Текст книги "Современный зарубежный детектив-13. Компиляция (СИ)"

Автор книги: авторов Коллектив

Соавторы: Дженнифер Линн Барнс,Майкл Коннелли,Бентли Литтл,Джо Лансдейл,Донато Карризи,Сюсукэ Митио,Питер Боланд,Джек Тодд,Лора Перселл
сообщить о нарушении

Текущая страница: 144 (всего у книги 335 страниц)

Глава 17

Понедельник, 13 января

Утро началось с завтрака, на котором Дженнифер появилась последней. Пока мы уже сидели за столом, команда отчитывалась о проделанной работе с момента нашей последней встречи. Прогресс был незначительным, что, в основном, объяснялось прошедшими выходными.

Циско доложил, что с вечера пятницы за Джинни Ферриньо велось наблюдение, однако никаких признаков контакта с Луисом Оппарицио выявлено не было.

Тем временем Босх сообщил, что активно работает со своими контактами в правоохранительных органах, пытаясь выяснить, почему «Биогрин» оказалась в поле зрения ФБР.

Дженнифер, не будучи в курсе последних событий, задала ряд вопросов, чтобы восполнить пробелы в информации. Она спросила, есть ли какие-либо доказательства, помимо его грязных ногтей, указывающие на связь Сэма Скейлза с «Биогрин». Босх ответил, что под этим именем такой связи не прослеживается, поскольку в компании нет никаких записей о его трудоустройстве, ни сейчас, ни в прошлом.

– А что с ФБР? – поинтересовалась Дженнифер. – У нас есть представление об их планах?

– Пока нет, – ответил Босх. – Я решил не действовать напрямую, поэтому пока лишь собираю сведения о Скейлзе.

– В пятницу днем я наблюдал за автоцистерной, которая покинула территорию, – добавил Циско. – Просто из любопытства, куда она направляется. Но она заехала в порт, через контрольный пункт, и мне пришлось остановиться. Примерно через полчаса она вернулась на нефтеперерабатывающий завод. Полагаю, она либо доставляла, либо забирала груз.

– Мы предполагаем, что Сэм Скейлз был водителем? – спросила Дженнифер. – В чем тут подвох?

– Может, машина ехала по обычному маршруту, – предположил Циско.

– Нет, – возразил я. – Я знал Сэма. Он никогда не действовал по правилам. Он что-то замышлял, и нам еще предстоит это выяснить.

Слова Босха заставили меня задуматься на несколько мгновений. Вся моя карьера прошла в судах штата, и я почти не имел дел с агентами ФБР или федеральным правительством. Хотя Босх когда-то был женат на агенте ФБР, я прекрасно знал о его скептическом отношении к федеральным структурам. Остальные члены нашей команды тоже не отличались тесными связями с федералами.

– Судебное заседание назначено через месяц, – предложил я. – Как насчет того, чтобы обратиться напрямую в бюро, вместо того чтобы пытаться выудить информацию по крупицам?

– Мы можем это сделать, – ответил Босх. – Но важно помнить, что федералы реагируют только на реальную угрозу. Угрозу раскрытия их интересов. Что бы они ни пытались скрыть, они будут всячески оберегать свою тайну. И только когда ты сможешь поставить под сомнение их секретность или ход их расследования, они начнут относиться к тебе серьезно. В этом и заключается суть прямого подхода – ты сама создаешь эту угрозу. Именно так мы всегда поступали в полиции Лос-Анджелеса.

Я кивнул, обдумывая. Моника, одна из владелиц «Никеля», принесла тарелки с пончиками к уже опустевшим блюдам с блинами и яйцами. Дженнифер, единственная оставшаяся без завтрака, потянулась к шоколадной глазури.

– С кем поделиться? – спросила она.

Желающих не нашлось. Она пожала плечами и продолжила:

– Я собиралась использовать «Закон о свободе информации», – сказала она. – Но запрос по «ЗОСИ» – это вечность. К финалу процесса они, возможно, только получение подтвердят.

Я, подумав, сказал:

– Можем подать «ЗОСИ», а сверху – влепить повестку с требованием предоставить всю имеющуюся информацию.

