Текст книги "Современный зарубежный детектив-13. Компиляция (СИ)"
Автор книги: авторов Коллектив
Соавторы: Дженнифер Линн Барнс,Майкл Коннелли,Бентли Литтл,Джо Лансдейл,Донато Карризи,Сюсукэ Митио,Питер Боланд,Джек Тодд,Лора Перселл
сообщить о нарушении
Текущая страница: 198 (всего у книги 335 страниц)
4
Иво Кравери установил в детской инфракрасную видеокамеру: изображение, полученное с помощью широкоугольного объектива, имело характерный зеленоватый оттенок. Слева на заднем плане виднелись часть платяного шкафа и закрытая дверь, на которой висела мишень для игры в детский дартс с дротиками на липучках. На переднем плане справа – прибранный письменный стол у стены и стул с висящим на спинке школьным рюкзаком. Еще небольшой книжный шкаф, забитый комиксами, учебниками и тетрадками, коллекция моделей самолетов на полках, «космические» постеры на стене, телескоп и, разумеется, кровать с тумбочкой у изголовья. Рядом на полу – высоченная стопка все тех же комиксов. Похоже, мальчик действительно ими увлекался.
На кровати – спящий ребенок в полосатой пижамке. Матиас лежал на боку, сбросив во сне одеяло с изображениями планет и космических кораблей, – видимо, ему было жарко. Спал он спокойно. Джербер увеличил громкость и расслышал размеренное дыхание.
У ночного сна есть несколько фаз. От засыпания мы переходим к легкому сну, своего рода промежуточной стадии, вводящей мозг в состояние глубокого сна. При этом температура тела постепенно снижается, пульс замедляется, мышцы расслабляются, разум засыпает.
Четыре-пять раз за ночь глубокий сон чередуется с так называемыми фазами быстрого сна, который еще называют парадоксальным. Эти короткие повторяющиеся периоды характеризуются быстрыми движениями глазных яблок под сомкнутыми веками и полным параличом мышц.
Представление о том, что человек, увидевший плохой сон, начинает биться и метаться в кровати, пока не проснется, не соответствует действительности. Вы не можете проснуться во время кошмара – нужно дождаться, пока он закончится. Мы будто в заложниках и не способны двигаться. Именно поэтому нам часто снится, что мы не можем пошевелить ногами, чтобы убежать от опасности.
Джербер, глядя на экран планшета, не знал, в какой фазе сна находится Матиас. Камера была установлена слишком далеко, и разглядеть, двигаются ли глаза, было невозможно. Он продолжал просто смотреть на мальчика.
Тишина не продлилась долго. Внезапно ребенок открыл глаза и закричал, насколько хватило силы легких. Это был долгий, полный ужаса вопль. Матиас сел в постели, беспорядочно размахивая руками, словно от кого-то отбивался. Он проснулся, но еще не пришел в себя.
Наблюдая за отчаянной битвой, психолог вновь задумался о невидимом враге, которому противостоял Матиас: созданном его собственным разумом, а потому непобедимом.
Дверь детской распахнулась, зажегся свет, родители бросились к постели сына и принялись его успокаивать. Это им удалось далеко не сразу. Вот Матиас упал в их объятия и заплакал. Ребенок весь дрожал.
Оба родителя тоже выглядели потрясенными. Джербер мог представить, какую безысходность и беспомощность они ощущают. Он сам только что испытал нечто подобное, будучи лишь сторонним наблюдателем.
Между тем на экране снова появилась первоначальная картинка: закрытая дверь, выключенный свет, Матиас, безмятежно спящий в кровати. Словно пленку перемотали назад. И все повторилось вновь. Тишина, вопль, вбегающие родители. Файл был смонтирован из записей нескольких ночей.
Отличались пижама и рисунок на простынях – космические корабли сменялись роботами, футболом или персонажами комиксов. Стул у письменного стола сдвигали, с полок исчезал какой-нибудь предмет или, наоборот, появлялось что-то новое. Неизменным было лишь поведение Матиаса. Оно повторялось в точности – ребенка будто заколдовали.
