Текст книги "Современный зарубежный детектив-13. Компиляция (СИ)"

Автор книги: авторов Коллектив

Соавторы: Дженнифер Линн Барнс,Майкл Коннелли,Бентли Литтл,Джо Лансдейл,Донато Карризи,Сюсукэ Митио,Питер Боланд,Джек Тодд,Лора Перселл
сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 335 страниц)

Глава 52

– Давным-давно жила-была девушка. – У Кэмпбелл был голос рассказчицы, мелодичный и размеренный. – У нее было стеклянное сердце, а внутри стеклянного – каменное, и ей было наплевать на всех.

Сэди-Грэйс одобрила бы эту историю. Но я была уверена, что Кэмпбелл могла избавить нас от множества проблем, если бы сразу рассказала правду.

– Однажды вечером был свадебный бал, и девушка с сердцем из стекла и камня немного перебрала с выпивкой. Ее брат тоже немного перебрал. – Она пожала плечами. – Все немного перебрали.

Она так резко сменила вычурный стиль повествования, что я задалась вопросом, для кого вообще это было – для меня или для нее.

– Дай-ка угадаю, – сказала я. – В следующей главе речь пойдет о конном экипаже и сказочной езде в нетрезвом виде?

– Я не обязана ничего тебе рассказывать. – Кэмпбелл схватила полотенце. Это подсказало мне, что она чувствует себя уязвимой, даже больше, чем всплески едва сдерживаемых эмоций в ее голосе.

– Ты была за рулем? – снова спросила я. – Или Уокер?

Она не ответила.

– А что насчет твоего отца? – спросила я, мысленно добавив: «Нашего отца». – Ты позвонила ему после того, как вы сбили Кольта? И он решил проблему?

Стерлинг Эймс требовал задержать виновного по делу о краже жемчужного ожерелья. Из-за него Кэмпбелл решила, что необходимо предупредить парня, которого она так активно и намеренно подставляла.

Какова была вероятность, что мой отец оказал давление на власти, чтобы они не слишком тщательно расследовали эту аварию?

– Папа позвонил кому-то, и этот кто-то все уладил, – сказала Кэмпбелл, перекинув волосы через плечо, но в сауне было так жарко, что несколько прядей прилипли к ее щекам и шее. – Это то, что он делает, Сойер. Он звонит. Он не разговаривает со мной и не слушает. Он не смотрит на меня так, как смотрит на Уокера. Но если у меня проблемы, он тут как тут. Ему нравится брать ситуацию под контроль и добиваться своего. Откровенно говоря, если то, что ты говоришь о его отношениях с твоей мамой, правда, я удивлена, что он не позаботился о тебе.

Прозвучало достаточно зловеще.

Я сосредоточилась на самом важном.

– Ты сказала, что он не смотрит на тебя так, как смотрит на Уокера, что он обращает на тебя внимание только тогда, когда ты в беде. Когда ты сама становишься проблемой. – Я позволила словам повиснуть в воздухе. – Ты была за рулем в ту ночь?

– Это имеет значение? – спросила Кэмпбелл. Если бы она захотела, то могла бы все отрицать. Она могла бы обвинить брата. Если бы у нее действительно было каменное сердце, она бы так и сделала.

Ей было бы наплевать на всех, кроме себя. Но Кэмпбелл как-то сказала, что любит брата.

Все его любят.

– Это был Уокер, да? – тихо спросила я. В ее выражении лица было что-то уязвимое и трепетное, скрытое под потом и румянцем. – Ты защищаешь его.

Несмотря на то что именно он любимец их отца. Несмотря на то что он единственный, кого видит их отец.

– Это была я. – Кэмпбелл сверкнула зубами. – Счастлива? Это был не Уокер. Я.

– Ты лжешь. – Возможно, я слишком увлеклась, изображая детектива из сериала. – Ты защищаешь его. Поэтому тебе так нужно было узнать, кто стоит за «Секретами», когда он признался.

– За. Рулем. Был. Не. Уокер. – Кэмпбелл сжала полотенце в кулаке. Она повернулась ко мне спиной и туго обернула его вокруг тела.

– Если Уокер не был за рулем, – не отставала я, – тогда почему именно он два дня спустя принялся рушить свою жизнь?

– Потому что, – резко ответила Кэмпбелл низким и странно пустым голосом, – Уокер думает, что это он.

15 апреля, 18:01

После того как Маки получил водительские удостоверения парней, ему пришло в голову потребовать документы и у девушек. Держа все шесть в руке, он направился к ближайшему компьютеру и вбил данные в систему.

