Текст книги "Современный зарубежный детектив-13. Компиляция (СИ)"

Автор книги: авторов Коллектив

Соавторы: Дженнифер Линн Барнс,Майкл Коннелли,Бентли Литтл,Джо Лансдейл,Донато Карризи,Сюсукэ Митио,Питер Боланд,Джек Тодд,Лора Перселл
сообщить о нарушении

Текущая страница: 294 (всего у книги 335 страниц)

Отец улыбался, это было понятно по его голосу. Услышав это, я остановился.

– А с мамой ты не концентрировался?

Отец остановился и оглянулся, чтобы возразить мне.

Именно тогда я обрушил на него свои жестокие слова. Я безжалостно укорял отца, который не смог спасти маму. Слова, которые прятались во мне все это время с той ночи, как она умерла, в конце концов подняли свою голову, разрослись и хлынули потоком из моего горла. И как только это случилось, я уже не мог остановиться. Без всякой передышки лил и лил на него потоки слов, а отец стоял, молча сжав губы. Без всякого выражения на лице, отчего мне казалось, что это он, наоборот, упрекает меня. Меня, который ничего не понимает в медицине. Меня, который выбрасывает на отца – единственного члена моей семьи – всю свою боль и досаду. Родители никогда не трогали меня и пальцем, а тут мне казалось, что отец невидимой рукой впервые ударил меня. Мой пыл от этого не утихал, и я на ночном пляже продолжал бросать в отца жестокие слова, какие только мог придумать. Тогда в глазах отца точно так же, как сейчас в глазах идущей рядом со мной Орианны, отражался свет фонарика.

С тех пор я перестал разговаривать с отцом. Что бы он мне ни говорил, я или делал вид, что не слышу, или же грубо мотал головой. Когда я решил заниматься терминальным уходом и начал учебу по этой специальности, я ничего не сказал отцу. Поступив в Дублинскую медицинскую академию сестринского ухода, я впервые объяснил отцу, зачем мне нужны деньги на продолжение учебы, и он поздравил меня. Я даже увидеть его лицо в тот момент не мог. Но я поблагодарил его за то, что он пообещал оплатить мою учебу. А когда вернулся к себе в комнату, его лицо на мгновение возникло на периферии моего зрения. Отец сидел в жилой комнате на диване и казался похожим на давно оставленную здесь куклу, которая была точной его копией. В глаза куклы были вставлены две сухие стекляшки.

– Давай вернемся к нашему указателю…

Дальше песчаный пляж прерывался. Там начиналась территория, где располагались электростанция и система очистки сточных вод. За ними опять продолжался пляж, но, наверное, лучше было пойти назад к югу от указателя.

Мы развернулись через правое плечо и пошли обратно по песку, но сдвинувшись в сторону от своих следов, идя немного дальше от берега, опять освещая его ультрафиолетовым светом. Появился небольшой ветер с моря. Несильный, но очень холодный. С каждым его порывом мы поднимали воротники и сгибали спину.

– Кадзума, можно я скажу тебе правду? – внезапно спросила Орианна, когда прошел очередной порыв ветра. – Я давно знаю, что мама не выздоровеет.

Я почувствовал, как в груди у меня словно упал кусок льда. Что она имеет в виду? Знала еще раньше, чем ей об этом сказала Стелла? Прежде чем я спросил ее об этом, Орианна медленно кивнула.

– Я понимала это очень давно. Помнишь, она сначала была в одной больнице, а потом ее перевели в другое место вроде больницы? Я пришла ее навещать и услышала, как кто-то сказал в коридоре, что это хоспис. Я не знала этого слова и потом посмотрела в словаре. – Орианна говорила, но глаза ее пристально смотрели на свет фонаря. – В словаре было написано «терминальный», но я знала только слово «терминал» у самолетов или поездов и сначала толком не поняла смысл. И еще раз поискала в словаре.

Тогда она поняла, что Холли получает не лечение, а терминальный уход перед смертью.