Теперь Джербер понял слова Иво и Сусаны: вот почему мальчик боится спать и каждый вечер борется со сном, пока не падает от усталости.
Сколько бы он ни ломал голову над содержанием снов Матиаса, выходило, что ничего страшного в них не было, обычные сцены из повседневной жизни. Неужели одного появления Молчаливой Дамы было довольно, чтобы вызвать подобную реакцию? Запись снова и снова прокручивалась перед его глазами. Крики следовали за криками, ужас одной ночи неумолимо сменялся ужасом другой. Ощущения Джербера понемногу притупились, он начал привыкать. Возникла своеобразная отстраненность, вернувшая ему ясность мышления.
И на одном из бесконечных повторов он заметил то, чего быть никак не могло.
Ошеломленный, Пьетро провел пальцем по экрану, чтобы перемотать видео назад, и вновь пересмотрел кусок. Нет, он не ошибся. Спрашивая себя, как такое возможно, он остановил видео и взглянул на часы. Было чуть больше десяти вечера.
Он взял мобильник и позвонил Иво Кравери. После четырех долгих гудков тот ответил.
– Матиас еще не спит? – без предисловий спросил Джербер.
– Только что лег. Сусана сейчас с ним. Посидит рядом, пока он не заснет.
Время на исходе. Что же делать?
– Не давайте ему спать, – посоветовал Джербер, стараясь говорить спокойно.
– А в чем дело? – всполошился отец.
– Я сейчас к вам приеду, – ответил Пьетро и, не вдаваясь в объяснения, отключился.
Надевая плащ, он думал о том, что заметил на видео. Перед тем как закричать, Матиас должен был находиться в фазе быстрого сна, следовательно, его мышцы были парализованы. Тем не менее ребенок мог двигаться. Если совсем точно, он пошевелил правой рукой. Это не был спазм или непроизвольное движение пальцев. Его жест был посланием.
5
Посланием из мира снов.
Разумеется, Джербер понял его значение, но продолжал размышлять о причинах, по которым спящий Матиас поступил именно так.
Он вызвал такси до Пьян-де-Джуллари. Пустая в этот час дорога неспешно карабкалась с холма на холм. Свет фар разрезал туманную морось, «дворники» терпеливо смахивали надоедливую влагу.
Старинные виллы, окруженные садами, едва виднелись в темноте за оградами и кронами деревьев. Наконец Джербер заметил очертания особняка в строительных лесах и указал на него таксисту. Машина резко притормозила под конусом света уличного фонаря. Пьетро заплатил и вышел.
Такси растворилось в темноте. Он остался один и вновь почувствовал необъяснимое беспокойство. Возникло искушение, пока не поздно, набрать номер таксиста и убраться отсюда подобру-поздорову, но Пьетро передумал. Он поплотнее запахнул плащ и направился к высоким чугунным воротам. Надавил на кнопку звонка, рассматривая внушительное здание в конце кипарисовой аллеи.
Два этажа, скатная красночерепичная крыша, сбоку сторожевая башня с арками, типичными для построек пятнадцатого века. Леса покрывали бо́льшую часть дома. Брезентовые полотнища на них усиливали шум дождя. Капли стучали по внушительной бетономешалке, по желтому компрессору со шлангом, к которому был прикручен отбойный молоток, по киркам и лопатам в тачке и строительным материалам, сложенным во дворе. Днем тут наверняка кипела работа. Окна были закрыты ставнями. Если бы не свет двух-трех наружных фонарей, здание выглядело бы нежилым.
На аллее показалась темная фигура под зонтиком. Человек подошел поближе, и Пьетро узнал Иво Кравери.
– Добрый вечер, доктор.
На лице хозяина дома отчетливо читалось напряжение. Наверняка он гадал о причине срочного визита. Что же, его тревога вполне оправданна.
– Добрый вечер, – поздоровался в ответ Пьетро, надеясь легкой улыбкой успокоить мужчину, но не дать ложной надежды. Сам он по-прежнему изрядно нервничал.
