось с сыром фромаж блан и кресс-салатом. – Слева появился официант и поставил передо мной тарелку с закусками. – Приятного аппетита.

Официантка на другом конце стола сделала то же самое.

Ана исчезла с фотографий. Ана была беременна. Моим вопросам не было конца. Разразился ли скандал? Поползли ли слухи, как в случае с мамой? Или вмешался Дэвис Эймс, Ана исчезла и никто ничего не узнал?

Как получилось, что две несовершеннолетние девушки, да еще и подруги, забеременели в одно и то же время?

А я даже не знаю фамилию Аны.

– Вы выбрали вегетарианское меню, сэр? – Я была так погружена в свои мысли, что едва расслышала голос официантки. – Хрустящий запеченный пармезан с сальсой из огурца и цукини.

Я моргнула. Официантка поставила тарелку перед дядей.

– Не знал, что твой папа вегетарианец, – сказал Бун Лили, наколов на вилку большой кусок лосося.

– Нет, – ответила Лили, и у меня так сильно зазвенело в ушах, что я едва расслышала продолжение, – он просто ненавидит рыбу.

Ненавидит рыбу. Ненавидит рыбу. Ненавидит рыбу. На другом конце стола мама что-то сказала мужу сестры. Дядя Джей Ди улыбнулся – непринужденной и такой знакомой улыбкой.

Мама рассказала только три вещи о моем отце.

Она переспала с ним только один раз.

Он ненавидел рыбу.

Он не хотел скандала.

Когда мама, извинившись, вышла в дамскую комнату, я последовала за ней. Я могла смириться с тем, что она утаивала от меня какие-то детали, но лгать – это так не похоже на маму!

Так же, как предательство собственной дочери, пусть даже временно, пусть в порыве гнева, было так не похоже на Лилиан.

«С девочками может быть… сложно. – Слова Лилиан эхом отдавались в голове. – С семьей тем более. Если бы твоя мать и Оливия были ближе…» Она не закончила мысль. И несколько месяцев спустя еще одно признание: «Оливия может найти выход из любой ситуации. Мне следовало меньше беспокоиться о ней. И побольше о твоей маме».

Мама позволила мне думать, что сенатор – мой отец. Она не опровергла предположение Шарлотты Эймс. Видимо, жена сенатора знала о беременности… и о некоей молодой девушке… и поскольку все знали о скандале с матерью…

Она просто сделала выводы.

Я зашла в дамскую комнату через три секунды после мамы. Я даже не знала, что собираюсь сказать, – да и что вообще тут можно сказать? Но вышло так, что мне и не пришлось ничего говорить.

Мама оказалась не одна.

Грир стояла перед зеркалом и поправляла накладной живот. Она, видимо, не слышала, как вошла мама, но зато услышала меня и резко развернулась. Приняла было безмятежный вид Мадонны с младенцем, но было слишком поздно.

Ее живот съехал набок.

– Вот это да! – сказала мама. Не знаю, поняла ли она, что я тоже здесь. А если и так, вряд ли это имело значение.

– Элли, давай сегодня будем вести себя цивильно. – Грир попыталась перевести тему, но с мамой такие штуки не проходили.

– Какая ирония, не находишь? – весело сказала мама. – На протяжении всего сезона ты притворяешься беременной, а когда Дебютантками были мы, ты притворялась, что не беременна.

Что?

Грир придала лицу обеспокоенное выражение.

– Ты хорошо себя чувствуешь? – Она повернулась ко мне и затараторила: – Боюсь, твоя мама плохо себя чувствует, Сойер. Может быть, тебе следует сходить за…

Мама обернулась, как только осознала ее слова. Должно быть, она заметила что-то на моем лице, потому что, когда наши взгляды встретились, в ней тоже что-то изменилось. Мы ведь только что помирились, только что расставили все по местам.

– Сойер…

– Не обращайте на меня внимания, – сказала я, чувствуя себя так, будто попала в какую-то извращенную страну чудес для Дебютанток. – Вы что-то говорили о фальшивой беременности Грир.

– Да я бы никогда!

Ее возмущение рассмешило меня.

– Прошу прощения. Не Грир, а миссис Уотерс. – Я, переняв бабушкин стиль общения, не дала ей ничего сказать и продолжила: – Как-то не находился подходящий момент сказать, что Сэди-Грэйс знает, что вы не беременны.