– Кадзума, когда ты сказал, что мы пойдем искать морское урановое стекло, я была уверена, что мы ни за что его не найдем. У тебя ведь было такое удивленное лицо, когда тетя сказала, что однажды, давным-давно нашла его… И я поняла, насколько это редкая вещь. Сколько бы мы так его ни искали, мы никогда не найдем урановое стекло.

– Но, Орианна…

– Я и подумала поискать его, зная, что мы его не найдем. – Орианна впервые перебила меня. – Если мы будем искать его изо всех сил, но не найдем, то, значит, мама умрет по моей вине. Умрет, потому что я недостаточно хорошо искала. Ну а если я виновата, тогда ничего и не поделаешь.

Ветер обдувал белую шейку Орианны. Я хотел было ей ответить. Сделал вздох, но он не превратился в голос, застыл и холодом заполнил мою грудь. Однажды, учась в средней школе, я обвинил отца в смерти матери. На побережье своего родного города я обрушил на отца поток жестоких слов. Но десятилетняя Орианна изо всех сил пыталась обвинить себя в том, что ее мать умирает…

Холли сказала, что я, человек, потерявший мать, пойму, что чувствует Орианна. Что именно поэтому она выбрала меня ответственным за ее терминальный уход на дому. Но я ничего не понимал. Орианна, скорее всего, думала и носила в своей грудке мысли о гораздо большем, чем мы с Холли могли себе представить. Страдая, изо всех сил пытаясь найти спасение, которое она могла получить, надеясь только на собственные силы. Даже узнав о том, что ее мать является терминальной пациенткой, Орианна продолжала улыбаться. Приходя из школы, она постоянно улыбалась – и лежавшей в кровати Холли, и мне. Как же тяжело ей, наверное, было улыбаться, зная, что ее мать умирает… С того дня, как Стелла безапелляционно сказала, что Холли не выздоровеет, Орианна перестала улыбаться. Как же ей, наверное, тяжело было не улыбаться…

– Когда папа упал со скалы и погиб, я ненавидела того человека, который столкнулся с ним. Мне хотелось, чтобы он так же упал и умер. На самом деле я и сейчас так думаю. Но мне это самой не нравится. И может быть, если мама вот так умрет, я возненавижу и больницу, в которой не смогли вылечить маму, и больничных врачей, и тебя, Кадзума. Но я так не хочу. – Орианна остановилась. – Поэтому я и решила поискать морское стекло. Потому что знала, что мы его ни за что не найдем. И когда мама уйдет, я буду думать, что в этом никто не виноват, кроме меня.

Орианна вся скорчилась, так что это было видно даже под одеждой, как будто терпела физическую боль, и сжала губы в тонкую ниточку. Но по ее профилю читалось, что она еще что-то хочет сказать. И кажется, я понимал что.

– А сейчас ты думаешь то же самое?

Девочка захлопала глазами, потупилась и покачала головой.

– Хочу найти его, – сказала она, и слезы потекли по ее щекам. Они останавливались на подбородке и капали. Орианна вытерла их ладонью, будто ударила себя по лицу.

– Когда мы пришли с тобой сюда, Кадзума, и начали искать, я в какой-то момент стала так думать. Ведь найти его – это как чудо, да? И если оно произойдет, может быть, и с мамой тоже случится чудо, правда?

Действительно, найти на пляже морское урановое стекло – нечто подобное чуду. Но нужно ли, чтобы такое чудо случилось с Орианной? Правильно ли я поступаю?

– А если мы найдем… Ты улыбнешься? – спросил я, и она легонько качнула головой. – Запла́чу, наверное. – И продолжила хрипло: – Но потом, скорее всего, улыбнусь.

Ее выражение лица слегка изменилось, будто на нем появилось предвестие улыбки. Оно исчезло куда-то, пока я смотрел на нее; мне хотелось догнать его. Во мне возник этот порыв, и я понизил голос:

– Давай найдем его.