Иво приподнял зонтик, чтобы прикрыть от дождя и гостя. Напрасный труд – Пьетро уже промок до нитки, однако из вежливости не возражал. Так они направились к дому.
– Матиас с ног валится от усталости, – пожаловался Кравери.
Джербер мог бы, конечно, сказать, что обязательно поможет, но врать не хотелось. Прежде чем переступить порог, он оглянулся и окинул взглядом двор.
– Что-то обронили? – спросил Иво.
Джербер мотнул головой. Приметив то, что искал, наклонился, подобрал округлый плоский камешек и сунул его в карман.
Они вошли внутрь. Иво закрыл зонтик и взял мокрый плащ гостя, чтобы повесить на крючок. Справа виднелась просторная гостиная с белыми диванами, персидскими коврами и изумительным камином.
Ах, ну да. Сусана же эксперт по антиквариату. Старинная мебель, картины и прочие предметы интерьера наверняка ее рук дело. Каждая вещь отсылала к определенной эпохе, вместе с тем напоминая о мире животных: львиные лапы кресел, картина с тигром на стене, два алебастровых носорога, охранявшие арочный вход. Лампу держал в клюве хрустальный павлин. На письменном столе – янтарное пресс-папье в форме скарабея. Кричаще роскошный стиль.
Слева все выглядело иначе. Взгляд сразу упирался в пластиковое полотнище на месте отсутствовавшей стены. В той части виллы продолжался ремонт. Пленка защищала жилые помещения от строительной пыли. Она плотно прилегала к полу и потолку, но при малейшем сквозняке раздувалась и сдувалась, словно мутная диафрагма от дыхания. Это сонно дышал сам дом.
– Строители уверяют, что к осени все закончат, – прокомментировал Иво.
Пьетро подумал, что эта вилла – отличная модель детского разума: одна часть в порядке, вторая тонет в хаосе. Гипноз – единственный способ преодолеть границу между ними и вернуться назад.
– Мы одни? – спросил он, имея в виду, что в таком доме должна быть прислуга.
– Персонал здесь не живет. Пока ремонт не закончился, места здесь маловато.
Оно и хорошо. Никто из посторонних не слышал ночных криков Матиаса.
– Пойдемте. – Хозяин указал на лестницу.
Коридор второго этажа вел к спальням: родительская помещалась прямо против комнаты сына. Дверь в детскую была приоткрыта, из щели пробивался мягкий свет прикроватной лампы.
Иво вошел первым:
– Матиас, к тебе гость.
Джербер переступил порог и увидел ребенка под одеялом. Голова Матиаса покоилась на коленях матери, сидящей на краю кровати. Мальчик прильнул к ней, словно никак не хотел отпускать. Или боялся от нее оторваться, чтобы невидимое чудовище не утянуло его в свое царство теней.
Сусана обнимала сына, будто защищая от грозной напасти. Она приветливо улыбнулась Джерберу. Мальчик тоже поднял взгляд – в глазах плескался ужас, совершенно неестественный для ребенка его возраста. Маленькие дети такое испытывать не должны, подумалось Пьетро. То, что пугало Матиаса, поджидало его совсем рядом, во сне. Вскоре мальчику предстояло с этим встретиться.
– Привет, – поздоровался Пьетро. – У тебя отличная комната, – добавил он, словно видел детскую впервые, а не лицезрел ее множество раз на видео.
В углу стояла тренога с камерой, готовая запечатлеть очередную ночь.
– Знаешь, кто я? – мимоходом спросил психолог у мальчика.
Тот покачал головой. Родители не успели его подготовить.
– Я Пьетро Джербер.
– Привет, – еле слышно ответил Матиас.
В голосе прозвучала вполне понятная настороженность.
– Разрешишь? – Джербер пододвинул поближе стул, стоявший у письменного стола.
Возражений не последовало, и он сел.
– Небось гадаешь, зачем я пришел?
Матиас промолчал. Его отец наблюдал, прислонившись к дверному косяку, мать продолжала гладить сына по голове. Оба они, несомненно, жаждали узнать, что именно побудило психолога приехать без приглашения в столь поздний час.