– ФБР может проигнорировать повестку суда штата, – возразила Дженнифер. – Они не обязаны раскрывать детали федеральных расследований на нашей площадке.

– Это не столь важно, – сказал я. – Само вручение – уже та самая угроза, о которой говорил Гарри. Они поймут, что тема всплывёт на моем процессе. Это может выманить их из тени. А там посмотрим.

Я посмотрел на Босха. Он кивнул:

– Может сработать.

– Хорошо, приступаю к подготовке документов, – заверила Дженнифер.

– Дженнифер, я знаю, что опять взваливаю на тебя дополнительную работу, но не могла бы ты добавить к пакету повестку и запрос на рассекречивание?» – обратился я к ней.

–Конечно. Скорее всего, запрос на рассекречивание – это онлайн-заявка. Успею к концу дня. Начну с повестки. Какие данные нужны?

– Сэм Скейлз, включая все его вымышленные имена, а также Луис Оппарицио и компания «Биогрин Индастриз», – уточнил я.

– Что-нибудь еще?

В этот момент телефон Дженнифер завибрировал, и она вышла, чтобы ответить на звонок. Мы продолжили обсуждение деталей повестки.

– Даже если это поможет их насторожить, не факт, что вы добьетесь своего, – предупредил Босх. – Помни поговорку: ФБР берет много, но отдает мало.

Лорна рассмеялась, и этот звук заставил меня заметить, что Циско уже несколько минут молчит.

– Циско, какое у тебя мнение?" – обратился я к нему.

– Я думаю, один из вариантов – просто отправиться туда и спросить, не ищут ли они сотрудников, – предложил он. – Я мог бы зайти, осмотреться, даже если меня не возьмут.

– Надень каску, и ты будешь выглядеть как часть пейзажа, – поддразнил я его. – Но это не вариант. Если там мошенничество, проверка будет очень тщательной, и тебя моментально свяжут со мной. Лучше держи своих «индейцев» на Оппарицио.

Так он называл свою группу наблюдения, проводя параллель с индейцами из старых вестернов, которые высматривали ничего не подозревающие караваны поселенцев.

– Как скажешь, – кивнул Циско. – Если тебе нужно что-то более динамичное, я готов. Наружное наблюдение стало уже немного скучноватым.

– Тогда договорились, – сказал я. – Если ты не против оставить команду на Оппарицио и Ферриньо, проведи пару дней с Милтоном – тем полицейским, который меня остановил.

– Без проблем, – ответил Циско. "Я все еще не верю в его рассказ. Если он выполнял чье-то задание, мне необходимо выяснить, чье именно и с какой целью.

– А как же я, Микки? – спросила Лорна, обеспокоенная. – Чем заняться мне?

Мне нужно было действовать быстро. Я знал, что Лорна не захочет остаться в стороне от происходящего.

– Просмотри ещё раз наши файлы по Траммелу», – сказал я. – Найди всё, что связано с нашим делом против Оппарицио. Я не всё помню, и мне нужно быть готовым к новой атаке на него, конечно если мы его когда-нибудь найдём.

Дженнифер вернулась к столу после телефонного разговора, но не села. Она посмотрела на меня и подняла телефон.

– Мы в игре, – сообщила она. – Уорфилд назначила слушание по ходатайству о принудительном исполнении на час дня сегодня. Она велела Берг привести своего главного следователя.

Я был удивлён.

– Это было быстро, – заметил я. – Похоже, мы задели её за живое.

– Это был Эндрю, клерк Уорфилд, – пояснила Дженнифер. – Мы точно задели обвинение. Он сказал, что «Дана Эшафот», пришла в ярость, когда он ей позвонил.

– Отлично, – сказал я. – Это будет интересно. Мы вызовем её главного детектива на свидетельское место раньше, чем она сама.

Я взглянул на часы, а затем на Лорну.

– Лорна, сколько времени займёт сделать пару увеличенных фотографий места преступления? – спросил я.

– Дай мне фото сейчас, и я быстро их отсканирую, – ответила она. – Хочешь, чтобы я наклеила их на жёсткую основу?