Она энергично кивнула, как будто ждала моих слов, и снова пошла по пляжу. Я шел рядом с ней. Мы светили на песок своими ультрафиолетовыми фонариками. Когда что-то поблескивало, Орианна садилась на корточки и проверяла. И даже если это был бесполезный мусор, она больше не вздыхала, как будто была уверена, что среди этого бесчисленного разнообразного мусора спрятано одно-единственное сокровище, и всякий раз, когда она убирала вещь, не имевшую к нему отношения, вероятность найти его становилась всё выше. Рядом с испытывающей подобные чувства Орианной шел я, просто освещая поверхность. Если мы находили что-то светящееся, я не помогал Орианне подбирать его. Нельзя было, чтобы я нашел сокровище. Это должна была сделать Орианна.

Мы вернулись к ветке-указателю гораздо медленнее, чем шли в противоположную сторону.

– Отдохнем немного?

– Я не устала. Пойдем теперь поищем там. – Орианна показала в южную сторону от указателя. Я посветил фонариком на часы. Люминесцентная краска на стрелках часов показывала время в футуристическом свечении. Я думал, что с тех пор, как мы пришли на море, прошло два часа, но, к моему удивлению, мы ходили уже больше трех часов. Приближалась глубокая ночь. Я переложил фонарик в левую руку и запихал замерзшую правую в карман куртки.

– Пойдем?

Мы пошли на юг от нашего указателя. Вдруг издалека послышался голос. Кто-то звал Орианну по имени. Мы остановились и стали смотреть вокруг. Около каменной лестницы, по которой мы спускались на побережье, виднелась еле заметная тень человека. Она приближалась к нам, становясь все больше и больше.

– Сестра сказала мне, что вы здесь. – Стелла направлялась к нам, смотря на нас тяжелым взглядом.

– А как Холли?

– Крепко спит.

Она встала в темноте, как страж ворот, поджав губы. Было очевидно, что она хочет мне что-то сказать.

– Можно я немного поговорю со Стеллой? – прошептал я, Орианна кивнула.

– Я пойду поищу.

Подождав, пока она отойдет подальше, Стелла сказала:

– С какой это стати вы его найдете?

– Она верит, что найдет.

– А если не найдет, ты возьмешь на себя ответственность?

Я не ответил и оглянулся на силуэт Орианны, удалявшейся по побережью.

– Она сказала, что знает, что Холли неизлечимо больна. Еще до того, как вы ей это сказали.

– Вот как? – равнодушно спросила Стелла.

– Именно потому, что Орианна знает, она решила пойти искать морское урановое стекло.

Конечно, таким коротким предложением не передашь весь смысл ее слов. Я точно пересказал небрежно спросившей меня Стелле то, что говорила мне Орианна. Что она хотела сделать себя виноватой в смерти матери, которая скоро наступит. Что ей больше не хочется ненавидеть кого-то. Когда я закончил, Стелла еле слышно цокнула языком:

– То есть она ищет, чтобы не найти?

– Вроде бы сначала да. Но сейчас все изменилось. Теперь она хочет найти морское урановое стекло. Она стала так думать, придя сюда и начав реальные поиски.

– Так это еще хуже.

Наверное, Стелла хотела сказать, что если Орианна не найдет уранового стекла, то это приведет ее в отчаяние.

– А вдруг Господь ей поможет…

Я поднял глаза наверх. Среди звезд, рассыпанных по всему небу, был спрятан тоненький месяц, размером с ноготь.

– Да нет никакого Господа, – откашлявшись, сказала Стелла слабым голосом, как будто боялась, что ее услышат люди, верящие в существование Бога.

– А может быть, и есть, – сказал я.

Стелла пробормотала что-то неразборчивое, повернулась ко мне спиной и пошла обратно в сторону каменной лестницы, раскидывая ногами песок как будто нарочно. Я некоторое время провожал ее взглядом, а потом повернулся в сторону Орианны. Бога нет – действительно ли это так? На самом деле я, будучи атеистом, жил, думая так же. Ведь человек не беспомощен. Даже если, например, Бога нет, мы многое умеем. Вылечиваем чьи-то болезни на максимуме своих возможностей, ухаживаем за теми, кто смертельно болен, заботимся о членах их семей, ищем в интернете то, что необходимо…

Орианна осторожно шла по песку, освещая его ультрафиолетовым фонариком. Песок поглощал звук ее шагов; казалось, будто она скользит по его поверхности вместе с голубовато-белым светом. Тихий звук волн стал немного громче. Следующая волна накатила с еще большим шумом. Я посмотрел в сторону моря; белые гребни волн, расширяясь, приближались к Орианне.

