Текст книги "Современный зарубежный детектив-13. Компиляция (СИ)"

Автор книги: авторов Коллектив

Соавторы: Дженнифер Линн Барнс,Майкл Коннелли,Бентли Литтл,Джо Лансдейл,Донато Карризи,Сюсукэ Митио,Питер Боланд,Джек Тодд,Лора Перселл
сообщить о нарушении

Текущая страница: 210 (всего у книги 335 страниц)

48

До мельницы он добрался поздно вечером. Строение казалось черным пятном посреди туманных холмов. Во мраке посверкивал красный огонек на верхушке антенны. Эрика ждала перед дверью. На ней, как обычно, была туника, а на плечах цветастая шерстяная шаль.

– Извини, что заставила тебя сломя голову нестись на край света, – сказала она, впуская Пьетро в дом.

– Ты не представляешь, столько всего случилось за последний день, – зачастил он с места в карьер.

– Потом, потом, – оборвала его Эрика. – Есть вещи и поважнее.

Она провела его мимо разожженного камина к здоровенному бобинному магнитофону весьма необычного вида.

– Я прослушала твою кассету.

– И заметила, да? – Пьетро мельком глянул ей в лицо.

Эрика кивнула.

Странный звук, записанный в спальне Матиаса.

– Сумела разобраться, что это такое? – спросил Пьетро, заинтригованный уже тем, что непонятный звук так взволновал ее.

– Я перезаписала и хорошенько почистила от шумов. – Эрика кивнула на эквалайзер. – Удалось почти полностью подавить фон и тиканье метронома.

– Отлично, – с энтузиазмом похвалил Джербер, ничего в этом не понимавший.

– Пленка была новой? Ты уверен? В принципе, звук мог остаться от предыдущей записи.

– Абсолютно новой. Но ты не ответила. Тебе удалось понять, что это такое?

– Это фраза, – раздельно произнесла Эрика.

– Фраза?! – поперхнулся Пьетро.

– Естественно. Короткие прерывания звука – паузы между словами.

– Но в тот вечер мы с Матиасом были одни! Он спал, а я молчал как рыба!

– И тем не менее это человеческий голос, – усмехнулась она.

Все-таки не артефакт, обреченно подумал Пьетро.

– Слушай, но звук слишком короткий, чтобы быть целой фразой, – возразил он, указывая на очевидное несоответствие.

– Ты прав. Мне пришлось его замедлить, зато теперь смысл послания ясен.

– Послания? Чьего послания? – Голос Пьетро сел.

Эрика нажала кнопку на магнитофоне. Бобины пришли в движение, пленка поползла с одной на другую через магнитную головку. Из двух больших колонок, заполняя всю комнату, хлынули шорохи. Остатки фонового шума, напоминавшие на такой громкости звуки бури. Вдруг среди этого рева и грохота, словно бы издалека, зазвучал мужской голос:

– В том доме… вы вновь встретитесь…

Звучал он слегка металлически, но совершенно отчетливо.

– В том доме вы вновь встретитесь, – повторила Эрика, словно пробуя слова на вкус. – Звучит как приглашение.

– Обращенное ко мне, – выдавил Пьетро.

Почему-то он в этом не сомневался. Однако ему не давало покоя еще что-то, кроме мрачного предсказания. И он никак не мог понять что.

– Включи еще раз, пожалуйста, – попросил он.

Эрика открутила немного назад, и голос повторил:

– В том доме… вы вновь встретитесь…

Пьетро понял, чей это голос.

– Не может быть, – потрясенно пробормотал он. – Это же я говорю.

49

Несмотря на сумятицу в голове, Пьетро был уверен, что после сеанса с Матиасом не произносил подобной фразы. Не столь важно, ка́к диктофон мог записать его голос. Это второстепенный вопрос. Главное в другом. Раз он ничего такого не говорил, значит послание пришло не из настоящего времени. Этот вывод звучал почти безумно.