Грир не дрогнула. Наоборот, ее лицо словно окаменело.

– О, перестань, Гри! – сказала мама. – Никого не волнует, какую лапшу ты вешаешь на уши своему бедному мужу.

Я кашлянула.

– Кроме Сэди-Грэйс, конечно.

Грир взяла себя в руки и попыталась протиснуться мимо нас.

– Я не собираюсь опускаться до вашего уровня.

– О чем говорила мама? – Я перехватила ее у дверей. – Про ваш сезон?

Они обе промолчали.

Я повернулась к матери.

– Стерлинг Эймс не мой отец.

Почему-то я ждала – всем сердцем ждала, – что мама успокоит меня, что всему этому есть какое-то объяснение.

Но она продолжала молчать.

– Что случилось с Аной? – спросила я.

Это имя, словно ударная волна, прокатилось по комнате.

– Что случилось с ее ребенком? – спросила я и повернулась к мачехе Сэди-Грэйс. – И если вы тоже были беременны, что случилось с вашим?

Три Дебютантки, все время вместе на каждой фотографии. Белые ленты повязаны на их запястьях, вплетены в их волосы.

Три Дебютантки.

И все три в положении…

– Грир потеряла ребенка, – наконец подала голос мама. – Незадолго до Рождества.

– Элли! – Грир выкрикнула мамино имя, будто его силой вырывали у нее из горла.

– Это была ее идея, если хочешь знать, – тихо сказала мама. Она старалась не смотреть ни на меня, ни на Грир. Словно говорила сама с собой. – Пакт.

– Пакт? – повторила я.

Три Дебютантки. Все три в положении. Белые ленточки. Сенатор Эймс рассматривает любую правду о моем зачатии как угрозу, хотя очевидно, что я не была его дочерью.

– Пакт, – повторила я еще раз. Сердце остановилось. Я сомневалась, что оно когда-нибудь снова начнет биться. – Я стала результатом пакта о беременности?

Глава 74

Яушла с Бала и вернулась к бабушке только на следующее утро. Бо2льшую часть ночи я провела в баре на окраине города, который чем-то напомнил мне «Холлер». Если кто-то и считал, что я выглядела неуместно в белом бальном платье, то им хватило ума никак не комментировать это – особенно после того, как я послала куда подальше первого же парня.

К рассвету я по-прежнему не могла понять, почему мачеха Сэди-Грэйс не хотела, чтобы я задавала вопросы о маме и событиях, которые привели к моему зачатию. Она даже придумала причину: якобы они были едва знакомы.

Но оказалось, что она тоже была беременна.

Единственное, что я точно поняла из хаоса, который воцарился после маминого откровения, – что идея пакта принадлежала Грир, это пришло ей в голову, когда она забеременела. Вместо того чтобы постараться избежать скандала, она решила его раздуть. Грир нашла двух других девушек – девушек из известных семей, но немного потерянных, уязвимых.

Одиноких.

Три девушки. Три беременности. Неразрывная связь. Так продолжалось до Рождества, а потом Грир потеряла ребенка и оставила подруг на произвол судьбы.

Я не была случайностью. Из всей истории этот маленький кусочек, возможно, был самым трудным для моего понимания. Мама переспала с мужем сестры, чтобы забеременеть.

Я попросила маму рассказать правду, и на этот раз она не стала ничего скрывать. Отец Лили – мой отец тоже.

Я думала, что понимала маму, несмотря на все ее недостатки. Я думала, что понимала, почему она так отреагировала, когда я переехала к Лилиан. Оказалось, что нет.

Теперь, когда истина открылась, она даже не пыталась оправдаться.

Мама переспала с мужем сестры, чтобы забеременеть. Безумие, по-другому и не скажешь. Я в который раз пыталась осмыслить это, когда припарковала машину на Камелия-Корт и пошла к дому.

Лилиан в домашнем халате ждала меня на террасе с двумя чашками кофе.

Я села рядом с ней. Поверх ночной рубашки на ней было то самое жемчужное ожерелье.

Она заметила, что я смотрю на него, и поднесла кружку с кофе к губам.