Сойер Энн Тафт, Лилиан Тафт Истерлинг, Кэмпбелл Кэролайн Эймс, Сэди-Грэйс Уотерс. В базе ничего на девушек не обнаружилось. Но как следует покопавшись в сети, он выяснил, что Ник Райан сказал правду: эта четверка в камере предварительного заключения обещала настоящую катастрофу. Сенатор Стерлинг Эймс. Нефтяной магнат Чарльз Уотерс. На этом Маки остановился. Он и без всякой поисковой системы знал, что Лилиан Тафт, помимо всего прочего, была крупнейшим спонсором полицейского управления округа Магнолия.

Маки с мрачным видом взялся за документы парней. Ник Райан сразу же обнаружился в базе. Записи о привлечении к ответственности несовершеннолетних были закрыты, но относительно недавний арест заставил Маки задуматься.

– Жемчуг стоимостью в пятьдесят тысяч долларов, – пробормотал он. Его сердце учащенно забилось. Девушки что-то говорили про жемчуг. Он проверил последнее удостоверение личности.

Уокер Эймс.

Маки уставился на монитор. На экране появилась запись, но все строки в ней – все до единой, кроме имени, – были пустыми.

Два с половиной месяца назад
Глава 53

Уокер не сидел за рулем, но думает, что это он. Я сверлила взглядом Кэмпбелл.

– Ты была за рулем. – У меня уже голова шла кругом. – Но Уокер этого не знает. Он думает…

Я была в таком шоке, что с трудом подбирала слова.

– Ты позволяешь ему думать, что это он сбил Кольта?

Кэмпбелл не ответила.

– Как это вообще? – Я сделала несколько шагов и встала перед Кэмпбелл. – Вы оба перебрали, но он был пьян в стельку и поэтому ничего не помнит? Ты перетащила его на водительское сиденье? Или просто соврала?

Кэмпбелл сорвалась с места. Передо мной промелькнули белое полотенце и загорелая кожа. Я последовала за ней. Я могла думать только о том, что Уокер – мой единокровный брат. Он тот, кто вытаскивает девушку на танцпол и предлагает ей наговорить ему гадостей. Кто жалеет, что больше не хороший парень. Кто отталкивает людей, поскольку в глубине души считает, что заслуживает одиночества.

– Как ты могла? – Я не успела закончить, потому что Кэмпбелл вдруг отскочила в сторону. Я была впереди и по инерции выбежала за дверь, а она захлопнула ее, прежде чем я успела среагировать.

Я дергала ручку двери.

– Кэмпбелл! – Я забарабанила в дверь кулаком. – Открой дверь!

В конце концов смирившись, я повернулась, чтобы отправиться в раздевалку. Я ничего не могла предпринять, пока на мне в буквальном смысле только полотенце.

Я сделала полшага от сауны, когда поняла, что, захлопнув дверь, Кэмпбелл зажала ею мое полотенце. Я потянула, но безрезультатно. Я посмотрела в коридор – налево, направо, – но там никого не было. Ни Лили, ни Сэди-Грэйс, ни сотрудников спа-центра. Я стиснула зубы. Если я не хотела стоять здесь бесконечно, придется идти голой.

Лучше не говорить о том, как закончился мой день в спа-центре.

Достаточно ограничиться тем, что в конце концов я получила одежду и меня попросили покинуть помещение. Поэтому я вернулась в дом бабушки на несколько часов раньше запланированного. Я вставила ключ в замок входной двери и мысленно подготовилась к допросу с пристрастием.

Я слегка приоткрыла дверь, но почти тут же поняла, что можно было не волноваться. Тетя Оливия и дядя Джей Ди спорили слишком громко, чтобы услышать меня.

– Ты уверен, что ничего не хочешь мне сказать? – Тетя шла в наступление.

– Ты же все знаешь, Оливия! Ты сама мне постоянно об этом напоминаешь. – Дядя был добродушным и веселым. Дядя был простым, как валенок: на девяносто процентов Джоном Дэвидом и только на десять – Лили. И даже сейчас в его голосе не было злости.

В нем слышалась только горечь.

– Давай я перефразирую, дорогой: у тебя имеются финансовые трудности, о которых мне следует знать?

– Не вмешивайся в это, Лив.