Пьетро покинул мельницу с неприятным ощущением едкой горечи во рту, от которого никак не удавалось избавиться. Приближалась полночь, а он все крутил и крутил руль, не задумываясь, куда едет. Слишком часто он в последнее время мотался по этой дороге и теперь вел машину на автопилоте.

Что будет теперь с ним, Пьетро Джербером? Абсолютно все оказалось под вопросом, включая его психическое здоровье. Эрика демонстративно не прокомментировала то, что на пленке оказался его голос. Решить дилемму должен был он сам. Итак, амнезия или…

– Насчет твоего излюбленного скепсиса… – начала было Эрика, потом умолкла, вышла на кухню и вернулась с красивым красным яблоком.

– И что это значит? – спросил Пьетро.

– Вселенная холодна и темна. Наш мозг обрабатывает электромагнитные волны, преобразуя их в тепло и свет. Можно сказать, что за пределами нашего чувственного восприятия реальность, какой мы ее представляем, не существует… Если ты немного подумаешь, то согласишься, что даже вкус этого яблока – иллюзия.

– Да-да, я в курсе. Если в один прекрасный день человечество исчезнет с лица земли, вместе с ним исчезнут цвета, звуки и вкусы.

– А кто тебе сказал, что вкус яблока для нас с тобой одинаков? Как ты сможешь доказать, что его красную кожуру мы воспринимаем одинаково? Или что одинаково ощущаем холод и тепло?

Пьетро молчал, не зная, что ответить.

– Если принять, что каждый из нас воспринимает мир по-своему, нельзя исключить, что какие-то аспекты реальности одни способны постичь, а другие нет.

– Собаки – дальтоники, – проговорил Пьетро, глядя на яблоко и думая об огромной разнице в восприятии между людьми и другими живыми существами.

Почему же не предположить, что то же самое верно и для особей одного вида? Здравствуй, новая фобия. Поражающая рациональных людей, когда они сталкиваются с тем, что не вписывается в систему их знаний об окружающем мире. Еще недавно Пьетро легко отмел бы подобное предположение, теперь же у него возник соблазн расширить рамки гипотез.

В том доме… вы вновь встретитесь…

Он-то знал, кто и где его ждет. И при всем своем скептицизме чувствовал некоторое воодушевление. Если голос не соврал, значит Молчаливая Дама жива. Дом, о котором шла речь, – желтая высотка, и ничто иное. Кому-то могло показаться, будто он едет куда глаза глядят, но в глубине души Пьетро прекрасно понимал, куда именно направляется. Его подтолкнули слова «вы вновь встретитесь». Представился единственный способ проверить, действительно ли это послание из его будущего. Принять приглашение.

50

В четыре утра он припарковал внедорожник неподалеку от желтого дома, прошагал по пустынной улице и вошел в подъезд. Восхождение на верхний этаж далось на редкость трудно. И в доме было непривычно тихо. В его представлении даже в этот час башня должна была полниться шумом и гамом, однако стояла мертвая тишина.

Дойдя до двери, Пьетро достал ключ из серой коробочки с проводами и вошел. Пыль, суматошные птицы, тени. Все как всегда. То же ощущение полной заброшенности. Однако на сей раз Пьетро гораздо острее, чем прежде, чувствовал, что за всем этим нечто кроется. Нечто иное. Вы вновь встретитесь. Разве они с Молчаливой Дамой встречались?

Без сомнения, голос не случайно выразился именно так. Это был его собственный голос, а в выборе слов Джербер отличался крайней щепетильностью. Сказано было не «вы увидитесь» или «вы встретитесь», должно было повториться событие, произошедшее прежде. Но, черт возьми, он ведь даже понятия не имел, как выглядит Молчаливая Дама!