Пьетро не торопился. Чтобы завоевать доверие ребенка, он сделал вид, что заинтересовался моделями самолетов на полках, сам же изучал реакции пациента.
– А я в твоем возрасте собирал машинки. Спортивные, служебные, внедорожники, легковушки… Тратил на них все карманные деньги, но никогда с ними не играл – боялся сломать. У меня их было почти триста штук, точнее, двести девяносто девять, – вспоминал он. – Машинок вот-вот должно было стать триста, но в один прекрасный день я потерял к ним интерес. Перестал покупать, перестал просить в подарок… Невероятно, правда?
Насколько помнил Пьетро, потеря интереса совпала с его четырнадцатилетием. Подростки всегда стыдятся того, что были детьми.
– Теперь я вспоминаю о них с ностальгией, – признался он, – но в ту пору мне показалось, что это все ребячество.
Пьетро сложил тогда свою коллекцию в коробку и снес в подвал.
– Твои самолетики ждет та же участь, – заверил он мальчика. – Через год-другой они тебе наскучат. Ты и видеть их больше не захочешь.
Матиас скептически посмотрел на Джербера и заверил решительным, чуть обиженным тоном:
– Они мне никогда не наскучат!
Действительно, замечание Пьетро могло показаться жестоким, однако у него была причина изображать старого брюзгу. Он добавил:
– Поживем – увидим. То, что сейчас кажется злом, в действительности может оказаться добром. И наоборот. Все проходит, и хорошее и плохое.
Как он и рассчитывал, мальчик уловил в его словах скрытый намек.
– То есть, когда я подрасту, она оставит меня в покое?
Матиас немного приоткрыл створки своей раковины, подпуская Джербера поближе. Детям любая перемена кажется окончательной, они еще не знают на опыте, что всем людям жизнь постоянно подкидывает крутые повороты. Допустив, что его страсть к самолетам может пройти, мальчик получал взамен надежду, что и женщина из снов рано или поздно исчезнет. Как ни крути, выгодная сделка.
Своим рассказом Джербер одним выстрелом добыл двух зайцев: снял напряжение и получил возможность наблюдать за руками Матиаса. Что, если ребенок повторит жест, запечатленный отцовской камерой: большой палец прижат к ладони, остальные четыре смыкаются над ним, словно прикрывая сверху?
Этот жест был придуман совсем недавно, но уже прочно вошел в обиход. В школе наверняка о нем рассказывали. Его изобрели для жертв, которые не могут вырваться из-под надзора насильника, чтобы они сумели незаметно для агрессора подать сигнал и попросить о помощи: например, если оказались в общественном месте или в присутствии другого человека.
Мы ежедневно сталкиваемся с опасными ситуациями. Однако как их распознать? Представьте следующие сцены. Мать семейства открывает дверь доставщику пиццы, из глубины дома доносится смех детей, играющих с отцом, работает телевизор. Женщина улыбается, приветствуя курьера, и вдруг складывает пальцы в молчаливой просьбе. Или: дружная семья сидит за столиком в ресторанчике быстрого питания, и старший мальчик, не отрывая взгляда от гамбургера, подает условный знак проходящему мимо официанту. Ну или девятилетний ребенок, в котором, казалось бы, родители души не чают, прячет мольбу о помощи за ширмой повторяющегося кошмара.
Джербер успел понять, что единственное, в чем виновны Иво и Сусана, – чрезмерная, удушающая опека. Они контролировали каждый шаг сына, вплоть до того, какие телевизионные программы он смотрит и какие комиксы читает. Увы, запреты не оградили Матиаса от беды.
Тем не менее вопрос, приведший психолога в этот дом, пока оставался без ответа. Как этот жест связан со сном Матиаса? Теперь, завоевав доверие, можно было приступить к делу без риска испугать ребенка.
– Я пришел, чтобы помочь тебе спать спокойно.
Матиас посмотрел на мать, ища подтверждения.