– Не называй меня так. – Тетя тоже говорила без злости. Ледяным тоном. – Я позвонила, чтобы уточнить сроки ремонта. Ведь просто смешно, что они возятся так долго. Представь себе мое удивление, когда мне ответили, что проект был остановлен в декабре.

– Я разберусь с этим…

– Приостановлен из-за нехватки средств.

«Она только что упомянула деньги, – подумала я. – Тафты не говорят о деньгах».

Я вспомнила аукцион – тот самый момент, когда Дэвис Эймс перебил ставку дяди и выкупил фамильный жемчуг. Старик что-то говорил про слухи.

Дядя Джей Ди не успел ответить на обвинение тети Оливии, а она не успела потребовать от него ответа – громко хлопнула дверь.

– Если вам позвонят соседи, – услышала я голос Джона Дэвида, – то знайте, та утка была заражена зомби-вирусом и она заслужила это.

Спор на кухне мгновенно стих.

– Иди-ка сюда, – крикнул в ответ дядя, – и расскажи нам об этой зомби-утке.

Я услышала, как Джон Дэвид вздохнул.

– Допустим, я напугал ее. Допустим, она загадила всю соседскую машину.

Решив, что это мой шанс, я открыла и громко закрыла дверь.

– Я дома! – крикнула я и сразу же бросилась к лестнице. Спасибо тебе, Джон Дэвид, святой покровитель девушек, переживающих последствия случайных прогулок голышом.

Я преодолела треть парадной лестницы, прежде чем услышала позади отчетливый кашель. Обернувшись, я увидела у подножия лестницы бабушку.

– Сойер. На пару слов?

Глава 54

Лилиан сперва налила нам по чашке кофе и только потом заговорила:

– Я не хочу, чтобы ты переживала из-за своих тети и дяди.

– Ладно. – Я сделала большой глоток, чтобы больше ничего не говорить, и бабушка повела меня на террасу перед домом, где висели садовые качели. Лилиан села и движением брови велела мне сделать то же самое.

– Оливия может найти выход из любой ситуации. Мне следовало меньше беспокоиться о ней. – Лилиан отпила из чашки. – И побольше о твоей маме.

С Рождества бабушка всего пару раз пыталась заговорить о моей маме.

– Я не собираюсь повторять ту же ошибку с тобой.

И тут я поняла, что попала в засаду. Она решила вмешаться в мои дела. Интересно, ее уже проинформировали о моей пробежке обнаженной?

– Вы с Лили помирились, – заметила Лилиан. Видимо, она еще была не в курсе. – Я рада это наблюдать. И я наблюдаю за тобой. Ты не спишь, Сойер. Ты мечешься по дому, как тигр в клетке. Тебя что-то беспокоит. Сейчас самое подходящее время рассказать, что именно.

Ой, даже не знаю, с чего начать. Мой отец, похоже, надавил на окружного прокурора, чтобы тот арестовал парня, которого подставила моя зловредная единокровная сестра, которая каким-то образом убедила нашего брата, который пытался поцеловать меня, что это он отправил брата того парня в кому.

– Все нормально, – ответила я.

– Сойер. – Бабушка выразительно посмотрела на меня. – «Великолепно» – это хорошо, «хорошо» – это нормально, а «хорошо» и «нормально» – это тихий ужас.

Уже не в первый раз я подумала о том, что Лилиан была бы весьма опасна в покере. И в шахматах.

– Что вы можете рассказать о семье Эймсов? – спросила я, чтобы отвлечь ее.

– Почему ты спрашиваешь? – Бабушка подняла кружку с кофе, спрятав за ней эмоции, которые мог вызвать мой вопрос.

Я твердо верила в абсолютную честность: говори то, что думаешь, думай о том, что говоришь, и не задавай вопросов, если не хочешь знать на них ответы.

А потом я стала Дебютанткой Бала Симфонии.

– У меня кое-какие проблемы с Кэмпбелл. – Я могла бы рассказать ей то, что шестью неделями ранее узнала от матери. Но я этого не сделала и даже сама не знала почему. – А на Рождество Уокер изо всех сил рвался поцеловать меня.

Лилиан даже бровью не повела.

– Никогда не доверяй парням Эймсов, – сказала она. – Они слишком красивы себе на беду и слишком амбициозны на беду другим.

«Амбициозный» – не совсем то слово, которое я бы использовала для описания Уокера. В отличие от сенатора.

– Вы делитесь личным опытом? – спросила я, особо не рассчитывая на ответ. Лилиан Тафт умела увиливать от вопросов так же искусно, как и использовать их в качестве оружия.