– Как оказалось, полиция обнаружила жемчуга у любовницы Стерлинга Эймса. По ее словам, это был подарок. Слышала, он даже написал ей записку.

Кэмпбелл, помимо всего прочего, отлично умела подделывать почерк отца.

– Дэвис Эймс вернул ожерелье тебе? – спросила я.

Бабушка коснулась его кончиками пальцев.

– Поскольку его меры безопасности, как выяснилось, оставляют желать лучшего, он отдал его мне. Для сохранности, как ты понимаешь.

Я кивнула. Я ждала, что бабушка забросает меня вопросами: где я была, почему исчезла, как умудрилась испачкать платье такой необычной грязью?

Но Лилиан лишь снова сделала глоток кофе.

– Дэвис просил передать тебе, что его сын признал себя виновным.

Мы надеялись на суд, скандал и, возможно, обвинительный приговор. Который, скорее всего, так бы и не вынесли. Но признание вины?

– Дэвис, – тихо произнесла Лилиан, – умеет добиваться своего.

Перевод был таков: он заставил сына пойти на сделку со следствием. Скорее всего, он даже вытащил окружного прокурора из дома посреди ночи, чтобы это случилось.

– Он сказал мне еще кое-что, – продолжила Лилиан мягко. – Стерлинг Эймс не твой отец.

Я подняла на нее глаза. Меня не удивило, что она решила заговорить на эту тему или что глава семейства Эймсов рассказал ей об этом. Просто мне нужно было знать наверняка.

– Ты знала.

Возможно, не о самом пакте, но о моем настоящем отце.

– Элли… – Лилиан пыталась подобрать слова. – Она очень злилась после смерти твоего дедушки – на весь мир, на меня, на свою сестру. У разных людей горе проявляется по-разному. Лив тоже сильно горевала, но решила пережить это в одиночку, и куда бы она тогда ни сбежала, когда Оливия вернулась, с ней снова все было в порядке. – Бабушка замолчала. – Во всяком случае, со стороны казалось, что она в порядке. Элли и Оливия так и не смогли поладить после этого. – Она поджала губы. – Мне следовало обратить на это внимание. – Еще одна небольшая, но красноречивая пауза. – Зато это сделал твой дядя. У него всегда находилось время для Элли, он относился к ней как к младшей сестре и всегда вставал на ее защиту, когда мы с Оливией ее критиковали. Было очевидно, что она влюблена в него, но я считала эти чувства совершенно безобидными.

– Но они таковыми не были. – Я констатировала очевидное и говорила не только о роли мамы в этой истории. Джей Ди был взрослым, а ей было всего семнадцать. Младшая сестра, ага.

– Ты знала? – спросила я. Мне нужно было услышать, как она это скажет. – Ты знала, кто мой отец?

Я проглотила вставший в горле ком.

– Ты знала, что мама забеременела специально?

Повисло молчание.

– Не сразу, – наконец ответила Лилиан. – Как только Элли сказала мне, что ждет ребенка, я сразу стала думать, как лучше поступить. Конечно, разразился бы скандал, но не произошло бы ничего такого, с чем мы не смогли бы справиться.

Я вспомнила рождественскую вечеринку, когда мама рассказала, как именно Лилиан планировала все уладить.

– Ты предложила, чтобы меня воспитывали Оливия и Джей Ди.

– Элли словно слетела с катушек. – Лилиан сделала паузу, но заставила себя продолжить: – Она обвинила меня в том, что я считаю Оливию совершенством, а потом спросила, кто, по моему мнению, отец ребенка. Она сказала, что забеременела намеренно, и была в секунде от того, чтобы признаться, от кого именно.

– Ты велела ей уйти.

– Я не могла позволить ей сказать это. Да простит меня бог, я не могла допустить, чтобы она произнесла эти слова.

– Поэтому ты выгнала ее прежде, чем она успела что-то сказать.

– Конечно, я должна была вышвырнуть из дома его. – Голос Лилиан оставался невозмутимым. – Но еще до того, как она попыталась рассказать, кто отец ребенка, Элли ясно дала понять, что это она была инициатором. Она хотела, чтобы я знала, что это ее рук дело. Что ты принадлежишь ей.

Я подумала, не таким ли образом Грир уговорила маму и Ану заключить пакт. Если они забеременеют и у них родятся дети, то у них появится кто-то, кто будет любить их безоговорочно.