Пьетро прошелся по столовой, пытаясь посмотреть на все свежим взглядом. Остановился перед включенным в розетку, но не работающим холодильником. Ну да, электричество вырубили за неуплату. Он припомнил заплесневевшие на полках продукты. Подошел к плите. Вот полки, загаженные птицами. Сброшенная ими кухонная утварь на полу. Пластиковая бутылка с чем-то мутным и грязная тарелка в раковине.

Пьетро был убежден, что, как и в случае с сигаретами и мокасином, разгадка у него под носом. Наверняка он уже не раз на нее натыкался, так ничего и не поняв. Что, если голос с пленки намекал: Молчаливая Дама была тут, даже когда он думал, что ее нет? Вазочка с вязаными цветами, фетровыми от покрывшей их пыли. Вышитые занавески. Поднос с кувшином и оловянными чашками. Стеклянная фигурка клоуна…

Тесная ванная комната, провонявшая застоявшейся водой. Растрескавшийся розовый обмылок на краю раковины. Помутневшие флаконы с шампунем и бальзамом в душевой кабине. Он отправился в спальню. Шифоньер, за которым он прятался от Тихони, раздавленный окурок за полу. Пьетро поежился. Дверца по-прежнему открыта, видна выведенная пальцем на зеркале надпись: «За шкафом».

Он взглянул на кровать, припоминая, сколько раз она баюкала его в своих объятиях. С потолка все так же таращилось влажное пятно, которому его обманутое парейдолией воображение придало форму чьих-то глаз. Но откуда там это невысыхающее влажное пятно? Пьетро влез на кровать с ногами, чтобы рассмотреть пятно вблизи. Потрогал рукой – поверхность была влажной и шершавой. Постучал по ней костяшками. Судя по звуку, потолок был подвесным.

Между панелями виднелись щели. Пьетро с усилием приподнял лист гипсокартона. Взгляду открылся узкий чердак. С крыши просачивалась дождевая вода, из-за которой на потолке и образовалось это пятно. Привстав на цыпочки, Джербер попытался осмотреться, но на чердаке было слишком темно. Охваченный азартом, он вытащил из кармана плаща телефон и переключил в режим фонарика. И чуть не свалился с кровати от изумления.

На полу валялся спальный мешок. В углу громоздились коробки с едой. Рядом белела канистра, вероятно с питьевой водой. В другом углу тоже что-то стояло – похоже, биотуалет. Еще ему удалось разглядеть одежду и длинный нож.

Перед ним предстало убежище Молчаливой Дамы. Понятно, зачем оно ей понадобилось. Она создала себе «сундук», вроде того, в котором маленькой пряталась от Огромного Таракана. Интересно, она им хоть раз воспользовалась? Все выглядело так, будто приготовлено на случай Апокалипсиса.

Что, если эта женщина пряталась здесь, пока он, точно вор, бродил по ее квартире? Вряд ли. Значит, послание с диктофона было ложным? Он не встретился с Молчаливой Дамой, ее здесь нет. Пьетро вздохнул бы с огромным облегчением, узнав, что она жива. Ничего больше ему и не было нужно, так ведь? Накатило разочарование. Пересилить себя, поверить, что решение действительно пришло из будущего, и вляпаться в глупейшее недоразумение.

Он вновь посветил фонариком в дыру и заметил еще один предмет. Протянул руку и схватил его, мгновенно узнав. Молоток, оброненный им у железнодорожных путей. Она подобрала его и принесла сюда, оставив ему в качестве еще одного знака.

Молчаливая Дама все знала и за всем наблюдала. Как давно она тайно следовала за ним? Скорее всего, в реальности они никогда не встретятся, но Пьетро было уже плевать. Наконец-то он все понял. Молоток больше не пугал. Молоток был зна`ком благодарности. И Пьетро этому радовался.