Но на этот раз она удивила меня.

– Мы с Дэвисом Эймсом выросли вместе. – Последовала долгая пауза, а затем она уточнила: – Не здесь.

Под здесь подразумевалось не географическое положение. Она имела в виду этот мир. Эту социальную стратосферу.

Это извращенное блистательное общество.

– Дэвис всегда был честолюбив, – задумчиво произнесла бабушка. – Он бы сказал, что это у нас общее. – Еще одна пауза, и она снова осторожно поднесла кружку с кофе к губам. – Место, откуда мы родом… Я всегда страшилась того, что Элли может оказаться именно в таком месте.

Лилиан крайне редко называла маму по имени. Обычно это были слова вроде: «твоя мама», «твоя мать», «моя дочь».

– Я сделала недостаточно, чтобы сохранить эту семью. – Бабушка смотрела на улицу. Мне было интересно, поняла ли она, что сменила тему, или, по ее мнению, все это было связано: ее прошлое с Дэвисом Эймсом, ее решение выгнать маму, скандал и то, что сейчас я сидела с ней на террасе.

Ты сделала все, что могла. Это то, что я должна была сказать, но во мне все еще жила прежняя Сойер. Я не стала лгать.

По крайней мере, я не стала лгать об этом.

– Ты поцеловала его? – внезапно спросила Лилиан. – Уокера Эймса?

– Я бы ни за что не поступила так с Лили!

И тут мне пришло в голову, что то, что Кэмпбелл рассказала мне – то, как она поступила с Уокером, – ударило бы по кузине в тысячу раз сильнее, чем по мне. Из-за лжи Кэмпбелл жизнь Лили треснула по швам.

– Я не рекомендую целоваться с мальчиками Эймсов. – Голос бабушки вернул меня к действительности. – Если сможешь удержаться.

Глава 55

Когда Лили вернулась домой, я хотела рассказать ей все. Правда так и рвалась наружу, но в итоге я поделилась только тем, что произошло после того, как Кэмпбелл закрылась от меня в сауне.

– И тут я наткнулась на Грир Уотерс. – Меня даже передернуло.

– Ты была в костюме Евы? – уточнила Лили. – То есть мачеха Сэди-Грэйс увидела, как ты бегала голышом по коридорам спа-центра?

– Это самая точная оценка ситуации, да.

Лили сжала губы. Сначала мне показалось, что она сердится, но потом ее плечи затряслись, и я поняла, что она едва сдерживает смех.

– Что ты там говорила? – спросила она, и у нее все-таки вырвался смешок.

Я не горела желанием снова все пересказывать, но мне хотелось, чтобы Лили продолжала улыбаться. Мне еще нужно было решить насчет Уокера, прежде чем разрушить мир кузины.

– Я прикрыла промежность правой рукой, а грудь левой. – Я пожала плечами. – А потом посмотрела на нее и сказала: «У вас уже виден живот».

Лили потребовалось несколько минут, чтобы прийти в себя: она смеялась так сильно, что на глазах выступили слезы. Потом кузина спросила, удалось ли мне вытянуть какую-нибудь информацию из Кэмпбелл, и я сказала, что нет.

Я не хотела быть той, кто скажет ей, что сломило Уокера. Я хотела быть той, кто все исправит.

Поздно вечером я увидела, как по нашей улице катится знакомый внедорожник. Он въехал на подъездную дорожку, ведущую к дому Дэвиса Эймса, и остановился у закрытых ворот. Мне не было видно, кто сидел за рулем и были ли в машине пассажиры, но именно этот автомобиль участвовал в нашей благотворительной акции с корзинками.

То есть водителем могли быть только двое: Уокер и Кэмпбелл.

Пока я наблюдала, ворота особняка открылись, и внедорожник исчез за ними.

Что ж, к списку моих преступлений – похищение человека, соучастие в краже в особо крупном размере и непристойное поведение – добавились еще два: взлом и проникновение. Если это Уокер решил навестить своего – нашего – дедушку, то он имел право знать правду. А если это явилась Кэмпбелл, то у меня был рулон клейкой ленты с ее именем.

Приматывать мою вероломную единокровную сестру скотчем к стулу сейчас было, наверное, не очень практично, но я была уверена, что мне это очень, очень понравится.

Взобраться на ворота не составило труда. Но та часть моей дерзкой затеи, где нужно было тайком прокрасться к дому, оказалась куда сложнее. Я раздумывала, не обойти ли дом сзади, когда почувствовала, как что-то – или кто-то – коснулось моей ноги. А точнее, бедра.