– Осторожнее! – крикнул я.

Орианна уже сама заметила большую волну. Свет ультрафиолетового фонаря, сильно дрожа, переместился вбок. Волна нагоняла убегавшую от нее Орианну; она торопилась и вдруг, вскрикнув, упала на песок. Волна приближалась, высоко поднимаясь, но перед девочкой замедлилась, резко опустилась и ударилась о песок. Тяжелый звук отдался у меня в животе, мелкие капли, будто иголки, впивались в голову. Волна с шипением бесчисленных пенных пузырьков отошла и исчезла.

– Орианна?

Я подбежал к ней. Она сидела на песке. Ее кроссовки и низ джинсов были абсолютно мокрыми.

– Со мной всё в порядке.

Орианна встала и отряхнулась от песка. Никаких травм, похоже, у нее не было, и я успокоился. Все это произошло за несколько секунд.

По другую сторону от того места, где мы стояли, песок намок и почернел. Накатившая только что большая волна грубо взрыхлила его поверхность. И наверное, унесла с собой в воду разнообразные предметы.

– Кадзума, со мной всё в порядке, да?

– Орианна… – Я изо всех сил терпел неприятные ощущения в коленях.

– Как ты думаешь, может, волна унесла с собой все морские стекла, лежавшие на песке?

Она была права. Даже больше, чем предполагала.

– Но волны на пляже постоянно накатывают и уходят, так что всё в порядке. Они иногда уносят, а иногда и приносят с собой что-нибудь.

Я никак не мог кивнуть ей, как будто у меня зажало шею. Мне с трудом удалось слегка пошевелить подбородком, Орианна развернулась ко мне спиной и пошла по почерневшему песку, освещая его ультрафиолетовым фонариком. Ее спина стала совсем маленькой. Мои ноги не шевелились. Мне казалось, что ветер с моря задувает мне не в лицо или продувает тело, а проходит через мою грудь.

6

Мы с Орианной шли по пляжу на юг плечом к плечу. Я тоже светил ультрафиолетовым фонариком. Вскоре мы добрались до южной части Дублинского залива – гавани Дан Лири, окруженной причалами. Перед гаванью песчаный пляж прерывался. Мы повернулись к гавани спиной и начали двигаться в обратном направлении, немного сместившись в сторону. Ветку, служившую нашим указателем, похоже, унесло в море той большой волной, ее нигде не было видно. Я посмотрел в сторону каменной лестницы, где виднелась тень Стеллы. Та стояла не двигаясь, опустив голову и сгорбив спину. Ее силуэт сливался с темным пейзажем. Мы снова прошли до гавани Дан Лири, вернулись к каменной лестнице, а Стелла продолжала стоять в той же позе.

– Орианна, хватит.

– Я не пойду домой. – Орианна ответила мгновенно, будто заранее приготовила ответ. – Кадзума, ты можешь идти. Но я буду искать.

Мы продолжали бесконечные поиски. От места, где мы поставили указатель, – к югу, по пляжу несколько раз до гавани Дан Лири и обратно. Орианна сказала: «Давай поищем еще раз к северу от залива». Я же настаивал на южном направлении, надеясь хотя бы на ничтожную возможность.

Но время шло, а ничего не менялось.

Вскоре свет фонарика Орианны ослаб, а потом и вовсе исчез – села батарейка. Я отдал ей свой фонарик, и мы опять пошли, но не прошло и десяти минут, как и мой фонарик тоже погас, и вокруг наступила полная тьма.