51

– Ее настоящим убежищем было молчание. Избирательная немота ребенка, ставшего свидетелем того, как ее мать убила отца, была не просто психологической реакцией на шок, а продуманной стратегией, защищавшей Молчаливую Даму с детства. Молчание было ментальным тайником, недоступным для Тараканов. Там, в средоточии тишины, где никто не мог до нее добраться, она от них и пряталась.

Говоря это сидящей перед ним Эрике Де Роти, Джербер осознал, насколько ему будет не хватать женщины, которую он никогда не видел и которая наверняка лишь отдаленно напоминала рисунки Матиаса и Розы. Исповедуясь коллеге, Пьетро надеялся, что ему полегчает, а вместо этого обнаружил в себе пустоту. Они сидели на ковре перед камином. Пламя едва освещало предметы вокруг.

Он вернулся на мельницу уже после полудня. Небо затянуло тяжелыми тучами, лил все тот же нескончаемый дождь. Эрика дала ему большое махровое полотенце, чтобы немного обсушиться, но Пьетро даже не снял влажного плаща. Хотелось немедленно рассказать ей обо всем и убраться восвояси. Он сам не понимал, что с ним творится. Теперь, когда подтвердилось послание на записи, Пьетро вновь заподозрил, что страдает галлюцинациями, если не чем похуже.

Им овладела лихорадочная тревога. Следовало во что бы то ни стало ликвидировать растущую трещину в привычной реальности. В зазор уже лезли призраки – они покидали мрак и множились на глазах. Требовалось срочно упорядочить хаос, образовавшийся в голове. Настало время признаний, и откладывать больше нельзя.

Он пристально смотрел Эрике в лицо.

– Почему мне кажется, будто я тебя знаю? С первой нашей встречи меня мучает этот вопрос.

Ощущение дежавю внезапно усилилось. Женщина посерьезнела и встала.

– Для начала, Баюн, спроси себя, зачем ты сюда приехал.

– В смысле? – раздраженно вскинулся он. – На что это ты намекаешь?

Эрика молча ждала. Вздохнув, Пьетро покосился на шезлонг, подключенные к антенне наушники и произнес:

– Полагаю, у тебя есть не только приемник, но и передатчик. Ладно, признаю, я приехал, чтобы передать послание. «В том доме вы вновь встретитесь». Послание, которое я получу в недалеком прошлом. – Пьетро нервно хохотнул, чем только выдал свое смущение. – Если верить постулатам кинематики, такие понятия, как прошлое, настоящее и будущее, не имеют смысла, верно? – с некоторым вызовом процитировал он слова Эрики. – Мы рождаемся, живем и умираем; этот порядок, как нам представляется, неоспорим. Такова человеческая природа и ее пределы.

– Вижу, урок ты усвоил, – ответила Эрика в тон ему, прекрасно понимая, что на самом деле Пьетро всему этому не верит.

Джербер, чувствуя приближающуюся мигрень, поморщился и вдруг неожиданно для себя воскликнул:

– Магнолия!

Заметив, что Эрика напряглась, он сам чего-то испугался, вскочил и заметался по комнате.

– Мы с тобой знакомы, я уверен… Но почему, почему я в этом уверен?..

В висках возникла сверлящая боль, он дрожал. Глазам, как наяву, предстала пустая рамка на столике в гостиной.

– На фото была такая… такая раскидистая магнолия… Куда оно подевалось?

Эрика молча следила за его беготней. Пьетро подумал о призраках, живущих в его доме. Две молчаливые тени, одна побольше, другая поменьше. Женщина и ребенок. В них не было ничего сверхъестественного. Это даже не призраки, а фантазии, сотканные из сожалений и грусти. В последнее время Пьетро часто воображал себе жену и сына, которых у него никогда не было. Это с ними он разговаривал, а не с какими-то мифическими духами.

Он вдруг остановился напротив Эрики.

– Кто такие Сильвия и Марко? – рявкнул Пьетро, хватая ее за плечи. – Почему я знаю их имена, но не вижу ли́ца? Что все это значит?