Этот кто-то будет принадлежать только им.

– У вас с Лили разница всего в два месяца. – Голос Лилиан впервые дрогнул. – Как раз перед тем как Элли пришла ко мне, вся такая дерзкая и торжествующая, и бросила мне вызов – хватит ли у меня смелости попытаться забрать тебя у нее, – Оливия тоже приходила ко мне.

– Она тоже была беременна.

Две дочери, и обе ждали ребенка от одного и того же мужчины.

– Джей Ди знал? – Я не могла назвать его дядей. – Обо мне?

– Должен был, – ответила Лилиан приглушенным голосом. – Но он никогда не демонстрировал даже намека на это.

Что же он тогда за человек такой?!

– Зачем ты вернула меня сюда? – спросила я. – Ты, можно сказать, подначивала меня узнать правду. Если ты знала, пусть даже просто подозревала, – зачем это было?

Лилиан поставила чашку с кофе на стол. Ее осанка была безупречной: спина прямая, подбородок гордо поднят. Она словно позировала для портрета.

– Тебе восемнадцать, – произнесла бабушка. – Мама скрывала тебя от меня восемнадцать лет, и, возможно, это было моим наказанием. Возможно, я заслужила это за свои упрямство, заблуждения и нежелание видеть правду. Но ты заслуживаешь бóльшего – и она тоже.

Я вспомнила, как Лилиан платила Трику, чтобы мама продолжала работать у него. Она платила ему много лет.

– Мне нужно было, – сказала Лилиан, – все исправить.

– А как насчет Лили? – выпалила я. – И Джона Дэвида и…

– Я не знаю, – ответила она. Было дико слышать, как грозная Лилиан Тафт произносит эти слова. – Если ты хочешь уйти, если ты чувствуешь ко мне то же, что и твоя мама, я не стану винить тебя, Сойер. У меня было девять месяцев. Я наблюдала, как ты расцветаешь. И я вряд ли все это заслужила.

Когда я попросила аванс из трастового фонда, Лилиан изменила в контракте срок моего пребывания у нее. Речь шла о всех летних каникулах, начиная с этого момента и до окончания колледжа. Но если бы я прямо сейчас встала и ушла, подозреваю, бабушка все равно отдала бы деньги. С контрактом или без него, с поправками или без них, я могла стать богаче на полмиллиона долларов. Свободной.

И жить одна.

Возможно, так было бы лучше всего – не только для меня, но и для Лили. Когда я думала о кузине – но она всегда была для меня больше, чем просто кузина, – то вспоминала каждое мгновение, проведенное вместе, каждый секрет, который мы делили, каждый скандал, который мы предотвратили, и каждое преступление, соучастницами которого мы стали.

Я подумала об Уокере и Кэмпбелл, о Сэди-Грэйс и Буне и о том, что, какими бы безумными ни были последние девять месяцев, я прошла через них не в одиночку.

– Я не буду настаивать на выполнении моих условий, Сойер. – Лилиан заставила себя произнести эти слова. Если я хотела уйти, я могла это сделать.

Но, хорошо это или плохо, здесь моя семья. А еще у меня снова накопились вопросы – теперь уже об Ане. Она была просто девушкой на фотографии, призраком из прошлого. Дэвис Эймс уладил ту ситуацию. Но я не знала ее фамилии, не знала, что случилось с ее ребенком, если он все-таки родился.

Если я останусь здесь, то смогу найти ответы на эти вопросы.

– Сойер? – Должно быть, бабушка заметила во мне перемену.

– Леди, – сказала я, – всегда соблюдает условия контракта.

Лилиан опустила голову, ее плечи задрожали, но когда она снова подняла глаза, то на ее лицо вернулось прежнее самообладание. Она потянулась и накрыла мою руку своей.

– Благослови тебя Господь, – прошептала бабушка.

Дженнифер Линн Барнс
Маленькая жестокая правда

Посвящается Ti30

Серия «Young Adult. Разгадай меня, если сможешь

Дебютантки 2»

Перевод с английского Е. Прокопьевой

© Прокопьева Е., перевод на русский язык, 2025

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2025

День труда[30]30
  Национальный праздник в США, отмечаемый в первый понедельник сентября. (Здесь и далее прим. пер.)