Орианна опустилась на песок, как будто и ее батарейка тоже села. Она сидела на песке, совсем не двигаясь, положив голову лбом на колени. Мы находились на каком-то расстоянии к югу от места с каменной лестницей. Я оглянулся: там по-прежнему виднелся силуэт Стеллы. Она так же стояла, сгорбив спину и опустив голову, словно не пошевелилась ни на миллиметр с того момента, как я смотрел на нее.

Я предложил Орианне пойти поискать морское урановое стекло неделю назад. Мои сомнения рассеялись благодаря ее словам, которые она произнесла здесь, на побережье. Когда открыла мне, что у нее на душе.

Но сейчас я не чувствовал ничего, кроме раскаяния.

Орианна плакала, обняв колени. Она сдерживала себя, стараясь не рыдать в голос, лишь ее спина слегка дрожала. Раскаяние в моей груди было столь велико, что я даже не мог произнести никаких извинений. Мне нужно было попросить прощения не только у Орианны, но и у Холли, и у Стеллы. Вероятно, Холли уйдет из этого мира, так и не увидев улыбку дочери. Стелла сказала мне без обиняков: найти не получится. И действительно, так оно и было. Ноги у меня устали, к тому же навалилось чувство раскаяния и стыда, от которых я даже стоять не мог. Я опустился коленями на песок; рядом со мной сидела Орианна, ее спина дрожала. Стараясь не встретиться с ней взглядом, я посмотрел в сторону, и в поле моего зрения попала Стелла. Ее руки были сложены на уровне лба, как будто она беззвучно молилась о чем-то, молилась все это время.

Немного с запозданием я почувствовал неловкость.

Когда мы с Орианной вдвоем шагали по песку, я много раз посматривал на Стеллу, но ни разу не заметил, что она стояла вот так, сложив руки. Точнее, мне было не видно. В темноте я видел только как она сидит на каменной лестнице, сгорбившись и опустив голову. Только неясную тень. Конечно, и сейчас вокруг было темно, но почему-то я смутно различал руки Стеллы.

Я посмотрел в сторону моря. Там слабо виднелся горизонт. Солнце еще не показалось, но еще немного, и над городом наступит рассвет.

Орианна тихонько подняла голову – наверное, тоже заметила изменения в окружающем пейзаже.

– Кадзума… – прошептала она одними губами, как будто очнулась ото сна, глядя в одну точку на песке. Немного севернее от места, где был указатель. Там было какое-то свечение. Что-то маленькое, закопавшееся в песке.

– Ультрафиолет… – сказал я хрипло.

То, что сейчас происходило у меня перед глазами… Оптическое явление, которое длится очень ограниченное время. Когда солнце находится в низком положении, его свет проникает сквозь толстые слои атмосферы на поверхности Земли. И в этот момент крохотные частицы атмосферы рассеивают свет. В частности, свет с короткими волнами, как у ультрафиолета. Другими словами, рассеянный ультрафиолетовый свет добрался до этого пока темного пляжа. Он не был доступен человеческому взгляду, но наверняка струился с неба.

Орианна уперлась руками в землю и поползла вперед на четвереньках так, чтобы не потерять из виду место, на которое смотрела. Наконец она добралась до него, взяла пальцами и подняла что-то маленькое, светящееся в темноте. Я поднялся с колен и побежал к ней.

– Кадзума, смотри!

– Урановое стекло…

Услышав мои слова, девочка быстро вдохнула. Не выдыхая, лишь немного приоткрыла губы. Вне всяких сомнений, она держала двумя пальцами не что иное, как морское урановое стекло, светившееся в темноте, реагируя на ультрафиолет, спускающийся с неба. Урановое стекло излучало белый с отливом зеленого свет. Форма у него была необыкновенно красивой – полумесяц, как чья-то улыбка, которую нарисовал маленький ребенок.

«Бог, может быть, существует», – впервые в жизни подумал я.

Орианна реально его нашла.