Он чувствовал, что сейчас сойдет с ума или упадет в обморок. Да, на той фотографии были женщина и ребенок. Они улыбались, глядя в объектив. Кто и когда сделал снимок? Этого Пьетро не помнил. Зато ему вспомнился один день в конце зимы. Двадцать третье февраля, солнечное воскресенье.

Марко как раз прочитал детскую книжку о капсулах времени – контейнерах с символическими предметами или обыденными вещами, доказывающими существование какого-нибудь человека. Капсулы полагалось закапывать из расчета, что люди будущего найдут их, когда владельцев сокровищ давным-давно не будет на свете. Своего рода способ путешествовать во времени посредством дорогих сердцу вещей.

Сильвия принесла Марко тубус от теннисных мячей – сочла, что на роль капсулы он подойдет идеально. Марко положил внутрь пару фигурок любимых футболистов «Фиорентины», восемьдесят первый выпуск комиксов «Дилан Дог», пачку мятной жвачки «Бруклин», значок скаутской группы «Фиренце 8», к которой принадлежал, зеленый карандаш (зеленый – его любимый цвет), люминесцентный волчок, модельку «феррари-тестаросса», рецепт шоколадного манника (его любимый десерт), оранжевую ракушку, найденную на пляже, магнитик с «Давидом» Микеланджело, наклейку с гербом сиенской контрады Истриче со скачек Сиенского Палио, флешку с песней группы «Негрита», которую постоянно напевала его мама, и камушек-талисман, защищавший от страшных снов.

Согласно правилам, в капсуле не должно быть имен или других подсказок для идентификации отправителя. Снаружи полагалось расположить наклейку с датой пломбировки. Беспощадные жернова времени могли пережить только свидетельства увлечений. Это было непременным условием для возвращения отправителя к жизни, пусть и на короткое время.

Когда капсула была готова, они все вместе сели в машину и принялись кружить по предместьям Флоренции в поисках подходящего места. В дорогу Сильвия собрала корзинку для пикника – они думали, пользуясь возможностью, остановиться и поесть на какой-нибудь красивой поляне. Разъезжали довольно долго. Все это время Марко сидел сзади, прижимая к груди жестяной тубус, и смотрел в окошко, выискивая место для захоронения памяти о себе. Ничего подходящего не подворачивалось. Пьетро уже подозревал, что пора возвращаться, когда мальчик вдруг оживился.

– Вон там! Там! – воскликнул он, тыча пальцем.

Там высилась цветущая магнолия. Дерево резко выделялось на фоне остальной растительности. То, что магнолия расцвела, хотя весна еще не началась, делало ее особенной в глазах ребенка. Вырыли неглубокую ямку, в которую Марко бережно положил свою капсулу времени. По завершении ритуала Сильвия расстелила на земле плед, и они с аппетитом принялись уминать лепешки-скьяччаты с ветчиной, запивая это дело газировкой кинотто.

Марко долго потом фантазировал о том, кто найдет его капсулу, воображая удивление первооткрывателя. Например, через тысячу лет, а то и больше. Ему хотелось, чтобы сокровища нашел мальчик, такой же, как он сам. Перед тем как уехать, они надумали запечатлеть этот день. Пьетро установил на треногу старенький «Никон», настроил его на автоспуск, и они втроем встали под деревом. Фотография на фоне магнолии стояла в серебряной рамке в гостиной до тех пор, пока Пьетро не вытащил ее и она не исчезла вместе с прочими следами существования Сильвии и Марко в его жизни.

– Марко – твой сын, Сильвия – твоя бывшая жена, которую ты до сих пор любишь, – тихо произнесла Эрика, подтвердив то, что он и сам уже вспомнил.

Руки Пьетро бессильно опустились; он чувствовал себя до ужаса странно. Вот, значит, что за призраки бродили по дому.