– Если получится, главное, чтобы они были на слушании.

Я отодвинул пустую тарелку и открыл ноутбук. Нашел две фотографии с места преступления, которые планировал показать на дневном слушании: два разных снимка Сэма Скейлза в багажнике моего «Линкольна». И отправил их Лорне, напомнив, что они довольно неприятные. Я хотел, чтобы она предупредила фототехника.

Глава 18

В зал судьи Уорфилд было приятно войти через общий вход, минуя стальную дверь «подземки». Однако едва я переступил порог «свободной» части здания, как тотчас оказался в плотной толпе возвращавшихся с обеда людей – и среди них Дана Берг. Я не реагировал, бережно копя злость для предстоящего заседания. Дверь перед ней я придержал, но благодарности не дождался.

Внутри журналисты уже заняли свои привычные места.

– Вижу, вы предупредили прессу, – процедила Берг.

– Не я, – ответил я. – Может, они просто делают свою работу. Разве не этого мы хотим в свободной стране? Бдительной прессы?

– На этот раз вы лаете не в том направлении, – прищурилась она. – Они станут свидетелями, как судья вам задницу надерет.

– Кстати, Дана, я не держу на тебя зла, – примирительно заметил я. – Ты мне даже нравишься: сильная, целеустремленная. Хотел бы, чтобы у государства все такими были. Но люди, что работают на тебя, оказывают тебе медвежью услугу.

Мы разошлись у барьера: она – налево, к столу обвинения, я – направо, к защите. Дженнифер уже была на месте.

– Есть новости от Лорны? – спросил я.

– Только что припарковалась и идет, – откликнулась она. – Должны успеть.

Я извлек из портфеля блокнот с пометками, наспех начерканными внизу, в кафетерии. Дженнифер наклонилась, окинула взглядом мои каракули.

– Готов? – негромко спросила она.

– Готов, – кивнул я.

Обернувшись, я скользнул взглядом по галерее. Я писал Хейли о слушании, но его назначили в последний момент, и я не знал ее понедельничного расписания. Ответа не было, и в зале я ее не увидел.

Судья Уорфилд опоздала минут на десять, и этого хватило, чтобы Лорна влетела с увеличенными фото. Мы были наготове, когда помощник шерифа Чен произнес обычное, и судья заняла место.

Я держал блокнот и ждал вызова к кафедре. Мое ходатайство – мой первый ход. Но первой вскочила Берг:

– Ваша честь, прежде чем мистер Холлер выступит со своими совершенно необоснованными заявлениями перед прессой, которую он сам и пригласил, прошу провести слушание в закрытом режиме, чтобы не подвергать потенциальных присяжных воздействию диких и надуманных обвинений со стороны защиты.

Я успел подняться, еще до того, как она закончила, и судья кивнула мне:

– Мистер... Холлер?

– Благодарю, Ваша честь. Мы возражаем против закрытого заседания. Нежелание мисс Берг слушать то, что ей не по вкусу, не повод скрывать сказанное и представленное. Да, речь идет о серьезном. Но солнечный свет – лучшее дезинфицирующее средство, а значит, это заседание должно быть открытым. Кстати, для протокола: я не предупреждал представителей прессы об экстренном слушании. Не знаю, кто это сделал. Но мне бы не пришло в голову – в отличие, видимо, от мисс Берг, – считать бдительную прессу чем-то опасным.

Я закончил, полуобернулся и кивнул двум репортерам. В этот момент заметил, что Кент Друкер, старший детектив по нашему делу, уже пришел и устроился в заднем ряду галерки, прямо за столом обвинения.

– Вы закончили, мистер Холлер? – уточнила судья Уорфилд.

– Да, Ваша честь, – ответил я.

– Ходатайство о закрытом слушании отклоняется, – произнесла Уорфилд. – Мистер Холлер, есть ли у вас свидетели?

Я колебался мгновение. В идеале адвокат не задает вопрос, на который не знает ответа; точно так же – не вызывает свидетеля, если не уверен в нем и в результате. Я все это прекрасно понимал, но решил нарушить правило.

– Ваша честь, вижу в зале детектива Друкера. Начнем с него.