– Да-да, все в порядке, – энергично заверила Сусана.
– Давай объясню, как мы будем действовать, – продолжил Пьетро. – Сейчас я попрошу тебя закрыть глаза и расслабиться. Ты уснешь, а я останусь с тобой. И твои родители тоже. Мы ни за что не бросим тебя одного.
Ребенка, похоже, успокоила подобная перспектива, но не до конца. Пьетро вытащил из кармана футляр из синего бархата, размером со спичечный коробок.
– Когда мы спим, мы не всегда видим сны. Большую часть времени наш мозг отключен: он запасается энергией, словно батарейка.
Разговаривая, Джербер вертел в руке синий футляр, внутри которого лежали детальки довольно странного приспособления. Под любопытным взглядом ребенка он начал его собирать.
– Во время подзарядки наш мозг иногда пробуждается в месте, отличном от знакомой нам реальности. Это место называется бессознательное. Именно там зарождаются сны. Обычно они очень короткие. Даже если утром видение кажется нам длинным-предлинным, на деле оно продолжается всего минуту-другую.
Закончив собирать устройство, Пьетро торжественно поставил его на стол. Но Матиас спросил не о назначении приборчика, а о другом:
– Как вы узнаете, что мне снится сон?
– Очень просто. Твои глаза начнут двигаться под веками, и я пойму, что ты смотришь в другой мир.
– И что будет, когда я увижу Молчаливую Даму?
– Я заговорю с тобой и скажу, что делать.
– А как я узнаю, что это взаправду вы?
– Ты услышишь звук, похожий на тиканье часов. – Джербер указал на переносной метроном. – Да, и еще кое-что… – Он вновь порылся в кармане и на сей раз вытащил камушек, подобранный во дворе. – Вот, держи. Знаешь, что такое талисман?
Матиас мотнул головой.
– Давным-давно, если герою предстояло трудное и опасное приключение или просто путешествие в незнакомые места, он брал с собой волшебный предмет, обладающий защитной силой.
Мальчик посмотрел на камушек.
– Эта штука очень древняя, ей тысячи лет, и попала она ко мне издалека, – нараспев произнес Джербер.
Как уже упоминалось, врать он не любил, но иногда маленькая ложь приносила большую пользу, придавая пациенту смелости.
– Что мне с ним делать? – спросил Матиас, начиная верить его словам.
– Крепко держать в руке. Он тебя защитит.
– И все будет хорошо? – Мальчик покосился на метроном.
– Само собой. Сны – мое ремесло. – Пьетро улыбнулся. – Знаешь, как меня называют дети во Флоренции? Баюном.
6
Матиас закрыл глаза. Прошло каких-нибудь несколько секунд, и он погрузился в сон, сжимая в правой ладошке талисман. Сусана мягко высвободилась из объятий сына и встала. Иво продолжал стоять, прислонившись к косяку и скрестив руки на груди. Жена присела на пол рядом с ним, привалившись к стене.
Они молча ждали, пока сон не станет глубоким. Время от времени Джербер осторожно касался запястья мальчика, проверяя пульс. Сердцебиение постепенно замедлялось, температура тела снизилась на пару градусов. Дыхание сделалось спокойным, размеренным. В таком состоянии Матиас не должен был воспринимать происходящее вокруг.
– По-моему, ваш сын страдает от онирических галлюцинаций, – вполголоса заговорил Пьетро.
– И какова же причина? – забеспокоился Иво.
– Причин может быть масса. Эта область пока мало изучена, нейронауки пытаются дать те или иные объяснения, но не всегда успешно. Например, в ходе экспериментов по изучению мозговых волн во время сна была обнаружена повышенная активность в области лобной коры. Однако не у всех обследованных.
– И что это означает?
– Нам всем случается запоминать сны, так? – Пьетро попытался говорить яснее. – Несчастные люди, которым это удается чаще, составляют меньшинство. На самом деле мы не должны ничего помнить. Наш мозг автоматически стирает сны из памяти, поскольку они бесполезны. Однако, если механизм дает сбой, сны из области бессознательного начинают вторгаться в реальность, мешая нам отличить правду от иллюзии.