Я юркнула назад и резко развернулась. В темноте невозможно было ничего разглядеть, но рядом раздавалось чье-то тяжелое дыхание.

Клейкая лента была моим единственным оружием. Эта мысль пришла мне в голову за секунду до того, как я разглядела своего противника.

– Уильям Фолкнер! – воскликнула я сердитым шепотом.

Собака смотрела на меня с обожанием – если я правильно разглядела в темноте.

– И как же, черт возьми, тебе удалось пройти через закрытые ворота? – спросила я.

Уильям Фолкнер не спешила отвечать. Из ста девяносто девяти пород, допущенных к участию в Вестминстерской выставке собак, было всего несколько, способных двигаться незаметно и миновать запертые ворота.

И тяжеленый бернский зенненхунд не входил в их число.

Словно почувствовав, что этим вечером мне не сильно везет, Уильям Фолкнер попыталась утешить меня – она толкнула меня всем телом, чуть не уронив на землю, а затем запрокинула голову и залаяла.

Я пыталась убедить ее перестать, но похоже, она всю жизнь ждала шанса исполнить главную роль в собачьей опере. Я едва услышала, как открылась входная дверь дома Эймсов. Я отступила еще дальше в тень, но Дэвис Эймс зорко оглядел лужайку, и его взгляд безошибочно остановился сначала на гигантской собаке, а затем на мне.

– Сойер?

– Вы отлично видите в темноте, – отозвалась я и начала судорожно соображать, как лучше всего объяснить свое присутствие на его лужайке.

– Уильям Фолкнер снова сбежала?

Я ухватилась за эту возможность.

– Ума не приложу, как она пробралась за ворота!

Он на мгновение задумался.

– А как ты пробралась за ворота?

– Я воспользуюсь Пятой поправкой[28]28
  Одна из десяти поправок к Конституции США. В частности, она закрепляет право обвиняемого на надлежащее судебное разбирательство, право не свидетельствовать против себя, гарантию от повторного наказания за аналогичное правонарушение, гарантию частной собственности.


[Закрыть].

Из-за скудного освещения в доме я не могла разглядеть выражение его лица, но что-то подсказывало мне, что ответ вызвал у него улыбку.

– Твоя бабушка всегда любила лазать по деревьям, – сказал он.

– Уокер здесь? – спросила я. Улизнуть уже не представлялось возможным, и поэтому я решила действовать прямо.

– Ты же в курсе, что уже за полночь?

– Конечно, – ответила я. Теперь он точно усмехнулся.

– Не хочу разочаровывать вас, юная леди, но Уокера здесь нет. Мальчик не заезжал ко мне уже несколько недель.

Дэвис Эймс, должно быть, заметил, как сильно изменился внук после несчастного случая. На секунду стиснув зубы, я спрятала рулон клейкой ленты за спину и сделала несколько шагов к входной двери.

– Уокера здесь нет, – повторила я. – А Кэмпбелл?

Дэвис позвенел мелочью в кармане, затем кивнул в сторону дома:

– Почему бы тебе не зайти?

Я вдруг подумала, не может ли он знать, что его сын является моим отцом. Не потому ли он вмешался, когда Лукас сделал ставку на «Жемчужины мудрости»? Чтобы предотвратить возможные слухи о том, что я – незаконнорожденный ребенок Эймсов?

Лукаса мало заботит внешняя респектабельность, в отличие от его брата. И отца.

– Я лучше побуду здесь, – ответила я. – С Уильям Фолкнер.

Моя спутница снова гавкнула. Я положила руку на ее ошейник.

Дэвис Эймс ответил не сразу.

– Что ж, хорошо, юная леди. – Когда он продолжил, в его голосе не было ни намека на одобрение: – Я передам Кэмпбелл, что ты ждешь снаружи.

Глава 56

Кэмпбелл была в пижаме. В очень пушистой пижаме. Сказать, что она рада меня видеть, было бы большим преувеличением.

– Чего ты хочешь? – Кэмпбелл включила свет на террасе. Сейчас она выглядела моложе, чем днем, – и куда более мрачной.

– Я хочу рассказать твоему брату правду.

– Думаешь, я нет?

Я буравила ее взглядом.

– Если бы ты хотела, то давно бы уже все ему рассказала.

– Ну да. – Кэмпбелл горько усмехнулась. – Ведь все так просто.

– «Привет, Уокер. Ты не виноват в той аварии, а я ужасный человек». Как по мне, проще не бывает.