В ночь того дня, когда я предложил девочке отправиться на поиски морского уранового стекла, я заказал по интернету небольшую тарелочку. Размером с ладонь, антикварная вещица, сделанная из настоящего уранового стекла. Красивого желто-зеленого цвета. Я разбил ее у себя дома и аккуратно затер один осколок наждачной бумагой. Затем спрятал в кармане брюк этот осколок, похожий на морское стекло, и пришел сюда вместе с Орианной. Я бросил этот осколок в песок, воспользовавшись моментом, когда девочки не было рядом. Чуть южнее от указателя. Прямо перед появлением Стеллы, когда мы закончили наш виток до северной стороны залива и собирались пойти в противоположном направлении. Надеясь, что Орианна его найдет. Я хотел, чтобы она снова улыбнулась и Холли увидела ее улыбку. Но затем мою хитроумно выдуманную подделку унесла большая волна. Сколько раз мы ни светили фонариком в этом месте, куда я, вероятно, бросил стекло, ничего не находилось.

Сейчас Орианна держала в руках самое настоящее, неподдельное морское урановое стекло, которое так редко встречается в мире.

Видимо, заметив наше состояние, к нам от каменной лестницы шла Стелла. В темноте ее тень постепенно становилась все больше и больше. Но, дойдя до определенного места, Стелла резко остановилась. Интересно, что она делала? Оставаясь на том же самом месте, женщина наклонилась. Ее тень медленно сокращалась. Я уже перестал удивляться тому, что происходит, как тень вдруг зашевелилась и пошла широким шагом, направляясь вперед. С такой же энергичностью она согнулась, будто накрыв своим телом песок. Через мгновение Стелла громко закричала. Орианна обернулась, а я поспешил к ней, раскидывая песок ногами. Стелла закопалась локтями в песок и держалась левой рукой за кисть правой. Ее правая рука была повернута вверх и дрожала, пальцы были согнуты, а на ее трясущейся ладони поблескивало урановое стекло.

– Я нашла… Орианна… Я нашла!

Рот ее был широко открыт, а голос был похож на всхлип, мало напоминавший слова. Она плакала. В ее слезах отражался зеленовато-белый свет, они без остановки катились по ее щекам. Орианна подбежала к ней, села рядом на колени и протянула правую руку.

– Я тоже нашла… Тетя, я тоже нашла!

Орианна посмотрела на морское стекло в форме полумесяца, которое лежало у нее в руке. Стелла обняла ее обеими руками и прижала к груди, как будто схватила человека, который собирался убежать. Орианна тоже вытянула руки и вцепилась в Стеллу.

– Прости меня, Орианна, прости… – Стелла потерлась мокрой щекой о коротенькие волосы Орианны; она всхлипывала, как ребенок. – Твоей маме нужно жить… У меня все получается плохо… Сколько бы ни старалась, ничего не выходит… Вот и ты, Орианна, такая милая, а я только и могу, что тебя испортить…

– Всё хорошо, тетя, всё в порядке.

Они плакали в голос вдвоем на темном пляже, держа в своих руках найденные ими осколки уранового стекла. У Стеллы в руке была подделка, которую я сделал, разбив тарелку. Я думал, что ее унесло в море, но оказалось, что она переместилась. Может быть, Стелла, поговорив со мной, возвращаясь решительным шагом к каменной лестнице, отбросила стекло носком ноги…

Но я не собирался в этом признаваться. Ни сейчас, ни потом.

В небе, под которым раздавался плач Стеллы и Орианны, мерцали звезды. Рассвет – смысл имени Орианны. Звезды – смысл имени Стеллы. Короткое красивое время, когда их имена накладывались одно на другое.

7

Самолет быстро шел на снижение; вот он проник сквозь толщу облаков и оказался под ними. Прижавшись лицом к стеклу иллюминатора, я смотрел на небо. Серые облака распространялись вдаль. Похоже, погода в Японии была не очень, несмотря на праздничную Серебряную неделю. Капель дождя не было видно, но, наверное, он скоро пойдет? Или уже закончился?