Друкер прошел к барьеру, занял место на трибуне, принял присягу. Опытный – более двадцати лет в полиции, из них половина на расследованиях убийств; на нем хороший костюм, под мышкой – «Книга расследований убийств». Мой выбор ничем его не удивил, по крайней мере, виду он не подал. Присяжных не было, потому я сразу перешел к сути, не теряя времени на разогрев.

– Детектив, у вас с собой материалы по делу?

– Да, сэр.

– Посмотрите, пожалуйста, опись изъятого у жертвы, Сэма Скейлза.

Он листнул пухлую папку, быстро нашел нужную страницу и, по моей просьбе, зачитал: одежда, обувь, содержимое карманов – мелочь, связка ключей, расческа, зажим для денег с 180 долларами в двадцатках.

– Было ли в карманах что-то еще? – уточнил я.

– Нет, сэр.

– Мобильный телефон?

– Нет, сэр.

– Бумажник?

– Бумажника не было.

– Вас это не удивило?

– Удивило.

Я ждал пояснений. Напрасно – Друкер не из тех, кто скажет больше, чем нужно.

– Почему? – спросил я уже с раздражением.

– Возник вопрос: не ограбление ли это? Пропал бумажник.

– Но ведь в кармане был зажим с деньгами, верно?

– Верно.

– Это позволяет предположить, что бумажник был изъят по другой причине, а не в рамках ограбления?

– Так можно допустить.

– "Можно допустить"? Я спрашиваю: был ли это мотив?

– Все оставалось под вопросом. Мужчину убили, рассматривали много версий.

– Без бумажника и удостоверения личности как же вы опознали в жертве Сэма Скейлза?

– С помощью отпечатков. Поблизости был патрульный с мобильным сканером – установили личность достаточно быстро. Это надежнее, чем кошелек – люди часто носят фальшивые документы.

Он сам невольно подвел меня к правильной мысли.

– После идентификации вы проверили криминальное прошлое Скейлза?

– Это сделал мой напарник.

– И что обнаружил?

– Длинный список мошенничеств, афер и прочих трюков, с которыми вы, полагаю, знакомы.

Я проигнорировал выпад:

– Верно ли, что в каждом из дел Сэм использовал разные псевдонимы?

– Верно.

Берг уловила направление допроса и поднялась:

– Ваша честь, это слушание по вопросам раскрытия, а адвокат ведет допрос на тему всего расследования. Есть ли у этого цель?

Возражение было слабым, но вырвало меня из ритма. Судья велела перейти к сути и продолжать дальше.

– Детектив Друкер, если известно, что жертва систематически использовала псевдонимы, разве изъятие бумажника не было критически важным, чтобы установить, под каким именем он жил в момент смерти?

Друкер задумался на секунду.

– Сложно сказать, – ответил он, уклоняясь.

И тут я понял: ничего существенного мне от него не добиться – он будет держаться максимально поверхностных формулировок.

– Хорошо, попробуем иначе, – сказал я. – Детектив, откройте, пожалуйста, фототаблицу в вашей "Книге" и взгляните на фотографии под номерами 37 и 39.

Пока он листал альбом, я выкатил вперед два мольберта и закрепил на них увеличенные отпечатки 24 на 18, которые Лорна подготовила утром: два ракурса тела Сэма в багажнике моего «Линкольна». Один снимок четче второго.

– Нашли? – спросил я.

– Да, вот они.

– Соответствуют ли изображения на фото 37 и 39 увеличениям, выставленным перед вами?

– Думаю – да, они совпадают.

– Прекрасно. Для протокола: что изображено на этих снимках?

– Жертва в багажнике вашего автомобиля. Один кадр крупнее второго.

– Благодарю. Жертва лежит на правом боку?

– Верно.

– Теперь обратите внимание на левое бедро, повернутое к камере. Видите левый задний карман брюк?

– Вижу.

– Замечаете прямоугольную выпуклость в области этого кармана?

Друкер замялся – понял, к чему я веду.

– Понимаю, к чему вы клоните, – сказал он. – Вижу какой-то контур, сказать, что это, не могу.