– Вы считаете, это и происходит с Матиасом? – спросила Сусана.
– Пока дело ограничивается лишь криками. Если Молчаливая Дама не пересечет границы мира снов, волноваться не о чем. Только выпускать ее оттуда нельзя.
Родители замолчали. Наверное, размышляли, что случится, если сын начнет видеть странную незнакомку среди бела дня. Джерберу хотелось их успокоить, заверить, что сны Матиаса – не симптом психического заболевания, но пока еще ничего нельзя было исключать.
В молчании прошло около часа. Трое взрослых наблюдали за спящим ребенком. Первым заметил перемену Пьетро: глаза Матиаса быстро задвигались под веками, словно за чем-то наблюдая. Следовательно, он вошел в стадию быстрого сна и, возможно, сонного паралича. Джербер кивнул, привлекая внимание родителей, а заодно давая им понять, что все под контролем. После чего включил метроном, который начал неторопливо отстукивать ритм. Звук не разбудил и не взволновал ребенка.
Осторожно приподняв одеяло и приоткрыв мальчика до талии, Пьетро прошелся подушечками пальцев по его вискам, нижнечелюстным мыщелкам, лопаткам и ключицам, локтевым впадинам и запястьям. Он проделал это несколько раз. Ритмичные прикосновения в сочетании с тиканьем метронома должны были ввести спящего в транс. Незаменимое средство, если пациент без сознания и не может подвергнуться гипнозу добровольно. Другой, не менее важной целью, было снять мышечное напряжение, чтобы Матиас мог отвечать на вопросы.
Убедившись, что результат достигнут, Джербер достал и включил небольшой диктофон и задал первый вопрос:
– Матиас, ты меня слышишь?
Ребенок не ответил, однако нахмурился. Джербер сел поудобнее.
– Где ты сейчас находишься?
– В своей комнате.
Родители удивленно посмотрели на психолога. В отличие от них, тот понял, что речь идет не о реальной детской, а о ее копии, созданной бессознательным.
– Сейчас день или ночь?
– За окном ярко светит солнце, – ответил мальчик.
– Что ты делаешь?
– Я разложил на полу географическую карту, которую мне подарил папа. У меня в руке «Боинг-747», самолетик летает над картой.
Голос звучал механически, отстраненно. В ответах Матиаса не чувствовалось удовольствия от игры. Хороший признак: значит, ребенок ничего не испытывал. Ничто, даже приснившаяся боль, не могло затронуть его. Он был в безопасности.
– Ты один? – рискнул спросить Джербер.
– Один… Нет, я ошибся. На самом деле я не один.
Оговорка вызвала у Джербера замешательство. Сейчас он этого не ожидал. Продолжать очень не хотелось, но выбора не было:
– Кто с тобой?
– Не знаю.
Неправда. Мальчик отлично это знал, судя по тому, как стиснул в руке камушек.
– Матиас, посмотри, кто там, – мягко попросил Пьетро.
Не открывая глаз, ребенок повернул голову направо, потом налево. И застыл.
– В коридоре стоит Молчаливая Дама и смотрит на меня.
Взгляды Иво и Сусаны метнулись к двери. Разумеется, в темном коридоре никого не было. Непрошеная гостья приходила лишь во сны Матиаса. Но случилось и кое-что хорошее. Мальчик не закричал.
– Я хочу, чтобы ты перестал играть и подошел к ней.
– Не пойду.
– Она ничего тебе не сделает, я же с тобой.
Прошло несколько секунд. Сусана кусала губы; Иво, казалось, окаменел.
– Что происходит? – спросил Пьетро, сообразив, что молчание затянулось.
– Я стою перед ней, она молчит.
Джербер подождал еще немного, надеясь, что ситуация разрешится сама собой. Ребенок по-прежнему спокойно дышал.
– Она хочет, чтобы я пошел с ней, – вдруг произнес Матиас.