[Закрыть], 03:17

– Сойер, ты здесь?

– Здесь.

– Я не чувствую своих ног. И рук. И локтей. И лица. И…

– Сэди-Грэйс, просто помолчи секунду, а?

– Ладно… Секунда прошла?

– Мне нужно подумать, как вытащить нас отсюда.

– Прости! Я бы с радостью перестала говорить! Но я танцую, когда нервничаю, а сейчас я не могу танцевать, потому что не чувствую своих ног. И рук. И локтей. И…

– Все будет хорошо.

– Когда я нервничаю и не могу танцевать, я болтаю без умолку. А сейчас, Сойер, я очень нервничаю, потому что мы похоронены заживо!

Четырнадцать недель (и три дня) назад

Глава 1

– Кто-нибудь видел спасательный жилет Уильяма Фолкнера?

В свое время эта фраза тети Оливии, которую она прокричала с верхнего этажа, могла бы показаться мне странной. Но сейчас я и бровью не повела. Потому что жившую в семье огромных размеров собаку породы бернский зенненхунд звали Уильям Фолкнер и потому что у нее был собственный спасательный жилет. Черт, да я готова была даже поспорить, что на этом жилете вышита монограмма!

Мамочки дебютанток украшают монограммами все, что можно.

Единственным, что удивило меня в вопросе тети Оливии, было то, что она, крайне организованная и всегда собранная, понятия не имела, где находится жилет Уильяма Фолкнера.

– Напомни мне, почему мы прячемся в кладовой? – спросила я Лили, которая затащила меня сюда минут пять назад и с тех пор говорила не громче шепота.

– Это же выходные перед Днем поминовения [31]31
  Отмечается в последний понедельник мая в память о всех погибших гражданах США.


[Закрыть], – еле слышно ответила Лили. – Мама всегда немного нервничает, когда мы открываем на лето дом у озера, – моя кузина понизила голос для пущего драматизма: – Даже у ее списков есть списки.

Я бросила выразительный взгляд на Лили.

– Лично я составляю разумное количество списков! – зашептала в свою защиту Лили. – И их было бы куда меньше, прояви ты хотя бы каплю интереса к подготовке к колледжу.

Лили Тафт Истерлинг была такой же высокоорганизованной, как и ее мама, и они обе почему-то были уверены, что осенью я отправлюсь учиться в университет вместе с Лили. Как мне сообщили, поступление в это замечательное учебное заведение было семейной традицией.

Но у моей семейной ветви были свои собственные традиции. Обман, предательство, вишневый чизкейк без выпечки…

– Мне кажется, или в этой кладовке было куда больше еды? – спросила я Лили, чтобы она не успела прочитать мои мысли.

– Мама готовится к поездке на озеро, как специалист по выживанию готовится к концу света, – шепотом ответила мне кузина и тут же замолчала, услышав приближающиеся шаги, которые стихли прямо напротив нашего убежища.

Я задержала дыхание, и через мгновение дверь кладовки распахнулась.

– Hasta la vista…[32]32
  Hasta la vista, baby! (с исп. – «До свидания, детка!») – крылатая фраза андроида Терминатора из фильма «Терминатор-2: Судный день», произносимая Арнольдом Шварценеггером.


[Закрыть] Лили! – Младший брат Лили, Джон Дэвид, захихикал и принялся обстреливать нас из нерфа.

Пригнувшись, я заметила, что наш противник, под глазами которого были проведены черные полоски, одет в камуфляж и огромный спасательный жилет, явно принадлежащий собаке.

– Я изо всех сил стараюсь избегать братоубийства, – милым тоном сказала Лили. – Однако…

Это слово само по себе уже должно было означать угрозу, но тем не менее я решила пояснить.

– Однако, – подхватила я, надвигаясь на Джона Дэвида, – щелбаны никто не запрещал.

Я поймала его.

– Не лезь на рожон, – Джон Дэвид тщетно старался высвободиться из моей хватки, – а то получишь!

– Это ты сейчас получишь щелбан!

Лили смотрела на нас так, словно мы устроили борьбу в грязи прямо посреди воскресного бранча.

– Что? – невинно спросил Джон Дэвид, которому не удалось укусить меня за подмышку.