– Не считаете ли вы, что это похоже на бумажник, оставшийся в заднем кармане?

– Не могу утверждать без проверки содержимого. Я знаю только то, что криминалисты и медики мне бумажника не возвращали.

Берг тут же поднялась:

– Ваша честь, защита пытается бросить тень на расследование, опираясь лишь на узор ткани. Бумажника не было ни у жертвы, ни на месте преступления. Придуманный "призрачный кошелек" – отвлекающий манёвр, рассчитанный на утечку к присяжным через прессу. Мы возражаем против самого слушания и его публичности.

Она резко села. Судья перевела взгляд на меня.

– Ваша честь, дело не в словах, а в фактах: любой, у кого есть глаза, видит в заднем кармане нечто, по форме и размеру напоминающее бумажник. Теперь этого предмета нет – и это не только ставит под вопрос качество расследования, но и лишает защиту доступа к возможным критически важным уликам. Если вы позволите мне еще пять минут с этим свидетелем, я докажу, что в расследовании допущена серьезная ошибка.

Уорфилд не ответила сразу – и это показало мне, что она склоняется скорее к моей позиции, чем к позиции обвинения.

– Продолжайте, мистер Холлер.

– Благодарю, Ваша честь. Моя коллега, мисс Аронсон, сейчас включит на большом экране запись с нагрудной камеры офицера Милтона – конкретно, момент, когда тот дистанционно открывает багажник.

На экране напротив скамьи присяжных началось видео. Камера смотрела со стороны багажника «Линкольна». В кадре возникла рука Милтона, большой палец нажал кнопку – крышка плавно приоткрылась, показывая тело Сэма. Камера резко дернулась: Милтон вздрогнул и отшатнулся.

– Стоп на этом, – сказал я. – Перемотайте к самому моменту открытия.

Дженнифер вернула запись и поставила паузу. Милтон стоял у автомобиля, заняв безопасную позицию: он ещё не знал, что находится внутри. Благодаря этому у нас появился двухсекундный боковой ракурс тела – тот самый угол, который не запечатлел судебный фотограф. Этот момент поймала исключительно камера Милтона.

– Детектив, – начал я, – взгляните ещё раз на левый задний карман. После просмотра с этого угла изменилось ли ваше мнение о том, что в момент обнаружения у жертвы в кармане находился бумажник?

Все взгляды в зале впились в экран. Одна из журналисток даже пересела поближе, чтобы увидеть детали. На видео отчётливо было видно: задний карман слегка открыт, внутри – тёмный предмет с заметной светлой полоской посередине.

Для меня это однозначно был кошелёк с видимой полосой купюры. Для Друкера – по-прежнему ничего определённого.

– Нет, – наконец ответил он. – Я не могу с уверенностью сказать, что это такое. В руках я этот предмет не держал.

– Что значит «что это», детектив?

– То и значит: не могу утверждать. Это может быть что угодно.

– Но вы хотя бы признаёте, что в кармане находится какой-то предмет?

Он осознал, что загнан в угол.

– Не могу с уверенностью утверждать, – осторожно вымолвил он. – Это вполне может быть подкладка кармана.

– Серьёзно? Подкладка? – переспросил я с недоверием. – Вы утверждаете, что это подкладка?

– Говорю лишь, что не знаю.

– Вернёмся к описи, детектив, – решил я. – И последний вопрос.

Зал стих. Друкер снова разложил перед собой бумаги.

– Итак, в описи имущества указано, откуда был изъят каждый найденный предмет, верно?

– Верно.

Детектив, похоже, был рад, что разговор подходит к концу. Я не стал затягивать.

– Тогда скажите, что, согласно описи, было извлечено из левого заднего кармана брюк жертвы?

– Ничего, – ответил Друкер после паузы. – По списку – пусто.

– Вопросов больше нет, – сказал я.

Глава 19

Как опытный обвинитель, Дана Берг думала не о сегодняшней неудаче, а о завтрашней битве. Перекрестный допрос Друкера она строила не ради сиюминутной победы, а ради успеха на всём процессе: важно не дать сегодняшнему столкновению повлиять на мнение будущих присяжных о ней и следствии. Самым разумным был её ход – взять десятиминутную паузу сразу после моего допроса. Эти минуты дали ей возможность вывести Друкера в коридор и выстроить защитную позицию.