Сусана в ужасе вытаращилась на Джербера, но тот успокаивающе поднял руку и сказал:
– Хорошо, иди с ней.
Дыхание Матиаса участилось, но в рамках нормы.
– Я больше не в комнате, – сказал он спустя некоторое время.
– Где же ты?
– На улице.
– Опиши, что ты видишь.
– Небо розовое, как сахарная вата… Мы с Молчаливой Дамой совсем одни… Лает собака, не знаю где… Еще играет музыка, я знаю эту песню. Только музыка, никто не поет.
И Матиас принялся напевать мелодию без слов. Пьетро сразу же узнал популярный шлягер, игравший на пляжах несколько лет назад. Название он забыл, но вспомнил прилипчивый припев: «Только этим вечером любовь и капоэйра…» Песня без слов, отметил он про себя. Никто не поет – значит вокруг безлюдно.
Матиас прекратил напевать и сказал:
– Пришла огромная свинья. Она улыбается мне и спрашивает, не голоден ли я.
Джербер не знал, как это интерпретировать. В сновидениях вымысел смешан с искаженной реальностью.
– Молчаливая Дама еще с тобой? – попытался он отвлечь мальчика от улыбчивой свиньи.
– Да. Мы с ней идем к очень высокому желтому зданию.
– Не отходи от нее, – попросил Пьетро.
– Поднимаемся по лестнице, лифт сломан.
Джерберу стало даже любопытно, куда заведет Матиаса сон.
– Лестница кончилась, – объявил тот через некоторое время. – Мы забрались на самый верхний этаж, но я ни капельки не устал, – добавил мальчик с ноткой гордого удивления. – Тут коридор и двери. Из-за дверей слышны голоса. Дети играют, взрослые разговаривают, только я ни словечка не понимаю. Еще и телевизор орет. Кто-то там ссорится… Молчаливая Дама идет впереди меня.
Описание обстановки было на редкость подробным.
– Все двери одинаковые. Мы подошли к последней, в самом конце.
Троим слушателям казалось, что они стоят перед этой дверью вместе с Матиасом и Молчаливой Дамой.
– А что теперь происходит? – спросил Джербер, когда молчание опять затянулось.
– Ничего. Молчаливая Дама смотрит вверх. Там над дверью серая коробочка, к которой идут провода.
Интересно, к чему ребенок об этом упомянул?
– Молчаливая Дама хочет, чтобы вы вошли?
Матиас не отвечал, только размеренно посапывал во сне. Иво так и впился взглядом в Джербера, но тот сам понятия не имел, что теперь делать.
– Что за дверью? – Он попробовал зайти с другой стороны, однако Матиас все так же молчал, словно воды в рот набрал.
Пьетро заподозрил, не брюнетка ли в темной одежде решает, о чем говорить мальчику, а о чем нет. Дама, которая никогда не раскрывает рта. Странно, что бессознательное Матиаса, нарисовав вполне внятный облик, почему-то лишило ее голоса.
Важно было понять, откуда взялось в снах это молчаливое существо. Следствие забытой психологической травмы, шока или негативного опыта, о котором родители так и не узнали?
Исследование явно зашло в тупик, оборвавшись на пороге таинственной двери. Джербер понимал, что пора остановить метроном и позволить мальчику заснуть глубоким сном. Напоследок он решил попробовать кое-что новое.
– Я знаю, что ты меня слышишь, – обратился он к Молчаливой Даме. – Что тебе до этого ребенка? Почему не оставишь его в покое?
Вопрос, похоже, шокировал Иво и Сусану, однако у Пьетро имелись резоны: если разум Матиаса создал эту женщину, не исключено, что он заставит ее ответить. Ответа не последовало.
По крайней мере, он попытался. Джербер разочарованно выключил диктофон и уже протянул руку, чтобы остановить метроном, когда заметил, что камешек выпал из руки Матиаса. Мальчик повторил жест, подтолкнувший Пьетро нанести этот ночной визит: прижал большой палец к ладони и прикрыл остальными четырьмя.
Молчаливая Дама просила о помощи.