На экране передо мной, помимо карты окрестностей, обозначалось положение самолета в настоящий момент. Вероятно, совсем скоро он пролетит над моим родным городом. Прямо перед приземлением в международном аэропорту или сразу после взлета большинство самолетов, следующих в Европу или из нее, пролетали над моим городом.

Из-за мелкого масштаба карты на экране было сложно определить его точное местонахождение. Залив, его отличительная черта, также не был показан на карте. Ну и, конечно, маленький островок в центре залива.

Холли прожила еще два месяца. Спокойная смерть, как сон.

С тех пор как мы нашли морское стекло на рассвете на пляже, в течение этих двух месяцев Орианна много раз улыбалась и смеялась в присутствии Холли. Смеялась, когда они придвигались друг к другу так близко, что соприкасались челками, и делились впечатлениями. И когда она рассказывала матери о событиях в школе, сопровождая свои рассказы жестами. И когда они мерились длиной волос.

Верила ли Орианна, пока Холли была жива, в то, что произойдет чудо? Я и сейчас этого не знаю. Но по крайней мере я в это верил. Потому что в состоянии, как у Холли, чудом было уже то, что она прожила так долго. После ее смерти я сказал об этом Орианне. И тогда она кивнула, сжимая в руке морское стекло и, сдерживая слезы, пробормотала: «Спасибо».

На следующей неделе после похорон Холли девочка переехала к Стелле домой. Вещей у нее было так мало, что услуги компаний, занимающихся переездами, не понадобились. Но, с другой стороны, Стелле с Орианной вдвоем их было не унести. Так что я предложил им помочь с переездом.

После того как мы занесли последние вещи в дом Стеллы, она напоила меня черным чаем. Мы сели втроем за не очень чисто убранный обеденный стол и говорили, конечно, о Холли. И Стелла, и Орианна в процессе разговора пролили много слез, которые скапливались комком в горле. Но когда я, допив чай, стал прощаться, на их лицах появились улыбки.

– Не забывай маму.

На прощание Орианна подарила мне рисунок. Не знаю, когда она его сделала, но было заметно, что рука у нее стала еще уверенней. На рисунке была изображена безмятежно спящая Холли.

С тех пор я больше не виделся с ними. Я жил, поглощенный работой, и, хотя прошло больше полугода, я продолжал думать о них. Как им живется? Отросли ли волосы Орианны до прежней длины? Справляется ли Стелла?

Но мое беспокойство об их жизни вдвоем уже прошло. И не только потому, что на рассвете на пляже я узнал о том, что действительно чувствует Стелла.

В тот день, помогая им с переездом, я увидел одну вещь. Это произошло, когда я впервые вошел в дом Стеллы с картонными коробками в руках. В углу столовой стояла старая тумбочка, а на ней лежало желто-зеленое морское стекло. То самое, поддельное, которое я сделал из осколка тарелки, а Стелла подобрала на берегу. Мне стало стыдно и немного приятно; я поставил коробки на пол и подошел к тумбочке. Осколок стекла лежал перед деревянной фоторамкой. В ней была выцветшая детская фотография Стеллы и Холли, стоявших рядом. Холли была здорова, а Стелла – худее, чем сейчас. Они были очень похожи друг на друга. Я некоторое время смотрел на эту фотографию, но тут послышались голоса Стеллы и Орианны, заносивших коробки, и я с невозмутимым видом отошел от тумбочки как ни в чем не бывало. Когда же заносил следующую коробку, я заметил, что фоторамка исчезла, осталось лежать только морское стекло. Наверное, Стелла обратила внимание и убрала ее куда-нибудь. Я сделал вид, будто ничего не произошло, и продолжал помогать с переездом, думая о смысле того, что я только что увидел.

Улыбающиеся, стоящие рядом Стелла и Холли в детстве. Стелла с гордостью протянула руку вперед, в ее указательном и большом пальцах зажат кусочек стекла. В форме полумесяца, бледно-зеленого цвета. Точно такой же, какой нашла Орианна в песке.

Что это значит? Обстоятельства сложились так, что урановое морское стекло, которое Стелла потеряла в детстве, оказалось в песке Дублинского залива и Орианна случайно его нашла?