Когда слушание возобновилось, Друкер неожиданно по‑новому «увидел» и фото, и видео, которые я показывал ему чуть раньше – чему я нисколько не удивился.

– Детектив Друкер, вы успели за время перерыва пересмотреть все фото, относящиеся к жертве? – спросила Берг.

– Да.

– К какому выводу вы теперь приходите?

– Просмотрев все кадры тела в багажнике, я, скорее всего, должен признать: на тот момент бумажник действительно находился в заднем кармане брюк.

Я невольно усмехнулся – Берг собиралась преподнести это как новое «открытие» следствия.

– Но в описи имущества фигурирует отсутствие бумажника. Как вы это объясните?

– Видимо, он был забран – когда-то, кем-то.

– «Забран»? То есть – утерян?

– Возможно.

– Или украден?

– Такое тоже могло быть.

– Когда проводился осмотр одежды?

– Пока тело было в багажнике, к одежде не прикасались. Дождались коронера, извлекли тело, сняли отпечатки мобильным сканером, завернули в пластик и отправили в морг.

– А когда вещи были сняты и инвентаризированы?

– Это делал коронер перед вскрытием, на следующий день. Мне сообщили, что можно забирать вещи.

– Вы их забрали?

– Позже, после вскрытия. Следователь коронера выслал мне список, я сразу заметил отсутствие бумажника. Остальное особого значения не имело.

– Во сколько пришёл этот список?

– Можно свериться с записями?

– Конечно, – кивнула Уорфилд.

Друкер пролистал свою «Книгу убийств», отыскал нужную строчку.

– Письмо получил в 16:20, уже после вскрытия.

– То есть вы впервые узнали о пропаже бумажника спустя семнадцать часов после осмотра?

– Верно.

– И за это время вы не имели доступа ни к одежде, ни к вещам жертвы?

– Всё так. За этот период с бумажником могло случиться что угодно.

– Его могли потерять или умыкнуть?

– Вполне.

– Вы сами его забирали?

– Нет. Даже в руках его не держал.

– Преднамеренно исключили это из материалов для защиты?

– Нет.

– Ваша Честь, вопросов нет.

Стоит признать, Берг мастерски отвела Друкера от удара и сохранила себе позицию на суде. Его отпустили с трибуны. Я сообщил, что дополнительных свидетелей не будет, и был готов перейти к аргументам. Берг – тоже.

Я выстрелил в самую точку:

– Ваша Честь, перед нами ситуация, где обвинение неправильно распорядилось критической уликой и скрывало собственную небрежность от защиты. Пострадал я, мои права на справедливый процесс нарушены. Я знал жертву, его прошлое, его стиль – он менял имена, как другие меняют обувь. Пропажа бумажника с удостоверением, отражающим личность Скейлза на момент смерти, лишила нас возможности детально исследовать его жизнь и, как следствие, возможные угрозы или круг подозреваемых. Таковы мои ещё мягкие слова – если, конечно, верить в то, что бумажник «затерялся» где-то в офисе коронера. Я же считаю, что это было сознательной попыткой подорвать справедливость разбирательства. Полиция и обвинение…

Берг тут же вскочила с возражением против нападок на её мотивы.

– Это уже прения, – заметил я. – Разрешите выступить.

– В разумных пределах, – коротко отрезала Уорфилд. – Не допускаю ухода от протокола. Вашу позицию я поняла. Есть что добавить?

Берг выбила меня из ритма, а судья не дала развернуться.

– Нет, Ваша Честь. Всё изложено.

– Мисс Берг, надеюсь, вы будете столь же лаконичны, – обратилась судья к обвинению.

Берг поднялась к кафедре:

– Ваша Честь, если отвлечься от эффектной подачи оппонента, то никаких подтверждений сговора или умышленного сокрытия не представлено. Да, бумажник отсутствует, но сам мистер Холлер заявил об этом только сегодня утром. Кричать о преступном умысле – значит, играть на публику. Прошу отклонить ходатайство.