– Вы двое плохо влияете друг на друга, – заявила нам Лили. – Знаешь, Сойер, иногда я готова поклясться, что он – твой брат, а не мой.

Лили всего лишь хотела меня поддразнить, но я застыла на месте. Моя кузина даже не догадывалась – ни чуточки – о том, что только что произнесла.

Она понятия не имела, насколько права.

Джон Дэвид воспользовался моментом и все-таки вывернулся из моей хватки. Он как раз снова прицелился в нас из своего оружия, когда из-за угла вышла тетя Оливия.

«Готова поклясться, что он твой брат». Слова Лили эхом раздавались у меня в голове, но я заставила себя сосредоточиться на настоящем – и на гневном выражении лица своей тетушки. Я загородила собой Джона Дэвида и невозмутимо улыбнулась ей.

– Тетя Оливия, – произнесла я ровным голосом. – Мы нашли жилет Уильяма Фолкнера.

Нас с Джоном Дэвидом без суда и следствия признали виновными в «совершенно неуместном сейчас баловстве» и в том, что мы «честное слово, вымотали уже все нервы», и приговорили к загрузке вещей в машину. Но у меня и в мыслях не было жаловаться – мне нужно было на что-то отвлечься.

Несколько месяцев назад я переехала в дом своей бабушки по материнской линии сразу после того, как она предложила мне выгодную сделку: если я буду жить с ней и приму участие в сезоне дебютанток, она оплатит мое обучение в университете. Я согласилась, но не из-за траста в полмиллиона долларов, который теперь был оформлен на мое имя. Я охотно стала частью этого роскошного, сверкающего мира, потому что отчаянно хотела узнать, кто из великосветских отпрысков сделал ребенка моей маме, когда она сама была Дебютанткой.

И я получила ответ на этот вопрос. Но Лили ничего об этом не знала. Потому что это был ее отец. Муж тети Оливии и мой дядя Джей Ди.

– Ты хорошо себя чувствуешь, Сойер? У тебя какой-то осунувшийся вид, милая. – Тетя Оливия держала в руке свой список задач, который был записан на не меньше чем на восьми клейких листочках. И я готова была поспорить, что в этом впечатляющем списке не было пункта: «Выяснить, что девятнадцать с половиной лет назад мой муж переспал с моей младшей сестрой и она забеременела от него».

Точно так же там не было и пункта о том, что эта самая сестра решила специально забеременеть из-за одного идиотского, убого пакта.

– Со мной все в порядке, – ответила я тете Оливии и мысленно добавила это к списку лжи, которую я нагородила за последние шесть недель.

В обычных обстоятельствах тетя Оливия наверняка постаралась бы накормить меня как следует, но сегодня ее мысли явно были заняты куда более важными вещами.

– Я забыла о резервном запасе авокадо, – вдруг произнесла она. – Нужно быстренько съездить в магазин и…

– Мама, – Лили подошла и встала перед тетей Оливией. Внешне они были не сильно похожи, но, если речь шла о хороших манерах и стиле поведения, их можно было принять за близнецов. – Тебе не нужно ехать в магазин. У нас будет полно авокадо. Все будет хорошо.

Тетя Оливия выразительно посмотрела на Лили:

– «Хорошо» – это не тот стандарт, к которому стремятся женщины из семьи Тафт.

Лили аккуратно вытащила список из рук своей матери.

– Все будет просто идеально!

В разговор вмешалась третья Тафт.

– Уверена, так оно и будет, – великая Лилиан Тафт знала толк в эффектных появлениях. Сегодня на ней были надеты льняные укороченные брюки – ее интерпретация повседневной одежды. – Сойер, милая, – бабушкин взгляд остановился на мне, – я надеялась, что сегодня утром ты поможешь мне с кое-каким делом.

Это был приказ – не просьба. Я перебрала в уме все правила и социальные условности, которыми пренебрегла за последние двадцать четыре часа, но не вспомнила ничего настолько серьезного, чтобы Лилиан захотелось поговорить со мной наедине.

– Нам ждать тебя, мама? – спросила тетя Оливия, бросив взгляд на часы.

Лилиан отмахнулась от вопроса:

– Отправляйтесь на озеро, Оливия. Успеете до пробок. А мы с Сойер вас догоним.