Она хмуро посмотрела на меня:

– Как быстро ты во всем разобралась.

Я пожала плечами:

– Не такая уж ты и загадка.

– А ты не член этой семьи. – Ее слова хлестнули меня словно плеть. – Хватит делать вид, будто знаешь, каково это – быть Эймс.

Я не рассчитывала на воссоединение с семьей. Я искала отца, полностью отдавая себе отчет в том, что меня вряд ли примут с распростертыми объятиями. Обидное заявление Кэмпбелл не должно было меня задеть.

– Как ты могла так поступить с Уокером? – Я не позволила себе долго терзаться из-за ее язвительных слов. – Как ты могла…

– Он мой брат! – Кэмпбелл испепеляла меня взглядом, чтобы я даже не смела думать, что он и мой брат тоже. – Уокер – единственный во всем мире, кто любит меня, несмотря ни на что.

– И это дает тебе право морочить ему голову? – резко спросила я. – Повезло же ему. А Ник? – Я сделала шаг в ее сторону. – Ты знала его до того, как он начал работать в клубе? Ты специально пыталась охмурить его?

Она замешкалась с ответом буквально на секунду.

– Я же бессердечная стерва, – безразличным тоном заявила Кэмпбелл. – Чего еще от меня ожидать, верно?

Впервые я услышала в ее голосе отвращение к себе – похожие нотки проскальзывали у Уокера.

– У тебя нет никакого права жалеть себя, – сказала я. – Ты подставила Ника…

– Говори тише! – шикнула Кэмпбелл.

Еще чего. Если нас кто-нибудь подслушает, так тому и быть.

– Ты подставила Ника, обставив все так, будто это он украл ожерелье. И ты позволяешь Уокеру думать, что…

– Я не подставляю Ника! – Кэмпбелл сошла с крыльца. Она на секунду остановилась у края лужайки, но потом снова двинулась ко мне.

Я уже собралась поспорить, что отнекиваться тут бессмысленно, когда вдруг поняла, что она сказала.

– «Подставляю». В настоящем времени.

Она не отрицала, что подставила Ника. Она совершенно четко произнесла подставляю. Ее игры еще не закончились.

– Разве ты не достаточно натворила? – ошеломленно спросила я.

Кэмпбелл остановилась рядом. Ее лицо оказалось всего в нескольких сантиметрах от моего.

– Ник, – сказала она, сделав ударение на его имени, – не единственный, кого я подставляю.

И что это значит?

– Иди домой, Сойер.

Я стиснула зубы.

– Ты впутала меня во все это в день квеста.

Кэмпбелл закрыла глаза.

– Ну почему никто не может просто довериться мне?

Мой короткий смешок слегка взволновал Уильям Фолкнер.

– Ты серьезно? – Как истинная леди семейства Тафт, я не дала ей времени на ответ. – Уокер терзается угрызениями совести из-за того, что сделала ты. А Ник…

– Я делаю это ради Ника! – яростно выпалила она. – И ради Уокера!

Я кивнула:

– Ну да. И ты шантажировала Лили ради ее же блага.

Уильям Фолкнер подошла к нам и толкнула руку Кэмпбелл огромной головой. Я думала, что Эймс отдернет руку или вообще не обратит внимания на собаку, но она опустилась на колени и начала гладить Уильям Фолкнер.

– Мне нужна еще пара недель, – тихо сказала Кэмпбелл. – Потом можешь делать все, что хочешь.

Опасная и безжалостная Кэмпбелл Эймс, стоя на коленях, казалась еще меньше нашей собаки.

– Что изменят эти две недели? – Мне не хотелось спрашивать. Я уже достаточно помогла ей, но этот разговор с самого начала пошел не так.

И я до сих пор не воспользовалась клейкой лентой.

– Ты хочешь, чтобы я доверяла тебе? Так дай мне повод.

Кэмпбелл встала, но продолжала смотреть на собаку.

– Это не я сидела за рулем.

Мне пришлось прислушаться, но когда я разобрала слова, первое, что мне захотелось, – наорать на нее. Я устала от ее игр. Прежде чем закрыться от меня в сауне и оставить бегать голышом по спа-центру, она утверждала, что это ее вина, а не Уокера.

– Если не ты вела машину, – с нажимом спросила я, – и не Уокер, то кто?

Кэмпбелл долго молчала. Я начала думать, что не дождусь ответа. Но тут она произнесла:

– Наш отец.