Я уже собрались ответить, но судья остановила меня жестом.

– Достаточно, мистер Холлер. Я знаю, что вы хотите сказать, и о чём возразит мисс Берг. Экономим время.

Я сел.

– Суд считает сегодняшние сведения крайне тревожными, – продолжила Уорфилд. – Обвинение признаёт: в заднем кармане брюк жертвы был бумажник, но защите предъявить его не может. На этом этапе – неважно, исчез он по небрежности или умышленно – защита оказалась в невыгодном положении. Как верно отметил мистер Холлер, в бумажнике могло быть удостоверение с другим именем, что стало бы существенным обстоятельством для защиты.

Уорфилд сделала паузу, сверила запись, затем добавила:

– Суд пока не принял решения о правовой защите; потребуется сорок восемь часов на размышление. Штат получает тот же срок: либо найдите бумажник, либо дайте исчерпывающий отчёт о его судьбе. Продолжаем слушание в среду в час дня. Обвинение, возвращайтесь не с пустыми руками. Заседание окончено.

С этими словами она поднялась, легко соскользнула по ступеням и скрылась за дверью в свои покои.

– Отличная работа, – прошептала мне Дженнифер.

– Возможно, – шепнул я в ответ. – Посмотрим через два дня. Повестку распечатала?

– Готово.

– Я попробую вручить – сейчас они на нервах, шанс есть.

Пока она доставала повестку, Берг задержалась у нашего стола.

– Ты правда подозреваешь меня? Думаешь, я что-то скрывала?

Я встретился с ней взглядом.

– Не знаю, Дана. Но знаю, что с первого дня ты пыталась наклонить стол. Хочешь доказать обратное? Найди бумажник.

Она поморщилась и ушла, не ответив.

– Держи, – сказала Дженнифер, протягивая мне повестку.

– Я поеду с Циско – может, удастся что-то раскопать у федералов, – сказал я.

– Удачи. ФБР не любит театр, – усмехнулась она.

Я подошёл к секретарю судьи.

– Попрошу узнать: сможет ли судья подписать повестку, прежде чем мы уйдёт?

Секретарь нехотя позвонил в кабинет, на лице мелькнуло удивление от ответа, затем пригласил меня пройти.

Я миновал шкафы с архивами, большой принтер, и очутился у двери в кабинет Уорфилд. Она уже сняла мантию и читала что-то за столом.

– У вас для меня повестка? – спросила она.

– Да, Ваша Честь. Для протокола.

Я протянул ей бумагу – она внимательно её изучила.

– Это федеральная история.

– Верно, повестка адресована ФБР, но суд штата вправе её выдать.

– ФБР, скорее всего, проигнорирует. Вам придётся идти через прокуратуру США, мистер Холлер.

– Кто-то мог бы сказать, что ходить туда – занятие бессмысленное, судья.

Она прочла цитату вслух:

– «Все документы, касающиеся взаимодействия с Сэмюэлем Скейлзом или его известными псевдонимами…»

Положила бумагу, посмотрела на меня:

– Ты же понимаешь, к чему это приведёт? – спросила Уорфилд. – Это закончится корзиной для бумаг.

– Возможно. Но мне нужно хотя бы попытаться. Лучше бы у меня был бумажник и верное имя Сэма на руках. Вам не по душе мои усилия, судья?

Я смотрел на бывшего адвоката: она знала, как остро бывает нужна передышка – и что ради неё человек готов на любые уловки.

– Меня – нет, – сказала Уорфилд. – Только поздновато: до процесса всего месяц.

– Я буду готов, судья.

Судья взяла ручку из серебряного подстаканника и поставила подпись.

– Спасибо, Ваша Честь, – поблагодарил я.

Я уже направился к двери, но её голос остановил меня:

– Майкл, на отбор присяжных и сам процесс – только две недели. Если попытаешься тянуть время и запросишь отсрочку, отказ гарантирован.

Я кивнул:

– Вас понял. Спасибо, Ваша Честь.

С подпитанной надеждой повесткой я вышел из кабинета – и вернулся к работе.