Нет, такое точно невозможно.

А может, Стелла сделала то же самое, что и я. То, что она потеряла свое сокровище – морское стекло, – было ложью, а на самом деле она, наверное, берегла его все эти годы? Ради какого-то своего желания. Молясь о нем. Иногда заглушая свои молитвы, когда шли дни, а желание не исполнялось. Той ночью, когда мы с Орианной направились к Дублинскому заливу, Стелла узнала от Холли, что мы пошли на поиски морского уранового стекла. После этого она появилась на пляже. Еще до того, как окликнуть нас, или же после разговора с нами бросила свое сокровище в песок. Так, чтобы Орианна нашла его. Несмотря на то что существовала вероятность, что ее сокровище, которое она берегла все эти годы, бесследно исчезнет среди песка…

Другими словами, это чудо сотворил не Господь, а Стелла сделала его для Орианны.

Может быть, изначально она завела разговор о морском стекле, чтобы девочка пошла искать его? Может быть, солгала о том, что сокровище потеряно, потому что знала лучше кого бы то ни было, как выглядит ее жизнь в глазах Орианны. Если б Стелла сказала, что до сих пор хранит морское стекло, приносящее удачу, то Орианна могла бы не поверить в его волшебную силу. Ведь она была в курсе, какая жизнь у ее тетки.

Я не спрашивал Стеллу об этом, поэтому не знаю, как было на самом деле. Но я так считал.

…Я снова посмотрел на экран. Я не был уверен, но, скорее всего, самолет сейчас пролетал над моим городом.

Когда я сообщил о своем возвращении на родину, отец ответил так же бесстрастно, как обычно. Но в его голосе точно чувствовался оттенок радости. Мне хотелось, мне нужно было о многом ему рассказать. И попросить у него прощения. Смогу ли я поговорить с отцом, с которым мне не удавалось пообщаться напрямую в течение практически десяти лет? Смогу ли я произнести вслух все те слова, что в течение долгого времени зрели во мне?

Пока я вглядывался в экран, пассажиры самолета зашумели, как будто были удивлены, поражены чем-то. Я огляделся вокруг; сидевший рядом со мной пожилой иностранец и расположившаяся у прохода молодая японка так же, как и я, с подозрением осматривались по сторонам. Я положил оба локтя на ручки кресла и немного привстал. Похоже, шумели только те пассажиры, которые сидели у окон. На той же стороне, что и я.

Я опустился и приблизил лицо к иллюминатору. Увидел пейзаж – и не поверил собственным глазам.

Посреди темного моря распускался световой цветок. Пять огромных кругов света на поверхности воды. Они стали собираться в один большой круг, сверкая белым. Сначала я не мог понять, откуда взялся свет. Но быстро сообразил, что он проникает сквозь тучи. Через пять просветов, образованных в серых тучах, солнце освещало поверхность воды, а потом его лучи случайно собирались в красивый цветок. От легкого покачивания самолета взгляд подрагивал, вокруг каждого луча появлялась рамка из образов, оставшихся в памяти. Чем дольше я смотрел на цветок на поверхности моря, тем красивее он становился.

Неужели такое бывает на самом деле?

Я смотрел вниз на ослепительный цветок из света – и никак не мог понять. Бог. Чудо. Морское стекло в форме полумесяца среди песка. То, что Холли удалось прожить столь долго. То, что Орианна вновь стала улыбаться и смеяться. Фотография, которую я увидел у Стеллы дома.

Нет, всё это неважно.

У меня в груди стало распространяться чувство облегчения и бодрости, как бывает, когда сильно чихнешь. Я резко выпрямился, и мне показалось, что свет, который излучал цветок, распустившийся на поверхности моря, проходит сквозь просветы между моими костями, долгое время пребывавшими в сдавленном состоянии.

Всё неважно. Достаточно того, чтобы начавшие жить вдвоем Орианна и Стелла, преодолев смерть Холли, хотя бы иногда улыбались друг другу.