– Да, мы знакомы, – подтвердила Эрика. – Год назад ты приехал ко мне и попросил подвергнуть тебя той же процедуре, какой я подвергла Матиаса.

«Хочешь устроить ментальную перезагрузку?» – «Точно. Просто сотру из его памяти все, о чем он не хочет помнить».

– Но почему я захотел забыть тех, кого люблю? – потрясенно прошептал Пьетро.

– Наверное, чтобы их защитить, – пожала плечами Эрика.

– От кого?

– От самого себя, – сказала она после заминки.

Он попытался это переварить. Эрика подошла к шкафу и вытащила из ящика три блокнота в черных переплетах. Блокноты из амальфитанской бумаги, в которые Джербер записывал истории болезни своих пациентов.

– Тогда ты привез их мне, объяснив, что в них записи о трех случаях, несущих угрозу твоей семье.

Пьетро недоверчиво посмотрел на блокноты.

– Ты рассказал мне, что превращаешься в кого-то другого, и этот новый Джербер тебе совсем не нравится. Он тебя пугает, поэтому ты обязан это сделать… Сказал, что велел своей бывшей жене тебя не искать и говорить о тебе с сыном так, будто ты умер. А лучше вовсе не говорить, словно ты никогда не существовал.

Пьетро слушал Эрику не перебивая; в груди разрасталась черная тоска.

– Ты попросил меня помочь все забыть, – добавила она, поглядев на блокноты так, будто в них содержалось нечто отвратительное.

Что такого ужасного он мог там написать?

– Ты был эмоционально вовлечен в эти три истории, вовлечен чрезмерно, и мы оба опасались, что терапия не поможет. Чтобы нахлынувшие воспоминания не погребли тебя под собой, мы договорились о кодовом слове, которое послужит сигналом об их приближении.

– Магнолия, – растерянно пробормотал Пьетро. – Но я же приехал к тебе из-за Матиаса!

– Не важно, что тебя побудило. Главное, что ты здесь и мы вновь можем стереть из твоей памяти все, что ты не желаешь помнить. Но тогда тебе придется второй раз отказаться от близких.

Пьетро не знал, что ответить, – он был чересчур потрясен. Он едва нашел в себе смелость протянуть руку, и Эрика, помедлив, со вздохом вернула ему блокноты. Он полистал страницы. У блокнотов были заглавия: «Дом голосов», «Дом без воспоминаний», «Дом огней». Глаза цеплялись за отдельные слова и абзацы, но читать все это он был не готов. Бегло просмотрев, он увидел имена, одновременно незнакомые и знакомые, имена взрослых и детей. Доктор Уолкер, Нико, Адо, Дзено Дзанусси, Эва, Майя Сало, Ханна Холл. Описание какой-то мрачноватой детской игры и таинственные правила поведения, привитые родителями единственной дочери. А еще на страницах говорилось об орке, каком-то сказочнике и прочих призрачных существах.

Пьетро не сомневался, что все это имело смысл. Но в чем бы этот смысл ни заключался, теперь он был зарыт глубоко на дне его подсознания.

– Выбор за тобой, – кивнула Эрика на шезлонг с наушниками. – Если пожелаешь, можем и Матиаса отменить.

Джербер подумал, что у него есть подходящее название для четвертого блокнота: «Дом молчания». Он где-то слышал, что истории нельзя оставлять незаконченными, иначе они начинают гноиться, как открытые раны. Тот, кто до этого додумался, был чертовски прав. Пьетро не хотел, чтобы его собственная история осталась без финала.

Чувствуя на глазах слезы, он аккуратно сложил блокноты на столе.

– Если я на это пойду, все закончится здесь и сейчас? – жалобно спросил он Эрику, словно ему, девятилетнему мальчику, приснился страшный сон и очень хотелось проснуться.

– Да, – заверила она.

Обещание забвения показалось флорентийскому Баюну крайне заманчивым. Словно сама судьба добродушно похлопала его по плечу.